Опустошение (гет)

Я склонился,

И она сказала:

«Нет, я больна,

И не хочу,

Чтобы и ты болел».

Мое сердце остановилось,

Ведь это значило:

«Я люблю тебя».

Она коснулась моего лица

И оставила на щеке

Поцелуй болезни.

Огонь вируса радостно лизнул

Мою плоть

И прожёг в ней дыру,

Зияющую пасть.

И я запнулся,

Отвечая

На поцелуй болезни.

И я болен.

* * *

Ребенок отказывался открывать рот.

Снейп раздраженно вздохнул. Тяжелые наступили времена, если уж магическому миру приходится полагаться на его дурной характер в вопросах общения со строптивыми детьми. Но малышу необходимо как можно скорее выпить зелье, иначе больницу подвергнут карантину. Инфекция всегда распространяется быстро. Ребенок станет разносчиком через несколько часов.

— Открой рот, — сказал Северус сквозь зубы, пытаясь скрыть бессилие.

Мальчик мотнул головой и заерзал на стуле, надеясь сбежать к более доброй медиковедьме. К сожалению, Снейп был единственным, кто справлялся с этими зельями. Будь здесь Гермиона, умеющая обращаться с больными, ребенок с готовностью бы выдул мерзкую жидкость, словно это тыквенный сок.

Драгоценные минуты уходили. Мальчик должен выпить зелье немедленно. Иначе они все потеряют.

Лишь мгновение ушло на то, чтобы решиться. Северус уже знал, что нужно делать. Схватив покрепче пузырек с зельем одной рукой, другой он зажал мальчику нос и заставил запрокинуть голову.

Ребенок пытался вырваться, но Снейп был сильнее. Наконец раздался крик, и содержимое пузырька тут же оказалось во рту. Послышалось бульканье и снова крик. Пальцы Снейпа оказались в опасной близости от острых, маленьких зубов. Сердце ухнуло вниз, он закрыл мальчику рот и дождался, пока тот проглотит зелье.

Северус освободил ребенка, который тут же спрыгнул со стула и выбежал из комнаты. Лицо его все было в слезах, соплях и зелье — такое зрелище у любого вызовет жалость. Вряд ли Гермиона одобрит его работу, но забот по горло, и уделять внимание каждому невозможно.

Северус спокойно прошел к маленькой, треснувшей раковине и начал мыть руки. Что-то защипало. Смыв пену, он осмотрел костяшку пальца. Царапина. Как он и думал. Нечего было и надеяться выйти невредимым.

Снейп вытер руки, поднялся из подвальной лаборатории и отправился к Гермионе.

* * *

Свернувшись в клубок, она слушала маленькое радио.

— Где Уизли?

Гермиона не подняла взгляд — она сосредоточилась на программе новостей.

— Ушла за припасами.

Снейп в сердцах кинул полотенце на стол. Гермиона слегка вздрогнула.

— Сколько еще повторять? Выходить можно только днем!

— Она все равно не послушается. Оставь ее.

— Эти безрассудные выходки нас погубят.

Гермиона медленно повернулась, на ее лице читалось недовольство. Снейп надменно устроился на стуле, хотя почувствовал стыд под укоризненным взглядом.

— Ее так называемые выходки поддерживают больницу. Что бы мы делали без бинтов и ингредиентов?

— Мы превратились бы в тюрьму, — мягко ответил Снейп.

Гермиона опустила взгляд, а потом снова перевела его на радио.

— Какие новости?

— Больницу святого Мунго захватили падальщики. Думаю, туда-то Джинни и направилась. Больницу Феникса подвергли карантину.

Даже Снейп не мог скрыть уныние. Гермиона понимающе глянула. У нее было больше времени, чтобы переварить неприятную новость.

— Сколько еще на грани?

Гермиона устало пожала плечами.

— Об этом по новостям не скажут. Но Чарли прислал патронуса. Больница Норы отлично справляется. Молли дольше нас продержится в своем тесном домике. Еще Чарли думает, что Министерскую больницу Б скоро подвергнут карантину.

Снейп помассировал переносицу и на миг прикрыл глаза. Они были на пределе. Заботясь о больных, здоровые умрут от истощения и усталости.

— Я видела одного из них. У него была крайняя стадия.

В ее голосе звучала дрожь, которую он уже давно не слышал — с первого дня работы. Гермиона посмотрела на руки, беспокойно перебирая пальцами.

— Молодой мужчина... в чем мать родила. Передвигался на четвереньках. И эти рубцы по всему телу.

Снейп озабоченно посмотрел на нее.

— Какая мутация? — мягко спросил он.

— У него не было рта. И кожи. Одни мышцы и зубы. Вот так, — она оттянула губу, чтобы показать. — И он ползал у контейнеров с мусором. Без палочки. Без одежды. Совершенно озверевший.

Он должен ее успокоить. Хотя рука Гермионы была совсем рядом, Снейп не мог преодолеть это расстояние. Он сжал кулаки.

— Как бы ужасно все ни было...

— Не в этом дело.

Она подняла взгляд. Глаза задумчиво поблескивали.

— Там еще была девушка. По крайней мере, когда-то это было девушкой. А потом превратилось в сплошную опухоль, наросты по всему телу. Полная мутация. Хотя она выглядела как уродливый кусок мяса, думаю, это была женская особь, потому что мужчина начал...

Снейпа бросило в жар, он ущипнул себя за переносицу. Гермиона заметила, что ему неловко, и стихла, закусив нижнюю губу.

— Просто... знать, что когда-то они были как мы, а потом превратились в зверей, совокупляющихся среди мусора и грязи.

— Но у них не может быть потомства, так что на этот счет не беспокойся.

Эти грубые слова заставили Гермиону вздрогнуть.

— Они бесплодны. Лучше не думать о них, как о людях. Не испытывай к ним ни капли сочувствия, Гермиона. Им уже не помочь.

Она и не заметила, как он беспокойно тер поцарапанную костяшку пальца.

Неловкую тишину нарушил звук открывающейся двери. Рыжие волосы Джинни растрепались, от нее пахло гарью.

— Мерлин! Ты не обожглась? — Гермиона подбежала к подруге и помогла ей снять мантию.

— Я в порядке, — весело откликнулась Джинни. — Ушла как раз вовремя. Только волосы пропахли дымом.

Она открыла рюкзак и победно достала из него множество пузырьков. Озорно глянула на Снейпа и ухмыльнулась:

— Хватит, чтобы восполнить запасы в лаборатории! Надеюсь, это спасет меня от лекции по безопасности?

— Вы невыносимы. Обе.

Снейп осторожно взял флаконы и внимательно осмотрел при тусклом свете. Джинни и правда отлично справилась. Четыре пузырька с кровью дракона. Получится приготовить зелий на целый месяц. Возможно, они и переживут этот ад.

Сердце Северуса упало, когда он вспомнил, что он-то может и не протянуть месяц.

* * *

— Гермиона...

— Джин?

Гермиона заерзала на раскладушке и села. Джинни спала по соседству, лицом к стене. Гермиона, шаркая, подошла.

— Джинни?

Она легонько тронула подругу за плечо. Джинни с криком подскочила. Гермиона от неожиданности взвизгнула. Обе удивленно уставились друг на друга.

— Мерлин! Не буди меня так больше!

— Прости, но ты меня звала.

Джинни потирала грудь. Она растерянно посмотрела на Гермиону.

— Правда?

— Мне так показалось.

— Прости, — прошептала Джинни, вновь погружаясь в собственные мысли. — Я не знала.

Гермиона села на кровать подруги и разгладила покрывало.

— Плохой сон?

Джинни глубоко вздохнула и плюхнулась на подушку. Она сложила руки за голову и уставилась в потолок.

— Все этот запах дыма и пепла. Не могу от него избавиться. Вот он и пробирается в мои сны.

Гермиона еще некоторое время сидела на раскладушке подруги, пока та не уснула. В своей кровати Гермиона мучилась от вечной бессонницы. Еще дважды за ночь казалось, что Джинни зовет по имени, но она спала лицом к стене, поэтому Гермиона не могла судить точно.

* * *

— Ты как, Миона?

Гермиона вошла в кухню. Она выглядела измотанной, под глазами залегли темные круги. Уже несколько дней она не могла уснуть: она продолжала слышать свое имя, эхом отдававшееся в старом доме.

— Нормально, Джин. Просто устала. Чай еще будешь или уже все?

Гермиона взяла кружку, когда Снейп внезапно выхватил ее из рук девушки. Джинни даже не успела покачать головой.

— Кружка моя.

Гермиона явно не ожидала такого поведения.

— Я только глотнуть хотела.

Снейп уже стоял у раковины и скоблил кружку под струей горячей воды.

— Не люблю делить посуду с другими.

— Да какая разница!

На щеках Джинни проступили красные пятна. Все были на грани, так что выйти из себя не составляло труда — особенно Джинни с ее вспыльчивостью.

Снейп презрительно хмыкнул на эту вспышку.

— Потише, мисс Уизли, я по-прежнему ваш руководитель.

— А мне нас...

— Джинни! — рявкнула Гермиона, чувствуя досаду и смущение. Вздохнув, она щипнула себя за переносицу. — Просто забудь.

— Я-то надеялась, что мы ладим с этой летучей мышью!

Джинни зло хлопнула по столу, поднялась и выбежала из комнаты.

У Снейпа не дрогнул ни один мускул, и он не сжалился под умоляющим взглядом Гермионы.

— Она вовсе так не думает, Северус.

— Да неужели?

Он церемонно вышел из комнаты и исчез в лаборатории. Гермиона тоскливо села за маленький обеденный стол и с громким стуком опустила голову на его поверхность.

* * *

Снейп закрыл дверь ванной, затем тщательно осмотрел отражение в грязном зеркале.

Он худел. Он и так был тощим и теперь боялся, что внезапная потеря веса бросится в глаза, но, слава Мерлину, это никак не отразилось на лице. Он удовлетворенно кивнул, снял рубашку и принялся осматривать тело. Ребра выпирали еще резче, а талия стала бы объектом зависти любой женщины. Но беспокоило совсем другое.

Северус пробежал пальцами по груди с левой стороны. Там, на несколько дюймов ниже соска, по линии мышцы шел маленький разрез, напоминавший шрам.

Снейп чувствовал, как в него просачивается воздух, и это беспокоило. Что это? Какая-то система вентиляции? Хотя, может, здесь и нет практической цели. Северус не видел в этой эпидемии ни малейшей толики разума.

Он пробежал пальцами вдоль разреза, и тот вдруг открылся и выдохнул. Северус вскрикнул от удивления.

— Гермиона...

Это рот.

И он говорит.

— Гермиона, Гермиона...

Северус заткнул крохотный рот рукой, надеясь заглушить его. Голос затих, но Северус чувствовал, как рот движется под ладонью. Он начал лихорадочно рыться в аптечке и наткнулся на бинты. Схватив клочок туалетной бумаги, он пихнул его в маленький рот и забинтовал разрез. К счастью, рот не кричал и не возмущался против такого обращения.

Снейп тяжело сел на крышку унитаза и опустил голову на руки. Из всех мутаций ему досталась именно эта...

