Враг (джен)

«Куат», — сказал Амедда.

Корускант вонял протухшей властью Республики.

С него, швыряясь проклятьями, Вейдер улетел на Серенно, а потом на Мустафар — лечить нервы. Не себе, конечно, — сереннианскому зарвавшемуся графству. Вылечил вместе с графьями.

Еще две недели мотался по сектору, выстраивая линию власти. Линия просела на десяток боевых единиц, зато вытянулась струной.

«Ты не забыл, милорд, как обещал обеспечить верфям свой интерес?»

Что бы он делал без Маса? Что бы все они, во главе с Шивом, делали?

Вейдер и вправду обещал руководству Куата пристроить собственные разработки.

К концу месяца они объявляли общее собрание, и по документам он должен был на нем присутствовать, дабы подданные лицезрели имперские прогрессы по головизору. Поэтому следовало лететь туда сейчас, чтобы обернуться, пока не началось.

Когда он прилетел на верфи, предупредив их начальника едва за час до визита, там все еще можно было дышать. Прошел сразу, минуя редкий караул, к кабинету ведущего инженера и принялся обсуждать дела.

Эвакуационный код зазвучал на третий час обсуждений. Инженер не мог понять, что творится, свет замерцал, а потом врубилсь аварийка, из всех щелей повалили дроиды, и мерзкий голос сирены взвился вокруг, наживую высверливая мозги.

— Что происходит?

— Авария в атомном блоке, отсек перекрыт, защитная система активирована, — инженер бегал глазами по взвившейся перед ними карте. Блоки один за одним загорались красным, отсекались от станции переборками.

Вейдер сбросил на визор экран технотерминала, заскользил по схемам взглядом. Электроника его костюма уже встроилась в систему станции.

Адъютанты ворвались в кабинет вместе с дроидами-телохранителями, построили план отхода, хотели увести к ангару. Реакция должна была быть зажата в рамках ее же блока, иначе, согласно чрезвычайному протоколу, взрыв разнесет ядро.

— Лорд Вейдер! — адъютант кричал на него, едва не хватая за плащ, его глаза метались с него на дверь, сквозь которую уже выскакивал инженер. Грохот взрыва пронесся по коридору, мазнул ослепляющим светом по визору. Какой-то идиот стрельнул в дроида со встроенной в корпус взрывчаткой.

Вейдер оттолкнул адьютанта к дверям, закрыл глаза.

Сила сжималась вокруг с мерным гулом, словно световой меч впустую прорезал воздух. Так же, как и на Бендомире.

— Ничего этого нет.

Адъютант его не понимал и, плюя на субординацию, хватал за руку и пытался тащить к двери. Хороший парень, но бестолковый. Кажется, сын кого-то из капитанов Айсарда. Кто бы мог подумать про верность? Он вновь оттолкнул его.

— Веди людей к ангару и улетайте. Это приказ.

— Милорд?..

Вейдер не стал слушать, вышел из кабинета и ушел в другом направлении, в сторону от ангаров и места аварии. Стоило лишь на пять минут углубиться внутрь станции, и стало тихо. Здесь был технический отсек, почти не было персонала. Вейдеру не нужно было слушать Силу, чтобы знать, куда идти.

Он не смотрел под ноги — сконцентрировался на экране перед глазами и попытался заблокировать технический док через систему. Его доступы давали карту, но не полномочия, и во всяком случае, не без терминала. Вейдер включил поверх текущей карты слой электросистем, затем трубопроводов. Цвета свистопляской мешались перед глазами, аварийной истерикой заливались коды. Он отыскал ведущие к техноангару, свернул налево, затем направо, прорезал стену мечом над связкой кабелей и вышиб ее ногой.

