Держаться за воздух (джен)

Война.

В последнее время мы только о ней и говорим.

Война, война, война. С тех пор, как она началась, мы живем в полной неизвестности.

Даже я — тот, кем я стал, — ничего не знаю.

Такое состояние называется плыть по течению.

Я и подумать не мог, что однажды буду ложиться спать, не почистив зубы. В детстве я просыпался посреди ночи от кошмара, что все-таки забыл это сделать.

Наверное, это из-за Панси. Она как-то рассказала мне, что, если я не буду чистить зубы каждый день, то мне придется пальцами счищать кариес с зубов, как выковыриваешь горошки перца из колбасы.

Иногда Панси была такой дурой.

Когда Северная Башня обрушилась на гостиную Слизерина, я провел три часа, убирая тела и куски камня.

— Зачем ты это делаешь? — спросил у меня тогда Теодор. — Никто из них не мог выжить!

— Я ищу свою зубную щетку, — ответил я.

Раньше я слепо верил, что всё образуется. Что однажды мы прекратим сражаться. Что это придет к нам как откровение. В один момент мы просто опустим все вместе волшебные палочки, и я снова буду засыпать с противным привкусом зубной пасты во рту. Блейз считает меня идиотом. Говорит, что ничего уже не будет так, как раньше.

А теперь Блейз мертв.

И мы больше не обращаем внимания ни на что. Гуляем ночью, носимся как ненормальные по замку, и призрак Филча с криком «не бегать по коридорам!» преследует нас. Мы не моем волосы, едим одно лишь тыквенное печенье.

Иногда даже находятся люди, которые проводят вместе время. Их можно увидеть где угодно. Часто это же и кто угодно. Этим утром я видел целующихся в Большом зале Грейнджер и Уизела.

И никто никогда никого ни в чем не упрекает.

* * *

С Грейнджер что-то не так. Она бегает посреди мусора и трупов и кричит «Репаро, репаро», словно надеется, что замок встряхнется и восстанет из руин, а мертвые встанут на ноги.

Поттер со своими дружками не делает ничего, чтобы остановить ее. Кто еще, кроме нее, может одним взмахом волшебной палочки поднять с пола тяжелые статуи?

А я думаю, что уже ничего нельзя ни для кого сделать, особенно после смерти мадам Помфри — ее мозги были разбросаны по всем ступенькам Хогвартса.

Иногда Грейнджер забывает, что она — простая девчонка с волшебной палочкой в руках.

Я всем говорил, что она спятила, после того как Пожиратели смерти разрушили библиотеку. Они, кажется, не оценили мое чувство юмора.

Но мне, по крайней мере, удалось этим рассмешить Полоумную.

У каждого та публика, которую он заслуживает.

* * *

Этим утром мы сожгли все трупы. Наши утомительно долгие споры по этому поводу иначе как безумием и не назовешь. Но решение было все-таки принято. Хотя оно уж точно не самое разумное. Страх распространения болезни — вот, что нами руководило. И к тому же это все равно что сделать Волдеморту щедрый подарок: принести на блюдечке фабрику по воспроизводству инфери.

Впервые за все время Поттер и Уизел согласились со мной. Зато Парвати Патил спорила до последнего, словно дьявол во плоти. Она не хотела этого.

Но ей пришлось смириться. Мы в этом, конечно, не признаемся никогда, но последнее слово всегда остается за Гарри.

Она опустилась на колени возле пылающего костра и держала безвольную руку Лаванды до тех пор, пока огонь не очернил ее ногти.

Сложенные в одну кучу тела Уизли выглядели не такими уж красными, когда Рональд поджег их. И только великан горел бесконечно долго.

* * *

Сейчас, наверное, десятое июня. Или одиннадцатое? Я уже и не знаю. Раньше я помнил, потому что говорил себе «Вот уже две недели, как умерла моя мама». Но теперь я потерял счет времени. Дело в том, что больше нет ночей. Темная Метка зеленоватым светом проникает в замок из всех окон.

Полоумная весь день просидела на парапете Астрономической башни, рассматривая выползающую из черепа змею. Когда была открыта последняя коробка с драже «Берти Боттс», Поттер отправил меня за Лавгуд, но та даже не пошевелилась, когда я подошел.

— Уже не за горами, — выдохнула она.

Все уже привыкли слышать подобное из ее уст, но на этот раз ее слова мне почему-то показались важными. Может быть, просто потому, что впервые я понимал, о чем она говорит.

