О дворцовом заговоре (джен)

Мост через речушку был разрушен, и Толе пришлось подобрать ноги, когда конь переходил её вброд. Снова потянулись поля, а ветер усилился. По дороге попалась ещё одна деревня, раньше бывшая больше и богаче Вепрева Болота, а теперь лежащая в пепле.

Чем дальше Толя ехал, тем чаще ему встречались люди. Оборванные, грязные, они выползали из лачуг, сараев, землянок, провожали его бессмысленными взглядами, и он втайне радовался, что их воля сломлена. Если так, то они с Гарольдом вне опасности.

Вдали показались городские стены, на зубцах которых чинно расселись вороны, по одной на каждый. Город был мёртв, но у ворот, как и в былые времена, стоял стражник с алебардой. Толя подъехал, и он заученным движением преградил ему путь.

— Кто такой, зачем едешь?

— Я королевский менестрель. А почему ты здесь стоишь?

— Потому что служба.

— А что здесь охранять? И где твой начальник?

— Нету никого. Но порядок быть должен. А порядок — это когда стоит охрана, понятно?

— Понятно, — сказал Толя. — А что случилось с… — он запнулся, не зная, про кого хочет узнать сначала, но стражник его опередил:

— Его величество король Таркмунд Второй скончался от удара в прошлом году, — скорбно сообщил он.

Толя решил не спрашивать, кто же короля ударил, хотя было любопытно.

— А замок цел?

— Сгорел замок.

— В прошлом году? — догадался Толя, вспомнив зарево на горизонте. — А про шута ничего не знаешь?

— Из окна вывалился, — равнодушно сказал стражник. — Града божьего желать не буду, шутам не полагается.

Толя хотел спросить, почему, но тоже передумал. Друга уже не вернуть.

— А принцесса?

— Ушла на юг, где тепло.

— Одна?!

— Да не… Придворные с ней пошли… некоторые.

— Что же остальные здесь делают? — Толя снова взглянул на зубцы.

— Разбойничают. Нищенствуют.

— А варвары? Они приходили?

— Были, — хмыкнул стражник. — Как пришли, так и ушли. В чистом поле им жить не по нраву. Так ты по-прежнему хочешь войти?

— Да, — вежливо сказал Толя. — Пропусти и не тревожься за меня.

Стражник шагнул в сторону, освобождая дорогу, и он медленно въехал в город. Улица была усыпана осколками стекла, посуды, валялась вытащенная из домов мебель — видимо, кто-то пытался строить баррикады. Вокруг всё было тихо, только где-то в другом конце улицы прошмыгнула кошка с крысой в зубах.

Над развалинами королевского замка одиноко возвышалась единственная уцелевшая башня. Под её крышей гнездились вороны, и, остановившись во дворе и не сводя с них глаз, Толя стянул котомку с плеча. Флейта тускло блеснула в руках, ветер налетел, растрёпывая волосы, плащ и конскую гриву. Он не знал, зачем это делает и кому это нужно. Может быть, он глупо выглядит здесь, в заброшенном городе, перед разрушенным замком. Снова перед глазами был обеденный зал с факелами по стенам, жующие придворные, раскрасневшаяся от вина принцесса, опустивший голову шут. Здесь никого не было, но он играл для них, живых и мёртвых. Ветер охотно подхватывал звуки, относил их то вверх, то в сторону — ту самую мелодию, которую принцесса так и не услышала на своём дне рождения.

Толя развернул коня и увидел человека в порыжевшем от грязи камзоле, стоящего прямо перед ним. Снизу вверх смотрело безобразное лицо, опухшее, небритое, с воспалёнными слезящимися глазами.

— Так ты… того? — прозвучал хриплый, почти неузнаваемый голос.

— Чего — того? — не понял Толя.

— Вправду колдун? — И только тут менестрель узнал гвардейца, который привёз его в город год назад. Толя посмотрел в глаза, горящие на исхудалом лице, непонимающие, удивлённые.

— А ты сам как думаешь?

Бывший офицер отступил на шаг.

— Не знаю, ты не похож на нормального человека…

— Значит, так оно и есть, — согласился Толя. — А теперь прощай.