Держаться за воздух (джен)

Волшебные палочки светили так ярко, что мне пришлось прикрыть глаза ладонями. Привыкнув к свету, я уидел растянувшуюся на полу Грейнджер. Возле нее с поднятой наготове палочкой присела Полоумная. Она поддерживала ее голову и что-то тихо шептала на ухо. Вокруг Грейнджер расплывалась лужа крови.

— Что произошло? — забеспокоился я.

— Я… я не знаю, она уже лежала так, когда я осветила коридор, — ответила Полоумная. — Я никогда не видела такого, не знаю, что делать. Я попробовала несколько раз Эпискей, но раны не закрываются.

Мне хватило одного взгляда, чтобы опознать заклинание.

— Кто-то попал в нее Сектусемпрой, — выдохнул я.

— Ты знаешь контрзаклятие?

Контрзаклятие? Это слово эхом отзывалось в ушах. Рот Полоумной задрожал.

— Нет.

Я должен был знать. Я бы вспомнил, если бы как слабак не потерял сознание после того, как Поттер использовал его на мне.

Я не слышал, как подошел Симус Финниган и присел рядом.

— Гермиона? Гермиона, ты как?

В ответ она лишь пролепетала что-то неразборчивое.

— Не получается вылечить ее магией, — чуть слышно объяснила ему Полоумная. — Нужно предупредить Рона!

Финниган тут же оторвал от своей мантии несколько кусков ткани и начал оборачивать ими Грейнджер.

— Что ты делаешь? — спросил я.

— Перевязываю раны, как делают это магглы. Уж лучше так, чем никак. Так она потеряет меньше крови.

— Помочь? — предложила Луна.

— Займись ее руками, — кивнул он, протягивая кусок ткани. — Малфой, попробуй приподнять ее.

Я положил руку ей на затылок, когда услышал вдалеке зовущую меня Падму Патил.

Мы все втроем прислушались:

— У нас Петтигрю! Приведи сюда Гарри!

Я не знал, за что приниматься, но Финниган решил за меня: не переставая заниматься ранами Грейнджер, он произнес:

— Иди, мы справимся.

Я быстро встал и отправился к Патил и Криви.

Они стояли возле потерявшего сознание Пожирателя и держали его на мушке. Заметив меня, они немного отодвинулись от него.

— Он еще жив, — заверил меня Криви, — но нужно быстро доставить его к Гарри.

Я склонился над Петтигрю. Он лежал на полу, раскинув руки, глаза его были закрыты. Почти черная струйка крови продолжала течь из носа.

— Он слишком долго был по эту сторону барьера, — тяжело дыша, произнес я. — Он умрет, если мы не поторопимся.

— Как насчет Мобиликорпуса?

— Я бы не стал рисковать. Лучше привести сюда Гарри.

Падма нахмурилась и задумалась на несколько секунд, после чего решила:

— Деннис, ты останешься здесь. Следи, чтобы он дожил до нашего прихода. Не стоит упускать такой шанс.

— Понял.

— Малфой, ты идешь со мной. Попробуем найти его.

— Как? Он может быть где угодно.

Не удосужившись больше ничего объяснить, она подняла волшебную палочку и воскликнула:

— Экспекто Патронус!

В воздухе материализовался серебристый журавль. Долю секунды птица смотрела в глаза Падмы, затем взмахнула крыльями и улетела, словно поняла свое задание.

— За мной, — приказала мне Патил. — Она нас проведет.

Я коротко кивнул в знак согласия и, держа палочку как факел, последовал за проводником.

На первом перекрестке патронус свернул направо и устремился вверх по лестнице. Он заскользил через развалины Северной Башни, пробираясь через осколки камней и стен, а мы с Падмой шли за ним, словно он был нашей последней надеждой выбраться отсюда.

Сотни случайных заклятий испещрили трещинами потолок, но я был счастлив уже тому, что не приходилось перешагивать через трупы.

Наконец, появились окна и в коридорах стало светлее. Я погасил светящийся огонек на волшебной палочке и приготовился сражаться.

Где-то неподалеку раздался громкий крик:

— Авада Кедавра!

И следом раскатистый хохот.

Падма приложила палец к губам и прислушалась. Через несколько мгновений она прошептала:

— Это голос Гарри.

— И Беллатрикс!

— В холле. Быстро!

Я побежал так быстро, что на мгновение мне показалось, что у меня нет ног.

