Корпорация "СиК". Возмездие (гет)

Поздним вечером середины ноября, Калиновский и Соломин сидели в гостиной дома Калиновских в Варшаве и пили виски, обсуждая свои далеко идущие планы.

Планы напрямую касались детей. Еще в начале года Станиславу в голову пришла идея поженить Янэка и Ольгу. Янэк тогда как раз с огромным скандалом расстался с очередной своей пассией: девица оказалась на редкость склочной и даже пару раз пыталась поджечь фамильный особняк. Если бы не охрана, вовремя заметившая неладное, то Калиновские возможно уже были бы на том свете. Терпение главы семьи предсказуемо лопнуло, и он ясно дал понять: еще одна такая выходка — и он женит сына на дочери какого-нибудь иракского магната, чтобы он, наконец, прекратил гулять и был окружен супружеским вниманием и заботой.

Насчёт иракского магната он перегнул, конечно, сознательно сгущая краски, но в остальном был предельно серьёзен.

Янэк, понимая это, тогда промолчал, да и сказать в свое оправдание у него было нечего. Ситуация с пожаром действительно получилась мягко говоря неприятной.

— Ты уже сказал своей дочери о наших планах? — немного грубовато поинтересовался Станислав Калиновский у Соломина.

Пан Калиновский вообще был грубоват. Он редко улыбался, и чаще всего на его лице можно было увидеть хмурое выражение. Сам мужчина был светловолос и сероглаз, отличался высоким ростом и самой настоящей косой саженью в плечах, чем часто напоминал богатыря из славянского фольклора, только богатыри — в отличие от Станислава — не носили костюмов и не укладывали волосы гелем. Да и транспортным средством у них был верный конь, а не железный зверь под названием джип.

— Нет еще, — протянул Дмитрий, задумчиво разглядывая янтарную жидкость в своем бокале.

Идея ему импонировала, но он прекрасно знал непокладистый характер Ольги. Не захочет она «объединять» семьи — и сам черт её не обуздает! Если повезет, то всё закончится просто скандалом с битьем посуды, а если нет...

Впрочем, он лелеял надежду на ее благоразумие и житейскую мудрость «стерпится-слюбится». К тому же старший наследник Калиновских был симпатичным и воспитанным молодым человеком, хорошо образованным и весьма многообещающим. Дмитрию всегда нравился этот тихий и уравновешенный мальчик, с недетской серьезностью во взгляде серых глаз.

— Почему же? — нахмурился Станислав. Ему совсем не хотелось тянуть со свадьбой. Ольга Соломина закончила учебу — самое время выдать ее замуж. За его сына.

— Не хочу торопить события, Стас. Ты случайно не в курсе, Оля и Ян общаются?

— В смысле спят?

Соломин невольно поморщился. Чрезмерная прямолинейность Калиновского не всегда ему была приятна. Особенно, когда дело касалось его семьи.

— Почему сразу спят... Я же говорю — общаются.

Калиновский немного похабно усмехнулся и не смог удержаться от едкого ответа:

— А-а, это теперь так называется.

— Станислав! — одернул его Соломин, резко поднимаясь с кресла. Калиновский примирительно вскинул руки:

— Брэк, Дмитрэк! Брэк! Успокойся. Я хочу сказать, что уже пора бы и рассказать им, раз они нашли общий язык.

— Давай подождем, — уже менее решительно проговорил Дмитрий.

Некоторое время они молчали. Станислав закурил сигару, а Соломин подошел к окну и уставился на вишневый сад. Уже почти стемнело, и в саду зажглись фонари, свет которых отбрасывал причудливые тени на деревья.

— В общем так, Дима... — наконец проговорил Калиновский, проведя рукой по волосам. — На следующей неделе у Катарины день рождена...

— День рождения, — автоматически поправил его Соломин, про себя удивляясь, как можно ещё делать такие грубые ошибки, столько лет общаясь с русскими.

— Да... Так вот, мы хотим пригласить тебя с семьей на праздничный ужин в Краков. Там им и расскажем о наших планах.

Калиновские владели небольшим коттеджем под Краковым и часто ездили туда отдыхать. Что-то вроде дачи. Особняк в три этажа из белого камня, построенные в форме буквы «Г» с конца девятнадцатого века принадлежал их семье.