Вшитые в панель провода просели под своим весом, выпали в дыру складками как грыжа ожиревшего хатта. Вейдер подхватил деактивированным мечом один, отделил от остальных и тут же рассек лазером. Система зафиксировала сбой в отсеке и тут же задраила шлюзы. Он перерубил еще два кабеля и поставил экраны в двух соседних блоках. Остальные сейчас были забиты людьми, и он лично отделял от них диверсанта.

Пора было поиграть в кошки-мышки.

Он окунулся с головой в Силу, в Силе клубилось волнение.

Одиннадцать лет назад, когда «Незримая длань» уже почти прибыла к Корусканту, Мол поставил Мандалор на колени, а Шив стал учителем во всем, кроме имени, все это уже было.

Вендин был особенно пакостен в то время года, и ему пришлось две недели скрываться в подгороде, чтобы подобраться к исследовательскому бюро. Оно было гражданским, не военным, что сокращало расходы правительства, но нисколько не отражалось на работе. Эти ублюдки выращивали там вирусы, которые хотели завезти на Корускант. Надо было уничтожить их тихо, чтобы штаммы не разнеслись по планете, и не попасться самому. Никого другого на работу не нашлось: из генералов в тот момент он один не был крепко завязан в войне, слать падаванов боялись, а о неодаренных агентах не шло и речи. Разведка знала, что элита там была насквозь конфедератской, но формально система стояла среди нейтралов, и стоило бы там появиться республиканскому следу, как в галактике бы еще на полгода разразилась истерика.

Энакину тогда было плевать, и вместо хрестоматийного внедрения он просто обдурил половине бюро мозги, пустил в их сеть вирус и заставил всех думать, будто у них утечка химикатов. Пока до идиотов дошло, он разрушил весь исследовательский блок и сжег штаммы вместе с их главным инфекционистом. Раскидал его части по всему бюро, и все тут же подумали не про джедаев, а про партизан.

Ими так легко тогда казалось управлять, все тогда казалось легко. Император позже показал ему разницу между мнимым и настоящим.

Минуты хватило на то, чтобы понять, где скрывается крыса, и еще пять на то, чтобы туда добраться. Перехватил как раз в отрубленном от сети техноангаре.

Когда он его встретил, падаван копался в системе энергоблока, возвращая питание по резервной линии. Ему надо было еще пару минут на перезагрузку, и он бы вырвался. Такие резервы задумывались отдельно для каждой секции, их так просто не вырубить из соседней.

— Вот и попался.

Повстанец даже на него не обернулся. Стоял, склонив голову над терминалом с кабелями, только плечи вздымались от сорванного дыхания.

Вейдер видел его со спины, закутанного в накидку изоляционной ткани. Он был не слишком высок, был худ, словно недоедал, узок в плечах. Словно мог забраться в каждую нору, да в них же и выживал. Вейдер вскинул руку сомкнуть хватку на его горле, но повстанец шевельнулся, рванул голыми руками кабель, взорвал сеть, и пол пошел током.

Глаза заволокла красная пелена, пол покачнулся, потолок рухнул, Вейдер упал, замкнутый клеткой собственного сбитого костюма. Боль прошла резко, разорвала синтетические нервы протезов, клетки связи, залила потом глаза. Он ухватил Силу, вплел ее внутрь себя, встал на одно колено с пола.

Перед ним и вправду чернел бруствером несобранный каркас корабля. Десять метров в высоту из всех двадцати пяти дока сборки. Парень обрушил его на голову в ту же секунду, как пустил ток. Каркас был собран на совесть — ничего не стоило разодрать его, кроме утекающего сквозь пальцы времени. Он на пробу толкнул его Силой. Сверху посыпались еще трубы, перегородки и песок — еще метр в высоту поверх чистого, гладкого металла.

Ярость зарокотала в груди, заставляя подняться с пола. Костюм работал вполсилы — в таком состоянии невозможно было перескочить через груду металла, поймать врага. Этот джедайский недобиток знал про его слабости. Он не просто угнал его шаттл — угнал и распотрошил, словно препарируя забагованные платы старому ржавому дроиду. Залез в память, изучил работу медоборудования. Вейдер сжал кулак. Пора было и ему что-то узнать о нем. Пора было сбросить маски.

