Вся правда о Драко Малфое (гет)

Драко Малфой спускался в подземелья из больничного крыла. Не далее, как полчаса назад мадам Помфри с нотками недовольства в голосе разрешила слизеринцу покинуть больничную койку только для того, чтобы немедленно вернуться в свою постель в подземелье. При этом она пробормотала что-то про «сующих во все свой длинный нос» деканов и про «бедных детишек, которым не дают как следует поправиться». Драко усмехнулся, собрал свои вещи и, не дожидаясь, пока за ним придет «эскорт» из Крэбба и Гойла или, того хуже, Паркинсон и Забини, покинул уже надоевшее за несколько дней помещение.

Если бы он решил задержаться еще ненадолго, то непременно столкнулся бы с ворвавшимся в палату Поттером, и тогда неизвестно, чем бы все это кончилось. Но, словно повинуясь зову самого провидения, Драко успел не только отойти от больничного крыла на приличное расстояние, чтобы благополучно не услышать поттеровских воплей, но и пошел одним из известных ему потайных коридоров, при этом разминувшись в Крэббом и Гойлом, все-таки решившими встретить своего лидера с почетом после «боевого ранения».

Уже подходя к двери в подземелья, слизеринец ощутил странный холодок, пробежавший вдоль позвоночника. Предчувствия никогда не обманывали его, и на этот раз Драко решил не рисковать. Вытащив волшебную палочку, он свернул за колонну, скрылся в тени и притаился. И действительно — двумя секундами позже из-за поворота коридора выскочил кипящий от гнева Гарри Поттер. У Драко затряслись руки от жгучего желания немедленно швырнуть в Поттера какое-нибудь очень и очень нехорошее заклятье. Единственное, что удержало слизеринца от подобного шага — мысль о Гермионе, которая наверняка проклянет его во веки веков, если он осмелится причинить вред ее ненаглядному Поттеру. Чертыхнувшись про себя, Драко опустил палочку и глубоко вздохнул, пытаясь привести мысли в порядок и успокоить бешено колотящееся сердце. Поттер, не заметив слизеринца, промчался мимо него с таким видом, словно гнался за убегающим Волдемортом. Драко повел плечами — такого выражения на лице Поттера он не видел уже давно, кажется, с того момента, как в прошлом году подстроил его исключение из команды по квиддичу. И тут слизеринец вдруг удивительно отчетливо осознал, что Поттер бежит в подземелья.

«Вряд ли он торопится на свидание к Снейпу», — подумал Драко с ухмылкой. Значит, остается два варианта — либо у Поттера встреча с какой-нибудь слизеринкой, либо он разыскивает никого иного, как… Драко Малфоя.

Тут же, словно в ответ на мысли слизеринца, с лестницы в подземелья раздался яростный вопль Поттера:

— МАЛФОЙ!!!

«Ух, ты, какой я догадливый», — подумал Драко, чувствуя, как злость снова начинает закипать в душе. Нет уж, на этот раз Поттеру так просто не удастся пошвыряться заклятьями! Сегодня все в руках Драко.

Пару раз глубоко вздохнув, призвав все свое хладнокровие и напустив на себя безразлично-надменный вид, Драко покрепче сжал палочку и вышел из-за колонны на площадку перед входом в подземелья.

Послышались быстрые шаги, и в дверном проеме показалась уверенная фигура гриффиндорца, держащего наготове свою волшебную палочку. Казалось, яростью светились даже его круглые очки и застежки на мантии. Драко хмыкнул, подумав, что не зря ему с детства втолковывали — мстить нужно с холодной головой и горячим сердцем, а никак не наоборот. И в этом случае преимущество явно не на стороне Поттера.

— Малфой! — заметив слизеринца, проговорил Поттер. Удивительно тихо после памятного вопля на лестнице. — А я думал, ты будешь прятаться в своей постельке за спинами твоих гориллоподобных дружков.

— Как видишь, я не всегда делаю то, что ты думаешь, Поттер, — с язвительной усмешкой парировал Малфой. — И если ты считаешь, что я расположен с тобой беседовать, то тут тоже придется тебя огорчить. Я намереваюсь встретиться со своими друзьями и не могу доставить тебе удовольствие снова уложить меня на больничную койку.

— О, Малфой, ты даже не представляешь, что бы я отдал, чтобы видеть тебя прикованным к ней навечно! — начал вскипать Поттер. Его терпения хватало только на первые пару фраз. — Но сейчас мне плевать и на тебя, и на твоих дружков. Ты ВЫСЛУШАЕШЬ меня, Малфой, даже если мне придется парализовать тебя.

— Беседа? — презрительно изогнул бровь Малфой. — Поттер, ты умеешь разговаривать? Вот уж не знал, думал, ты можешь только палочкой размахивать и перед фотокамерой позировать!

— Тебе не разозлить меня, Малфой, — стараясь держать себя в руках, проговорил Гарри. — О тебе я тоже могу многое рассказать. Но сейчас хочу поговорить о Гермионе.

Драко на миг потерял контроль над собой. Рука, держащая палочку, вздрогнула. На лбу выступила испарина. Что Поттер имеет в виду? Что значит «поговорить о Гермионе»? Как на это реагировать, в конце концов?

Поттер не заставил себя долго ждать. Заметив, что Малфой не собирается отвечать или делать хоть что-то, он тут же пошел в словесную атаку.

— Вот что, Малфой. Мне, как ты можешь догадаться, не то, что не нравится с тобой беседовать, но даже и находиться рядом с тобой чертовски неприятно. Как я уже сказал, я ничуть не сожалею о том, что случилось, и считаю, что ты получил по заслугам… Но сейчас речь не об этом. Я… все знаю о вас с Гермионой. Можешь не отпираться и не отрицать. У меня есть веские доказательства…

— Уизли… — сквозь зубы прошипел Малфой.

Гарри услышал.

— Еще одно слово о Джинни, и я тебя так оглушу, что ты к следующему Хэллоуину не оклемаешься! — рявкнул Гарри.

Малфой выдавил усмешку:

— Значит, это правда?

— Что «правда»? — не понял Поттер.

— Вы с малявкой Уизли встречаетесь.

— Твое какое дело?! — вспыхнул Гарри. — Тебя это не касается. Ты вообще не имеешь никакого отношения к… Что ты с ней сделал?

— Что? — Драко был удивлен подобным переходом.

Поттер зло сверкнул глазами.

— Что ты сказал ей, уболюдок?!

— Я что, похож на душевно больного? — усмехнулся Малфой, чувствуя, как от Поттера волнами растекается гнев. — Вот еще, разговаривать с Уизли! Думаешь, мне интересно болтать с пустым местом?

— Причем тут Джинни?! — повысил голос Гарри. — Я говорю о Гермионе!

Драко уставился на Поттера с нескрываемым удивлением.

— Ты сказал ей что-то такое, после чего она… — Поттер сжал палочку так сильно, что ногти впились в ладонь. Замолчал, сжал губы, отчего они превратились в тонкую полоску. Только взгляд оставался непримиримо-яростным. Казалось, еще секунда — и у Поттера из глаз посыплются искры.

Драко пожал плечами, подразумевая, что разговор окончен. Ему нечего было сказать. Он вообще не совсем понимал, чего от него добивается бешеный гриффиндорец. «Они точно все с вывихом», — тоскливо подумал Драко и шагнул к лестнице.

Бум! Удар. Драко отлетел к противоположной стене.

Похоже, Гарри сам не ожидал от себя такого, потому что он в недоумении перевел взгляд со сложившегося пополам Малфоя на свою руку. На костяшках пальцев алела кровь.

