Луиза (джен)

Весь следующий день они провели на берегу. Бросили в багажник сумку с едой, удочки, одеяло, и дядя Лёша отвёз их в рыбалочное место на правом берегу — Витька и не знал, что на их речке есть такие красивые места. Устроили завтрак на траве, играли в бадминтон, ловили рыбу, а вечером развели костёр в специальном месте и жарили шашлык, и это было так здорово, что Витька на время забыл о Луизе. Правда, Настьке не дали купаться, а Витька из-за чувства вины тоже не полез в воду, а в остальном пикник получился на ура.

— Ладно уж, не строй из себя рыцаря, — ворчливо сказал папа, — сплавай хоть разок.

— А кто будет за ней следить?

— А я на что? Иди.

И Витька полез в реку, а потом несколько раз прыгнул с обрыва и пожалел, что живёт не на правом берегу, а на левом. Будь поблизости от дома такой обрыв, он бы каждый день с него прыгал. Второй раз в его жизни был такой удивительный день.

Настька собирала сосновые шишки. Взрослые рыбачили и вели негромкую беседу. «Тебе нечего делать под началом у этих балбесов, — втолковывал папе дядя Лёша. — У тебя же руки золотые, давно пора самому быть начальником...» Витька накинул рубашку, чтобы не кусали комары, и пошёл к сестре. Надо было успеть до вечера ей рассказать, что стрекозы умеют разговаривать, и поймать хоть одну.

А утром вернулась мама. Без косметики и спокойная. Она вежливо побеседовала с дядей Лёшей, накормила всех разогретыми щами и аккуратно намекнула, что дом очень тесен.

— Я собственно, уже собирался. Спасибо за гостеприимство, — сказал дядя Лёша, подмигнул Витьке и уехал.

Папа даже опешил от такого поворота событий.

— Мила. Ты что творишь? Он взял меня в свою фирму. Дал в долг на начальные расходы. За лодку я уже расплатился. А ты его выгнала.

— Не поняла, — удивилась мама. — Он что, миллионер?

— Нет, но деньги водятся. И у меня будут водиться, если ты перестанешь делать глупости. Кстати, я тебе подарок купил...

Мама села на диван.

— Какой ещё подарок?

— На тумбочке лежит, — сказал папа и отвернулся.

Витька со страхом ждал, что родители опять поругаются, но этого не случилось. Мама взяла с тумбочки пакет, развернула платье и свернула снова.

— Я перешью, — сказала она. — Ткань красивая. Это что, мы теперь и ремонт можем сделать?

— И ремонт, и пристройку новую. И машина в плане...

— Значит, мне нет необходимости выходить на работу, — проговорила мама.

— Почему же, выйди. Тебе всё равно нефиг делать... Да, кстати, — вспомнил папа. — Лёха с помощником пригласили меня в двухнедельное путешествие на моторной лодке. У Лёхи отпуск, мы будем заключать договора в других городах, а в свободное время — рыбалка, речка. И я собираюсь Витьку взять с собой. Пусть отдохнёт перед школой.

— Ура! — завопил Витька.

— Только через мой труп, — устало сказала мама.

— Молчи, женщина. Лёха свою Машку на коротком поводке держит, и правильно делает. Вам, бабам, только волю дай.

— Да шут с вами, плывите куда хотите, — безразличным голосом сказала мама и ушла варить манную кашу.

— Ну что, путешественник? Собирай рюкзак, в пятницу отправляемся! — велел папа, и Витьку не нужно было просить дважды. — Мила, я в город за покупками, закрой калитку.

Рюкзака у Витьки не было, и он вытащил из комода свой старый школьный ранец. Шутка ли, целых четырнадцать дней — таких же, как вчера! Речка, рыба, палатка... Да ему и не снилось такое счастье. Пацаны обзавидуются. Наконец-то жизнь наладилась: мама здорова, за лодку расплатились, в пятницу начинается путешествие. Вот только Настьку жалко, опять ей жрать манную кашу. А Луизу надо забыть, как страшный сон.

Собирать-то особо было и нечего, ведь не девчонка же. Вот Луиза набрала бы три чемодана! Настроение было таким хорошим, что он почти простил её. А что если помириться и поехать вместе с Луизой? Ха, размечтался, там девчонке места ну никак нет, даже Настю не взяли. Да и папа не позволит, он вообще против дочерей дипломатов. Если бы Луиза не соврала, а честно призналась, что это её затея, дипломат сам расплатился бы за лодку, для него это мелкие ежедневные расходы. Насколько меньше было бы проблем.

Всё, хватит! Витька запретил себе думать о Луизе. Лучше навестить друзей, ведь до пятницы осталось всего ничего. Или помочь маме с помидорами. Он выбрал помидоры и полол их полтора часа, потом залёг читать, и незаметно наступил вечер. В прихожей послышались оживлённые голоса — мама и Настька встречали папу, и Витька выглянул из комнаты.

