Ученик (джен)

Магия в глазах Гара была чем-то всеобъемлющим и всесильным. Чем-то, что может создать и разрушить мир, а то и все разом, без перехода.

Миры он рушить не мечтал, но известие, что у него самого есть неплохой магический дар, пусть и лекарский, мальчишка когда-то воспринял с такой бурной радостью, что родители переглянулись, вздохнули и кое-как назанимали денег, чтобы отправить его учиться не к сельскому лекарю, а в академию. Этот поступок навсегда сделал родителей в глазах Гара кем-то великим, пошедшим ради него на большие жертвы.

И он рьяно учился, наплевав на все развлечения, которым порой предавались другие. У него была одна цель: пробиться наверх. Стать хорошим лекарем и зарабатывать много денег. Деньги ведь решали все. Кому ходить в любимчиках у преподавателей, даже если дара было — с куриный хвост. Кому жить в тепле и сытости, а кому — в промерзающей зимой комнате общежития. Кому получать от родителей гостинцы — а кому письма с попытками убедить, что все у них в порядке, лишь бы ты, сынок, доучился.

Именно поэтому, когда старый маг, подслеповатый, уже не годный ни на что, кроме как дремать да хранить архив, сказал Гару, что в глуши сидит изумительного мастерства лекарь, тот не задумываясь подстроил все так, чтобы его отправили именно сюда. Все равно в столичную лечебницу распределили тех, кто успел позвенеть монетами, а не тех, кто блестяще сдал все экзамены.

Выбирать лучшее из худшего было не в характере Гара, и он выбрал того, кто, как он надеялся, сможет дать ему многое. И ошибся.

Стиснув зубы, юноша принялся еще яростней растирать в ступке тонко нарезанные корешки.

Подумать только! В их век, когда магия перестала быть уделом неграмотных полубезумных шаманов, когда магов учили управлять своим даром, когда маги могли почти все... Он, будущий лекарь, перетирал какие-то корешки, чтобы приготовить лекарство от болей в суставах для деревенской старухи!

К самой старухе, приковылявшей вчера вечером, Гар никаких вопросов не имел. Сгорбленная, седая, она все вздыхала, что наконец-то у лекаря хоть кто рядом появился, и принесла в уплату изумительно вкусных пирожков, живо напомнивших о доме и матери. Так что мазь Гар готовил со всем старанием.

Грызло его другое: неужели мастер Эмис не знал, что достаточно всего лишь заклятья? Да, сопливый первогодка с ним бы не справился, но Гар уже почти завершил обучение!

Высыпав мелкую пыль, в которую превратились сухие корешки, в чистую миску, Гар отставил её в сторону и полез за жирной основой для мази, заготовленной заранее.

А может, мастер так издевался над ним? Но Гар ни разу не видел, чтобы тот лечил магией сам, хотя прожил в деревне уже целых два месяца. Травы, травы, исключительно травы! Травы, которыми были увешаны стены лаборатории, травы, которые Эмис учил его собирать и сушить. Травы, которые он мог уже различить на вкус, на цвет, на запах, даже разбуди среди ночи. Травы, которые Гар люто возненавидел. Лето как раз было на исходе, и мастер пользовался внезапной помощью, делая запасы на зиму.

Вот и сейчас, закупорив баночку с мазью и надписав, кому это и от чего, Гар мрачно вымыл руки и поспешил наверх, переодеться и взять сумку с серпом. Перевалило за полдень, а пока он дойдет, да и у воды... По вечернему холодку все легче, и он собирался набрать еще маленький стожок полезной зелени. Чтоб её корова сжевала!

Коров, правда, в деревне было маловато. Все больше лошади, причем юноша затруднялся сказать, сколько их и откуда они тут такие. На холмах за ближним озером он частенько видел табун с пастухом, вот только кони там были самые обычные. Но порой встречались и одиноко бродящие за деревней лошади, странно тонконогие, серой масти. Их белая шкура была странно шелковистой даже на вид, будто их не раз вычесывали и выглаживали, добиваясь того, чтобы волосок лежал к волоску. Но никто из деревенских не стал бы заниматься такой дурью.

Деревенские вообще дурь не любили, ни чужую, ни свою, и все дела делали, не отвлекаясь даже на разговоры. Или это к чужаку было такое настороженное отношение? Дружбы Гар так ни с кем и не завел, хотя не очень и пытался. Спросить про белых лошадей ему было не у кого. Разве что у учителя, но как-то все к слову не приходилось.

Прихватив мазь, он вышел на улицу, прикрыл за собой калитку и двинулся по дороге к Северному выходу из деревни. Кто и как закладывал это селение, было неизвестно, но неведомые строители когда-то сориентировали перекресток по сторонам света. Так и повелось: ворота и половины улиц звали одинаково. Пятый дом на Север, отдать мазь, вежливо кивнуть в ответ на благодарность, сунуть в карман еще один пирожок — есть сейчас не хотелось, а вот к вечеру он пригодится — и идти прочь, в заросшие холмы, между которыми прятались многочисленные озера.

Сегодня путь Гара лежал к самому большому озеру, где каждый день на волнах покачивались немногочисленные лодки местных рыбаков. Трава, которую учитель велел собрать, любила топкие болотистые места — в точности такие, как на дальней оконечности, где разрослись у самой воды камыши и осока, а чуть подальше змеились корни ив.

Гар и двинулся бы туда напрямую, не делая крюк, но его привлек стук топора и голоса. Не встревоженные, не злые, но какие-то взволнованные. Это было странно, и ученик лекаря направился туда, рассчитывая выйти к берегу там, где обычно причаливали лодки.

Он чуть ошибся, вышел в стороне, на невысоком пригорке. Отсюда был прекрасно виден небольшой залив и вытянутые на берег лодки. Странно: обычно в такое время многие были на озере. Но сейчас рыбаки почему-то собрались на берегу и деловито вязали небольшой плот.

Замерев, Гар с любопытством наблюдал за непонятной картиной. Вот плот толкнули на мелководье, придержали, чтобы не уплыл. Вот на него начали класть... еду? Юноша невольно потер глаза, но все было точно так же: несколько цыплят со свернутыми шеями, пара краюх хлеба, крынка и что-то еще, непонятное с такого расстояния, покачивались на волнах.

Ветер гнал плот все дальше от берега, а рыбаки стояли, молча глядя ему вслед, и чего-то ждали.

Ждал и Гар. И дождался: совершенно внезапно вода вдруг закружилась водоворотом, и плот без плеска ушел на дно, будто его и не было. Это событие восприняли с радостью. Рыбаки переговаривались, улыбались и потихоньку спускали лодки на воду, чтобы продолжить промысел.

Гар тихо, стараясь, чтобы его не заметили, спустился с пригорка. Прислонился к шершавому стволу, глубоко вдохнул, выдохнул.

Надо же...

Кельпи!