Фантастические недоразумения (гет)

Тина открыла дверь своим ключом. Об этом оповестил едва слышный скрип замочной скважины, тихое треньканье сигнальных чар и сухой щелчок часового механизма у него в кармане. Он вынул часы, раскрыл их, дважды нажал едва заметную кнопку на задней крышке и удовлетворенно кивнул, когда надпись на циферблате сообщила: «Ты и так знаешь, где она».

В детстве он не раз видел, как отец как бы между делом сверялся с часами, принимая какое-нибудь важное решение, и долго считал это лишь привычкой. Когда ему исполнилось десять, он получил собственные и его ждал большой сюрприз. Помимо обычного циферблата в них существовал другой, скрытый — с его собственным портретом.

Часы обладали скверным характером, что неудивительно, с таким-то владельцем. Они не стесняясь называли его придурком, когда он в упор не замечал надвигающиеся неприятности. Снисходительно «разрешали жить безмятежно», когда неприятностей не предвиделось. А совсем недавно выкинули удивительный фортель: к первым двум циферблатам прибавился третий — с изображением Тины. И как он ни бился, не мог вспомнить, когда это произошло. Когда он получил согласие? Когда озвучил свое предложение? Или когда только пришел к этой мысли? Или еще раньше…

Прислушиваясь к шагам в гостиной, Грейвс обнаружил, что пропустил мимо ушей целый кусок речи своего заместителя, которому он раздавал последние указания через камин. Благо, вопросов жизни и смерти они не решали, и он быстро скомкал конец разговора. В конце концов, в свете последних новостей он имеет полное право взять хотя бы пару выходных.

Он вышел из кабинета как раз чтобы увидеть, как Тина закидывает в рот шоколадную конфету из вазы на столе. Увидев его, она торопливым жестом смахнула с лакированной поверхности еще две пустые обертки и, улыбнувшись, слизнула с губ остатки шоколада.

— Как дела?

— В целом как обычно. Надеюсь, МАКУСА за два дня без меня не рухнет. Нужно убегать быстрее, пока нам в камин еще кто-нибудь не постучался. Где Куини?

— Сейчас придет. Она прислала мне записку, ее задержал Абернети.

— Цеплялся за ее юбку и умолял выйти за него замуж?

— Почти. Попытался дать ей работу на выходные. Главное слово — «попытался». Но ты дал ей прекрасный рычаг против любого сотрудника Конгресса, который попытается заставить ее сделать хоть что-то против ее воли.

— Ты какой рычаг имеешь в виду? Тот, что она скоро станет моей родственницей или тот, что я разрешил ей планировать нашу свадьбу?

— Оба.

— Мне стоило это предвидеть, — Грейвс покачал головой с притворной озабоченностью и сел на диван рядом с Тиной. — Пожалуй, стоит отозвать свое предложение обратно.

— Поздно. Оно мое, не отдам.

— О горе мне…

Стоило ему откинуться на спинку дивана, как Тина немедленно положила голову ему на плечо. Казалось, ей каждую секунду, когда они были наедине, требовалось хоть как-нибудь выражать свою любовь: если не обниматься, то хотя бы перебирать пальцами его манжету. Грейвса это умиляло, хотя он этого не понимал. Ему было достаточно знать, что она есть где-то там, и раз ее портрет улыбается ему с циферблата, значит, с ней все хорошо, он увидит ее сегодня вечером и заснет, чувствуя рядом тепло ее тела. Но ему нравилось идти ей на уступки и отдавать себя на растерзание тоненьким бледным рукам. Потому что любовь (в этом они были согласны) — это компромисс.

— Как прошло? — спросила Тина, ковыряя пуговицу его жилета.

— Как обычно, — он пожал плечами, и Тина заерзала головой, пытаясь вернуться в прежнее удобное положение.

— И никаких эксцессов?

Грейвс вздохнул.

— Вон там на подоконнике лежит вечерний выпуск «Призрака», который совершенно точно принесла с собой ты. Следовательно, заметку о суде ты уже выучила наизусть.

Она упрямо продолжала теребить жилет.

— Но я хочу узнать твое мнение.

— Обычное судебное заседание, преступник получил по заслугам, а осужденный на смерть человек склонен высказываться нерационально.

— «Я тебя прокляну» — вполне конкретно сформулированная угроза.

— Если бы я прислушивался ко всем угрозам, которые сыпались в мой адрес, я бы давно сошел с ума. Пришлось привыкнуть их игнорировать.

Тина отлепилась от его плеча, хмуро глядя на него.

— Но ты игнорируешь не все. Иногда ты становишься настоящим маньяком и вцепляешься в самые дурацкие мелочи. А иногда просто говоришь, что все хорошо. Я тебя не понимаю.

Грейвс молча пожал плечами, изучая небо за окном. Он понимал, что рано или поздно ему придется разделить с Тиной и эту тайну. Кстати, ему только что пришел в голову достаточно изящный способ это сделать. Он ведь до сих пор не определился со свадебным подарком. Часы, наверное, будут слишком громоздкими, может быть, кулон? Нужно узнать у отца насчет того мастера. Он жил где-то в Европе, в Праге, кажется…

— Ладно, — Тина тоже умела идти на уступки. Она вздохнула и поднялась с дивана. — Тебе письмо.

Она протянула ему тонкий конверт из коричневой бумаги, а сама наугад сняла книгу с полки и принялась ее листать. По дороге к шкафу ей пришлось обойти нож для бумаг, который чинно плыл из кабинета.

Печать была незнакомая. Почерк тоже.

«Дорогой мистер Грейвс!

Заверяю вас, что работа над часами для вашей избранницы уже идет, однако потребует не менее трех месяцев, и я прошу вас учесть это при назначении даты церемонии, если вы хотите приурочить подарок к столь счастливому дню.

Об оплате не беспокойтесь. Узы давних обязательств, которые связывают мой род с вашим, с лихвой оплачивают эту работу.

Также, зная о вашей профессии, будет не лишним упомянуть, что ни я, ни другие мастера не располагают никакой тайной информацией ни о вас, ни о будущей миссис Грейвс. Часы все узнают сами, как только попадают в руки хозяину. Мы — лишь их посыльные.

Примите мои искренние поздравления с обретением счастья.

Искренне ваш,

Ян Ходинар»