Опустошение (гет)

Северус налил еще одну порцию огневиски и, подняв к свету, рассмотрел жидкость: насыщенный янтарный оттенок перемежался желтоватыми проблесками.

— Слишком хорош для такой посуды!

Северус прижал губы к щербатому стакану.

Хотя ему крайне не нравились вылазки Джинни и Гермионы, он обнаружил, что наслаждается тихим вечером. Сделав обход и уложив пациентов спать, он понял, что дом, в сущности, пуст и особых мер предосторожности можно не принимать. Наступила ночь, а девушки еще не пришли. Значит, вернутся завтра с утра.

Вот уже несколько дней Северус накладывал бинты на рот, и зуд сводил с ума. Сидя на кухне, он снял бинты и провел осмотр. У рта не было губ. Казалось, его можно закрыть, словно молнию. Северус немного пощекотал пальцами, и рот открылся так, что можно заглянуть внутрь. Зубов нет. Языка тоже.

— Сейчас, значит, молчишь?

Северус просидел несколько часов, потягивая огневиски и дремля под успокаивающее дыхание крошечного рта. Воздух попадал и выходил из маленького разреза со слабым свистом. Северус почти заснул, но тут услышал, как рот заговорил.

— Гермиона...

Встревоженный, Северус зажал рот ладонью и вскочил в тот самый миг, когда Гермиона вошла в дом. Ее так удивило неожиданное зрелище, представшее перед глазами, что минуту они стояли и смотрели друг на друга. Северус тяжело дышал, прижимая руку к груди, рубашка расстегнута. Палочка чуть не падала из рук Гермионы, на лице сажа.

Потом она заметила бинты на столе.

— Ты ранен, Северус?

Она ни разу не видела его таким обеспокоенным. Его взгляд метался от девушки к столу. Казалось, он растерялся и не знает, что делать.

— Да. Нет. Что ты здесь делаешь?

— Ты сильно ранен?

— Нет!

Гермиона услышала приглушенный крик и похолодела. Северус посмотрел в отчаянии, и ей вдруг стало невероятно страшно.

— Северус?

— Ты не должна была возвращаться сегодня. Ты должна была прийти завтра утром.

Она отступила, испугавшись, что он может стать опасен.

— Северус, что это за звук?

На лице Северуса снова появилось отчаяние, и он вдруг взмахнул палочкой.

— Обливиэйт!

— Протего!

— Гермиона!

Заклинание отрикошетило в потолок, посыпалась штукатурка. Северус стоял, тяжело дыша, на его лице застыло выражение страха и отчаяния. Он больше не держался за грудь. Гермиона почувствовала, как палочка выскакивает из рук и со стуком падает на пол.

— Мерлин...

— Гермиона... — радостно пробормотал рот на уровне сердца Северуса. Он снова стал тихо дышать, чуть посвистывая.

Гермиона побледнела, как полотно.

— Что это?

Северус выглядел разбитым, но тут же натянул маску. Он застегнул рубашку. На лице застыло жесткое выражение.

— Это рот.

— Гермиона... — раздался приглушенный ответ из-под одежды.

— Это все, что он говорит?

— Очевидно.

Гермиона тяжело опустилась на стул. Она посмотрела на трясущиеся руки. Северус старался не глядеть в ее сторону и сердито уставился на щербатый стакан с огневиски.

— Ты заражен.

Северус усмехнулся.

— Я и сам догадался, мисс Грейнджер.

Сарказм ее не тронул. Гермиона все еще не пришла в себя от удара.

— Как?

Северус уставился в какую-то точку на столе. Потребовалось время, чтобы взять себя в руки и ответить. Голос звучал отрывисто и резко.

— Меня укусили. Нет повода для тревоги, все пациенты безопасны. Я принял необходимые меры предосторожности. Тебе и Уизли ничто не угрожает до тех пор, пока вы соблюдаете нормы гигиены. Я был бы признателен, если бы вы оставили это открытие при себе, хотя позднее Уизли надо все сообщить. Думаю, вы будете хранить молчание, ведь никто из нас не хочет, чтобы больницу подвергли карантину. А так и произойдет, если Министерство узнает, что старший колдомедик заражен.

Морщина между бровями Северуса залегла глубже, и у Гермионы болезненно сжалось сердце.

— Я также считаю, что вам следует быстрее получить лицензию на зельеварение. В ближайшем будущем вам понадобится эта квалификация. Спокойной ночи, Грейнджер.

— Теперь я снова Грейнджер?

Северус демонстративно пропустил замечание мимо ушей, убрал бинты и виски. Он дважды помыл стакан, прежде чем отставить его. Не оглянувшись, он вышел из кухни.

