Из стали и лазури (гет)

(Промт: между сном и явью)

Если сильно зажмуриться и хорошенько сосредоточиться, Люциус может уловить ее запах. Розы и корица — этот аромат не дает покоя ни ночью, перед сном, ни ранним утром, когда он собирается на работу. Этот запах — это она. Такой же легкий и нежный. И теперь он преследует его повсюду.

Люциус понимает, что это — лишь плод его воображения, но пока никак не удается в полном мере осознать произошедшее.

В спальне ничего не изменилось. С того самого дня ни один домовой эльф не осмеливается нарушить прямой приказ и войти сюда. Смятая постель, на туалетном столике леди Малфой разбросаны маленькие бутылочки с духами и прочие косметические баночки. Каждый вечер Люциус ложится на кровать и замирает в ожидании. Он ждет, когда она вернется. На его напряженном лице — отчаянная надежда.

Но она так и не приходит.

Очень больно. Тогда он крепко зажмуривается, чтобы вновь почувствовать ее запах. Он не плачет. Никогда. Потому что настоящие Малфои не плачут. Лучше всего на свете Люциус умеет играть свою роль — роль идеального Малфоя, хотя в такие моменты он почти ненавидит себя. Она любила не Малфоя, она любила Люциуса и только его.

Ей, наверное, очень грустно видеть его таким. Многие боятся его, приносят свои соболезнования, но это всё лишь пустые слова, на которые Люциус отвечает неизменной холодной улыбкой.

Мне очень жаль, это настоящая трагедия, говорят они.

Но в чем дело? Кто умер? Нарцисса? Вот уж нет. Или, быть может... Нет.

Как же он ненавидит себя в такие моменты осознания.

Сегодня он допоздна задерживается на работе. Но рано или поздно все равно приходится придумывать предлог, чтобы вернуться домой и отдохнуть. Он не ужинал. Уже давно не хочется.

Люциус вытягивается на широкой кровати. Глаза плотно закрыты, напряженные ноздри едва заметно подрагивают — и его окутывает тот самый запах. Он впивается пальцами в простынь, сжимает зубы и сосредоточивается на этом едва уловимом аромате, чтобы не потерять это ощущение. Он немного приподнимается, но даже не замечает этого.

Сейчас ничто не важно, кроме этого запаха рядом, который, словно уютный кокон, окутывает его. Слезы обжигают веки, но он не плачет. Не должен.

Больше дюжины раз он переворачивается с боку на бок, в тщетной надежде нащупать рядом теплое тело. И наконец Люциус засыпает. Он вспоминает нежность ее поцелуев. И в это мгновение он перестает быть великим Малфоем — слезы катятся по щекам. Наконец, свободен.

Но это не сон. Уж слишком всё реалистично. Она — здесь, совсем рядом, кутается в простынь, щеки немного порозовели, глаза ярко светятся. Он обнимает ее. Нарцисса наклоняется к нему и смеется, когда он целует ее нос, веки, щеки, губы... И Люциус тоже смеется от счастья, что наконец-то нашел ее. Он прижимается всем телом, будто умоляя, никогда больше не оставлять его.

Люциус просыпается с улыбкой на губах. Он знает, что она — здесь, что это всё не сон, но почему-то он решает никому не рассказывать об этом. Это только его тайна. И каждую ночь Люциус в полной тишине ждет ее.

Нарцисса не умерла — он уверен в этом. Она не умерла — это все остальные лгут, потому что когда Люциус Малфой плотно закрывает глаза, она возвращается — живая, как никогда раньше. И все сомнения улетучиваются. Она — здесь, рядом. А больше ничего не имеет значения.