Эпоха (гет)

Грета — худенькая тринадцатилетняя девочка с короткими черными кудрявыми волосами и пухленькими губами — лежала в кровати, изучая учебник «Волшебные твари и где их искать». Мать рассказывала ей, что уже много лет эта книга оставалась основным учебником по уходу за магическими животными. Девочка провела пальцем по гладкой красочной обложке, на которой разыгрывалось маленькое представление: огромный зеленый дракон безуспешно пытался сбить струей пламени крошечную фею с прозрачными крылышками, порхающую вокруг имени автора — Тритон Обмандер. Пролистав книгу, Грета установила, что дракон на обложке — уэльский зеленый обыкновенный, а фея — вовсе никакая не фея, а самая настоящая докси — с черной шерсткой и лишними руками и ногами.

Как и все, наверное, девочки, Грета питала слабость к разным созданиям, поэтому так и уснула с учебником в руках, даже не сняв очков. Она успела дойти до "погребина".

Погребин (Pogrebin)

Классификация М. М.: ХХХ

Погребин — русский демон, едва с фут высотой, волосатым телом, но гладкой серой непропорционально огромной головой. Погребин, когда затаится, похож на круглый глянцевый камень. Люди привлекают Погребинов, и те следуют за людьми по пятам, получая от этого удовольствие, пребывая в их тени и мгновенно замирая, едва лишь обладатель тени оглянется назад.

Если погребину будет позволено преследовать человека достаточно долго, человеческую душу охватит чувство полной бесполезности, и она в конце концов погрузится в состояние апатии и безнадёжности. Когда жертва прекращает ходьбу и опускается на колени, дабы оплакать бесцельность всего сущего, погребин вспрыгивает на неё и пытается сожрать.

Тем не менее, Погребина легко отразить простой ворожбой или Оглушающим заклятьем. Эффективным считается также удар ногой.

Один грустный погребин притаился под кустом, который день ожидая прохожих. Он был еще молодой и глупый, и не знал, что ночью на кладбищах обычно нет живых людей, а днем он боялся вылезать из своего укрытия. Свернувшись калачиком, уныло поглядывал на совершенно безлюдные окрестности и бесконечный дождь; за долгие дни ожидания молодой погребин успел всосаться в жидкую грязь, и теперь на поверхности торчала только десятая часть его тела, словно он был айсбергом и плыл по морю. Как попал в Британию русский демон, оставалось загадкой даже для него самого, а впрочем, это никого и не волновало. Самого же погребина сейчас вообще ничто не волновало, кроме чувства голода.

Но вот наконец свершилось! Слава терпению и настойчивости — вдали показалась фигура, идущая на двух ногах. С трудом дождавшись, пока человек пройдет мимо и окажется к нему спиной, погребин с чавкающим звуком выбрался из своего укрытия и пристроился в фарватер несчастного прохожего. Дрожа от предвкушения, демон приготовился погружать жертву в апатию — но что-то пошло не так; чем больше проникал он в мысли, эмоции прохожего, тем яснее становилось — в депрессию его не вгонишь; автоматически продолжая красться за человеком, погребин стыл от ужаса, он чувствовал, как уши его холодеют, но не мог остановиться, словно зачарованный. Наконец, когда паника достигла своего апогея, он собрал все оставшиеся силы — физические и душевные — и рванул подальше от жуткого прохожего, остановившись только когда дышать стало уже нечем, а ноги подкосились. Демон забился под корягу, а напугавший его человек продолжал брести по дороге, словно даже не заметил преследования.

Пол сидел в укромном уголке сельского кладбища; со спины от посторонних взоров его прикрывала ограда одной из могил, увитая каким-то растением, спереди — высокая, но шаткая кладбищенская стена, а по бокам росла высокая трава. Он был не очень высоким, худым, лет двадцати, с короткими черными волосами и очками в металлической оправе. Глаз в темноте было не видно, но днем можно было заметить, что они очень темные и непроницаемые. Судя по его позе, устроился он тут основательно. Время от времени он бросал взгляды по сторонам, но ничего интересного так и не увидел; приближалось самое глухое время суток — три часа. До рассвета остается немного времени, и земля успевает остыть без солнечных лучей. Поэтому не удивительно, что Пол то и дело зябко закутывался поплотнее в несколько своих мантий, особенно когда предрассветный ветерок колыхал высокую траву, заставляя ее приглушенно шуршать. Он достал из кармана наполовину пустую фляжку и сделал из нее пару глотков; они помогли ему согреться. В это время налетел очередной порыв ветра, и Пол поскорее спрятал руки и фляжку в карманы. Поток воздуха отнес запах коньяка к противоположному краю кладбища; раздалось едва слышное фырканье, и фигура, положившая было уже руки на ограду в том месте, где она была проломлена, мотнула досадливо головой, отвернулась и побрела дальше, куда-то в ночь.

