Корпорация "СиК". Возмездие (гет)

ЧАСТЬ I. Корпорация «СиК»

Глава 1.

Лето 2013г.

Российская Федерация, Москва.

Серебристая «Honda» плавно подъехала к пятиэтажному административному зданию. Дверца автомобиля распахнулась, и из салона вышла молодая девушка. Её огненно рыжие волосы эффектно переливались на солнце, привлекая внимание случайных прохожих.

Сняв солнечные очки, девушка оценивающе посмотрела на здание. Дорогая облицовка и серьезная охрана на входе во всю кричали, что в этом здании находится очень серьезная организация.

Банковская корпорация «СиК» была основана в Санкт-Петербурге, в декабре 1991 года Дмитрием Сергеевичем Соломиным и Станиславом Мирославовичем Калиновским. Названием стали первые буквы фамилий основателей банка.

В далеком девяносто первом это был маленький банк «СК-Петрокомерц», занимавшийся в основном выдачей мелких потребительских кредитов населению, голодавшему после волнений «августовского путча». За десять лет банк сумел значительно разрастись: уже к 2001 году он объявил себя корпорацией, имеющей множество филиалов по России, Европе и несколько в США.

— Молодцы, — протянула девушка, захлопывая дверь машины и нажимая кнопку сигнализации. — Внешний вид — это половина успеха.

Небрежно бросив ключи с брелоком в сумочку, двадцатилетняя дочь Дмитрия Соломина и по совместительству наследница корпорации «СиК», Ольга, расправила складки на своем брючном костюме и двинулась в сторону входа в главное управление «СиК».

Охранники окинули девушку заинтересованными взглядами, и Ольга улыбнулась им с холодной вежливостью наследной принцессы.

В холле было шумно. Повсюду сновали сотрудники, облаченные в деловые костюмы с фирменными цветами банка: золотой и черный. Посреди холла располагалась стойка ресепшн, за которой стояла девушка, очевидно помогавшая приходящим клиентам с ответами на интересующие их вопросы вроде «Куда идти дальше», «Как попасть к Петровой?» и «Мне к Иван Иванычу, он меня ждет».

Ободренная тем, что никто не обращает на нее внимания, Соломина было решительно направилась к лифту, но была остановлена окриком администратора.

-Девушка! Вы куда? — та самая молоденькая девушка быстрым шагом засеменила навстречу. — Вы к кому? Вам назначена встреча?

Ольга притормозила и, обернувшись, окинула девушку удивленным взглядом. Сотрудница банка была примерно одного возраста с ней, узкая черная юбка и золотистая блузка из крепсатина неплохо сидели на стройном теле, она выглядела весьма опрятно, но вежливо-резиновая улыбка не сходила с ее лица. Это было лишним. В Америке все привыкли к подобному, а вот в России такая улыбка не вызывала положительных эмоций, лишь раздражение… Но, видимо, улыбаться более искренно девушка не умела.

Соломиной она не была знакома и Ольга, похоже, ей тоже. Стоило объяснить новенькой, кто перед ней.

-Здравствуйте, меня зовут Ольга Соломина, — ровным голосом произнесла она.

— Алёна Савина, — на автомате поздоровалась администратор, еще не сообразив, кто перед ней. — Так вам назначена встреча?

Ольга натянуто улыбнулась, но попыталась попробовать еще раз.

-Мне не назначено. Я Ольга Дмитриевна Соломина... — с нажимом произнесла она, особенно выделив отчество.

На лице Алёны отразилось… недоверие. Она работала в банке всего полгода, и лично встречаться с дочерью одного из основателей ей не доводилось. А доверять, как её учила сменщица, никому нельзя. Проходимцев всегда много.

— Ваши документы, — потребовала она и протянула руку.

Настало время удивиться самой Ольге. Чудом удержав эмоции под контролем, она раскрыла сумочку и извлекла из нее водительское удостоверение, где рядом с ее фото были напечатаны фамилия, имя и дата рождения.

— Ой... — побледнела наконец-то поверившая Алёна и в испуге сделала шаг назад.

— Оля?! — громко раздалось у Соломиной за спиной. К девушке спешил молодой человек с папкой бумаг в правой руке. — Неужели ты?!! Вот так сюрприз!!!

Александр Соломин был просто в неописуемом восторге, когда увидел свою младшую сестру посреди холла главного управления корпорацией. Он заключил Ольгу в крепкие объятия и долго не отпускал, желая подольше обнять сестру, по которой так соскучился за два долгих года.

— Сашка! — в свою очередь обрадовалась младшая Соломина и с радостью обняла в ответ.

От молодого мужчины пахло дорогим парфюмом и сигаретами с привкусом вишни. Это сочетание запахов Ольга помнила со времен своей школьной юности. Только сейчас, она поняла, насколько сильно соскучилась по своему любимому «Сашке» — старшему брату, опоре, защитнику и лучшему другу. Сколько она себя помнила, они с Александром всегда были дружны и понимали друг друга с полуслова. Несмотря на то, что разница в возрасте была ощутимой, брат никогда не обижал сестру, а наоборот — всячески ее оберегал. Во всех детских проказах Ольги он всегда вставал на ее защиту… Что-что, а за сестру он был готов порвать любого!

— Алёна… — Соломин присмотрелся к бейджику на груди администратора, — … Юрьевна… все в порядке. Это Ольга Дмитриевна. Моя младшая сестра.

Больше не обращая внимания на девушку, которая, хоть и чётко следовала инструкциям, но всё же от стыда и неловкости была готова провалиться сквозь землю, наследник Соломиных развернул сестру по направлению к лифту и, приобняв за плечи, повел к нему.

— Ну, как тебе наш новый офис?! — Александр сиял от гордости, как золотой червонец из запасников Императора Николая II.

Они зашли в новенький бронированный лифт, сверкающий чистотой и баснословной дороговизной. Ольга мимоходом глянула на себя в зеркало, занимавшее всю стену слева от входа, и улыбнулась брату.

— Очень впечатляет, Саша, — протянула она, проверяя пальчиком пыль на зеркале. Пыли, естественно, не оказалось. — Только раньше Управление «СиК» было в Петербурге… Почему переехали в Москву?

— Папа с Калиновским так решили.

— Но переезд, я вижу, влетел в копеечку!

— Верно. Это окупится со временем. В Москве приток иностранных инвестиций на порядок больше. Следовательно, денежный оборот выше. А высокий денежный оборот, это…

— …успех банка, — закончила за брата Ольга. Эту фразу часто любил повторять их отец.

Двери лифта наконец распахнулись на пятом этаже и Соломины вышли в коридор. Ольга не могла не отметить изысканность и богатство интерьера: туфли утопали в мягком ковре, множество зеркал в позолоченных рамах стиля барокко, мягкий приглушенный свет, двери кабинетов из элитной породы красного дерева. Пятый этаж — территория начальства и их заместителей. Помимо этого, тут располагался конференц-зал, просторный актовый зал, комната для приёма гостей и огромная библиотека с лучшими собраниями научных трудов и книг по экономике, философии, психологии и истории.

Вообще особого смысла содержать здесь библиотеку не было — по большому счёту, все необходимые знания, как любил повторять отец, были у него «в голове». Но функционал функционалом, а статусность оставалась статусностью.

— Честно говоря, мы не ждали тебя так рано, — немного смущенно проговорил Александр. — Так что прости, что не встретили тебя в аэропорту.

— Все в порядке, это был сюрприз, — помотала головой Ольга и последовала за братом, который вел ее прямиком к Дмитрию Соломину.

Наверняка отец хотел бы ее видеть, узнай, что дочь находится в офисе, и потому Александр тоже решил устроить родителю сюрприз. Молодые Соломины подошли к двери с табличкой «Дмитрий Сергеевич Соломин, учредитель корпорации «СиК». Из кабинета слышался весьма недовольный голос, говорящий по-арабски. Ольга не слишком хорошо знала язык «восточных шейхов», которые уже не один год сотрудничали с ее отцом, вкладывая в их банк некоторый процент денег с выручки от продаж нефти, хотя в свое время, Дмитрий проследил, чтобы его дети получили не только отменное воспитание, но и лучшее образование. К окончанию средней школы Александр и Ольга бегло говорили на двух языках: английском и французском. Не так хорошо, но могли объясниться и понять польский. На нем хотя бы немного говорить было необходимо потому, что соучредитель и деловой партнер отца Станислав Калиновский был поляком, в знак ответной любезности прививавшим своим детям умение говорить по-русски. Так же, Соломины могли более или менее сносно общаться на немецком и арабском, но мастером ораторского искусства на этих двух языках Ольга назвать себя не могла.

Александр тихонько постучал в дверь, но приглашения войти не последовало. Не долго думая, на правах сына он приоткрыл дверь и впустил сестру первой. Ольга оглядела комнату и обнаружила отца сидящим спиной к двери в глубоком кожаном кресле. Он увлеченно разговаривал с кем-то по мобильному телефону еще какое-то время, а потом наконец нажал отбой и витиевато выругался по-польски.

Александр деликатно кашлянул. Старший Соломин резко крутанулся в кресле и повернулся к пришедшим. История с возгласами, удивлениями и радостью возвращения Ольги в родную страну и отчий дом повторилась. Разве что Дмитрий был более эмоционален и дольше держал любимую дочь в объятиях.

— Я думал, ты позвонишь на следующей неделе и скажешь, когда у тебя официальное вручение диплома, — с улыбкой сказал Дмитрий, поигрывая в руке бокалом шампанского, которое им принесла секретарша. — Я планировал приехать всей семьей на торжественную часть.

Ольга на секунду прикрыла глаза и склонила голову на бок. Ей очень нравилось и льстило такое внимание. Быть любимой папенькиной дочкой суждено не каждой девушке, а дочкой богатого отца тем более.

Соломины сидели на большом кожаном диване в соседней «комнате отдыха», как называл ее сам Дмитрий, и отмечали приезд Ольги. На стеклянном журнальном столике расположилась бутылка шампанского, фрукты и коробка шоколадных конфет. Это был небольшой аперитив. Все-таки утро, а Дмитрию и Александру еще работать весь день. Впрочем, не было сомнений в том, что с наступлением вечера Дмитрий поведет свою семью в один из самых фешенебельных ресторанов Москвы, чтобы отметить возвращение любимой Оленьки с должным размахом.

— Не волнуйся, папа, у тебя будет возможность побывать на официальной части. Ректор Кембриджского Университета лично пришлет тебе приглашение. Он мне позавчера это сам сказал об этом. Вручение состоится в конце июля, через три недели.

— Это же здорово! — просиял Александр, залпом допивая остатки шампанского из своего бокала. — Я как раз буду в отпуске. Заодно познакомлюсь с твоим Роджером…

При упоминании этого имени, глаза Ольги блеснули злой искоркой.

— С Милтоном у меня все кончено, — четко проговорила девушка, разглядывая копию портрета Александра II, висящую на стене в кабинете.

Повисла тяжелая пауза, после которой Дмитрий все же решил узнать более подробно о личной жизни дочери.

— Что случилось, Оля? — в его тоне было столько решимости, что, если бы мистер Милтон был сейчас тут, то ему бы наверняка стало страшно. Несмотря на строгость, голос Соломина по-прежнему оставался тихим, именно так разговаривают настоящие руководители, желающие, чтобы их точно услышали.

— Просто поняла, что мы разные люди, с разными интересами, целями в жизни и принципами тоже, — девушка повела плечами и отставила бокал на столик. Нехорошее напряжение длилось еще минуту, после чего разговор перевели на другую тему.

— А где мама? — поинтересовалась Ольга. — Я звонила домой, в Питер, прислуга мне сказала, что она уехала.

На последней фразе Александр усмехнулся и закатил глаза. Это означало, что мама снова вычудила что-то необыкновенное. Жизнерадостная и активная Анастасия Константиновна Соломина часто любила удивить домочадцев какой-нибудь своей милой и доброй выходкой. Самое интересное, что в большинстве случаев ее поступки приносили пользу обществу и моральное удовлетворение ей самой.

