Сквозь арку и что там увидел Гарри (джен)

Одно было совершенно ясно: гриффиндорский декан тут совершенно ни при чем; во всём виноват слизеринский декан и никто другой. Вот уже полчаса, как директор Дамблдор кормил МакГонаголл лимонными дольками (а та стойко сносила эту муку) – так что при всем желании МакГонаголл ничего не могла сделать.

А знаешь, как Дамблдор кормил своих деканов? Одной рукой он придвигал поближе к бедняжке блюдце с лимонными дольками, а другой подливал чаю кружку за кружкой, пока несчастная жертва не начинала булькать от невероятного количества выпитой жидкости. Как я уже сказала, в это время он трудился над МакГонаголл, а та сидела смирно, не сопротивлялась, да еще пыталась мурлыкать – видно, понимала, что все это делается для ее же блага.

Со слизеринским деканом Снейпом Дамблдор покончил раньше, и теперь, пока Гарри сидел,

сжавшись в комочек, на уголке стула перед котлом на отработке, из последних сил оттирая котёл без помощи магии, Снейп от души забавлялся, читая сочинение, которое Гарри писал поутру; он весело зачитывал оттуда самые забавные, по его мнению, куски и, конечно, выставил его полной чушью.

– Ух, Снейп, до чего же ты противный! – пробурчал себе под нос Гарри, брезгливо скривившись, для того, видно, чтобы декан получше понял, что Гарри о нём думает. – Неужели Дамблдор тебе не объяснял, как себя нужно со мной вести?

– Хорошо ещё, что он не назначил мне отработку на завтра, – думал Гарри. – Он бы догадался, если б хоть немного прислушивался к разговорам преподавателей. Только он был занят – Дамблдор поил его чаем. А завтра у нас генеральная тренировка перед квиддичным матчем со слизеринцами.

– Знаешь, – продолжал Гарри мысленный разговор с преподавателем. – Я так тебя ненавижу, Снейп, за всё, что ты нам сделал. Я чуть было не проклял тебя сегодня! Ты это заслужил, сальный мерзавец! Что ты можешь сказать в свое оправдание? А теперь слушай и не прерывай меня! (Всё же до чего приятно разговаривать со Снейпом мысленно!) Я тебе все скажу! Во-первых, ты наслал на моего отца Сектумсемпру, когда он подвесил тебя вверх ногами. Да, возражать тебе нечего, я видел своими собственными глазами! Что ты там говоришь? (Гарри замолчал, сделав вид, что слушает Снейпа.) Он хотел снять с тебя трусы? Сам виноват, незачем тебе было их надевать! Не надел бы, ему бы и снимать было нечего! Не оправдывайся, пожалуйста! Лучше послушай! Во-вторых, ты оттащил Люпина за хвост от своего горла, когда Блэк натравил его на тебя. Ах, вот как, тебе жить захотелось? А про него ты не подумал? И, в-третьих, стоило мне раз в жизни самостоятельно написать тебе сочинение, как ты тут же влепил мне за него “Тролля”! Целых три гадости, Снейп, а ты еще ни за одну не поплатился! Ну, подожди, отомщу я тебя за все сразу – когда вырасту!

– А что было бы, если бы Снейп тоже решил наказать меня за всё разом? Что бы тогда со мной было в конце года! Сидеть бы мне в Азкабане, не иначе! А если б я должен был поцеловать Малфоя за каждый проступок? Тогда бы в один прекрасный день я должен был бы его лишить его невинности, не меньше! Ну, это еще не так страшно! Хуже, если б Малфой должен был лишить невинности меня!

– Послушай, Снейп, а мысли ты читать умеешь? Не смейся, придурок, я тебя серьезно спрашиваю. Когда я вчера ночью, когда ты поймал меня около дверей спальни Гермионы, думал, что бы такого тебе соврать, ты так смотрел, как будто слышал каждую мысль; а когда я подумал "а сам-то ты что тут делаешь?", тебя аж передёрнуло! Ах, Снейп, какие у меня с ней были хорошие отношения! И я бы, конечно, понравился ей больше, если бы у меня были мозги! И повезло же тебе, что ты такой умный… Но зато я выжил после Авады и хорошо играю в квиддич! Слушай, гад, ну давай честно поделимся…

Я даже сказать тебе не могу – как часто Гарри повторял эту фразу! Не далее как вчера он предлагал Гермионе: "Давай честно поделимся: ты пишешь за меня домашние работы, а я за тебя переписываю двадцать раз письма счастья!"

