Галопом по вселенным (джен)

— Однако, пора собираться. Надо, — он посмотрел на часы, — успеть к Вечной. Видите ли, принимаю только до десяти... Тоже мне, блин, занята-а-а-а-я... с одним-то посетителем. Он быстренько оделся и вышел на улицу.

Вечная была его давней знакомой. Одинаковая во всех вселенных, для него она стала словно хорошим другом, хоть и ненавистным. Он ненавидел Вечную. Именно из-за неё его жизнь теперь похожа на ад. Никакой личной жизни, никаких удовольствий, знай, живи, как нищеброд, жри бичпакеты, предавайся низшим радостям и спасай людей.

На улице пахло мандаринами — приближался ежегодный праздник этой вселенной, встречаемый в стране, в которой он находился, с особым фанатизмом. Шел снег, было темно, но магазинные вывески светились гирляндами, заставляя невольно растягивать губы в улыбке. Остро потянуло миндалем. Адольф поморщился.

— Не люблю этот запах.

А вот почему не любит — он не помнит. Память восстановилась лишь частично, он помнит поднятую руку, помнит огромные войска, помнит горечь утраты родных, но почему и как это связано.... И миндаль. Запах миндаля преследовал его в кошмарах, заставляя просыпаться в холодном поту. Один раз он так испугался, что даже свалился с кровати. Благо в тот момент он находился в какой-то арабской вселенной, поэтому падать было недалеко.

Такси остановить не удалось. Пришлось трястись и потеть в битком набитом автобусе, где все дышали в лицо друг другу. Один из минусов этой вселенной — люди слишком любят чеснок. Просто нереальная у них к нему любовь... Пытаются заесть жвачкой. Ага. Думаете, помогает? Ещё утром все немножечко непривлекательные — лица искажены мукой, шеи затянуты галстуками, они как будто находятся в клетках.

Почему так, парень уже понимал — есть слово такое, работа. Или школа. Или институт. Даже совсем маленькие дети едут в автобусе со злобными лицами, кажется, по утрам все хотят друг друга убить. Весело, в общем.

Ехать пришлось долго — аж до конечной. Ближе к конечной автобус был наполовину пустой, и Адольфу даже удалось примоститься рядом с какой-то старушкой. Выслушав порцию ругательств и сетований "молодежь уже не та", он задремал. В этот раз сон из прошлого обошел его вниманием, вместо этого ему снилась какая-то ерунда про Вечную, погоню и долгожданный отпуск. Когда уже старуха сподобится?

На конечной он бы не проснулся, если бы не кочка, на которой подпрыгнул весь автобус. Кочки были тут обычным явлением, которое не очень нравилось Адольфу. Вздохнув, парень заплатил водителю (деньги давала Вечная, немного, лишь на продукты и проезд, хватало с лихвой), соскочил с последней ступеньки и пошел, насвистывая какую-то старую и давно забытую песенку, к пригородному поселку.

— Но-о-о-чь затмевала мой взо-о-о-о-р-р-р-р, — напевал Адольф, нет, даже рычал нежным басом. — Но де-е-е-е-е-н-н-ь смеё-ё-ё-ё-ё-ё-т-ся мне вно-о-о-о-о-в-ь!

В конце поселка, на самой узкой и неприметной улочке, где почти никто не жил, стоял не заметный и самый обычный полу коттедж в два этажа. Массивные ворота открылись сами собой, Адольф, без свойственного нам страха и ужаса, что проявляется при встрече со сверхъестественным, вошел.

Дверь тоже открылась сама. В доме, как всегда, чисто, пусто и полумрак. Он кажется не то заброшенным, не то оставленным уехавшими на два дня хозяевами. В глазах двоится: видится то готический замок, то русская избушка, то обычная квартира, то коттедж. Встряхнув головой, Адольф настроился — сегодня это будет коттедж. Хватит с него петляний по коридорам и лестницам. Двоиться тотчас перестало.

Ни пыли, ни заколоченных окон, ни скрипящих половиц... Напрочь отсутствует ощущение страха. Только легкая грусть, будто хозяева уже не вернутся. А дом так и будет стоять. Пять, десять, сто лет...