Он лишь надеялся, что рот не говорил раньше без его ведома.

* * *

Северус стоял со скрещенными на груди руками. На его лице застыло кислое выражение, и Гермиона поежилась.

— Не смотри так строго.

— Не указывайте мне, как себя вести, мисс Грейнджер. И так очевидно, что я не смогу переубедить вас, упрямая девчонка!

— Опять вернулись к «девчонкам», а? — холодно заметила Джинни, застегивая мантию. — Скоро услышим, как ты называешь Гермиону «маленькой невыносимой всезнайкой».

— Ваша храбрость безрассудна.

— Нет, мы приняли все меры предосторожности. Мы будем в совершенной безопасности.

— В совершенной безопасности вы будете, если останетесь здесь, — сверкнул глазами Снейп.

Джинни вышла из дома, громко хлопнув дверью. Гермиона вздрогнула и беспокойно заерзала: ей хотелось успокоить Северуса, но она торопилась, потому что знала: иначе Джинни отправится в Нору сама.

— Ей нужно увидеть маму, Северус.

Снейп молчал.

— Сегодня день рождения Молли.

Снейп продолжал стоять с каменным выражением лица, однако через мгновение все-таки смягчился. Он подошел к двери и открыл ее.

— Держи палочку наготове и не бойся причинить им боль. Помни... — Он тяжело оперся на дверной косяк. — Они больше не люди.

Шагнув за порог, в пустынный мир, Гермиона оглянулась. Никогда она еще не видела таким одиноким Северуса Снейпа, лицо которого едва виднелось в узкой щели двери.

* * *

Как только Гермиона и Джинни оказались на пороге Норы, дом тут же наполнился радостью и удивленным оханьем. Никто не ожидал их появления, и Молли со всей строгостью отчитала девушек за безрассудство, хотя так и сияла и никак не могла выпустить Джинни из объятий.

В Норе наступил праздник, но даже Молли не удалось избавиться от царившего в доме присутствия болезни. Билл, Чарли, Джордж, Пенелопа Кристал и Дедалус Диггл сошлись за обеденным столом, чтобы насладиться тортом, который Молли приготовила утром. Когда все чокались кружками, наполненными сливочным пивом, Джинни вдруг огляделась.

— Где папа?

Тишина.

— Он пошел прилечь, — сказала Молли, спокойно отрезая кусочек торта, но поднять взгляд не решилась.

Джинни вскочила из-за стола и выбежала из комнаты. Билл последовал было за ней, но Чарли остановил его.

— Не надо. Пусть лучше сейчас его увидит.

Гермиона чувствовала себя неловко и не решалась ни на кого взглянуть. Тишина становилась невыносимой.

— Еще кусочек, милая?

Гермиона кивнула, несмотря на ком, стоявший в горле. Она решила, что лучше подчиниться желанию Молли накормить всех. Кусок торта плюхнулся на тарелку, между слоев неприятно вылез крем.

Джинни заперлась в ванной и проплакала несколько часов. Молли пыталась взять все под контроль, встряхнуть Джинни, выдернуть ее из отчаяния, но в итоге присоединилась к ней. Обе женщины остались рыдать в ванной, а мужчины ждали их снаружи.

Гермиона чувствовала себя чужой, зажатой между братьями Уизли. Посторонний в скорбящей семье. Она встала и собрала вещи.

— Уходишь? — спросил Чарли.

Билл спал, прислонив голову к стене.

— Пора возвращаться в больницу, — ответила Гермиона.

— Думаю, Снейп и сам справится.

Гермиона мягко стряхнула руку Чарли со своего плеча.

— Безответственно так поступать, ты не считаешь? Все-таки следить за больницей — наша обязанность.

Чарли вздохнул, криво усмехнувшись ее упертости.

— Ладно. Но я тебя провожу.

— Мне не нужна охрана.

— Прекрати! Не упирайся. Мир уже не тот...

Прежде чем Чарли продолжил возражения, дверь ванной с шумом распахнулась, и появились спотыкающиеся Молли и Джинни. Встревоженный Чарли кинулся к ним, пытаясь разобрать лепет, перемежающийся всхлипами. Гермиона воспользовалась этим и выскользнула из дома. Джинни нужно провести время с семьей, присутствие Гермионы будет обузой.

Ночной ветер был холодным и всепроникающим. Он кружил вокруг Гермионы; руки тут же онемели. Она достала палочку и заспешила по заброшенным улицам.

Она могла бы аппарировать, но теперь даже к аппарации можно прибегать только в крайнем случае. Заклинания тревожили воздух, вызывали рябь. По неизвестным причинам зараженные это чувствовали, хотя не могли пользоваться магией. Сама она не видела, но слышала рассказы, как в первые дни волшебники аппарировали, и на них тут же нападала толпа зараженных.

Гермиона плотнее закуталась в мантию и продолжила путь. Улицы пустовали, вряд ли она наткнется на опасного инфицированного. Ей ничего не грозит, пока она продолжает идти с палочкой наготове.

Вдруг яркая вспышка озарила ночное небо. Гермиона встревожено осмотрелась, затем глянула вверх. Что произошло?

Следующие несколько минут стояли тишина и покой. Сердце Гермионы бешено стучало в груди. Но когда она решила, что уже слишком долго стоит на одном месте, раздался крик.

Небольшое здание через квартал вдруг вспыхнуло, затрещало в языках пламени. Дома в непосредственной близости остались нетронуты. Гермиона догадалась, что это Министерская больница Б.

— Ох, Мерлин!

Гермиона подбежала к зданию, охваченному огнем. Через окна она видела мечущихся людей, слышала заглушенные крики. Она почувствовала, как по щекам побежали слезы. Она не знала, виноват ли в этом дым, от которого резало глаза и пекло в горле.

— Хватит!

Никто не услышал. Никто не стоял рядом, пока Гермиона смотрела, как больница горит от магических огненных бомб Министерства. Еще несколько со свистом упали с неба. Куски здания посыпались на землю, едва не задев Гермиону, но языки пламени не жгли. В ту ночь у них была лишь одна цель.

Тошнота подступила к горлу, когда девушка увидела тело, резко ударившееся в стекло. Оно было изуродовано, но Гермиона так и чувствовала, что оно ощущает себя пойманным в ловушку. Он или она, кем бы они ни были, они все в западне, из которой нет возможности выбраться. Они горели в разваливающемся здании, умирали, и никто не мог их спасти.

— Хватит... хватит...

Гермиона шагнула вперед, вытянув руки. Когда она оказалась в метре от крыльца, посыпалась черепица. Испугавшись, она отбежала на безопасное расстояние. Ее опять замутило.

Пожилая ведьма высунулась из дома неподалеку от больницы, чтобы взглянуть на бойню. На ее лице застыло жесткое выражение. Она встретилась взглядом с Гермионой. Обе думали об одном и том же. Завтра все проснутся и увидят, что больница по соседству теперь не более чем пепел. Только он и оставался после бомб. Здание, тела — все превращалось в пепел.

Гермиона вздохнула и отвернулась. Это было неизбежно. Но к лучшему.

Всем нужно в это верить, или они тоже умрут.

Северус налил еще одну порцию огневиски и, подняв к свету, рассмотрел жидкость: насыщенный янтарный оттенок перемежался желтоватыми проблесками.

— Слишком хорош для такой посуды!

Северус прижал губы к щербатому стакану.

Хотя ему крайне не нравились вылазки Джинни и Гермионы, он обнаружил, что наслаждается тихим вечером. Сделав обход и уложив пациентов спать, он понял, что дом, в сущности, пуст и особых мер предосторожности можно не принимать. Наступила ночь, а девушки еще не пришли. Значит, вернутся завтра с утра.

Вот уже несколько дней Северус накладывал бинты на рот, и зуд сводил с ума. Сидя на кухне, он снял бинты и провел осмотр. У рта не было губ. Казалось, его можно закрыть, словно молнию. Северус немного пощекотал пальцами, и рот открылся так, что можно заглянуть внутрь. Зубов нет. Языка тоже.

— Сейчас, значит, молчишь?

Северус просидел несколько часов, потягивая огневиски и дремля под успокаивающее дыхание крошечного рта. Воздух попадал и выходил из маленького разреза со слабым свистом. Северус почти заснул, но тут услышал, как рот заговорил.

— Гермиона...

Встревоженный, Северус зажал рот ладонью и вскочил в тот самый миг, когда Гермиона вошла в дом. Ее так удивило неожиданное зрелище, представшее перед глазами, что минуту они стояли и смотрели друг на друга. Северус тяжело дышал, прижимая руку к груди, рубашка расстегнута. Палочка чуть не падала из рук Гермионы, на лице сажа.

Потом она заметила бинты на столе.

— Ты ранен, Северус?

Она ни разу не видела его таким обеспокоенным. Его взгляд метался от девушки к столу. Казалось, он растерялся и не знает, что делать.

— Да. Нет. Что ты здесь делаешь?

— Ты сильно ранен?

— Нет!

Гермиона услышала приглушенный крик и похолодела. Северус посмотрел в отчаянии, и ей вдруг стало невероятно страшно.

— Северус?

— Ты не должна была возвращаться сегодня. Ты должна была прийти завтра утром.

Она отступила, испугавшись, что он может стать опасен.

— Северус, что это за звук?

На лице Северуса снова появилось отчаяние, и он вдруг взмахнул палочкой.

— Обливиэйт!

— Протего!

— Гермиона!

Заклинание отрикошетило в потолок, посыпалась штукатурка. Северус стоял, тяжело дыша, на его лице застыло выражение страха и отчаяния. Он больше не держался за грудь. Гермиона почувствовала, как палочка выскакивает из рук и со стуком падает на пол.

— Мерлин...

— Гермиона... — радостно пробормотал рот на уровне сердца Северуса. Он снова стал тихо дышать, чуть посвистывая.

Гермиона побледнела, как полотно.

— Что это?

Северус выглядел разбитым, но тут же натянул маску. Он застегнул рубашку. На лице застыло жесткое выражение.

— Это рот.

— Гермиона... — раздался приглушенный ответ из-под одежды.

— Это все, что он говорит?

— Очевидно.

Гермиона тяжело опустилась на стул. Она посмотрела на трясущиеся руки. Северус старался не глядеть в ее сторону и сердито уставился на щербатый стакан с огневиски.

— Ты заражен.

Северус усмехнулся.

— Я и сам догадался, мисс Грейнджер.

Сарказм ее не тронул. Гермиона все еще не пришла в себя от удара.

— Как?

Северус уставился в какую-то точку на столе. Потребовалось время, чтобы взять себя в руки и ответить. Голос звучал отрывисто и резко.

— Меня укусили. Нет повода для тревоги, все пациенты безопасны. Я принял необходимые меры предосторожности. Тебе и Уизли ничто не угрожает до тех пор, пока вы соблюдаете нормы гигиены. Я был бы признателен, если бы вы оставили это открытие при себе, хотя позднее Уизли надо все сообщить. Думаю, вы будете хранить молчание, ведь никто из нас не хочет, чтобы больницу подвергли карантину. А так и произойдет, если Министерство узнает, что старший колдомедик заражен.