— В Милане, — пояснил Дмитрий, снисходительно поглядывая на хихикающего сына. — Поехала вместе с Катариной Калиновской поддержать начинающего кутюрье и «Гринпис». У них там презентация по одежде из искусственного меха.

— Пани Катарина вообще предлагала ей появиться на показе лишь в одной искусственной шубе, — открыто засмеялся Александр. — Папа как узнал, заявил, что если мама так сделает, то он подаст на развод.

Если Ольга еще в начале рассказа смеялась, то теперь испуганно посмотрела на отца. Выражение лица Дмитрия было суровым, но глаза его смеялись. Очевидно, что про развод он просто шутил.

— Весело тут у вас… — выразила свое мнение Ольга.

Брат хотел было что-то ответить, но его прервал звонок мобильного телефона у Дмитрия. Пара отрывистых фраз по-польски вперемешку с английским и русским, и телефон снова оказался в его кармане. Работа звала на тяжелый фронт приобретения капитала.

— Саш, ты мне сегодня будешь нужен, — Дмитрий уже настроился на деловой тон и вид поэтому имел весьма собранный и серьезный. — Отвези, пожалуйста, Ольгу домой или куда ей захочется: магазины, салоны, подруги, и возвращайся в Управление. Оленька, девочка моя, прости, но мне срочно нужно встретиться с Калиновским. Ты не планируй ничего на вечер. Поедем отмечать твое возвращение.

Александр кивнул и уже было поднялся с дивана, как его опередила сама Ольга. Она подошла к отцу и с нежностью его обняла.

— Не переживай, папуля. Я уже взрослая девочка. Я в Домодедово взяла машину в прокат на сутки. Поеду домой немного отдохну, а там видно будет.

— Хорошо, будь по-твоему. И всё же ничего не планируй, — из внутреннего кармана пиджака Соломин извлек бумажник и протянул дочери платиновую кредитку. — Возьми. Купишь себе новую машину, какая понравится, но… в пределах разумного и без фанатизма. Это мой подарок тебе на окончание Кембриджа.

— Спасибо! — в благоговейном трепете прошептала она, чмокнула отца в щеку и взяла золотистую карточку с эмблемой корпорации «СиК». Соломина давно уже приглядывалась к «Audi TT», но ждала, когда представится возможность самой на неё заработать.

Впрочем, раз отец делал ей такой подарок, то она совсем была не против. Тем более, что машина была не такая уж и дорогая. Соломины могли себе и не такое позволить.

Окрыленная, Ольга распрощалась до вечера с отцом и братом и выпорхнула из лифта уже на первом этаже. Приставучая Алёна на этот раз предпочла притвориться мебелью, и Ольга двинулась к выходу, по пути расстегивая сумку, чтобы достать ключи от машины, как ощутила неожиданный толчок, едва не сбивший ее с ног. Подняв голову, Соломина нос к носу столкнулась с молодым мужчиной, который очевидно тоже ее не увидел.

— О, мне так жаль! — извинившись на английском языке, выпалил он, ухватив Ольгу за руку, чтобы помочь ей сохранить равновесие. Ключи со звоном упали на мраморный пол. Мужчина быстро их поднял и протянул владелице.

— Все в порядке, сэр, — на автомате перешла на английский Ольга. Два года учебы в Великобритании не прошли зря. — Это моя вина, не вижу куда иду…

Незнакомец в упор посмотрел на девушку, а затем произнес по-русски, но с явным акцентом.

— Олга?! Это ты?

— Я…

Снова молчание и пристальный взгляд. Теперь уже и сама Соломина сомневалась, что мужчина так уж и не знаком ей.

— Нэ узнаешь мена? — он обворожительно улыбнулся, изо всех сил стараясь правильно говорить на русском языке.

— Н-нет… — ситуация казалась ей забавной, и она даже чуть улыбнулась уголком рта.

— А хто тэбэ за косы дэрхал у Кракове?

Только после этого Ольгу как молнией ударило. От удивления она широко распахнула глаза.

— Ян?! Янэк Калиновский?! Глазам своим не верю!

Встретить на пороге Управления старшего сына соучредителя отца по корпорации было весьма ожидаемо, но девушка не представляла, что это может произойти так скоро. В первый же день ее прибытия в Москву.

Калиновский тем временем с нежностью сжал руки Соломиной и еще шире улыбнулся.

— Он есть самый… Из платьи… черт, как же это по русски…

Очевидно, Калиновский был менее склонен к языкам, чем Ольга. Она с легкостью перешла на английский, которым он владел явно лучше.

— Не бери в голову! Давай на английском, если тебе удобно.

— Да. Очень.

Ольга даже приблизительно не могла вспомнить, сколько лет они не виделись. Десять? Двенадцать? Больше? Последний раз, это, кажется, было на католическое Рождество 2003 года. Калиновские пригласили Соломиных на празднование в их краковский загородный дом. Это было сказочное Рождество: мягкий пушистый снег, вкусно пахнущая в гостиной дома ель, украшенная игрушками и мишурой, ярко пылающий камин, конфеты и много радостных улыбок. Ольга тогда еще и в средние классы школы не ходила.

-Ты сейчас свободна? Тут есть недалеко хорошее кафе. Хочешь кофе? — вырвал ее из сладких воспоминаний мягкий голос Янэка.

 Конечно! — не раздумывая, выпалила Ольга. Впоследствии, спустя много лет, она так и не могла ответить на вопрос, что именно побудило ее принять приглашение Калиновского — его обаяние или воспоминания детства.

* * *

Кофейня располагалась на противоположной стороне улицы и была декорирована в стиле шестидесятых. Кофе в этом заведении оказался на редкость вкусным и качественным.

 Ты сильно изменилась, Оля... — задумчиво сказал Янэк, с восхищением разглядывая свою собеседницу.

 Неужели? — рассмеялась Соломина, доставая из сумки пачку тонких сигарет. — И как?

 Восхитительно! — вытащив из кармана зажигалку, он дал Ольге прикурить и достал свою пачку. — Стала еще прекраснее. Из худышки с двумя рыжими косичками, ты превратилась в красивую огненную... пантеру.

Смех Ольги стал еще громче, что заставило Калиновского улыбнуться.

 А ты, оказывается, дамский угодник, Ян!

 Неправда. Я говорю то, что вижу.

 А пани Калиновская не расстраивается, когда ты делаешь комплименты другим девушкам? — поддела его Соломина.

На секунду Янэк нахмурился, не совсем понимая, что Ольга имеет в виду, но, глядя на её озорной вид, быстро понял о ком речь.

 А пани Калиновской не существует. Разве что только моя мать...

Он неуверенно пожал плечами и предпочел сменить тему.

Янэку никогда не нравилось обсуждать с кем-либо свою личную жизнь. Постоянных отношений с девушками он не заводил, прекрасно понимая, что все эти «охотницы за счастьем» на самом деле охотятся за деньгами его семьи. Случайные связи, конечно, бывали, но дальше пары ночей это не заходило. Да и, откровенно говоря, все те девицы, что попадались ему были лишь пустышками, тусовщицами и светскими профурсетками, жадными до денег и положения в обществе. Причем во всех странах эти «дивы» были одинаковы. Польша, Россия, Америка — все один черт!

 Давай не будем обо мне. Лучше расскажи о себе. Я слышал, ты заканчиваешь Кембридж?

 Да. Уже сдала экзамены.

 Какой факультет?

 Экономический. Только я еще дополнительно ходила на курсы изучения международного права.

Калиновский понимающе кивнул. Сам он заканчивал Сорбонну по курсу управления и менеджмента. Так получилось, что почти все наследники Соломина и Калиновского пожелали продолжить родительское дело: Александр Соломин был выпускником Московского Государственного Университета факультета инновационного бизнеса, и даже младший брат Янэка — Феликс в этом году поступил на заочное обучение в Краковский Университет. Правда, только потому, что его отец настоял. Самого Феликса бизнес интересовал мало. Молодой пан предпочитал скорее развлекаться в элитный клубах Европы, нежели познавать науку управления банком и подсчета денежных средств. Однако пришлось согласиться с отцом и поступить хотя бы на заочное отделение экономического факультета, чтобы отец совсем не отказался перекрыть ему «денежный» кислород. У самого Станислава Калиновского были далеко идущие планы на младшего сына. Ему было крайне выгодно, чтобы немного глуповатый Феликс полностью зависел от него: в финансовом плане и моральном желательно тоже.

 А диплом и банкет? — поинтересовался Янэк.

 Через три недели.

 Почему же ты тогда не в Лондоне? Не с друзьями-выпускниками?

Этим вопросом, Калиновский задел Ольгу за живое. Девушка бы и не приехала на эти три недели, проболтавшись всё это время в лондонских ночных клубах, если бы не болезненное расставание с её последним бой-френдом. Нейтральные слова, сказанные отцу об их расставании, оставались всего лишь словами, на деле же… Наследник английских нефтяных магнатов был застукан в постели с неизвестной девицей в ночь после сдачи последнего экзамена. Прямо в этой комнате, после минутного ступора, Ольга заявила, что между ними все кончено, и бросила в лицо Милтону кольцо, что он подарил ей пару месяцев назад, желая обозначить серьезность их отношений.

На следующее утро, Соломина первым рейсом вылетела в Москву. Хотелось скорее покинуть Англию с ее туманами, ложью и предательством.

 Соскучилась по дому и родным, — ушла она от правдивого ответа.

Они еще некоторое время поговорили на тему заграничной учебы, пока Ольга не спохватилась, что вечером у неё запланировано празднование её возвращения, а она до сих пор не купила машину и даже элементарно наряд для вечера. Извиняясь, девушка постаралась вежливо распрощаться, но когда Янэк услышал, что Ольге нужен автомобиль и определенной марки, он, пресекая все ее возражения, созвонился со своим знакомым владельцем сети автосалонов в Москве, чьи деньги были вложены в корпорацию «СиК», и договорился, что в течение часа они с Ольгой подъедут, чтобы выбрать и приобрести авто. Соломиной ничего не оставалось делать, как поблагодарить, расслабиться и получать удовольствие.

В автосалоне, куда они подъехали, в выставочном зале их ожидало три автомобиля: два «Audi ТТ» — красного и синего цвета — и один двухдверный серебристый «Mercedes-Benz».

Их встретил старший менеджер. На вопрос Янэка откуда взялся «мерс», он ответил, что раз машина будет для девушки, то это тоже неплохой вариант. Возможно, даже лучше. И поэтому он взял на себя смелость и решил предложить альтернативу. Пока мужчины разговаривали и решали проблему с регистрацией номеров в ГИБДД, Соломина посидела во всех трех машинах и выбор сделала все же в пользу «Мерса».

После подписания документации на приобретение автомобиля, Соломина и Калиновский распрощались. Ольге еще нужно было немного отдохнуть и привести себя в порядок перед вечером, а Янэку уже звонил отец, требуя, чтобы он приехал в Управление.

Поблагодарив Калиновского, девушка уже садилась в свою новую машину, как вспомнила кое-что.

— Ян! — окликнула она его, снова переходя на привычный уже для них английский. — Я так и не спросила, а как ты оказался в Управлении?

Насколько знала Ольга, Янэк все время жил в Польше и вел бизнес отца в Варшаве.

— Недавно создали Особый Совет Директоров Крупных Филиалов, — пояснил он, — Два раза в месяц по пятницам созывается совещание, где главы филиалов дают отчеты о проделанной работе.

— И много филиалов теперь существует?

— Пятьдесят. Четыре из них самые крупные: в Варшаве, Москве, Петербурге и Киеве. Европа отчитывается лично моему отцу, а Россия и США пану Дмитреку.

Ольга невольно улыбнулась, услышав, как молодой человек назвал имя ее отца на польский манер.

— Значит, ты приходил на совет директоров?

— Да. Я курирую Варшавский филиал.

* * *

— Сегодня я хочу поднять бокал за свою дочь и ее успех!