Шипя, как разъяренная кобра, Малфой поднял голову и, сплюнув прямо на каменный пол сгусток крови, посмотрел на Поттера в упор. Гарри сглотнул — губа Малфоя была рассечена, а взгляд слизеринца горел таким гневом, что Гарри рефлекторно вскинул палочку.

Малфой вдруг усмехнулся, провел рукой по лицу, пытаясь стереть кровь и только сильнее размазывая ее по подбородку. Распрямился, опираясь о стену и, глядя прямо в глаза своему старому врагу, сказал:

— Да, Поттер, ты так и не научился вести цивилизованную беседу. Не странно ли, а? Мальчик-Который-Выжил, Избранный, Символ самых светлых сил пользуется темномагическими заклятьями и чуть что машет кулаками! В чем же тогда разница, а Поттер? Чем это вы так отличаетесь от нас?

— От вас — это значит, от Пожирателей? — мрачно спросил Гарри. — Можешь не отвечать, я не верю ни одному твоему слову, чертов слизеринец. Еще не знаю, как, но я все сделаю для того, чтобы ты пожалел о том, что сделал с Гермионой. Не думай, что на этом все закончится. За нее я сверну тебе шею!

Тут Драко начал кое-что понимать. Разгневанный Поттер… с Гермионой что-то случилось… жажда мести… какой-то таинственный разговор…

Вдруг в голове отчетливо зазвучал голос Пэнси: «Ты просто использовал ее, как прикрытие? Попользовался заучкой Грейнджер, а она этого даже не заметила?» А потом… потом какие-то странные тихие шаги и скрип дверей…

Так, вот, значит, в чем дело. Вот где первопричина. Гермиона. Она была в больничном крыле, когда Драко разговаривал с Пэнси. Она услышала… Черт, черт, черт!!! Ведь даже Пэнс не поверила ни единому слову! А она… выходит, она поверила. Несмотря ни на что. Забыв о его признаниях. Наплевав на свои чувства. Поверила просто потому, что он говорил это Пэнси… Да еще и Поттеру все рассказала. Как же так?! Неужели… неужели все, что было, ровным счетом ничего не значит? Неужели все его чувства были только иллюзией, сном? Неужели он, действительно, настолько подлый и гадкий, что проще поверить в очередную несусветную ложь, нежели в его искренние признания?!

«Не такая уж это и ложь, — подумал Драко и усмехнулся. — Не ложь… А значит, не все еще потеряно, мистер Малфой…»

— Знаешь, — вдруг сказал он спокойно, достав из кармана белоснежный накрахмаленный платок и вытирая им окровавленные аристократические пальцы. — Ты совершенно прав, Поттер. Не думаю, что на этом все закончится. Ведь ты еще не приобрел достаточно мозгов, чтобы понять, что это…

Единственный шанс уберечь…

— … единственный способ довести тебя до белого каления!

Гарри нервно сжал и разжал кулаки, закусил губу, чтобы не сорваться и не наорать на этого надменного папенькиного сынка. Почему-то сейчас было жизненно важно выйти из спора победителем. Оставить за собой последнее слово.

— Я тебя насквозь вижу, Малфой, — сказал Гарри как можно спокойнее. — И поверь, что бы ты ни задумал, я всегда на шаг впереди. Я не позволю тебе играть с Гермионой, как с вещью, клянусь. Не позволю тебе осуществить то, что ты называешь «способом довести меня до белого каления». Учти это, когда попытаешься в следующий раз причинить ей боль. Я отвечу тебе, в чем разница между нами, Малфой.

Драко вскинул голову с притворным вниманием на лице.

— Вся разница в том, что мы победим, а вы отправитесь в ад, — спокойно сказал Гарри. Повернулся к слизеринцу спиной и неспеша направился прочь от подземелий.

И Драко не сумел ничего ответить. Не смог поднять палочку, чтобы напоследок заклясть ненавистного гриффиндорца. Потому что сердце вдруг дрогнуло. И раскололось. И истекло кровью. Потому что Поттер был прав.

Драко почувствовал, как вдруг невероятная усталость опустилась на плечи. Прислонившись к холодной каменной стене, он сполз на пол и уткнулся лбом в колени. Ни холода, ни страха, ни ненависти не чувствовал он в этот момент. Только какое-то щемящее чувство безнадежности, словно он мог что-то сделать, что-то кардинально изменить, и… не успел. Всего чуточку, самую малость. Не сказал. Не сделал. Не решился. И теперь осталось только мучиться сомнениями, слушать болезненный стук сердца и предполагать, что было БЫ… И ждать. Просто ждать.

* * *

Ждать пришлось недолго. Пустота отступила внезапно, вернее, внезапно заполнилась острой болью, разочарованием, надеждой на то, что все еще можно исправить. Но как? Гермиона этого не знала. Ведь то, что не было разрушено, нельзя отстроить заново. Между ней и Малфоем просто никогда не было ничего, кроме… лжи. Просто очередная ложь. Просто способ отомстить Гарри. Просто игра. Ничего серьезного. Ничего настоящего.

— Все будет в порядке, — шептала Джинни, поглаживая Гермиону по голове. Они вдвоем сидели в гостиной у камина, свернувшись на диване под теплым пледом. Несмотря на летнее солнышко, то и дело заглядывающее в окна гостиной, здесь было как-то до странности холодно. Или это только казалось?

Все было не так. Все было слишком… мрачно. Гарри, умчавшийся куда-то по неотложным делам, вернулся угрюмый и вымотанный, словно несколько часов занимался у Снейпа легилименцией. И не сказал ни слова. Ничего никому не объяснил. Гермиона вдруг поняла, что Гарри разговаривал с НИМ. Видимо, разговор получился не слишком веселым. Да и о чем они могли договориться, эти непримиримые враги, сразу после того, как один чуть не проклял другого? Гермиона и не надеялась на то, что все разрешится благополучно. Но какая-то частичка ее души, все еще накрепко привязанная к несносному слизеринцу, отчаянно жаждала утешения. Новой лжи. Только бы знать, что ОН не такой. Что он солгал Паркинсон — не ей. Только бы убедиться, что он все еще ее милый, самый любимый на свете человек. Что он совсем не… Драко Малфой.

— Я не могу больше, — прошептала Гермиона в плечо Джинни.

— Тебе нужно развеяться, — ответила рыжая ведьмочка. — Давай придумаем тебе дело, м?

— Боюсь, ничего не получится, — ответила Гермиона. — Мне нечем заняться, я успела выполнить все задания до конца семестра…

— Ты снова про уроки! — фыркнула Джинни. — Но есть же еще масса интересного! Например…

— Квиддич? — усмехнулась Гермиона. — Ты прекрасно знаешь, как я отношусь к полетам на метле.

— Знаю, — вздохнула Джинни. — Ну, тогда, может быть, плюй-камни?

Гермиона покачала головой. Нет, так ей не отвлечься. Никакие плюй-камни не способны заменить ее любимого, самого дорогого… по крайней мере, бывшего любимым и самым дорогим. Ведь все это…

— Постой-ка! — вдруг пробормотала Гермиона, выпрямляясь. — Плюй-камни… что-то такое… я, кажется, где-то видела…

— Гермиона, ты о чем? — недоуменно подняла брови Джинни.

— Прости, — Гермиона вдруг вскочила с дивана и начала поспешно приводить себя в порядок. — Мне срочно нужно в библиотеку.

— В библиотеку? — Джинни даже не удивилась. — Как хочешь. Мне с тобой сходить?

— Нет, не нужно, — покачала головой Гермиона, закидывая на плечо школьную сумку. — Я справлюсь. Если Гарри будет спрашивать…

— Я скажу, что ты в библиотеке, — улыбнулась Джинни.

— Верно, — кивнула Гермиона. Поспешила к выходу, но у самого портретного проема остановилась, посмотрела на Джинни и пробормотала. — Спасибо.