Морщина между бровями Северуса залегла глубже, и у Гермионы болезненно сжалось сердце.

— Я также считаю, что вам следует быстрее получить лицензию на зельеварение. В ближайшем будущем вам понадобится эта квалификация. Спокойной ночи, Грейнджер.

— Теперь я снова Грейнджер?

Северус демонстративно пропустил замечание мимо ушей, убрал бинты и виски. Он дважды помыл стакан, прежде чем отставить его. Не оглянувшись, он вышел из кухни.

Уязвленная Гермиона направилась следом.

— Почему он постоянно произносит мое имя?

Северус захлопнул дверь перед носом девушки, оставив ее в коридоре одну. Судорожно икая, она прислонилась к стене и опустилась на пол. Слишком потрясенная, чтобы плакать.

* * *

Ночью Гермиона не сомкнула глаз: столько вопросов крутилось в голове. Она взвинтила себя до крайности и до смерти хотела поговорить с Северусом, хотя и знала, что он вряд ли захочет обсуждать эту тему.

Когда на следующее утро он вошел на кухоньку, Гермиона уже сидела там и пила кофе.

— Доброе утро, Северус.

Голос звучал слишком энергично, радость казалась слишком наигранной. В глазах читалась жажда узнать ответ. Снейп презрительно глянул на нее и промолчал. Гермиона печально поникла. Стоило ли ждать чего-то другого?

Утренний обход прошел в полной тишине. Гермиона метала яростные взгляды в сторону Северуса, а он высокомерно отмалчивался. На удивление, пациенты тоже вели себя смирно, как будто почувствовали напряженную атмосферу.

К полудню Гермиона уже почти сходила с ума и горячо желала, чтобы Джинни поскорее вернулась. Она сидела на кухне с кружкой чая в руке, когда в комнату скользнул призрачный патронус. Собака. Чарли!

— Гермиона и Северус. Джинни плохо себя чувствует. Молли оставила ее на несколько дней. Надеюсь, все хорошо. Если понадобимся, шлите патронуса. Чарли.

Серебристая собака унеслась, оставив завитки дыма, растворившиеся в лучах полуденного солнца.

Гермиона со стуком опустила голову на стол. Вряд ли она это переживет.

* * *

— Гермиона...

Гермиона распахнула глаза. Сердце на миг остановилось. Она вспоминала, есть ли в комнате Джинни или нет. Нет. Она еще в Норе. Тогда кто это?

— Гермиона...

В памяти вдруг всплыл образ маленького рта, и Гермиона сразу успокоилась. Мерлин, ее чуть удар не хватил. После первого испуга появилось раздражение. Он не затыкает рот на ночь? Неужели нельзя спать с бинтами?

Рассердившись, она крепко зажмурилась и попыталась не обращать внимания. Хоть она и привыкла к голосу, он по-прежнему ее беспокоил.

— Гермиона...

“Заткнись!” — подумала она.

— Мне больно...

Гермиона удивленно распахнула глаза. Что?!

— Больно...

Гермиона лежала на кровати, не двигаясь, чувствуя, что тело будто погрузили в ледяную воду. В доме стояла мертвая тишина. Не показалось ли ей? Она медленно села, навострив уши.

Несколько минут царило молчание, затем раздались всхлипы. Рот плакал. Она слушала, не шелохнувшись. Может быть, плакал Северус? Хотя звук был слишком высоким, тонким, еще и с присвистом. К тому же Северус не из тех людей, кто плачет во сне. Скинув одеяло, она бесшумно выскользнула из постели.

Лунный свет освещал пыльные коридоры. Гермиона как можно мягче ступала по половицам, но они все равно скрипели.

Она дернула за ручку. Закрыто. Досадливо поморщившись, она достала палочку и осторожно постучала по ручке.

— Алохомора!

Удивительно, но дверь открылась. Значит, Северус оставил свою паранойю и больше не пользуется защитными чарами.

Тонкий свистящий плач прекратился в тот же миг, как Гермиона скользнула в комнату. Как будто рот почувствовал ее присутствие. Широко раскрыв глаза, она осторожно подошла, надеясь, что Северус крепко спит.

— Гермиона...

Он спал. А бодрствовал рот. Северус сидел на стуле, вытянув вперед длинные ноги. Перо болталось, грозя выпасть из ослабевших пальцев. Он заснул за работой.

Ни секунды не раздумывая, Гермиона взяла перо и положила его на стол, затем поправила неловко согнутую руку и убрала с лица Северуса щекочущую нос прядь. Инстинкт заботливой медиковедьмы сработал в первую очередь. Она посмотрела на спящего мужчину перед собой. Он выглядел не таким пугающим, каким себя считал. Скорее старым. И уставшим. Таким невероятно уставшим...

— Гермиона...

Она раздраженно сжала губы. Северус был одет в свободную хлопковую рубашку. Она была застегнута, но материал достаточно тонок: Гермиона ясно слышала, как говорит рот, и даже видела, как ткань шевелится в том месте, где он расположен.

— Все никак не заткнешься? — прошептала она.

— Поцелуй меня...

Гермиона чуть не запуталась в собственных ногах, когда попятилась прочь. Так велико было ее удивление, что она не обратила внимания на окружающую обстановку и сильно стукнулась о кровать. Падая, она заметила, как, вздрогнув, Северус проснулся. Он вскочил и обернулся к Гермионе с палочкой наготове.

— Люмос!

Свет от палочки ударил прямо в глаза, и девушка вскрикнула: свет неприятно резал. Она заслонилась рукой, но свет по-прежнему ослеплял. Нащупав столбик кровати, она поднялась.

— Гермиона? — Снейп опустил палочку и удивленно посмотрел на гостью. — Какого Мерлина?!

Придя в себя, Гермиона тут же выскочила из комнаты.

Когда глаза привыкли к темноте, Северус погасил свет от палочки и попытался разобраться в случившемся. Что произошло? Почему Гермиона была в комнате? Нахмурившись, он захлопнул дверь и наложил чары. Он вернулся на стул и, оставшись наедине с ночью и слабым свистом рта, крепко уснул.

* * *

После такой ночи Гермиона надеялась на мирное утро. Неловкое, но спокойное. Но едва она спустилась на кухоньку, как ее тут же пригвоздили к стене и наставили палочку в опасной близости от глаз.

— Потрудитесь объяснить свое поведение, Грейнджер!

Значит, Северусу не слишком понравилось, что его разбудили посреди ночи...

— Что вы делали в моей комнате?

— Ничего.

— Пытались что-то утащить?

— Я ничего не делала.

Глаза Снейпа словно превратились в два черных камня. В них было такое подозрение и недоверие, что выдержать его взгляд было сложно. С горьким негодованием Гермиона уставилась в пол. Это не ее вина. Если кто виноват, так это он!

— Может, опустишь палочку и будешь вести себя вежливо?

— У меня нет причин вести себя вежливо.

— Мне очень жаль!

Гермиона оттолкнула палочку от лица и села за стол. Северус сверкнул глазами, но потом понял, как глупо выглядит. Нахмурившись, он медленно сел и убрал палочку.

— Что ты делала в моей комнате?

— Ничего, честно. Мне показалось, я что-то услышала.

К удивлению Гермионы, Северус тут же покраснел. Он избегал ее взгляда и, тщательно подбирая слова, спросил:

— Он снова разговаривал?

— Гермиона...

Снейп совершенно смутился, и Гермиона сдержанно улыбнулась.

— Да, все то же самое.

— Прости, — пробормотал Северус, прижимая руку в груди. — Я забыл наложить повязку.

— Все нормально. Правда.

Но Северус отмахнулся и встал из-за стола. Расстегивая на ходу мантию, он направился прочь из кухоньки в ванную.

— Мне больно...

Он остановился как вкопанный, на лице явно читалась тревога.

— Ты раньше так не говорил.

Гермиона, обеспокоенная, шагнула в небольшой коридор. Она открыла дверь ванной и, несмотря на возражения, затащила в нее Северуса.

— Дай посмотреть.

Северус снова прижимал руку к груди и пытался вытолкать Гермиону из тесной комнаты.

— Я считаю, что вас, Грейнджер, это не касается...

Она, рассердившись, схватила его за мантию. Голос ее звучал холодно. Холодно и настолько повелительно, что Северус пораженно смолк.

— Он зовет меня изо дня в день. Он произносит не какое-то другое и даже не твое имя, а мое. Так что меня это очень даже касается. И, как бы то ни было, ты заражен и болен. Ты не можешь позаботиться о себе самостоятельно. Поэтому сядь!

Гермиона заставила Северуса сесть на закрытый крышкой унитаз. Снейп молча послушался, мучаясь отвращением к этому скандалу в ванной и гадая, не обнаружит ли она чего-то еще подозрительного.

Гермиона расстегнула мантию и рубашку и осмотрела обнаженную грудь Северуса. Рот довольно посвистывал и не возражал.

— Болезнь как-то еще проявилась?

— Я теряю вес.

— Ты не ешь, — она криво улыбнулась, пробегая пальцами по ребрам, резко выпирающим под кожей.

— Новые рты появились где-то еще?

Северус покачал головой и вдруг помрачнел.

— Ты не полностью меня осмотрела.

— Как насчет спины?

— Для этого существует зеркало.

— Ты можешь настолько вывернуть шею?

— Для этого существует два зеркала.

Гермиона рассмеялась, и этот звук так поразил Северуса, что он сам неожиданно улыбнулся. Прямо посреди всепоглощающего хаоса они сидели, смеялись и наслаждались этими самыми простыми действиями. Несмотря на уверенность, что конец его стремительно приближается, Снейп обнаружил, что испытывает некоторую легкость.

И тут засмеялся рот.

Гермиона и Северус затихли и смотрели на рот, который, хохоча от души, начал задыхаться. Он хрипел и хихикал, подергиваясь в своей загадочной радости, и Гермиона и Северус быстро переглянулись. Оба были сбиты с толку.

— Тс-с-с!

Гермиона приложила ко рту палец, надеясь, что он замолкнет. К удивлению, он начал успокаиваться, смешки становились тише и реже. Снейп испытал облегчение. Очень странное ощущение — чувствовать, как мышцы груди сокращаются и напрягаются от смеха, не принадлежащего ему. Рот снова стих до свистящих звуков, и довольная Гермиона легко и по-дружески похлопала его.

Он поцеловал палец.

Девушка отдернула руку, словно ошпаренная. Все прошло так быстро, что Северус ничего не заметил и обеспокоенно поглядел на Гермиону.

— Что случилось?

— Поцелуй меня...

Снейпу показалось, что он умрет от стыда. Он почувствовал, как лицо заливает краска; слова так его поразили, что он даже не смел пошевелиться. На лице Гермионы застыло непонятное выражение.

Рот начал стонать от желания. Северус выпрямился как от удара электрическим током. Он схватил рулон туалетной бумаги, готовый целиком запихнуть его в рот, но Гермиона остановила его и приблизилась.

— Мерлин правый, ты что творишь?!

Северус попытался отстраниться от девушки, но получил звонкую пощечину. Гермиона оттолкнула его к стене так, что Северус громко стукнулся. Он застонал сквозь стиснутые зубы и сжал голову.