Дмитрий Соломин поднял высоко свой бокал с шампанским «Вдова Клико» и посмотрел на Ольгу.

В ресторане «L'Albero» этим вечером собралась вся семья. Даже Анастасия Соломина успела прилететь из Милана: Дмитрий с утра известил вторую половину о прибытии дочери, поэтому уже в восемь вечера срочно сорвавшаяся с показов Анастасия сходила на землю в московском аэропорту, где её встречал Александр.

Ужин, соответственно, был поздним.

Пока Ольга и отец ждали, девушка рассказала Дмитрию о случайной встрече с Янэком Калиновским, их посиделках в кафе и покупке «Мерседеса». Соломин внимательно разглядывал дочь, пока она говорила. Он не мог не отметить, что выражение её лица при рассказе было самое что ни на есть умиротворенное. Словно она нашла себя. Нашла взаимопонимание.

Было это поводом для радости или тревоги, Соломин пока не решил, но для радости у них совершенно точно имелся другой повод. Вполне определённый.

— Сам диплом Оля, конечно, получит позже, но это простая формальность, — продолжил он говорить тост. — Суть в том, что сегодня мы празднуем Победу! Победу во всех смыслах этого слова. Ольга не только преуспела в изучении экономики и права, но сумела эти знания получить в иностранном государстве и на иностранном языке! Браво! Оля, я тобой чертовски горжусь!

— За Ольгу! — подхватили тост Александр и Анастасия.

Что ни говори, а Ольга всегда была любимицей Дмитрия. Он ей очень гордился и был весьма растроган, когда она в пятнадцать лет со всей серьезностью сообщила ему, что пойдет по его стопам и получит экономическое образование. Хотя для этого предпосылок не было, кроме генетики. До этого заявления, Дмитрий рассчитывал, что бизнес унаследует лишь его сын, поэтому он с первого класса отдал его в гимназию с экономико-математическим уклоном. Ольга изначально училась в гимназии для девочек, где ее обучали манерам, прививали вкус к одежде, учили языкам, литературе, истории, пению, танцам, рисованию и многому другому, что было бы полезно знать воспитанной девушке из приличной семьи.

Окончив гимназию, юная Соломина поступила в МГИМО и два года училась там на факультете иностранных языков, пока, наконец, Дмитрию не представилась возможность перевести любимую дочь в Кембриджский Университет. Пришлось, конечно, заплатить приличную сумму, но самой девушке это было знать совсем не обязательно. Ольга сама выбрала себе направление: экономика с уклоном международного права. Сама училась и даже получала стипендию, большая часть которой уходила на подарки, которые она часто присылала брату и родителям.

Все выпили за виновницу торжества, которая покраснела и едва не спряталась под стол от смущения.

Тем временем подали пасту из морепродуктов и пока все пробовали первые вкусовые аккорды блюда, Александр поспешил поинтересоваться у сестры о её дальнейших планах.

— Я бы хотела работать в «СиК», если, конечно, папа позволит, — она сделала глоток шампанского из бокала и украдкой взглянула на отца.

Дмитрий чуть заметно улыбнулся. На Ольгу у него были большие планы. Далекоидущие. Работа в корпорации их подразумевала.

— Я только за, — сказал он. — Мы как раз открываем в Москве филиал по инвестиционным вкладам. Работать нужно будет в основном только с иностранными инвесторами. Первые месяцы дам тебе помошницы замдиректора. Если все пойдет хорошо, со временем возглавишь филиал. А еще...

— Дима! — поморщилась Анастасия, бросив осуждающий взгляд на супруга. — Ну, сколько можно о работе?! Оля приехала, у нас праздник, ты снова о деньгах и банках. Может, хватит, а?..

Как и многие жены преуспевающих олигархов и бизнесменов, Анастасия терпеть не могла, когда муж изо дня в день, из часа в час говорил лишь о работе и еще раз о работе. Хотя Дмитрия нельзя было обвинить в невнимании к семье, учитывая занятость Соломина, как руководителя огромной корпорацией.

— Да, Настенька, — он виновато улыбнулся и поцеловал кончики пальцев жены, в которой души не чаял все двадцать пять лет брака. — Ты, безусловно, права. Есть более приятные вещи, о которых можно поговорить...

Был уже первый час ночи, когда зазвонил телефон у Александра. Звонил один из его приятелей, который удивленно поинтересовался, почему Соломина-младшего в его поле зрения до сих пор не наблюдается. Молодой человек изменился в лице и, поморщившись ответил, что банально забыл, потому что из Штатов приехала младшая сестра и он просто замотался. Александра в эту пятницу ждали на вечеринке по поводу дня рождения звонившего ему сейчас друга. Узнав о причине «задержки», Антон Касимов обрадовался в двойне. Ольгу он не видел уже много лет и потребовал, чтобы оба отпрыска Соломиных приехали, пока не выпили всю самбуку.

Александр беспомощно оглядел родителей и сестру, которая в этот момент увлеченно обсуждала с матерью последнюю коллекцию какого-то нового модного кутюрье, презентованную на днях «недели высокой моды в Париже».

— Идите, развлекитесь, — одними губами сказал Дмитрий, прекрасно понимая, что они с Анастасией останутся, а молодость у детей пройдет.

Долго уговаривать Ольгу не пришлось. Она сама была не против отвлечься от своих грустных мыслей и, возможно, даже завести скоротечный бурный роман.

Вечер продолжался. Ночная Москва манила яркими огнями, зажигательной музыкой и выпивкой.

* * *

Когда Янэка Станиславовича Калиновского приглашали на частную закрытую вечеринку старшего брата его приятеля, он и подумать не мог, кого встретит на этой самой вечеринке.

Наверное, это судьба. Потому что едва он появился в клубе, едва успел поздравить именинника, как в поле его зрения попала пани Ольга. Словно фея из старинной польской сказки, она сияла тем внутренним светом, что так манил и притягивал.

Красивая, веселая и чертовски сексуальная «пани Олья», — как прозвал про себя её сегодня Калиновский, была в центре внимания. Впрочем, недалеко от нее был ее брат Александр, который практически не на минуту не оставлял ее без присмотра. Очевидно, боялся, что Ольгу могут обидеть. Зря, конечно, тусовка была только из «своих», а Соломиных уважали и побаивались.

Прошло чуть больше часа, прежде чем он осмелился подойти к одиноко сидящей у барной стойки Соломиной. Она курила и лениво помешивала трубочкой коктейль. Соломин только что ушел с какой-то девчонкой танцевать, а остальные каким-то сказочным образом испарились сами.

— Кажется, Судьба пожелала, чтобы этим вечером мы встретились вновь, — послышался веселый голос за спиной у Соломиной и, спустя мгновение, Калиновский, появившись в поле ее зрения, уселся на стул рядом.

Удивлённое молчание, шокированное лицо девушки и вот они уже смеются вместе.

Может, действительно Янэк прав и это судьба?

Поздним вечером середины ноября, Калиновский и Соломин сидели в гостиной дома Калиновских в Варшаве и пили виски, обсуждая свои далеко идущие планы.

Планы напрямую касались детей. Еще в начале года Станиславу в голову пришла идея поженить Янэка и Ольгу. Янэк тогда как раз с огромным скандалом расстался с очередной своей пассией: девица оказалась на редкость склочной и даже пару раз пыталась поджечь фамильный особняк. Если бы не охрана, вовремя заметившая неладное, то Калиновские возможно уже были бы на том свете. Терпение главы семьи предсказуемо лопнуло, и он ясно дал понять: еще одна такая выходка — и он женит сына на дочери какого-нибудь иракского магната, чтобы он, наконец, прекратил гулять и был окружен супружеским вниманием и заботой.

Насчёт иракского магната он перегнул, конечно, сознательно сгущая краски, но в остальном был предельно серьёзен.

Янэк, понимая это, тогда промолчал, да и сказать в свое оправдание у него было нечего. Ситуация с пожаром действительно получилась мягко говоря неприятной.

— Ты уже сказал своей дочери о наших планах? — немного грубовато поинтересовался Станислав Калиновский у Соломина.

Пан Калиновский вообще был грубоват. Он редко улыбался, и чаще всего на его лице можно было увидеть хмурое выражение. Сам мужчина был светловолос и сероглаз, отличался высоким ростом и самой настоящей косой саженью в плечах, чем часто напоминал богатыря из славянского фольклора, только богатыри — в отличие от Станислава — не носили костюмов и не укладывали волосы гелем. Да и транспортным средством у них был верный конь, а не железный зверь под названием джип.

— Нет еще, — протянул Дмитрий, задумчиво разглядывая янтарную жидкость в своем бокале.

Идея ему импонировала, но он прекрасно знал непокладистый характер Ольги. Не захочет она «объединять» семьи — и сам черт её не обуздает! Если повезет, то всё закончится просто скандалом с битьем посуды, а если нет...

Впрочем, он лелеял надежду на ее благоразумие и житейскую мудрость «стерпится-слюбится». К тому же старший наследник Калиновских был симпатичным и воспитанным молодым человеком, хорошо образованным и весьма многообещающим. Дмитрию всегда нравился этот тихий и уравновешенный мальчик, с недетской серьезностью во взгляде серых глаз.

— Почему же? — нахмурился Станислав. Ему совсем не хотелось тянуть со свадьбой. Ольга Соломина закончила учебу — самое время выдать ее замуж. За его сына.

— Не хочу торопить события, Стас. Ты случайно не в курсе, Оля и Ян общаются?

— В смысле спят?

Соломин невольно поморщился. Чрезмерная прямолинейность Калиновского не всегда ему была приятна. Особенно, когда дело касалось его семьи.

— Почему сразу спят... Я же говорю — общаются.

Калиновский немного похабно усмехнулся и не смог удержаться от едкого ответа:

— А-а, это теперь так называется.

— Станислав! — одернул его Соломин, резко поднимаясь с кресла. Калиновский примирительно вскинул руки:

— Брэк, Дмитрэк! Брэк! Успокойся. Я хочу сказать, что уже пора бы и рассказать им, раз они нашли общий язык.

— Давай подождем, — уже менее решительно проговорил Дмитрий.

Некоторое время они молчали. Станислав закурил сигару, а Соломин подошел к окну и уставился на вишневый сад. Уже почти стемнело, и в саду зажглись фонари, свет которых отбрасывал причудливые тени на деревья.

— В общем так, Дима... — наконец проговорил Калиновский, проведя рукой по волосам. — На следующей неделе у Катарины день рождена...

— День рождения, — автоматически поправил его Соломин, про себя удивляясь, как можно ещё делать такие грубые ошибки, столько лет общаясь с русскими.

— Да... Так вот, мы хотим пригласить тебя с семьей на праздничный ужин в Краков. Там им и расскажем о наших планах.

Калиновские владели небольшим коттеджем под Краковым и часто ездили туда отдыхать. Что-то вроде дачи. Особняк в три этажа из белого камня, построенные в форме буквы «Г» с конца девятнадцатого века принадлежал их семье.

Дмитрий некоторое время обдумывал услышанное. Ему не нравилось упорство, с которым Калиновский пытался объединить их семьи, словно партнер задумал что-то нехорошее. Соломин никогда не придавал сильного значения тому, с кем встречается его дочь. Не нищий проходимец, и слава Богу. Он доверял благоразумности Ольги, зная, что она не сделает неправильный выбор. Она общалась в высших кругах российской и европейской элиты, и потому казалось маловероятным, что ее супругом не станет какой-нибудь бизнесмен или политик. По крайне мере, он именно так представлял будущее своей обожаемой девочки. Идея сделать бизнес семейным была заманчива и крайне выгодна, но если Ольга не будет согласна связать свою судьбу с Янэком Калиновским, то Дмитрий не станет настаивать.

Это следовало озвучить.

— Ох, не знаю Стас... — Соломин вздохнул. — Если Ольга не согласится, я не буду её принуждать.

