О дворцовом заговоре (джен)

— Ты кто такой? — Хаурун, хмурясь из-под чёлки, сверху вниз разглядывал Толю. — Встань.

— Ваше Величество, я подданный усопшего короля Таркмунда Второго.

— Подданный? Чем ты занимался?

— Я состоял при его величестве в должности придворного менестреля.

— Кого?! — поразился Хаурун, забыв хмуриться.

— Менестреля, государь. Я играл на флейте по желанию наследной принцессы.

— Вы видите, — прервал их Магнус, — этот несчастный одет в шкуры, он напуган и голоден, вы не поверите, в каком виде я нашёл его!

Король оглядывал его, удивляясь одежде, и Толя вновь поспешно склонил голову. «Всё повторяется, — подумал он. — Всё возвращается…»

— Как тебя зовут?

— Анатолий, государь.

— И ты правда голоден, напуган?

— Не совсем, государь, господин Магнус распорядился накормить меня как следует когда мы приехали сюда, что же до испуга, то мне действительно не по себе, — заговорил Толя, лихорадочно вспоминая все уроки придворной учтивости, данные ему принцессой, и думая, заметна его дрожь королю или нет.

— Как тебе удалось спастись от варваров?

— Я прятался, государь, всю зиму жил в лесу.

— Ты видел их?

— Нет, государь, бог спас меня, — ответил Толя, предупреждённый Магнусом.

— Хочешь остаться здесь, при дворе, стать моим подданным?

— Хочу, государь. — Толя поспешно поклонился; разогнувшись, встретился со взглядом серых глаз короля, в которых была задумчивость — задумчивость и ещё что-то, печаль?

— Хорошо, — Хаурун глянул куда-то в сторону. — Секретарь! Подготовьте необходимые бумаги. Моим подданным может стать любой желающий, надеюсь, к этому-то закону поправок не выходило?

Невесть откуда выскочил человечек чрезвычайно низкого роста, весь утыканный гусиными перьями, и поклонился.

Тут заговорил Магнус, всё это время наблюдавший за ним:

— Ваше величество, вы так и не дали ответ, собираетесь ли установить опеку над соседней землёй?

— Не имею полномочий, — ответствовал Хаурун. — Есть ещё доклады?

— Нет, — пискнул секретарь, высовываясь из-за чьего-то кринолина.

— Тогда всем пока, — король сбежал с возвышения, мимоходом хлопнул Толю по плечу: — Заходи, менестрель, приглашения не жди.

В тот же момент, как государь скрылся за дверью, Толю обступили со всех сторон. Дамы разглядывали его с возгласами удивления, трогали его одежду, некоторые даже прикасались к волосам. Толя терпел, не опуская глаз, только на всякий случай придерживал рукоять ножа.

К нему подошли две дамы, одна в зелёном платье, другая в голубом, обе одинаковым движением поднесли к глазам сдвоенные стёклышки.

— Покрой незатейлив, — заметила дама в голубом, рассматривая одежду менестреля.

— Да, и материал не ахти, — подхватила дама в зелёном.

— Но шнуровка придаёт эффектности, — продолжала дама в голубом.

— Несомненно, нож тоже хорошо смотрится, — похвалила дама в зелёном.

— А волосы… — томно вздохнула дама в голубом.

— А фигура… — в тон ей простонала дама в зелёном, и менестрель покраснел.

— Позвольте, милорд, скрасить ваше одиночество? — обратилась к Толе дама в голубом. — Я графиня де Рести, гоф-фрейлина.

— Маркиза д'Эльфинэ, обер-фрейлина, — представилась дама в зелёном, обе слегка присели и протянули Толе руки для поцелуя. Тот осторожно согнулся, по очереди коснувшись губами пальцев в тонких, из неведомого материала перчатках. Этот жест он подсмотрел ранее, ещё из-за занавески.

— Ах, как вы милы, — выдохнули одновременно дамы, пристраиваясь по бокам от него.

Втроём они не спеша прошлись из конца в конец залы.

— Ах, вы столько натерпелись, — жалели фрейлины менестреля, а тот изо всех сил старался не наступить им на подол. Ему пришлось рассказывать о том, как он находил пропитание себе в лесу, и на том месте повествования, где он схватился с медведем-шатуном, имея в руках одну только палку, он наступил на платье графине и услышал сзади явственное: «дурень!».

Это стало последним, что он смог на сегодня вынести. Решив, что блеска с него хватит, Толя учтиво высвободился из дамских ручек и, извинившись, поспешил к первой попавшейся двери. Постоял возле, ожидая, пока на него никто не будет смотреть, потом юркнул вон из зала.

Конечно, нечего было и думать о том, чтобы найти дорогу в свою комнату, а Магнус, который мог бы его проводить, как назло куда-то ушёл. Решив идти наудачу, только бы подальше отсюда, менестрель направился по коридорам с картинами, вазами и портьерами по стенам, отмечая, что ни в одном из них нет ни единого стражника. Примостившись на минутку на каком-то подоконнике, он увидел, что давно уже ночь, а луна стоит высоко в небе.

Стало ясно, что комнаты своей ему не найти, и Толя решил ночевать где придётся, главное, устроиться в таком месте, где его не потревожат до утра. Осторожно он приоткрывал дверь за дверью, рискуя услышать удивлённый и испуганный возглас фрейлины или горничной. «Интересно, — подумал он, — есть ли здесь шуты и живут ли они под лестницами…» От этой мысли он вдруг почувствовал необыкновенную усталость и понял, что больше никуда не пойдёт. Оглядел комнату, в которой оказался, осторожно задул свечи, закатился под резной, обитый бархатом диван и, подтянув колени к груди и обхватив себя за плечи, прикрыл глаза.