Уязвленная Гермиона направилась следом.

— Почему он постоянно произносит мое имя?

Северус захлопнул дверь перед носом девушки, оставив ее в коридоре одну. Судорожно икая, она прислонилась к стене и опустилась на пол. Слишком потрясенная, чтобы плакать.

* * *

Ночью Гермиона не сомкнула глаз: столько вопросов крутилось в голове. Она взвинтила себя до крайности и до смерти хотела поговорить с Северусом, хотя и знала, что он вряд ли захочет обсуждать эту тему.

Когда на следующее утро он вошел на кухоньку, Гермиона уже сидела там и пила кофе.

— Доброе утро, Северус.

Голос звучал слишком энергично, радость казалась слишком наигранной. В глазах читалась жажда узнать ответ. Снейп презрительно глянул на нее и промолчал. Гермиона печально поникла. Стоило ли ждать чего-то другого?

Утренний обход прошел в полной тишине. Гермиона метала яростные взгляды в сторону Северуса, а он высокомерно отмалчивался. На удивление, пациенты тоже вели себя смирно, как будто почувствовали напряженную атмосферу.

К полудню Гермиона уже почти сходила с ума и горячо желала, чтобы Джинни поскорее вернулась. Она сидела на кухне с кружкой чая в руке, когда в комнату скользнул призрачный патронус. Собака. Чарли!

— Гермиона и Северус. Джинни плохо себя чувствует. Молли оставила ее на несколько дней. Надеюсь, все хорошо. Если понадобимся, шлите патронуса. Чарли.

Серебристая собака унеслась, оставив завитки дыма, растворившиеся в лучах полуденного солнца.

Гермиона со стуком опустила голову на стол. Вряд ли она это переживет.

* * *

— Гермиона...

Гермиона распахнула глаза. Сердце на миг остановилось. Она вспоминала, есть ли в комнате Джинни или нет. Нет. Она еще в Норе. Тогда кто это?

— Гермиона...

В памяти вдруг всплыл образ маленького рта, и Гермиона сразу успокоилась. Мерлин, ее чуть удар не хватил. После первого испуга появилось раздражение. Он не затыкает рот на ночь? Неужели нельзя спать с бинтами?

Рассердившись, она крепко зажмурилась и попыталась не обращать внимания. Хоть она и привыкла к голосу, он по-прежнему ее беспокоил.

— Гермиона...

“Заткнись!” — подумала она.

— Мне больно...

Гермиона удивленно распахнула глаза. Что?!

— Больно...

Гермиона лежала на кровати, не двигаясь, чувствуя, что тело будто погрузили в ледяную воду. В доме стояла мертвая тишина. Не показалось ли ей? Она медленно села, навострив уши.

Несколько минут царило молчание, затем раздались всхлипы. Рот плакал. Она слушала, не шелохнувшись. Может быть, плакал Северус? Хотя звук был слишком высоким, тонким, еще и с присвистом. К тому же Северус не из тех людей, кто плачет во сне. Скинув одеяло, она бесшумно выскользнула из постели.

Лунный свет освещал пыльные коридоры. Гермиона как можно мягче ступала по половицам, но они все равно скрипели.

Она дернула за ручку. Закрыто. Досадливо поморщившись, она достала палочку и осторожно постучала по ручке.

— Алохомора!

Удивительно, но дверь открылась. Значит, Северус оставил свою паранойю и больше не пользуется защитными чарами.

Тонкий свистящий плач прекратился в тот же миг, как Гермиона скользнула в комнату. Как будто рот почувствовал ее присутствие. Широко раскрыв глаза, она осторожно подошла, надеясь, что Северус крепко спит.

— Гермиона...

Он спал. А бодрствовал рот. Северус сидел на стуле, вытянув вперед длинные ноги. Перо болталось, грозя выпасть из ослабевших пальцев. Он заснул за работой.

Ни секунды не раздумывая, Гермиона взяла перо и положила его на стол, затем поправила неловко согнутую руку и убрала с лица Северуса щекочущую нос прядь. Инстинкт заботливой медиковедьмы сработал в первую очередь. Она посмотрела на спящего мужчину перед собой. Он выглядел не таким пугающим, каким себя считал. Скорее старым. И уставшим. Таким невероятно уставшим...

— Гермиона...

Она раздраженно сжала губы. Северус был одет в свободную хлопковую рубашку. Она была застегнута, но материал достаточно тонок: Гермиона ясно слышала, как говорит рот, и даже видела, как ткань шевелится в том месте, где он расположен.

— Все никак не заткнешься? — прошептала она.

— Поцелуй меня...