Дмитрий некоторое время обдумывал услышанное. Ему не нравилось упорство, с которым Калиновский пытался объединить их семьи, словно партнер задумал что-то нехорошее. Соломин никогда не придавал сильного значения тому, с кем встречается его дочь. Не нищий проходимец, и слава Богу. Он доверял благоразумности Ольги, зная, что она не сделает неправильный выбор. Она общалась в высших кругах российской и европейской элиты, и потому казалось маловероятным, что ее супругом не станет какой-нибудь бизнесмен или политик. По крайне мере, он именно так представлял будущее своей обожаемой девочки. Идея сделать бизнес семейным была заманчива и крайне выгодна, но если Ольга не будет согласна связать свою судьбу с Янэком Калиновским, то Дмитрий не станет настаивать.

Это следовало озвучить.

— Ох, не знаю Стас... — Соломин вздохнул. — Если Ольга не согласится, я не буду её принуждать.

Калиновский хмыкнул, но промолчал. С Янэком проблем точно не должно было возникнуть. Как он скажет, так и будет, считал польский банкир. С Катариной у них давно уже был брак по расчету и иного Станислав просто представить не мог. Искренне полагая, что у каждого есть своя цена, он с легкостью играл на человеческих чувствах, страхах и пороках. Прекрасный психолог от природы, он «покупал и продавал», людские «души», словно сам Сатана. Так что слово «любовь» для него было лишь понятием.

Дмитрий был полной противоположностью Станиславу. С Анастасией у них были самые теплые отношения, разве что жена порой обижалась на вечное слово «банк», не сходящее с уст мужа порой даже во сне. Но он умел найти подход к человеку. Мог уговорить и переубедить, причем происходило это в очень мягкой форме — Соломин редко повышал голос, но подбирал такие слова и интонации, что его слышали, и слушались. С подчиненными Дмитрий был строг и требовал полной отдачи, но, увидев, что человек старается, работает и пытается проявить себя, обязательно вознаграждал его премиальными или продвижением по карьерной лестнице. Он никогда не лез к сыну с советами в управлении Петербургским филиалом «СиК», лишь мог мимоходом сказать, как бы в такой ситуации поступил сам. И делал это всегда в форме рассказа какой-нибудь истории. Только тогда, когда Александр уже стал директором в Петербургском филиале, он наконец понял, что все истории были вымышленными, а прототипом того, кто поступал неверно или хотел поступить — был он сам.

После этого младший Соломин стал сам порой просить совета, когда сомневался, но в последнее время это происходило все реже.

***

Звонок мобильного телефона вырвал Ольгу из крепких объятий сна. Спалось так сладко и так мало, что даже глаза открывать не хотелось, но лежавший на прикроватной тумбочке телефон продолжал трезвонить. Вот только добраться до него сейчас было проблематично. Не открывая глаз, она толкнула в бок спавшего рядом Янэка.

— Ян... — сонно пробормотала девушка, — Телефон звонит... Сашка чего-то хочет…

На каждого из родственников у Соломиной стояла своя мелодия звонка, что позволяло даже не глядя на дисплей телефона определить, кто ей звонит. Вместо того, чтобы передать мобильник, находившийся сейчас ближе к нему, Калиновский обнял Ольгу и привлек к себе, продолжая спать. Вырваться из его объятий было невозможно (и не слишком хотелось), но всё же она попыталась.

— Янэк! — Соломина повысила голос и стала расталкивать Калиновского.

— Ты спишь, — отрезал он, поцеловав девушку в шею. — Перебьется.

— Вдруг что-то серьезное!

Поляк тяжело вдохнул, высказал по-польски что-то про чертей с родственниками и сдался. Не оборачиваясь, он рукой подцепил аппарат с тумбочки и передал девушке.

— Да, Саш... — проговорила Ольга, плотнее закутываясь в одеяло.

— Привет! Ты чего, еще спишь? — жизнерадостный тон Соломина-младшего извещал, что бодрствует он уже давно и находится при этом в отличном расположении духа.

— Сплю...

— Время уже десять утра!

— И что?

— Ты забыла, что мы сегодня летим в Краков к Калиновским?

Сон как рукой сняло. Ольга широко распахнула глаза и резко села на постели. Она совершенно забыла, что еще в начале недели, отец говорил, что Станислав и Катарина Калиновские приглашают всю их семью на выходные в Краков. Поводом был день рождения Катарины.

— Черт! Забыла!

— Вот и я о чем. В три часа самолет, а ты где-то шастаешь! Кстати, ты где сейчас вообще?! Я могу за тобой приехать.

— Нет! Не надо. Я... я у Маши Калугиной, — соврала Соломина, прекрасно помня, что брат эту ее знакомую терпеть не может и ни за что к ней не поедет. — Вчера у нее дома до пяти зависали. Виски пили... Я сама приеду, сразу в аэропорт.