Калиновский хмыкнул, но промолчал. С Янэком проблем точно не должно было возникнуть. Как он скажет, так и будет, считал польский банкир. С Катариной у них давно уже был брак по расчету и иного Станислав просто представить не мог. Искренне полагая, что у каждого есть своя цена, он с легкостью играл на человеческих чувствах, страхах и пороках. Прекрасный психолог от природы, он «покупал и продавал», людские «души», словно сам Сатана. Так что слово «любовь» для него было лишь понятием.

Дмитрий был полной противоположностью Станиславу. С Анастасией у них были самые теплые отношения, разве что жена порой обижалась на вечное слово «банк», не сходящее с уст мужа порой даже во сне. Но он умел найти подход к человеку. Мог уговорить и переубедить, причем происходило это в очень мягкой форме — Соломин редко повышал голос, но подбирал такие слова и интонации, что его слышали, и слушались. С подчиненными Дмитрий был строг и требовал полной отдачи, но, увидев, что человек старается, работает и пытается проявить себя, обязательно вознаграждал его премиальными или продвижением по карьерной лестнице. Он никогда не лез к сыну с советами в управлении Петербургским филиалом «СиК», лишь мог мимоходом сказать, как бы в такой ситуации поступил сам. И делал это всегда в форме рассказа какой-нибудь истории. Только тогда, когда Александр уже стал директором в Петербургском филиале, он наконец понял, что все истории были вымышленными, а прототипом того, кто поступал неверно или хотел поступить — был он сам.

После этого младший Соломин стал сам порой просить совета, когда сомневался, но в последнее время это происходило все реже.

***

Звонок мобильного телефона вырвал Ольгу из крепких объятий сна. Спалось так сладко и так мало, что даже глаза открывать не хотелось, но лежавший на прикроватной тумбочке телефон продолжал трезвонить. Вот только добраться до него сейчас было проблематично. Не открывая глаз, она толкнула в бок спавшего рядом Янэка.

— Ян... — сонно пробормотала девушка, — Телефон звонит... Сашка чего-то хочет…

На каждого из родственников у Соломиной стояла своя мелодия звонка, что позволяло даже не глядя на дисплей телефона определить, кто ей звонит. Вместо того, чтобы передать мобильник, находившийся сейчас ближе к нему, Калиновский обнял Ольгу и привлек к себе, продолжая спать. Вырваться из его объятий было невозможно (и не слишком хотелось), но всё же она попыталась.

— Янэк! — Соломина повысила голос и стала расталкивать Калиновского.

— Ты спишь, — отрезал он, поцеловав девушку в шею. — Перебьется.

— Вдруг что-то серьезное!

Поляк тяжело вдохнул, высказал по-польски что-то про чертей с родственниками и сдался. Не оборачиваясь, он рукой подцепил аппарат с тумбочки и передал девушке.

— Да, Саш... — проговорила Ольга, плотнее закутываясь в одеяло.

— Привет! Ты чего, еще спишь? — жизнерадостный тон Соломина-младшего извещал, что бодрствует он уже давно и находится при этом в отличном расположении духа.

— Сплю...

— Время уже десять утра!

— И что?

— Ты забыла, что мы сегодня летим в Краков к Калиновским?

Сон как рукой сняло. Ольга широко распахнула глаза и резко села на постели. Она совершенно забыла, что еще в начале недели, отец говорил, что Станислав и Катарина Калиновские приглашают всю их семью на выходные в Краков. Поводом был день рождения Катарины.

— Черт! Забыла!

— Вот и я о чем. В три часа самолет, а ты где-то шастаешь! Кстати, ты где сейчас вообще?! Я могу за тобой приехать.

— Нет! Не надо. Я... я у Маши Калугиной, — соврала Соломина, прекрасно помня, что брат эту ее знакомую терпеть не может и ни за что к ней не поедет. — Вчера у нее дома до пяти зависали. Виски пили... Я сама приеду, сразу в аэропорт.

— Ладно. Мы из Шереметьево вылетаем, смотри, не опаздывай. Рейс 17034 Варшава-Москва, вылет в 15:05.

На этом Александр закончил разговор.

Врать Ольга не любила, тем более брату, но так уж повелось… Почти никто не знал, что они с Янэком встречаются, пришлось выкручиваться. На самом деле эту ночь влюбленная парочка провела в подпольном казино Радомира Ковальского, играя в покер. Пан Ковальский приходился родным дядей Янэка по материнской линии. Играли, конечно, на деньги, но чисто символические. Виски пили по правде, а играли для забавы. Было весело. На съемную квартиру Калиновского они приехали в половине пятого утра и просто завалились спать, едва раздевшись. О том, что сегодня они едут куда-то, Ольга совсем забыла.

Кинув мобильный аппарат между подушек, девушка снова зарылась под одеяло и внезапно услышала отборную польскую ругань. Это, кажется, Калиновский наконец понял, что сегодня тоже должен присутствовать на дне рождения своей матери. В одно мгновение он соскочил с кровати и опрометью бросился в ванную, чтобы принять душ, побриться и хоть немного прийти в себя с похмелья. Пока он занимался водными процедурами, Ольга тоже поднялась и, подобрав с пола рубашку Калиновского, накинула её на себя. Поежившись от холода, она быстренько отправилась на кухню, чтобы найти там минеральной воды.

Следующие полчаса Янэк бегал по квартире, пытаясь одеться, и причитал. На польском языке. Ольга, усевшись на кровать поверх одеяла, от души хохотала.

— Ян! — смеялась она. — Говори хотя бы по-английски! Я тебя плохо понимаю… Куда ты только что послал «Аэрофлот» и телефоны?..

Калиновский остановился посреди комнаты, уже почти одетый, причесанный и бодрый и жестом показал, в какое именно место он их отправил.

Пока Соломина вытирала слезы безудержного смеха, мужчина на мгновение пропал из виду.

— Прости, что все в спешке, но мне необходимо сказать это сейчас, — совершенно серьезно произнес он, снова войдя в комнату и сев на кровать рядом с девушкой.

— Что такое?

Вместо ответа Калиновский протянул ей на ладони раскрытую бархатную коробочку с кольцом.

— Это тебе, Ольга.

— Ой! Спасибо! — Соломина осторожно взяла коробочку в руки и не удержалась от восхищенного вздоха. Колечко было красивым: три маленьких аккуратных изумруда в оправе из белого золота. Как и большинство женщин, она любила драгоценности, а изумруд вообще был ее самым любимым камнем. — А по какому поводу такие подарки?

Калиновский улыбнулся и еще ближе пододвинулся к девушке. Обнял и привлек к себе.

— По поводу нашей с тобой помолвки…

— Помолвки?!

— Да. Ведь перед свадьбой сначала помолвка, — совершенно спокойно заявил он и с некоторыми нотками пафоса в голосе добавил уже на чистом русском: — Панна Соломина, вы согласны стать моей женой?

Ольга так опешила, что Янэк произнёс эту фразу без акцента, что просто молчала. Калиновский ждал ответа, и ему на мгновение показалось, что он сделал не то.

По правде говоря, еще в начале года, он, двадцатишестилетний польский бизнесмен и мысли не допускал о женитьбе. Янэк не мог с уверенность сказать, когда именно осознал, что влюбился в Ольгу: в тот миг, когда они столкнулись на входе в Управление «СиК» или же когда он увидел ее одиноко сидящей у барной стойки на вечеринке. А быть может все его чувства пришли постепенно… Сначала это были просто невинные встречи в кафе или ресторане, пару раз они ездили кататься верхом. Их сближение происходило постепенно и поэтапно, не одним днем. Все очень романтично: первый робкий поцелуй, цветы, маленькие подарки, свечи, музыка, шелковые простыни и жгучее, всеобъемлющее чувство эйфории. Они были влюблены, но не сгорали дотла в своих чувствах. Они любили, но не кидались в омут с головой. Им было хорошо и уютно вместе.

Наверное, такой и должна быть настоящая любовь?

Нельзя сказать, что Янэк торопился, просто он считал так: если любовь пришла, то и тянуть нет смысла. Ему нравилась Ольга. Нравилось в ней все. Её мелодичный смех, бурный темперамент и эмоциональность, то, как она одевается, говорит, ходит и многое другое.

— Женой? — переспросила наконец она, выйдя из ступора. — Но… но… не слишком ли все быстро? Мы всего три месяца встречаемся!

— Возможно, — тут же был ей ответ на английском. — Но мне хватило этого времени, чтобы понять, что я тебя люблю и хочу быть с тобой.

Пока Соломина переваривала вновь услышанное, Калиновский надел на её левый безымянный палец кольцо. Она не сопротивлялась. Уткнулась лицом в его грудь и издала неопределенный звук: то ли всхлип, то ли смешок.

— Это хорошо… А то я думала, что только я влюбилась в тебя без памяти!

Калиновский не сразу понял, о чем говорит возлюбленная, но потом едва слышно облегченно вздохнул. Похоже, ее фразу можно было расценивать, как согласие. Впрочем, это стоило уточнить.

— Так это означает «да»? — переспросил поляк, чуть отстранив широко улыбающуюся Ольгу от себя.

Вместо ответа она кивнула и, закрепляя согласие, потянулась за поцелуем. Если бы не сегодняшняя поездка на родительское торжество, Янэк с удовольствием закрепил бы их помолвку большим, нежели просто поцелуй. Но, к сожалению, и его пришлось прервать, потому что теперь уже у самого Калиновского запиликал мобильник. Кажется, его отец тоже хотел знать, где пропадает его старший отпрыск.

Ольга и Янэк договорились, что поедут порознь. Соломина хотела еще успеть заехать домой — привести себя в порядок, переодеться и собрать небольшой чемодан, ведь наверняка Калиновские захотят, чтобы Соломины остались в Кракове до конца выходных. А еще было бы хорошо заехать в магазин, чтобы купить пани Катарине подарок. Так что времени на раздумья не оставалось.

Все происходило очень быстро, даже до дома она добралась без пробок на дороге. Десять минут на душ, еще десять на прическу и макияж. Ольга не стала укладывать свои рыжие волосы: просто высушила феном и распустила, чуть завив кончики. От костюма она отказалась сразу же — на работе и так хватало официальности, для самолета же лучше выбрать что-то более удобное и повседневное, но не домашнее. Девушка остановила свой выбор на темно-синих джинсовых капри и белом джемпере крупной вязки. Кожаные сапожки на невысокой шпильке завершили её образ. В ноябре в Москве уже было весьма прохладно, но в Польше температура воздуха всегда на несколько градусов выше. Однако до аэропорта нужно было еще ехать, так что пришлось захватить с собой кожаную куртку. В чемодане она небрежно бросила вечернее платье и еще пару кофточек «на сменку».

Весьма довольная собой, Соломина обошла дом и убедилась, что кроме неё там никого нет. Тогда вызвала такси, и отправилась в один из торговых домов, специализирующихся исключительно на продаже восточных товаров. Ольга редко общалась с Катариной Венцеславовной, в основном с ней дружила ее мать, но девушка всё же вспомнила, что Катарина неравнодушна к Востоку. Подарить все равно что-то было нужно, хотя бы чисто символически, и Ольга остановилась на наборе восточных эфирных масел из двенадцати пузырьков и множестве ароматических палочек.

В аэропорт она прибыла, когда едва объявили регистрацию на рейс.

В отличие от Ольги, у Янэка все сложилось не так удачно. Приехав в Управление, он получил нагоняй от отца за то, что сын до сих пор не был в Кракове.

— Я тебе за каким чертом назначил в Варшавский филиал управляющим?! — бушевал Станислав, укладывая бумаги в кейс. Распекать сына, теряя на это драгоценное время, он считал выше своего достоинства. Его личное внимание он считал, надо заслужить. Так что пан совмещал сейчас, как говорится, приятное с полезным.

Так уж сложилось, что они с Янэком никогда не были близки. Старший сын всегда был любимцем Катарины, а все внимание и вся любовь Станислава доставались младшему, Феликсу. Ссорились они часто, в основном по работе. Янэку претили методы, к которым порой прибегал отец в бизнесе. Дмитрий Соломин и не знал и половины того, что творил Станислав за его спиной, но Янэк обладал этими знаниями в полной мере. Только любовь к матери и теперь еще и Ольге удерживали его от того, чтобы рассказать правду: руки старшего Калиновского уже давно по локоть в… грязи.