Джинни пожала плечами: «Не за что».

Не оборачиваясь больше, Гермиона направилась в святая святых — в школьную библиотеку. Единственное место, способное отвлечь ее сейчас. Как ни странно, но лучше всяких зелий, лучше разговоров с друзьями ее успокаивала тишина, шелест страниц и запах старинных изданий в тяжелых кожаных переплетах.

«Плюй-камни… — подумала Гермиона, торопливо спускаясь по мраморной лестнице. — Что-то мне подсказывает… Это важно… не могу вспомнить… где-то я слышала… С чем же это связано?»

Она так и не смогла вспомнить, что же за странные ассоциации вызывает в ней название старинной школьной игры. Едва она открыла дверь библиотеки, как все мысли, что были в ее голове, тут же растворились. Горячая волна радости и обиды накатила так внезапно, что на глаза навернулись слезы.

К выходу из библиотеки шел высокий светловолосый юноша в мантии с эмблемой Слизерина.

У самых дверей, увидев Гермиону, он остановился. Долгих две минуты они смотрели друг на друга, не зная, что сказать. Не понимая, как вести себя в этой ситуации. Пройти мимо? Окликнуть? Поприветствовать? Кто они теперь друг другу? Любовники? Враги?

— Эй, — наконец, произнес Драко и попытался улыбнуться. Может, все еще можно изменить? Все вернуть?..

Гермиона промолчала. Старательно перебирая в руках ремешок школьной сумки, отвела взгляд в сторону.

— Герми… Грейнджер, — позвал Драко, не зная, может ли он называть ее по имени при посторонних. — Нам… нужно поговорить.

— Это уж точно, — откликнулась она.

Драко почувствовал такое облегчение, что сердце подпрыгнуло, а на губах помимо его воли появилась улыбка.

— Тогда… может, пойдем куда-нибудь… где не так шумно? — предложил он и улыбнулся своему каламбуру.

Губы Гермионы едва заметно дрогнули, но она быстро справилась с собой. Все еще не глядя в его сторону, она отрешенно кивнула.

— Куда мы пойдем? — спросил он, чувствуя, как беспочвенные надежды разбиваются о ее поистине каменное выражение лица.

— Тебе виднее, — откликнулась Гермиона. — Можем выйти погулять. Все равно все уже знают…

Драко вздрогнул. Сердце екнуло в груди. Нет! Нельзя этого допустить! Нельзя, чтобы все думали, будто она — его девушка. Иначе…

— Пойдем… в нашу секцию, — предложил он.

Гермиона пожала плечами и последовала за ним вглубь библиотеки. «Нашей секцией» Драко называл коридорчик между двумя стеллажами в дальнем конце библиотеки, куда редко заглядывали студенты.

Остановившись у стены, Драко прислонился к одному из стеллажей и сложил руки на груди, ожидая, что разговор начнет Гермиона. Но она молчала, изучая каменный пол и собственные туфли, нервно покусывая губы и продолжая теребить ремень сумки. Наконец, Драко сказал:

— Поттер со мной беседовал.

Гермиона вскинула взгляд, мельком заметила ссадину на губе Малфоя и тут же снова отвернулась.

— Я знаю, — тихо сказала она. — Он посчитал, что ты… что я… что мне плохо, потому что…

— Гермиона, я… — Драко осекся, лихорадочно пытаясь придумать, что сказать в свое оправдание. — Мне очень жаль, что…

— Да ни черта тебе не жаль, — вдруг резко сказала Гермиона и посмотрела Драко в глаза. Он вздрогнул — таким озлобленным был ее взгляд. Впервые за последние восемь месяцев…

Драко почувствовал, как вскипает в душе гордость. Нет, он не должен… нужно все изменить. Нужно объяснить. Попросить прощения…

Она умрет быстро, это я тебе гарантирую…

Стиснув зубы, Драко отвел взгляд. Ну и пусть. Пусть она думает все, что ей заблагорассудится. Он не станет ее переубеждать. Как же ему все это надоело… Может, и правда, лучше, чтобы все кончилось…

Я люблю тебя, Драко Малфой… Как ты смотришь на то, чтобы я родила тебе ребенка?..

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — холодно спросила Гермиона, наконец, отпустив ремешок сумки и сцепив руки перед собой.

— А что ты хочешь услышать?

Как больно… как больно…

С кого мне начать? С твоей милой мамочки? Или с грязнокровки?..

— Хотя бы раз в жизни будь мужчиной, Малфой! — сорвалась Гермиона. — Признайся, что все это… просто фарс!..

Я не позволю тебе играть с Гермионой, как с вещью…

Да если бы ты только знал, сколько она натерпелась от тебя всяких гадостей!!! Ты не имеешь права приближаться к ней, даже думать о ней, ты не достоин одного ее волоска, слышишь, ты?! Ты не способен ни на что, кроме подлости!

И отступить… уже нельзя.

— Да, — ответил Драко сквозь зубы и бросил на Гермиону обжигающе-ледяной взгляд. — Это только фарс. Обман, игра, ложь от первого до последнего слова.

Гермиона вздрогнула и побледнела, услышав его ответ. Похоже, она ожидала совсем другого. Признаний, просьб, клятв… но это Малфой. Всего лишь Малфой. Что от него можно еще ожидать?..

— Это из-за Гарри, да? — с вызовом спросила она. — Из-за того, что он сделал?

— О, да, Поттер всегда был для тебя пупом земли! — презрительно фыркнул Драко, отведя взгляд в сторону. — Он получит по заслугам, это я тебе гарантирую. И не переживай, тебе тоже достанется.

— Драко, что с тобой происходит?! — воскликнула Гермиона с надрывом. Видимо, принять это было выше ее сил. — Я не понимаю… это не ты!

Притянуть… обнять… просить прощения… умолять… целовать… все что угодно, только не слышать ТАКОГО ее голоса. Не видеть мольбы в ее глазах… Если бы только не...

Единственный шанс уберечь.

— Я вижу, ты окончательно свихнулась, Грейнджер, — недовольно протянул Малфой, смерив Гермиону презрительным взглядом. — Что значит «это не я»? Думаешь, я не могу такого сказать? Хм… может, я действую под заклятием?

Гермиона моргнула, почувствовав, что в носу стало щекотно. К горлу подкатил комок. От напускной холодности не осталось и следа. Да, она хотела отплатить ему по заслугам, быть твердой и непримиримой, когда готовилась к этому разговору. Думала, что выскажет ему все, что о нем думает, что потребует никогда больше к ней не приближаться. Но теперь вдруг почувствовала, что ничего на свете не желает больше, чем прикосновения его теплых рук. Его успокаивающего, прогоняющего кошмары шепота. Его любящего взгляда…

— Драко, если это так… — прошептала она с мольбой.

— А может, и нет! — перебил Малфой. — Думаю, все как раз наоборот. Я пришел в себя, наконец-то. Ты просто… вскружила мне голову. Не знаю, что на меня нашло, раз я молол чепуху вроде того, что ты мне нравишься… Ты даже не симпатичная, Грейнджер. И в постели ты тоже не высший класс, а, прямо скажем, посредственность…

— Как ты можешь так говорить?! — воскликнула Гермиона в ярости. — Это для тебя ровным счетом ничего не значит? Все, что было?!

— Ничего не было, Грейнджер, — лениво, словно сытый кот, играющий надоевшей мышью, ответил Малфой. — С чего ты взяла, что для меня это может что-то значить?

Гермиона задрожала. Она не понимала… она не желала понимать…

— Не говори так! — воскликнула девушка в отчаянной попытке исправить все, изменить, перекричать, переспорить, переубедить. — Это… не правда! Ты все это выдумал! Ты был совсем другим! Таким искренним, нежным…Ты говорил, что любишь меня!..

