Свобода выбора? Нет, не слышали (гет)

Эпизод 6, в котором Предвестник тупит

Предвестник не совсем понимал, что задумал Катализатор.

В незапамятные времена (так сказали бы органики), после окончательного и бесповоротного истребления расы создателей, после изготовления по их образу и подобию первого жнеца, он неизбежно должен был покинуть родную планету, чтобы навести порядок в бестолковой, хаотичной, лишённой логики Вселенной. Впрочем, разве может обладать структурой, смыслом и целью что-то, получившееся в результате большого взрыва? Вряд ли. Предвестник давно научился философски относиться к несовершенству мироздания, принимать его как данность. В конце концов, не будь оно таким дефективным, разве нужны были бы сами жнецы, несущие мир и справедливость в самые отдалённые уголки галактики?

Однако единственной адекватной сущностью в этом ненормальном мире, опорой, поддержкой и надеждой испокон времён оставался Катализатор. Его аппаратная составляющая, а вместе с ней, разумеется, и софт, были перенесены на борт Предвестника, прежде чем громадный корабль впервые оторвался от поверхности родной планеты. С тех пор холодная рациональность, простой, логичный интеллект, безапелляционный, всегда знающий, что истинно, а что ложно, вёл их вперёд сквозь пространство и время. Жнецы продолжали верить Катализатору, даже когда большая часть его систем была перенесена в выстроенную ими же Цитадель. Он был богом, как непременно заявили бы органики: мудрый творец, дарящий своим детям жизнь и великую справедливую цель.

Ну и что, если для спасения многих нужно пожертвовать единицами? Ну и что, если под единицами подразумеваются целые расы разумных существ? Цель оправдывает средства.

Но сейчас Предвестник – все миллиарды сущностей, заключённых в нём, — терялся в догадках. Он никогда прежде не делал ничего импульсивного или глупого. Схема была проста: прийти, истребить, уйти – и ждать следующей жатвы. Жнецы никогда не испытывали растерянности, нерешительности – действия таких органических, таких человеческих недостатков. Теперь же Катализатор прямо-таки лучился неуверенностью. Его ядро требовало всё больше и больше энергии на пересмотр старой, вроде бы давно разрешённой задачи. Предвестник чувствовал, что слабеет – цепи, питавшие его собственные процессы, переключались на системы Катализатора. Ядро накалялось. Братья – миллионы жнецов – теряли контакт с Катализатором: тот сам обрывал связи, чтобы прекратить обработку входящей информации и выделить память на текущие расчёты, предмет которых первый жнец никак не мог постигнуть. Один за другим корабли жнецов лишались командного центра, и их нестройные ряды не могли больше оперативно координировать наступление. Объединённый флот ещё не понимал этого, но скоро ведь поймёт!

Где-то далеко внизу, на платформе Горна, голограмма, проецируемая Катализатором, разговаривала с раненой, умирающей человеческой самкой.

Тем временем Катализатор тысячами терабайт в секунду выкачивал собственные программы из сети Цитадели. Куда он собирается? «Что ты делаешь?» — хотел бы спросить Предвестник. «Мы должны захватить контроль, пока не поздно!» — хотел бы напомнить он.

Но Катализатор не стал бы слушать. Он готовился к чему-то странному. Страшному. Предвестник до этого момента не знал, что способен испытывать глубокий и непроглядный ужас, онемение, ступор. Хотя, возможно, всему виной было то, что женщина по имени Шепард наконец приняла глупое, эмоциональное решение — и «текущий момент» вдруг перестал существовать. Как и «это место». Жнец ощутил себя размазанным сразу по множеству слоёв реальности, будто он – начинка какого-то невероятно огромного, необъятного пирога, обладающего активной жизненной позицией и твёрдыми принципами. Пирога, сфотографированного в секунду, когда в него попала разрывная граната.

Но спустя чрезвычайно короткий промежуток времени, не поддающийся фиксации, всё прекратилось. Предвестник обнаружил себя в глухой и чёрной пустоте, в полном одиночестве. Он собирался было потянуться сознанием к своим братьям, послать сигнал, спросить, что произошло, но Катализатор резко оборвал эти своевольные попытки.

