Охота к перемене мест (джен)

* * *

Рокэ открыл глаза и удивился: комната, в которой он лежал, даже в полутьме выглядела абсолютно незнакомой. Он попытался вспомнить, как провел вчерашний вечер, но память уверяла, что он, абсолютно трезвый и в своем уме, в полном одиночестве лег спать в собственном доме в Олларии. Значит, и проснуться надо было там же, а не в мрачной комнате, похожей на монастырскую келью.

Рокэ зашарил по прикроватному столику, пытаясь разыскать рядом со стоящим там подсвечником огниво и трут, но этих совершенно необходимых вещей почему-то не обнаружил. Ни шпаги, ни пистолета, ни даже кинжала тоже не было, зато пальцы словно сами собой схватили тонкую деревянную палку средней длины, на вид абсолютно бесполезную. Чтобы проверить, не ножны ли это, Рокэ встряхнул ее – и комнату осветил сноп вылетевших из палки ярких искр. В их свете стало отчетливо видно, что ни трута и огнива, ни оружия на столике нет – только массивный подсвечник и странная палка.

Оказавшись в непонятных обстоятельствах, лучше не рисковать без нужды, поэтому Рокэ положил палку на место, встал с кровати, сунул ноги в обувь, похожую на морисские шлепанцы, и отправился к тяжелым черным занавесям, за которыми наверняка скрывалось окно.

Хоть в этом незнакомая комната не подвела: окно за портьерами действительно обнаружилось, но пейзаж, открывавшийся из него, озадачил не на шутку, – серое небо, серое озеро и голые деревья, стоявшие на дальнем берегу. Все это напоминало не Олларию и даже не Талиг, а более северные страны – Бергмарк или Дриксен.

Идею, что его, сонного, похитили и переправили за границу, Рокэ отверг сразу. Голова была ясной и работала хорошо – никаких следов сонного зелья. Это немного утешило, но ясности не внесло.

В тусклом свете серого дня спальня стала видна лучше. Оказалось, что она действительно похожа на келью. Мебели здесь было немного: кровать, столик рядом, два не слишком-то изящных стула и массивный платяной шкаф. Ни украшений, ни оружия, ничего лишнего.

В дальнем конце комнаты была дверь, и Рокэ с замиранием сердца шагнул к ней. Если заперто – значит, он пленник. Если нет… Он не успел додумать, поскольку тяжелая дверь открылась на удивление легко.

За дверью было темно, но едва Рокэ вошел, без всяких видимых причин загорелись свечи в небольшой люстре, свисавшей с потолка. Рокэ стало очень не по себе, но он усилием воли подавил панику и огляделся. Он стоял в небольшом коридоре, в котором имелись еще три двери. Сосредоточившись словно перед боем, Рокэ потянул на себя ближайшую и вошел.

Там его тоже встретила тьма, но почти сразу же по непонятной причине зажглись свечи. Теперь стало понятно, почему на столике в спальне не было трута и огнива: хозяин спальни явно решил проблему освещения помещений иным способом.

В этой комнате окон не было, а из мебели имелись только две белые блестящие емкости: одна – довольно высокая, странной формы, другая – длинная и широкая. Над второй висели какие-то блестящие железные трубки.

Но непонятные диковины занимали Рокэ лишь до того момента, когда он заметил, что в глубине комнаты стоял человек, внешне похожий на шада или мориска. Выглядел он не слишком-то привлекательно – неправильные черты лица, желтоватая кожа, давно не мытые волосы, болезненная худоба – и был почти обнажен. Единственная его одежда – подштанники – имели непривычную форму и явно принадлежали не очень богатому человеку.

Что ж, кажется, все странности скоро разъяснятся! Рокэ двинулся навстречу незнакомцу. Тот не произнес ни слова и тоже пошел навстречу.

Шаг, другой, третий… Врезавшись в невидимую преграду, Рокэ выругался по-морисски и принялся ее ощупывать. Незнакомец теперь был совсем рядом и тоже ощупывал то, что их разделяло. Его ладони полностью соприкасались с ладонями Рокэ, но тепло человеческого тела не чувствовалось – только прозрачная преграда, разделявшая двух человек.

Рокэ ждал, что незнакомец заговорит, но тот молчал. В полной растерянности Рокэ бросил случайный взгляд на свои руки – и оторопел. Они выглядели совершенно незнакомыми – выступающие костяшки, обгрызенные ногти… Даже на войне Рокэ никогда не запускал себя до такой степени: внешний вид полководца, конечно, менее важен, чем его стратегические и тактические таланты, но все же имеет значение. Сколько же он лежал в этом странном месте?..

В полной растерянности Рокэ поднял руку – и увидел, что незнакомец сделал то же. Промелькнувшая в голове мысль казалась слишком бредовой, чтобы быть правдой, но Рокэ, скорее для очистки совести, чем из веры в свою гипотезу, сначала подергал себя за ухо, потом коснулся волос, затем – носа… Незнакомец в точности повторял все движения Рокэ.