— Ладно. Мы из Шереметьево вылетаем, смотри, не опаздывай. Рейс 17034 Варшава-Москва, вылет в 15:05.

На этом Александр закончил разговор.

Врать Ольга не любила, тем более брату, но так уж повелось… Почти никто не знал, что они с Янэком встречаются, пришлось выкручиваться. На самом деле эту ночь влюбленная парочка провела в подпольном казино Радомира Ковальского, играя в покер. Пан Ковальский приходился родным дядей Янэка по материнской линии. Играли, конечно, на деньги, но чисто символические. Виски пили по правде, а играли для забавы. Было весело. На съемную квартиру Калиновского они приехали в половине пятого утра и просто завалились спать, едва раздевшись. О том, что сегодня они едут куда-то, Ольга совсем забыла.

Кинув мобильный аппарат между подушек, девушка снова зарылась под одеяло и внезапно услышала отборную польскую ругань. Это, кажется, Калиновский наконец понял, что сегодня тоже должен присутствовать на дне рождения своей матери. В одно мгновение он соскочил с кровати и опрометью бросился в ванную, чтобы принять душ, побриться и хоть немного прийти в себя с похмелья. Пока он занимался водными процедурами, Ольга тоже поднялась и, подобрав с пола рубашку Калиновского, накинула её на себя. Поежившись от холода, она быстренько отправилась на кухню, чтобы найти там минеральной воды.

Следующие полчаса Янэк бегал по квартире, пытаясь одеться, и причитал. На польском языке. Ольга, усевшись на кровать поверх одеяла, от души хохотала.

— Ян! — смеялась она. — Говори хотя бы по-английски! Я тебя плохо понимаю… Куда ты только что послал «Аэрофлот» и телефоны?..

Калиновский остановился посреди комнаты, уже почти одетый, причесанный и бодрый и жестом показал, в какое именно место он их отправил.

Пока Соломина вытирала слезы безудержного смеха, мужчина на мгновение пропал из виду.

— Прости, что все в спешке, но мне необходимо сказать это сейчас, — совершенно серьезно произнес он, снова войдя в комнату и сев на кровать рядом с девушкой.

— Что такое?

Вместо ответа Калиновский протянул ей на ладони раскрытую бархатную коробочку с кольцом.

— Это тебе, Ольга.

— Ой! Спасибо! — Соломина осторожно взяла коробочку в руки и не удержалась от восхищенного вздоха. Колечко было красивым: три маленьких аккуратных изумруда в оправе из белого золота. Как и большинство женщин, она любила драгоценности, а изумруд вообще был ее самым любимым камнем. — А по какому поводу такие подарки?

Калиновский улыбнулся и еще ближе пододвинулся к девушке. Обнял и привлек к себе.

— По поводу нашей с тобой помолвки…

— Помолвки?!

— Да. Ведь перед свадьбой сначала помолвка, — совершенно спокойно заявил он и с некоторыми нотками пафоса в голосе добавил уже на чистом русском: — Панна Соломина, вы согласны стать моей женой?

Ольга так опешила, что Янэк произнёс эту фразу без акцента, что просто молчала. Калиновский ждал ответа, и ему на мгновение показалось, что он сделал не то.

По правде говоря, еще в начале года, он, двадцатишестилетний польский бизнесмен и мысли не допускал о женитьбе. Янэк не мог с уверенность сказать, когда именно осознал, что влюбился в Ольгу: в тот миг, когда они столкнулись на входе в Управление «СиК» или же когда он увидел ее одиноко сидящей у барной стойки на вечеринке. А быть может все его чувства пришли постепенно… Сначала это были просто невинные встречи в кафе или ресторане, пару раз они ездили кататься верхом. Их сближение происходило постепенно и поэтапно, не одним днем. Все очень романтично: первый робкий поцелуй, цветы, маленькие подарки, свечи, музыка, шелковые простыни и жгучее, всеобъемлющее чувство эйфории. Они были влюблены, но не сгорали дотла в своих чувствах. Они любили, но не кидались в омут с головой. Им было хорошо и уютно вместе.

Наверное, такой и должна быть настоящая любовь?

Нельзя сказать, что Янэк торопился, просто он считал так: если любовь пришла, то и тянуть нет смысла. Ему нравилась Ольга. Нравилось в ней все. Её мелодичный смех, бурный темперамент и эмоциональность, то, как она одевается, говорит, ходит и многое другое.

— Женой? — переспросила наконец она, выйдя из ступора. — Но… но… не слишком ли все быстро? Мы всего три месяца встречаемся!

— Возможно, — тут же был ей ответ на английском. — Но мне хватило этого времени, чтобы понять, что я тебя люблю и хочу быть с тобой.