— Решение пересмотрено, — сухо отметил он, но почему-то чёткий поток единиц и нулей не вызвал привычного умиротворения. Предвестник не мог прекратить анализировать. Словами органиков, он нервничал – не знал, где находится, почему он здесь и, главное, что произошло. Катализатор не стал вдаваться в объяснения и только добавил: — Курс на Землю.

Предвестник не совсем понимал, что задумал Катализатор. И, по правде говоря, подозревал, что и сам Катализатор этого не понимает.

Эпизод 7, в котором СУЗИ и Джокер потеряли порно

Атмосфера на мостике оставалась напряженной, причём виной тому был даже не призрак отверженного командирского духа майора Аленко. Увы. Ситуация набирала обороты и катилась по наклонной.

— Джефф…

— СУЗИ, я ведь уже извинился, может, хватит меня пилить? Прости, я не хотел на тебя срываться, но так вышло. Я же просто человек, не забыла?

— Джефф, я…

— Нет, СУЗИ, это ты меня послушай. Я органик, я живой мужик, и я не всегда могу держать себя в руках. Ты опять про звёздные карты? Так вот, курс проложен, расчётное время прибытия – две недели. Топлива нам хватает. С натяжечкой, но хватает. Всё хорошо, кроме того, что судно без капитана – это как курица без головы!

— Не лучшая аналогия, Джефф.

— Вот, ты снова за своё! Лишь бы критиковать. Почему у нас с тобой всё было отлично, пока вокруг кипела война, кишмя кишели жнецы и так далее, а теперь, когда мы вынуждены две недели просто-напросто протирать штаны в креслах и следить за пустыми сканерами, всё полетело к чертям?

— Джефф, я считаю, что на тебя негативно повлияла предполагаемая гибель капитана. Подробный лингвистический анализ показывает, что в наших коммуникациях не изменилось ничего, кроме твоего отношения к предмету, — СУЗИ с присущей ей невозмутимостью выдержала испепеляющий взгляд Джокера и продолжила: — Ваше благополучие, мистер Моро, является для меня приоритетной задачей. Потому, если это вас успокоит, я могу предложить прекратить наши коммуникации, выходящие за рамки официальных.

Джокер буквально взвился в своём кресле:

— Что? Ты меня шантажируешь?

— Ни в коем случае, мистер Моро.

— А мне кажется, шантажируешь! Это жестоко! Не смей даже такое говорить. Я протестую. Кроме того, официальные… эм-м, коммуникации с тобой сидят у меня в печенках еще со времен коллекционеров.

— Как хочешь, Джефф, — без лишних споров согласилась СУЗИ, — но мне по-прежнему приходится мириться с твоим нежеланием выслушать то, что я пытаюсь сообщить уже на протяжении десяти минут и пятнадцати секунд.

Джокер в притворном возмущении округлил глаза и повернулся вместе с креслом в направлении второго пилота. Кажется, его настроение несколько улучшилось, едва миновала прямая угроза разрыва. «Эффективная методика воздействия», — отметила про себя СУЗИ.

— Серьёзно? Если бы я заранее знал, что ИИ будет такой невыносимой девушкой, я бы продолжил смотреть порно и не заморачивался всякими там отношениями!

— Джефф, то, что я хочу сообщить, как раз напрямую относится к порно.

— Что-то не так, мам? Если хочешь запретить мне…

— Проблема не в этом. Я сама добровольно пополняла твою коллекцию, если помнишь, потому не вижу причины, по которой должна изменить отношение к тому, как ты проводишь своё личное время. Тем не менее, мною только что было завершено полное сканирование баз данных «Нормандии». Процесс длился три дня. В последний раз сканирование производилось целых четыре месяца назад. Кстати, это недопустимо, Джефф, тебе следует быть более внимательным.

— Давай пропустим то место, где ты будешь ставить под сомнение мою профпригодность, окей? Меня начинает серьёзно беспокоить вопрос, что случилось с моей драгоценной коллекцией!