Гермиона чуть не запуталась в собственных ногах, когда попятилась прочь. Так велико было ее удивление, что она не обратила внимания на окружающую обстановку и сильно стукнулась о кровать. Падая, она заметила, как, вздрогнув, Северус проснулся. Он вскочил и обернулся к Гермионе с палочкой наготове.

— Люмос!

Свет от палочки ударил прямо в глаза, и девушка вскрикнула: свет неприятно резал. Она заслонилась рукой, но свет по-прежнему ослеплял. Нащупав столбик кровати, она поднялась.

— Гермиона? — Снейп опустил палочку и удивленно посмотрел на гостью. — Какого Мерлина?!

Придя в себя, Гермиона тут же выскочила из комнаты.

Когда глаза привыкли к темноте, Северус погасил свет от палочки и попытался разобраться в случившемся. Что произошло? Почему Гермиона была в комнате? Нахмурившись, он захлопнул дверь и наложил чары. Он вернулся на стул и, оставшись наедине с ночью и слабым свистом рта, крепко уснул.

* * *

После такой ночи Гермиона надеялась на мирное утро. Неловкое, но спокойное. Но едва она спустилась на кухоньку, как ее тут же пригвоздили к стене и наставили палочку в опасной близости от глаз.

— Потрудитесь объяснить свое поведение, Грейнджер!

Значит, Северусу не слишком понравилось, что его разбудили посреди ночи...

— Что вы делали в моей комнате?

— Ничего.

— Пытались что-то утащить?

— Я ничего не делала.

Глаза Снейпа словно превратились в два черных камня. В них было такое подозрение и недоверие, что выдержать его взгляд было сложно. С горьким негодованием Гермиона уставилась в пол. Это не ее вина. Если кто виноват, так это он!

— Может, опустишь палочку и будешь вести себя вежливо?

— У меня нет причин вести себя вежливо.

— Мне очень жаль!

Гермиона оттолкнула палочку от лица и села за стол. Северус сверкнул глазами, но потом понял, как глупо выглядит. Нахмурившись, он медленно сел и убрал палочку.

— Что ты делала в моей комнате?

— Ничего, честно. Мне показалось, я что-то услышала.

К удивлению Гермионы, Северус тут же покраснел. Он избегал ее взгляда и, тщательно подбирая слова, спросил:

— Он снова разговаривал?

— Гермиона...

Снейп совершенно смутился, и Гермиона сдержанно улыбнулась.

— Да, все то же самое.

— Прости, — пробормотал Северус, прижимая руку в груди. — Я забыл наложить повязку.

— Все нормально. Правда.

Но Северус отмахнулся и встал из-за стола. Расстегивая на ходу мантию, он направился прочь из кухоньки в ванную.

— Мне больно...

Он остановился как вкопанный, на лице явно читалась тревога.

— Ты раньше так не говорил.

Гермиона, обеспокоенная, шагнула в небольшой коридор. Она открыла дверь ванной и, несмотря на возражения, затащила в нее Северуса.

— Дай посмотреть.

Северус снова прижимал руку к груди и пытался вытолкать Гермиону из тесной комнаты.

— Я считаю, что вас, Грейнджер, это не касается...

Она, рассердившись, схватила его за мантию. Голос ее звучал холодно. Холодно и настолько повелительно, что Северус пораженно смолк.

— Он зовет меня изо дня в день. Он произносит не какое-то другое и даже не твое имя, а мое. Так что меня это очень даже касается. И, как бы то ни было, ты заражен и болен. Ты не можешь позаботиться о себе самостоятельно. Поэтому сядь!

Гермиона заставила Северуса сесть на закрытый крышкой унитаз. Снейп молча послушался, мучаясь отвращением к этому скандалу в ванной и гадая, не обнаружит ли она чего-то еще подозрительного.

Гермиона расстегнула мантию и рубашку и осмотрела обнаженную грудь Северуса. Рот довольно посвистывал и не возражал.

— Болезнь как-то еще проявилась?

— Я теряю вес.

— Ты не ешь, — она криво улыбнулась, пробегая пальцами по ребрам, резко выпирающим под кожей.

— Новые рты появились где-то еще?

Северус покачал головой и вдруг помрачнел.

— Ты не полностью меня осмотрела.

— Как насчет спины?

— Для этого существует зеркало.

— Ты можешь настолько вывернуть шею?

— Для этого существует два зеркала.

Гермиона рассмеялась, и этот звук так поразил Северуса, что он сам неожиданно улыбнулся. Прямо посреди всепоглощающего хаоса они сидели, смеялись и наслаждались этими самыми простыми действиями. Несмотря на уверенность, что конец его стремительно приближается, Снейп обнаружил, что испытывает некоторую легкость.