Сквозь приступ головокружения он почувствовал, как Гермиона скользнула вниз и встала на колени, прижимаясь к нему и касаясь руками его груди, как одержимая.

— Во имя Мерлина, что на тебя нашло?!

Она не обратила внимания. Легко провела пальцем по линии рта.

— Гермиона!

Гермиона нежно прижалась ко рту губами. Дальше Северус сопротивляться не мог. В копчик как будто ударил электрический разряд, и Северус напряг ягодицы.

Она касалась губами рта, который открывался и двигался с ней в такт. Всякое желание запустить в Гермиону заклятием тут же исчезло: Северус попросту не мог мыслить. Он мог только чувствовать. И надеяться благополучно пережить это всепоглощающее возбуждение. Он сжал пальцы ног, он хватался руками за все, что под них подворачивалось так, что белели костяшки пальцев. Гермиона продолжала целоваться и исступленно терлась о Северуса телом, отчего его член тут же напрягся.

Маленький рот стонал через их рты. Северус ощущал это гудение в груди. Он чувствовал дразнящие прикосновения языка, с губ сорвался гортанный стон. От сосков к яйцам словно натягивалась тугая струна. Снейп выгнул спину. Член пульсировал все сильнее.

И едва язык Гермионы скользнул внутрь его второго рта и пробежал по стенкам, Северус тут же кончил, запачкав брюки липкой спермой. Член по-прежнему был напряжен, но от интенсивности ощущений кружилась голова, а грудь сдавило так, что не вздохнуть.

Он знал, что это конец. Теперь пути назад нет. Для них все кончено.

Гермиона, тяжело дыша, отстранилась от рта. Ее глаза потемнели от страсти, и Северус запустил пальцы в ее волосы. Когда перед глазами перестали скакать огоньки и дыхание восстановилось, он крепко ухватил Гермиону за бедра и потянул вверх. Тут же сообразив, Гермиона расстегнула и стянула ему брюки. Он рванул ее трусики вниз и, потерев промежность, почувствовал влагу.

Если какая мысль и билась в голове Снейпа, то лишь: «Будь я проклят, проклят, проклят...»

Раздвинув ноги, Гермиона села на Северуса. Они неумело поерзали, затем Северус схватился за член и вошел в нее. Гермиона скользнула по члену вниз, и оба в унисон простонали, Северус — чуть взвизгнув. Ванная полка врезалась в лопатку, и он пошевелился, чтобы найти подходящее положение. Гермиона была совершенно вне себя, дико билась в его объятиях, не сознавая неудобство, холод и боль в мышцах. Рот на груди Северуса кричал в экстазе.

Северус опустил голову, и теперь грудь Гермионы слегка билась об нее. Снейп держал девушку за плечи. И, хотя ему казалось, что член вот-вот взорвется, хотя яйца его были зажаты словно стальной хваткой, хотя он не ощущал ничего, кроме восхитительных фрикций, мысленно он кричал: «Заткнись, заткнись, заткнись!..»

Гермиона неожиданно поперхнулась, выплюнув зелье на стол. Северус нахмурился, взмахом палочки убрал пролитую жидкость и протянул еще один флакон.

— Постарайся хоть это проглотить. Зелье слишком ценное, чтобы попусту его тратить.

— На вкус сущая гадость! Не удивительно, что нам приходится силой заливать его в рот пациентам.

Она грустно вытерла губы и приняла от Северуса второй пузырек. Посильнее зажав нос, она быстро вылила мерзкое лекарство в рот, скорчила гримасу, но благополучно проглотила.

— Сколько еще? — выдавила она.

— Одна неделя, и ты будешь в порядке. Только Мерлина ради, не пользуйся одной посудой с Джинни!

— Мы справимся.

Она вперила в него взгляд. Непоколебимая и уверенная.

— Мы справимся, Северус, мы выберемся живыми.

Он молчал и яростно тер руки под струей горячей воды. Затем в раковину последовали флаконы. От обжигающей воды шел пар, но Северус не проронил ни слова.

Гермиона коснулась его руки, ее голос звучал упрямо и решительно.

— Все в порядке, все под контролем! Ни на ком вины нет!

— Я искренне тронут.

Он выключил воду и, когда Гермиона попыталась его обнять, швырнул флакон в раковину с такой силой, что осколки разлетелись рикошетом. Снейп повернулся к ней.

— Обманывать себя — самое худшее, что ты можешь сделать, Гермиона, — зло прошипел он. — Этим ты в лучшем случае ничего не добьешься, а в худшем — помешаешь нашей работе. Если не можешь сохранять трезвый ум — пожалуйста! Но избавь меня от своих глупых, якобы рациональных рассуждений!

Она моргнула. Северус гадал, насколько сильно ее ранил. Но Гермиона спокойно взяла флаконы и, не проронив ни слова, положила их на сушилку для посуды. Он решил, что на этом спор прекратится, и почувствовал, как злость испаряется.

— Тогда выкладывай, профессор Прагматик!

Его застали врасплох.

— Что, прости?

— Ты не любишь самообмана. Ну так скажи то, что мы оба не можем произнести вслух! Ну же, преподай мне урок!

Он не узнавал существо, которое сейчас ему противостояло. Гермиона источала холод, никак не связанный с разочарованием, неприязнью или любым другим преходящим человеческим чувством. В этом холоде было нечто стальное — такое же неестественное и неумолимое.

Что она делала? Почему так на него смотрела? Северус помолчал, сомневаясь, что ответить. Он не знал, с какой стороной Гермионы столкнулся.

— Мы оба умрем, и к тому же очень скоро. Ты не можешь этого сказать, но хочешь, чтобы я приняла эту мысль. Сколько тебе осталось, Северус? Месяц? Два? Если побережешь себя, то протянешь до следующего года. Думаешь, к тому времени эпидемия прекратится? Или полагаешь, что в конечном счете мы все будем ползать по улицам на четвереньках, периодически убивать и трахаться?

Северус смотрел на нее, в отвращении поджав губы. Что значила эта неожиданная грубость?

— С меня хватит!

— Лицемер! — ядовито выплюнула Гермиона.

Снейп неприязненно отстранился от нее, устав от спора. Она попыталась помешать ему уйти из комнаты и схватила за руку.

— Да ты сегодня никак сдержаться не можешь? — прорычал Северус, отдергивая руку; в его глазах показалось отчаяние.

Он увидел, как выражение ее лица смягчилось, щеки покраснели.

Так она и стояла: чуть пристыженная, безнадежно страдающая от бесполезного чувства вины, но подбородок по-прежнему упрямо вздернут. Такой Северус ее знал. И задался вопросом, что же все-таки сейчас между ними произошло.

Гермиона открыла рот. Снейп не знал, что она собирается сказать, и поспешно перебил:

— Я сделаю обход, а ты отдохни.

— По-моему, тебя нужно полностью проверить, вдруг болезнь еще где-то проявилась.

Он с трудом сдержал раздражение.

— После обхода.

— Все равно еще рано. Некоторые пациенты расстроятся, если мы нарушим распорядок. Не очень-то хорошо...

Северус глянул на нее, гадая, кто его провоцирует: Гермиона или внезапно проявившийся бесчувственный робот. Она съежилась под его взглядом, чего Снейп давно за ней не наблюдал. Значит, перед ним просто упрямая Грейнджер.

Может быть, большинству его знакомых это и показалось бы странным, но на самом деле Северус давно уже научился сдерживаться во имя сохранения мира.

Он позволил взять себя за руку и отвести в ванную, где спокойно разделся и дал себя обследовать. Довольно унизительное положение, но не в случае медицинского осмотра, так что Снейп послушно стоял, поднимал руки, открывал рот и поднимал волосы.

— Не изображай жертву, — попыталась пошутить она, но Северус ничего не ответил.

Гермиона бормотала, что он слишком худ, но Снейп и так это знал. Она аккуратно касалась руками, не задерживаясь слишком долго. Северус все время стоял расслабленно, уставившись в грязное зеркало над раковиной.

— Что-нибудь нашла?

Гермиона молчала, и он догадался, что ответ утвердительный.

Она нежно пробежала пальцами по лопаткам. Северус почувствовал, как напрягшиеся в том месте мышцы пропустили струю воздуха.

— Мерлин, — пробормотал он.

— Это не рты. Скорее отверстия для вентиляции. Жабры.

— Я ждал, что появятся еще.

Гермиона легко забинтовала отверстия и бросила на пол пустую упаковку от бинтов.

— Это все, что я обнаружила. Других проявлений нет.

Она стояла перед ним, на ее лице застыло разочарование и усталость. Положив руки на плечи Северусу, она посмотрела на маленький рот на груди, который сейчас только дышал.

— В ванной холодно, — сказала она.

— Я не твой любовник.

— Конечно.

Гермиона повела его за руку в спальню. Они наложили на дверь чары, так что никто в доме не мог их слышать.

* * *

Джинни вернулась на следующий день. Вокруг глаз залегли новые морщинки, но дух ее все так же горел решимостью. На душе Гермионы лежал тяжкий груз, но она на удивление легко вернулась к старым отношениям с подругой. Было даже приятно занять себя чужими заботами.

— Все были за это, совершенно все. Даже папа. Но мама и слышать не хотела. Якобы, что о ней подумает мир волшебников, если она не может позаботиться даже о своей семье! Я сказала, что от волшебного мира не так уж много осталось, чтобы что-то о ней думать. Дальше уже началась перепалка. Мне надоело, и я ушла. Честно говоря, рассердилась на них всех. — Джинни грустно заглянула в чашку с чаем. — Правда, все равно нет больницы, которая могла бы его принять. Все переполнены. Конечно, я подумывала привести его сюда, но... Я бы не выдержала.

Гермиона ободряюще сжала руку подруги.

— Это нормально, Джин. Никто бы и не попросил тебя об этом.

Джинни безрадостно вздохнула и крепко обняла Гермиону.

— Я по тебе скучала. Особенно когда мама вела себя невыносимо.

Гермиона улыбнулась, так же крепко прижимая Джинни. Она наслаждалась дружбой и чувством близости и не знала, сколько еще будет воспринимать эти ощущения как должное.

* * *

— Гермиона... Еще...

Щеки вспыхнули, она удивленно рассмеялась.

— А ты ненасытный, да?

Северус хмыкнул. Пряди волос бились о его лицо в такт движениям.

— Треклятый рот никогда не затыкается...

Он запустил руку в волосы Гермионы — свое излюбленное место. Большим пальцем гладил висок и ласкал ухо. Она билась под его телом, голова металась по подушке, и Снейп мысленно усмехался, даже когда в уме не оставалось ни единой мысли, кроме как кончить.

— Гермиона?

Она почувствовала, как он замедляется, и простонала:

— Не останавливайся.

— Но...

Гермиона подняла взгляд и заметила на его лице взволнованное выражение. Он не спеша поднял руку, и девушка вдруг поняла, что он держит клок ее волос. Встревоженная, она оттолкнула его от себя, и Снейп заворчал от удивления, пытаясь как можно безболезненнее выйти из нее. Гермиона тут же извернулась, чтобы посмотреть на подушку, и увидела большие пряди волос, валявшиеся на кровати.