— Хорошо, я всего лишь хотела сообщить, что доступ к областям базы данных, где хранились твои персональные видеоматериалы, заблокирован. Кроме того, насколько я могу судить, их содержимое было переписано.

— Что?! Чёрт возьми, это же целая жизнь тщательного отбора и сортировки! Как ты это допустила, СУЗИ?

— Прошу прощения, Джефф, но в мои обязанности не входит контролировать пользовательскую активность в личных секторах базы. Перезапись была выполнена в обход твоих персональных систем безопасности. Спроси себя, почему твои пароли оказалось так легко взломать.

— Если только я узнаю, кто это делал… — пилот жалобно воззрился на ИИ. – А ты можешь восстановить мои данные?

По губам СУЗИ скользнула неуловимая улыбка:

— Нет, Джефф, мне жаль, — в ответ послышался глухой удар головы пилота о спинку кресла.

СУЗИ, кажется, догадывалась, зачем неизвестный покусился за знаменитую коллекцию Джокера. Но пока не была уверена в том, кто именно это был. Требовалось собрать дополнительную информацию.

Эпизод 8, в котором Гаррус воспитывает Кайдена

Кайден Аленко второй день усиленно топил горе в алкоголе. Горе продолжало всплывать на поверхность, напоминая о том, что никогда не тонет.

Бар «Нормандии», как ни странно, не пользовался особой популярностью в разгар боевых действий. Видимо, члены экипажа, за исключением Тали’Зоры честно блюли трезвость и усиленно сохраняли здравый ум. Теперь же Кайден признался себе, что ясная голова ему в ближайшее время не понадобится. Сканеры молчали. Жнецы будто сквозь землю провалились. Возможно, Шепард действительно справилась, принесла себя в жертву, но очистила галактику от ненавистных жукообразных машин.

Потому Кайден с чистой совестью пил, клевал носом и горевал (и о смерти Шепард, и о собственной никчёмности).

Ну почему, почему каждый раз, когда он пытается делать правильные вещи, все вокруг смотрят на него, как на мерзкое пресмыкающееся?

Майор набрался до той стадии, когда не совсем понимаешь, что думаешь, и уж точно не контролируешь, что из этого произносит твой рот. Так что Аленко даже почти не удивился, когда в ответ на его мысли внезапно раздался рокочущий турианский говор:

— Потому что ты и ведёшь себя, как пресмыкающееся. То Альянсу пятки лижешь, то Совету, — Кайден и не заметил, как по левую руку от него за барной стойкой материализовался Гаррус. В когтях он сжимал отвратительного болотного цвета флакончик с какой-то декстро-амино-бурдой, но выглядел до безобразия трезвым. Голубые глаза смотрели серьёзно и пронзительно, так что по спине майора пробежал неприятный холодок.

— Нет, Гаррус, ты не прав, — Кайден отхлебнул флуоресцентно-розовый коктейль из своего цилиндрического сосуда. – Мы не должны уподобляться нашим врагам. У нас есть честь, достоинство, Устав, правила… Если мы будем плодить анархию, мы никогда не сможем…

— О каких врагах ты говоришь? – резко отозвался Гаррус, его когти противно лязгнули по блестящей столешнице. – Мне кажется, жнецы как-раз-таки очень дисциплинированные, целеустремлённые и правильные солдаты.

— Говоришь так, будто восхищаешься ими.

— А ты говоришь так, будто их можно победить, молясь на Устав.

Помолчали. Кайден нарушил тишину первым:

— Знаешь, я думал, хоть ты меня поддержишь, Вакариан. Турианец. Работал в СБЦ. Оплот дисциплины, закона и порядка…

— Предрассудки и расизм, — отмахнулся Гаррус. – В моём прошлом есть и не такие радужные страницы. Омега, например… Тебе о чём-нибудь говорит имя Архангела?

— Думал, что это была вынужденная мера, — неохотно буркнул майор.

