Чему не суждено было стать (джен)

Было тепло и уютно. Она, кажется, успела позабыть, как это бывало. Харука завозилась в коконе одеяла, устраиваясь поудобнее. Давненько, с самого начала Войны, ей не снились такие хорошие сны — просыпаться отчаянно не хотелось. Хотелось мурлыкать и Мичи под бок.

Невесомая рука нежно встрепала чёлку, прохладным поцелуем коснулась лица.

— М… Мичи, — делано недовольно забурчала она, пряча улыбку в подушку. Так начиналось каждое их мирное утро уже много столетий. Вот сейчас прогнётся под весом тёплого тела кровать, и можно будет резко перевернуться, ловя в объятия законную добычу. И поцеловать, урывая краткие мгновения безмятежного счастья, чтоб уж точно утро добрым стало. Вот сейчас…

Вместо этого уютное одеяло внезапно куда-то делось, и холодноватый ветерок противными мурашками пробежал по коже. Что за?.. Резко распахнувшая глаза Харука застывшим взглядом обводила совершенно незнакомое место. Это был не её с Мичи дом.

Огромные окна и море пространства, почти никакой мебели и летящие занавеси из какой-то странной ткани. Не видно было нотных листов и мотоциклетного шлема, обычно валявшихся где попало, не чувствовалось единой нотки духов и машинного масла в свежем воздухе и, чёрт побери, не ощущалось ни единого отзвука силы сестёр!.. Ужас скрёбся в груди противным грызуном.

Нахлынувшие следом воспоминания накрыли чёрной пропастью, толкая в безумие — чёрно-алое, пахнущее горькой солью и умирающим серебром. Харука изо всех сил вцепилась в собственные плечи, давя крупную дрожь и рвущийся крик. Нет, нет-нет-нет!

Они умирали и перерождались много раз, уже и не вспомнить, сколько — но никогда, никогда в этих перерождениях воительница Ветра не оставалась одна, Серенити никогда бы такого не допустила!.. никто из них никогда не оставался без невесомого благословения Мессии Света.

…Нет, сидеть на месте Харука не могла. Нужно было делать хоть что-то.

Откуда пришло знание, где в сплошной стене искать дверь гардероба и как быстро завязывать добрый десяток лямок нанепривычного вида тряпке? Почему ноги сами несли по запутанным переходам, а сердце заходилось, грозя выскочить из груди? И, Небо, как она могла чувствовать биение ещё одной жизни — огромной, неделимой и неистовой в своих порывах?

Как она могла чувствовать свою давно мёртвую планету?

Харука рухнула на колени, слепо глядя на раскинувшееся бескрайнее небо. От горизонта до горизонта, насколько хватало взгляда, всё заполняла стальная бездна, пронизанная редкими лучами далёкого солнца. И ветер… Дикий, вольный ветер трепал волосы и смеялся, звал за собой в эту бездонную свободу.

Такого она не помнила, не знала на Земле. Там ветры чаще молчали, лишь изредка гневно свистели, отталкивая её руки. Тосковали по кому-то другому, им родному. А здесь, сейчас… словно сбылся полузабытый сон, оставивший на губах привкус сказки.

Только было в этом до дрожи желанном зове что-то… ветер, её любимый ветер звал не её, не Харуку, не земную женщину, придавленную грузом ошибок и пролитой крови. Он летел к Ауре, невесомо-лёгкой и не замаравшей ещё рук.

И это было нестерпимо больно.

Харука всё же пошла. Как сопливая девчонка побежала за ускользающим ветром, не замечая исчезающих позади стен и людей. Мелькали размыто вырубленные в скалах галереи и мосты над пропастями, мощёные битым камнем дороги чувствовались несмотря на плотную обувь, и встречный ветер выбивал слёзы, а она торопилась и мчалась всё быстрее — пока не вылетела на самый край пропасти.

И узнала сразу — из полузабытых снов, из горькой памяти о не-случившемся. Из песен, что порой звучали тоскливо в её атаках, из собственных криков в долгих кошмарах.

Поющий Каньон.

Самое опасное и невыразимо-прекрасное место Урана.

Огромные янтарные скалы, гладко обточенные ветрами в причудливые фигуры, и тысячи вихрей, стремительно перемещающихся между ними. Один неверный шаг — и падение неизбежно. Одно-единственное мгновение невнимательности — и ураган оставит на камнях лишь кровавые ошмётки плоти. Страшно, жутко-безжалостно… А она отчего-то любила это место и частенько прибегала сюда жаловаться на скучные обязанности принцессы. То есть, Аура прибегала… а Харука потом помнила и долгие века тосковала.

Алекто*, Непрощающая. Древняя легенда Урана обещала покориться тому, кто сможет забраться на самую высокую из скал — и подножие её было темно от навечно впитавшейся крови смельчаков. Только юная Аура, любимое дитя планеты, легко взлетала на самый верх, смеясь и целуясь с ветрами.

Харука коснулась гладкого камня и нащупала первую выемку. Она сможет.

Сколько раз она едва не сорвалась, Тено не помнила. Всё внимание занимали незримые трещинки под ладонями. По спине, несмотря на холод, тёк пот, совершенно каменные пальцы грозили вот-вот разжаться, а она упрямо сжимала губы и снова подтягивала уже невыносимо тяжёлое тело.

Так что на неширокую площадку Харука просто рухнула, пережидая судороги, выламывающие мышцы. И хрипло, загнанно рассмеялась: ты видишь, мёртвая принцесса? Не наследница крови и даже не воин покорила неприступную вершину — так уйди же прочь, настырный призрак!

Стальное небо ликующе смеялось в ответ, словно приветствуя победительницу.

Харука с трудом перекатилась ближе к краю. Отсюда весь Каньон был как на ладони, и когда-то не-она могла часами заворожённо любоваться причудливым танцем вихрей между скал — словно две стихии, разделённые от начала времён, наконец сошлись и смогли коснуться друг друга.

Как Уран и она сама.

Долгие тысячелетия, многие эпохи потребовались, чтобы Харука вернулась сюда — но всё того стоило. Стоило смеющихся ветров, что ныне радостно приветствовали — её, стоило стекающей по пальцам горячей крови, сразу впитывающейся в камень, и, уж конечно, стоило ощущения невыразимо древнего, величественного Отца-Неба**, что заполнило всю её душу. Дикие вихри над отвесными пиками, бурные реки в горах и редкие плато, на которых жили люди со стальным ветром в глазах, — она знала их, была ими… Тено Харука впервые за все былые жизни действительно была душой и сердцем своей планеты.

Его ветреной и верной Хранительницей.

И Отец лишь посмеивался, ворочая тяжёлыми тучами где-то на севере, над метаниями непутёвой дочери своей. Ответ его был прост и безыскусен: вечному не страшны никакие бури, — и Харука облегчённо рассмеялась, с благодарностью принимая подсказку.

Уж кто-кто, а Хранительница Времени и Пространства была всегда и точно должна была знать, что случилось и где остальные. Нужно было всего лишь связаться с вечно торчавшей у своих Врат Сецуной.

Только… Харука прищурилась, напрягая ту, смутную память о былом. Только в этой эпохе ни у кого не было права просто заявиться к Вратам — только с позволения Светлейшей.

Харука пружинисто подскочила и потянулась: значит, стоило навестить Королеву Луны.