— Черт!

Она выбралась из-под Северуса и выскочила из комнаты. Северус, встревоженный, последовал за ней, но вернулся назад, как только понял, что совершенно голый. Нашаривая халат, он быстро довел себя до нужного состояния и кончил. Заклинанием очистив руку от липкой спермы, он побежал за Гермионой, запахиваясь на ходу.

Он испытал какое-то извращенное веселье, оттого что легко мог найти след Гермионы по валявшимся на полу волосам. Она заперлась в ванной, и Северус слышал бурные рыдания.

— Алохомора!

Дверь не поддалась, и Северус недоверчиво уставился на нее. Как, во имя Мерлина, Гермиона умудрилась наложить запирающие заклинания в таком состоянии? Он налег на дверь, покрутил ручку и заметил, что та почти сломана.

— Гермиона! — позвал он. — Гермиона, впусти меня.

В ответ раздались всхлипы.

— Гермиона, я вхожу. Отойди от двери!

Он с силой надавил плечом. Дверь угрожающе затряслась, и Северус еще несколько раз ударил, пока она, наконец, с шумом не распахнулась. С потолка посыпалась штукатурка.

Гермиона распласталась на холодном плиточном полу, всхлипывала, обхватив голову руками. Снейп заметил на полу ванной клоки волос; он опустился на колени рядом с девушкой. Она стряхнула его руку и заплакала еще сильней.

— Гермиона... Гермиона!

Судя по икоте, Гермиона была в отчаянии. Так она себя совсем измучает.

— Тебе нужно встать. Ты заболеешь, пол слишком холодный.

Между всхлипами он разобрал заикающееся «Убирайся!» и нежно коснулся плеча.

— Я помогу тебе встать, позволь помочь. Ты должна встать, Гермиона. Ты понимаешь?

Он расслышал «Хочу умереть!» и устало вздохнул. А разве не все они этого хотели?

— Сейчас я тебя подниму.

Он схватил ее за плечо и потянул вверх. Она отбивалась, но Северус держал крепко, и Гермиона уткнулась ему в грудь.

— Сволочь! Сволочь! — навзрыд закричала она, била его по груди, лицу, везде, где могла достать. Снейп боролся с ней, схватил за запястья, так, чтобы она не могла его ударить.

— Что, черт возьми, здесь происходит?!

Северус выругался. Они так шумели, что разбудили Джинни. Она стояла, ошеломленная, и пыталась понять, что происходит. Уизли вдруг покраснела от гнева, и Снейп догадался: она представила самое худшее.

— Что ты с ней сделал? Отпусти ее!

Она подняла палочку, на ее лице застыло жуткое выражение. Северус тут же отпустил Гермиону и схватился за свою палочку.

— Диффиндо!

— Импедимента!

Северус увернулся от заклинания как раз вовремя: он избежал раны на лице, лишь одна черная прядь упала на пол. Джинни зло на него смотрела и пыталась избавиться от заклятия.

— Экспелиармус... — пробормотал Северус.

Поймав палочку, он бросил ее в ванну. Затем поднял Гермиону, которая снова опустилась на пол и плакала. К счастью, она больше не хотела его ударить.

— Боюсь, многое придется объяснить, но не сейчас. Для твоего спокойствия: я ничего с ней не делал.

— Сволочь! — всхлипнула Гермиона.

— Ладно! — огрызнулся он. — Но я никогда не причинял тебе вреда.

Джинни наконец удалось избавиться от заклятия, и она подошла, все еще рассерженная.

— Тогда что здесь происходит?

— Она заражена.

Джинни мертвенно побелела.

— Я тоже заражен, но нет повода для тревоги. Мы сдерживаем болезнь.

— Ох, Гермиона...

Джинни попыталась подойти к подруге, но та начала визжать, взорвавшись новым приступом плача. Джинни была настолько вне себя, что Северус вдруг вспомнил, как она еще молода.

— Сделай что-нибудь! Почему она плачет?!

— Будет лучше, если ты уйдешь. Сейчас ты ничем не поможешь.

Особенно в таком состоянии... Северус вовсе не хотел, чтобы две девушки избили его до полусмерти.

— Ты не можешь заставить меня уйти...

— Убирайся. Вон!

Снейп нацелил на нее палочку. Пусть смотрит на него с полным презрением, лишь бы ушла. Даже если отпустит на прощание проклятие.

Когда Джинни наконец исчезла, Северус со вздохом сел. Он так устал... Когда уже все закончится? Палочка со стуком упала на пол. Снейп прижал Гермиону к груди. Ее трясло, халат намок от слез и слюней. Вскоре рыдания утихли, и Северус отстранился, чтобы взглянуть на нее.

— Лучше?

Она сморщилась и снова заплакала. Слез не осталось, она неудержимо всхлипывала. Северус открыл кран и брызнул ледяной водой в лицо девушке. От удивления она закашлялась.

— Прекрати! — приказал он. — Хватит плакать. Ты себя изводишь.

Она начала икать. Северус набрал в руку воды из-под крана и дал ей попить, а затем вытер лицо. Гермиона начала дрожать, он распахнул халат и укутал ее. На плитке стало слишком холодно, Гермиона вскарабкалась к нему на колени и, утомленная, склонила голову ему на грудь.

Она была такой маленькой и хрупкой. Северус почувствовал, как его захлестнула волна ненависти к себе. То, что он сказал Джинни, — наглая ложь. Он это сделал. Он во всем виноват.

Гермиона сидела неподвижно, дыхание стало спокойным и глубоким. Северус наклонился, чтобы увидеть ее лицо. Она закрыла глаза.

— Собралась спать в ванной?

Она что-то бессвязно пробормотала. Северус, не отдавая себе отчета, поцеловал ее в висок. Затем он подхватил ее и неуверенно поднялся на ноги. Она свернулась калачиком, прижавшись к его груди, так что нести ее было нетрудно. По пути из ванной Снейп заметил спящую в коридоре Джинни. Должно быть, дожидалась. Они, возможно, просидели там несколько часов.

Северус уложил Гермиону на постель, поспешно убрал волосы с подушки. Сначала он решил их выбросить, но потом собрал в пучок и перевязал веревкой. Может, они ей еще понадобятся.

Когда он скользнул под одеяло, девушка сонно обвила его руками, и они уснули в объятиях, которые можно было бы назвать объятиями влюбленных.

* * *

Проснувшись, Северус обнаружил, что Гермиона сидит за столом. Она нашла маленькое зеркало, о котором он забыл, прислонила его к стопке книг и уставилась на собственное отражение. Она пыталась убрать оставшиеся волосы. На столе уже лежала кучка прядей, и Гермиона вздрагивала всякий раз, как выдергивала пучок.

— Не надо так... — сонно сказал Северус.

Она не обратила внимания и снова вздрогнула, вытаскивая клок волос. Северус скинул одеяло, вышел из комнаты, вернулся с расческой и сел рядом.

— Ш-ш-ш... Позволь мне... — пробормотал он, когда Гермиона попыталась отстраниться. Она немного успокоилась, но ее душевное равновесие все еще было хрупким. Он нежно поглаживал ее лицо и расчесывал волосы, пока они все не оказались между зубцов расчески.

Долгое время Гермиона сидела и смотрела на отражение. Северус не решался забрать у нее зеркало. Только когда она отвернулась, Снейп положил его лицом вниз.

Он смотрел на Гермиону с видимым участием. Если она захочет просидеть оставшуюся часть дня в молчании, он будет рядом. Мерлин свидетель, он сотворил нечто ужасное. Что же он сделал с этим хрупким, умирающим, опустошенным созданием... Северус хотел, чтобы тишина укутала их и воцарилось бы некое подобие мира, но ткань рубашки затрепетала.

— Гермиона...

Гермиона снова уснула, и Северус, убедившись, что она не замерзнет, отправился на первый этаж. На полпути вниз его остановила Джинни, глаза ее чуть покраснели. Она не выспалась, поэтому вид у нее был слегка безумный. Северус напрягся и сжал палочку.

— Как?

— Что «как»?

— Как она заразилась?

Северус хмыкнул и прошел мимо.

— А ты как думаешь?

Джинни следовала за ним по пятам.

— У меня есть несколько мыслей!

В каждом ее слове сквозила ярость.

— Вам не надо ничего говорить. Я и так понимаю, что вы обвиняете меня, мисс Уизли. Думаю, вы прекрасно представляете, как Гермиона заразилась.

Он почувствовал, как Джинни в гневе ударила его в спину, и жабры под лопаткой пронзила боль. Он с отвращением поморщился и едва обратил внимание на гневную тираду.

— Это безответственно! Да у тебя стыда нет! Как ты мог? Ты наш руководитель! Я доложу! Они вас запрут...

Северус резко обернулся, напугав Джинни. Они стояли лицом к лицу, он грозно возвышался над ней. Но Джинни была упрямицей, которую не так-то легко запугать.

— Ну да, именно так они и поступят. До чего ты веришь в нашу политическую систему, Уизли! Нет Министерства. Нет авроров. Азкабан — унылый рассадник зараженных. Тот слабый контроль, что еще остается у Министерства и даже Ордена, заключается в огненных заклинаниях. Если ты доложишь, именно это и произойдет. Они подвергнут больницу карантину и сожгут. Я думаю, ты уже была свидетелем подобного. Тебя могут пощадить, потому что имя Молли хоть что-то да значит. Но все остальные в этом здании умрут.

Джинни побледнела, отчего на лице сильнее проступили веснушки.

— Может, ты не прольешь и слезинки над моим жалким телом, но тебе придется смотреть, как Гермиона горит заживо.

Голос Джинни чуть дрожал, но взгляд по-прежнему был полон решимости.

— Возможно, наша больница и заслуживает карантина.

— Никаких «возможно». Так и есть.

Северус собрался уходить, ведь у них все еще оставались пациенты, о которых нужно заботиться. Но Джинни схватила его за руку.

— Разве ты не хочешь жить?

Прямолинейна как всегда. Она прищурилась, внимательно вглядываясь в его лицо.

— Ты очень похудел, Северус.

— Присядь. Думаю, так будет лучше.

Джинни не отрывала от него взгляда, пока они не дошли до кухонного стола. Маленькое радио работало на волшебной волне, Северус его выключил. Новости все равно одни и те же.

— Джинни, как бы ты ни хотела меня проклясть, мы только выиграем, если будем сотрудничать.

Она с подозрением глянула.

— Сотрудничать?

— Вряд ли мне много осталось. К тому времени, как я стану бесполезен, будет лучше, если я сделаю как можно больше зелий. Ты так не считаешь?

Джинни вздохнула и опустила голову на руки.

— Прости, Северус. Все кажется таким... тщетным. Какой от этого прок? Мы ведем безнадежную борьбу.

— Ты права. Глупо надеяться, что магическое сообщество вернется к прежнему образу жизни, как до эпидемии. Но люди — живучие существа. В прошлом были вспышки чумы, и эту кто-нибудь да переживет.

— У нас даже нет вакцины!

— От этой болезни не существует вакцины.