Вдвоем с Падмой, не снижая скорости, мы ворвались в коридор.

Поттер, едва переводя дыхание, укрылся за нагромождением камней на первой ступеньке, ведущей на лестницу. Моя тетя стояла напротив входной двери, створки который были распахнуты.

Мы направились к Поттеру, и тот тут же повернул голову в нашу сторону. Беллатрикс попыталась этим воспользоваться: направила прямо ему в грудь волшебную палочку и выкрикнула:

— Империо!

— Протего! — в тот же миг парировала Падма.

Проклятие ударилось о щит и рассыпалось тысячью искр.

— Круцио!

На этот раз Падма не успела его блокировать — заклятие ударило ей в лоб. Она рухнула как подкошенная на пол, выворачивая тело под немыслимым углом и заламывая руки от невыносимой боли. Я попытался оттащить ее, но все тело сотрясалось в конвульсиям, мешая сделать это.

В ту же секунду серебристый журавль растворился в воздухе.

Беллатрикс без труда парировала Непростительное Гарри. Я видел, как, подняв руку с палочкой, она идет к нам.

И тогда я подумал, что это конец. Я сжал пальцы на палочке и, уступая панике, проорал три раза, с каждым разом все больше срываясь на фальцет:

— Протего! Протего! Протего!

Не сформулированное проклятие Беллатрикс ударило с такой силой, что нас с Падмой отбросило на несколько метров. Но я все еще был жив.

— Ну что, племянничек, тебе никто не говорил, что во время дуэли нужно внимательнее следить за своим противником?

Я направил палочку на нее и на всякий случай произнес:

— Обезъяз!

Глупо, конечно, но это единственное, что пришло мне на ум. Но ничего не произошло.

И тогда я понял, что держу в руках бесполезный отныне кусок дерева. Волос из гривы единорога свисал с одного конца.

Рот Беллатрикс искривился в ехидной гримасе. Она расхохоталась.

Падма лежала у меня на коленях, все еще не в силах совладать с собственным телом. Ее волшебная палочка валялась в нескольких метрах от нас.

Я уже считал нас мертвецами.

— Авада Кедавра!

Беллатрикс отскочила в сторону, избежав смертельное проклятие Поттера. Он тут же бросил еще одно, даже не удусожившись прицелиться, лишь бы отвлечь внимание Лестрейндж.

— За кого ты пытаешься отомстить, Гарри? — слащавым голосом спросила та. — За крестного или за малышку Уизли?

Вне себя от ярости Поттер зарычал. Брошенное им проклятие пролетело в нескольких метрах от смеющейся Беллатрикс.

Спустя долю секунды невербальный Экспеллиармус попал ему в плечо.

Я оттолкнул Падму и попытался добраться до палочки. Тетя заметила это и произнесла:

— Акцио па…

Она не успела закончить — ее рот наполнился кровью и тонкие струйки потекли по подбородку.

— Барьер! — заорал Поттер мне. — Не дай ей уйти!

Но я был безоружен и ничего не мог сделать.

Беллатрикс никогда не была дурой и сразу же отступила, растворившись в парке.

Хотя долго не протянет, даже по ту сторону.

— Поймайте ее! — в панике продолжал орать Поттер.

И тогда ледяной ветер сковал мое сердце. Я замахал руками в пустоту, казалось, я куда-то падал, снова и снова.

С трудом дыша, едва слышно произнес:

— Дементоры! Беги, Поттер! Приведи помощь!

Он не сдвинулся с места. Продолжал кричать как сумасшедший: «Убейте ее, убейте!» Мне показалось, что он не отдает себе отчета в том, что происходит.

На пороге появились четыре бесформенный силуэта в черных мантиях.

Перед моим взглядом тут же появилось лицо матери с широко распахнутыми глазами.

«Простите меня, мой Лорд, я… я действительно думала, что он мертв… его сердце не билось…»

Закрой свой разум, повторял я себе. Черт возьми, Драко, закрой разум.

Я немного выпрямился и протянул руку за палочкой Падмы. Патил уже не билась в конвульсиях, но продолжала лежать на полу, пытаясь восстановить дыхание.

Дементоры смыкались над нами.

Наконец, мне удалось нащупать теплое дерево.

— Экспекто Патронус!

Очевидно, заклинание не работает, когда ни о чем не думаешь.

Поттер вторил мне, и что странно — мне было даже смешно. Он никогда не признается в том, что больше не может призвать Патронуса.