— Я привозил отчет о проделанной работе, — спокойно ответил Янэк, уже заранее зная, что ему ответят.

— Отчет?!! Ты его должен был в прошлую пятницу привезти! А я его увидел лишь во вторник!

Наследник банковской империи закатил глаза и спокойно уселся в кресло, ожидая, пока отец соберется и они вместе поедут в аэропорт. Их самолет летел на два часа раньше Ольгиного.

— Были обстоятельства… — ну не объяснять же отцу, что он всю эту неделю провел с ней.

Станислав не постеснялся в отчего-то русских выражениях, выражая своё мнение о том, какие там у сына могли обстоятельства, и с шумом захлопнул кейс. Янэк поморщился, но промолчал.

— Если ты к концу года не сделаешь корпорации план на… — он назвал восьмизначную сумму, — долларов, то я тебя уволю и вообще лишу наследства!

— Ты не можешь! — вспыхнул Янэк, терпению, которого уже подходил конец. Порой отец впадал в такую степень ярости, что молодой человек всерьез начинал сомневаться его ли он сын. Иначе эту ненависть объяснить было невозможно. — Я работаю! Порой в ущерб себе, порой по пятнадцать часов в сутки! В Варшаве все идет хорошо, и ты прекрасно знаешь, что мы не только выполним, но и перевыполним план! До конца года еще месяц, а скоро новогодние праздники. Это приток денег.

— Речь даже не о деньгах, — Станислав приблизился к креслу, где сидел сын и склонился над ним. Взгляд его горел яростью. — Ты слишком много себе позволяешь… перечить мне!

— Дай мне спокойно работать и…

— Закрой рот и слушай меня внимательно!

Янэк вздрогнул от того, каким тоном отец говорил с ним. Ярость, ледяная ярость читалась во всем, и он ясно ощущал это.

— Если ты еще раз заикнешься при Соломине, что в недавнем несчастном случае, произошедшем с директором «Империал-Кредит», было все чертовски странно, я тебе шею сверну, понял?! Будешь много болтать и не дай Бог дергаться, я тебя… уничтожу.

Это была прямая угроза. Угроза, после которой в кабинете повисла мертвая тишина. Станислав отошел к окну, на все корки ругая себя, что сорвался на сына. Правда, его не интересовали чувства Янэка и его обида, равно как и их пошатнувшееся доверие… Главным было другое. Еще не хватало, чтобы он пошел против него. А учитывая, что он сейчас наговорил лишнего… очень много лишнего, то стоило разыграть крайнее раскаяние.

Он резко повернулся и увидел, что Янэк уже поднимается с кресла.

— Прости, Ян! Не знаю, что на меня нашло. Все эти проклятые полицейские! Приходили ко мне, разнюхивали, в каких отношениях я был с «Империалом» и самим Асатовым…

Янэк удивленно посмотрел на отца, но тот казался таким несчастным, что он сам устыдился, что подумал на отца, будто он мог «заказать» Асатова, чтобы убрать конкурента с поля бизнеса. Отца стало жалко. Он ведь тоже человек, работает много и совсем не жалеет себя. Это он, Янэк, сын банкира, богатенький ребенок, которому досталось уже все и сразу. А ведь отец ночей не спал, пропадая на работе! Неделями жил в Петербурге, мотаясь домой к семье лишь на выходные, потому что в Россию не захотела переезжать Катарина и тогда еще маленький Феликс. Калиновские до сих пор являлись гражданами Польши и в России имели лишь вид на жительство, каждые пять лет продлевая его.

— Ладно, все в порядке, — пробормотал младший Калиновский, снимая с вешалки пальто и одеваясь. — Поехали уже в Шереметьево. У мамы сегодня день рождения… поужинаем, выпьем, пообщаемся с Соломиными. Выходные же. Тебе пора отдохнуть. Может, возьмешь небольшой отпуск? Останешься с мамой в Кракове на неделю, или поезжайте на море куда-нибудь в тропики…

— Нет! Конец года, нужно дела заканчивать... Кстати о Соломиных… Ты с Ольгой как, общаешься?

Вопрос застал Янэка врасплох. Он никак не ожидал, что отец станет его расспрашивать о его отношениях с дочерью Соломина. Тем более, что никто из родных и друзей не знал, что они серьезно встречаются. Это была их маленькая тайна. Сначала просто никому не говорили, потому что общались лишь дружески, а потом уже как-то это превратилось в романтику «поиграть в Ромео и Джульетту».

— Ну да… — честно ответил он и добавил: — Иногда.

Калиновский бросил на него один из своих проницательных взглядов, но промолчал.

Пикантность была в том, что сын ответил правду. Он иногда общался с Ольгой, но в слове «иногда» не было точного количества раз, которые они виделись на неделе. А виделись они как минимум каждую пятницу, когда Янэк прилетал для отчетности Совету Директоров. Когда они начали встречаться уже серьезно, он искал любой повод, чтобы приехать в Россию к своей любимой. Ольга не могла ездить к нему в Варшаву, потому что Европу курировали Калиновские.

Было бы странно, если бы девушка появлялась в Польше часто.

* * *

Пригласить на день рождения Соломиных Катарине подсказал Станислав. Идея ей очень понравилась, ведь с Анастасией она близко дружила, а увидеть Александра и не так давно вернувшуюся из Великобритании Ольгу, было крайне заманчиво. К тому же, муж уже озвучил ей идею о возможном породнении с Соломиными через их старшего сына и младшую дочь русского компаньона. От такой возможности пани Калиновская просто пришла в восторг, в отличие от Анастасии Константиновны, которой эта идея совсем не была по душе… Дмитрий никогда не скрывал от супруги дела подобной важности. Он вообще рассказывал ей очень многое. Единственное во что он никогда не посвящал и не хотел посвящать ее — это банковский бизнес.

Анастасия была не против такого зятя, как Янэк. Она была против Станислава. Категорически. Этот хитрый и скользкий поляк не нравился ей с первого дня знакомства. От него веяло подлостью, завистью и злобой.

В те далекие времена, когда они еще были студентами Ленинградского Государственного Университета и все вместе учились… Станислав приехал учиться в Санкт-Петербург (тогда еще Ленинград) из родного Кракова и поступил на один факультет, вместе с Дмитрием. Они быстро сдружились, в 1989 году закончили учебу, а спустя два года открыли свой первый банк. Дмитрий и Анастасия знали друг друга с детства. Жили в одном дворе, ходили в один садик, а потом и школу. Учились на разных факультетах одного института. В конце первого курса поженились, а на втором у них уже родился Александр. Анастасия не брала академический отпуск — до последнего ходила сперва на занятия, а потом на экзамены. Родила в студенческие каникулы и, пропустив лишь неделю занятий, снова вышла на учебу. Очень помогали её родители.

Понимая, что родители не вечны, Соломин крутился, как белка в колесе: днем учился, а вечерами подрабатывал помощником бухгалтера в «Сбербанке России», который тогда еще назывался «Сберегательный банк СССР». Подрабатывал он нелегально: главбух сама имела маленького ребенка и была не прочь лишний час провести дома, а Дмитрий вместо неё занимался некоторой не особо важной бухгалтерской работой. Считал, сверял и проверял но под полным контролем «нанимательницы». Она ему платила по десять рублей в неделю. Деньги конечно не большие, но в совокупности со стипендиями Анастасии и самого Дмитрия, прожить и накормить ребенка хватало.

Возможно, именно нужда и ответственность за семью, любовь к сыну и жене толкнули Соломина объединиться с Калиновским и создать свое дело.

Кризис в стране, распад СССР и лихие девяностые… Им пришлось занять денег на «раскрутку» у одной из авторитетных группировок, которую через год быстро повязала милиция. Как Калиновский вышел на эту «братву», Соломин не имел понятия и не хотел иметь. При попытке бегства из СИЗО бандитов расстреляли. Именно это и спасло начинающих бизнесменов от выплаты займа.

Повезло.

Им везло и дальше: дела пошли в гору и они с каждым днем все стабильнее держались на плаву новой постсоветской экономики. Первое время их, конечно, пытались запугивать — чтобы потом «крышевать», но такими проблемами занимался Станислав. Дмитрий же с головой ушел в работу по банковским делам. В любом случаи их не трогали.

И когда родилась Ольга, Соломины уже могли себе позволить переезд из двухкомнатной «хрущевки» в четырехкомнатную полногабаритку с высокими потолками в район Набережной Грибоедова, недалеко от Невского проспекта.

* * *

Ровно в семь часов вечера все гости сели за стол. Катарина не хотела устраивать пышный банкет, так что это был скорее тихий семейный ужин в кругу близких друзей и родственников.

За столом собрались все Соломины и Калиновские. Поздравить Катарину приехал и ее родной старший брат Мирослав Ковальский со своей женой Ханной и дочерью Агнешкой.

Как-то негласно все решили общаться на английском, ибо на приемлемом уровне русский язык знало лишь старшее поколение. Подарков было много. Ольгин набор восточных масел очень понравился имениннице, и это было видно: она тут же открыла один из флакончиков — и по помещению поплыл аромат терпких восточных пряностей. Станислав подарил жене ювелирный комплект, состоящий из колье, сережек и браслета с рубинами и бриллиантами — очевидно, на большее ему не хватило фантазии. Янэк оказался более изобретательным. Поскольку мать очень любила Восток и путешествовать, сын приобрел ей турне по таинственной стране Марокко. Чета Соломиных преподнесла в качестве подарка чудесную горжетку из сибирского горностая, причем сразу было понятно, что выбирала модель и цвет Анастасия, а Дмитрий спонсировал, но не в этом суть. Остальные подарили по мелочам, но приятные полезные вещи и предметы.

Трапеза проходила шумно и весело. Смех, шутки и забавные истории из прошлого…

— Так где ты провела ночь на самом деле? — полушепотом спросил Александр сестру по-русски, чтобы никто не услышал. Все остальные были заняты рассказом о том, как Станислав и Катарина ездили отдыхать в Венецию этим летом.

— С чего ты взял, что я тебе сказала неправду?! Я у Маши была, — Ольга изо всех сил постаралась изобразить возмущение.

— А на прошлой неделе в пятницу ты тоже «у подружки виски пила»?

— Ну да…

— И в среду дома не ночевала, — как бы между делом пропел он, ткнув сестру в бок, когда все подняли тост за хороший отпуск в Венеции.

— Это что, допрос?! — фыркнула Ольга.

— Нет, — пожал плечами брат и, чуть замявшись, быстро проговорил: — Папа за тебя волнуется. Ты и правда последние пару месяцев пропадать стала. На работе, конечно, появляешься, но дома…

— У меня все в порядке, Саша! — она искренне улыбнулась и погладила его по руке.

Младший Соломин усмехнулся и лукаво ей подмигнул.

— А как зовут этого «все в порядке»?

— Саша!

— Что? — он невинно развел руками, но продолжал улыбаться. — «Саша» — это его имя? Круто, мой тезка!

Брат почти открыто дурачился. Подначивать девушку было одним из любимейших его занятий.

Ольга заметила, как Янэк с противоположного конца стола смотрит в их сторону, и постаралась прекратить опасный разговор.

— Ты невыносим! — прошипела она. — Вот пристал! Потом все скажу.

— Ну-ну…

— Честно!

После десерта гости перешли в гостиную. Она была просто огромной. Слева от входа располагались камин и два глубоких антикварных кресла. Антиквариат вообще был повсюду: старинные часы над камином с кукушкой, скорее всего, принадлежали еще деду Станислава Калиновского. В центре была раскинута большая медвежья шкура, рядом с ней стоял журнальный столик из красного дерева, а вокруг столика большим прямоугольником замерли два дивана и четыре кресла. Еще пара диванов была расставлена по периметру гостиной.