— Именно!

Пришлось прибегнуть к суровому, профессорскому тону, чтобы Джинни очнулась от безнадежности. Это чувство не так-то просто отогнать, если оно одолевает. Нужно, чтобы Джинни оставалась такой же рассудительной, как и прежде.

— Сдерживание болезни — лучше, чем ничего. Сама поразмысли. К инфицированным можно прикасаться и не заболеть. Нельзя заразиться через воздух. Эпидемия могла быть гораздо, гораздо хуже. Волшебный мир выживет, если сохранять спокойствие и осторожность.

Джинни наконец взглянула на него, и Северус заметил, что теперь она прячет страх поглубже. Она была дочерью Молли, а значит, не так-то просто сдавалась. Обычно Снейпа это раздражало.

— Сколько ты можешь сделать?

— Если будешь снабжать ингредиентами, а Гермиона мне поможет... Скажем, достаточно, чтобы содержать пять больниц в течение трех месяцев. Может, четырех.

Джинни медленно кивнула, размышляя.

— Значит, предстоит много вылазок.

Северус ухмыльнулся.

— На этот раз избавлю от лекций по безопасности.

Наконец-то Джинни чуть улыбнулась ему в ответ. Если он дал ей достаточно надежды, чтобы уверенно смотреть в будущее, значит, он справился с задачей. Слава Мерлину!

— Как Гермиона? Она в порядке? Вчера она выглядела не очень.

Северус попытался не обращать внимания на грызущее беспокойство. Вопросы Джинни отражали его собственные чувства.

— Она справится, еще только первые дни. Она привыкнет.

— Ее волосы... — грустно прошептала Джинни, перебирая пальцами рыжую прядь.

Северус закрыл глаза, удивляясь, как он только мог одурачить себя и подумать, что прошедшие несколько дней были тихим островком счастья, окруженным штормом. Это было медленное принятие смерти, как у человека, засыпающего на снегу. Нужно проснуться и бороться с желанием уснуть, если он собирается помочь Гермионе.

* * *

Следующие несколько дней Джинни редко бывала в больнице и возвращалась только ночью с теми припасами, которые удалось спасти или найти в мусоре. Гермиона, если не заботилась о пациентах, была с Северусом внизу, в лаборатории.

Он работал лихорадочно, не давая отдыха рукам. Пока зелье кипятилось на медленном огне, Снейп резал и готовил ингредиенты для второго котла. Когда закончились пузырьки и флаконы для зелья, Гермиона трансфигурировала все возможные столовые приборы. Вскоре каждый остался лишь с маленькой миской и вилкой.

Все были так заняты, отчаянно пытаясь замедлить надвигающуюся смерть, что не заметили, как спустя неделю после выпадения волос Гермиона стала меняться.

Северус увидел, наконец, перемену в поведении только благодаря зелью. Он добавил слишком много настойки растопырника, и вскоре жидкость с громким шипением выкипела. Вся порция испорчена.

— Мерлин! — выругался он и понял, что Гермиона не отрываясь смотрит на него. — Ты видела, что произошло?

— Слишком много настойки.

Северус удивленно вскинул брови.

— И ты не исправила ошибку профессора? Я думал, ты не упустишь такую возможность.

Гермиона ничего не ответила и снова посмотрела на стол. Она взяла инструменты и начала готовить следующую партию корня валерианы.

Произошедшее не давало Северусу покоя, но он не мог понять, что именно не так. Он почувствовал, как рот на груди задрожал и пытается заговорить. Он коснулся кончиками пальцев, надеясь утихомирить его, но тот забормотал: «Умри... умри... умри...»

Брови Снейпа тревожно взметнулись вверх. Умри? Гермиона вонзила нож в деревянную поверхность стола. От неожиданного звука Северус аж подскочил. Ни один мускул на лице Гермионы не дрогнул, и она взглянула на него так, будто ничего не произошло.

— У меня шарф сполз, Северус. Ты не мог бы поправить?

— Конечно.

Она повернулась спиной и выглядела кроткой, как овечка. Когда руки перестали дрожать, Северус снял шарф, обернутый вокруг головы Гермионы, и перевязал узел, так чтобы шарф держался крепко и удобно.

Она удовлетворенно вздохнула, излучая зловещую радость и бодрость.

— Вернемся к работе. Нужно спасти еще много жизней!

Северус прижал руку к маленькому рту на груди. Он дышал учащенно, с сильным присвистом, задыхаясь под пальцами.

* * *

Джинни деловито сдернула простыни и затолкала в корзину для белья. Она вернулась в больницу в три утра и встала в семь, потому что Гермиона не могла делать утреннюю работу по дому. Она снова впала в оцепенение, а Северус скрывался в лаборатории.

— Ну же, Мэри, вылезай!

Мэри — не настоящее имя ведьмы, но они так и не узнали, как ее зовут. Из-за болезни у нее был уродливый, искривленный рот, так что она ничего не могла сказать, только мычала. Поначалу Северус не одобрил, что Джинни назвала ее Мэри, сомневаясь, как отреагирует пациентка. Но она отзывалась на имя, и оно прижилось.

Обычно Мэри послушно выполняла команды, пусть и очень медленно. Но сегодня утром она упрямо качала головой и отказывалась выбраться из постели.

— Пора вставать. Ты можешь посидеть на стуле.

Мэри снова потрясла головой и что-то бессвязно промычала. Джинни вздохнула, неимоверно уставшая и раздраженная.

— Ладно, — отрезала она. — Оставайся в кровати, но мне нужны простыни. Я тебя подниму через три, два, один... Вингардиум левиоса!

Мэри зависла в нескольких дюймах над кроватью и пискнула от восторга, очевидно наслаждаясь полетом. Джинни в свою очередь с ужасом уставилась на покрывало. Оно было испещрено капельками крови. Джинни поспешно схватила простыню и опустила Мэри на кровать.

— Мэри, можно посмотреть на твою спину?

Она положила простыню на самый верх корзины для белья, пока Мэри поворачивалась спиной. Джинни наложила на руки заклинание «Импервиус», чтобы не контактировать с несвернувшейся кровью.

Когда Мэри задрала халат, Джинни резко втянула воздух.

Спина пациентки была исполосована маленькими порезами. Большинство из них уже высохли, но из некоторых еще сочилась кровь. Все были свежими. Тревожный колокольчик зазвонил в голове Джинни. Северус говорил, что у Мэри не будет новых проявлений болезни, кроме полноты. Порезы нанесли чем-то, а, судя по аккуратности, их, как заподозрила Джинни, нанес кто-то. Ранки не были порезами или царапинами от какого-то случайно подвернувшегося предмета, если только Мэри не натыкалась снова и снова на острое лезвие скальпеля.

Джинни несколько раз дотронулась палочкой до спины Мэри, бормоча простые заклинания исцеления. Она не знала чар, убирающих рубцы, но сомневалась, что это так уж важно.

Была ли Мэри единственной? Джинни перевернула корзину для белья и вывалила простыни на пол. Она лихорадочно их перебирала в надежде ничего не найти.

Но нет, кровь испачкала и другие покрывала. Она не заметила только потому, что была невнимательна. Алые пятна на снегу. Некоторые высохли и по цвету напоминали шоколад. В дальних углах, так что трудно заметить. Нечего и надеяться, что это от менструаций. Все зараженные стерильны, и у них нет ежемесячных кровотечений.

Мэри что-то простонала, с любопытством глядя на Джинни. Та, переполняемая чувствами, с несчастным видом сидела на полу посреди комнаты.

— Все будет хорошо, Мэри!

* * *

Северус висел на ванне, керамическая стенка холодила горячее тело. Пот на лбу начал остывать, но Снейп никак не мог остановить растущее бессилие. Он чувствовал себя слабым, невероятно слабым и хрупким, как будто малейшее напряжение разломит его надвое.

Он не может даже сходить в туалет, не упав в обморок. Не отдавая себе отчета, Снейп безрадостно рассмеялся. И остановился, только когда желудок сжало, а потом вывернуло в ванну. Северус растянулся на полу, держась за край. Сколько еще он сможет выдержать? Сколько бессонных ночей? Сколько дней ему жить в лаборатории в окружении пара от кипящих котлов?

Больше невозможно отрицать, что он очень болен. Мучительная мысль, что больше он никогда не почувствует себя хорошо отдохнувшим, и вообще не будет чувствовать больше ничего, кроме постоянного изнеможения, закралась в голову и сводила с ума. Даже если он проспит год, чудесный год без болезни, смятения и борьбы, он наверняка проснется уставшим до мозга костей.

Северус не хотел вставать, но знал, что если останется на холодном полу дольше, то заработает еще и понос. Когда Снейп поднимался, второй рот простонал вместе с ним, а жабры пронзила боль.

— Гермиона...

Северус резко поднял голову и увидел девушку в проеме. Будь проклят этот рот! И откуда ему известно, что она рядом?

Гермиона помогла ему встать на ноги. Ее прикосновение было приятно теплым, а Северус уже начал замерзать. Она стала водить руками по его груди, но Снейп слишком устал, чтобы завестись.

— Не сейчас. Помоги дойти до стола.

Гермиона не обратила внимания и пощекотала пальцами второй рот. Сверкнув глазами, Северус накрыл ее ладошку своей костлявой рукой.

— Опять используешь этот дешевый приемчик?

— Я хочу его.

— Не могу сейчас.

— Можешь.

Северус с отвращением отпустил ее руку и на трясущихся ногах вышел из ванной. Гермиона не попыталась помешать, и он решил, что она, наконец, оставила его в покое.

Поэтому его застигли врасплох, когда девушка вдруг схватила его сзади за талию и сунула пальцы в рот на груди. Снейп мгновенно почувствовал, как на него обрушилась волна удовольствия. Колени подогнулись, и он упал на пол. Измученное тело больше не могло сопротивляться.

Гермиона совершенно не обращала внимания на его слабость и неловкость. Она упала с ним, прижав к полу, и лизнула шею.

— Гермиона, пожалуйста...

— Конечно, Северус.

Снейп закрыл лицо руками и стиснул зубы, тело непроизвольно вздрагивало от манипуляций Гермионы. А ведь он всегда боялся, что сам воспользуется ее слабостью.

* * *

— Северус! — прошипела Джинни.

Он взглянул на девушку. Та стояла у входа в свою комнату. Была поздняя ночь. Гермиона теперь спала не с Джинни, а в заброшенной комнате Северуса. А он, если и спал, то в кресле в лаборатории.

Сегодня был один из тех немногих случаев, когда Северус дерзнул выбраться из лаборатории и поспать как следует. Джинни осторожно и без лишнего шума поманила его в комнату. Он глянул на свою и обнаружил, что дверь открыта. Снейп устало вздохнул. Значит, разговор должен остаться между ними. Секретность и сговор больше подходили для живых, но он все же пошел за Джинни.

— Ты знаешь, что с прошлой недели я выполняю всю работу по дому и осматриваю пациентов?

Северус хотел отругать ее за жалобы, но лень было прилагать усилия.

— Я скажу Гермионе, чтобы она вернулась к обязанностям.

