Неживая (джен)

Гарри снова открыл глаза и понял, что он видит. Нет, это было нормальным, видеть, открыв глаза, но он видел лучше, чем обычно. Он видел прекрасно. И находился он в комнате с каменным серым потолком, определенно. Лежал на кровати, вполне мягкой и довольно широкой. Он раскинул руки, и ни одна из них не свесилась за ее пределы. Поттер попробовал подняться на локтях, и у него получилось. Спальня, в которой он находился, была довольно просторной. Намного больше комнаты Антигоны. Однако не было здесь никаких попыток наводить уют. Каменный пол, стены без плакатов, никаких игрушек. Окно также отсутствовало.

— Проснулся?

— Да, мне уже лучше.

— Не сомневаюсь. — Антигона подошла к зеркалу. — Подойди.

— Я знаю, что там увижу.

— Говорят, мы видим себя иначе.

И Гарри поднялся, прикрываясь одеялом, потому что по неизвестной ему причине лежал на кровати голым. Он подошел к зеркалу и увидел незнакомые черные глаза, глядящие на него из отражения. Антигона положила руки ему на плечи и так же уставилась в зеркало.

— Страшно. Дамблдор все поймет, боюсь, он сможет меня вычислить. Сопоставит с девичьей фамилией Евы, поймет, что она могла попросить помочь мне Фоули...

— Ева жила в восемнадцатом веке, она не была настолько известной волшебницей, чтобы о ней что-либо писали в книгах, не творила историю, не совершала великих открытий. Ты видел, сколько портретов висит в Хогвартсе? Думаешь, Дамблдор знает их всех поименно?

— Не зря же его считают великим волшебником...

— И сколько раз он допускал ошибки. Его переигрывали двадцатилетние маги, как в случае предательства Поттеров, он не смог остановить Темного лорда, хотя был его учителем.

Печальное, уставшее бледное лицо смотрело на него из зеркала. Он провел рукой по черным волосам, дотронулся до носа, постучал зубами.

— Какого черта я голый?

— Ты часа три отмокал в горячей воде, сильное волшебство отнимает много сил, ты выглядел почти трупом, когда я притащила тебя в дом.

— Я не могу читать твои мысли.

— Естественно, потому что я не хочу этого.

* * *

— Что?! — глаза Дамблдора округлились в неверии.

— Гарри Поттера нашли мертвым в Лондоне, — повторила голова Скримджера, высунувшаяся из директорского камина.

— Как?

— Пока неясно, предположительно отравление.

— Место, Руфус, назови место.

Аппарировать из Хогвартса было нельзя, поэтому Альбусу пришлось тратить лишнее время на создание портала. Хотя, возможно, время и не было лишним, ведь в это время к кабинету как раз успел подойти Северус.

— Держись, — не предупреждая ни о чем более крикнул Дамблдор, и обоих волшебников выбросило у безлюдной мостовой, где несколько молодых авроров обследовали местность.

Альбус сразу почувствовал магглоотталкивающие чары, еще много видов другого аврорского колдовства, но было что-то еще. Знакомое и такое чужое.

— Альбус, — прямо перед директором аппарировал Долиш. — Вчера со счета Поттера им самим были сняты все деньги, сейф его приказом ликвидирован.

Но Дамблдора не интересовал счет Поттера. Его влекло это что-то знакомое и чужое. Он подошел к телу, лежащему в неестественной позе, со странно подогнутой ногой. Не вывернутой, нет, так вполне мог лежать и живой человек, разве что недолго ввиду неудобства положения. Альбус глубоко вздохнул, провел над телом палочкой, принюхался.

— Чувствуешь, Северус? Магия, особенно темная, всегда оставляет следы.

— Похоже на поцелуй дементора, Альбус.

— Я так не думаю.

— Пожиратели смерти?

— Не знаю, — Дамблдор резко развернулся. — Мне нужно поговорить с Дурслями.

* * *

— Вам сообщили утром?