— О, прошу тебя, Грейнджер! — Малфой возвел глаза к потолку. — Неужели ты думала, что между нами что-то может быть? Между мной, потомком древнейшего уважаемого семейства, наследником богатейшего рода, очаровательным, талантливым, умным, чистокровным волшебником и какой-то… грязнокровкой?

Гермиона отпрянула, словно получив оплеуху. Кровь отхлынула от ее лица, ноги стали ватными.

— Нет… — побелевшими губами прошептала она. — Нет… нет…

— Да, Грейнджер, — усмехнулся Малфой самодовольно. — Все кончено. Между нами все кончено. Если можно так сказать, ведь между нами ничего и не было…

Гермиона почувствовала, как внутри что-то оборвалось и со звоном разбилось. Осколки брызнули во все стороны, больно раня, рискуя вырваться наружу неудержимым потоком слез. Развернувшись, она бросилась прочь от Малфоя. Ничего не видя перед собой, понеслась вниз по лестнице. Она бежала, не разбирая дороги. Перед глазами стоял туман, сердце бешено колотилось, кровь стучала в ушах. Огромная ледяная рука сдавила внутренности, мешая дышать.

А в библиотеке, прислонившись к пыльному стеллажу, закрыв глаза, стоял юноша в мантии с эмблемой Слизерина. И ненавидел. Отчаянно ненавидел самого себя.

Единственный шанс уберечь…

Будь ты проклят, Драко Малфой. За то, что так безнадежно опоздал.

* * *

Начало июня выдалось теплым. С неимоверной быстротой окрестности Хогвартса преображались день ото дня. Высыпали на лужайки пестрые цветы, наполняя своим ненавязчивым ароматом все закоулки старой школы. Казалось, даже серый камень древних стен расцвел, поддавшись мимолетному веянию летнего ветерка. Небо, прозрачное, как магический кристалл, поднималось все выше и выше, заставляя молодые головы кружиться от опьяняющего чувства свободы. И не было в этом мире места ни печали, ни болезни, ни горю. Здесь могли быть только радость и бесконечная любовь. Так должно было быть. Как жаль, что не всегда все именно так, как нам хочется.

Время никогда не стоит на месте. Оно всегда движется, всегда течет, независимо от наших желаний. Порой, подчиняясь какому-то своему ритму оно вдруг растягивается, превращая мгновения в года и целые столетия, а порой несется с неимоверной скоростью, стирая в пыль все, к чему мы стремились, покрывая пеплом забвения все, что было нам дорого. Время — это презабавная штука. Можно попытаться перечить ему или даже изменить, но… оно все равно останется правым. Оно возьмет свое, как бы нам ни хотелось иного. Как бы мы не мечтали, чтобы мгновение остановилось, оно неизменно пройдет.

Прошло время, и боль притупилась. Не слишком, только чуть-чуть. Ровно настолько, чтобы не хотелось взвыть при каждом взгляде на НЕГО. Чтобы не хотелось кинуться ЕМУ на шею при каждой случайной встрече. Чтобы не замирать безжизненной скульптурой по вечерам в своей гостиной, и не кусать подушку по ночам в тщетной попытке не заплакать. Время делает свое дело. Уносит, как река — песчинки, все мысли и чувства. И притупляет боль.

Был один из самых замечательных дней за все лето. Было немного душно, от земли шел невидимый пар. Солнышко на радость студентам старалось вовсю. Ни облачка не было на небе, ни ветерка не проносилось по кронам деревьев. Весь мир замер, словно перед грозой.

— Будет гроза, — задумчиво сказал Рон, пожевывая кончик пера. Минуту назад он мучительно пытался выдумать начало к эссе по Чарам, но безнадежно застопорился на первой же фразе, и теперь старательно изучал ползущего по оконной раме жучка.

Гарри потер висок, пытаясь сосредоточиться на домашней работе по Травологии, но этому сильно мешали воспоминания о том, как он с Джинни провел незабываемый час у Черного Озера. Учеба не шла на ум, и Гарри уже решил, было, отложит уроки до лучших времен, как вдруг на горизонте показалась Гермиона.

Гарри был сильно удивлен тем, как быстро она пришла в себя. Не было ни истерик, ни затяжной депрессии. И она больше ни словом не обмолвилась о Малфое. Это было даже немного странно. Только ее взгляд, время от времени становящийся совершенно опустошенным, напоминал о том, что не так давно она пережила. Видимо, ей хватило сил на то, чтобы смириться и… отпустить. Зато она взялась за Гарри и Джинни, все время напоминая обоим, что у Джинни очень важный момент в жизни — она должна сдать СОВ, поэтому нужно проводить гораздо меньше времени с возлюбленным и гораздо больше — за учебниками. Вот и сейчас она приближалась с таким выражением лица, точно собиралась отчитать Гарри за то, что он отвлекает Джинни от учебы.

— Нам нужно поговорить, Гарри, — сказала Гермиона, втесавшись между ним и Роном.

— О чем это? — насторожился Гарри.

— О так называемом Принце-полукровке, — ответила Гермиона.

— Ну вот, снова здорово! — простонал Гарри. — Когда ты уже забудешь об этом?

Забрать книгу из тайника, куда он ее спрятал от вездесущего Снейпа, Гарри так и не решился, поэтому в последнее время успехами на зельеварении не блистал.

— Когда ты меня выслушаешь, — твердо ответила Гермиона. — Я пыталась выяснить, кто мог бы иметь такое хобби — изобретение Темных заклинаний…

— Да не было у него такого хобби… — по привычке вступился Гарри за Принца.

— «У него»? — переспросила Гермиона. — А с чего ты взял, что это «он»?

— Слушай, мы это уже проходили, — разозлился Гарри. — Принц, Гермиона, Принц!

— Правильно, — отозвалась Гермиона. Она тоже начала злиться. Вытащила из кармана старенький газетный лист и бросила на стол перед Гарри. — Смотри! Взгляни на фотографию!

Гарри всмотрелся в газетный лист. На изрядно выцветшей фотографии была запечатлена костлявая девочка лет пятнадцати, откровенно говоря, не красавица, на вид довольно сварливая и замкнутая. Подпись под фотографией гласила: «Эйлин Принц, капитан команды Хогвартса по игре в Плюй-камни».

— И что? — спросил Гарри, просмотрев сопровождающую снимок заметку. — Скучный отчет о соревнованиях между школами.

— Ее звали Эйлин Принц, — невозмутимо ответила Гермиона. — Принц, Гарри.

Гарри внимательно посмотрел на Гермиону и только теперь понял, что она пыталась втолковать ему. Сдержав смех, он сказал:

— Исключено.

— Что?

— Ты думаешь, она и была полукровкой? Да ну тебя.

— А что такого? Гарри, в волшебном мире нет настоящих принцев! Это либо прозвище, выдуманный, присвоенный кем-то титул, либо фамилия, ведь так? Нет, послушай, — насупилась Гермиона, видя, что Гарри готовит очередную отповедь. — Если, скажем, ее отец был магом по фамилии Принц, а мать была родом из магглов, то и получилось бы, что она «полукровка Принц»!

— Да, Гермиона, весьма изобретательно…

— Но ведь все сходится! Может, она гордилась тем, что ее можно назвать «полу-Принцем»!

— Послушай, Гермиона, я знаю, что это была не девочка. Просто знаю!