Я не люблю говорить людям, что они правы, поэтому я промолчал.

«Да, скорее всего, не за горами, — думал я, ставя локти на холодный камень. — Совсем близко. Их Метка горит так ярко, что смотреть больно».

Они вернутся. Они будут возвращаться до тех пор, пока мы не сгнием в самых грязных уголках Хогвартса.

— Ты не хочешь драже? — спросил я у нее для вида.

— Не особо. Для меня они все на один вкус.

— Какой?

— Конфеты.

Я медленно кивнул, затем ушел, бросив на прощание:

— У тебя талант говорить всякие глупости.

* * *

Сейчас мы говорим лишь об одном: кто следующий?

Во время последнего сражения Поттеру не удалось никого убить, значит, он должен порыться в наших рядах.

Потолок в Большом зале выглядит как спокойное и безоблачное небо.

* * *

Грейнджер и Уизел шепчутся в самом далеком углу Большого зала. Я, естественно, хочу подслушать их разговор.

— Это может оказаться нашим единственным шансом убежать отсюда, — шептала она. — У нас нет ни малейшего шанса выбраться из всего этого, если мы просто будет сидеть здесь и ждать собственной смерти.

— Бесполезно, — покачал он головой. — Мы ведь уже пробовали. Много месяцев мы ночевали под открытым небом, тогда у нас еще была надежда. И посмотри, к чему это все привело.

— Это другое, Рон. Школы больше нет. Хогвартс для нас уже ничего не значит. Если мы сейчас уйдем все вместе, то они не узнают, где нас искать.

— Я не хочу быть загнанным зверем.

— Лучше быть легкой добычей?

— Если так я смогу помочь Гарри, то да.

И, странно сверкая глазами, он добавил:

— А того, кто попытается сбежать, я найду раньше братьев Лестрейнджей.

Грейнджер спрятала лицо в ладонях и больше ничего не сказала.

* * *

Поттер вытащил из Кубка Огня имя Парвати Патил. Когда он объявил всем эту новость, вокруг установилась тишина. Видимо, это значит, что люди любили ее.

Грейнджер громко всхлипнула и уткнулась носом в плечо Рональда в тщетной попытке заглушить рыдания. Уизел же усиленно пытался не моргнуть.

Иногда я спрашиваю себя, как он может так непоколебимо верить.

Парвати вышла вперед и кивнула, словно невеста, дающая согласие на брак.

— Мне действительно очень жаль, — сказал ей Поттер.

— Ничего. Я понимаю. Я просто надеюсь, что буду последней.

— И я хочу в это верить.

Падма хотела закричать, но Теодор сжал ее в объятиях, не позволяя двигаться, и закрыл рот ладонью. Но она не перестала лягаться и кусаться, пытаясь вырваться из крепкой хватки.

Я был не в силах смотреть на это.

Не знаю, обращался Поттер к ней или к Парвати, когда, словно молитву, твердил:

— Все в равных условиях. Ничего личного.

И очень быстро:

— Авада Кедавра.

Я всегда не могу сдержать дрожи, когда проклятие достигает своей цели.

Когда я открыл глаза, тело лежало на полу, а Падма склонилась над ним и баюкала. Хотел бы я сказать, что подобное оставило меня равнодушным, но нет, всякий раз я чувствую подступающую к горлу тошноту.

Рональд осторожно обошел труп и поднялся на эстраду, чтобы высказать свою новую идею:

— Мы используем последнюю коробку с драже «Берти Боттс», чтобы сделать из нее бумажный самолет. Это маггловская вещь, мне ее как-то отец показал.

Гробовое молчание в Большом зале.

— Бумага легкая, поэтому самолет хорошо полетит. Если мы сбросим его с Астрономической башни, то никто не сможет угадать, где он приземлится. Так мы выиграем себе немного времени.

Некоторые из нас воодушевились этой идеей: Грейнджер сложила руки в молитвенном жесте и с таким обожанием смотрела на Уизела, словно он был святым. Я же был настроен более скептически; я был уверен, что ничего не получится.

Они никогда не перестанут придумывать новые уловки, чтобы спрятать хоркруксы Поттера. Да они даже их уже и не ищут — Волдеморт и так это знает. Он давно узнал дорогу к разуму каждого из нас.