До рассвета просидел Пол на своем посту, но так и не достиг своей цели — какой бы она ни была. С трудом поднявшись с холодной земли — у него затекли ноги вследствие долгого сидения в одном положении, — он поправил мантию, присел пару раз, обошел огороженное пространство кладбища, внимательно рассматривая землю, но не заметил ничего необычно.

Он шел быстро, поэтому, когда пришел к себе, ему стало трудно дышать от жаркого воздуха. Дайана спала, ее темные волосы разметались по подушке, она до подбородка была укрыта одеялом, но проснулась, когда Пол захлопнул дверь.

— Ты пришел? Иди сюда…

Пол быстро снял все лишнее и скользнул на кровать.

Марк проснулся в полвторого. Вылезать из мягкой постели не было никаких сил, а тем более желания. Вместо того, чтобы вставать, умываться и идти завтракать, он стал думать о своей матери. Вот почему она решила, что сын ее должен быть образован и как колдун, и как маггл? И если бы еще она заставляла… А то просто купила компьютер, просто подключила его к интернету… Уровень интеллекта Марка был довольно высок, потому интересовался он не только порнушкой, так что и на другие темы у него тоже оставалось достаточно времени. Вчера, например, он до шести утра изучал некий весьма солидный сайт, один из разделов которого был посвящен психологии. Там мальчик и провел время до утра. И теперь у него в голове царил полный беспорядок, так что он решил, что еще раз просмотрит вчерашние статьи.

Марк вылез из-под одеяла, включил компьютер и, зевая, пошел завтракать.

Мать его сидела неестественно прямо за обеденным столом; отца не было. Задержав на ней взгляд, Марк положил себе омлета, сел, принялся есть; но все поглядывал на мать из-под длинной темно-рыжей челки (а глаза у него были светло-карие, лицо — широкое и открытое, сам — невысокий и крепкий), а потом спросил:

— Что-то случилось?

— Нет, ничего, ешь.

— Но я же вижу!

— Ничего не случилось. Просто мне с тобой надо очень серьезно поговорить…

— О чем?

— О министре…

После завтрака Пол достал свою записную книжку, переложил с кресла на кровать свитер Дайаны, поправил очки, развернул крупномасштабную карту Британии и принялся ее рассматривать. На карту его рукой был нанесен некий маршрут — пунктир со стрелочками. Кое-где были изображены крестики, а рядом с ними стояли даты и номера. Про каждый крестик у Пола в записной книжке была выписана информация — со ссылкой на источник, в основном — маггловские газеты. Он зевнул, потер глаза и стал напряженно думать. Он никак не мог понять, почему не встретил никого ни этой ночью, ни ранее. Это существо просто обязано было появиться в районе кладбища, где он сидел сегодня; раз оно проходило рядом, то обязательно должно было зайти перекусить — этой участи не избежало ни одно встреченное им захоронение. Пол решил, что пойдет покараулит еще несколько раз — вдруг таинственного трупоеда всего лишь задержало что-то? Также возможно, что существо погибло — тогда…

— Пол! Ты совсем на меня не смотришь!

— Ну почему же! Я вот заметил, что у тебя новый лак — очень идет твоим длинным…

— Этот лак у меня уже три дня! Тебе на меня наплевать! Ты ничем не интересуешься, кроме своих дурацких… этих… — она брезгливо махнула в сторону карты и блокнота. — Ах! Какая же я дура! Я поняла, почему я тебе разонравилась — ты по ночам к какой-то девке ходишь! Точно!

Полу пришлось потратить немало времени и усилий, чтобы умиротворить свою разгневанную красавицу. Наконец, через какое-то время, она устроилась у него на коленях и стала гладить по коротким черным волосам.