— Боишься?

Сила сжалась вокруг них оголенным нервом.

Вейдер слизнул пот с губы под шлемом, ощутил языком кровь. Принялся Силой разгребать завал.

— Три-ноль, — голос падавана был серым, неживым.

— Что?

— Ты в проигрыше, шлемастый.

Вейдер рассмеялся под сбитой системой вокодера. Он сам не узнавал свой голос. Падаван был слишком самоуверен, слишком слеп, чтобы разглядеть, как ярко искрится в Силе его натянутость, его неуверенность. О да, Скайуокер и сам был таким же. Вспомнил джедайство, представил на своем месте Дуку в ту пору, когда счастливая молодость ослепляла его всесилием и гордыней.

— Я всегда побеждаю, — сейчас вся разница была в этом.

Падаван не ответил, он ускорял перезагрузку систем после переключения на резерв, чтобы раскрыть шлюз и опять скрыться. Вейдер заглушил свою ярость, подпитывал злость болью и вслепую рвал заслон шаг за шагом. Вся истина была здесь: кто закончит быстрее. Пыль пробивалась сквозь систему сбитых фильтров, оседала пудрой на маске.

Вейдер поставил бы всю свою гнилую удачу на то, что падаван пронес с собой вшитый куда-нибудь ИИ, который уже срезал ему локальные охранные рубежи станции. Он сам бы сделал так и победил. Это дало бы пару лишних минут, и Вейдер не успел бы к нему пробиться. Если все так, крыть тут будет нечем, и они оба об этом знали. Но Шив часто повторял, что побеждать может не только меч, и однажды Вейдер это услышал.

— Джедаи давно бы предали тебя анафеме вместе с твоим мастером. И как только твои же люди тебя не боятся?

В Силе полыхнуло эмоциями падавана. Сильными, резкими.

— Мой мастер тебя бы убил.

Вейдер улыбнулся. Все они были такими: напомни про мастера и вспыхнут, как черные угли Мустафара. Почти забылось, что когда-то были времена, где джедаи не убивали врагов.

— Цитадель, — Вейдер облизнул губу, вспомнил запах серы, вкус пепла. — Помнишь ее с войны? Ее ведь создали не конфедераты. Знаешь, что делали там с джедаями?

Очень давно он узнал про это сам, а поверил и того позже. И после уже никакие из слов Шива не могли для него звучать лицемерием.

— Помнишь, — подтвердил Вейдер, чуя, как Сила дрожит и плещется вокруг, словно кипящая лава. Что-то связывало парня с той анафемой, что-то давило. — Мне доводилось там бывать. Таких, как ты, джедаи отсекали от Силы, как бесполезных для системы. Если такое происходило с падаваном, мастер тоже попадал под удар. Когда я туда пришел в первый имперский год, за мной вышли первые тринадцать инквизиторов. Чем же ты лучше?

— Я бы не попался, — хрипло обронил он. Голос звучал глухо, прожёвано.

Вейдер прищурился, оторвал еще кусок корабля. Чтобы пройти, увидеть, ему нужно еще четыре минуты. Четыре минуты, и его Сила сделает все вместо его меча, вместо его тела. История не уставала повторять, что никому не пережить с ним открытой схватки.

— Те тринадцать человек считали также. Уверен, что среди них не было твоего учителя?

Парень всхлипнул. Вейдер его не видел, но догадался, что тот порезал о кабеля руку. Если чинишь вручную и торопишься, можешь рассечь и сухожилия о защиту энерголиний. Не счесть, сколько побитых пальцев он разодрал и сам.

— Цитадель бы его не удержала, будь он жив.

— И как его звали? Скажи — может, я и припомню имя. Может, позволю стать инквизитором, ведь ты талантлив.