В последний раз Рональд предложил использовать своего совенка. Мы собрались все вместе возле окна, и когда крошечный совенок расправил крылья и начал отдаляться, мы подумали, что все получится.

Спустя несколько минут через разрушенные плиты мы видели, как Сычик падает на Совятню. Я до сих пор помню, и это немного странно, как мы все вместе держались за руки. Он долго горел, пока медленно опускался на землю, словно угасающая свеча.

Сычик вернулся к нам огненным шаром, взорвавшим все окна в Большом зале.

Это был последний раз, когда я видел Уизела плачущим.

* * *

Мы собираемся в кучу, ожидая их возвращения.

Мы назначили того, кто отправит хоркрукс наружу. Выбор пал на Чжоу Чанг. Нам нужен был тот, кто достаточно хорошо владеет окклюменцией, чтобы ОН не смог узнать, через какое именно окно вылетит самолет.

Я вызвался добровольцем, но никто мне не доверял настолько. Они думают, что при первой же возможности я побегу к Волдеморту сдавать их.

Они так и не поняли, что у меня нет ни малейшего шанса на искупление даже среди Пожирателей смерти.

* * *

Поттер объявил новые пары. И, конечно, я оказался с Полоумной. Он всегда ставит меня с одной из своих подружек. Они думают, если мне в напарники достанется Теодор, мы сговоримся и найдем способ не быть выбранными.

И они правы.

Каждый раз, когда называют имя моего нового партнера, я спешу найти его и пытаюсь договориться. «Не бросай мое имя в Кубок», умоляю я их. «И я не брошу твое. Напишем чьи-нибудь другие. И мы оба выиграем от этой сделки».

Чертовы герои и проклятое благородство: еще ни один не согласился.

— Все в равных условиях, — неизменно отвечают они мне. — Ничего личного.

* * *

Я решаю поговорить с Полоумной. Позволить убить себя только ради того, чтобы святой Поттер протянул еще несколько часов? Вот уж нет, не такого будущего я себе желал.

Я искал ее в Большом зале, на кухне, во всех заброшенных кабинетах, но ждала она меня на верхушке Астрономической башни. Она сидела на парапете, свесив ноги вниз.

— Что ты делаешь? — спросил я у нее.

— Сбрасываю на братьев Лестрейндж камни.

— Не боишься, что они разозлятся?

Она пожала плечами.

— Нет, не особо. Они никогда не осмелятся перейти барьер. Их всего двое, так что мы можем убить их, если они подойдут слишком близко.

— Будет не так уж плохо, если Гарри их поймает.

— Думаешь?

— Нет. А может, и да. Меня бы это устроило.

Мы замолчали на мгновение. Затем она впервые отвернулась от барьера и посмотрела на меня:

— Ты пришел, чтобы попросить меня не бросать твое имя в Кубок, да?

— Какая удивительная проницательность.

— Меня просто предупредили те, к которым ты уже приходил.

В складках ее юбки лежала небольшая кучка камней. Я взял один потяжелее и изо всех сил бросил его вдаль.

— Ты попал в фестрала. Он мне сказал.

— Тем хуже для него.

— Так значит, это правда, что ты до сих пор их не видишь?

Я кивнул.

— Ты знаешь, что все смеются над тобой из-за этого?

— Мне все равно.

— Им кажется это забавным. Теперь их все видят. А раньше они думали, что я просто выдумала.

— А может, вы все их придумали, чтобы издеваться надо мной.

Она громко рассмеялась. Мне показалось, что я уже несколько десятилетий не слышал ничего подобного. Быть может, она заслуживает узнать правду.

— Каждый раз, когда я чувствую, что этот момент приближается, я ничего не могу поделать с собой и закрываю глаза. Даже когда Снейп бросил в Дамблдора Аваду Кедавру, я не смог смотреть на это.

Я взял другой камень и замахнулся им в пустоту, даже не пытаясь прицелиться в сторону братьев Лестрейндж.

— Думаешь, я — трус? — спросил я у Полоумной.

— Да.

— И ты тоже. Ты можешь сдать меня Пожирателям за это.

— Нет. Среди нас должны быть и трусы. Нам уже хватает смельчаков, готовых пожертвовать свои жизни ради бесполезной цели.

Я опустил взгляд от неба и наклонился к ней:

— Значит, ты согласна?

— Я не это хотела сказать.

— Так выражайся яснее.

— Почему ты не вернешься к своему хозяину, а?