Парень поднялся на второй этаж и постучал в одну из дверей — он уже знал в какую. Эта дверь всегда оставалась той же при любых воплощениях Вечного дома — изба ли, дворец, портал в Ад... Везде дверь была одной и той же. Простая, деревянная дверь с щелями, с деревянной же ручкой, что постоянно так и норовит занозить тебе руку. Адольф, правда, уже приноровился и всегда, едва заносил руку, тотчас же окружал ее силовым полем. Энергии тратилось мало, а пользы было много. Да, обычная вроде дверь. Непосвященный бы и не разобрался.

— Входите, — послышался безликий, бархатный голос. Вечная часто любила напустить дыму, накладывая на свой голос сразу несколько. Сегодня у неё был женский гортанный голос, нежно обволакивающий, — видать, сегодня у нее был неплохой урожай.

— Ну здравствуй, Вечная, — произнес Адольф, опершись о стол с палисандровой отделкой, секретером и «бархатным» покрытием — такие с двадцатого века перестали делать. Любит Вечная повыпендриваться перед единственным посетителем.

— Здравствуй, Адольф. Ты как всегда? — произнесла Вечная. Парень кивнул.

— Новое задание....

— Какое же? И вообще, когда уже отпуск, мне по контракту полагается, — пробурчал Адольф.

— Не ругайся, Новый Год же скоро, что ты как маленький, — протянула Вечная. — Ох, ну ладно, ты прав. Так и быть, ты свободен до… — Вечная щелкнула пальцами, и в комнате тотчас же появились атомные часы-календарь, по-видимому, только что снятые с космического спутника. Адольф невольно позавидовал Вечной: запас энергии бесконечен, восполняется постоянно, а она тратит его на всякую ерунду. У самого Адольфа энергия восполнялась со скрипом: со всякой тратой его биологический возраст уменьшался. Когда как, иногда на неделю, иногда на месяц, а один раз, когда в какой-то другой вселенной (Адольф уже все и не помнит, сколько же он их на своем веку повидал) на него напали бандиты, он вышел из себя… тогда он помолодел на десять лет. В общем, все зависело от силы заклятья и количества энергии.

— Вот, Адя (Адольфа передернуло, такое уменьшение он ненавидел, Вечная знала это и, конечно же, пользовалась), значит, пойдешь на дело… двенадцатого января!

— Января? — переспросил Адольф, не веря своим ушам. Это же целых три недели отдыха! Даже после той вселенной, где Гитлер победил, и он долго и методично его выпиливал склонял к капитуляции Германской Империи и вхождению её в состав Соединенных Штатов Советского Союза (СШСС), она и то отдохнуть дала всего день. Хотя, судя по тому, как потом она завалила его работой «в счет отпуска», лучше бы он вообще не отдыхал.

— Да, января, января, Адичка, — пропела Вечная сладким голоском. Адольфа вновь передернуло. — Новый Год близко, ты, поди, совсем заработался, нагуляешься, хоть для себя поживешь… Ой, я совсем заболталась, у меня ещё дела… — Вечная вскинула руку, рукав водолазки плавно опустился, открыв странное устройство на руке. Нечто вроде часов, но вместо циферблата и стрелок на нем виднелись цифры, медленно росшие. Вечная игриво рассмеялась и, щелкнув пальцами, исчезла. «Опять убивать пошла», — подумал Адольф. Он всегда поражался способности Вечной убивать с улыбкой, параллельно разглядывая новый маникюр.

После исчезновения Вечной дом скинул маску и стал тем, что он из себя действительно представлял. Выщербленные окна, провалы в полу, поскрипывающие двери, печально доживающие свой век. Дом был заброшен, мертв. Мертв, и даже магия Вечной, магия, не дающая ему умереть и превратив в сингуляра по собственной прихоти, никак не могла оживить его. Дул и протяжно выл ветер. Выл так нудно, грустно и душераздирающе, что Адольф, закаленный за годы путешествий, почувствовал себя неуютно и отправился в город щелчком пальцев.

Был уже вечер: своим ходом до дома Вечной добирался он долго. Магии использовалось много, поэтому своим превращением в подростка он не был удивлен. После мрачного дома улица показалась теплой и оживленной, а люди непроизвольно поднимали парню настроение лишь одним своим видом.

Решив купить себе булочку, Адольф отправился в магазин. То, что Вечная не успела озвучить новое задание, до него дошло только у кассы.