Ночь длиною в жизнь (джен)

РАЗ

Сириус, узнав вошедшего, с облегчением перевел дыхание и расслабился.

— А это ты, Рем, — протянул он и зевнул. — Не ждал тебя так рано.

— Мне зайти позже, когда ты выспишься? — съязвил Люпин.

— Зачем? — Сириус махнул палочкой, и дверь защелкнулась на замок. — Давай сейчас разберемся, — и замолчал, выжидательно глядя на безоружного друга.

Люпин разочарованно огляделся. Как же он не предусмотрел, что Блэк поставит сигнальные и звуконепроницаемые чары?

— Любопытно, давно ты такой осмотрительный? Знал, что найдут, и подготовился? — Сириус кивнул в ответ. — Только учти, я тоже подготовился и сказал орденцам, куда направляюсь.

Блэк недоверчиво посмотрел на Рема.

— Совсем не по-мародерски, и совсем на тебя не похоже.

На лице Люпина отразилась гамма эмоций, но он сумел сдержаться:

— Значит мы смогли взаимно удивить друг друга.

Сириус настороженно бросил взгляд на дверь и криво усмехнулся:

— Когда ждать гостей?

— Мы успеем поговорить, — коротко ответил Люпин и напряженно замолчал. С ним за компанию замолчал и Блэк, никогда ничего не державший в себе.

Так часто бывает, когда слов слишком много — так много, что минута тишины вибрирует, отдает эхом эмоций людей, ставшими за одну ночь сгустками оголенных нервов.

Люпин не выдержал такой тишины первым.

— Ты должен был понимать, Сириус, что безнаказанным на этот раз не останешься.

— На этот раз? — сразу ощетинился Сириус.

— Я молчать не стану.

Сириус хмыкнул и опустил волшебную палочку.

— То есть ты все-таки никому ничего сказал. Ни куда направляешься, ни к кому.

Они оба посмотрели на палочку Люпина, лежавшую на полу у окна. Потом друг на друга. И Сириус медленно заговорил:

— Ты пришел за моей жизнью… но ты должен меня выслушать.

— Ты сдал Волдеморту Джеймса!

— Да, — глухо подтвердил Сириус, — получается, что сдал. Но…

Люпин взглядом остановил его.

— Ты не думал, что так все закончится, ты хотел лучшего. Старая песня, я надеялся услышать что-то новое.

— Я действительно не думал…

Люпин сделал шаг к нему.

— Это ключевое. Ты никогда не думаешь, к чему могут привести твои поступки. Но и я не думал, что ты способен на такое, — лицо Люпина исказилось. — Еще несколько дней назад я бы не поверил, как не верят многие в Ордене. И это несмотря на то, что я знаю о Хижине, а они — нет.

— О Хижине? — удивился Сириус. — А при чем здесь Хижина?

— Как это при чем? — не меньше удивился Люпин. — Ты готов был подставить одного своего сокурсника, которого называл другом, и подвергнуть опасности другого. Необдуманно, конечно, без всякого расчета. Шутки ради.

— Необдуманно… без расчета… — глухо повторил Сириус и отвернулся.

Как объяснить Луни, что как раз беда случилась из-за тщательно обдуманного поступка? Спланированного. Казавшегося безупречным. И так неожиданно давшего сбой.

Он сам доверился не тому человеку, а пострадали другие.

Люпин перевел взгляд с друга на свою палочку, что-то прикидывая, а потом посмотрел на столик. И, наконец, разглядел клетку с крысой.

В висках гулко застучало: «Тук-тук-тук».

Здесь и сейчас, увидев клетку, Рем окончательно поверил в предательство. Когда шел за бывшим другом, то ждал оправданий — вопреки здравому смыслу, вопреки словам Дамблдора, вопреки разрушенному дому.

— Это Питер? — хрипло спросил он.

