Хрустальные бабочки (гет)

Света в Большом зале, заваленном обломками колон и щепками от когда-то добротной мебели, было немного. Зачарованное небо пало вместе с остальными охранными заклинаниями замка. Только в глубине комнаты мерцало что-то похожее на затухающий камин — несколько искр и кучка золы. Старый феникс, на котором осталась всего пара золотистых перьев, сидел в тяжелой железной клетке, укутанной морозными чарами, чтоб не выбрался.

— Собираешься сгореть? Сгореть и возродиться снова?

Феникс уставшими глазами посмотрел на Волдеморта, восседавшего на чудом уцелевшем директорском кресле. Раньше Фоуксу очень нравилось это место, полное учеников, шума, вкусных ароматов и веселья. Но все меняется. К сожалению.

Конечно, он не мог ответить тому, кто называл себя Темным Лордом, но был таким же смертным болваном. Даже если бы Фоукс обладал даром речи, он не стал бы поддерживать этот разговор. Но больше Волдеморту не с кем было говорить.

— Я начинаю понимать, что жизнь в бессмертии теряет всякий смысл. Слишком много времени. Вот ты — сгорел и родился птенцом.

Темный Лорд вздохнул и встал. Отвыкшие от нагрузок суставы неприятно заскрипели. После победы он почувствовал свой настоящий возраст. Не самое приятное, что могло случиться, когда наконец уничтожил злейшего врага.

— Ты вернешь себе всю силу, а я слабею. Сила как будто уходит. Без моей Нагайны. Ты убил ее.

Волдеморт склонил голову набок и повернулся к ледяной клетке для жар-птицы.

— А я убил твоего повелителя. И теперь как-то скучно даже. Представь, я и старый придурок играем в шахматы прямо здесь, за этим столом. Ой, а где же стол?

Внезапно Лорд будто бы очнулся и осознанно оглядел разрушения. Из целого — одна колонна, директорское кресло и клетка. Фоукс презрительно глянул на все это и спрятал голову под крыло. Еще денек-другой — и он сгорит. И хоть пару часов не будет слышать этих бредней.

— Ах да, я же тут все взорвал! Взорвал, слышишь! А ты, сволочь, все равно вернулся! Зачем ты вернулся?

Лорду никогда не нравились птицы, поэтому свои директивы, приказы и письма в Хогсмид он отправлял посланником. Впрочем, совы не могли преодолеть сильное магическое поле, которое высилось над исправительным лагерем для провинившихся. А вот феникс — мог.

Волдеморт взмахнул бузинной палочкой и отодвинул покосившиеся двери. Ему надо кое-что проверить. И уничтожить.

* * *

— ...неблагонадежная.

Люциус внезапно почувствовал себя совершенно беспомощным. Нарцисса, казалось, перестала дышать.

— Но, мой Лорд, она...

— Я уже сказал, Люциус, твоя жена — неблагонадежная. Нам не нужны потенциальные предатели. Думала одурачить меня, Нарцисса?

Она только покачнулась. Нарцисса никогда не отличалась особой стойкостью, а сейчас понимала, что осталось ей совсем немного.

— Нет, Великий Лорд, я...

— Молчать!

— Мой Лорд, Нарцисса не виновата. Я...

— Авада кедавра.

«Я никогда не говорил, что люблю ее».

Миссис Малфой в безупречном платье безвольно упала на грязный пол. Один из изящных гребней выскользнул, и несколько прядей высвободились из аккуратной прически. Люциус подавил желание поправить ее волосы. Нарцисса всегда хотела быть идеальной. И у нее получалось. Но ей уже все равно. А ему еще жить хочется. Нельзя показывать никаких эмоций. Словно не чувствует боли, как и Лорд сейчас.

«Лучше бы ты убил меня».

— Итак, Люциус, теперь тебя ничего не стесняет. Прекрасно, правда?

— Да, мой Лорд.

— У тебя много дел, Люциус. Свободен!

Мистер Малфой резко развернулся и зашагал прочь. Лорд не увидел, как за Люциусом вслед полетел изящный гребень, украшенный хрустальной бабочкой.

* * *

«Хрусталь — самая сильная из естественных магических субстанций, впитывает волшебство с окрестностей своего месторождения. Существует теория, что самые крупные учебные заведения построены именно там, где много этого минерала. Возле Хогвартса — самые богатые залежи хрусталя в Британии, то же самое касается Шармбатона. О Дурмстранге информация отсутствует

Хрусталь способен отнимать и даровать магию, поэтому используется в изготовлении разного рода поглотителей. Влияние на ясновидение научно не доказано, но...»

Волдеморт довольно потер руки и уже собирался читать о том, как создать нужный артефакт, когда услышал странно знакомый голос.

— Тебе это не поможет.

Кто посмел мешать Темному Лорду? Никому, кроме посланника, не позволено входить в Хогвартс!

Волдеморт повернулся и увидел прозрачный силуэт. Силуэт мальчишки в надтреснутых очках.

— Я же убил тебя!

— Убил. Но тебе это все равно не поможет. Тебя уже ничего не спасет.

— Это твоих дружков уже ничего не спасет! — проорал Волдеморт так громко, что зыбкий силуэт рассеялся в лучах уходящего солнца. В Большом зале крикнул феникс.

* * *

Гермиона Грейнджер ежилась в уголке ветхого домика. В наказание сегодня ее назначили обрывать ягоды терновника. Покрытые шрамами руки жгло от сладко пахнущего средства, которым Молли посоветовала промыть ранки. Гермиона не могла спать и повторяла про себя ингредиенты для настойки ясенца и способ приготовления такого нужного сейчас зелья.

«У меня нет магии. Все равно не получится».

Магии не стало, как и Гарри с Роном. Гермиона не помнила, как это случилось. После битвы она очнулась в бараке со страшной головной болью и с меткой непонятной формы на правом запястье. Жженую кожу саднило. И чувство безопасности куда-то улетучилось. Теплого магического кокона не стало. Нет волшебства, закончилась сказка. Хогвартс разрушен.

Гермиона вытянула израненные руки перед собой и закрыла глаза. Нужно спать. Если завтра она не справится, придется снова собирать терновник.

* * *

«Неблагонадежная... неблагонадежная... Смотри, сам не окажись неблагонадежным...»

Люциус вздрогнул и проснулся. Сел и сразу проверил охранные заклинания на дверях. Кто знает, когда Белле снова захочется вломиться к нему. Но, кажется, вечером она была поглощена брачным планированием. Может, устала. Он подумал, что она мечтает свести самых неподходящих людей. Повезло, наверное, только одним Уизли. Они были слишком стары для брачных игр.

Люциус вздохнул и повернулся на бок. Надо спать, ведь завтра созывать собрание. Собрания — они всегда такие изнурительные. Как и все, что не имеет смысла. Сжав в кулаке гребень, Люциус закрыл глаза и снова увидел ее.

«Я так и не сказал ей...»

За окном шелестели обожженные солнцем листья и звенели хрустальные крылья.