Вчерашний вызываю сон... (гет)

Спустя пару месяцев...

Через некоторое время я успела понять, что квартира имела сложную планировку и занимала огромное пространство в несколько этажей. Казалось, будто частный дом парит в воздухе, наверное, владельцу нравился вид с высоты. Как из комнаты, куда меня привели в первый день, было множество выходов, так к его кабинету вели несколько коридоров и комнат ожидания. Одной из комнат не пользовался никто, кроме меня.

По обыкновению, когда мистер Голд принимал так называемых гостей, я обитала в этой комнате. Также разрешалось пройтись по примыкающему коридору, вдоль старинных картин, посетить одну из больших гостиных, заглянуть в обширную оранжерею. Самым любимым местом была терраса. Глядя на окна, можно было догадаться, что летом они отсутствовали, а в менее теплую погоду, как сейчас, защищали дом от сквозняков. Третий день подряд шел дождь. Я завороженно смотрела, как потоки небесных слез катились по огромным стеклам на фоне солнца, уходящего в розово-алые облака.

От созерцания природы меня отвлекла вибрация телефона в кармане. Даже не взглянув на экран, я поняла, кто меня вызывает. Пришлось спешно двигаться в сторону кабинета. Да, у нас довольно странные отношения: мы можем днями не общаться или неделями перекидываться лишь двумя-тремя фразами, а можем и проговорить четыре часа без передышки. И что ожидать на этот раз — никто не знал. Но дойдя до кабинета, я не смогла войти, дверь была заперта. Не рискуя снова далеко отлучаться, решила остаться здесь. Хорошо, что я припасла очередную книгу, на этот раз я готовилась к экзамену по социологии. Примерно через десять-пятнадцать минут послышались приближающиеся шаги с другой стороны, затем минутная тишина и неожиданно отдаление от двери.

Через какое-то время, когда я полностью погрузилась в двенадцатый параграф, решительно застучали каблуки, дверь распахнулась так, что ударилась о стену. Черной молнией Голд метнулся ко мне, грубо схватил за руку и стремительно затащил в кабинет. Буквально швырнув меня в свое рабочее кресло, он навис сверху, упираясь руками в подлокотники. На улице уже стемнело, а освещение было скудным, это все добавляло теней и без того мрачному лицу этого человека. Только сейчас, когда он, молча и тяжело дыша, буравил меня темными глазами, я начала осознавать происходящее. Из левой руки выпал учебник, который я крепко сжала в момент нападения.

— За что?! — взревел Голд. — Черт возьми, за что?

Я откровенно не понимала, в чем дело, вжавшись в спинку кресла, под таким напором сложно было что-либо соображать вообще.

— Ты… — продолжал он, жестко хватая меня за плечи и сильно встряхивая, — только ты могла это сделать… За что?

— Сэр, о чем вы?!

— Ах, не хотим по-хорошему? Ты разве не знала, что шутки со мною плохи, а уж такое предательство вовсе непростительно?!

— В чем я провинилась? Что произошло? Я не понимаю, о чем вы говорите! — выпалила я, пытаясь унять дрожь голоса. — Сэр, чем я заслужила такое обращение?

— Хм, кажется, в прошлый раз тебе понравился мой стол.

Словно я ничего не весила, он легко выдернул меня из кресла и усадил на стол. В голове творился кавардак, все происходило слишком быстро, не давая опомниться. Передо мною был этот темный лик, прерывистое дыхание било в лицо, а мои колени упирались в его пиджак. Инстинктивно я захотела отдалиться, но не смогла. При попытке оттолкнуть Голда, он заломил мои руки за спину и так приспустил с плеч мой пиджак, что я оказалась будто связанной. Одна его рука держала мои колени, другая вцепилась в горло.

— Сейчас же отвечай, кто тебя подослал? На кого ты работаешь? — голос перешел в низкий рык. — Ну же, кто?

Не то что сказать хоть слово, дышать было невозможно, тело ломило, на глаза навернулись слезы.

— Что ты, милочка, решила давить на жалость? Знаешь, сколько таких я уже повидал? — прорычал мой мучитель прямо в лицо. — Лучше сознавайся сама, пока даю возможность. А не то…

Хватка на горле ослабла, но лишь на миг, тут же переместилась на затылок, попутно больно дергая волосы. А другая рука теперь сжимала только одно колено с такой силой, что казалось, еще немного — и коленная чашечка треснет.

— Я не понимаю, о чем вы! — хриплю, вглядываясь в почерневшие глаза. — Я честна перед вами.

— Ответ неправильный, дорогуша, — тон его голоса стал еще ниже. — Последняя попытка!

— Сэр, я…

— Ясно.

Вот и все, что я услышала перед тем, как мой затылок соприкоснулся с ровной поверхностью стола. В ушах зазвенело, но тут же холодная ладонь пощечиной привела в чувство. А когда эти тонкие пальцы коснулись маленьких пуговиц моей блузки, холод начал сковывать тело сверху вниз, вслед за рукой.

Руки, колени, шея — горели от боли, в желудке словно оказалась глыба льда. Мозг не работал от нехватки кислорода, грудь застыла в рваном вдохе. Даже думать не хотелось, хотелось забыться, лишь бы не принимать весь тот ужас, что уже распростер свои щупальца. Перед глазами снова все поплыло, но слух резанул, как ножом, посторонний звук.

Звонил телефон, звонил требовательно и очень громко. Рука Голда опустилась на мои ключицы, придавливая к столу. Как будто есть вероятность, что я могу сбежать, пока он отвечает на звонок. Мгновение спустя давление немного начало спадать. Сквозь пелену замечаю, как взгляд моего угнетателя упирается в стену, зубы плотно сжаты. Проходит несколько минут, я не слышу диалога, видимо, звонивший сообщает какую-то информацию. И вот телефон исчезает в кармане черного пиджака. Рука в нерешительности сначала дергается, а потом медленно начинает движение вниз, но словно спохватившись, взмывает вверх, прерывая контакт.

— Ты можешь идти, — бросил мне Голд, отходя к единственному окну в комнате.

Легко сказать идти, не было сил даже подняться. Вместо того чтобы сесть, я слетела на пол и уже там, едва не разрывая ткань, пытаюсь высвободить затекшие руки из этого треклятого пиджака. С горем пополам поднявшись на ноги, запахнув блузку, не прощаясь, я поспешила прочь. Краем глаза я видела, как дернулся хозяин дома, когда я упала и когда отворяла дверь, но никто из нас не произнес ни слова.

Странно, но я не встретила никого из прислуги на пути. Это было хорошо, но означало, что я сама буду добираться до дома. Улица встретила свежим воздухом и ливнем. Шагая по ночному городу, мне чудом хватало сил переставлять ноги, все тело сотрясалось мелкой дрожью. На автопилоте дойдя домой, попутно мимолетно вспомнив, что предусмотрительно засунула ключ в карман джинсов, я отключилась прямо в одежде, едва дойдя до кровати.