— Нет-нет! Пусть лучше так. Северус, я обнаружила у пациентов раны, не связанные с болезнью. И они нанесли их не сами.

Она многозначительно посмотрела на Снейпа, в отчаянии ожидая, что он поймет и ужаснется вместе с ней. Втайне она надеялась, что он, как взрослый, возьмет на себя ответственность и скажет, что делать. Джинни была в полной растерянности.

Вместо этого Северус сонно моргнул.

— Кто-то нападает на пациентов!

Драматическое заявление не имело ожидаемого успеха, и Джинни начала злиться.

— Это не я. Я обнаружила эти раны и залечиваю их. Это не можешь быть ты. Ты весь день сидишь в лаборатории и готовишь зелья. Остается только один человек...

— Хватит, — сказал Северус. — Не хочу этого слышать.

Джинни выглядела задетой.

— Ты мне не веришь?

— Я так не говорил.

Она раздраженно вздохнула, пытаясь подавить растущий гнев. Северус заметил, как на ее щеках проступили красные пятна. Он не мог заставить себя посочувствовать, и такое отчуждение его немного напугало.

— Я изо всех сил пытаюсь помочь. Но вы оба как будто создали собственный тайный клуб, к которому мне запрещено присоединиться.

— Джинни... — Мерлин, он чувствовал себя таким уставшим! — Я наконец-то обрел то, чего желал всю жизнь. Но вместо того, чтобы радоваться, я вынужден это терпеть.

Она озадаченно на него посмотрела.

— И что это значит?

Северус положил руку на плечо Джинни и сжал его. Он почувствовал, как девушка отстраняется, прикосновения друг к другу были у них не в обычае. Поэтому он притянул ее к себе поближе и сказал прямо в ухо:

— Это значит — всегда держи палочку при себе.

* * *

Джинни в одиночестве сидела за столом на кухоньке. Маленькое радио работало на волшебной волне, и впервые не было новостей. Играла музыка. Джинни положила голову на стол. Должно быть, у диджея осталась коллекция родительских записей, потому что весь последний час звучала исключительно Селестина Уорлок.

Джинни слишком устала, чтобы испытывать досаду, да и по правде говоря, ей нравилось. Если закрыть глаза, то будет почти как в Норе. Не хватало запаха лимонного моющего средства, пирога в духовке, перезвона посуды в раковине и крика на близнецов, чтобы они прекратили ломать вещи. Но все же так она чувствовала себя ближе к дому.

Джинни ощущала себя, как в ловушке. Теперь она не знала, на чьей стороне Северус. Поэтому на ночь защищала комнату чарами, а днем постоянно беспокоилась: ведь неизвестно, защитит ли ее Снейп.

От чего Северус должен бы ее защищать — это уже совершенно другой повод для беспокойства...

А если они оба ее дурили? Играли с ней в какую-то извращенную игру? Как выбраться? Почему она осталась? Все чаще Джинни задумывалась о том, чтобы вернуться в Нору, к безусловной безопасности. Но пока она была здесь. Потому что никто не позаботится о пациентах. Потому что надеялась на зелья, которые варил Северус.

Но, возможно, она обманывала себя и на этот счет. Джинни едва удавалось выбраться из больницы за новыми ингредиентами. Если Снейп варил лекарство все с той же скоростью, то из чего он его делал? Из благих намерений?

— Северус, смотри! Я еще принесла.

С видом самодовольной кошки Гермиона уронила мертвого голубя в руки Северуса. Его шея была изодрана, и Снейп аккуратно надавил на живот. Он легко поддался под пальцами: кишки и органы удалены.

— Что ты сделала с внутренностями, Гермиона?

Она невинно захлопала глазами, как будто не поняла, о чем речь. Северус отбросил тушку и угрожающе надвинулся на Гермиону.

— Что ты сделала с внутренностями?

Она презрительно посмотрела на него, упрямо выпятив подбородок.

— Ты спрятала их в комнате? Съела?

Северус схватил Гермиону за подбородок и заставил открыть рот. Она возмущенно замычала, но не сопротивлялась. Зубы были розовыми, а изо рта пахло тухлятиной. Северус с отвращением поморщился и отпустил девушку. В первый раз она съела свою жертву. Обычно он находил трупики под подушкой.

— Не ешь сырое мясо. Неизвестно, где этот голубь побывал.

— Ладно.

Она стала вести себя по-детски, непредсказуемо. Снейп никогда не мог предугадать ее следующее действие, и часто приходилось вести себя с особой осторожностью. Малейший намек на выговор, и Гермиона тут же впадала в истерику. Она дулась и капризничала или же сердилась и проявляла жестокость. Самое спокойное время наступало, когда Гермиона впадала в ступор и сутками сидела неподвижно. Труднее всего — когда Северус пытался удержать ее от секса.

Контролировать поведение девушки становилось все сложнее, и Снейп сомневался, ждет ли его успех. Держать Гермиону в лаборатории — лучшее, что удалось придумать. Меньшая его часть знала, что Джинни в одиночку занимается больницей, но все это казалось частью другого мира. Мира на верхнем этаже. Он частенько забывал о его существовании.

— Иди сюда, — сказал он, подзывая Гермиону. Она охотно подкралась. С умеренным успехом Северус мог отказать ей в сексе, и использовал его как вознаграждение или наказание.

По крайней мере, пытался. Строго говоря, ему следовало наказать ее за поедание птицы. Но чем худее и слабее он становился, тем вольготнее вел себя рот и безразличнее становился Северус.

Гермиона поцеловала маленький рот на груди, дразняще лаская языком. Она всегда его целовала. Только этот рот ей и нравился. Член тут же затвердел от возбуждения, и Северус откинулся на спинку кресла.

— Гермиона...

Им так легко было действовать в унисон. Независимо от перемен, от страха, который он испытывал, от безумия. Без сомнения именно оно сожрало ее разум. Но когда дело доходило до телесного, они знали друг о друге все. Ни единого неизвестного дюйма. Ни единого незнакомого ритма.

— Еще... Принеси еще...

Гермиона скользила вдоль рта, крепко держась за ручки кресла, и без остановки, бессмысленно твердила, как заклинание: “Да-да-да”.

* * *

Была полночь, и Гермиона толкнула Северуса в грудь, желая высвободиться из объятий. Он вздрогнул и выпустил ее с маленькой раскладушки, тайком пронесенной в лабораторию. Гермиона на многое махнула рукой, в том числе на его хрупкое физическое состояние. Синяки покрывали его тело, когда Гермиона забывала быть нежной.

Словно во сне, она вышла из комнаты. Северус, обеспокоенный, поспешил следом. Она не обратила на него внимания и сонно продолжила путь в чем мать родила. Северус накинул ей на плечи халат и попытался направить обратно в лабораторию. Она сопротивлялась, но халат не скинула, поэтому Северус оставил ее в покое. Куда, ради Мерлина, она собралась посреди ночи?

Гермиона забрела в залитую лунным светом кухню. Она хотела есть?

— Что ты здесь делаешь? — Северус удивленно спросил у мальчика, сидящего за столом. Ребенок вздрогнул и съежился под взглядом Снейпа. Очевидно, зельевар по-прежнему мог внушать уважение одним лишь взглядом.

— Давай, говори.

Гермиона деловито копошилась в кухонном столе, и Северус не обращал на нее внимания. Должно быть, она хотела что-нибудь перекусить. Он сосредоточился на мальчике, все еще сжавшемся на стуле.

— Жубы болят.

— Поэтому не мог уснуть?

Мальчик кивнул, и Северус заметил, что челюсть ребенка как-то странно выдается вперед.

— Открой рот.

Мальчик послушался. Два передних и нижних зуба были длиннее и тоньше, чем обычно. Они начали формироваться как передние резцы крысы. Плохо, с таким проявлением болезни жить неудобно. Возможно, им удастся спилить зубы и сохранить их в норме?

Прежде чем Северус успел развить мысль о том, как помочь ребенку, маленький рот зашевелился.

— Этот... этот...

Этот? Что это значит?

Гермиона обернулась, держа кухонный нож. Северус испуганно вскочил, лихорадочно потянувшись за палочкой. В мгновение ока Гермиона бросилась. Халат развевался позади. Она ударила ребенка. Ближе всего к ножу оказалось лицо мальчика. Глаза Северуса широко раскрылись от удивления, когда лезвие прошло сквозь щеку.

Мальчик сдавленно пискнул и яростно забился. Она крепко схватила его за горло, чтобы тот не наделал шуму. Прежде чем Северус мог оглушить девушку, нож взметнулся и опустился еще три раза.

Когда Гермиона тяжело осела, стукнув ножом об пол, Снейп приблизился к ребенку. Мальчик дергался, захлебываясь кровью, струящейся изо рта и носа. Его глаза были широко открыты и казались круглыми, как блюдца.

— Мерлин, прости меня... — пробормотал Северус и вытащил палочку. — Авада кедавра!

Зеленая вспышка, и мальчик затих. Северус, совершенно истощенный, упал на пол. Он чувствовал кожей теплую кровь. Если не обращать внимания на запах, то казалось, что он в уютной постели.

Они сильно шумели? Нельзя, чтобы Джинни увидела.

Через силу Северус все-таки поднялся со скользкого пола. Заклинанием он насколько мог убрал кровь, укутал мальчика в халат. Затем применил очищающее заклинание. На полу остались пятна, но он был грязный, и Северус надеялся, что кровь не сильно бросается в глаза.

Снейп вышел на улицу, держа мальчика на руках. Ночь была прохладная. Второй рот выдохнул, затем вдохнул сладкий воздух. Жабры на спине затрепетали, открываясь и закрываясь в такт биению сердца.

Он стоял посреди улицы, как вкопанный. Просто дышал. В ночном воздухе было нечто такое чистое и пронзительное, что вся усталость пропала. Что-то в чернильной темноте тянуло Северуса, звало. Он стоял и чувствовал освобождение, что-то манило его и убеждало не возвращаться в дом. Виднелась луна, виднелись звезды. Ничего более.

Снейп побрел вниз по дороге и оставил тело там. Его утащат бродячие инфицированные.

Он медленно вернулся к дому. Ночной ветерок словно обнимал нагое тело, щекотал жабры, которые то открывались, то закрывались. Разве его место не на открытом воздухе, среди пустых домов? Что же они все делали? Почему так волновались?

Северусу было невероятно сложно закрыть дверь перед этой свободной, зовущей ночью.

В нем вдруг проявилось нечто животное.

* * *

Северус застонал, готовый кончить. Гермиона дико скакала спиной к нему. Она почувствовала, как сперма брызнула ей на зад, и в последний раз выгнулась дугой, когда он задрожал.

— Гермиона...

Снейп рухнул в кресло, длинные костлявые руки опустились от изнеможения. Она еще немного потерлась об него, подразнивая, и свернулась на его коленях. Голову устроила в изгиб его шеи. Маленький рот чмокнул спину Гермионы. Они измазались в скользкой и липкой сперме, но даже не пошевелились, чтобы очиститься.

Когда силы вернулись, Северус положил руки на голову Гермионы. Длинными пальцами он лениво выводил бесконечные круги на гладкой блестящей макушке.