— Да... — Петуния была растерянной, отвечала односложно, а глаза ее были красными, но сейчас она не плакала. — Кто-то из ваших, в мантии. Я ему уже рассказала все, что знаю.

— Петунья, пожалуйста, — Альбус посмотрел в ее глаза, понимая, что родным неприятно вспоминать все по два раза. — Расскажите еще раз, это очень важно. У меня есть подозрения, что Гарри не умер.

— Как? — глаза миссис Дурсль широко распахнулись.

— Дадли, сделай маме зеленый чай, он успокаивает.

Толстый мальчишка тут же убежал на кухню. Слишком быстро, чтобы как можно скорее вернуться и почти ничего не пропустить из разговора.

— Гарри написал, что не приедет на каникулы, что хочет провести каникулы в доме у своего друга, родители которого разводят какие-то магические породы собак.

— Не знаю, кто из родителей его друзей может разводить собак, — задумался Дамблдор.

— Я тоже. Мне было неважно, даже если это просто предлог. Он не очень любил каникулы, особенно если на них приезжала Марджори. Она все расспрашивала его про гимназию, и ему приходилось выдумывать истории, вместо того, чтобы просто побыть с семьей. Я решила, что он не захотел больше таких каникул, решил устроить себе отдых от этого вечного вранья. Но вчера ночью нам пришли письма. Прощальные.

— Покажите мне их.

— Дадли... — она не договорила, но мальчишка быстро открыл ящик стола и достал оттуда конверты. Они лежали вместе, хотя каждому Поттер писал отдельно. Их сложили туда позже, когда авроры также решили на них взглянуть. Дадли как будто недолго сомневался, прежде чем протянуть их Альбусу.

Дамблдор задумчиво теребил бороду, читая письма. Особенно то, что было адресовано Дадли. Неожиданно для двух представителей семьи Дурслей, Альбус улыбнулся.

— Что смешного? — хмуро спросил Дадли.

— Я знал про Колина Криви.

— Если вы знали, то почему не рассказали этим вашим аврорам? — удивился Дурсль. Он был куда рассудительнее, чем можно было предположить по его внешнему виду. — Вы теперь расскажете полиции, и меня арестуют как соучастника? — почему-то очень спокойно спросил он. Видимо, не раз представлял себе такое развитие событий.

— Не о любом знании стоит говорить, мистер Дурсль. Я знаю, каким Гарри может быть убедительным. Том был таким же.

— Какой Том?

— Неважно. Я был там, в Лондоне. — Альбус сложил вместе ладони и немного наклонился вперед к Петунии. — Это не убийство, но и не самоубийство. Не думаю, что Гарри мертв.

— Его тело нашли...

— Тело в магическом мире может быть штукой непостоянной. Душа, вот что главное. Подозреваю, Гарри провел очень темный ритуал. И сейчас он может быть где угодно.

— И кем угодно... — добавила Петуния.

— Вам что-то известно?

— Сон. Ему снился сон летом, где он искал что-то, какой-то предмет. Он тратил на это годы, ездил по миру, но не мог найти. И потом какой-то волшебник сказал ему, что он ищет не этот предмет, а то, что уже давно потерял — себя.

— Себя...

Дамблдор внимательно смотрел на Петунию. Высокую худую женщину с русыми волосами, даже в такое время, несмотря на красные глаза и утро, проведенное в слезах, с аккуратно собранным пучком волос, в шелковой черной выглаженной блузке. Она улыбалась. Как будто гордилась своим ребенком. Это было видно, это чувствовалось, и мысли ее читать было совсем не обязательно, чтобы это понять.

— Вы гордитесь Гарри? Тем, что он соврешил очень темное волшебство, где требуется жертва, убийство. Не первое в своей жизни убийство, прошу заметить, — Дамблдор сощурился и внимательно наблюдал за Петунией.

— Я рада, что он оказался сильнее Лили и надеюсь, он не погибнет в таком молодом возрасте и так глупо.