На столике уже стояли бокалы и выпивка: питьевой мед, ликеры, польская водка и несколько наливок на выбор. Из закусок были мясные копчености и сыры.

Калиновский чуть громче обычного кашлянул, призывая всех ко вниманию.

— Я понимаю, что всем очень хочется налить себе чего душа желает и разойтись по небольшим компаниям, но есть один момент, который бы я хотел озвучить. Дмитрий, прошу…

Соломин поднялся с дивана, прекрасно понимая, о чем хочет сказать Калиновский и встал рядом с ним. Вместе, учредители «СиК» смотрелись несколько забавно: высокий и широкоплечий блондин Станислав — и Дмитрий, который был на полголовы ниже, коренастый, с чуть отливающими в рыжину каштановыми волосами. Соломин имел короткую бородку, что делало его немного старше своего возраста, а его голубые глаза всегда светились добротой.

Он до сих пор не был уверен в правильности их идеи, но реакцию деток лучше узнать сразу, чем тянуть еще, пока, что называется, свадебный кортеж не приедет за молодыми.

— «СиК» существует уже более двадцати лет, а семьями мы дружим еще дольше. Станислав и я тут немного посовещались и хотели бы спросить мнения Ольги и Янэка…

Названные «виновники» синхронно подняли головы и уставились на своих отцов, стоящих в центре диванов у столика. Так получилось, что парочка, не задумываясь, уселась на диван вместе. Янэк незаметно взял девушку за руку, словно в знак поддержки.

— Как вы относитесь к тому, чтобы объединить две славные семьи Соломиных и Калиновских? — Станислав не выдержал медлительности Дмитрия и высказал всё это на одном дыхании.

Старший Соломин замер, уже почти ожидая ярого возмущения дочери о распоряжении ее судьбы.

Вместо этого, после непродолжительной тишины, в течение которой Ольга с Янэком переглянулись, послышался смех. Их смех. Детки почему-то смеялись, причем в их смехе было что-то заразительное, что-то, что невольно заставило Дмитрия улыбнуться. Кажется, буря прошла стороной.

— Что?.. — непонимающе спросил Станислав, удивленно смотря на смеющихся. — В чем дело?!

Ольга не стала ничего говорить. Просто подняла левую руку, на пальце которой красовалось кольцо.

До Дмитрия стало постепенно доходить, что происходит, и это было словно у него действительно свалился камень с души. Он подозревал, что дочь последнее время с кем-то встречается, но не предполагал, что это именно Янэк. Это было так… здорово.

— Кажется, вы немного опоздали, Станислав Бориславович, — с улыбкой проговорила она, но Янэк сам закончил за нее фразу:

— Сегодня утром я уже сделал Ольге предложение…

Станислав, никак не ожидавший подобного поворота событий, широко распахнул от удивления глаза и чуть приоткрыл рот. Впрочем, это длилось недолго. Пришедшие в себя от шока остальные собравшиеся кинулись поздравлять молодую парочку с принятием такого важного решения, как узы брака.

Ольга ожидала от матери больших эмоций, но та сухо поздравила ее, всего лишь чмокнув в щеку, и предпочла как можно скорее вернуться на свое место в кресле. Как того и требовала ситуация, она улыбалась, но взгляд выражал грусть. Ей было неприятно и обидно, что дочь совсем ничего не рассказывала ей о том, что встречается с отпрыском Калиновских.

— Ах, это самый лучший подарок на день рождения, Ян! — воскликнула Катарина, кидаясь на шею к сыну с поздравлениями. — Но почему ты раньше ничего не говорил?!

— Да как-то никто и не спрашивал особо, — Янэк немного стушевался под наигранно-строгим взглядом матери.

— И давно вы встречаетесь? — это был уже вопрос от Александра.

— С августа…

Соломин удивленно присвистнул и от души пожал руку будущему свояку. Обычно сестра рассказывала о своих ухажерах, а тут он оказался совсем не в курсе амурных событий. Похоже, сестричка действительно влюбилась.

— Право слово, не стоит так бурно реагировать, — лепетала Ольга, счастливо улыбаясь и обнимая в ответ поздравляющих. — Мы же еще даже не назначили дату помолвки!

— Это вопрос времени, — деловито заявил старший Калиновский. — Кстати, нужно будет назначить и дату свадьбы.

Янэк в это время уже свободно, не таясь, обнял Ольгу за талию и тоже принимал поздравления. От слов отца он заметно напрягся, и девушка просто не могла не почувствовать с какой силой он прижал ее к себе.

— Полагаю, что на «наше» Рождество будет в самый раз провести прием в честь помолвки. Оля, ты не против?

Соломина одарила возлюбленного одной из своих самых очаровательных улыбок и согласно кивнула. Было решено, что помолвка состоится 25 декабря.

Пока все пили за счастье молодых и предстоящее торжество, Александр незаметно подошел к Феликсу Калиновскому.

— Ты чего такой хмурый? — они чокнулись и выпили по рюмке водки.

— Вовсе нет. Устал просто. Дел в последнее время много…

— Тоже работаешь на «СиК»?

— Ну, как-то так… Янэку иногда помогаю. Извини, мне пора, — он натянуто улыбнулся и направился в сторону двери. Желания быть на этом празднике жизни у него отсутствовало.

Лютая зависть к старшему брату жгла его сердце. Ольга Соломина должна была принадлежать ему! Так почему же Янэку всегда достается все самое лучшее?! Место в Совете Директоров, едва он только закончил Сорбонну, свободный доступ к деньгам семьи, а теперь еще и эта русская. Ведь это он, Феликс, достоин этого не меньше, а может и более. Ему нравилась эта рыжая бестия. Фигурой хороша и нрав строптивый. Потоптать такую «цыпочку», подчинить и приручить было бы совсем не плохо.

Витиевато выругавшись, он вышел на крыльцо — без пальто — и закурил. Нужно было успокоиться, а то вон даже этот вездесущий Саша Соломин заметил его настроение. Стоило лучше держать себя в руках.

Уход Феликса и его выражение лица из всех присутствующих заметили лишь Александр Соломин и Мирослав Ковальский. Последнему очень не понравилось поведение младшего племянника. Он взял себе на заметку в будущем поговорить с Янэком о Феликсе. Братская зависть никогда ни к чему хорошему не приводила, а дух соперничества между двумя Калиновскими присутствовал. Однако Янэк вряд ли осознавал, что брат ненавидит его лютой ненавистью и страшно завидует. По мнению Мирослава, это было весьма ожидаемо: несмотря на то, что младший Феликс всегда был любимцем Станислава, ставку в бизнесе отец сделал на старшего Янэка, и это сильно ранило самолюбие Феликса. Но кто же был виноват, что он оказался полной противоположностью трудолюбивому, общительному и по-человечески доброму Янэку?

Ковальскому, пожившему на этом свете уже пятьдесят три года и повидавшему многое, ситуация представлялась намного сложнее, чем всем остальным.

Варшавский парк «Лазенки» поражал взор гуляющих своим великолепием: темную гладь озера по краям обрамлял выпавший за ночь свежий снег, а дорожки парка в этот утренний час были еще не очищены — и нечастые прохожие уже успели пройтись здесь, оставив за собой изящные цепочки следов. Голые ветки деревьев чуть покачивал ветер, и беспокойные вороны, чувствуя его нетерпеливые порывы, каркали громче. Хотя, может быть, это просто казалось — на контрасте с невозможной, прекрасной утренней тишиной.

Утро… Утро было пасмурным, но не по-зимнему теплым.

Парк был украшен праздничными гирляндами, а кое-где можно было увидеть и разбросанное по припорошенным снегом газонам конфетти. Через пару дней наступал новый две тысячи четырнадцатый год.

Янэк и Мирослав не спеша прогуливались по узким дорожкам. Снег хрустел под ногами, а свежий воздух бодрил — и помогал упорядочить мысли. И это было просто необходимо, учитывая, что у Калиновского сейчас они разбегались, как тараканы от дихлофоса. Янэк говорил… говорил много и быстро, выплескивая все свое возмущение и негодование. Глаза горели праведным гневом, голос то понижался до шепота, то почти срывался на крик. Ковальский, облаченный в плотное зимнее пальто до колен, зацепив обтянутые кожаными перчатками руки за спину шел рядом, слушал, качал головой и не перебивал.

Парк был единственным местом, где их пока никто не мог подслушать.

Разговор шел о Станиславе Калиновском. Янэк рассказал дяде о том приступе ярости отца, который он устроил перед поездкой на День рождения матери. Затем беседа постепенно перешла на тему преступности и Калиновский чуть понизил голос.

— Мирослав, ты понимаешь, чем тут пахнет?! Андрей Асатов — глава «Империал-Кредит» это лишь малое звено в цепи! Там криминал, да такой, что «бандитский Петербург» девяностых просто отдыхает! А еще нет «наездов»… Нас не трогают. Вообще. Почему? Такого ведь не бывает. Особенно в наше время.

Они молча прошли еще несколько метров и остановились возле небольшого дерева, рядом с которым была скамья. Ковальский сел и жестом пригласил племянника последовать его примеру.

— Не лез бы ты в это дело, Ян… — наконец изрек он, даже не глядя в сторону молодого пана, лишь тон голоса выдавал, насколько серьезно это говорится и что конкретно пытается вбить в молодую неразумную голову.

— Но, дядя…

— Тебе же Стас четко дал понять — не лезь. Так чего ты на рожон прешь? У тебя невеста молодая. Ты о ней подумал?

— Ольга тут не причем!

— Причем. Такие люди убирают всех под чистую. И ее зацепить может… Тем более, что она дочь его компаньона.

Мирослав Ковальский был далеко не безызвестным человеком среди бизнесменов Польши. Специализировался в основном на гостиничном и ресторанном бизнесе. А то подпольное казино в Москве держал забавы ради и исключительно для своих друзей и приятелей. В России бизнес был более перспективным, и Мирослав Венцеславович уже подумывал об открытии отеля для поляков в Москве. Заключить договоры с туристическим агентствами и всех польских туристов, приезжающих посмотреть на красоты культурной столицы России селить в своем отеле.

Кстати, об Ольге, — продолжил он. — Г`арна дывчина, скажу я тебе. Береги её. Умна, красива и со стержнем внутри. Вот если кто и не придаст тебя никогда, так это она.

Калиновский едва заметно улыбнулся. Его всегда умиляли украинские словечки, которые дядя порой вставлял в свою речь.

— Откуда такие глубокие познания в моих любовных отношениях, дядюшка? — рассмеялся Янэк, мало обращая внимание на серьезный тон Ковальского, думая, что он так шутит. Мирослав вообще любил пошутить.

— Так это же сразу было заметно! Когда ты её еще в «Монетку» привел играть в покер.

— Что, так было заметно, что мы встречаемся?

— Тот, кто внимателен, всегда увидит больше, чем показывают, — философски изрек пожилой пан. — А с отцом осторожнее. Тебе с ним тягаться еще рано. Съест на завтрак и не заметит…

О том, по какой причине Станислав так относится к своему старшему сыну, Ковальский благоразумно умолчал. Это было не его дело, и уж Янэку тем более пока знать не следовало. Время придет, сам узнает.

***

Новогодние праздники прошли весело и шумно. Соломины и Калиновские встречали их вместе, только на этот раз уже в Петербурге — на даче Соломиных, недалеко от Гатчины. Десять дней официальных государственных выходных отметили с русским размахом: водка, красная икра и даже катание на санях. Откуда, как и где Дмитрий договорился о санях, запряженной тройкой коней, никто так и не узнал. Днем гуляли в лесу, пару раз жарили шашлыки на природе, а вечерами была баня и ледяная прорубь, в основном, для мужчин. Правда, смелыми до проруби оказались лишь старшее поколение — Дмитрий, Станислав и Мирослав, приехавший на пару дней один, без семьи. Янэк под общий смех заявил, что к лету ему еще детей делать и отморозить все на свете у него нет желания, а Феликс вообще сказал, что предпочитает тепло.

