Ты не победишь! (гет)

Щелчок. Вспышка.

И — передо мной как на ладони день, когда мы познакомились с Питером Девидсоном. Знаменательный, я бы даже сказала, судьбоносный день, послуживший точкой отсчета становления меня и как личности, и как журналистки.

*

К истокам, пожалуй.

Итак, представьте себе писаную красавицу, звезду школы, победительницу всевозможных конкурсов красоты, богиню, нимфу, Афродиту: ноги от ушей, глаза как у феи… Представили? Ну, так вот, от феи у меня только рост. Папа до сих пор упорно зовет меня "метр с кепкой", и, сдается мне, он в чем-то прав. До супермодели мне и в прыжке не дотянуться. Да и внешностью не блистаю: русые волосы, курносый нос, фигурка скорее тощая, чем внушающая надежды на округлые формы. В общем, среднестатистическая я. Не херувимоподобная. Зато упорная и несгибаемая перед трудностями. Если чего захочу добиться, то из штанов выпрыгну, но непременно получу желаемое. В общем-то, сейчас, пританцовывая от счастья подле самого престижного университета Лондона, я как раз доказала провиденью, что Лиззи Купер СМОГЛА! Мое имя было черным по белому пропечатано в списке поступивших на первый курс отделения "Художественной литературы" Нотинстона.

Боже мой! Боже мой! Я была так рада, что начала обниматься с доской объявлений. Остолоп ступенькой ниже покосился на свою потенциальную одногруппницу с глубоким неодобрением. Мол, на голову ушибленная. Часы свои прадовские поправил, куртку версаче поплотнее запахнул и попятился от меня в сторонку, чтоб человечностью, наверное, не заразиться. Я даже не обиделась. С чего бы? Он-то, взращенный на отцовских миллионах, никогда не поймет, сколько трудов нужно положить, чтоб добиться нотинстонского гранта. Зачем парню, напоминающему манекен Дольче&Габанна, или как его там, знать размер вносимой платы за семестр? Папочка и мамочка уж наверняка позаботились о любимом чаде. А вот мне было стыдно выпрашивать у папы, скромного автомеханика, отца-одиночки, такую баснословную сумму. Поэтому уже год я мало того, что зубрила по-черному, так ещё и подрабатывала то тут, то там. Конечно, пока не попала в "Once upon a time", но это уже, как говорится, совсем другая история. О скоплении Дьяволов, Капитанов Очевидностей и мисс Ля муров я расскажу чуть позже. А пока вам стоит узнать только, что путем титанических усилий я таки попала в десятку лучших поступивших, более того, заняла почетное пятое место, и теперь, само собой разумеется, наслаждалась непреложным бонусом к этому сущему пустяку. Благодушное руководство Нотинстона щедро наградило умников и умниц, предоставив им прекрасную скидку в семьдесят процентов от цены, обозначенной в кусающемся прейскуранте. В таком эквиваленте я вполне могла оплатить обучение. Посему, уж простите, дорогие господа богатеи, что отвлекаю вас от кнопкотыканья своим задорным смехом, но сегодня явно мой день! Мне можно!

Меня даже дождик не пронял, настолько в душе пели кузнечики! По лужам, сложив руки в замок и подняв их над головой, я поскакала по тротуару. Вот балда! Могла бы своей сумкой на манер зонта прикрыться, но в голову идея вовремя не пришла. А когда я о сумке вспомнила, та уже была без надобности: под навесом приуниверского уличного ресторанчика дождь не капал.

Только прохлада, вечная спутница, ливня, немного портила впечатление от счастливого дня. Впрочем, и на неё нашлась управа: я просто обняла себя руками за плечи и невесомо притопнула пару раз. Чтоб согреться. Кто бы мог подумать, что молодой человек в капюшоне, тоже решивший спрятаться от непогоды, ехидно прыснет, увидев мой искрометный танец пингвина.

— Что-то новенькое, — сдавленно бросил он в мою сторону.