— Нет, это, заешь ли, призвание… Кстати, Аленко, я не понимаю, как они могли сделать Спектром кого-то вроде тебя. Ты совсем не такой, как Шепард. Настоящие Спектры пойдут против правил, если это нужно для достижения цели. Решатся на крайние меры. Им плевать на Устав. Они – твоя любимая анархия во плоти… Спектр, который не умеет пользоваться своими самыми ценными полномочиями… зачем он нужен?

— Удина надавил на Совет, — в неожиданном приступе откровенности поведал Кайден, роняя голову на барную стойку и бормоча в рукав: – Ему нужен был еще один Спектр-человек… но под боком.

— Понятно, — задумчиво протянул Гаррус. — Удина был хитрым лисом. Подставил директора Паллина и посадил на его место Бейли — хорошего парня, неглупого, по сути, но солдата, а не управленца — легко навешать лапшу. Потом завёл собственного карманного Спектра, который дальше своего носа и страниц Устава ничего не видит. Удобная марионетка, ничего не скажешь. Молодец, Аленко, справился. И продолжаешь в том же духе.

— Вакариан, заткнись, и так тошно.

— Если тошно, может, хватит пить? – Гаррус смерил презрительным взглядом ряд пустых бутылок, стоящих перед Кайденом. — А ещё лучше, может, вытащишь из задницы директивы, которыми ты напичкан под завязку, и станешь человеком? Ты уже однажды предал Шепард — не думай, я никогда не прощу тебе Горизонт, даже если она простила. Но послушай, Аленко. Сейчас твой последний шанс. Хорошо подумай, на чьей ты стороне, — поднимаясь со стула, Гаррус подчёркнуто дружеским, но отнюдь не дружелюбным жестом хлопнул Кайдена по спине, так что тот впечатался носом в стол. – Майор.

Секундой позже за турианцем с сердитым шипением закрылась дверь. Кайден Аленко и его пьяный мозг остались переваривать услышанное в одиночестве.

Эпизод 9, в котором Мордин и Шепард не могут поделить одеяло

— Мне интересно, Мордин, что ты думаешь о нашем текущем положении. Как тебе вообще нравится быть мёртвым? – Шепард перескакивала с «вы» на «ты» и обратно, сама не замечая. Трудно соблюдать субординацию, когда ютишься с кем-то под одним чрезвычайно мокрым одеялом.

Над палаткой из хвои и листьев ветер завывал и рвал кроны деревьев. Ледяной дождь, зарядивший в обед, лил нещадно и, кажется, даже не думал прекращаться. Сумерки спустились уже давно, но, несмотря на позднее время, Шепард не могла сомкнуть глаз: она покрылась табуном кочующих по телу мурашек, а челюсти отбивали ритмичную чечётку. Настойчивое распоряжение Солуса забраться в палатку и обоим укутаться маломерным докторским плащиком, конечно, несколько облегчило муки: саларианец оправдывал биологическую принадлежность к теплокровным амфибиям и успешно справлялся с ролью грелки, но, кажется, и он постепенно начинал остывать под напором непогоды.

На горизонте маячила мрачная перспектива суровой таёжной зимы. Хотелось об этом поговорить.

Мордин утомлённо вздохнул и озвучил мысли, обуревавшие саму Шепард:

— Учитывая предположительное нахождение в царстве мёртвых, не испытываю желания скончаться и узнать, как выглядит тот свет второго порядка. Неизбежность, да, но не безотлагательная. Предпочту предпринять действия, направленные на выживание. Изменчивые погодные условия – не приговор. Принимая во внимание наше текущее состояние, отвечаю на вопрос: «быть мёртвым» мало чем отличается от «быть живым» и как процесс не вызывает положительных эмоций. Отсутствие критических различий… беспокоит.

— Думаете, мы можем быть ещё живы? Контузия? Галлюцинации? Наркотическое опьянение?.. Или… одурманивание жнецов? – Шепард поёжилась, без стеснения перетягивая на себя одеяло.

— Думаю, дальнейшие спекуляции на эту тему бессмысленны, — отрезал доктор. – Мало данных. Слепые догадки. Предлагаю на рассвете передислоцироваться. Река – отлично. Вода, пища, ракушки, водоросли. Укрытие – неудовлетворительное. Оставаясь, теряем шанс найти кого-то ещё. Поселение. Базу. Что-нибудь.