Уже вечерами за столом семьи начали поговаривать о свадьбе. Её назначили на первую пятницу июня. Сначала жених с невестой распишутся в ЗАГСе Санкт-Петербурга, после поедут на банкет в ресторан, где соберется бизнес-элита России, Европы и другие знакомые. А в воскресенье было решено играть свадьбу по национальному польскому обычаю. Родственники и близкие друзья приглашались в Варшаву для проведения свадьбы уже со всеми обрядами и традициями Речи Посполитой. В России свадьба предполагалась более официальной и пышной: с прессой, шикарными нарядами, банкетом и светским бомондом. Польское гуляние было больше для родных и близких: уютные посиделки да пляски до упаду. Станислав клятвенно заверил Анастасию Константиновну Соломину, что сам лично научит её национальным польским танцам.

На родине Калиновских до сих пор было широко распространено и принято сватовство. И сватом, согласно традиции, должен был стать пожилой пан. На эту должность единогласно назначили Мирослава Ковальского, который хоть и сопротивлялся такой чести, но только для виду. На самом деле ему чертовски льстило такое назначение.

— Ты же у нас пожилой? — подшучивал над Ковальским Дмитрий. — Вот тебе и быть сватом. Я же тебе лично доверяю мою дочь сватать, а не абы кому-нибудь!

— Соглашайтесь, дядя! — поддержал будущего тестя Янэк. — Расскажете родителям невесты, какой я отличный жених. Богатый, добрый и во всех отношениях замечательный!

Все присутствующие за столом покатились со смеху. Последней каплей стало вмешательство Ольги. Она лукаво подмигнула Ковальскому и проговорила:

— Лучшего свата, чем вы, нам и правда не найти. Замуж пойду только с вашего сватовства!

Мирослав сдался, умиленно пустил слезу, «признал» Ольгу названной дочерью и крепко обняв, согласился.

Основные хлопоты по свадьбе взяли на себя матери жениха и невесты, но поучаствовать косвенно получилось у всех. Отцы резонно решили создать отдельный счет и поделили свадебные расходы пополам. В средствах дамы не стеснялись, и Станислав в лице менялся, подписывая счета за расходы на свадьбу, которые с каждым днем все увеличивались. Платье для невесты, по традиции польских шляхтичей, выбирал и оплачивал сам жених. Чтобы было все, как надо, с Ольги сняли мерки и на примерках завязывали глаза, чтобы она не видела платья до дня свадьбы. Оценивать наряд, было поручено Катарине и Александру. В свою очередь Ольга выбрала свадебный костюм для жениха, и советниками в этом деле выступили Феликс и Анастасия. Ему тоже шили на заказ. Темно-серый фрак с бабочкой и белой рубашкой очень шли сероглазому Янэку.

Организацией банкета в России занялись Анастасия с Александром. Еще за три месяца до свадьбы был заказан зал в гостинице «Астория», а шеф-повара из Италии выписала Катарина.

Было продумано все до мелочей. Заказали белоснежный лимузин для молодоженов и несколько машин красного цвета для свидетелей и родителей. Дружком Янэка стал Александр Соломин, а дружкой Ольги — Каролина Новак, близкая подруга, с которой Соломина поддерживала отношения уже много лет, даже когда училась в Кембридже. Девушки познакомились в Петербурге, когда семья Новак однажды пришли к ним в гости. Джозеф Новак, тоже поляк по происхождению, но женившийся на русской, занимался вопросами недвижимости в культурной столице России, вел дела и свои деньги, в частности, через «СиК». Девушки быстро нашли общий язык и сдружились. Ольга учила Каролину русскому языку, а Каролина лихо разбиралась в тряпках, моде и остального «между нами девочками». Кроме любви к нарядам, панна Новак обладала и интеллектом, который так ценила Ольга. Новак была младшим помощником юриста в фирме отца. Так что в перерыве между походами в магазин и салоны красоты, ее можно было застать в обнимку с ноутбуком или книгами по международному законодательству.

Закупили множество всяких мелочей, начиная от украшений на лимузин и заканчивая оформлением банкетного зала. Для дружка жениха и дружки невесты наряды тоже шили на заказ. Банкет предполагалось провести в ресторане гостиницы. Было выслано более трех сотен приглашений.

Свадебные хлопоты отвлекали Ольгу от работы, не позволяя полностью окунуться в нее с головой, поэтому приходилось работать допоздна. Домой она возвращалась, как выжатый лимон. В выходные же спасу от матери и будущей свекрови не было совсем: Катарина, увлеченная подготовкой к свадьбе, почти поселилась у них дома на Грибоедова. Многочасовые обсуждения меню для банкета, интерьера зала, культурно-развлекательной программы и еще черт знает чего, доводили Ольгу до состояния тихой паники. Спасение было лишь в выходной день. По воскресеньям приезжал Янэк — на полдня он увозил невесту в тишину и покой их съемной квартиры. Там они отдыхали от суеты, порой просто валяясь в кровати ничего не делая. А ночью Калиновский снова улетал в Варшаву. Такой жизненный ритм продолжался уже три месяца.

***

Март 2014 года.

Российская Федерация

г. Санкт-Петербург.

— Есть ли у вас гусыня на продажу? — Мирослав Ковальский сидел за обеденным столом в доме Соломиных, облаченный в национальную польскую одежду и, наверное, был готов лопнуть от гордости и торжества момента. Красный жупан был подпоясан широким поясом, вытканным красивым мелким рисунком и соединялся серебряной пряжкой, инкрустированной полудрагоценными камнями.

Сверху был накинут контуш из кожи, подбитый соболиным мехом. Ковальский сейчас выглядел как настоящий средневековый знатный польский пан.

— Есть, пан Ковальский! Есть гусыня, — с не меньшей важностью в голосе отвечал ему Дмитрий Соломин, который, как и его семья, были уже целиком и полностью посвящены в особенности традиционного польского сватовства. Все происходящее сейчас напоминало ему спектакль. На исполнении всех польских традиций настояли Станислав, Катарина и Анастасия, а остальным ничего не оставалось, кроме как согласиться.

Все остальные собравшиеся за столом — Александр, Анастасия и Ольга, -прониклись торжественностью момента и сохраняли серьезно-невозмутимый вид.

— А жених у нас богатый, красивый и заботливый. Семья приличная, знатная и уважаемая. Умом наш пан Янэк тоже богат, смекалкой, та душою широк, — старался Мирослав. — Жинку кохать будет, окружит вниманием и в верности усомниться не даст.

По обычаю, сват приходил в дом к невесте, спрашивал про гусыню — так метафорически именовали невесту. Если отвечали «есть гусыня», то сват принимался расхваливать жениха, от коего послан.

Ковальский достал из внутреннего кармана бутылку водки, поставил её на стол и с прищуром посмотрел на Соломина.

Бутылка водки тоже была одним из обязательных элементов. Если отец потенциальной невесты был согласен выдать дочь замуж за предлагаемого жениха, то водку открывали и распивали по стопке, в знак согласия на помолку.

Дмитрий сделал выжидательную паузу, чтобы немного пощекотать всем нервы и потянул руку за бутылкой. Все замерли и уставились на главу семьи, ожидая, какое он примет решение и что скажет.

— Собирай на стол, Настенька, — ласково проговорил он, обращаясь к жене и одновременно откупоривая водку. — Дочь будем замуж выдавать!

Сидящие рядом с родителями Александр и Ольга облегченно вздохнули. На столе появилось четыре стопки водки: для Ковальского, четы Соломиных и их старшего сына. Невесте пить не разрешалось.

Дмитрий разлил по рюмкам, и они выпили за согласие Соломиных. Первая часть сватовства состоялась.

Через три дня прибыли сами родители жениха. Необходимо было обсудить приданное как второй шаг сватовства. Тут уж подошли с более современным подходом: просто собрались и составили брачный договор, согласно которому в случае развода с подачи Янэка, он был обязан выплатить жене моральный ущерб в 60 процентов от совместно нажитого капитала и имущества, а к тому же полностью содержать детей, родившихся в браке, до их полного совершеннолетия. В случае же инициированного Ольгой развода, она получает разовую выплату в размере пяти миллионов долларов и за ней останется дом или другая недвижимость, где бы она могла проживать.

Поскольку официальная помолвка состоялась еще в католическое Рождество, польский обряд помолвки провели на майские праздники. Обе семьи снова собрались в доме невесты. Жених и невеста сели за стол друг напротив друга. Ковальский торжественно положил руки Ольги поверх рук Янэка и накрыл ими каравай хлеба. Затем этим же самым платком он связал руки молодых, а после раздал по куску хлеба, отрезанных от каравая. Другие кусочки достались остальным членам семьи и будущим свидетелям.

После наставало время обмена подарками. Калиновские неукоснительно следовали своему родному обычаю, и Янэк принес в дар своей невесте башмачки. Только они были не из кожи, а из настоящего горного хрусталя.

Ольга оказалась более практичной, но не менее символичной: она подарила своему жениху национальную польскую рубашку из шелка, расшитую золотой нитью.

Все эти обряды проходили в торжественной обстановке, с соблюдением строгого церемониала. Мало кто из молодоженов мог бы похвастаться такой необычной свадьбой с соблюдением всех традиций и обрядов.

Впрочем, от обычного волнения перед свадьбой это не спасло жениха и невесту. Чем быстрее приближался день свадьбы, тем больше нервничали и Ольга, и Янэк.

Утро 7 июня 2014 года в доме Соломиных в Санкт-Петербурге началось с беготни и криков. Народа было много — и бегали все быстро. Анастасия Соломина, Катарина Калиновская и еще два модельера крутились возле невесты, расправляя платье. Парикмахер поправляла особо строптивые пряди в прическе девушки, а визажист последний раз взмахивала кисточкой для пудры.

Каролина, как главная подружка невесты, а так же свидетельница, была назначена ответственной за букет, фату и шлейф платья.

Временами забегал в комнату Александр, чтобы посмотреть, как проходят «танцы» возле его сестры. Вставлял какой-нибудь комментарий, делился новостями о том, что происходит в гостиной и убегал от греха подальше. Потому что язык был у Александра без костей, и на очередной подкол брата Ольга норовила кинуть в него чем-нибудь потяжлее. После того, как Катарине чудом удалось подхватить маленькую фарфоровую вазочку из-под шпилек, молодого человека выставили за дверь. Пожав плечами, он поехал на квартиру к Янэку. Там наверняка намного спокойней и никто не отберет хорошее виски, а то мать с утра пораньше уже выговорила ему, что до бракосочетания никакого алкоголя не положено. Да и мужская солидарность заставляла ехать с моральной поддержкой к жениху — ведь свидетель, как ни как.

В гостиной невесту ожидали остальные: Дмитрий, Станислав и Ханна. Они должны были ехать в ЗАГС с невестой. Регистрация брака была назначена на 14:00 по московскому времени. Ждать было скучно, и Соломин с Калиновским завели беседу на вечную тему — то есть о бизнесе. На десятой минуте разговора, слушавшая их Ханна была готова лезть на стенку. Но на нее лезть было неприлично, поэтому пришлось закурить, чтобы хоть как-то отвлечься от разговора об «игрушках» своих родственников.

Наверху, в спальне невесты кипели нешуточные страсти…

— Почему перчатки выше локтей, мама?! — нервничала Ольга, закусив губу. — Ты же знаешь, что я терпеть не могу такую длину… Они же еще и из атласа. О, Боже!.. Жарко ведь будет, июнь на дворе! Мама, ну как так можно!

— Учитывая модель твоего свадебного платья, это наилучший вариант, — терпеливо поясняла Анастасия, прекрасно понимая, что дочь волнуется, от того и кричит.

— Вы как сговорились! Почему в букете кремовые розы, а не белые? Я вообще хотела лилии!

— Ты же сама их утвердила! А от лилий пыльца. Она запачкает платье.

— И вообще, я курить хочу! — Ольга повернула голову к креслу, где лежала ее сумочка с пачкой сигарет.