Препирательства продолжались еще минут пять, пока Гермиона, наконец, не сдалась и не уселась с обиженным видом за стол. Гарри вздохнул, припоминая Принца добрым словом и сетуя на ненавистного слизеринского декана, к которому придется тащиться на отработку еще и в эту субботу…

Мрачное настроение развеял появившийся в гостиной Джимми Пикс, загонщик команды Гриффиндора. Он принес свиток пергамента и протянул его Гарри. Сердце Гарри подпрыгнуло и застучало быстрее. Гермиона, на время забыв про свое недовольство, подсела к мальчикам и всмотрелась в развернутый Гарри пергамент.

— Спасибо, Джимми, — поблагодарил мальчишку Гарри. — Ух ты, это от Дамблдора! Хочет, чтобы я как можно скорее явился к нему в кабинет.

— Ничего себе, — прошептал Рон, уставившись на друга. — Ты не думаешь, что… Может, он нашел…

Гермиона не слышала этого восторженного шепота. Она внимательно присматривалась к записке, чувствуя, что где-то уже видела подобное. Что в записке есть что-то знакомое, что-то, что связано с какой-то загадкой, тайной… этот похожий на женский почерк с завитушками…

И тут Гермиону неожиданно осенила догадка. Почерк, которым было написано ее рождественское поздравление, и тот, что она видела сейчас в записке, были одинаковыми. Гермиона вдруг поняла, кто прислал ей бисерную сумочку. Теперь все встало на свои места. Это был Дамблдор. Директор. Но зачем? Почему человек, с которым она за всю жизнь разговаривала всего пару раз, вдруг решил прислать ей такой странный подарок, да еще и с такой таинственностью?

В сознании Гермионы вдруг что-то шевельнулось. Где-то на самом горизонте разума вдруг блеснуло что-то… вот-вот, сейчас она успеет схватиться… но… нет. Ощущение исчезло так же внезапно, как и появилось. Гермиона не стала придавать этому значения и, проводив взглядом поспешившего к директору Гарри, направилась в свою комнату — все обдумать.

Прошло около получаса. Гермиона пыталась делать уроки, читать или рассматривать фотографии в журналах, что целыми стопками громоздились на тумбочках Лаванды и Парвати, но ни на чем не могла сосредоточиться. Червячок беспокойства точил ее мозг. Какое-то смутное предчувствие заполняло душу, заставляя поеживаться и поводить плечами, словно в комнату вдруг ворвался сквозняк. Не выдержав одиночества, Гермиона спустилась в гостиную.

У камина сидел Рон. Кажется, он тоже был встревожен. По крайней мере, он даже не пытался смотреть в разложенную на коленях книгу, в молчании созерцая каминную решетку.

— Эй, — Гермиона приселяя рядом с другом.

— Эй, — отозвался Рон и попытался улыбнуться. Попытка с треском провалилась. — Знаешь… Кажется, Дамблдор нашел еще один… ну… этот…

— Угу, — кивнула Гермиона. — Я немножко волнуюсь, — призналась она. — Гарри все еще нет… может, они решили не медлить и уже отправились за ним?

— Не предупредив нас? — хмыкнул Рон. — Вряд ли Гарри станет так поступать, он же…

Рон не успел договорить. Портретный проем отворился и в гостиную ввалился Гарри. По его возбужденному виду и горящим глазам было ясно, что все именно так, как и предполагали Рон и Гермиона.

— Что от тебя хотел Дамблдор? — Задала вопрос Гермиона, зная ответ. — Гарри, с тобой все в порядке?

— Все, — отрывисто бросил он и, пробежав мимо друзей, взлетел по лестнице в спальню. Гермиона обеспокоенно посмотрела на Рона, но тот только пожал плечами, мол, сейчас разберемся.

Через пару минут Гарри вернулся, неся в руках свиток пергамента и свернутые в шарик носки. Рон и Гермиона недоуменно уставились на него.

— У меня мало времени, — тяжело дыша, сказал Гарри. — Дамблдор велел прихватить мантию-невидимку. Послушайте. Я только что был возле выручай-комнаты и встретился с Трелони. Она прятала там свой херес, но кто-то вышвырнул ее оттуда. А до этого она слышала, что кто-то радостно смеется. Не знаю, что там произошло, но что-то подсказывает мне, что это был Малфой. — Гарри на секунду замолчал, размышляя, стоит ли рассказывать друзьям о том, что он узнал о подслушанном пророчестве и предательстве Северуса Снейпа, или отложить эту душещипательную беседу на потом. Второй вариант показался более приемлемым, и Гарри продолжил рассказ уже о Дамблдоре. — Потом… Я был у директора. Он нашел очередной крестраж в той пещере, где Волдеморт бывал в детстве, помните, я рассказывал? Сейчас мы с Дамблдором отправимся туда и попытаемся… уничтожить его или… хотя бы забрать. Не знаю, как все пройдет, но… в общем, я надеюсь, что все будет хорошо, ведь мы будем вдвоем, если что-нибудь случится…

Гермиона, побледнев, охнула. Рон попытался что-то спросить, но Гарри продолжил:

— Вы понимаете, что это значит? Дамблдора здесь не будет, так что Малфой (Гермиона еле заметно вздрогнула, но у Гарри просто не было права сейчас отвлекаться на такие мелочи) еще раз попытается добиться своего. Нет, СЛУШАЙТЕ! — сердито прошипел Гарри, заметив, что Рон со скептическим выражением лица хочет прервать его. — Я уверен, это Малфой что-то праздновал в выручай-комнате. Вот, — он сунул Гермионе Карту Мародеров. — Вам придется следить за ним и за Снейпом тоже. Возьмите кого-нибудь из ОД, пусть помогут. Гермиона, те галеоны, которыми мы пользовались для связи, еще работают? Дамблдор говорит, что поставит дополнительную защиту на школу, но в деле замешан Снейп, который наверняка знает, как ее обойти. Правда, он не ждет, что вы будете следить за ним.

— Гарри… — начала перепуганная Гермиона, но Гарри был непреклонен.

— У меня нет времени на споры. Возьмите это, — он вручил Рону свернутые носки.

— Спасибо, — сказал Рон. — А носки-то мне для чего понадобились?

— Тебе понадобится то, что в них завернуто, — ответил Гарри. — «Феликс фелицис». Разделите между собой и дайте Джинни. Попрощайтесь с ней за меня. Мне пора. Дамблдор ждет…

— Нет! — сказала Гермиона, когда Рон с трепетом извлек из носков флакончик с золотистым зельем. — Нам оно не нужно, возьми его — никто не знает, с чем вам придется столкнуться…

— Со мной все обойдется, я буду с Дамблдором, — сказал Гарри. — Мне просто нужна уверенность, что с вами все будет хорошо… И не смотри на меня так, Гермиона. Ладно, до встречи.

С этими словами Гарри Поттер развернулся и торопливо покинул гостиную. Еще пару минут Рон и Гермиона смотрели на дверь, не осознавая до конца, что все происходящее довольно серьезно. Затем Рон встрепенулся, посмотрел на подругу и откупорил флакончик.

— За удачу, — сказал он дрожащим голосом и отпил глоток. Передал флакончик Гермионе, и та повторила его действия.

— Главное, чтобы Гарри повезло, — сказала она тихо.

Рон сжал ее руку в своей. Да. Главное, чтобы Гарри повезло. А уж они постараются не оплошать. Все вместе постараются. Потому что они — друзья.

* * *

На Хогвартс опускалась ночь. В разгоряченном воздухе еще не ощущалось прохлады, но небо уже стало темным, последние отблески заката мерцали на шпилях и башнях старинного замка, смелый ветерок проскользнул по траве. Духота уплотнилась, выжидая последние мгновения перед наступлением вечера. Или перед бурей.