Пока Соломина переваривала вновь услышанное, Калиновский надел на её левый безымянный палец кольцо. Она не сопротивлялась. Уткнулась лицом в его грудь и издала неопределенный звук: то ли всхлип, то ли смешок.

— Это хорошо… А то я думала, что только я влюбилась в тебя без памяти!

Калиновский не сразу понял, о чем говорит возлюбленная, но потом едва слышно облегченно вздохнул. Похоже, ее фразу можно было расценивать, как согласие. Впрочем, это стоило уточнить.

— Так это означает «да»? — переспросил поляк, чуть отстранив широко улыбающуюся Ольгу от себя.

Вместо ответа она кивнула и, закрепляя согласие, потянулась за поцелуем. Если бы не сегодняшняя поездка на родительское торжество, Янэк с удовольствием закрепил бы их помолвку большим, нежели просто поцелуй. Но, к сожалению, и его пришлось прервать, потому что теперь уже у самого Калиновского запиликал мобильник. Кажется, его отец тоже хотел знать, где пропадает его старший отпрыск.

Ольга и Янэк договорились, что поедут порознь. Соломина хотела еще успеть заехать домой — привести себя в порядок, переодеться и собрать небольшой чемодан, ведь наверняка Калиновские захотят, чтобы Соломины остались в Кракове до конца выходных. А еще было бы хорошо заехать в магазин, чтобы купить пани Катарине подарок. Так что времени на раздумья не оставалось.

Все происходило очень быстро, даже до дома она добралась без пробок на дороге. Десять минут на душ, еще десять на прическу и макияж. Ольга не стала укладывать свои рыжие волосы: просто высушила феном и распустила, чуть завив кончики. От костюма она отказалась сразу же — на работе и так хватало официальности, для самолета же лучше выбрать что-то более удобное и повседневное, но не домашнее. Девушка остановила свой выбор на темно-синих джинсовых капри и белом джемпере крупной вязки. Кожаные сапожки на невысокой шпильке завершили её образ. В ноябре в Москве уже было весьма прохладно, но в Польше температура воздуха всегда на несколько градусов выше. Однако до аэропорта нужно было еще ехать, так что пришлось захватить с собой кожаную куртку. В чемодане она небрежно бросила вечернее платье и еще пару кофточек «на сменку».

Весьма довольная собой, Соломина обошла дом и убедилась, что кроме неё там никого нет. Тогда вызвала такси, и отправилась в один из торговых домов, специализирующихся исключительно на продаже восточных товаров. Ольга редко общалась с Катариной Венцеславовной, в основном с ней дружила ее мать, но девушка всё же вспомнила, что Катарина неравнодушна к Востоку. Подарить все равно что-то было нужно, хотя бы чисто символически, и Ольга остановилась на наборе восточных эфирных масел из двенадцати пузырьков и множестве ароматических палочек.

В аэропорт она прибыла, когда едва объявили регистрацию на рейс.

В отличие от Ольги, у Янэка все сложилось не так удачно. Приехав в Управление, он получил нагоняй от отца за то, что сын до сих пор не был в Кракове.

— Я тебе за каким чертом назначил в Варшавский филиал управляющим?! — бушевал Станислав, укладывая бумаги в кейс. Распекать сына, теряя на это драгоценное время, он считал выше своего достоинства. Его личное внимание он считал, надо заслужить. Так что пан совмещал сейчас, как говорится, приятное с полезным.

Так уж сложилось, что они с Янэком никогда не были близки. Старший сын всегда был любимцем Катарины, а все внимание и вся любовь Станислава доставались младшему, Феликсу. Ссорились они часто, в основном по работе. Янэку претили методы, к которым порой прибегал отец в бизнесе. Дмитрий Соломин и не знал и половины того, что творил Станислав за его спиной, но Янэк обладал этими знаниями в полной мере. Только любовь к матери и теперь еще и Ольге удерживали его от того, чтобы рассказать правду: руки старшего Калиновского уже давно по локоть в… грязи.

— Я привозил отчет о проделанной работе, — спокойно ответил Янэк, уже заранее зная, что ему ответят.

— Отчет?!! Ты его должен был в прошлую пятницу привезти! А я его увидел лишь во вторник!

Наследник банковской империи закатил глаза и спокойно уселся в кресло, ожидая, пока отец соберется и они вместе поедут в аэропорт. Их самолет летел на два часа раньше Ольгиного.

— Были обстоятельства… — ну не объяснять же отцу, что он всю эту неделю провел с ней.