Вот и сейчас у него вышел долгий мысленный спор со Снейпом; Снейп ему предлагал: "Давай честно поделимся, ты будешь к ней ходить по чётным числам, а я – по нечётным", – а гриффиндорец, который во всем любил справедливость, заявил, что это нечестно, потому что в половине месяцев есть тридцать первое число, которое пополам не поделишь. В конце концов Снейпу пришлось уступить. "Ну хорошо, – сказал он, – ты будешь ходить к ней по тридцать первым числам, а я по всем остальным!"

Хотя это и выглядело по-честному, Гарри всё же чувствовал, что хитрый слизеринец собирается его надуть. Не в состоянии обнаружить, в чём подвох, Гарри вспылил:

– Если ты от неё не отстанешь, я посвящу жизнь тому, чтобы послать тебя за Арку Смерти! Ну, что ты на это скажешь?

– Знаешь, Снейп, если ты помолчишь хоть минутку, – продолжал он. – И послушаешь меня, я тебе расскажу все, что знаю про Арку. Во-первых, там есть звёздное небо, которая начинается прямо за вуалью. Ах, как бы мне хотелось его увидеть! Мне так интересно узнать, есть на нём Сириус или нет. Но у этой Арки сколько не топчись, звёзд не увидишь, разве что наш голоса слышно. Только это, верно, они нарочно – чтобы я подумал, будто Сириус жив. А язык там очень похож на наш, даже язык жестов – я это точно знаю, потому что однажды я показал им за занавеску средний палец, а они показали мне, куда его засунуть!

– Ну, как, Снейп, хочешь жить за Аркой? Интересно, дадут тебе там варить зелья? Впрочем, не знаю, можно ли пить завуальные зелья? Не повылазит ли... Давай поделимся: я буду варить зелья, а ты будешь их пробовать!

И Гарри задумчиво сунул нос в ближайший котёл, над которым вился лёгкий дымок, словно занавеска под аркой Смерти...

Через миг Гарри потерял сознание и очнулся за Аркой.

Прежде всего он взглянул на небо и очень обрадовался, увидев, что на нём ярко пылает Сириус.

– Значит, здесь мне будет так же хорошо, как и раньше, – подумал Гарри. – И даже, наверно, лучше! Здесь никто не станет сажать его в Азкабан. А вот будет смешно, когда Вольдеморт узнает, что я здесь – ему ведь меня не достать!

Он осмотрелся и тут же заметил, что вокруг совсем не так безжизненно, как казалось из-за Арки. Собственно, он находился вроде как в какой-то комнате, но над головой было небо, а везде вокруг на полу стояли какие-то игрушечные домики, и в их окнах горели огни. Неподалёку метались какие-то крошечные человеческие фигурки.

– Вон Волдеморт и Упиванцы, – сказал Гарри (шепотом, чтобы не спугнуть их). – А вон Дамблдор и Снейп – уселись в засаде и жрут дольки. По-моему, они меня не слышат...

Гарри наклонился к ним.

– Они меня, верно, и не видят. Похоже, что я стал вдруг невидимкой...

Тут в ближайшем доме у него за спиной что-то полыхнуло и запищало; Гарри обернулся и увидал, что это кричит какая-то женщина. Она держала на руках ребёнка и кричала: “Убейте меня вместо него”. Гарри с любопытством ждала, что будет дальше.

– Это моя… ээ… грязнокровка Эванс! – закричал Снейп и бросился к Лили, оттолкнув Дамблдора с такой силой, что он уронил свои дольки прямо в грязь. – Лили, дементор тебя зацелуй! Грязнокровка ты паршивая! Выскочка гриффиндорская!

И он, пинком вышибив дверь, бросился в дом.

– Это тебе обойдётся на следующем чаепитии в пару лишних чашек! – буркнул директор, выковыривая из лужи дольки. Немудрено, что он немного рассердился на Снейпа – ведь все его дольки выпачкались в грязи.

Гарри решил прийти к ним на помощь и прогнать Волдеморта. Нагнувшись над крошечным домиком, он вытащил было палочку, как вдруг громко чихнул.