Хороший вопрос.

— Он убьет меня. Моя мать солгала ему, он не задумываясь сдерет с меня кожу.

— Ты мог бы убежать. Уйти как можно дальше от замка, если уж ты так сильно боишься.

— Если я только попытаюсь выйти отсюда, сразу же окажусь в лапах Лестрейнджей. И потом, остальные Пожиратели тоже близко.

— Ты прав, конечно. Как думаешь, уже завтра?

Я с трудом кивнул. Уже завтра, да. И больше нечего сказать. Я развернулся, но прежде чем начать спускаться, произнес:

— Не хочу слишком долго оставаться за барьером. Лучше вернуться в замок, так надежнее. Ты идешь?

— Нет, я останусь. Внутри мне не хватает воздуха.

Другой камень полетел с башни.

— Знаю, что преподаватели хотели защитить нас, создавая этот барьер. Но иногда мне кажется, что они просто загнали нас в ловушку.

Я сделал вид, что не услышал ее. Я понимал ее, и это меня жутко раздражало. Словно я сам стал сумасшедшим.

* * *

Первые Пожиратели смерти прошли через двери. Чанг закрыла свой разум и с самолетом в руке бросилась вперед к главной лестнице. Мы же сидели в засаде в подземельях.

Мы выбрали именно это место не потому, что надеялись пересидеть атаку: Волдеморт уже давно прочитал в наших мыслях, где мы находимся. Но он был далеко. Поэтому им понадобится какое-то время, чтобы добраться до нас.

Мы надеялись, что как раз этого времени хватит на то, чтобы на них обрушился барьер.

Этот барьер придумал профессор Снейп. Наши преподаватели нашли его старый учебник по зельеварению, где на полях было написана его любимая фраза — «от врагов».

Они решили, что это наш единственный шанс выжить, поэтому и убедили себя, что для этого стоит пожертвовать собой. Они все собрались на лужайке перед замком, и Долохов, который в тот день стоял на страже, убивал их одного за другим, пока произносились слова заклятия.

Теперь они все мертвы, но барьер стоит до сих пор.

Когда мы услышали звуки шагов в коридоре, мы задрожали от страха.

Мы прижались друг к другу. В воздухе витал запах пота.

Первым из руин вышел Питер Петтигрю, а за ним потянулись и остальные Пожиратели смерти. Петтигрю дрожал так же сильно, как и мы. Пусть мы и погасили заранее все факелы, но его серебряная рука хорошо освещала путь.

Мы попытались отступить как можно тише, но Петтигрю услышал и поднял волшебную палочку.

Свет заиграл на наших лицах.

А мы увидели, как у него из носа течет тонкая струйка крови.

Он, должно быть, понял или почувствовал, потому что поднял другую руку, с опаской дотронулся ею до лица и с ужасом увидел кровь на пальцах.

Он попытался предупредить остальных:

— Отступаем! Отступаем! Отступаем!

Но кто-то, совсем рядом от меня, прокричал «Ступефай!». Красный луч заклятия — и Петтигрю замолчал.

С этого момента я уже не понимал, что происходит. Повсюду сверкали лучи заклинаний, кто-то толкнул меня, и я упал на колени.

Пожиратели пытались убраться отсюда как можно дальше, пока барьер не закроется позади них. Остальные бросились за ними, и я уже не понимал, на кого наставлена моя волшебная палочка. Лишь зеленые всполохи вслед за словами «Авада Кедавра!» освещали лица сражающихся.

Я почувствовал, как кто-то налетел на меня, а потом я оказался на полу вместе с Падмой Патил.

— Где Поттер? — проорала она мне, стараясь перекрыть шум битвы.

— Не знаю! — так же громко ответил я ей. — Помоги мне найти Петтигрю!

Шаги эхом отзывались от каждой плитки на полу; проклятия врезались в стены, оставляя после себя зияющие дыры. Прямо мне на голову упал крошечный камень с потолка. На мгновение я подумал, что замок сейчас обрушится, и мы все окажемся погребенными под его обломками. И тут справа я услышал «Люмос» и увидел в тусклом свете белое как смерть лицо младшего Криви.

— Петтигрю! — надрывался я. — Ищем Петтигрю!

Падма обернулась. Мы обменялись кивками и хором произнесли:

— Люмос Максима!