Через несколько минут исчезли последние сомнения. Невидимая преграда, отделявшая Рокэ от незнакомца, была зеркалом невиданного размера и чистоты. А сам Рокэ сейчас выглядел как немытый длинноносый хмырь, которого оно отражало.

* * *

Северус Снейп открыл глаза, поморщился, закрыл их и снова открыл – все было тщетно. Комната, в которой он лежал, не изменилась и по-прежнему ничем не напоминала его спальню в Хогвартсе. Здесь царил полумрак, но из неплотно закрытых тяжелых штор пробивался луч света, позволявший понять, что больше всего эта комната похожа на королевскую опочивальню в каком-нибудь музее или историческом фильме – резьба, бахрома, кружавчики, рюшечки, узоры…

На стене напротив кровати висела внушительная коллекция холодного оружия. На изысканно украшенном резьбой прикроватном столике стоял изящный канделябр. Рядом с ним лежали какие-то непонятные предметы, а также шпага в ножнах и пистолет антикварного вида. Волшебной палочки не было.

Северус задумался, что случилось. На сон это было не похоже: он никогда прежде не видел настолько ярких сновидений. Наиболее вероятных вариантов объяснений происходящего было три, и ни один из них не радовал. Во-первых, нельзя было исключать, что он сошел с ума, не выдержав постоянного напряжения. Во-вторых, также вполне вероятно, что это бред, вызванный тяжелой болезнью. В-третьих, Снейп допускал, что его могли похитить Пожиратели Смерти и накачать галлюциногенными зельями, чтобы узнать, на кого он работает на самом деле.

Северус произнес несколько заклятий, разгоняющих морок, затем трижды сильно ущипнул себя за руку – все было тщетно. Шикарная спальня никуда не исчезла. Значит, нужно как-то существовать в этом бредовом мире…

Северус поднялся с кровати, засунул ноги в тапки странной формы и оглядел себя. На нем были надеты кружевные подштанники, более подходящие шлюхе, чем профессору Хогвартса. Но никакой иной одежды поблизости не наблюдалось, так что пришлось остаться в них.

Северус прошел к окну, отодвинул тяжелые шторы, выглянул в окно – и оторопел. Снаружи сияло яркое, совсем не английское солнце. Окна спальни выходили в закрытый со всех сторон невысокими домами дворик, в центре которого бил небольшой фонтан. Стены зданий, окружающих дворик, были почти глухими, и на них висело множество горшков с цветами. Все это напомнило Северусу Испанию. По дворику ходили люди в ярких средневековых одеждах и негромко переговаривались на незнакомом, но понятном языке.

А потом Северус случайно бросил взгляд на свою руку – и забыл обо всем остальном. Рука тоже была незнакомая – белая, очень холеная, но явно сильная. И он откуда-то точно знал, что на ней никогда не было Темной Метки.

Значит, судя по всему, его напоили Оборотным зельем, а потом то ли еще чем-то галлюциногенным, то ли просто отправили в Испанию. Зачем – не вопрос; желающих покопаться в памяти Северуса Снейпа всегда хватало. Но вот выбранные похитителями методы вызывали искреннее недоумение. Хотя, с другой стороны, когда вокруг так красиво, хочется расслабиться и ни о чем не думать. Жаркое солнце вернее заставит путника снять плащ, чем ветер и дождь…

Размышления Северуса прервал скрип открывающейся двери. В комнату вошел смуглый мрачный человек с совершенно разбойничьей рожей, с виду очень похожий на испанца. Он низко поклонился и сказал:

– Доброе утро, соберано. Желаете вставать?

– Да, – хрипло произнес Северус и откашлялся. – Желаю.

Незнакомец снова поклонился и ушел, но скоро вернулся. За ним в комнату вошли ярко одетые слуги, которые несли таз, кувшины и ширму. Северус поморщился. Ему исполнилось восемь лет, когда в родной дом провели водопровод, а до этого в семье мылись в тазах, но все равно было неприятно возвращаться к давно забытым неудобствам. Впрочем, по меркам Средневековья такое омовение выглядело вполне достойно.

Когда Северус вымылся и вытерся полотенцем, которое подал один из слуг, таз, кувшины и ширму унесли. Хмурый тип, вошедший в комнату первым, взял в руки бритву. Северус, всегда брившийся сам, преодолевая неловкость, сел на стул и позволил слуге делать его работу. Тот действовал очень осторожно и явно занимался этим не впервые.

Затем настал черед одевания. Без помощи слуг снова не обошлось, и в этот раз Северус был им благодарен, поскольку без посторонней помощи никогда бы не смог правильно облачиться в пышный средневековый наряд.

Когда все было закончено, хмурый слуга поднес к лицу Северуса небольшое мутное зеркало. Тот взглянул в него – и впервые в полной мере осознал смысл любимого выражения хаффлпаффцев «уронить челюсть на пол». Из зеркального стекла на Северуса смотрел незнакомый длинноволосый голубоглазый брюнет, смазливый, словно картинка или кинозвезда.