Но когда я резко обернулась, дабы выплеснуть на него яд своего огорчения, нахал самоотверженно ступил навстречу шквалу дождя. Я только и разглядела его дурманящие синие глазищи да широкую спину, скрытую модной кожаной курткой. Этих сведений мне было вполне достаточно, чтоб напрочь забыть о незнакомце и его грубоватом комментарии.

Случайная встреча. Так думала я. Очень смешно. В жизни, наверное, нет ничего смешнее этого неуместного словосочетания. Случайная. Встреча. Ведь все, что поначалу носит характер случайности, позже превращается в неизбежность. И никак иначе.

В правильности данного суждения, поверьте, я успела убедиться на собственном опыте. Буквально через полчаса. Когда, вымокшая до нитки, бежала к преступно далекой остановке.

Ласково обзывая Себа, моего коллегу и друга, зачатком безмозглого цурипопика, творчески придумывая ему кару небесную, я приняла самый страшный удар стихии на себя. И все из-за чего? Из-за того, что Себастьян-таблетки-от-склероза-ему-в-зубы-Эйлз запамятовал купить торт. На день рожденья нашего Босса. Не хотела бы я оказаться на месте друга. Он ведь практически будущим трупом себя в редакции объявил. Не умирать же парню во цвете лет? Во имя его процветания мне и пришлось рвануть спринтом под дождичком в четверг.

Миниатюрные туфельки тридцать пятого размера — все в воде, шарф якорем ко дну тянет. Хитросплетенью промокших волос любая русалка позавидует. А тут ещё люк на дороге, который я не заметила, потому что мысленно уже кусочек торта с удовольствием уплетала. Где ж тут не вписаться шпилькой в малюсенькое углубление? Я ведь на такие вещи мастак! И лифт передо мной не раскроется: этажом ниже проедет, и собачка редактора именно меня за палец тяпнет, хотя, между прочим, вся редакция её против шерсти перегладит. В общем, я ничуть не удивилась, когда поняла, что нужно сделать вынужденную остановку в пути. Даже попыталась ногой подергать, дабы помочь шпильке выскользнуть. Ну конечно! Разлетелась! Каблук после моих истошных трепыханий только глубже в ямку ушел. Короче говоря, спустя пять минут и три ругательства сверху я признала удручающую истину: мне придется разуться.

С утробным стоном бегемота я нехотя сняла треклятую туфлю, нагнулась, и вот в этот самый момент, когда я стояла попой кверху, какая-то не в меру торопливая особа толкнула меня бедром. Видите ли, летящей походкой она решила выйти из августа! А мне что прикажете делать? Рухнуть от безысходности на грязную мостовую? Нет, конечно. Скрипнув зубами, я из вредности удержала равновесие. Успела даже шпильку из плена вызволить, оттеснила с победоносным воплем туфлю от люка и… очередной тайфун пронесся мимо меня, не постеснявшись отфутболить многострадальную обувь на энное количество метров вперед.

Прекрасно! Просто восхитительно! Я прямо-таки пыхтела от благодарности, когда топала за потерянным предметом гардероба. В самую бучу скандала. Прямо в пик интимного разговора двух выползней из высшего общества, даром, что тоже, как и я, искупавшихся под дождем.

Ретроспектива: та самая писаная красавица, о которой я говорила в начале нашего знакомства, стоит ко мне спиной, накручивает нервно темные пряди на музыкально длинный палец, стоит гордая, ногами от ушей по асфальту нервно бьет, вся из себя обиженная и оскорбленная; а напротив неё истинный король универа в кроссовках за миллион долларов синими очами сверкает — на топорно идеальном лбу вьющиеся волосы прилипли, с носа вода течет. Магнетическая пара. Их пылу даже дождичек был не страшен.

— Если ты не собирался меня на праздник сопровождать, зачем все это, Пит?! — всплеснув худенькими руками в попытке изобразить "все это", возопила сошедшая с экранов телевизора Кармен.