TBC

Волшебные палочки светили так ярко, что мне пришлось прикрыть глаза ладонями. Привыкнув к свету, я уидел растянувшуюся на полу Грейнджер. Возле нее с поднятой наготове палочкой присела Полоумная. Она поддерживала ее голову и что-то тихо шептала на ухо. Вокруг Грейнджер расплывалась лужа крови.

— Что произошло? — забеспокоился я.

— Я… я не знаю, она уже лежала так, когда я осветила коридор, — ответила Полоумная. — Я никогда не видела такого, не знаю, что делать. Я попробовала несколько раз Эпискей, но раны не закрываются.

Мне хватило одного взгляда, чтобы опознать заклинание.

— Кто-то попал в нее Сектусемпрой, — выдохнул я.

— Ты знаешь контрзаклятие?

Контрзаклятие? Это слово эхом отзывалось в ушах. Рот Полоумной задрожал.

— Нет.

Я должен был знать. Я бы вспомнил, если бы как слабак не потерял сознание после того, как Поттер использовал его на мне.

Я не слышал, как подошел Симус Финниган и присел рядом.

— Гермиона? Гермиона, ты как?

В ответ она лишь пролепетала что-то неразборчивое.

— Не получается вылечить ее магией, — чуть слышно объяснила ему Полоумная. — Нужно предупредить Рона!

Финниган тут же оторвал от своей мантии несколько кусков ткани и начал оборачивать ими Грейнджер.

— Что ты делаешь? — спросил я.

— Перевязываю раны, как делают это магглы. Уж лучше так, чем никак. Так она потеряет меньше крови.

— Помочь? — предложила Луна.

— Займись ее руками, — кивнул он, протягивая кусок ткани. — Малфой, попробуй приподнять ее.

Я положил руку ей на затылок, когда услышал вдалеке зовущую меня Падму Патил.

Мы все втроем прислушались:

— У нас Петтигрю! Приведи сюда Гарри!

Я не знал, за что приниматься, но Финниган решил за меня: не переставая заниматься ранами Грейнджер, он произнес:

— Иди, мы справимся.

Я быстро встал и отправился к Патил и Криви.

Они стояли возле потерявшего сознание Пожирателя и держали его на мушке. Заметив меня, они немного отодвинулись от него.

— Он еще жив, — заверил меня Криви, — но нужно быстро доставить его к Гарри.

Я склонился над Петтигрю. Он лежал на полу, раскинув руки, глаза его были закрыты. Почти черная струйка крови продолжала течь из носа.

— Он слишком долго был по эту сторону барьера, — тяжело дыша, произнес я. — Он умрет, если мы не поторопимся.

— Как насчет Мобиликорпуса?

— Я бы не стал рисковать. Лучше привести сюда Гарри.

Падма нахмурилась и задумалась на несколько секунд, после чего решила:

— Деннис, ты останешься здесь. Следи, чтобы он дожил до нашего прихода. Не стоит упускать такой шанс.

— Понял.

— Малфой, ты идешь со мной. Попробуем найти его.

— Как? Он может быть где угодно.

Не удосужившись больше ничего объяснить, она подняла волшебную палочку и воскликнула:

— Экспекто Патронус!

В воздухе материализовался серебристый журавль. Долю секунды птица смотрела в глаза Падмы, затем взмахнула крыльями и улетела, словно поняла свое задание.

— За мной, — приказала мне Патил. — Она нас проведет.

Я коротко кивнул в знак согласия и, держа палочку как факел, последовал за проводником.

На первом перекрестке патронус свернул направо и устремился вверх по лестнице. Он заскользил через развалины Северной Башни, пробираясь через осколки камней и стен, а мы с Падмой шли за ним, словно он был нашей последней надеждой выбраться отсюда.

Сотни случайных заклятий испещрили трещинами потолок, но я был счастлив уже тому, что не приходилось перешагивать через трупы.

Наконец, появились окна и в коридорах стало светлее. Я погасил светящийся огонек на волшебной палочке и приготовился сражаться.

Где-то неподалеку раздался громкий крик:

— Авада Кедавра!

И следом раскатистый хохот.

Падма приложила палец к губам и прислушалась. Через несколько мгновений она прошептала:

— Это голос Гарри.

— И Беллатрикс!

— В холле. Быстро!

Я побежал так быстро, что на мгновение мне показалось, что у меня нет ног.

Вдвоем с Падмой, не снижая скорости, мы ворвались в коридор.