Станислав не постеснялся в отчего-то русских выражениях, выражая своё мнение о том, какие там у сына могли обстоятельства, и с шумом захлопнул кейс. Янэк поморщился, но промолчал.

— Если ты к концу года не сделаешь корпорации план на… — он назвал восьмизначную сумму, — долларов, то я тебя уволю и вообще лишу наследства!

— Ты не можешь! — вспыхнул Янэк, терпению, которого уже подходил конец. Порой отец впадал в такую степень ярости, что молодой человек всерьез начинал сомневаться его ли он сын. Иначе эту ненависть объяснить было невозможно. — Я работаю! Порой в ущерб себе, порой по пятнадцать часов в сутки! В Варшаве все идет хорошо, и ты прекрасно знаешь, что мы не только выполним, но и перевыполним план! До конца года еще месяц, а скоро новогодние праздники. Это приток денег.

— Речь даже не о деньгах, — Станислав приблизился к креслу, где сидел сын и склонился над ним. Взгляд его горел яростью. — Ты слишком много себе позволяешь… перечить мне!

— Дай мне спокойно работать и…

— Закрой рот и слушай меня внимательно!

Янэк вздрогнул от того, каким тоном отец говорил с ним. Ярость, ледяная ярость читалась во всем, и он ясно ощущал это.

— Если ты еще раз заикнешься при Соломине, что в недавнем несчастном случае, произошедшем с директором «Империал-Кредит», было все чертовски странно, я тебе шею сверну, понял?! Будешь много болтать и не дай Бог дергаться, я тебя… уничтожу.

Это была прямая угроза. Угроза, после которой в кабинете повисла мертвая тишина. Станислав отошел к окну, на все корки ругая себя, что сорвался на сына. Правда, его не интересовали чувства Янэка и его обида, равно как и их пошатнувшееся доверие… Главным было другое. Еще не хватало, чтобы он пошел против него. А учитывая, что он сейчас наговорил лишнего… очень много лишнего, то стоило разыграть крайнее раскаяние.

Он резко повернулся и увидел, что Янэк уже поднимается с кресла.

— Прости, Ян! Не знаю, что на меня нашло. Все эти проклятые полицейские! Приходили ко мне, разнюхивали, в каких отношениях я был с «Империалом» и самим Асатовым…

Янэк удивленно посмотрел на отца, но тот казался таким несчастным, что он сам устыдился, что подумал на отца, будто он мог «заказать» Асатова, чтобы убрать конкурента с поля бизнеса. Отца стало жалко. Он ведь тоже человек, работает много и совсем не жалеет себя. Это он, Янэк, сын банкира, богатенький ребенок, которому досталось уже все и сразу. А ведь отец ночей не спал, пропадая на работе! Неделями жил в Петербурге, мотаясь домой к семье лишь на выходные, потому что в Россию не захотела переезжать Катарина и тогда еще маленький Феликс. Калиновские до сих пор являлись гражданами Польши и в России имели лишь вид на жительство, каждые пять лет продлевая его.

— Ладно, все в порядке, — пробормотал младший Калиновский, снимая с вешалки пальто и одеваясь. — Поехали уже в Шереметьево. У мамы сегодня день рождения… поужинаем, выпьем, пообщаемся с Соломиными. Выходные же. Тебе пора отдохнуть. Может, возьмешь небольшой отпуск? Останешься с мамой в Кракове на неделю, или поезжайте на море куда-нибудь в тропики…

— Нет! Конец года, нужно дела заканчивать... Кстати о Соломиных… Ты с Ольгой как, общаешься?

Вопрос застал Янэка врасплох. Он никак не ожидал, что отец станет его расспрашивать о его отношениях с дочерью Соломина. Тем более, что никто из родных и друзей не знал, что они серьезно встречаются. Это была их маленькая тайна. Сначала просто никому не говорили, потому что общались лишь дружески, а потом уже как-то это превратилось в романтику «поиграть в Ромео и Джульетту».

— Ну да… — честно ответил он и добавил: — Иногда.

Калиновский бросил на него один из своих проницательных взглядов, но промолчал.

Пикантность была в том, что сын ответил правду. Он иногда общался с Ольгой, но в слове «иногда» не было точного количества раз, которые они виделись на неделе. А виделись они как минимум каждую пятницу, когда Янэк прилетал для отчетности Совету Директоров. Когда они начали встречаться уже серьезно, он искал любой повод, чтобы приехать в Россию к своей любимой. Ольга не могла ездить к нему в Варшаву, потому что Европу курировали Калиновские.

Было бы странно, если бы девушка появлялась в Польше часто.