Старое, расплывчатое воспоминание предстало в моем разуме: Поттер лежит на полу в Хогвартс-экспрессе, профессор Люпин заставляет его съесть шоколадную лягушку. Как же меня достала его рожа.

Я больше не мог сдерживаться и задрожал всем телом от смеха. Похоже было, что это нервы.

— Экспекто Патронус! — удалось произнести мне между двумя приступами истеричного хохота.

Из палочки Падмы появился серебристый силуэт. Моя пиранья хищно распахнула зубастую пасть и устремилась к дементорам, те тут же отступили.

Четыре секунды. Мой лучший результат.

Я по-прежнему смеялся, не в силах остановиться.

Надо мной склонилось трое дементоров — и волной нахлынули воспоминания. Последние слова матери намертво врезались в память.

«Я ведь закрыл глаза, — думал я. — Я не могу вспоминать».

Я откинул голову назад, и внезапно температура воздуха в комнате стала нормальной. Кто-то схватил меня на плечи и потащил наверх.

— Поднимайся, — прошептали мне на ухо.

Ноги не слушались. Я увидел краем глаза зайца и небольшую собаку, скачущую между дементорами, и где-то впереди согнувшего в три побеги Рональда, который тащил на спине бессознательную Грейнджер.

Наконец, Лавгуд удалось поставить меня на ноги.

А дементоры уже улетали вслед за бегущими Пожирателями.

— В этот раз мы прорвались. Они отступают. Увидим их не раньше, чем они вылечат раненых. — Зажимая в кулаке волшебную палочку, перед нами стоял Теодор.

— Петтигрю! — выдохнул Падма, упирая руки в бока и пытаясь отдышаться. — Гарри… у него Петтигрю!

— Он мертв, — пожал плечами Уизел. — Он провел за барьером больше тридцати минут.

— Где Чжоу?

— Не знаем. Отправлю Симуса на поиски.

Грейнджер простонала «О нет». Гарри скорчился на лестнице, поддерживая руками ее голову.

— Мне жаль, — пробормотал он. — Мне жаль.

Но так и не заплакал.

Он точно знал. Он чувствовал каждой клеточкой тела, когда Пожиратели уничтожали его хоркруксы.

* * *

На Астрономическую башню за телом Чжоу Чанг мы пошли вдвоем. Я подхватил ее под руки, Финниган — за ноги. На полпути я захотел поменяться, потому что запах паленых волос вызывал у меня тошноту.

* * *

Рональд вытер влажным платком лоб Гермионы. Под черной повязкой не было видно крови, в отличие от простыни. Грейнджер не переставала дрожать. Ее лихорадило. Иногда она открывала глаза и говорила немного. Почти всегда это был бессвязный лепет, потом мы опять теряли ее.

Сейчас она приподнялась немного на локтях и сказала:

— Он убьет нас.

— Сама-Знаешь-Кто? — уточнил Рональд, вытирая лоб.

— Гарри.

— Ложись.

Его лицо оставалось невозмутимым. Он даже представить себе не мог, как нам всем было страшно отдавать свои жизни за Поттера.

— Ты можешь стать следующим, — настойчиво продолжила она.

— Это нормально. Все в равных условиях.

— Нам нужно уходить.

— Не сейчас, — он покачал головой. — Ты слишком слаба.

— Тогда позже?

— Если захочешь.

Пусть у нее и поехала крыша, но она знала, что он врет. Я уверен в этом.

Грейнджер склонила голову на бок и снова улеглась. Уизел шепотом позвал ее, но ответа не последовало.

Проверили: дышит.

— Может, она и права, — я осторожно подошел к Рональду.

— Хочешь сбежать, Малфой? — Он даже не взглянул на меня. — Удивил. Но я не позволю тебе это сделать.

— Если так и дальше будет продолжаться, у нас не останется шансов на спасение.

— Ошибаешься, — возразил он. — Мы победим, только если будем по эту сторону барьера. Они слабеют. Их уже не так много, как было вначале. Сегодня у них погиб один человек. В следующий раз будет другой.

— Мы потеряли Чанг. И скоро потеряем еще кого-нибудь — Поттер никого не убил.

Грейнджер заметалась во сне и застонала. Рональд смотрел на нее, пока та не успокоилась.

— Слушай, Малфой, ты мне не нравишься, но ты все-таки не идиот: я прекрасно понимаю, что надежды у нас мало. Но даже немного лучше, чем ничего.