Крыса и до того вела себя беспокойно, а теперь и вовсе сошла с ума: она беззвучно несколько раз раскрыла рот, жестами указывая на постояльца, пробежалась туда-сюда и снова принялась раскачивать клетку.

— Сам видишь, — Сириус повернулся, и Люпин увидел, как у него дернулся левый угол рта. А голос... голос дрогнул.

— Но почему? Сириус, почему?.. — растерялся Люпин.

В это «почему» входило все: и почему ты его не убил, почему ты медлишь со мной и что тут за балаган с детской кроваткой?

Сириус не ответил, и неприятную тишину прорезал детский плач.

Кроватку закачало сильнее, но ребенок не унимался.

Блэк легким взмахом палочки опустил ее на пол и растерянно посмотрел на Люпина:

— Отчего он плачет?

Люпин стоят и смотрел на растерянное и осунувшееся лицо друга, на бившуюся в беззвучной истерике крысу и ничего не понимал, кроме одного.

— Жив? — не спросил, а выдохнул он, подходя ближе.

Мальчик определенно был жив. И ревел во все горло.

— Что ему нужно? — обеспокоенно спросил Сириус. И Люпина поразило, сколько всего в этих простых словах смешалось: и тревоги, и теплоты, и страха.

— Э-э… может, он хочет есть? — предположил Рем.

Сириус выглядел озадаченным.

— А чем их кормят?

Люпин пожал плечами:

— Не знаю. Молоком, наверное. И мать должна кормить. Вот только…

Вот только не было у маленького мальчика больше матери.

Люпин еще раз взглянул на крысу в клетке и на друга.

— Не понимаю, — как можно спокойней проговорил он. — Ты ведешь себя так, будто невиновен. Будто виновен Питер, а ты… Мерлин! — он понял, хотя Сириус вслух не произнес ни слова. Разве что взглядом.

Комната поплыла, будто кто-то раскачал гостиницу. Сириус невесть откуда материализовал стакан с виски и вложил другу в руки. Отпив за раз залпом гораздо больше, чем обычно, Люпин отдышался и договорил:

— Вы выбрали другого хранителя!

ДВА

— Он спит? — шепотом спросил Сириус.

— Да. Попил молока и уснул. Смелый весь в…гм… не боялся ни капли. Хотя меня явно не помнит, все-таки в последний раз я был у…гм… месяц назад. А ты чего так долго?

— Магазины закрыты!

— Как закрыты? — не понял Люпин. — А на Диагон-аллее?

— В первую очередь, на Диагон-аллее. Все празднуют.

«Празднуют» у Сириуса не вышло совсем. Голос на этом слове треснул.

Им праздновать было нечего. Победа досталась слишком дорогой ценой.

— Значит, ты ничего не купил.

— Нет. Но пришел не с пустыми руками, — он вытряхнул на пол из карманов маленькие свертки, затем махнул волшебной палочкой и произнес: — Engorgio!

Свертки стали расти, и вскоре вся комната была уставлена ими.

— Откуда? — удивился Рем.

— Сгонял в гости к кузине. Она поделилась. Мы долго разбирали вещи, у нее все-таки дочь. Смотри, что есть, — он открыл одну из маленьких коробочек, — это мне племянница для Гарри подарила. От сердца оторвала свою любимую игрушку.

Из коробки вырвались три золотых колокольчика, взмыли вверх и зависли над кроваткой.

— Они так красиво звенят, когда пытаешься до них дотронуться, и ускользают.

— Словно снитчи!

— Словно снитчи, — эхом повторил Сириус. — Поэтому я побывал еще и в Лощине.

— Нет.

— Нашел… метлу Гарри. Она целая. Странно, да? Дом разрушен, люди мертвы, а какая-то дурацкая игрушка…

Он просидел там несколько часов, словно в кошмарном сне снова и снова вспоминая прошлую ночь: как его весь вечер грызло беспокойство, как тревога усилилась, когда Питера не оказалось дома, как он увидел дом друзей. Еще не найдя на пороге Джеймса, он уже все понял...