Прошел всего час с того момента, как Альбус Дамблдор вместе с Гарри Поттером покинули Хогвартс. Казалось, ничего не изменилось за эти коротенькие шестьдесят минуточек. Никто, кроме преподавателей да приглашенных в замок мракоборцев не знал, что директор отсутствует. Никто не догадывался, какая опасность нависла над древним оплотом волшебства в этот душный летний вечер.

На восьмом этаже, у дверей выручай-комнаты, с Картой Мародеров, подрагивающими в руках волшебными палочками и самыми сосредоточенными выражениями на лицах дежурили трое подростков: Рон, Джинни и Невилл. В это же время в подземельях, недалеко от кабинета бывшего профессора зельеварения, а нынешнего преподавателя Защиты от Темных Искусств Северуса Снейпа прятались в тени стенной ниши Гермиона и Луна. По первому же зову бывшие члены Отряда Дамблдора откликнулись и поспешили на помощь друзьям. Они даже не стали вдаваться в подробности, когда Гермиона и Рон сбивчиво пытались объяснить, за кем и когда нужно проследить. Просто согласились и встали на страже, с радостным томлением в сердце ощущая свою нужность и причастность.

Сегодня был особенный день. То, что с такими мучениями и трудом подготавливалось в течение последнего года, наконец, было готово. Драко Малфой стоял посреди выручай-комнаты и смотрел на творение своих рук. Вокруг юноши возвышались горы старинного хлама, за много лет принесенного сюда множеством учеников Хогвартса с целью утаить, спрятать, а потом забыть. Весь этот хлам копился, выстраиваясь в длинные коридоры, превращаясь в башни и здания, между которыми пролегали кривые улочки. И вот, посреди одного из таких проходов стоял ОН. Тот самый предмет, который стоил слизеринцу бессонных ночей, изодранных в кровь рук, слез и страха. Теперь все было готово. Оставался лишь последний шаг. Вытащить из кармана волшебную палочку, закатать рукав мантии и прикоснуться к уродливой черной татуировке на левом предплечье. Так просто, и так сложно. Сделать этот шаг. То, чего от него давно ждали, то, что он должен был сделать, то, ради чего жил последние восемь месяцев, то, ради чего рисковал, используя непростительные заклятья и безумные способы подобраться к своей цели — вроде проклятого ожерелья или отравленного вина…

Он постоянно думал об этом. Он желал этого. Хотел искупить вину своего отца перед Лордом, смыть с себя и своей семьи пятно позора. Хотел признания, славы… или просто прощения. Возможности еще раз увидеть и обнять свою мать. Еще раз взглянуть в ее серебристые глаза, увидеть ее теплую улыбку, услышать успокаивающий шепот. Хотел просто выжить, потому что знал о нраве Темного Лорда. Ослушайся он сейчас — и все его старания пойдут прахом, и никому из его близких не миновать жестокой кары. А особенно… ЕЙ.

Ее образ, преследующий его повсюду, снова заслонил собой все прочие мысли. Она была в его сердце. Постоянно. Неотвратимо. Та, что сумела открыть его, что сумела сделать его мягче, вывернуть наизнанку все его представление о мире, заставить чувствовать и жить, как настоящий человек, а не как аристократически красивая кукла. Она смогла переломить его и сделать лучше, вырвать из его сердца ненависть и посеять в нем искреннюю привязанность и… любовь. Как там сказала Уизли? «Утрамбовала»? Что ж, более подходящего определения и не придумаешь.

В глубине темной пещеры, на берегу черного озера, старый волшебник и юноша с ясными зелеными глазами сели в крохотную лодку, светящуюся мертвенным зеленым светом.

Еще час назад он готов был перепрыгнуть через голову от радости, когда понял, что завершил свою работу. Он даже не удосужился посмотреть, кого вышвырнул заклятьем из выручай-комнаты, не стал остерегаться, переполняемый отчаянным весельем. И вот теперь он в нерешительности стоит перед своим творением в одном шаге от спасения, от славы, от… ужасного преступления, что намерен совершить. И ее глаза смотрят на него из глубины сознания. Теплые, карие глаза с искорками смеха. И они не осуждают, не просят. Они все понимают.

— Я… не могу… — прошептал Драко, стискивая в руке волшебную палочку. — Просто не могу… по-другому.

Жалкая попытка оправдаться. Найти вескую причину тому, что он собирается сделать. Ложь, мистер Малфой! Ты мог бы все сделать по-другому, решись ты на это чуть раньше. Мог бы все изменить! И тогда не пришлось бы «спасать» ее. Не пришлось бы идти на преступление, чтобы защитить. И сердце бы не разрывалось от мучительного выбора, которого, в принципе, уже и нет.

Будь ты проклят, Драко Малфой, за то, что так безнадежно опоздал.

Тряхнув головой, Драко решительно поднял левую руку и, зажмурившись в предчувствии боли, коснулся Метки концом волшебной палочки. Боли не было. Только секунда жжения, а затем…

Затем дверца Исчезательного шкафа со скрипом отворилась, и несколько Пожирателей, озираясь, вошли в выручай-комнату.

Старый волшебник с длинной серебристой бородой и мальчик в круглых очках склонились над каменной чашей на крошечном островке посреди черного озера…

— Драко, мальчик мой! — Алекто Кэрроу, выбравшись из шкафа, подхватила юношу под руку, хищно улыбаясь. — Тебе все-таки удалось это сделать! Ты просто молодец. Жаль, что все так затянулось, мне не терпится увидеть выражение лица старого идиота, когда он увидит нас! Ты должен гордиться тем, что сделал и что тебе еще предстоит сделать, мальчик!

— Я… горжусь, — пробормотал Драко, чувствуя, как начинают трястись руки, и все внутри сжимается от предчувствия того, что должно случиться с минуты на минуту.

— Где директор? — прорычал крупный Пожиратель, кажется, брат Алекто. Драко видел его всего пару раз и даже не мог вспомнить, как того зовут, зато мог точно сказать, что этот громила отличается весьма кровожадным характером.

— Он… он куда-то отправился, — ответил Драко неохотно. — Розмерта видела его в Хогсмиде и сообщила мне.

— Отлично, Драко, отлично! — усмехнулся Кэрроу. — У нас есть шанс встретить его со всеми почестями, не так ли, Алекто?

Пожирательница расхохоталась. От ее смеха стало не по себе.

— Идем! — скомандовал Кэрроу Пожирателям и, прихватив Драко, направился к выходу из выручай-комнаты.

Старый волшебник пьет страшное зелье, и мальчик со слезами в зеленых глазах, повинуясь приказу, пытается напоить старика, чтобы опустошить чашу…

Драко приостановился у двери и взмахнул рукой, заставив Пожирателей остановиться.

— Нужно проверить, все ли спокойно, — сказал он громко, пытаясь скрыть дрожь в голосе. Достал из кармана мантии отвратительного вида артефакт, который в начале года приобрел у «Боргина и Беркса» — высушенную человеческую руку, так называемую Руку Славы, которая давала свет только тому, кто ее держит и тем, кто вместе с ним.

— Хорошая идея, мальчик! — прорычал Фенрир Сивый прямо над ухом у Драко.

Юноша не сдержался и едва заметно передернул плечами. «Зачем ОН послал Сивого? Учеников перекусать?» — подумал Драко со злостью. Теперь поздно сетовать. Отступать некуда.

Приоткрыв дверь, Драко выглянул в коридор. И тут же увидел дежурящих возле выручай-комнаты чертовых гриффиндорцев. Скрипнув зубами, Драко достал заранее припасенный пакетик с Перуанским порошком мгновенной тьмы и, не скупясь, подбросил в воздух приличную щепотку. Раздался хлопок, и коридор тут же заволокла непроглядная чернота. Гриффиндорцы завопили, начали выкрикивать заклинания, пытаясь осветить коридор. Драко усмехнулся. Надо отдать должное лоботрясам близнецам Уизли, они, хоть и полные придурки, но дело свое знали прекрасно — никакие заклятия были не в силах развеять эту черноту.

