Конец главы (гет)

* * *

В палате он тотчас же наложил заглушающие чары. Хью опять сжался на кровати, глядел угрюмо.

— Что она сказала?

— Просила, чтобы я этого, — он мотнул головой, — не трогал. Считай, подтвердила, что виноват.

Только тут ему пришло в голову, что проклятье в самом деле стоило бы снять. На малфоевского мальчишку даже давить не потребуется: сам все скажет, когда очнется.

— Слушай, — начал он нерешительно, — может, ну его? Может…

— Нет.

Хьюго согнулся в три погибели — острые локти, острые коленки.

— Погоди-ка, — Рон уселся рядом на кровать, похлопал по костлявому плечу. — Тебя сегодня кормили?

Вот, правильно. Пусть отвлечется.

— Я не хотел есть.

— Что значит не хотел?! Еще не хватало голодом сидеть! Винки!

Он понятия не имел, работает она еще в Хогвартсе или нет, но кто-то из эльфов обязан был появиться.

…К третьему бутерброду Хьюго начал жевать медленнее. Рон рассеянно смотрел на него, старался найти в происходящем хоть какой-то смысл.

Если хоречий сын действительно выдал какую-то мерзость про Гермиону, понятно, что Хьюго ему врезал. Другой вопрос — зачем он эту мерзость выдал? И вот тут получалось совсем нехорошо, потому что кто-нибудь из конкурентов вполне мог запустить подобную сплетню с дальним прицелом. Если хорек и вправду бегал налево, этот хмырь, его сыночек, мог и купиться на сплетню о Гермионе, а при первой же ссоре… «Стоп, — подумал Рон. — Какой еще ссоре?»

Хьюго на младших курсах, случалось, дрался, но примерно к третьему научился — и предпочитал до сих пор — действовать мирными методами и ссоры постарался бы избежать. Все-таки рейвы не гриффы, у них мозги по-другому устроены. Будь на его месте… На его месте? Он замер. Вот же дурак старый!

Догадка вспыхнула в голове, как Lumos, мгновенно и целиком. Рози! Конечно, Рози, а не Хьюго! Мозгами она пошла в мать, ничего не скажешь, но характером в него — так же заводилась с полуоборота. Этому мерзавцу ничего не стоило ее довести, нарочно или случайно, а Хьюго не мог не заступиться, и… Он едва удержался от стона: выходило, что и проклятье скорее наложила бы Рози, а не Хьюго, вот взять на себя чужую вину — это больше на него похоже… А на нее — садануть чем попало, непроверенным, и потом уже думать… Но она бы наверняка призналась, а не сваливала на брата! Или просто не знает, что происходит?

Он снова взглянул на сына — тот дожевывал сладкую булку, запивая тыквенным соком. Как бы с ним… поосторожнее?

— К тебе что, вообще никто не приходил? — спросил он вслух.

— Приходили, — глухо отозвался Хью. — Директор Макгонагалл два раза… И декан Патил.

Рон опять едва удержался, смолчал.

Декан из Падмы Патил вышел неплохой, пусть даже она, по словам Гермионы, слишком любила блестящие украшения и чересчур узкие мантии. Откровенничать с ней никому бы в голову не пришло, но если уж Макгонагалл ничего не добилась…

— И все? Вот уж не поверю, что Джейми с Алом не пробовали пролезть! И даже Рози не было?

— Нет. — Хью нехорошо усмехнулся, будто видел его насквозь. — О чем она еще говорила?

— Кто — она?

Хью не ответил.

— Кроме всякой чуши, только о своем Ско-о-орпиусе, — передразнил Рон. — Но кое-что резонное было, насчет проклятья… — Он поднял руку, не давая Хью перебить его: — Нет, ты послушай! Я сказал, что ты не виноват, помнишь?

— А теперь передумал?

— Не дождешься, — Рон принужденно усмехнулся. — Это не обсуждается, понял? И я не о нем, а о тебе. С твоей стороны…

Хьюго снова скривился:

— Ты говоришь… как бухгалтер.

Обвислый же Мерлин! Парень, что с тобой сделалось?

— Я и есть бухгалтер, забыл? — сказал он вслух. — Ну, стало быть, баланс: с одной стороны нападение, с другой — проклятье. Если заклинание в школе не опознали, авроры завтра возьмутся и начнут раскапывать, как нюхлер монетку. Это раз. А два… — он помедлил, сам не зная, как объяснить, и все еще сомневаясь, надо ли. — Понимаешь, этот Малфой сволочь, конечно, но, бывает, из придурков тоже может вырасти что-то нормальное — я знаю…

— Снейп этот ваш? — сквозь зубы выговорил Хьюго.