Раздался легкий стук, затем со скрипом открылась дверь. На небольшой, шаткой лестнице послышались шаги.

Джинни спустилась в лабораторию с подносом еды. Северус подумал, что не видел ее уже больше недели. Потрясенная девушка выглядела почти забавно.

Она посмотрела на рабочий стол и обнаружила беспорядок. Котлы стояли пустые или заполненные битым стеклом, некоторые перевернулись. Стружка от корня и подгнившие травы покрывали разделочные доски. Оборудования для зелий перемещались, только когда их задевали во время неистовых совокуплений.

Жгучие слезы подступили к глазам Джинни. Она покраснела от злости и смущения, кинула поднос на пол и выскочила из комнаты, громко хлопнув дверью.

Какая-то часть Северуса вспомнила, что ему надо бы пожалеть девушку. Надо бы почувствовать себя так, будто он ее разочаровал и это нехорошо. Он лениво прикрыл глаза, продолжая рисовать пальцами невидимые круги на коже Гермионы.

— Эта...

Гермиона передвинулась на коленях Северуса так, чтобы рту было удобнее говорить. Он настойчиво бормотал:

— Эта... эта...

Девушка снова оперлась на спину Снейпа, глаза заблестели жуткой решимостью.

— Я принесу ее в следующий раз, Северус!

Северус сунул палец ей в рот, и она укусила его так, что пошла кровь. Он хмыкнул, и маленький рот захихикал своим металлическим смехом.

— Конечно.

* * *

Джинни дошла до кухни, прежде чем разразилась слезами. Она всхлипывала, закрыв лицо руками, жгучие слезы стекали по пальцам.

Десять дней о Гермионе и Северусе не было ни слуху, ни духу. Вдобавок она обнаружила, что один из маленьких пациентов пропал. Во всем этом было что-то зловещее, и Джинни помалкивала. Чутье подсказывало, что молчание ее спасет. Но она так долго не видела Северуса и не говорила с ним, что начала беспокоиться.

Она решила, что принести еду — это дружеский жест, и, возможно, она разговорит Снейпа еще раз. Она волновалась, что он ничего не ел.

Как ни странно, Джинни не переживала за Гермиону. Как будто в памяти ее подруга уже давным-давно умерла. Веселая, красивая Гермиона, сыпавшая остроумными замечаниями, умерла во сне, молодой и здоровой. Третье существо в доме не нравилось Джинни, она его ненавидела. Она испытывала отвращение к этому созданию, оно казалось ей раковой опухолью.

Джинни надеялась, что Северус один. Возможно, Гермиона спала бы. Она не сможет поговорить с Северусом в ее присутствии. Гермиона будто высасывала нечто из него, переманивала на свою сторону. Чем были эти две стороны? Жизнью и смертью?

Но они были вдвоем. Переплелись, как корни, неподвижные и надменные, как статуи. Нагие, бесстыдные. Глядят обвиняюще и презрительно. Высокомерные и отстраненные, как король и королева. Его колени — ее трон. Его руки — ее корона. Ее каприз — его закон.

Джинни переполняло чувство, что ее предали. Как будто ее предал Северус, какая бы ни существовала между ними негласная верность. Она обхватила голову и заплакала. Как ей пережить все это?

В доме она совершенно одна.

Джинни достала палочку, изучая так хорошо знакомую потертую древесину. Потребовался всего один патронус в Нору...

* * *

Молли помешала рубашки и брюки во временно увеличенной кухонной раковине. Отдельный котел для стирки сломался, и Билл до сих пор с ним возился. Он подозревал, что упырь приложил к этому руку, и теперь сердился.

Молли уже была готова приступить к стирке, как вдруг увидела серебристого патронуса, проскочившего через окно.

— Нора, больницу подвергли карантину. Северус и Гермиона заражены. Джинни пока в безопасности. Министерство готовится к атаке.

Кусок хозяйственного мыла плюхнулся в раковину, брызнув водой в открытый рот Молли. Она посмотрела на часы, на стрелках которых были лица членов семьи. Стрелка с лицом Джинни держалась на отметке «смертельная опасность».

— Билл! Билл!

* * *

В то утро, когда Джинни проснулась от звука своего имени, она в последний раз видела Северуса и Гермиону.

— Джинни! Джинни!

Все еще полусонная, она торопливо натянула мантию и понеслась вниз. Она чуть было не споткнулась и не упала, пока мчалась на настойчивый зов. Что же происходит?

Она увидела Северуса. Он сидел в этой ужасной кухне и был спокоен. Не то, что его голос.

— А, вот и ты!

— Ты чего орал?

Вдруг они услышали сильнейший грохот, сотрясший крышу. Джинни отчаянно глянула на Снейпа.

— Это не я... Не я, клянусь!

— Знаю. Это я.

Раздался крик. Джинни и Северус слышали, как пациенты переполошились и забегали по верхнему этажу. Девушка побледнела и помчалась наверх, но ее остановила стена черного дыма. Она закашлялась и, спотыкаясь, вернулась вниз, от дыма слезились глаза.

— Мерлин! Быстрее, нужны ведра!

Северус продолжал спокойно сидеть. Он поднял рубашку и с помощью лейкопластыря поправил болтающиеся концы марлевой повязки на груди.

— Северус, быстрее! Воды!

— Ты же знаешь, ничто не остановит этот огонь. Он магический.

Джинни в ужасе посмотрела на него.

— Контрзаклятия?

Северус покачал головой, на его губах появилась легкая улыбка. От этой уверенности в близком конце у Джинни побежали мурашки.

Из подвальной лаборатории в кухоньку вбежала Гермиона. У нее были дикие глаза, она источала страх. Разъяренная, сумасшедшая, она кинулась к Джинни, но Северус схватил ее за талию и удержал.

— Я собиралась принести ее тебе! Пусти! — взвизгнула Гермиона.

Джинни в ужасе уставилась на визжащее и царапающееся существо. Вдруг упала балка, пламя жадно лизнуло кухонный пол.

Гермиона закричала, когда, наконец, увидела огонь и почувствовала запах дыма. Вне себя от страха она цеплялась за одежду Северуса, царапала его лицо.

— Пепел, все пепел! Ничего кроме пепла!

С величайшим терпением Северус держал девушку, которая рвалась и бешено размахивала руками, утешал ее, успокаивал крики. Она царапалась и даже била его, но Снейп не обращал внимания.

Джинни тоже запаниковала, но пыталась найти выход. Огонь уже добрался до лестницы, и языки пламени плясали у входной двери. Она должна рискнуть.

— Джинни! Джинни!

Джинни услышала приглушенный крик и увидела размытые силуэты в окне. Но дым и пожар не могли скрыть рыжую шевелюру.

— МАМА!

Джинни хотелось лишь подбежать к окну, но остановил усилившийся огонь. Она мучительно разрывалась, куда бежать.

Лицо Молли исчезло, и оконное стекло вдруг брызнуло осколками в дом. Джинни расслышала гул голосов снаружи и узнала братьев. Должно быть, они пытались выбить окно, но дыра оказалась слишком маленькой, и по краю было много острого стекла.

Джинни взглянула на Северуса: он стоял на полу на коленях, все еще удерживая Гермиону. Гермиона зажала уши руками, крепко зажмурилась и сильно, до икоты, всхлипывала.

— Северус, нужно выбираться!

Он гладил голову Гермионы и смотрел на нее с такой любовью и нежностью, что она казалась жуткой на фоне огня, криков и визгов обезображенных пациентов, молящих о помощи с верхних этажей. Один из них с грохотом упал вниз и остался неподвижен. Его тело продолжало гореть.

Джинни закричала.

— Джинни, держись!

Семья снаружи услышала ее крики и удвоила усилия.

Северус схватил ее за руку и потянул вниз. Джинни снова завопила, испугавшись, что он причинит ей боль. Спокойствие в его взгляде было неестественным, и она отчаянно боролась.

— Они не смогут забраться внутрь. Министерство всегда накладывает заклинания перед карантином.

Джинни заплакала, слезы потекли по щекам. Вот и все. Так они и умрут.

Северус похлопал ее по щеке с нежностью, которую она никогда прежде не видела.

— Но я наложил контрзаклятие на дверь. Она откроется.

Джинни широко раскрыла глаза, в груди забилась безумная надежда. Значит ли это, что Северус все-таки был верен ей?

Гермиона наконец затихла, хотя и сильно дрожала, смотрела на них дикими глазами-блюдцами.

— После открытия она закроется очень быстро. У тебя есть только одна возможность... Но должно хватить.

Он достал что-то из внутреннего кармана мантии и сунул Джинни в руку. Это был небольшой мешочек. Джинни открыла его и, заглянув внутрь, увидела, что он больше, чем снаружи. В нем были сотни флаконов с зельем. Она закрыла мешочек и взглянула на Северуса со слезами на глазах.

— Я... Я думала...

— Это половина обещанного. Прости.

Впервые что-то мрачное мелькнуло в его взгляде, устремленном на мешочек. Он сидел неподвижно, пока новые крики не вернули его к реальности. Он деловито заставил Джинни подняться и направиться к выходу.

— Редукто!

Входная дверь сломалась пополам и распахнулась, взорвавшись дождем опилок. Снаружи послышались удивленные и взволнованные крики.

Северус решительно подтолкнул Джинни к двери. Она неуверенно сделала шаг, прижимая к груди мешочек и стараясь не заплакать. Казалось, что она пытается пройти сквозь бетон. Но вдруг Джинни заторопилась, вспомнив, что чары вот-вот навсегда закроют дверь.

Позади она услышала отчаянные стоны и скрежет ногтей по дереву. Северус успокаивающе зашептал:

— Нет, Гермиона. Ты должна остаться здесь.

Что-то тяжелое грохнулось на пол, и удушливое тепло ударило Джинни в спину. Она слышала крик Гермионы, но на этот раз от боли. Ох, Мерлин, она горит. Джинни поборола приступ тошноты, глаза застилали слезы.

Она слышала все еще спокойный голос Северуса, плывущий где-то сзади.

— И я тоже должен остаться.

Шаг. Еще шаг. Еще один, и Джинни вдруг почувствовала прохладный воздух. Она перешла порог. Сбежала. Она будет жить. Дневной свет неожиданно ударил в глаза, и девушка прищурилась. Она и забыла, насколько ярким может быть солнце.

Джинни слышала, как ее звали люди, всегда верные ей, безумно счастливые, что она спаслась. Но она повернулась и посмотрела сквозь горящий дверной проем.

Она сморгнула.

Северус и Гермиона все еще лежали на кухонном полу, Северус обнимал Гермиону и крепко держал ее. Его волосы и мантия были в огне. Джинни не могла разобрать отдельные голоса в этом хоре криков.

Они посмотрели на нее, будто чувствовали ее присутствие. Величавые король и королева правят в своем огненном королевстве, глаза сверкают, огонь жадно ласкает лица, пламя — их одежда. Впечатление разрушилось, лишь когда Гермиона слабо потянулась к Джинни, а Северус взял ее руку и прижал к груди.

Джинни снова моргнула. На этот раз глаза заволокло слезами, так что невозможно было смотреть. И больше она ничего не увидела.