— Ух ты, — у него аж дух захватило при виде груды покупок.

Тут была и палатка, и туристическая горелка, и обувь, и вообще всё, что нужно для туризма.

— Держи, — папа вручил Витьке новенький серый рюкзак.

— А мне! — завопила Настька.

— Тебе конфеты, — ответил папа.

— Я тоже хочу с вами на лодке!

— Тебе нельзя, — строго сказала мама. — В путешествия ездят одни мужчины. А женщины и девочки сидят дома и ждут их. Так устроен мир.

— А-а-а! — Настьке было плевать, как устроен мир, она хотела в поездку.

— Ну вот, всегда так, — проворчал папа. — Вырастет истеричкой, достанется какому-нибудь лопуху, и будет он с ней всю жизнь мучиться.

— Это ты о чём, Серёженька?

Витька не слушал. Он разбирал покупки и боялся поверить: неужели и правда что-то изменилось в жизни? Дядя Лёша сыграл роль дед-Мороза, хоть сейчас и лето. Только бы ничего не сорвалось!

В среду, за два дня до отъезда, Витька снова накачал злосчастные колёса и поехал к друзьям — поплавать вместе, а заодно похвастаться предстоящей экспедицией, но судьбе было угодно, чтобы до друзей он так и не доехал. Едва он выехал за угол, как снова почувствовал, что руки и ноги не слушаются его. Он не мог её не заметить — она стояла прямо посреди дороги, в том самом голубом платье и с локонами, как в день их знакомства. Он неуклюже дёрнул тормоз, вильнул рулём и на этот раз все-таки упал. Как клоун на арене.

Луиза бросилась к нему:

— Витя! Ты не ушибся?

— Тебе-то что, — небрежно бросил он. Копошась в песке, сложно изображать неприступную гордость.

Она поддержала его за локоть, помогая встать, но он вяло отмахнулся. Луиза отступила на шаг и застыла с поникшей головой. Её крупные локоны упали на лицо, скрывая глаза.

— Витя. Я пришла. Попросить прощения, — дрогнувшим голоском произнесла Луиза.

— Прощаю, — фыркнул Витька.

Он смахнул песок с одежды. Начиналась жара, и деревня словно вымерла. На всей улице стояли только они с Луизой.

— Но ведь ты всё равно сердишься на меня, — жалобно протянула Луиза.

— Да нет. Мне плевать.

— Витя, я не хотела, так получилось.

— Ты всегда друзей кидаешь? — Улегшаяся было обида вновь захлестнула его, и Витьке захотелось поколотить маленькую бестию.

— Я так растерялась. У меня родители строгие.

— А у меня, значит, нет? — Витька бросил велик, шагнул к ней и крепко схватил девчонку за плечи. Она была словно кукла в его руках, её головка запрокинулась, и он увидел крупную слезу на щеке. Луиза по-настоящему плакала, но её лицо не превратилось в гримасу, как у других девчонок. Оно было бледным, чуть подкрашенные губки дрожали, но черты не исказились рыданиями. — Ты хоть знаешь, что мне пришлось выслушать от родителей и от соседа? — Витька встряхнул её, но она не сопротивлялась. — Меня из-за тебя в воришки записали!

— Я испугалась тогда, — услышал он. — Меня обычно не лупят, но пару раз было. И мой папа... Он так орёт, когда злится!

— На тебя почаще надо орать, — прошипел Витька и сдавил её хрупкие плечи. Она слабо пискнула, и Витька на секунду испытал незнакомое прежде чувство — упоение властью. Эта белобрысая чертовка в его руках, можно причинить ей боль, можно отпустить. Он ослабил хватку, и Луиза ткнулась лицом в его плечо.

— Спасибо, что не выдал меня. Я так боялась, что мне влетит.

У Витьки опустились руки.

— Я скучала все эти дни, — сказала она уже более ровным голосом и посмотрела на него своими чистыми и глубокими синими глазами, и он отвернулся.

— Витя, мы по-прежнему будем дружить? И гулять вместе?

— Я послезавтра уезжаю, — равнодушно ответил он и подобрал велосипед. — Можешь с Настькой гулять, ей не запрещали с тобой водиться.

— А тебе запрещали?

— Ага. И правильно делали, — сказал Витька.

— Вот как. И куда же ты уезжаешь?

— В экспедицию. С папой и его друзьями на моторной лодке.

— Ого, — восхитилась Луиза. — Что же вы Настю не возьмете?

— Мы вообще девчонок не берём. От вас одни проблемы.

Луиза помолчала немного. Они брели вдоль берега по скошенной траве.

— Витя, смотри, наше бревно! На котором мы познакомились! — радостно воскликнула Луиза, вскочила на бревно и принялась по нему дефилировать, помахивая голубой шляпкой. Пелерина скрадывала плохую осанку, и Витька против воли залюбовался плавными движениями Луизы. Наверняка её гоняют в танцевальную школу. Слабый порыв ветра всколыхнул ивы. Ленты на Луизиной шляпке затрепетали, и девчонка грациозно спрыгнула на землю.