— Снейп? Хотя да, и Снейп. Но я сейчас про себя…

— А что ты?.. — начал Хьюго, на мгновение становясь таким, как раньше.

— Потом расскажу, — пообещал Рон. — Ты, главное, не бойся. Я всегда за тебя, все мы. Семья — дело такое…

— Нет.

— Я не говорю, чтобы решать прямо сейчас, — Рон понял, что, похоже, надавил слишком сильно. — Ты сам посуди…

— Нет.

— Ладно, — кивнул Рон, все еще не понимая, что сказал не так. Вроде ничего лишнего? — Ты до завтра подумай, а пока…

И тут раздался сигнал отбоя. Хьюго дернулся.

— Палочку тоже отобрали? — мрачно спросил Рон, прикидывая, из чего можно трансфигурировать вторую кровать. — Стулом пожертвуем, значит?

Перегородка раздвинулась, как в прошлый раз, но вместо хоречьей жены явилась мадам Помфри, все такая же деловитая и бодрая, пусть и изрядно постаревшая.

— Добрый вечер! Рональд, мальчику пора спать. К сожалению, тебе нельзя остаться.

— Как нельзя?

Мадам Помфри непреклонно покачала головой.

— Придешь завтра с утра.

— А ей почему можно? — Рон ткнул в перегородку.

— Миссис Малфой тоже уходит. Директор Макгонагалл откроет вам камин.

— Я его одного не оставлю!

— Ну почему же одного? А я? Хьюго, милый, выпей вот это. — Она взглянула на Рона: — И не смотри так — это Успокоительное зелье, чтобы мальчик спал.

— Откуда мне знать, что это Успокоительное?

— Рональд, — она укоризненно покачала головой. — Разве я могу причинить вред ученику? Отправляйся домой и сам постарайся выспаться.

Домой? А если завтра Макгонагалл передумает открывать камин? Нет уж, лучше в Хогсмид — оттуда в крайнем случае можно и пешком добраться.

— Хью?

— Все нормально, папа. Спасибо, что пришел.

— Какое спасибо?! — едва не завопил Рон, обнимая сына и чувствуя, как он дышит, часто и коротко.

* * *

В коридоре никого не было — жена хорька, должно быть, успела уйти. Он зашагал быстрее, повернул за угол и действительно ее нагнал, а рядом с ней…

Ну конечно, она пришла! Не могла не прийти! И теперь караулила его здесь!

— Рози!

Должно быть, она не расслышала — света факелов на стенах хватило, чтобы разглядеть, как она подходит к миссис Малфой и что-то говорит ей…

— Рози, я здесь!

Да что такое!

Он прибавил шагу и вдруг разобрал:

— Скорпиус? Что с ним?

— Почему Скорпиус? — он все еще ничего не понимал. — Хьюго…

Малфоевская жена обернулась, глядя на него как-то странно, и тут Рози выступила вперед, совершенно по-гермиониному упирая руки в бока и сощурив глаза:

— Потому что Скорпиус! Потому что… потому что я его люблю! И он меня! А на твоего Хьюго мне плевать! И на тебя тоже! «Рози, а как же папа?» — передразнила она плаксивым голосом. — А как же я? Почему у всех нормальные отцы, а ты… ты просто посмешище! Мистер Грейнджер! Дядя Гарри тебя жалеет, я сама слышала! Дядя Джордж даже к покупателям не выпускает, чтобы стыдно за тебя не было! А мама…

— Что мама? — выдавил Рон, чувствуя, как все внутри куда-то падает и до дна еще далеко.

— Мама от тебя не уходит, потому что мистер Малфой не может развестись и жениться на ней! Но у мистера Малфоя нормальная жена, она понимает, что он любит маму, и никого не посылает шпионить и подслушивать! А твой Хьюго — думаешь, почему он такой примерный, все время учится, с девочками не гуляет? Да потому и не гуляет, что наш Хьюго не по девочкам, а по мальчикам, и боится тебе сказать, трус!

— Рози… — пробормотал он. — Рози, детка, что они тебе наговорили? Это неправда все…

— Никто мне ничего не наговорил, — перебила она. — Я сама все знаю. И мама…

— Мисс Уизли!