Драматизма ей вполне себе хватало. Я, например, после трагичной фразы на шажок отступила назад, хотя моя треклятая туфля все ещё была камнем преткновенья, вставшим между Кармен и Тореадором. Убогая и одинокая, она почивала на асфальте прямо подле Его Величества Короля Придурков. Который, блеснув усмешкой, нисколько не опечалился гневом Изиды.

— По-моему, мы договаривались, Катрин, что истерики ты будешь устраивать своему бывшему, а со мной — просто наслаждаться жизнью.

Какой милый постулат. У Катрин аж руки в кулаки сжались. А Пит, это воплощение почти двухметрового Аполлона, лишь плечами пожал.

— Будем откровенны, у меня нет никакого желания тащить тебя как экспонат на выставку работ своего оглушительно известного папочки.

О его пронзительный взгляд можно было порезаться, нахальность тона начисто убивала симпатию, но, кажется, мажор в рваных джинсах ещё не выплеснул на подругу весь цинизм своего королевского Эго. В полной мере насладившись праведным гневом спутницы, он преспокойно поставил точку на остатках её мира и спокойствия:

— Но раз уж ты так сильно просишь пропуск, я, быть может, помогу…

Кармен настороженно потянулась к робкому счастью всеми фибрами своей души. Я видела: даже прямая спина её изогнулась, чтоб наклониться вперед, навстречу Питу. Мне прямо по этой самой спине её похлопать хотелось. "Подруга, к чему такие усилия? — иронично сказала бы я. — Посмотри на своего благоверного! Он же на все чакры больной! С колыбели, поди, эгоизмом заразился и все никак не вылечится". Почему я так категорична была настроена против Пита, спросите вы? Ответ очень прост! Потому что придурок и не подумал подойти ближе к дражайшей спутнице — на дюйм отстранился, чтоб с её волос на его царскую персону вода не накапала. Полный кретин! С проникновенным звериным взглядом и сексуальными кудряшками. В страшном сне держалась бы от такого подальше. Кармен же, наверное, страшных снов не боялась. С вероломством танка она шла вперед, на мины. Я, кстати, подозревала, что одна из таковых скоро погребет под собой и Кармен, и её благонравную надежду на сомнительный хэппи энд.

И точно. Секундой позже шаткому равновесию красотки пришел оглушительный абзац. Стоило только Питу нежным голоском пропеть:

— …тебе придется лишь заплатить натурой, — и после катастрофически долгой шокированной паузы мило добавить: — Полный спектр услуг. Сможешь?

Естественно, смогла. С рыком взбешенной львицы смогла зазвездить ему ридикюлем в лоб. Смачно, со вкусом. Как, думается мне, мечтала ещё с первой минуты их знакомства. Она даже страз не пожалела: те звездопадом посыпались на землю. Взбелененная, размахивающая "оружием" перед носом отчего-то развеселившегося Пита, Кармен яростно рявкнула:

— Какая же ты сволочь, Девидсон! — ей потребовалась секунда, чтоб проглотить негодование и закинуть на гордо вздернутое плечико изрядно подтрепавшуюся сумочку. — Не мог приберечь свою паскудность до завтра, да? Надо было обязательно в мой день рожденья меня кинуть?

Она хрустнула своими наманекюренными пальчиками, вцепилась в ремешок ридикюля, будто Девидсон его у неё отнимать собрался, после чего, несколько остыв, почти безразлично кинула на прощанье:

— Можешь подавиться своим приглашением.

Потом, развернувшись, походкой от бедра прошла мимо нисколько не огорчившегося их расставаньем Пита.

— Арривидерчи, Китти! — крикнул он ей вслед. — Передай хирургу, что грудь можно было бы сделать на размер побольше!

Вот же засранец! Вынудил-таки бывшую оглянуться и показать ему неприличный жест. В долгу она не осталась:

— Захлопнись. И сгинь в ад, — выкрикнула Китти.

Идеальный лозунг для дальнейшей жизни Девидсона, не находите?