— За мной, — скомандовал Драко Пожирателям и начал пробираться вдоль противоположной стены коридора к лестнице.

Их ждала конечная цель — Астрономическая башня.

Страшное полчище инферналов медленно и неотвратно наступает на крошечный островок, посреди которого лежит обессилевший старый маг и стоит с палочкой наготове растерянный, испуганный юноша…

Откуда ни возьмись коридор, ведущий к башне, наполнился мракоборцами. Пожиратели начали швыряться заклинаниями направо и налево. Сивый радостно взвыл, кидаясь на рыжего мракоборца в кожаной куртке. Драко прикрыл голову руками, каждую секунду ожидая, что чье-нибудь заклятье непременно в него угодит. Из-за угла выскочили Уизли и Лонгботтом и тут же присоединились к мракоборцам. «Только бы Гермиона была не здесь… Только бы ее не было, только бы не было…». Драко в отчаянной надежде распрямился, чтобы осмотреться, но тут же пригнулся, осыпанный осколками камня. Кажется, растрепанной каштановой шевелюры он в коридоре не заметил. О, Мерлин, пусть только с ней все будет в порядке! «Неужели ты думаешь, что Поттер послал на разведку свою девушку, а Гермиону вежливо попросил остаться в постельке?» — с сарказмом подумал Драко, пробираясь ко входу в башню. В проходе мелькнула тень — кто-то из Пожирателей сумел прорваться наверх. Драко знал — сейчас над башней вспыхнет Метка.

Зеленоглазый юноша из последних сил вытаскивает старого волшебника из пещеры и, сосредоточившись, трансгрессирует… В кармане мантии старого волшебника лежит медальон. Тот самый, ради которого все и затевалось…

Проскочив мимо сражающихся, уклонившись от нескольких заклятий, Драко Малфой устремился к лестнице на Астрономическую башню. Пожиратель, ставивший Метку — это был Гиббон, — уже спустился и, кажется, бился в дальнем конце коридора с Макгонагалл. Драко это не интересовало. Его ждало незавершенное дело. Там, на башне. И он спешил туда. Спешил, понимая, что, если он сейчас увидит Грейнджер, то вся его ничего не стоящая решимость пропадет раз и навсегда.

Вскинув волшебную палочку, Драко стремительно распахнул дверь, зная, кто его там ожидает, и выскочил на верхнюю площадку башни с криком:

— Экспеллиармус!

Короткая вспышка — и волшебная палочка Дамблдора, сверкнув, исчезает в темноте за стеной башни.

Несколько секунд длилось напряженное молчание, а затем Дамблдор тихо произнес:

— Добрый вечер, Драко.

Юноша почувствовал, как холод пронизывает все тело. Он уже слышал этот тихий, уставший голос, видел этого спокойного, уверенного человека в отблесках смертно-зеленого света Черной Метки над башней. Отбросив наваждение, Драко шагнул вперед и осмотрелся. Кажется, на башне больше никого не было, но он тут же заметил у стены пару метел.

— Кто еще с вами? — спросил юноша.

— Вопрос, который мог бы задать вам и я. Или вы действуете в одиночку?

— Нет, — ответил Малфой, сдерживая внутреннюю дрожь. — Я получил подкрепление. Этой ночью в школу пришли Пожиратели смерти.

— Ну-ну, — сказал Дамблдор так, словно обсуждал с Драко успешно выполненное домашнее задание. — А что, очень неплохо. Значит, вы нашли способ провести их сюда, не так ли?

— Да, — подтвердил Малфой, тяжело дыша. — Прямо у вас под носом, а вы и не заметили!

— Изобретательно, — сказал Дамблдор. — И все же… простите меня… где они сейчас? Я что-то не вижу ваших помощников.

— Они столкнулись кое с кем из ваших сторожей. И сражаются внизу. Это не надолго. Я пошел вперед. Я… у меня здесь дело.

— Ну, что ж, в таком случае, займитесь им, мой мальчик, — мягко сказал Дамблдор.

Наступило молчание. Драко всеми силами пытался справиться со страхом, охватившим его, пытался убедить себя, что это просто — произнести всего два слова. Что это необходимо, что все уже слишком далеко зашло… и не мог разомкнуть губ.

Дамблдор вдруг улыбнулся немного печально и произнес:

— Драко, Драко, ведь вы же не убийца.

— Откуда вы знаете? — тут же вскинулся Малфой. Палочка в его руках немилосердно задрожала. Он уже слышал это. Видел. Чувствовал. Почему же так тяжело взять себя в руки? — Вы не знаете, на что я способен. Не знаете, что я сделал!

Все это было слишком странно и страшно, чтобы оставаться спокойным. Все завертелось перед глазами слизеринца, слова полились потоком. Он что-то чувствовал — уже не помнил, что. Ненависть? Вряд ли. Страх — определенно. Беспокойство, усталость, обреченность, желание поскорее со всем покончить… Он что-то рассказывал Дамблдору, кажется, о том, что все это время чинил Исчезательный шкаф, соединяющий Хогвартс с лавкой Боргина, и о том, что уже не раз пытался исполнить поручение, посылая в замок проклятое ожерелье и отравленное вино. Старый волшебник с каким-то веселым огоньком в глазах догадался, что на мадам Розмерте, хозяйке «Трех метел», наложено заклятье Империус. А потом был странный разговор о средствах связи, и Драко признался, что позаимствовал идею у Грейнджер с ее волшебными галеонами. Он все никак не мог понять, почему позволяет директору увести себя от того, что необходимо совершить, почему всеми силами цепляется за этот разговор и все ниже опускает палочку, хотя должен оборвать все единственным заклятьем…

А потом Дамблдор сказал, тихо и убедительно:

— Так или иначе, времени у нас остается мало. Поэтому давайте поговорим о ваших возможностях, Драко.

— Моих возможностях! — выпалил слизеринец. — Я стою перед вами с волшебной палочкой и вот-вот убью вас…

— Мой милый мальчик, пора оставить притворство. Если бы вы собирались убить меня, то сделали бы это сразу, едва применив Обезоруживающее заклятье, а не стали бы медлить ради приятной беседы о путях и средствах.

— У меня нет выбора! — выкрикнул Драко, становясь таким же бледным, как Дамблдор. — Я должен сделать это. Он… Он убьет меня! Убьет всю мою семью! И ЕЕ ТОЖЕ УБЬЕТ!!!

— Сложность вашего выбора мне понятна, — сказал Дамблдор. — Почему, как вы считаете, я до сих пор не встречался с вами, чтобы поговорить о вашем так называемом «задании»? Потому что знал: как только Лорд Волдеморт поймет, что я вас подозреваю, вы будете убиты. Но теперь мы можем, наконец, поговорить начистоту. Вреда вы пока никому не причинили, никого не покалечили, хотя то, что опрометчиво попавшие под вашу руку жертвы выжили, можно отнести лишь за счет удачи… Я могу помочь вам, Драко.

— Нет, не можете, — ответил юноша. Палочка в его руке отчаянно тряслась. — И никто не может. Он сказал, что, если я не сделаю это, он убьет ЕЕ. У меня нет выбора.