У вас никогда не было своих детей, вы наблюдаете за многими, и вам кажется, что вы их понимаете, но это не так. Разбираться в детях не значит понимать общие маркеры их поведения, это гораздо глубже.

У Альбуса никогда не было детей. И сейчас он ощущал бездну непонимания между своим представлением того, как должен прожить достойную жизнь человек и пониманием этого же Петунии. Она не любила Гарри так же сильно, как своего сына, ей было плевать на то, что он соврешил, она гордилась тем, что он оказался хитрее самого Альбуса Дамблдора. Мать хочет, чтобы ее ребенок жил, и жил счастливо. Она не хочет, чтобы он жил правильно. Наверное, Альбус был неплохим директором школы, ведь в школе и должны учить правильному и неправильному. В домах, в семьях эти критерии могут не действовать. Интересно, что бы предпочла Молли Уизли? Смерть ребенка или то, что он присоединится к Темному лорду, станет убийцей?

Он не понимал не только детей.

* * *

— Альбус...

— Его никогда не было, прости меня, Северус, — Альбус потер глаза за очками-половинками. — Я сомневался, но Ева не сомневалась никогда.

— Кто такая Ева?

Дамблдор кивнул на черные, обгоревшие рамы от портретов, стоящие у окна его кабинета.

— Портрет. Евридика Гонт. Она подружилась с Гарри, представляешь? Вначале я переживал, что это знакомство не будет полезным, но портрет не может меня ослушаться. Как я думал. Ведь они — часть защиты Хогвартса, они обязаны предупреждать меня об опасности, благодаря им директор может узнавать о перемещениях студентов. Есть и другие способы, но Основатели создали традицию портретов именно с этой целью. Он сжег ее портреты. Видимо, она передела ему что-то, какие-то знания, указала людей, которые могут помочь...

— Когда она жила?

— Ближе к концу восемнадцатого века...

— И каких людей она могла знать? Все, кого она знала, давно умерли. Альбус, ты бредишь.

— Не стоит недооценивать мертвых, Северус. Она Гонт, понимаешь? Волдеморт ее потомок...

— Ты думаешь, она как-то смогла сдать его Темному лорду? — Северус удивленно уставился на Дамблдора, прежде чем, наконец, сесть в кресло.

— Нет, конечно. В ту хэллоуинскую ночь Волдеморт создал еще один крестраж.

— Помимо Поттера?

— Нет. Я всегда хотел верить в хорошее, в то, что Гарри спасла жертва Лили. Помнишь, как ты посмотрел на меня, когда я озвучил эту версию? Ты посчитал ее несостоятельной поначалу, но я верил в нее. Если есть сильное темное волшебство, то должно быть не менее сильное светлое, так я считал.

— Но теперь ты считаешь иначе?

— Да. Его никогда не было. Гарри не было с тех пор, как Волдеморт выпустил в него смертельное проклятие. Он был только крестражем. Самим Томом. Мы как-то говорили с Люпином, он рассказывал, что пытался вспоминать с Гарри его раннее детство, но у Поттера не сохранилось ни единого воспоминания. Волшебники помнят себя раньше, а при желании могут воскресить свою память, ты помнишь себя в год?

— Смутно, конечно, но могу вспомнить несколько моментов. Конечно, если воспользоваться легилименцией, то вспомню больше, хоть и не все.

— А Гарри не помнил. Потому что не было этих воспоминаний. Крестраж — это неосознанное, магия без воспоминаний. Ева сразу все поняла...

— Постой, Альбус... Выходит, Поттер всегда был куском души Темного лорда? И это его я клялся защищать во имя Лили? — Снейп сжал кулаки.

— Я не знал, правда, не знал, Северус. Но сегодня я получил неоспоримые доказательства. Если Гарри провел тот темный ритуал, то в его теле должен был остаться крестраж. Но не было никакого крестража. Ни действующего, ни уничтоженного. Его душа единым целым переместилась... куда-то. В кого-то.