Мне пришлось изо всех сил сдерживаться, чтоб не прыснуть. Все-таки ещё отвоевывать туфлю у демона, побитого сумкой. Прекрасное начало утра! Что же будет дальше? А дальше было эпичное шествие в сторону застывшего в позе мыслителя Пита. Он, кстати, изумился моему неожиданному появлению. Не предполагал, наверное, что для его бравого выступления найдутся благодарные зрители. Ну, или оскорбился, что я без цветов к его царской персоне пожаловала. Бровки домиком сделал, губки буквой "о" сложил, огромными ресницами похлопал. Ни дать ни взять, испуганный пророк. С душой Люцифера и характером аллигатора.

— Ты! — некультурно указав на меня пальцем, крякнул оторопевший Король.

Я со вздохом наклонилась. Под шокированное "Эй! Что ты… как ты…?!" Кретина преспокойно сцапала многострадальную туфлю и, наконец, водрузила её на ногу.

Для Девидсона процесс обувания, наверное, был сакрально вдохновляющим. Он с каким-то топорным непониманием смотрел вниз, на мои ноги. Будто ожидал, что сейчас из недр шпильки появится кинжал и я приставлю оружие к царскому горлу. Однако я всего-навсего банально вставила грязную стопу в промоченную насквозь туфлю. И сделала было шаг в сторону. Куда там! Величество воспротивился скорому отступлению Золушки. Видать, в принца поиграть решил.

— Что ты тут делала? — стиснув мой локоть, подозрительно вопросил он.

Следователь фигов.

— Наслаждалась хитросплетеньем капель на мокрой от дождя мостовой, — закатив глаза, просветила юного детектива я.

Мокрыми была, увы, не только мостовая. На мне тоже не осталось ни одного сухого места: свитер свалялся и повис жалкой тряпкой, волосы можно было выжимать, как купальную шапочку, об обуви вообще лучше скромно промолчать. С превеликим удовольствием я сорвалась бы с места и доскакала бы до ближайшего укрытия. Но нет, изнывающий от мук одиночества Пит упорно сопел рядом и не позволял мне свершить побег из Шоушенка.

— Самая умная нашлась? — привычно скривившись в насмешке, прищурился мой новый знакомый.

Я уже начала сожалеть, что не удрала в одной туфле. Тогда можно было бы хоть пропустить беседу с господином Кретином. Тоже, между прочим, вымокшим до нитки. Брендовая куртка расстегнута, рубашка под ней второй кожей облепила мощный торс, капюшон слетел — и теперь похожий на разгневанного Посейдона Пит смотрел на меня из-под слипшихся от дождя прядей курчавых волос. Само совершенство. Само очарование. Само язвейшество.

Как тут не съехидничать? Пропустив этап вежливых приветствий, как, впрочем, и всего вежливого в нашем случае, я милостиво просветила:

— Ну что ты, — и похлопала идиота по руке в знак моральной поддержки, — я и не терялась. Просто неудобно было мешать вашему разговору.

А потом, натешившись искрой бешенства, промелькнувшей в лазурных глазах, ещё более иронично добавила:

— Это называется тактом, мистер Девидсон. Знаете, что такое такт?

Я в этом очень сомневалась, потому что мистер Девидсон резко притянул меня за руку к себе и, едва не лишая конечности, прорычал:

— Откуда ты такая взялась? — он, собственно, не ждал ответа, ибо, с любопытством глянув на мои загоревшиеся щеки, величественно предположил: — Хотела стать следующей…

Он несколько секунд подбирал слово. Мой словарный запас был явно богаче, поэтому я милостиво подсказала:

-…жертвой поползновений? — и тут же опечалила господина Кретина: — Нет уж, уволь. С "полным списком" я не справлюсь, так что придется тебе эту миссию возложить на кого-нибудь другого.