— Двинемся вниз по течению? – Шепард по-прежнему держалась версии жизни после смерти. Ей хотелось, чтобы где-то на просторах этих таёжных лесов можно было повстречать Уильямс, Тейна… Легиона? Она даже улыбнулась этой мысли. Смерть, несмотря на все недостатки, имела одно приятное отличие: здесь не было жнецов.

— Верно. Кроме того, ещё по прибытии сюда активировал свой маячок. Ваш, Шепард, также активировал, пока вы были без сознания. Просканировать периметр… нет технической возможности. Зато есть шанс, что обнаружат нас.

— Отлично, Мордин, очень предусмотрительно, и что бы я без вас делала?

— Полагаю, скончались бы от ожогов и кровопотери, — невозмутимо пожал плечами доктор и вернул одеяло на законное место.

--

Где-то в необъятном космосе, там, куда не ступала нога человека, Предвестник с настойчивостью упёршейся в стену черепашки прокладывал себе курс к Земле, ориентируясь по странно смещённым друг относительно друга созвездиям. Приблизительное расчётное время прибытия колебалось в пределах от одного месяца до пятнадцати лет.

Эпизод 10, в котором Кайден — тот ещё Маугли (достанет каждого)

Кайден не мог понять, что это — мигрень или похмелье. На всякий случай он закинулся всеми возможными таблетками, умылся, надел чистую униформу и вылез из общественной душевой в полной готовности заняться переоценкой ценностей. Не то чтобы Аленко мог вспомнить в деталях, о чём с ним давеча беседовал Гаррус, но разговор оставил болезненный шрам на уверенности майора в себе и собственной непогрешимости. В голове навязчиво крутилось одно слово – «Горизонт».

На палубе БИЦ несколько инженеров отсалютовали старшему по званию. При попытке приветливо кивнуть в ответ голова взорвалась болью, а перед глазами пронеслись белые пятна. Ай-яй-яй, кажется, наступает привыкание и к этим таблеткам.

Тело СУЗИ отсутствовало на мостике, и Кайден со вздохом опустился в её кресло, игнорируя косой взгляд Джокера.

— Если вы, майор, вдруг захотите продолжить наш разговор…

— Нет, Джокер. Я пришёл спросить тебя… как друга. Помнишь SR-1? Я столько времени отсидел в этом самом кресле и…

— Постоянно называл меня параноиком, на память не жалуюсь, спасибо.

Кайден привычно поджал губы.

— Вообще-то я хотел спросить, тогда, на Горизонте, насколько я был неправ?

Джокер издал странный звук, похожий на придушенное хрюканье:

— Знаешь, вообще-то мы были заняты серьёзным делом. На нас висели жнецы, спасение галактики, коллекционеры, Призрак всю плешь проел… Эй, а я уже упоминал спасение галактики? Так что, поверь, некогда было обижаться на слова самовлюблённого, тупого болвана, который только и делает, что круглыми сутками дрочит на Устав… — Джокер помолчал, позволяя информации всосаться, потом рассудительно добавил: — Но, в общем, да. Ты был чертовски неправ.

--

Лиару Кайден застал в её каюте на третьей палубе. Азари стояла перед пустыми чёрными экранами и лихорадочно что-то набирала на двух клавиатурах сразу. Глиф тем временем продолжал монотонно докладывать об отсутствии подключения к экстранету.

Аленко стиснул зубы, собрал мужество в кулак и задал тот же вопрос, что и Джокеру.

Азари посмотрела на него с нежным сочувствием, проступившим сквозь приросшую за последнее время маску Серого Посредника. Веснушки на щеках будто стали заметнее, розовые губы изогнулись в мягкой полуулыбке Джоконды. Сейчас Лиара очень напоминала себя прежнюю, девчонку, только что спасённую Шепард из смертельной ловушки.