— Может, у нас было бы больше преимущества, если бы всё не вертелось вокруг Поттера.

— Ошибаешься. Гарри — наш единственный шанс победить Сам-Знаешь-Кого.

— С чего ты взял?

— Пророчество.

— Ты рассчитываешь выиграть войну, доверившись Трелони? Плохая стратегия, Уизли.

Он смотрел мне прямо в глаза, и я почти испугался его.

— Ты не поймешь. Но уже много людей отдали свои жизни, пока мы тут прятались. Самое время положить этому конец.

Ответить было нечего.

Позже я рассказал об этом Полоумной, потому что не знал, что думать. И она, не переставая улыбаться, произнесла:

— Пророчества хороши для тех, у кого еще есть будущее.

* * *

Замок был сильно поврежден. Каменные стены и даже потолки покрыты трещинами. Все суетились, пытаясь убрать их постукиванием волшебных палочек. Я же ничего не мог сделать, чтобы помочь им. Я словно тень ходил за Теодором, спрятав руки в карманы, и рассказывал ему истории.

Он меня игнорировал.

Думал о будущем, которого у нас уже не было.

Сквозь дыры в стенах просачивался странный изумрудный свет.

* * *

— Я знал одного типа… точнее его знали мои родители… Так вот его дом был в таком же состоянии, — объяснил я Полоумной.

— Такое случается, когда колония мозгошмыгов поселяется на чердаке.

По крайней мере, она не промолчала.

С помощью чар левитации она вернула статую Одноглазой Горбатой Ведьмы на пьедестал. Тайный проход не существовал уже много недель, но Ганхильда из Горсмура всегда здесь. Она стояла чуть кривовато и была уже без головы, но Хогвартс постепенно восстанавливался.

После каждого нападения оставшиеся в живых пытались исправить повреждения, но всегда чего-нибудь да не хватало. Никто не знал, куда исчезали эти куски.

Шаг за шагом замок становился меньше.

— Нет, эта лачуга была просто очень старой, — продолжил я. — Но он не хотел ее ремонтировать. Говорил, что это исторический памятник.

— В таких зданиях часто живут мозгошмыги.

— Однажды на него обрушился потолок.

— Он, наверное, даже не осознавал этого. Они пробираются в мозг через уши и мешают думать.

— А в старых поместьях они бывают?

— Думаю, да.

— Теперь я понимаю многие поступки людей, которых я когда-то знал, — заметил я.

Она опустила палочку, задумавшись на мгновение, потом наконец спросила:

— Ты скучаешь по прежней жизни?

— По отношению к тому, что у меня есть сейчас, да. Но не так сильно, как оказалось.

— Чего тебе не хватает больше всего?

— Матери и зубной щетки.

Невербальным «Репаро» она вернула раму от окна на место.

Зеленый свет от Темной Метки придавал чертам ее лица изможденный вид.

* * *

— Падма Патил, — вызвал Поттер.

Она неуверенно подошла к нему и забрала крошечный кусочек пергамента. Внимательно изучила его, затем согнула надвое и бросила в Кубок Огня.

— Луна Лавгуд.

Она шла вперед и улыбалась, я же закусил от напряжения губу. Поттер прочитал имя на пергаменте и бросил его в огонь. Мне стало плохо.

— Драко Малфой.

Поднимаясь по ступенькам, я оступился несколько раз. Поттер мгновение изучал мой почерк.

— Моя палочка сломана, — раздражённо выпалил я. — Я не смогу сделать чары иллюзии.

— Ничего личного, — ответил тот, и в голосе его не было ни капли эмоций.

А затем к семи другим в Кубке Огня присоединилось имя Луны Лавгуд.

Церемония закончилась, и Поттер по памяти рассказывал условия.

— Человек, чье имя будет выброшено, не просто отдает за меня жизнь, но дает мне шанс победить Волдеморта. Своей жертвой вы приближаете нашу победу. Благодаря вашей жертве, мы продолжаем надеяться.

Фразы были такими же, как обычно, но я видел, что никто им уже не верил.

С последней атаки прошло три дня, а Рональд по-прежнему не знал, куда спрятать хоркрукс.

Он был сам не свой с тех пор, как Падма и Теодор объединились против него. Они считали, что в этот раз нет нужды использовать Кубок Огня.

Вместо этого они предложили Гарри добить Грейнджер.