Dear Noah (гет)

Каждому дан шанс не быть собой. Ты всегда стоишь перед выбором — быть собой или быть лучше. © Рокс Юксби

«Секрет очарования женщины в её кошачьей пластике, стройной фигуре и горящих глазах — если вы утратите хотя бы одно из этих качеств, то вам не место в команде по чирлидингу», — так утверждала Сью Сильвестр.

Она была права, но это утверждение относилось также и ко всей моей жизни. Когда я стала неформалкой два года назад, никто не оборачивался мне вслед, будто я была пустым местом. Мой крик никто не желал услышать, потому что всем было наплевать на то, что творилось у меня в душе, крик мой был беззвучным, немым — и тогда его услышал только Финн Хадсон.

— Мне жаль, — сказал он.

— О чём ты? — спросила я, гордо вскинув голову, а он поправил мой розовый локон и сказал:

— Мне жаль, что Бет не моя дочь, если бы она была моей, то я бы мог заботиться о вас обеих.

Я закусила губу:

— Катись со своим сочувствием!

Действительно, а чего он хотел им добиться? Чтобы я осознала, кого потеряла — что с ним, я, возможно, была бы счастлива до конца дней?

Я всё это понимала, вот только в моей жизни осталось лишь три человека, которых я любила больше, чем себя — и нет, в их число не входили мама и отец. Эти люди — Бет и Пак.

Единственные люди во всём мире, которые достойны моей любви — это они, вот только жаль, что они об этом никогда не узнают.

— Да я, собственно, не посочувствовать тебе пришёл, знаешь, — как-то по-детски и обиженно прозвучал его голос.

— Краткость — сестра таланта, Хадсон, и явно не твоя, — привычно съязвила я. — Говори, что хотел, и проваливай.

Он встал на одно колено и протянул мне колечко в виде короны:

— Люси Куинн Фабре, станешь ли ты моей королевой весны?

Разумеется, я согласилась. Моё тщеславие и гордыня тешились в упоении от лучей славы — так было всегда, но на этот раз это было для меня не просто лучиком славы, это было лучиком надежды на пути к возвращению к обыденной жизни.

* * *

Тем вечером во мне боролось послевкусие от многочисленных комплиментов Майка и Финна, а когда я пришла, то увидела, что моя комната вся усеяна цветами — и не просто цветами, а моими любимыми ромашками.

И в одном из самых огромных букетов я нашла записку, нацарапанную ужасным почерком Майка Ченга.

«Сегодня вечером меня озарила офигенная идея — я знаю, что вы выставили свои кандидатуры на конкурс «Король и королева весны», хочется помочь вам — и не просто морально. Я знаю о традиции МакКинли о прощальном танце победителей конкурса, так вот, всем у нас в школе ясно, что ты и Финн — потенциальные победители этого конкурса. Я хочу, чтобы вы блистали во время этого танца, понимаешь? Если ты согласна, то приходи в школу танцев «Сон на волнах», надеюсь, ты не прошляпишь свой лучший шанс.

С наилучшими пожеланиями,

Майк Ченг».

И, конечно, я не прошляпила. Я ухватилась за эту тоненькую красную нить судьбы, как тогда — так и сейчас.

* * *

Стояла ветреная весенняя ночь, я делала каждый вдох с невероятной жадностью, вкус победы застыл на губах, заставив вновь вспомнить, что я чего-то стою, как и раньше, когда сумела стать королевой бала. Вся моя жизнь состояла из изломанных стёкол доказательств, они всегда были полны опасений, хотя имели под собой прочный фундамент. Возглавляя клуб воздержания, я всегда говорила, что каждый из нас может оставаться личностью, ничего никому не доказывая. Но я врала, всегда безжалостно врала, ведь в моей жизни действовали лишь две простые истины: быть честной перед самой собой, доказывая свою силу духа, и попытаться воссоздать внутренний стержень в себе.

Я верила, что каждый смог бы это сделать, если бы захотел, но, как показывает практика, одного желания мало, нужно ещё и полюбить себя, а я не уверена, что смогла бы: когда рядом со мной был Пак, то я не нуждалась в доказательствах — я просто была самой лучшей и всё. Не было никаких безжалостных предрассудков, а сейчас жизнь просто выбросила меня на берег и бьёт о скалы, ожидая, пока я сдамся.

Но я не сломаюсь, потому что я не слабая — я та, кем я являюсь, я — Куинн Фабре, я никакая, к чёртовой матери, не Люси-пампуси. Пора бы позабыть детские комплексы и оставить всё плохое позади. И сейчас для этого самое время.

— Куинн, слушай, а ты весёлая! Ты первая, кто переплюнул Барни в игре Лазертэг, не первый раз играешь, ведь так? — улыбнулся Тед, и я не смогла сдержать ответной улыбки.

— Ну да, был опыт, но не такой большой, как могло бы показаться, — слова сами собой срывались с губ, он был первым, кто сумел меня разговорить после всего случившегося.

— Итак, народ, о каком опыте речь? — Барни лукаво взглянул на нас, я подумала, что он пошляк ещё тот, но моё мимолётное возмущение прервал Тед:

— Ты проспорил мне, чувак, нам нужен ещё один билет в наш круиз по Французской Полинезии, вот так-то, братишка, — он победоносно улыбнулся.

— Но как же так? Я же такой опытный игрок!

— Ребята, о чём вообще речь? Для кого третий билет?

— Для тебя — ты ведь хотела начать новую жизнь? — спросил Тед.

В тот момент я поняла, что в жизни больше не выпью столько спиртного, потому что я согласилась на эту глупую авантюру. Но что есть авантюра? Быть может, это прямой посыл к отчаянию. А быть может, наивнейшая попытка доказать что-то своим близким или себе самой.

— Конечно, я согласна, — эти слова дались мне так же легко, как и два года назад, когда я согласилась на предложение Финна Хадсона стать королевой. Было ощущение, что это мой последний шанс начать дышать — и я не ошиблась.