Голос прозвучал, будто гром небесный. Рон в ужасе отпрянул и едва не налетел на Макгонагалл. Сейчас та не казалась ни старой, ни усталой.

— Почему вы находитесь в коридоре после отбоя? Если через пять минут не вернетесь в спальню, вам будет назначена отработка!

Рози всхлипнула, беспомощно взглянула на миссис Малфой и, громко топая, унеслась по коридору.

— Господа, — кивнула Макгонагалл. — Поскорее, пожалуйста, меня ждут дела.

Рон, как под Confundo, добрел до камина, в последнюю секунду как-то сумел сообразить, что в «Три метлы» ему сейчас не нужно бы, и выговорил:

— Кабанья голова!

* * *

Он не был здесь вот уже лет пять, со смерти Аберфорта, но «Кабанья голова» осталась на удивление прежней — темной, дымной и пустоватой. Низкорослый сморщенный человечек за стойкой поднял голову, сощурился и вдруг заспешил навстречу:

— Никак Ронни Уизли? Доброго вечера!

Рон вгляделся:

— Флетчер?

— Он самый, — хихикнул человечек. — Ты, стало быть, не знал, что Аберфорт, упокой Мерлин его грязную душеньку, мне оставил наследство? Вспомнил, с кем огневиски пил! А ты сюда какими судьбами?

Ответить Рон не успел: за спиной вспыхнуло зеленью пламя в камине, и на заплеванный пол «Кабаньей головы» ступила недешевыми туфельками — в драконьей коже Рон разбирался, чего уж, — хорькова жена, миссис Малфой. Флетчер вытаращился — и тут же расплылся в улыбке, даже подмигнул украдкой:

— Ясненько! Вам, значит, комнату?

— Столик.

— Само собой, мадам, — зачастил Флетчер, — сюда, сюда… — и, незаметно пихнув Рона в бок, прошипел: — Чего встал, двигай давай! Такая краля!

Не Confundo, вдруг подумал Рон, передвигая негнущиеся ноги. В детстве, когда они не могли позволить себе купить холодильный шкаф, у мамы было любимое заклинание, Frigeo, — она говорила, что подмороженное удобнее резать. Вот и его заморозили и режут на куски: Гермиона, Рози, Хью. Или… это все одна большая ложь, придуманная, чтобы сломать их всех. И эта стерва за столиком…

— Шли бы вы домой, мадам, — сказал он сквозь зубы. — Продолжения не будет.

— Но я хотела…

— Отрезать еще кусок от Рональда Уизли? — спросил он как мог ядовито.

Она растерянно заморгала:

— Какой кусок?

К столу подкатился Флетчер:

— Что желаете заказать?

— Комнату для меня, — сказал Рон, глядя в сторону. — Дама уходит.

И, не слушая больше, пошел к лестнице. Флетчер догнал его на полпути, заворчал в спину:

— Ты, Ронни, совсем ума лишился! Пробросаешься!

К счастью, дверь запиралась.

Рон уселся на кровать, потом лег, потом опять сел. Хотелось куда-то бежать, выяснять, писать кому-то… Гарри? «Дядя Гарри тебя жалеет…» Неважно, был ли в этих словах хотя бы намек на правду — раз они сказаны, никаких писем не будет.

Он схватился за голову.

Так не бывает. Даже представить — и то немыслимо. Легче было поверить, что кто-то возненавидел его семью и теперь изо всех сил старается напакостить — и не в лоб, а вот так, попадая по больному. «Не всю семью, — оборвал он сам себя, — только Гермиону, кандидата в Министры магии Гермиону Грейнджер. Да любой из конкурентов, тот же Нотт! Точно, на Нотта похоже — раз Малфои-то здесь замешаны по самое не могу. А сам план — наверняка работа хорька, только белобрысой сволочи могло прийти в голову впутать в эту грязь еще и собственного сыночка… тот тоже, конечно, мерзавец, но сколько ему? Не больше семнадцати, как и Рози».

Рози, Мерлин великий! Он застонал. Неужели мальца и вправду подучили подобраться к ней, убедить во всей этой пакости… Вот только Хьюго с проклятьем не предусмотрели… А Рози…

Ладно, пока не о ней речь. Надо было понять другое: что со всем этим делать? Дождаться Гермиону — само собой, но не оставлять же этих гадов безнаказанными?

Он зажмурился, снова вцепившись в волосы, представляя самое привычное — разделенную надвое таблицу баланса.

Через четверть часа решение было найдено.