Сокровище Моргана (джен)

Туманным мартовским утром старая и донельзя грязная шхуна бороздила неприветливые воды Атлантического океана, входя в Массачусетский залив. На борту ее красовалось имя «Пресвятая дева», хотя со святостью на шхуне дело обстояло еще хуже, чем с чистотой. 

Капитан суденышка пинком распахнул дверь своей каюты и вышел на палубу. Это был мужчина огромного роста и свирепого вида, с курчавыми черными волосами и помятым, сизым от беспробудного пьянства лицом. Он оглядел мутным взглядом океан, шхуну, затерянную в беспредельном его пространстве, и принялся на чем свет стоит костерить всех и вся. 

Досталось и океану, угрюмо катящему высокие изумрудные валы, слишком холодному в этих широтах после ласковой Карибской лазури, и ленивой команде, и несчастливой звезде капитана. Особое место в его проклятиях отводилось некоему докторишке.

Капитана звали Истерлинг. После неудачной попытки завладеть красавцем-кораблем «Синко Льягас», закончившейся потерей «Бонавентуры» и захваченного им галеона «Санта Барбара» с грузом ценностей, в его жизни наступила длительная черная полоса. Истерлинга еще немало помотало по Карибскому морю; почти вся команда покинула его, осталась лишь кучка никчемных ленивых мерзавцев, которым было все равно, с кем плавать.

В конце концов его занесло далеко на север, к берегам Новой Англии. Что делать — он и сам толком не знал, надеясь, что подвернется случай и он сможет захватить какое-нибудь судно или, на худой конец, получить фрахт. Северные территории бурно развивались, но хотя Истерлинг и слышал, что в Бостоне, этом центре деловой жизни английских колоний, привыкли иметь дело с людьми самыми различными, он не представлял, как ему удастся договориться с неуступчивыми суровыми квакерами, населяющими эти земли.

«Пресвятая дева» уже находилась в Бостонской бухте, как вдруг туман сгустился, охватывая шхуну своими призрачными щупальцами подобно мифическому кракену. 

Это вызвало новую порцию проклятий капитана. Он заорал на матросов, приказывая убрать паруса. 

Не зная этих вод, нечего было и пытаться двигаться в опаловом мареве, подсвеченном встающим солнцем, — особенно сейчас, когда начинался утренний отлив. Его приказ запоздал: не прошло и нескольких минут, как шхуна содрогнулась от сильного удара, раздался треск ломающегося дерева и скрежет песка под килем. «Пресвятая дева» накренилась на левый борт и замерла.

Команда наконец-то забегала по палубе, из грузового люка показалась растрепанная голова одного из матросов, и он крикнул, что шхуна получила пробоину, напоровшись на камни, и трюм заполняется водой.

Истерлинг едва устоял на ногах. Проклиная нерасторопность своей команды, он подскочил к рулевому — молодому, вечно сонному парню — и отвесил ему затрещину. Потом капитан кинулся к борту, пытаясь рассмотреть, на что они налетели.

Это был совсем маленький островок, скорее даже песчаная банка. Он едва виднелся над поверхностью воды, появляясь только в часы отлива, но шхуна крепко сидела на мели.

Богохульствуя и призывая небо и ад ответить, за что он терпит все эти несчастья, Истерлинг приказал бить в сигнальный колокол: не хватало еще, чтобы другой корабль врезался в них в этом чертовом тумане. Он знал, что судоходство здесь очень оживленное, и рано или поздно кто-то придет к ним на помощь.

И верно: довольно скоро порыв ветра разорвал кисею тумана, проступили очертания бухты и города впереди. А совсем недалеко от них обнаружился прекрасный трехмачтовый корабль с черным корпусом и позолоченными портами пушек. 

К

ажется, на корабле их заметили, потому что он замедлил ход. Туман все больше рассеивался, и Истерлинг, вне себя от бессильной злобы, через подзорную трубу жадно вглядывался в этого красавца, похожего на «Синко Льягас», как родной брат. Под лучами солнца на борту судна пламенело название, составленное из бронзовых букв. 

«Голдсборо», — прочитал капитан, уже видя, что на корабле спустили шлюпку и она движется по направлению к шхуне.

* * *

Жоффрей де Пейрак, прежде один из самых могущественных дворян Французского королевства, а ныне авантюрист, гроза Средиземного моря, широко известный там под именем Рескатор, прибыл в Бостон по важным делам. Несколько лет назад он оставил Средиземное море, вынужденный подчиниться ультиматуму алжирского пирата Меццо-Морте. Де Пейрак пытался спасти Анжелику, свою жену. Он еще надеялся воссоединиться с ней, но она вновь ускользнула, на этот раз — навсегда.