— Вас перехитрила женщина, которая жила два столетия назад? Это даже смешно.

— Она помогала не Гарри. Она помогала Тому. И главное, что я сам рассказал ей все.

Дамблдор поднялся с кресла и прошел вдоль книжных полок, расположенных у стен его кабинета. Остановился у одной из них.

— Они пропали, те книги, которые я вынес и Запретной секции после того, как Том узнал из них слишком многое.

— Только не говори, что их украл портрет, тогда я посчитаю, что ты окончательно повредился умом.

— Нет, конечно. И в мой кабинет никто не проникал, их призвали Акцио. Я не накладывал на них никакой защиты, полагая, что эти знания еще могут понадобиться другим в случае моей неожиданной смерти.

* * *

— Вы должны отомстить и переубивать всех Прюэттов! У них передо мной был долг жизни, а они...

— Прюэттов больше нет, последняя Прюэтт уже давно Уизли, бабушка, — спокойно сказала Антигона, как будто говорила это уже раз в сотый.

Ужин в доме Фоули мало напоминал привычные ужины у Дурслей. С побеленных стен стекала ржавая вода и капала в металлический таз. На столе стояли обычные белые тарелки с запеченным картофелем и свининой, в стаканах был сок. Гарри сидел во главе стола, прямо напротив него с другой стороны сидела тощая старуха, которую он знал всего сутки, но уже хотел проклясть.

— Нет, они живы. Если бы это было так, то Фоули давно бы пришли к величию, — выпучила глаза старуха, глядя на Антигону. — Поганая девчонка, проклятие, которое они наложли на всех наших потомков, оно бы спало, не будь ни одного Пруэтта мужского пола в живых! Глупая!

— Антигона?

— Да?

— Она может быть права насчет проклятия? — шепотом спросил он. Гелон заинтересовано вслушивался в их шепот, а глухота старухи мешала ей различить слова, как надеялся Поттер.

— Откуда мне знать, она это говорит, сколько я себя помню. Фоули если кто и проклял, то алкоголь, глупость и все такое.

— Есть один Пруэтт мужского пола, кажется. Но он сквиб и я понятия не имею, как его найти. Уизли как-то говорил, что у него, кажется, есть дядя, он живет в маггловском мире и работает бухгалтером.

Антигона задумалась и почесала висок, волос с ее головы упал ей в тарелку с картошкой, она аккуратно двумя пальцами достала его и бросила на пол.

* * *

В голове его стоял постоянный гул. Забыл насыпать корм собаке, когда уходил, если он опоздает, его уволят, что лучше отвечать на вопрос, почему интересна эта работа, у Элис такие же туфли, как я хотела себе купить...

— Проклятие! — выругался вслух Гарри, прислонившись к стене и закрыв уши. Это не помогло.

— Вам плохо, мистер? — спросила молодая девушка, которая хотела такие же туфли, как у Элис.

— Мне охуенно! Мне просто заебись! — наорал на нее Поттер.

— Придурок! — ответила ему девушка, и зашагала прочь.

Скоро это станет простым фоном, говорила Антигона, и Гарри не понимал, почему их никто еще не убил. За такое убивают. Принуждают служить. Порабощают. Пытают, если нужно.

Это все впереди.

И Гарри по-прежнему не понимал одного. Как, черт возьми, существует этот гребаный мир, как он вообще возможен. Но его это больше не удивляло. Люди все хотят упорядочить. Время, пространство, связи. Их раздражает, когда порядок нарушен. Чтобы их напугать нужно даже меньше, чем кажется. Всего лишь немного нарушить порядок.

«...и когда я проснусь, я не удивлюсь ничему.

Прощай, Дэрек».

Гарри улыбнулся и уверенно пошел вдоль шумной людной улицы, задевая прохожих, стараясь идти в противоположном ряду, прямо на тех, кто шел на него. Они окрикивали его, просили подвинуться, толкали его в ответ, а он продолжал идти вперед и улыбаться.