* * *

Пригласить на день рождения Соломиных Катарине подсказал Станислав. Идея ей очень понравилась, ведь с Анастасией она близко дружила, а увидеть Александра и не так давно вернувшуюся из Великобритании Ольгу, было крайне заманчиво. К тому же, муж уже озвучил ей идею о возможном породнении с Соломиными через их старшего сына и младшую дочь русского компаньона. От такой возможности пани Калиновская просто пришла в восторг, в отличие от Анастасии Константиновны, которой эта идея совсем не была по душе… Дмитрий никогда не скрывал от супруги дела подобной важности. Он вообще рассказывал ей очень многое. Единственное во что он никогда не посвящал и не хотел посвящать ее — это банковский бизнес.

Анастасия была не против такого зятя, как Янэк. Она была против Станислава. Категорически. Этот хитрый и скользкий поляк не нравился ей с первого дня знакомства. От него веяло подлостью, завистью и злобой.

В те далекие времена, когда они еще были студентами Ленинградского Государственного Университета и все вместе учились… Станислав приехал учиться в Санкт-Петербург (тогда еще Ленинград) из родного Кракова и поступил на один факультет, вместе с Дмитрием. Они быстро сдружились, в 1989 году закончили учебу, а спустя два года открыли свой первый банк. Дмитрий и Анастасия знали друг друга с детства. Жили в одном дворе, ходили в один садик, а потом и школу. Учились на разных факультетах одного института. В конце первого курса поженились, а на втором у них уже родился Александр. Анастасия не брала академический отпуск — до последнего ходила сперва на занятия, а потом на экзамены. Родила в студенческие каникулы и, пропустив лишь неделю занятий, снова вышла на учебу. Очень помогали её родители.

Понимая, что родители не вечны, Соломин крутился, как белка в колесе: днем учился, а вечерами подрабатывал помощником бухгалтера в «Сбербанке России», который тогда еще назывался «Сберегательный банк СССР». Подрабатывал он нелегально: главбух сама имела маленького ребенка и была не прочь лишний час провести дома, а Дмитрий вместо неё занимался некоторой не особо важной бухгалтерской работой. Считал, сверял и проверял но под полным контролем «нанимательницы». Она ему платила по десять рублей в неделю. Деньги конечно не большие, но в совокупности со стипендиями Анастасии и самого Дмитрия, прожить и накормить ребенка хватало.

Возможно, именно нужда и ответственность за семью, любовь к сыну и жене толкнули Соломина объединиться с Калиновским и создать свое дело.

Кризис в стране, распад СССР и лихие девяностые… Им пришлось занять денег на «раскрутку» у одной из авторитетных группировок, которую через год быстро повязала милиция. Как Калиновский вышел на эту «братву», Соломин не имел понятия и не хотел иметь. При попытке бегства из СИЗО бандитов расстреляли. Именно это и спасло начинающих бизнесменов от выплаты займа.

Повезло.

Им везло и дальше: дела пошли в гору и они с каждым днем все стабильнее держались на плаву новой постсоветской экономики. Первое время их, конечно, пытались запугивать — чтобы потом «крышевать», но такими проблемами занимался Станислав. Дмитрий же с головой ушел в работу по банковским делам. В любом случаи их не трогали.

И когда родилась Ольга, Соломины уже могли себе позволить переезд из двухкомнатной «хрущевки» в четырехкомнатную полногабаритку с высокими потолками в район Набережной Грибоедова, недалеко от Невского проспекта.

* * *

Ровно в семь часов вечера все гости сели за стол. Катарина не хотела устраивать пышный банкет, так что это был скорее тихий семейный ужин в кругу близких друзей и родственников.

За столом собрались все Соломины и Калиновские. Поздравить Катарину приехал и ее родной старший брат Мирослав Ковальский со своей женой Ханной и дочерью Агнешкой.

Как-то негласно все решили общаться на английском, ибо на приемлемом уровне русский язык знало лишь старшее поколение. Подарков было много. Ольгин набор восточных масел очень понравился имениннице, и это было видно: она тут же открыла один из флакончиков — и по помещению поплыл аромат терпких восточных пряностей. Станислав подарил жене ювелирный комплект, состоящий из колье, сережек и браслета с рубинами и бриллиантами — очевидно, на большее ему не хватило фантазии. Янэк оказался более изобретательным. Поскольку мать очень любила Восток и путешествовать, сын приобрел ей турне по таинственной стране Марокко. Чета Соломиных преподнесла в качестве подарка чудесную горжетку из сибирского горностая, причем сразу было понятно, что выбирала модель и цвет Анастасия, а Дмитрий спонсировал, но не в этом суть. Остальные подарили по мелочам, но приятные полезные вещи и предметы.