Грета сидела за столом и смотрела на набор цветных карандашей и пока чистый лист бумаги. Она знала, что, а точнее, кого будет рисовать. Она обдумывала детали. Наконец взяла для начала простой карандаш и принялась делать набросок — гордый поворот головы, правильной формы нос, серебряный набалдашник тросточки — это был портрет, поэтому тросточка целиком не поместилась — а жаль. Но ничего, Грета в следующий раз нарисует его во весь рост и тогда изобразит ее — длинную, стройную…

Через пятнадцать минут она нанесла основные черты, взялась было за цветные карандаши, но передумала. Это будет графика. Старательно прорисовала глаза, не забыв оставить в каждом нетронутое пятнышко — блик, а потом приступила к любимой стадии работы — длинные, зачесанные назад светлые волосы; у левого плеча она придала им изящный, радующий взгляд любого человека с тонким художественным вкусом, изгиб, а у правого выпустила вперед тоненькую прядь. В конце подумала немного, взяла черный карандаш и затемнила зрачки, уголки глаз и воротник мантии.

Через полтора часа портрет был готов. Грета с гордостью взглянула на результат долгой, кропотливой, но доставляющей радость работы; этот рисунок вышел особенно хорошо, и она решила подарить его своей подружке Ларе. У нее как раз в сентябре день рождения.

— Как хочешь, Пол…

— Но я же к экзамену готовлюсь! Мне через три дня сдавать — на курсы авроров очень строгий отбор!

— Делай, что хочешь…

Дайана, которая несмотря на время, приближавшееся к обеду, была еще в ночной рубашке, склонив голову так, что лицо наполовину скрыли волны ее волос, принялась вяло прибирать в комнате. Чтобы утешить девушку, Полу пришлось затратить некоторое количество поцелуев и несколько ласковых, убедительных слов.

Грета Смит, Пол Саймон, Марк Джонс… Незнакомые имена.

Десять лет назад пять человек собрались на совещание. Их дети были волшебниками, но фамилии их были далеко не безопасными. Да, родители их жили под вымышленными именами, но заколдованное перо в кабинете директора не так легко обмануть. Гарри достал три артефакта, которыми владел еще со школьных времен, и с которыми было связано так много воспоминаний, и передал их Гермионе.

Было лето, директор жил в своем замке где-то на юге. Звездной ночью к окнам его кабинета в Хогвартсе на старой Молнии подлетела Гермиона, закутанная в мантию-невидимку. По карте мародеров она на всякий случай проверила, действительно ли путь свободен. Никого рядом не было.

Снять охранные заклинания она смогла за пять минут. Затем достала Руку Славы, зажгла свечу и приступила к поискам. Заколдованные перо и свиток пергамента оказались в письменном столе, открывшемся с помощью простенького заклинания «алохомора». Мелькнула мысль, что новый директор пренебрегает мерами безопасности, но Гермиона постаралась отогнать ее — к делу она еще только приступила.

— Кхе-кхе…

Гермиона резко развернулась, выставив палочку перед собой, не понимая, где просчиталась — никого же не было рядом только что… Но сердце ее, едва успев замереть, снова перешло в свой нормальный ритм — перед ней был не человек, а призрак. Маленького роста, с клочковатыми белыми волосами.

— Профессор Флитвик?!

— Увы, да, мисс Грейнджер. Миссис Уизли, простите.

— Но… Как?

— А что вас удивляет? Не так-то просто выгнать приведение с места, где человек умер. Да и не досаждаю я никому.

— Я не знала, что вы стали привидением, — Гермиона уже совсем успокоилась и теперь подошла ближе к своему бывшему учителю. Флитвик невесело улыбнулся.

— Вы зачем-то прилетели сюда?

— Да, я хотела…

Несмотря на поистине блестящие магические умения обоих, они провозилась три часа, прежде чем Гермионе удалось изменить слова: Поттер — на Смит, Уизли — на Джонс, Тонкс— на Саймон.

Бывший учитель и его бывшая ученица попрощались, и Гермиона улетела, защищенная от настырных взглядов мантией-невидимкой.

Эта ночная вылазка обеспечила троим детям нормальную учебу, огражденную от подозрений, слежки, а, возможно, и спасла от преследований их родителей.