Снова навалилось отчаяние, от которого его тогда шатало, и он буквально ничего не соображал, пока не наткнулся на Гарри. Живого Гарри. Казалось, в голове щелкнул переключатель: свои потери всегда успеешь оплакать, от своей вины никогда не отмыться, на спасение надежды нет, зато есть Гарри. Последнее, что осталось от...

— Сириус!

Выбираясь из дома с Гарри на руках, почуял крысу. Не раздумывая, действуя на уровне рефлексов, вокруг крысы наколдовал клетку — перед тем как убить, хотелось поговорить. Но сперва нужно было позаботиться о сыне Джеймса.

Так они втроем оказались в гостинице, где их и нашел Луни.

— Сириус! — снова позвал Рем. — Поэтому ты так долго? — понимающе спросил он. — Не мог уйти оттуда?

Сириус просто кивнул в ответ.

— Я бы не смог пойти туда, — признался Люпин. — Пусто...

— Наоборот, в Лощине полно веселящегося народу. Даже магглы празднуют, хотя не понимают, что именно.

— И тебя никто не видел?

— Меня все видели как Бродягу. И я всех видел.

— Так не пойдет, — нахмурился Люпин. — Надо срочно брать Питера и идти к Дамблдору. Кстати, что с ним такое? Почему он онемел?

— Верещал как резаный, а Гарри не мог уснуть. — Рем ждал другого ответа, и Сириус пожал плечами. — Подумаешь, обычный Silencio наложил.

— Я что-то такое и предполагал, — улыбнулся Люпин. — Хорошо.

Он махнул палочкой, и клетка сама прыгнула ему в руку.

— Нет, — слова Сириуса остановили Рема у двери. — Мы должны сами с ним разобраться.

— Сами? Но где? Здесь? С Гарри?

Сириус задумчиво покачал головой. В самом деле, хватит уже с мальчика потрясений. Но поговорить с Питером надо. Пусть даже и в штабе Ордена.

— Я с тобой.

— Кто-то должен остаться с Гарри.

— Ты останешься с ним, а я…

— Он скоро проснется.

— Чтобы поесть...

— Сириус, Гарри не новорожденный, чтобы только есть и спать.

— Он любит играть, — вспомнил Сириус.

— И он знает тебя, даже зовет по имени... поэтому... И… не стоит тебе туда идти, ты…

Сириус вскинул голову:

— Ты считаешь, что я не смогу сдержаться?

Люпин покачал головой:

— Я считаю, что тебя не станут слушать.

— Тем более!

— Сириус, тебя ищет министерство. Любой аврор и слова не даст сказать, ударит непростительным.

Блэк долго молчал, потом нехотя кивнул:

— Хорошо.

— Ты нужен сыну Джеймса, — мягко проговорил Рем, — а он нужен тебе...

ТРИ

Люпин вернулся затемно. Гарри на этот раз не спал: летал по комнате с колокольчиками и смеялся, когда Сириус пускал из палочки клубы разноцветного дыма. Как Джеймс. Столько раз он наблюдал семейную идиллию и вот теперь заменяет родителей, как будто можно их заменить.

— Все в порядке. Питер заговорил, — первое что сказал Люпин, а, увидев клубы дыма и услышав смех Гарри, улыбнулся через силу. — Он сейчас, наверное, уже в Азкабане.

— А суд? — не понял Сириус.

— Чрезвычайное положение, на всех судов не хватает. К тому же, Дамблдор расспросил его обо всем. Открылись любопытные вещи.

— Какие?

— Питер прятался в доме у Поттеров, под видом крысы, когда туда заявился Волдеморт, поэтому картина происшествия самая наглядная. Первым погиб Джеймс, но ты это и так знал. А вот Лили, ее никто не собирался убивать, и она заслонила собой ребенка...