Тогда он отправился в Новый свет, чтобы начать все сначала, и немало преуспел в этом. Его радушно принимали в Новой Англии, особенно в Бостоне; ему удалось найти путь к сердцам замкнутых английских протестантов, поначалу с подозрением отнесшихся к французскому авантюристу.

«Голдсборо» был создан по его чертежам. Он оплатил строительство еще нескольких кораблей, и на верфях Бостона должны были приступить к выполнению его заказов. Как раз за этим он и посетил город; кроме того, в Гарварде обучались его сыновья, и он хотел повидать их. 

Покидая уютную Бостонскую бухту, де Пейрак взял курс на Голдсборо — основанное им на берегу Атлантического океана поселение, которое носило то же имя, что и его корабль. Там ждали дела не менее важные: освоение новых земель требовало постоянных усилий. 

Он поднялся на ют, к Язону, своему старому другу и бессменному капитану «Голдсборо».

Утро выдалось туманным, как это часто бывало в марте. До них донесся заунывный звон колокола, и сразу же раздался крик марсового: 

— Справа по борту шхуна села на мель!

— Неудивительно в этаком тумане, — проворчал Язон, глядя в подзорную трубу. Контуры терпящего бедствие корабля едва угадывались в тумане. — Что будем делать, монсеньор? Они напоролись на один из этих крошечных островков. Видимо, они впервые здесь.

Бухта Бостона изобиловала островами, большими и малыми; среди них были и такие, что появлялись только в отлив.

— Язон, прикажите лечь в дрейф и спустите шлюпку. Поможем этим несчастным.

Тот прокричал в рупор приказ, матросы засуетились, и вскоре шлюпка отошла от борта корабля. Туман редел, и шхуна, находившаяся в весьма плачевном состоянии, была уже ясно видна. 

* * *

Истерлинг услышал, как из подошедшей шлюпки прокричали по-английски с сильным акцентом:

— Эй, на шхуне! Помощь требуется, или подождете прилив?

Конечно же, им требовалась помощь. И дело было не только в том, что огромная пробоина в днище старого корабля не давала им шансов справиться с бедой своими силами. Истерлинг, которого продолжала душить злоба и зависть, продал бы душу, будь она в наличии, за возможность оказаться на «Голдсборо», и не просто оказаться, а завладеть им. Несмотря на отсутствие команды — не считать же командой ту кучку бездельников, что осталась с ним, — и длительную полосу неудач, он не оставлял мысли триумфально вернуться в Карибское море. 

Он оглянулся на стоящих рядом матросов и прошипел:

— Держите язык за зубами, дети дьявола! Ни слова о том, кто мы, если вам дорога ваша шкура.

Но поднявшись на борт «Голдсборо», пират сразу же приуныл. Ему хватило одного взгляда на встречавшего их высокого и широкоплечего мужчину в черном плаще, с резкими чертами лица и властным взором, чтобы его инстинкт шепнул: эта добыча ему не по зубам. Если он сам был волком, то перед ним стоял, по меньшей мере, горный лев. Старые шрамы на его лице свидетельствовали о жизни не менее бурной, чем была у самого Истерлинга. Ну что же, он не собирался сдаваться. В его голове зародилась уже одна мыслишка...Он растянул губы в улыбке:

— Благодарю вас, капитан... — Истерлинг не знал, как обратиться к нему.

— Можете называть меня монсеньор Рескатор, — прозвучал глухой голос. — Не стоит благодарности. Куда вы направлялись?

— В Бостон... и никуда. Меня зовут Истерлинг, я был капитаном торгового судна и потерял свой корабль во время шторма, как и почти всю команду. Вот все, кто выжил. — Он указал на своих матросов, перелезавших через фальшборт: — Мне удалось приобрести эту посудину, и я надеялся получить в Бостоне хоть какой-нибудь фрахт.

Истерлинг безнадежно махнул рукой. 

Рескатор проницательно смотрел на спасенного, словно читая его мысли, и тот отвел глаза.

«Врет, с такими рожами не занимаются фрахтом. Наверняка пират,— подумал де Пейрак. — Впрочем, какое мне дело до этого?».

Вслух он спросил:

— Что же мне с вами делать? Я не собираюсь возвращаться в Бостон, отлив уже заканчивается.

— А вы не сочтете возможным высадить нас в каком-нибудь ближайшем порту, монсеньор Рескатор? —

Истерлинг постарался, насколько это было в его силах, напустить на себя просительный вид. 

Пока длится путь, он постарается кое-что предпринять.