Трапеза проходила шумно и весело. Смех, шутки и забавные истории из прошлого…

— Так где ты провела ночь на самом деле? — полушепотом спросил Александр сестру по-русски, чтобы никто не услышал. Все остальные были заняты рассказом о том, как Станислав и Катарина ездили отдыхать в Венецию этим летом.

— С чего ты взял, что я тебе сказала неправду?! Я у Маши была, — Ольга изо всех сил постаралась изобразить возмущение.

— А на прошлой неделе в пятницу ты тоже «у подружки виски пила»?

— Ну да…

— И в среду дома не ночевала, — как бы между делом пропел он, ткнув сестру в бок, когда все подняли тост за хороший отпуск в Венеции.

— Это что, допрос?! — фыркнула Ольга.

— Нет, — пожал плечами брат и, чуть замявшись, быстро проговорил: — Папа за тебя волнуется. Ты и правда последние пару месяцев пропадать стала. На работе, конечно, появляешься, но дома…

— У меня все в порядке, Саша! — она искренне улыбнулась и погладила его по руке.

Младший Соломин усмехнулся и лукаво ей подмигнул.

— А как зовут этого «все в порядке»?

— Саша!

— Что? — он невинно развел руками, но продолжал улыбаться. — «Саша» — это его имя? Круто, мой тезка!

Брат почти открыто дурачился. Подначивать девушку было одним из любимейших его занятий.

Ольга заметила, как Янэк с противоположного конца стола смотрит в их сторону, и постаралась прекратить опасный разговор.

— Ты невыносим! — прошипела она. — Вот пристал! Потом все скажу.

— Ну-ну…

— Честно!

После десерта гости перешли в гостиную. Она была просто огромной. Слева от входа располагались камин и два глубоких антикварных кресла. Антиквариат вообще был повсюду: старинные часы над камином с кукушкой, скорее всего, принадлежали еще деду Станислава Калиновского. В центре была раскинута большая медвежья шкура, рядом с ней стоял журнальный столик из красного дерева, а вокруг столика большим прямоугольником замерли два дивана и четыре кресла. Еще пара диванов была расставлена по периметру гостиной.

На столике уже стояли бокалы и выпивка: питьевой мед, ликеры, польская водка и несколько наливок на выбор. Из закусок были мясные копчености и сыры.

Калиновский чуть громче обычного кашлянул, призывая всех ко вниманию.

— Я понимаю, что всем очень хочется налить себе чего душа желает и разойтись по небольшим компаниям, но есть один момент, который бы я хотел озвучить. Дмитрий, прошу…

Соломин поднялся с дивана, прекрасно понимая, о чем хочет сказать Калиновский и встал рядом с ним. Вместе, учредители «СиК» смотрелись несколько забавно: высокий и широкоплечий блондин Станислав — и Дмитрий, который был на полголовы ниже, коренастый, с чуть отливающими в рыжину каштановыми волосами. Соломин имел короткую бородку, что делало его немного старше своего возраста, а его голубые глаза всегда светились добротой.

Он до сих пор не был уверен в правильности их идеи, но реакцию деток лучше узнать сразу, чем тянуть еще, пока, что называется, свадебный кортеж не приедет за молодыми.

— «СиК» существует уже более двадцати лет, а семьями мы дружим еще дольше. Станислав и я тут немного посовещались и хотели бы спросить мнения Ольги и Янэка…

Названные «виновники» синхронно подняли головы и уставились на своих отцов, стоящих в центре диванов у столика. Так получилось, что парочка, не задумываясь, уселась на диван вместе. Янэк незаметно взял девушку за руку, словно в знак поддержки.

— Как вы относитесь к тому, чтобы объединить две славные семьи Соломиных и Калиновских? — Станислав не выдержал медлительности Дмитрия и высказал всё это на одном дыхании.

Старший Соломин замер, уже почти ожидая ярого возмущения дочери о распоряжении ее судьбы.

Вместо этого, после непродолжительной тишины, в течение которой Ольга с Янэком переглянулись, послышался смех. Их смех. Детки почему-то смеялись, причем в их смехе было что-то заразительное, что-то, что невольно заставило Дмитрия улыбнуться. Кажется, буря прошла стороной.

— Что?.. — непонимающе спросил Станислав, удивленно смотря на смеющихся. — В чем дело?!

Ольга не стала ничего говорить. Просто подняла левую руку, на пальце которой красовалось кольцо.

До Дмитрия стало постепенно доходить, что происходит, и это было словно у него действительно свалился камень с души. Он подозревал, что дочь последнее время с кем-то встречается, но не предполагал, что это именно Янэк. Это было так… здорово.