И тут засмеялся рот.

Гермиона и Северус затихли и смотрели на рот, который, хохоча от души, начал задыхаться. Он хрипел и хихикал, подергиваясь в своей загадочной радости, и Гермиона и Северус быстро переглянулись. Оба были сбиты с толку.

— Тс-с-с!

Гермиона приложила ко рту палец, надеясь, что он замолкнет. К удивлению, он начал успокаиваться, смешки становились тише и реже. Снейп испытал облегчение. Очень странное ощущение — чувствовать, как мышцы груди сокращаются и напрягаются от смеха, не принадлежащего ему. Рот снова стих до свистящих звуков, и довольная Гермиона легко и по-дружески похлопала его.

Он поцеловал палец.

Девушка отдернула руку, словно ошпаренная. Все прошло так быстро, что Северус ничего не заметил и обеспокоенно поглядел на Гермиону.

— Что случилось?

— Поцелуй меня...

Снейпу показалось, что он умрет от стыда. Он почувствовал, как лицо заливает краска; слова так его поразили, что он даже не смел пошевелиться. На лице Гермионы застыло непонятное выражение.

Рот начал стонать от желания. Северус выпрямился как от удара электрическим током. Он схватил рулон туалетной бумаги, готовый целиком запихнуть его в рот, но Гермиона остановила его и приблизилась.

— Мерлин правый, ты что творишь?!

Северус попытался отстраниться от девушки, но получил звонкую пощечину. Гермиона оттолкнула его к стене так, что Северус громко стукнулся. Он застонал сквозь стиснутые зубы и сжал голову.

Сквозь приступ головокружения он почувствовал, как Гермиона скользнула вниз и встала на колени, прижимаясь к нему и касаясь руками его груди, как одержимая.

— Во имя Мерлина, что на тебя нашло?!

Она не обратила внимания. Легко провела пальцем по линии рта.

— Гермиона!

Гермиона нежно прижалась ко рту губами. Дальше Северус сопротивляться не мог. В копчик как будто ударил электрический разряд, и Северус напряг ягодицы.

Она касалась губами рта, который открывался и двигался с ней в такт. Всякое желание запустить в Гермиону заклятием тут же исчезло: Северус попросту не мог мыслить. Он мог только чувствовать. И надеяться благополучно пережить это всепоглощающее возбуждение. Он сжал пальцы ног, он хватался руками за все, что под них подворачивалось так, что белели костяшки пальцев. Гермиона продолжала целоваться и исступленно терлась о Северуса телом, отчего его член тут же напрягся.

Маленький рот стонал через их рты. Северус ощущал это гудение в груди. Он чувствовал дразнящие прикосновения языка, с губ сорвался гортанный стон. От сосков к яйцам словно натягивалась тугая струна. Снейп выгнул спину. Член пульсировал все сильнее.

И едва язык Гермионы скользнул внутрь его второго рта и пробежал по стенкам, Северус тут же кончил, запачкав брюки липкой спермой. Член по-прежнему был напряжен, но от интенсивности ощущений кружилась голова, а грудь сдавило так, что не вздохнуть.

Он знал, что это конец. Теперь пути назад нет. Для них все кончено.

Гермиона, тяжело дыша, отстранилась от рта. Ее глаза потемнели от страсти, и Северус запустил пальцы в ее волосы. Когда перед глазами перестали скакать огоньки и дыхание восстановилось, он крепко ухватил Гермиону за бедра и потянул вверх. Тут же сообразив, Гермиона расстегнула и стянула ему брюки. Он рванул ее трусики вниз и, потерев промежность, почувствовал влагу.

Если какая мысль и билась в голове Снейпа, то лишь: «Будь я проклят, проклят, проклят...»

Раздвинув ноги, Гермиона села на Северуса. Они неумело поерзали, затем Северус схватился за член и вошел в нее. Гермиона скользнула по члену вниз, и оба в унисон простонали, Северус — чуть взвизгнув. Ванная полка врезалась в лопатку, и он пошевелился, чтобы найти подходящее положение. Гермиона была совершенно вне себя, дико билась в его объятиях, не сознавая неудобство, холод и боль в мышцах. Рот на груди Северуса кричал в экстазе.

Северус опустил голову, и теперь грудь Гермионы слегка билась об нее. Снейп держал девушку за плечи. И, хотя ему казалось, что член вот-вот взорвется, хотя яйца его были зажаты словно стальной хваткой, хотя он не ощущал ничего, кроме восхитительных фрикций, мысленно он кричал: «Заткнись, заткнись, заткнись!..»