— Хорошо, — ответил Рескатор, — вас разместят на борту. Завтра утром мы сделаем остановку, и вы

сойдете на берег.

* * *

Весь день Истерлинг посвятил обдумыванию своих идей. Он не желал расставаться с мыслью завладеть кораблем, пусть даже подняв бунт. Пользуясь тем, что на них не обращали особого внимания, он попытался как следует осмотреться, а кроме того — прощупать настроение команды. Ему еще не доводилось видеть такого пестрого смешения различных национальностей, он даже заметил нескольких мавров в бурнусах. Один из них неотступно следовал за Рескатором, не расставаясь с богато отделанным мушкетом.

К своему большому разочарованию, он обнаружил, что вся эта разношерстная братия испытывала чуть ли ни собачью преданность по отношению к своему грозному предводителю. Кстати, капитанов на «Голдсборо» было два. Истерлинг заметил, что на палубе распоряжается коренастый невысокий мужчина с неприятным буравящим взглядом, которого звали Язон. Он с подозрением смотрел на Истерлинга, но ничего не говорил. И на том спасибо. 

Рескатор не вмешивался в деятельность Язона, проводя время то на квартердеке, то в своих апартаментах под ним, но по тому, с какой почтительностью все к нему относились, Истерлинг сразу понял, кто здесь истинный хозяин.

Апартаменты поражали роскошью. Пирату удалось заглянуть в них, когда хозяин корабля открыл дверь, чтобы вызвать к себе Язона, — и тогда же Истерлинг успел заметить некие детали обстановки, которые придали другой ход его мыслям... 

Ему пришлось-таки отказаться от своей идеи заполучить корабль, потому что не стоило рассчитывать на бунт команды, но во время своих блужданий пират заметил еще кое-что интересное. Его догадки подтвердились, а с ними изменились и планы .

* * *

Жоффрей де Пейрак развернул пергаментный лист с картой Карибского моря и склонился над ним, попыхивая трубкой. Он уже совершил несколько удачных рейдов к берегам Панамы, разыскивая лежащие на дне моря сокровища — для того, чтобы их поднимать, в его команде были мальтийские ныряльщики. Помимо обогащения, де Пейрака влекли тайны исчезнувших цивилизаций инков и ацтеков, и он, как правило, оставлял себе особо редкие или загадочные вещицы. Это давало пищу для его ума исследователя и утоляло тягу к прекрасному, которая продолжала владеть им, несмотря на все жизненные перипетии. 

Он попытался представить, каковы же были города инков. Несомненно, величественные, с башнями, покрытыми листовым золотом, с храмами, где совершались таинственные и ужасные обряды... Его размышления прервал тихий стук в дверь. Де Пейрак недовольно нахмурился и громко сказал:

— Кто там скребется, заходи.

Дверь приоткрылась. На пороге, в сопровождении мавра Абдуллы, стоял тот самый капитан, которого сняли поутру с севшей на мель шхуны. Что привело его сюда?

— Монсеньор Рескатор, простите, что отвлекаю вас, но могу ли я поговорить с вами? — пират старался быть почтительным.

— Что вам угодно? — не особо любезно спросил де Пейрак.

Истерлинг покосился на мавра и прошептал:

— Я хочу поделиться с вами кое-чем интересным. В прошлом году мы пополняли запасы воды на одном из островов Карибского моря. Я отправился побродить и наткнулся на хижину, в которой обнаружил скелет. Ничего удивительного, какой-то несчастный, жертва кораблекрушения, отдал здесь Богу душу — такова была моя первая мысль. Но потом я нашел вот это. — Он протянул Рескатору весьма потрепанные листки бумаги, скатанные в трубку. — Это часть дневника Моргана.

Конечно, Жоффрей де Пейрак слышал это имя. Как же, великий английский пират. Соотечественники даже возвели его в рыцари и назначили губернатором Ямайки. Он внимательно посмотрел на Истерлинга: нездешний оттенок загара, жадные взгляды, которые тот украдкой кидал на богатую обстановку каюты, а также рассказ о Моргане подтверждали его предположение. Перед ним, без сомнения, стоял один из пиратов Карибского моря. В этом не было ничего необычного. Де Пейраку уже приходилось иметь дело с береговым братством, ему даже удалось прийти к нейтралитету с основными его вожаками. В конце концов, его самого причисляли к этой же категории...

Он молча развернул протянутые листы и с трудом прочел несколько записей:

«...16 июля 1673. Прибыли на «Джамайка Мерчент» к западной оконечности Коровьего, где-то здесь взорвался «Оксфорд», мы приступим к его поискам... Я не могу оставить мои сокровища лежать на дне...» 