Люпин рассказывал будничным тоном, и чем спокойней он говорил, тем сильней хотелось Блэку разом выть, рвать и метать. И уж точно — задушить крысу.

— Не нужно было отдавать им Питера, Рем, — хрипло произнес Сириус. — Мы должны были сами с ним разобраться.

— Первое смертельное заклятье взяла на себя Лили, а второе отразилось от Гарри в Волдеморта, — словно не расслышав друга, продолжил Люпин.

— Отразилось? — ошарашенно переспросил Сириус. — Но почему?

— Я тебе хотел задать тот же вопрос. Не встречал ли ты дома в книгах чего-нибудь подобного? Что могло спасти мальчика?

Сириус вспомнил домашнюю библиотеку — тяжелые фолианты, наполненные темномагической ерундой: ритуалы, заблуждения, истоки магии.

— Вроде нет… не знаю. Разве что… отдача материнской жертвы могла сыграть свою роль. Но чтобы так… — Сириус покачал головой.

Люпин кивнул.

— Альбус думает в том же ключе. О магии крови. О том, что жертву можно усилить. Если...

Сириус вскочил с места:

— Отдать Гарри сестре Лили?

Гарри понял, что дыма больше не будет, и потянулся к дальнему колокольчику. Тишину нарушил печальный звон.

— У нее как раз маленький сын, на месяц старше.

— Нет!

Луни и Бродяга стояли друг напротив друга. Никто из них сдаваться не собирался.

— Ребенку нужна мать.

— Мать — да. Но не тетя.

— У Гарри много врагов...

— Я буду рядом!

— Я тоже, но...

— Они меня назначили опекуном, Рем. Меня. Не сестру, с которой Лили не ладила.

Люпин устало сел на стул.

— Ты не понимаешь…

— Я все понимаю, — отрезал Сириус. — Скажи, чему магглы смогут его научить? Кто ему расскажет про Джеймса и Лили? А как они воспримут первые проявления магии?

— Сириус, — слабо улыбнулся Люпин, — я рад, что тебе Гарри нужней, чем ты ему. С ним у тебя есть смысл жизни.

— Что в этом плохого?

— Ничего, кроме того, что родовая защита — сильнейшее средство. У мальчика много врагов. Все считают его равным Волдеморту, потенциально равным.

— Это защита хороша только до совершеннолетия. А потом он будет уязвим. Смысл?

— Знаешь, — улыбнулся Рем. — Я Альбусу привел те же самые аргументы. Он возражал и убедительно...

— Установим на дом Fidelius, если Дамблдору так спокойней, пускай даже на этот раз сам становится Хранителем.

— Ты свой дом продал, — напомнил Рем.

— Да, продал, когда Джеймс и Лили вынужденно прятались в разных местах. Чтобы быть рядом и в случае чего прийти на помощь. Мы трижды уходили от Волдеморта, — голос Сириуса дрогнул, — пока не придумали эту авантюру с хранителями.

— Авантюра началась, когда Джеймс отказался слушаться Дамблдора, — возразил Люпин, — а мы стали сомневаться друг в друге, но не в Питере.

— Я подозревал тебя, — признался Сириус.

— Потому что меня не было рядом во время нападений?

— И поэтому тоже...

Гарри кувыркнулся в воздухе, и Сириус с Ремом тут же подскочили, чтобы поймать его. Широко улыбаясь, мальчик сам уцепился за шею крестного:

— Сиииус, ня… — разжал кулачок. На маленькой детской ладошке звенел колокольчик.

Рем и Сириус переглянулись и рассмеялись:

— Ловец.

Сириус усадил мальчика в кроватку.

— Рем, — спросил он совершенно серьезно, — если бы у меня был сын и Джеймс остался в живых, как бы он поступил?

Люпин не стал произносить очевидное: Джеймс бы никогда не отказался от крестника и никому бы его не отдал.