Падаван молчал; дышал громко, хрипло, тяжело. Едва не плакал — Вейдер чуял и это. Казалось, будто его потеря свежа — или просто все еще не выветрилась верность? В Силе плескались его эмоции, его боль: не мертвая, не отжившая, яркая. Все вокруг заполонила тягучая вина. Так близко Вейдеру легко было считывать чувства, но он не понимал, почему падаван не скрывался. Он не мог бы прожить так долго, если бы не умел.

Раздался тягучий гул, Вейдер услышал шаги, звуки перезагрузки. Он отпустил поднятый кусок корпуса, позволил боли в живом теле очистить сознание. Он все просчитал верно: ИИ у парня все-таки был, и ничего нельзя было сделать — сегодня он уйдет.

— Как ты узнал про ложную тревогу?

Парень спросил это через полминуты, его голос выровнялся. Он потратил время на концентрацию, и то, что прежде казалось бурлящей лавой, свернулось до размеров огненной реки и затихло.

— Вибрация.

Ее не было, когда все здесь взрывала глупая светомузыка. Если бы в атомном блоке и правда произошел взрыв, дрожь по полу и стенам можно было бы уловить даже взглядом.

— Глупости.

Вейдер скривил губы. Падаван не верил, что такое воплощенное зло, как он, может что-то смыслить в презренной мирской инженерии.

— Кто тебя научил?

Парень смолчал, вновь сверкнул яростью и болью, и стало ясно. Кто бы не был его мастером, он был одаренным техником, но не эталонным джедаем. Смешно подумать: даже закрывать эмоции и то не заставлял.

В воздухе заскользил ветер, переборка слетела с ворот дока, раскрывая открытый космос. Вейдер услышал быстрые шаги, затем свист мотора.

— Или я убил твоего мастера? — бросил он ему вслед. Громко, четко, чтобы как следует отпечаталось в сознании.

Вейдер услышал, как парень остановился, вспыхнул в Силе, воспылал, но ничего не ответил и все-таки пошел дальше.

Все как всегда. Все это было знакомо и ему тоже.

Месяц, два, полгода — он все равно появится. Они всегда появлялись. Может, не напрямую, но ему не хватит выдержки стоять в стороне, и тогда Вейдер его возьмет.

Остатки плаща за спиной взметнул ветер, рев мотора поднялся выше, Вейдер вскинул голову к потолку, и там, в высоте, он наконец его увидел. Всего на пару мгновений, но и этого хватило, чтобы остановить дыхание.

«Лазурный ангел». Почти такой, каким был, словно и не было десяти ушедших лет, не было эпохи, не было Империи. Краска блестела новизной, и стало ясно, что повстанец появился на Куате только ради него. Вейдер еще уточнит, кто был ответственен за сборку, от кого пришел список модификаций, кто проплатил заказ. Он был уверен, что найдет в головах такой же белый шум, что уже встречал на Бендомире.

Своего «Лазурного ангела» Вейдер так и оставил где-то в Храме, а потом Храм рухнул, а потом восстала Империя. В то первое время он никак не мог обуздать свою ярость, потому что под яростью у него не оставалось ничего. А когда он вновь осознался, старая жизнь сгорела. Он и не ожидал больше увидеть призраков.

В пространстве остался тягучий топливный след за кораблем. Где-то внутри наливалась ожогом память. И вот теперь, теперь пришла ярость. Разродилась где-то под панцирем первозданной злобой. Молнии сами взъярились под пальцами разбитого костюма, прошли сквозь тело обжитой, живой болью.

Где мог повстанец взять эти чертежи? Как мог сопоставить их воедино, когда даже он сам никогда не держал их на кристаллах? Где прежде он его видел?

Вейдер разодрал остов бесполезного корабля надвое, обнажил за ним опустевший док, прошел вперед и вдохнул глубже.

Шив бы ему сказал, что следует подождать.

И, Сила ему в свидетели, он дождется.