Когда столб пыли от рухнувшей крыши улёгся, Гарри увидел, что Волдеморт лежит без сознания, Лили Эванс полностью завалило обломками, младенцу заехало в лоб бревном, и только Снейп остался цел и невредим. Он лишь судорожно вздохнул и сел на бревно, всё ещё упиравшееся в лоб младенцу Гарри. Бревно соскользнуло, оставив на лбу неровную царапину. Немножко отдышавшись, Снейп выглянул в окно и крикнул директору, в шоке бегавшему кругами вокруг дома:

– Берегитесь Авады!

– Какой Авады? – спросил директор и с тревогой посмотрел в глаза Снейпа, видно, полагая, что тот ему угрожает.

– Которая... тут... всё разнесла! – проговорил с расстановкой Снейп, который всё никак не мог отдышаться. – Поттеры оба мертвы! Их кто-то предал! Это всё ваш кобель Блэк!

– Этой ужасной минуты я не забуду никогда в жизни! – охнул директор.

– Забудете, при вашем-то отношении к Гриффиндору и особенно к Блэку, – заметил Снейп. – Если не запишете в “Историю Хогвартса”.

Гарри с любопытством смотрел, как Дамблдор вытащил из кармана огромный свиток пергамента и начал что-то писать в нём. Тут Гарри пришла в голову неожиданная мысль – он ухватился за кончик огромного пера, который торчал у директора за плечом, и начал писать сам.

Бедный директор совсем растерялся; с минуту он молча боролся с пером, но, как ни бился, перо писало своё, так что, наконец, Дамблдор произнес, задыхаясь:

– Знаешь, Северус, перейду-ка я, пожалуй, на карандаши. Это перо вырывается у меня из пальцев – пишет всякую чепуху, какой у меня и в мыслях не было.

– Какую чепуху? – спросил уже спустившийся Снейп, заглядывая в свиток. (Гарри меж тем написал: "Плакса Миртл кидается в Снейпа содержимым своего унитаза. Того и гляди попадёт".)

– Вот обижусь и буду за вами шпионить для Волдеморта, – обиделся Снейп.

– Так он же помер!

– Помогу возродиться.

– Я думал, ты на него тоже обиделся.

– Вот и буду вам обоим доносить на обоих, а кому по правде – не скажу!

Гарри наскучило слушать их. Среди развалин дома лежала какая-то книга; Гарри взял её и стал листать. И вот что он прочитал:

ЗЕРЬЕВАЛ

Варкалось. Хливкие шорьки

Пырялись по наве,

И хрюкотали зелюки.

Как мюмзики в мове.

О бойся Зерьевала, сын!

Он так свирлеп и дик,

И рымит так, что в дрожь пред ним

Впадает ученик!

Но взял он нож, и взял котёл,

Высоких полон дум.

Три шоколадки он натёр

И жвачку бубль гум.

В котёл он бросил их и ждёт,

И вдруг граахнул гром -

Летит ужасный Зерьевал

И пылкает огнем!

Раз-раз – надень противогаз!

Злой дым слезоточит!

Раз-раз – под парты лезет класс

Но взрыва не звучит!

О светозарный мальчик мой!

Ты получил зачёт!

О храброславленный герой,

Большой тебе почёт!

Варкалось. Хливкие шорьки

Пырялись по наве.

И хрюкотали зелюки.

Как мюмзики в мове.

– Очень милые стишки, – сказал Гарри задумчиво, – но понять их не так-то легко. – (Знаешь, ему даже самому себе не хотелось признаться, что он ничего не понял.) – Наводят на всякие мысли – хоть я и не знаю, на какие... Одно ясно: кто-то кого-то здесь убил... А, впрочем, может и нет...

Тут он опомнился и вскочил на ноги.

– Что это я сижу? – подумал он. – Мне надо торопиться, а то не успею осмотреть все, что здесь есть! Начнем с Хогвартса!

С этими словами Гарри бросился из комнаты и побежал вниз по лестнице... собственно, не побежал, а... как бы это объяснить? Это новый способ легко и свободно спускаться по лестнице, подумал Гарри: он только поставил на неё ногу – и тихонько навернулся вниз по ступенькам, даже не задевая их ногами. От полета у него закружилась голова, и он рад был снова ступить на землю.