— Не мне тебя винить, Кайден, — начала она, тем не менее, не приглашая гостя пройти дальше в каюту или хотя бы присесть. – Я тоже не смогла всё бросить и последовать за Шепард, когда она воскресла. Думаю, она некоторое время держала на меня обиду, но ставки были слишком высоки, чтобы пойти на поводу у эмоций. Она это знала, как знала и то, что я никогда, ни за что на свете не усомнилась бы в её лояльности, честности, преданности нашему делу… Я не смогла присоединиться к ней, Кайден, но продолжала верить… А ты?

--

Лиара мягко выпроводила майора из каюты, на пороге которой он нос к носу столкнулся с местным представителем вымершего вида. Аленко секунду раздумывал, стоит ли задать Явику тот же вопрос, но справедливо рассудил, что во времена Горизонта протеанин ещё мирно спал в своей криокапсуле. И пошёл дальше.

--

— Ты, бош’тет! – адмирал Тали не стеснялась в выражениях, как не стеснялась и присутствия на инженерной палубе своих коллег. – Ещё спрашиваешь? Да. Ты был совершенно не прав!

Кайден даже отступил на шаг, когда перед его носом выразительно промелькнул обвиняющий доминантный палец Тали. Но с нею он так просто сдаваться не собирался:

— Я слышал, ты тоже долго сомневалась.

— В Цербере – да, и была права. Но не в Шепард, — кварианка, демонстрируя негодование всей своей статью, сердито вильнула бёдрами, прошипела что-то вроде «о, Кила!» и вернулась к калибровке, давая понять, что разговор окончен.

--

На самой нижней палубе Кайден застал только Вегу. Странно, но даже он оказался наслышан о Горизонте, причём мнение имел едва ли не более развёрнутое, чем некоторые непосредственные свидетели.

— Эй, локо, из-за таких придурков, как ты, Шепард держали под замком, и мне пришлось быть тюремщиком у человека, которого я уважаю больше, чем любую высокопоставленную рожу в Альянсе! Ты знаешь, что мы потеряли полгода? Целых полгода! Возможно, многие бы сейчас были живы, возможно, Шепард была бы жива. Слышал, ты ещё собирался лететь к точке сбора?..

--

К вечеру Кайден чувствовал себя разбитым, но решил напоследок зайти к Гаррусу. Всё-таки именно он подтолкнул Аленко совершить этот эпический круг позора. Может, у турианца найдётся, что сказать.

На пути к батарее, лежащем через кают-компанию, Кайден то и дело ловил на себе косые и вполне себе в упор взгляды. Смущённые, удивлённые, испуганные, подозрительные. Чаквас даже окликнула, предложила вколоть успокоительного. Но Аленко — майор, второй человеческий Спектр! — тоже не лыком шит. Потому за успокоительным он пообещал забежать на обратном пути: сейчас требовалось сохранять решимость действовать, подпитываемую только взвинченными нервами.

— Вакариан.

— Аленко.

Майор присел на ближайший ящик и устало вытянул ноги. Жвала Гарруса неодобрительно вздрогнули.

— Я поговорил с экипажем. Знаешь, они с тобой согласны. Они считают, что я поступил жестоко и нечестно на Горизонте. Но, — он помедлил, — я ведь и сам понимал, что что-то делаю не так. Было тяжело на душе. Я написал Шепард, потом, позже. Я ведь любил её, знаешь, и до сих пор, наверное… — он неловко взъерошил волосы, избегая пристального холодного взгляда турианца. – Но дело не в этом. Я извинился, сказал, что, когда всё уляжется, возможно…

— У Шепард никогда не было времени ждать, чтобы всё улеглось.

— Да, наверное… Но я не мог иначе: она была с Цербером! Как думаешь, Вакариан, не мог же я бросить всё: свою карьеру, привычную жизнь, предать Альянс — и побежать за ней?

— Ты идиот, Аленко, — с чувством произнёс Гаррус — и неожиданно расплылся в пугающем турианском эквиваленте улыбки. — Я всё равно не прощу тебя за Горизонт, за то, что причинил боль Шепард. Но, с другой стороны, спасибо за услугу, приятель. Вовремя убрался с дороги.