— Кажется, вы немного опоздали, Станислав Бориславович, — с улыбкой проговорила она, но Янэк сам закончил за нее фразу:

— Сегодня утром я уже сделал Ольге предложение…

Станислав, никак не ожидавший подобного поворота событий, широко распахнул от удивления глаза и чуть приоткрыл рот. Впрочем, это длилось недолго. Пришедшие в себя от шока остальные собравшиеся кинулись поздравлять молодую парочку с принятием такого важного решения, как узы брака.

Ольга ожидала от матери больших эмоций, но та сухо поздравила ее, всего лишь чмокнув в щеку, и предпочла как можно скорее вернуться на свое место в кресле. Как того и требовала ситуация, она улыбалась, но взгляд выражал грусть. Ей было неприятно и обидно, что дочь совсем ничего не рассказывала ей о том, что встречается с отпрыском Калиновских.

— Ах, это самый лучший подарок на день рождения, Ян! — воскликнула Катарина, кидаясь на шею к сыну с поздравлениями. — Но почему ты раньше ничего не говорил?!

— Да как-то никто и не спрашивал особо, — Янэк немного стушевался под наигранно-строгим взглядом матери.

— И давно вы встречаетесь? — это был уже вопрос от Александра.

— С августа…

Соломин удивленно присвистнул и от души пожал руку будущему свояку. Обычно сестра рассказывала о своих ухажерах, а тут он оказался совсем не в курсе амурных событий. Похоже, сестричка действительно влюбилась.

— Право слово, не стоит так бурно реагировать, — лепетала Ольга, счастливо улыбаясь и обнимая в ответ поздравляющих. — Мы же еще даже не назначили дату помолвки!

— Это вопрос времени, — деловито заявил старший Калиновский. — Кстати, нужно будет назначить и дату свадьбы.

Янэк в это время уже свободно, не таясь, обнял Ольгу за талию и тоже принимал поздравления. От слов отца он заметно напрягся, и девушка просто не могла не почувствовать с какой силой он прижал ее к себе.

— Полагаю, что на «наше» Рождество будет в самый раз провести прием в честь помолвки. Оля, ты не против?

Соломина одарила возлюбленного одной из своих самых очаровательных улыбок и согласно кивнула. Было решено, что помолвка состоится 25 декабря.

Пока все пили за счастье молодых и предстоящее торжество, Александр незаметно подошел к Феликсу Калиновскому.

— Ты чего такой хмурый? — они чокнулись и выпили по рюмке водки.

— Вовсе нет. Устал просто. Дел в последнее время много…

— Тоже работаешь на «СиК»?

— Ну, как-то так… Янэку иногда помогаю. Извини, мне пора, — он натянуто улыбнулся и направился в сторону двери. Желания быть на этом празднике жизни у него отсутствовало.

Лютая зависть к старшему брату жгла его сердце. Ольга Соломина должна была принадлежать ему! Так почему же Янэку всегда достается все самое лучшее?! Место в Совете Директоров, едва он только закончил Сорбонну, свободный доступ к деньгам семьи, а теперь еще и эта русская. Ведь это он, Феликс, достоин этого не меньше, а может и более. Ему нравилась эта рыжая бестия. Фигурой хороша и нрав строптивый. Потоптать такую «цыпочку», подчинить и приручить было бы совсем не плохо.

Витиевато выругавшись, он вышел на крыльцо — без пальто — и закурил. Нужно было успокоиться, а то вон даже этот вездесущий Саша Соломин заметил его настроение. Стоило лучше держать себя в руках.

Уход Феликса и его выражение лица из всех присутствующих заметили лишь Александр Соломин и Мирослав Ковальский. Последнему очень не понравилось поведение младшего племянника. Он взял себе на заметку в будущем поговорить с Янэком о Феликсе. Братская зависть никогда ни к чему хорошему не приводила, а дух соперничества между двумя Калиновскими присутствовал. Однако Янэк вряд ли осознавал, что брат ненавидит его лютой ненавистью и страшно завидует. По мнению Мирослава, это было весьма ожидаемо: несмотря на то, что младший Феликс всегда был любимцем Станислава, ставку в бизнесе отец сделал на старшего Янэка, и это сильно ранило самолюбие Феликса. Но кто же был виноват, что он оказался полной противоположностью трудолюбивому, общительному и по-человечески доброму Янэку?

Ковальскому, пожившему на этом свете уже пятьдесят три года и повидавшему многое, ситуация представлялась намного сложнее, чем всем остальным.