Поттер, едва переводя дыхание, укрылся за нагромождением камней на первой ступеньке, ведущей на лестницу. Моя тетя стояла напротив входной двери, створки который были распахнуты.

Мы направились к Поттеру, и тот тут же повернул голову в нашу сторону. Беллатрикс попыталась этим воспользоваться: направила прямо ему в грудь волшебную палочку и выкрикнула:

— Империо!

— Протего! — в тот же миг парировала Падма.

Проклятие ударилось о щит и рассыпалось тысячью искр.

— Круцио!

На этот раз Падма не успела его блокировать — заклятие ударило ей в лоб. Она рухнула как подкошенная на пол, выворачивая тело под немыслимым углом и заламывая руки от невыносимой боли. Я попытался оттащить ее, но все тело сотрясалось в конвульсиям, мешая сделать это.

В ту же секунду серебристый журавль растворился в воздухе.

Беллатрикс без труда парировала Непростительное Гарри. Я видел, как, подняв руку с палочкой, она идет к нам.

И тогда я подумал, что это конец. Я сжал пальцы на палочке и, уступая панике, проорал три раза, с каждым разом все больше срываясь на фальцет:

— Протего! Протего! Протего!

Не сформулированное проклятие Беллатрикс ударило с такой силой, что нас с Падмой отбросило на несколько метров. Но я все еще был жив.

— Ну что, племянничек, тебе никто не говорил, что во время дуэли нужно внимательнее следить за своим противником?

Я направил палочку на нее и на всякий случай произнес:

— Обезъяз!

Глупо, конечно, но это единственное, что пришло мне на ум. Но ничего не произошло.

И тогда я понял, что держу в руках бесполезный отныне кусок дерева. Волос из гривы единорога свисал с одного конца.

Рот Беллатрикс искривился в ехидной гримасе. Она расхохоталась.

Падма лежала у меня на коленях, все еще не в силах совладать с собственным телом. Ее волшебная палочка валялась в нескольких метрах от нас.

Я уже считал нас мертвецами.

— Авада Кедавра!

Беллатрикс отскочила в сторону, избежав смертельное проклятие Поттера. Он тут же бросил еще одно, даже не удусожившись прицелиться, лишь бы отвлечь внимание Лестрейндж.

— За кого ты пытаешься отомстить, Гарри? — слащавым голосом спросила та. — За крестного или за малышку Уизли?

Вне себя от ярости Поттер зарычал. Брошенное им проклятие пролетело в нескольких метрах от смеющейся Беллатрикс.

Спустя долю секунды невербальный Экспеллиармус попал ему в плечо.

Я оттолкнул Падму и попытался добраться до палочки. Тетя заметила это и произнесла:

— Акцио па…

Она не успела закончить — ее рот наполнился кровью и тонкие струйки потекли по подбородку.

— Барьер! — заорал Поттер мне. — Не дай ей уйти!

Но я был безоружен и ничего не мог сделать.

Беллатрикс никогда не была дурой и сразу же отступила, растворившись в парке.

Хотя долго не протянет, даже по ту сторону.

— Поймайте ее! — в панике продолжал орать Поттер.

И тогда ледяной ветер сковал мое сердце. Я замахал руками в пустоту, казалось, я куда-то падал, снова и снова.

С трудом дыша, едва слышно произнес:

— Дементоры! Беги, Поттер! Приведи помощь!

Он не сдвинулся с места. Продолжал кричать как сумасшедший: «Убейте ее, убейте!» Мне показалось, что он не отдает себе отчета в том, что происходит.

На пороге появились четыре бесформенный силуэта в черных мантиях.

Перед моим взглядом тут же появилось лицо матери с широко распахнутыми глазами.

«Простите меня, мой Лорд, я… я действительно думала, что он мертв… его сердце не билось…»

Закрой свой разум, повторял я себе. Черт возьми, Драко, закрой разум.

Я немного выпрямился и протянул руку за палочкой Падмы. Патил уже не билась в конвульсиях, но продолжала лежать на полу, пытаясь восстановить дыхание.

Дементоры смыкались над нами.

Наконец, мне удалось нащупать теплое дерево.

— Экспекто Патронус!

Очевидно, заклинание не работает, когда ни о чем не думаешь.

Поттер вторил мне, и что странно — мне было даже смешно. Он никогда не признается в том, что больше не может призвать Патронуса.