— Перейдите на правую сторону, Драко, и мы сумеем защитить вас так, как вам и не снилось. И всех тех, кто, по вашему мнению, должен подвергнуться опасности в случае вашего отказа. Более того, я могу сегодня же послать членов Ордена Феникса к вашей матери, чтобы ее сейчас же укрыли в безопасном месте. Вашему отцу в Азкабане сейчас ничего не грозит, а когда придет время, мы защитим и его тоже… Переходите на правую сторону, Драко… вы же не убийца… вам есть ради чего оставаться безгрешным…

Драко во все глаза смотрел на Дамблдора. Он не раз представлял, что, случись ему попросить помощи у директора, тот именно так и скажет. При этом Драко с сарказмом усмехался и твердил самому себе, что никому этот выживший из ума старикашка помочь не может, даже своему драгоценному Поттеру, который вечно попадает в переделки. А вот теперь, когда он услышал простые тихие слова старого волшебника, на душе стало вдруг так тоскливо и тошно, что Драко готов был спрыгнуть с парапета башни.

— Но… — пробормотал он, сглотнув комок в горле. — Я слишком далеко зашел… Они думали, что я погибну, пытаясь прикончить вас, а я здесь… палочка есть только у меня… вам остается рассчитывать только на мое милосердие…

— Нет, Драко, — негромко ответил Дамблдор. — Сейчас в счет идет мое милосердие, не ваше.

Драко посмотрел в ярко-синие глаза директора и увидел в них тепло, сочувствие и надежду. Дамблдор надеялся на то, что Драко хватит сил отказаться от своей миссии. Пусть на последнем рубеже. Пусть уже совершив множество страшных поступков. Но отступить. Покаяться. Решиться. Хоть уже и слишком поздно. Но даже теперь, на вершине Астрономической башни, у Драко Малфоя все еще есть…

Единственный шанс…

Палочка в руках слизеринца замерла и начала медленно опускаться.

* * *

Гермиона Грейнджер нервно сжимала ладонь Луны, пытаясь еще сильнее вжаться в стену, словно хотела раствориться в камне. Луна подняла на подругу обеспокоенный взгляд.

— Все в порядке? — спросила она участливо.

— Не знаю, — пожала плечами Гермиона. — У меня какое-то нехорошее предчувствие…

Уже больше часа девочки стояли в коридоре подземелья и наблюдали за дверью профессора Снейпа. Тот не выходил, и все оставалось спокойно. О том, что творится наверху, девочки не знали. Им оставалось только ждать, нервно переминаясь с ноги ни ногу.

И вдруг все изменилось. В подземелье вихрем ворвалась коротенькая фигурка и кинулась к двери кабинета Снейпа.

— Профессор Флитвик, — выдохнула Луна, узнав своего декана.

Гермиона шагнула вперед, потянув Луну за собой. Профессор Флитвик чуть не налетел на девочек, но, даже не извинившись, проскочил мимо и ворвался к Снейпу.

— Северус! — услышали девочки взволнованный окрик Флитвика. — Северус, нам нужна ваша помощь!

Декан Слизерина ответил что-то неразборчиво — кажется, он был в соседней с кабинетом комнате.

— Северус, в школе Пожиратели!

Гермиона пискнула и тут же зажала рот рукой. Глаза ее расширились от ужаса.

— Их много! Нам нужна помощь! — продолжал кричать Флитвик так громко, что девочки отчетливо все слышали через дверь. — Нужно защитить детей! Кажется, эти чудовища направляются к Астрономической башне! Северус, торопитесь, они ведь…

Тут послышался громкий удар. Гермиона недоуменно посмотрела на Луну. Светловолосая равенкловка пожала плечами. И тут из кабинета вылетел Снейп в развевающейся мантии. Заметив девочек, он с озабоченным видом подошел к ним и обратился к Луне:

— Мисс Лавгуд, очень хорошо, что вы оказались здесь. Вашему декану стало плохо, видимо, от нервного перенапряжения. Профессор Флитвик в обмороке. Если вас не затруднит, зайдите в мой кабинет и… позаботьтесь о нем, пока я буду…

— Мы слышали, профессор, — проговорила Луна. — Вам нужно торопиться.

— Да, да, — кивнул Снейп. — Мне нужно торопиться. Сражаться с Пожирателями смерти. Надеюсь, я могу оставить на вас заботу о профессоре Флитвике?

— Конечно, профессор Снейп, — кивнула побледневшая Гермиона.

Снейп бросил на нее какой-то невидящий взгляд и, развернувшись, бегом направился к лестнице.

Гермиона и Луна кинулись в кабинет Снейпа. На полу, прямо посреди кабинета, лицом вниз лежал профессор Флитвик. Гермиона осторожно перевернула его на спину и попыталась привести профессора в чувство, но ее руки так тряслись, а голос так дрожал, что она даже не смогла произнести необходимые заклинания. Луна положила руку Гермионе на плечо и удивительно спокойным голосом произнесла:

— Не волнуйся. Я все сделаю. А ты… присядь пока… куда-нибудь.

Гермиона со вздохом присела на краешек стола и обхватила плечи руками. Какое-то странное чувство начало возрастать в душе, какое-то предчувствие. Гермиона никогда не верила в дар прорицания, но сейчас она вдруг отчетливо поняла, что происходит что-то… связанное с ней самой. Словно кто-то произнес ее имя. Словно кто-то подумал о ней. Содрогнувшись всем телом, Гермиона вскочила на ноги.

— Куда ты? — спросила Луна, подняв голову.

— Не могу больше тут сидеть, — ответила Гермиона и кинулась к двери. — Я чувствую, что Гарри нужна помощь. Им всем нужна помощь. Я… пойду, — и, не оглядываясь, побежала прочь из подземелья.

«Астрономическая башня… Астрономическая башня… Флитвик сказал…» — стучало в ее голове. Еще издалека Гермиона услышала шум битвы и, выхватив волшебную палочку, ринулась за поворот коридора, туда, где были ее друзья, где требовалась ее помощь…

Она еще не знала, что всего десять минут спустя Гарри Поттер, расшвыривая Пожирателей смерти Парализующими заклятьями, кинется в погоню за убегающим Снейпом. Не знала, что Пожиратели, отступая, подожгут хижину Хагрида, и лесничий, крича проклятья, будет отбиваться от них. Не знала, что Гарри будет бежать по школьному двору и спотыкаться, без тени сожаления выкрикнет страшное «Сектумсемпра!» и упадет, подкошенный встречным заклятьем Снейпа. Не знала, что профессор, приблизившись к поверженному ученику, склонится над ним с перекошенным от ярости лицом и прошипит: «Ты посмел использовать против меня мои же заклятья, Поттер? Это я изобрел их — я, Принц-полукровка!». Гермиона еще не знала, что час спустя над замком раздастся тихая, печальная песнь феникса, а Гарри Поттер, держа в руках странный медальон, с ужасом непонимания будет смотреть на записку, вложенную в украшение. Она не знала этого, вбегая в коридор, готовая к битве.

Но вдруг яркое видение ослепило Гермиону, заставив остановиться, споткнувшись, замереть и зажмуриться.

Она увидела верхнюю площадку Астрономической башни. Привалившись к парапету, невероятно уставший и сразу постаревший на несколько лет Альбус Дамблдор смотрел на окружающих его людей. Напротив директора стоял Северус Снейп, сверля старого мага ненавидящим, как показалось девушке, взглядом. За спиной Снейпа стоял… Драко Малфой. Сердце Гермионы ухнуло вниз, но она не смогла даже пошевелиться. А затем раздался голос. В нем звучала такая искренняя мольба, что Гермиона даже не поверила, что он мог принадлежать директору:

— Северус, прошу тебя…

Черты лица профессора Снейпа исказились. Он поднял волшебную палочку, направил ее в грудь Дамблдора.

— Авада Кедавра!

Гермиона закричала. Очнулась, поняв, что все еще стоит в коридоре, озаряемом вспышками заклинаний.

Это не могло быть правдой. Это ей всего лишь показалось. Это иллюзия, галлюцинация. Это не так…

И грянула буря.