Я даже пару раз кивнула и состроила печальную гримасу, которая, подозреваю, задела Девидсона больше, чем решительный отказ от его бравых ухаживаний. Метающий громы и молнии парень чуточку меня встряхнул. Сила его возмущения была столь велика, что заставила дождь прекратиться.

Под бибиканье проезжающих мимо машин, под цветущее дыхание города Король сипло выдавил:

— Поздравляю. Тебе удалось меня заинтересовать.

О Боже! Ничего себе! Вот это я понимаю, успех! Он нобелевскую премию мне вручить случаем не собирался? За долготерпение, например.

Мрачно выдохнув, я попыталась выдернуть руку из его тиранского захвата. Тщетно. Тогда, вперившись в божественный лик подмоченного дождем Аполлона, я с кислой миной эпично прокомментировала его воодушевляющее поздравление:

— Волнующе… Но обойдемся без лишнего пафоса, Пит. Будем считать, что наш сегодняшний разговор тебе померещился.

Уж в чем, в чем, а в интересе контуженного на голову Мажора я не нуждалась. Мне и без того проблем хватало. Взять хоть переполох в редакции. До превращения Себа в фарш оставалось каких-то полтора часа, а я ещё не купила чертов торт и даже не вышла на охоту за свечками. Вместо того чтоб заниматься делом, я вела бессмысленные диалоги с Кретином, не стоящим внимания. Кретин, однако, был весьма последователен: переварив сказанное, приблизил свое загорелое, повидавшее профессиональные кремы и маски лицо к моему, от природы бледному. Колкий взгляд куснул за самую душу, а после того как я вынужденно опустила глаза, не выдержав напора звездной самоуверенности, Его Величество хмыкнул:

— И как же зовут современную Золушку?

Он, видимо, сказок в детстве перечитал. Вообразил себя принцем на белом коне, распушил хвост. Думал, все окрестные простушки на его шарм поведутся, баллады о блондинистой красоте сочинят и коленопреклоняться ринутся. Может, и все. Но точно не я, не понаслышке знакомая с подобного рода типами. Хищными и беспринципными. Готовыми всадить нож в спину в самый неподходящий момент. Очень хорошо я знала психологию таких вот богатеньких зарвавшихся мальчиков. Что ж. Второй раз на те же грабли не наступлю! Резко высвободив руку из церберского захвата Девидсона, я с отвращением отошла на полшага в сторону.

Он не расстроился: в своем репертуаре заинтригованно наклонил голову и беззастенчиво оглядел меня с ног до головы. Абсолютно хамно, в духе настоящего извращенца. Мажор не постеснялся остановить взгляд на обтянутых серыми брюками бедрах, даже невесомо ухмыльнулся при виде моей скромной попытки натянуть свитер пониже.

Засранец развращенный. Все очарование поступления мне разрушил! Так хотелось стереть это масляное выражение превосходства с загорелого личика! Меня аж подмывало нагрубить в ответ. И все-таки я сдержалась. Вместо того чтоб уподобляться Кретину, провела рукой по слипшимся прядям волос, гордо вздернула подбородок и, расправив плечики многострадального свитера, улыбнулась Королю во все тридцать два. Он чуть не ослеп от широты моего добросердечия.

— Ты, кажется, что-то напутал, — весело подмигнула я совсем уж оторопевшему от смены моих настроений Питу. — Золушки канули в прошлое — сейчас эра суперменш в юбках, — и, насладившись мозговым стопором своего оппонента, прибавила: — Мир в опасности, мой непросвещенный друг, так что позволь откланяться и улететь… бороться за светлое будущее нашей нации.

Я мило помахала ему ручкой, поудобнее перехватила сумку с документами и поторопилась исполнить свое геройское предназначение. Девидсон догонять не стал. Сложив лапы на груди, зачарованно просканировал меня взглядом.

— Ещё увидимся! — по-мальчишески рассмеявшись, крикнул он мне вслед.

В этом я очень и очень сомневалась.

Не проклята же я небесами, чтоб вновь пересечься с кретинистическим уникумом?

Оказывается, проклята…