Старое, расплывчатое воспоминание предстало в моем разуме: Поттер лежит на полу в Хогвартс-экспрессе, профессор Люпин заставляет его съесть шоколадную лягушку. Как же меня достала его рожа.

Я больше не мог сдерживаться и задрожал всем телом от смеха. Похоже было, что это нервы.

— Экспекто Патронус! — удалось произнести мне между двумя приступами истеричного хохота.

Из палочки Падмы появился серебристый силуэт. Моя пиранья хищно распахнула зубастую пасть и устремилась к дементорам, те тут же отступили.

Четыре секунды. Мой лучший результат.

Я по-прежнему смеялся, не в силах остановиться.

Надо мной склонилось трое дементоров — и волной нахлынули воспоминания. Последние слова матери намертво врезались в память.

«Я ведь закрыл глаза, — думал я. — Я не могу вспоминать».

Я откинул голову назад, и внезапно температура воздуха в комнате стала нормальной. Кто-то схватил меня на плечи и потащил наверх.

— Поднимайся, — прошептали мне на ухо.

Ноги не слушались. Я увидел краем глаза зайца и небольшую собаку, скачущую между дементорами, и где-то впереди согнувшего в три побеги Рональда, который тащил на спине бессознательную Грейнджер.

Наконец, Лавгуд удалось поставить меня на ноги.

А дементоры уже улетали вслед за бегущими Пожирателями.

— В этот раз мы прорвались. Они отступают. Увидим их не раньше, чем они вылечат раненых. — Зажимая в кулаке волшебную палочку, перед нами стоял Теодор.

— Петтигрю! — выдохнул Падма, упирая руки в бока и пытаясь отдышаться. — Гарри… у него Петтигрю!

— Он мертв, — пожал плечами Уизел. — Он провел за барьером больше тридцати минут.

— Где Чжоу?

— Не знаем. Отправлю Симуса на поиски.

Грейнджер простонала «О нет». Гарри скорчился на лестнице, поддерживая руками ее голову.

— Мне жаль, — пробормотал он. — Мне жаль.

Но так и не заплакал.

Он точно знал. Он чувствовал каждой клеточкой тела, когда Пожиратели уничтожали его хоркруксы.

* * *

На Астрономическую башню за телом Чжоу Чанг мы пошли вдвоем. Я подхватил ее под руки, Финниган — за ноги. На полпути я захотел поменяться, потому что запах паленых волос вызывал у меня тошноту.

* * *

Рональд вытер влажным платком лоб Гермионы. Под черной повязкой не было видно крови, в отличие от простыни. Грейнджер не переставала дрожать. Ее лихорадило. Иногда она открывала глаза и говорила немного. Почти всегда это был бессвязный лепет, потом мы опять теряли ее.

Сейчас она приподнялась немного на локтях и сказала:

— Он убьет нас.

— Сама-Знаешь-Кто? — уточнил Рональд, вытирая лоб.

— Гарри.

— Ложись.

Его лицо оставалось невозмутимым. Он даже представить себе не мог, как нам всем было страшно отдавать свои жизни за Поттера.

— Ты можешь стать следующим, — настойчиво продолжила она.

— Это нормально. Все в равных условиях.

— Нам нужно уходить.

— Не сейчас, — он покачал головой. — Ты слишком слаба.

— Тогда позже?

— Если захочешь.

Пусть у нее и поехала крыша, но она знала, что он врет. Я уверен в этом.

Грейнджер склонила голову на бок и снова улеглась. Уизел шепотом позвал ее, но ответа не последовало.

Проверили: дышит.

— Может, она и права, — я осторожно подошел к Рональду.

— Хочешь сбежать, Малфой? — Он даже не взглянул на меня. — Удивил. Но я не позволю тебе это сделать.

— Если так и дальше будет продолжаться, у нас не останется шансов на спасение.

— Ошибаешься, — возразил он. — Мы победим, только если будем по эту сторону барьера. Они слабеют. Их уже не так много, как было вначале. Сегодня у них погиб один человек. В следующий раз будет другой.

— Мы потеряли Чанг. И скоро потеряем еще кого-нибудь — Поттер никого не убил.

Грейнджер заметалась во сне и застонала. Рональд смотрел на нее, пока та не успокоилась.

— Слушай, Малфой, ты мне не нравишься, но ты все-таки не идиот: я прекрасно понимаю, что надежды у нас мало. Но даже немного лучше, чем ничего.