— Кстати, в субботу приезжает Луна-парк, — сообщила Луиза. — В ваш райцентр. Всего на одну неделю. Может, съездим вместе? Ах, да, у тебя же экспедиция.

Десятки раз Витька представлял, как Луиза явится с повинной, и он её пошлёт к чёрту, но вот она пришла, и он развесил уши, стоя как пень и забыв о визите к друзьям. Мечтательно глядя в небо, она рассказывала про волшебную карусель под названием «Интерпрайз», на которую пускают только с двенадцати лет и которая крутится почти вертикально.

— Я давно мечтаю на ней покататься. Если бы мы с тобой поехали, то соврали бы, что нам двенадцать. Жаль, что ты не можешь.

— Одна бы съездила, если так хочешь.

— Да, это можно, но... — Луиза опустила глаза. — После того случая у меня отобрали все карманные деньги в наказание. Я теперь даже бутылку лимонада не могу купить. Так что не видать мне каруселей.

Она невесело усмехнулась. Витьке стало её жалко.

— У меня есть немного, — неожиданно для себя ляпнул он. Луиза воззрилась на него с надеждой.

— Но ты же собирал их на запчасти для велосипеда, — неуверенно возразила она. — Мне так неудобно.

— Ничего. Ещё наберу. Ведь Луна-парк ждать не будет.

— Витя, ты такой милый! Спасибо, — Луиза лучезарно улыбнулась, но вдруг снова нахмурилась. — А вдруг у тебя тоже отберут карманные деньги?

— С чего бы?

— Кто-нибудь увидит нас вместе и расскажет. Тебе же не велели со мной водиться. Слушай, а пусть они хранятся у меня! Я спрячу так, что мама не найдёт.

Доводы были железные, и Витька послушно снялся с места.

— Вить, положи в книгу. Как будто бы я почитать взяла. А то у меня ни сумки, ни карманов.

Луиза осталась ждать на брёвнышке, а он, вернувшись домой, вытащил заветную коробку и машинально положил свои сбережения в ту самую Книгу с ятями. Так спешил, что не догадался взять прошлогодний учебник или какую-нибудь чепуху.

— Через пять минут обедать! — объявила мама. — Щи готовы.

— Ага! — крикнул Витька и выскочил из дома.

Луиза сидела на бревне и плела венок из луговых цветов.

— Держи, — сказал Витька протягивая ей Книгу.

— Спасибо! Та самая... — Она положила Книгу на колени и примерила венок. — Мне идёт?

Витька засмеялся. Ей шло.

— Жарко, — пожаловалась Луиза. — Жаль, нельзя теперь надевать сарафан.

— Почему нельзя?

— Ты же мне синяков наставил, — скромно объяснила она, потирая плечо, и он покраснел от стыда за свою грубость. — Знаешь, Витя, я тут подумала... Спасибо большое, но возьми деньги обратно. Я не поеду.

— Но ты же хотела покататься на «Интерпрайз».

— Хотела. И в кегельбан поиграть. И в пещере страха проехаться. И в тире пострелять. Там есть даже тир! Но... не в этот раз.

— Почему?

— Что я там буду делать одна? Одной ехать в вагончике по пещере страха? В одиночку есть мороженое? Знаешь, это так грустно, — и она протянула ему Книгу.

У Витьки зашумело в ушах.

— Хочешь, я откажусь от путешествия? И мы в субботу поедем в Луна-парк, — услышал он свой голос словно со стороны. Как будто кто-то сказал это за него.

Глаза Луизы стали огромными.

— Нет, что ты, Витя! Не нужно ради меня отказываться. Это так важно для тебя. А Луна-парк через год приедет опять... Правда, мы станем старше, и нам будет уже не так интересно. И неизвестно, буду ли я здесь.

— Да шут с ней, с речкой. Я тоже никогда не был в пещере страха. Хочу послушать, как ты визжишь, — сказал Витька и подмигнул ей.

Луиза просияла и прижала Книгу к груди.

— Вот здорово, — прошептала она. — Во сколько мы встретимся в субботу?

— Давай в десять.

— В десять, — повторила Луиза. — На автобусной остановке. Витя, ты не представляешь, как я рада!

Она вскочила с бревна и чмокнула его в щёку.

— Отдай это Насте, — сказала она на прощанье, вручив ему венок, схватила шляпку и убежала.

Витька задумчиво потер щёку. Было сущим безумием отказаться от экспедиции, но ему хотелось петь, и он дал несколько кругов на велосипеде, прежде чем поехал домой. Сколько мучительных часов он провёл в раздумьях о том, что никогда больше её не увидит, что они расстались врагами, но теперь всё позади. Наверно, она и вправду не виновата, а просто растерялась, ведь она всего лишь девчонка. Только сейчас он понял, что злиться на кого-то — очень тяжкий труд.