— Дымом пахнуть будет, Оля, — отозвалась Катарина, поправляя шнуровку у корсета свадебного платья.

Ольга в это время держала в руках маленькое зеркало. Фыркнув, она бросила его на край комода и вышла в смежную комнату за серьгами. А зеркало, между тем, дрогнуло и полетело вниз. На пол.

Чтобы разбиться вдребезги.

Все присутствующие на секунду замерли, а затем переглянулись. Анастасия побледнела и как подкошенная рухнула на пуфик рядом. Катарина помянула Пресвятую Деву Марию и перекрестилась по своей католической вере.

Разбить зеркало в день свадьбы было очень плохой приметой.

— Разбитое зеркало… разбитая жизнь…, — одними губами прошептала суеверная Анастасия.

Анастасия оказалась менее суеверной.

— Ничего не говорите Ольге! Это случайность! Оно само упало…

У Калиновских все происходило более спокойно. С Янэком был Феликс, Мирослав и увязавшаяся за отцом Агнешка. Именно она сейчас пыталась завязать кузену галстук-бабочку. Калиновский все время дергался и вертел головой, отвечая на вопросы только что прибывшего Соломина.

— Ян! Если ты будешь дергаться, то я тебя задушу, — Янэк на секунду замер, а Агнешка рассмеялась. — Случайно, конечно. Не крутись, пожалуйста.

— Как там Оля? — поинтересовался Калиновский у дружка.

Соломин налил себе немного виски в бокал и чокнулся с Феликсом, который уже пил вторую порцию. Затем он развалился на диване и сделал добрый глоток шотландского.

— Нервничает, все вокруг нее прыгают, мама с Катариной Венцеславовной суетятся. В общем, весело там, но чертовски шумно… Женщины, чего с них взять!

— Пани Катарина, — поправил нового родственника Феликс. — Просто пани Катарина.

В Польше не было принято называть по имени-отчеству. В основном обращались «пан», «пани» или «панна», а затем называлось имя, если это были родственники и близкие друзья, если нет, то приставка и дальше по фамилии.

— Да, извини. Привычка, — тут же поправился Александр, проведя рукой по волосам. — А ты Ян как, нервничаешь?

— Совсем нет, — ровно ответил Калиновский, — я же каждый день женюсь.

Все рассмеялись, и это немного сняло напряжение.

— Так как там приготовления? — еще раз переспросил Феликс.

— Все бабы стервы! Олька особенно! — беззлобно прогнусавил он. — Красивая такая стерва в пышном белом платье… Запустила в меня вазой. Между прочим, династии Минь, отец ей лет семь назад из Китая привозил в подарок. Сестра еще называется!

Все снова рассмеялись. Агнешка наконец закончила приводить жениха в порядок и, вооружившись расческой, занялась внешним видом прибывшего Соломина.

— Кстати о Китае… — кокетливо пропела она. — В средние века, тебе бы язык отрезали. За то, что такой острый, Алекс…

— Не догнали бы! Я быстро бегаю…. Ой!.. — Агнешка затянула его галстук туже, чем было нужно. — Ты же про язык говорила, а не про шею!

— Ну, раз ты быстро бегаешь, мы тебя поймаем и повесим, — из кухни показался Мирослав. — Здрассте!

***

В час дня лимузин с женихом в сопровождении двух машин, в одной из которых ехал Соломин, а в другой Агнешка, Феликс и Мирослав, подъехал к дому невесты.

Провели традиционный выкуп невесты, как это делали русские. Впрочем, жениху, едва он увидел Ольгу в свадебном платье, стало резко наплевать на все обычаи и обряды обеих стран — он помнил, как выбирал модель платья, но и представить не мог, насколько чудесно оно будет смотреться на девушке. Корсаж сзади украшала шнуровка, а спереди — прекрасное шитьё из полудрагоценных камней от Сваровски. Нижние юбки были не на обручах, как обычно, а на жесткой сетке, что придавало пышность, но позволяло невесте спокойно сидеть хоть в машине, хоть за столом, не переживая о том, как сесть так, чтобы обручи не мешали. Юбка, сшитая из тяжелого плотного атласа, плавно переходила в шлейф средней длины. Густая фата, прикрепленная к диадеме, сзади опускалась почти до пола, а спереди доходила невесте до груди. Так не понравившиеся Ольге перчатки до локтей дополняли свадебный наряд, делая его завершенным.

— Ты прекрасна! — восхитился Янэк по-русски, когда они встретились в гостиной на первом этаже. Он осторожно подошел к невесте и, склонившись, как в лучших дамских романах, поцеловал ей руку.

— Спасибо, — растрогалась Соломина и улыбнулась, хотя из-за густой фаты это было едва различимо. Она приятно удивилась, что ее будущий муж произнес эти слова почти без акцента, ведь накануне все договорились общаться на русском. Пусть с акцентом, с ошибками, но на нем. «Первая» свадьба проходила в России и все почитали это целесообразным, потому что большинство гостей были русскими. Исключение сделали лишь для европейских гостей, кто были партнерами корпорации или работали на «СиК». На худой конец кто-нибудь, да переведет с русского на английский или польский. Свадьба — это такое дело, что после пятой рюмки все всем сразу становится понятно.

Взяв под руку Ольгу, Янек повел ее из дома. Они были уже на пороге, когда Феликс, идущий сзади, окликнул брата. Тот обернулся и, приподняв брови, поинтересовался в чем дело.

— Воротник поправь, — едва заметно улыбнулся Феликс.

Дело было сделано. Жених обернулся на пороге.

Идущая позади жениха Агнешка прекрасно видела, что воротник Янэка был в порядке, и уже хотела было открыть рот, но ее одернула Анастасия.

— Молчи! — рассерженно прошептала девушке не успевшая предупредить Калиновского, чтобы тот не оборачивался, Соломина, затем взяла ее под руку, а в голос уже добавила. — Все хорошо, идемте!

Все уже вышли во двор и стали садиться в машины. Дмитрий уселся на заднее сидение рядом с женой и, едва они тронулись в путь, напрямую спросил, в чем дело. Он тоже заметил ситуацию с Феликсом и перешептывание Агнешки с Анастасией.

— Что происходит, Настя?

Соломина тяжело вздохнула и посмотрела мужу прямо в глаза.

— Нехорошая это была идея, Дима…

— Какая именно?

— Устраивать все это, — она взмахнула рукой, имея в виду свадьбу. — Приметы плохие идут. Оля зеркальце разбила, Янэк обернулся на пороге…

— Настя! — Дмитрий взял за руку жену и поцеловал в щеку. В эти бредни с плохими приметами он, откровенно говоря, не верил. — Это всего лишь суеверия старых дев! Все будет хорошо, обещаю! Оля любит Янэка. Они будут счастливы, вот увидишь! Мы устроили им шикарную свадьбу.

— Это точно…

Соломин ободряюще улыбнулся. Не нравилось ему это нехорошее настроение Анастасии. Нужно было перевести разговор в более приятное русло.

— У них останутся чудесные воспоминания, а не то, что у нас… Помнишь, как мы пришли в ЗАГС в Петербурге? Ты в красном ситцевом сарафанчике, а я в единственном отцовском костюме, который твоя мама еще ушивала на меня!

Анастасия невольно улыбнулась и положила голову на плечо мужу. Воспоминания о тех далеких временах 1984 года были все еще свежи. У них тогда не было денег на шикарную свадьбу и банкет. Платья свадебного у Анастасии и не предвиделось, не то, что у ее дочери — стразы от Сваровски, а платье сшито от кутюрье. Это сейчас госпожа Соломина светская дама, жена банкира. Это теперь она, Анастасия Константиновна, носит дорогие наряды от европейских кутюрье, и над ее макияжем, внешним видом и прической работают лучшие стилисты России. А раньше она была просто Настя Бурцева — худенькая девочка-студентка в ситцевом платье в мелкий горошек, карие глаза и густые волосы, вечно забранные в конский хвост.

— Да, я помню, — усмехнулась она. — Утром в субботу расписались, а вечером дома танцы устроили.

* * *

Банкет в «Астории» закончился далеко за полночь, Ольга и Янэк переоделись в обычную одежду и поспешили на утренний авиарейс до Варшавы. Теперь нужно было провести последние приготовления к свадьбе по польскому обычаю. Брачную ночь решили делать, лишь когда отгуляют обе свадьбы. По традиции, поляки начинали праздновать в воскресенье, и потому у молодоженов было несколько часов на сон, а затем предвиделось проведение предсвадебных обрядов и самого свадебного пиршества.

Места в доме Калиновских было много, но не на сотни человек, и поэтому было решено ограничиться примерно пятьюдесятью персонами, из которых в основном все были близкими и родственниками обеих сторон. Дресскод для приглашенных на свадьбе был весьма строг — национальная польская одежда, причем любой исторической эпохи до девятнадцатого столетия.

Пару лет назад Дмитрий приобрел небольшую квартиру недалеко от центра Варшавы, на случай если придется переночевать — чтобы не тащиться в гостиницу. Именно в этой квартире, которую можно было формально считать отчим домом, ранним воскресным утром собрались основные действующие лица предстоящей церемонии. Обряд расплетения косы невесты был одним из самых важных и торжественных, он символизировал расставание невесты со своим девичеством и скорый переход в замужнюю жизнь. По поверью, свои косы девушка оставляла в отчем доме, отсюда и была необходимость проводить расплетение в варшавской квартире Соломиных.

Чести расплетать косы удостаивался сват. Мирослав Ковальский, жутко гордый за своего племянника, которому посчастливилось встретиться с такой девушкой, медленно и осторожно расплетал пряди волос. Жених, присутствующий при данном церемониале, был доволен не меньше дяди.

Ольгу нарядили в национальное свадебное платье, а из распущенных волос не стали делать прическу. Янэк попросил оставить как есть.

После обряда нужно было бы ехать в костел, но жених и невеста имели разное вероисповедание. Янэк был католик, а Ольга крещена в православной вере. Никто из них пока не собирался менять свою принадлежность к конфессии, так что решили вместо костела зарегистрировать брак в мэрии Варшавы. После того, как церемония бракосочетания была завершена и польский чиновник объявил их мужем и женой, они расписались в документах. Уже теперь полноправные супруги в обеих странах, они прошли через «коридор друзей», присутствовавших при церемонии. Друзья рассыпали над их головами зерно — знак богатства и благополучия. Чтобы внести и православную лепту, на выходе из мэрии, молодоженов благословили на брак их родители, пожелали им счастья.

Свадебные пиршества начались ближе к вечеру, когда дом наполнился гостями. В саду был накрыт длинный стол по двадцать пять человек на каждую сторону.

Вместо необходимого свадебного атрибута был каравай, украшенный миниатюрными фигурками Ольги и Янэка из глазури. Среди угощений были пироги, всевозможные мясные закуски, копчености, различные похлебки, которые готовились только в Польше. Особое место занимало пиво. Поляки славились своим умением варить пиво. С другим алкоголем тоже подстраховались: водка, вино, коньяк, виски и шампанское. На столе было много всего. Много было зелени и фруктов, а на десерт подали огромный трехъярусный торт из взбитых сливок и бисквита.

В качестве тамады на этом уютном семейном торжестве вызвались выступать Александр и уже подвыпивший Мирослав. Развлекались танцами, местным фольклором и шутками. Так что веселились до самого утра. Водили хороводы, пели национальные польские песни, бесконечно поднимали бокалы за счастье и здоровье молодых. Свадебное застолье в Варшаве прошло более уютно, нежели банкет в Петербурге. Было меньше официальности, а больше теплоты и дружественности.

Гости гуляли еще три дня, а сами молодожены ночью улетели в свадебное путешествие на Сейшельские острова.

Уже в номере, когда они только заехали с чемоданами, а Ольга ушла принимать душ, Янэк незаметно подложил под подушку своей жене небольшую мужскую шляпу. Была такая примета, что если в первую брачную ночь под подушку невесты положить туфельку, то первой родится девочка, а если шляпу — мальчик. Калиновский мечтал о сыне.