— Может, у нас было бы больше преимущества, если бы всё не вертелось вокруг Поттера.

— Ошибаешься. Гарри — наш единственный шанс победить Сам-Знаешь-Кого.

— С чего ты взял?

— Пророчество.

— Ты рассчитываешь выиграть войну, доверившись Трелони? Плохая стратегия, Уизли.

Он смотрел мне прямо в глаза, и я почти испугался его.

— Ты не поймешь. Но уже много людей отдали свои жизни, пока мы тут прятались. Самое время положить этому конец.

Ответить было нечего.

Позже я рассказал об этом Полоумной, потому что не знал, что думать. И она, не переставая улыбаться, произнесла:

— Пророчества хороши для тех, у кого еще есть будущее.

* * *

Замок был сильно поврежден. Каменные стены и даже потолки покрыты трещинами. Все суетились, пытаясь убрать их постукиванием волшебных палочек. Я же ничего не мог сделать, чтобы помочь им. Я словно тень ходил за Теодором, спрятав руки в карманы, и рассказывал ему истории.

Он меня игнорировал.

Думал о будущем, которого у нас уже не было.

Сквозь дыры в стенах просачивался странный изумрудный свет.

* * *

— Я знал одного типа… точнее его знали мои родители… Так вот его дом был в таком же состоянии, — объяснил я Полоумной.

— Такое случается, когда колония мозгошмыгов поселяется на чердаке.

По крайней мере, она не промолчала.

С помощью чар левитации она вернула статую Одноглазой Горбатой Ведьмы на пьедестал. Тайный проход не существовал уже много недель, но Ганхильда из Горсмура всегда здесь. Она стояла чуть кривовато и была уже без головы, но Хогвартс постепенно восстанавливался.

После каждого нападения оставшиеся в живых пытались исправить повреждения, но всегда чего-нибудь да не хватало. Никто не знал, куда исчезали эти куски.

Шаг за шагом замок становился меньше.

— Нет, эта лачуга была просто очень старой, — продолжил я. — Но он не хотел ее ремонтировать. Говорил, что это исторический памятник.

— В таких зданиях часто живут мозгошмыги.

— Однажды на него обрушился потолок.

— Он, наверное, даже не осознавал этого. Они пробираются в мозг через уши и мешают думать.

— А в старых поместьях они бывают?

— Думаю, да.

— Теперь я понимаю многие поступки людей, которых я когда-то знал, — заметил я.

Она опустила палочку, задумавшись на мгновение, потом наконец спросила:

— Ты скучаешь по прежней жизни?

— По отношению к тому, что у меня есть сейчас, да. Но не так сильно, как оказалось.

— Чего тебе не хватает больше всего?

— Матери и зубной щетки.

Невербальным «Репаро» она вернула раму от окна на место.

Зеленый свет от Темной Метки придавал чертам ее лица изможденный вид.

* * *

— Падма Патил, — вызвал Поттер.

Она неуверенно подошла к нему и забрала крошечный кусочек пергамента. Внимательно изучила его, затем согнула надвое и бросила в Кубок Огня.

— Луна Лавгуд.

Она шла вперед и улыбалась, я же закусил от напряжения губу. Поттер прочитал имя на пергаменте и бросил его в огонь. Мне стало плохо.

— Драко Малфой.

Поднимаясь по ступенькам, я оступился несколько раз. Поттер мгновение изучал мой почерк.

— Моя палочка сломана, — раздражённо выпалил я. — Я не смогу сделать чары иллюзии.

— Ничего личного, — ответил тот, и в голосе его не было ни капли эмоций.

А затем к семи другим в Кубке Огня присоединилось имя Луны Лавгуд.

Церемония закончилась, и Поттер по памяти рассказывал условия.

— Человек, чье имя будет выброшено, не просто отдает за меня жизнь, но дает мне шанс победить Волдеморта. Своей жертвой вы приближаете нашу победу. Благодаря вашей жертве, мы продолжаем надеяться.

Фразы были такими же, как обычно, но я видел, что никто им уже не верил.

С последней атаки прошло три дня, а Рональд по-прежнему не знал, куда спрятать хоркрукс.

Он был сам не свой с тех пор, как Падма и Теодор объединились против него. Они считали, что в этот раз нет нужды использовать Кубок Огня.

Вместо этого они предложили Гарри добить Грейнджер.