Далее буквы расплывались — видимо, бумага сильно намокла, и морская вода растворила чернила. Но в конце страницы текст вновь читался:

« ...28 августа 1673. Поиски ничего не принесли, и команда ропщет. Я должен возвращаться на Ямайку, попробую прийти сюда в следующем году...»

Он вернул листы Истерлингу и саркастически спросил:

— С чего вы взяли, что это писал Морган?

— Но как же, монсеньор, ведь считается, что на корабле под названием «Оксфорд» Морган хранил самую ценную часть награбленного.

— Вы думаете, что это он умер там, на острове?

— Нет. Морган скончался несколькими годами позже, на Ямайке, там до сих пор есть его могила. Думаю, это кто-то из его команды, высаженный на берег или сбежавший по той или иной причине. Отношения между Морганом и его людьми не всегда были гладкими, — Истерлинг криво усмехнулся. 

Это не расходилось с тем, что знал де Пейрак, но он продолжал все также саркастически:

— Зачем вы мне раскрываете такую ценную информацию?

— Затем, что это могло бы вас заинтересовать. Я хоть и не сильно удачливый капитан, но не дурак и не слепой. Я кое-что заметил на вашем корабле — совершено случайно, уверяю вас! Но я понял, что вы поднимаете сокровища с затонувших кораблей. Вот даже зеркало говорит об этом, — И он указал на странное зеркало, висящее на переборке. Его поверхность имела красновато-золотой отлив, а в оправе золотые солнца, переплетенные с радугами, образовывали затейливую и очень изящную гирлянду. — Его сделали инки...

— Откуда простому капитану торгового корабля знать об этом? — усмехнулся де Пейрак.

— Пути господни неисповедимы, и я не всегда был капитаном торговой шхуны. — Истерлинг решил добавить немного искренности.

— Ну, допустим, что дневник подлинный. Но, как следует из записей, Морган и сам мог поднять свои сокровища.

— Я знаю, что Морган больше не возвращался туда. 

— Вам известны даже такие подробности?

— Найдя дневник, я стал осторожно наводить справки — речь ведь шла о кладе самого Моргана! Мне повезло: в каком-то порту я разговорился с одним малым, который ходил на его корабле.

Де Пейраку пришла в голову мысль, что этим малым скорее всего и был сам Истерлинг. Вряд ли он осмелился соврать о существовании клада.

— Слишком гладко у вас получается: матрос Моргана, найденный дневник... Хорошо, в чем ваша выгода? 

— Я берег эти листы на крайний случай и сам собирался отыскать клад, но без оснащенного корабля и команды это невозможно. Мое положение отчаянное, и, думаю, пришел момент воспользоваться ими. Я решил довериться вам — в благодарность за спасение и в надежде, что вы, отыскав сокровище, поделитесь со мной. Скажем, одна четвертая... Возможно, мне хватило бы на покупку хотя бы шхуны — наподобие той, какую я потерял сегодня.

Говоря все это, Истерлинг совсем не врал. Он не стал рассказывать историю о кладе на Панамском перешейке, с помощью которой пытался заманить в западню Питера Блада. Морган и там зарыл кое-то, но Истерлинг посчитал, что добиться согласия Рескатора на подобную экспедицию будет труднее. Он чувствовал, что имеет дело с жестким и даже опасным человеком. 

Истерлинг ухитрился заполучить несколько страниц дневника Моргана, когда плавал со знаменитым корсаром. У него были сведения, что Морган, тяжело больной, потеряв во время шторма «Джамайка Мерчент», вернулся на Ямайку и больше не предпринимал попыток отправиться к месту гибели «Оксфорда».

Раз уж у монсеньора есть ныряльщики, стоило попробовать заняться этим делом. Положение пирата в самом деле оставляло желать лучшего. Оказаться в неведомом порту, в незнакомых землях... А вновь обзаведясь кораблем и командой, он сам сможет отправиться на Панамский перешеек.

— Где же этот ваш... остров сокровищ?

— Недалеко от французской части Эспаньолы... Я покажу вам на карте.

Де Пейрак задумался. Он собирался уже наведаться в зону Карибского моря. Даже если не удастся найти клад Моргана, у берегов Эспаньолы затонуло великое множество других судов.

— Ну что же. Я должен все взвесить. В любом случае, сейчас мы идем в Голдсборо — это поселение, основанное мной, оно находится в Новой Франции. Для такой экспедиции нужна подготовка. Размер же вашей доли еще подлежит обсуждению. Сокровище надо отыскать и поднять. Вас устроит одна шестая?

Истерлинга это совсем не устраивало, но у него не было другого выхода, и он кивнул головой.