Призраки и бродяги (джен)

Первое, что она увидела на подходе к берегам Вестероса — Староместский маяк.

Гигантская башня из белого камня, одно из старейших чудес света. Закалённый ветрами и выстоявший при землетрясениях, он не слишком изменился с момента постройки много-много веков назад; разве что живое пламя заменили электрические прожекторы мощностью в миллионы свечей. Лишь пару лет назад браавосийские небоскрёбы наконец смогли отобрать у него звание высочайшего сооружения планеты.

Маяк словно восставал из воды, пока крейсер «Пряный ветер» нёс королеву и её свиту под чудесно голубыми небесами тридцатой широты навстречу родине и новой войне.

Полгода назад она рассчитывала вернуться на Север с Рейгаром Таргариеном, а сейчас готовилась к высадке в Староместе в компании медведя-эмигранта, тирошийского солдата удачи и полусотни чёрных боевиков. В статусе самой одиозной женщины этого мира и без одного глаза. Что за парадоксы.

— Даарио, — прикрикнула королева, отойдя от фальшборта. — Вставай, проклятьем заклеймённый.

Даарио действительно был там, где она ожидала его найти. Разлёгся на крыше башни главного калибра, как это любили делать летнийские матросы, и загорал, пользуясь их последними днями в низких широтах. Дальше — только север и только осень. И зима, которая неизменно близко.

— Это Старомест? — Приняв сидячее положение, Даарио принялся натягивать рубаху.

Он раздобыл модные очки с тонированными линзами, зато красить волосы в синий цвет перестал. Королеве не хотелось, чтобы её люди сильно пугали вестеросцев.

Она утвердительно промычала в ответ.

— Да. Проследи, чтобы телеграфист сообщил на мятежную эскадру о нашем прибытии.

Квухуру Мо вполне мог забыть отдать соответствующий приказ. Летнийцы — известные разгильдяи, как и все весёлые южные парни. С них станется. На полпути от Валано до Арбора «Пряный ветер» сопровождали дельфины, и капитан Мо счёл это добрым знаком. «Дельфины — посланники богов, — сказал он. — Всегда к успеху операции».

Королева не очень-то полагалась на богов и дельфинов. Знак знаком, да только перестраховаться лишний раз не помешает. В Староместе стреляют без предупреждения, и будет досадно, если их команду по ошибке потопят свои же.

Взгляд королевы задержался на полустёртых технических надписях, помечавших борт орудийной башни. Браавосийский вариант валирийского. Как и большинство боевых кораблей летнийского флота, «Пряный ветер» был построен на верфях Титана.

Крейсер бодро дымил по сужающемуся, как воронка, эстуарию Медовички, и с каждой минутой очертания Староместа становились всё более узнаваемыми. Даже висевший на груди бинокль стал не нужен. Остров Битвы и забитая судами гавань перед Торговой площадью. Купола и башенки Цитадели. Крошечные по сравнению с исполинским маяком домики всех оттенков коричневого, с традиционными ступенчатыми фронтонами и эркерами. Древние стены, давно потерявшие оборонительное значение. Старинный город совсем не менялся.

Где-то в эти мгновения к ней присоединились красные революционные шаровары.

— Выглядит целым, — сказал Мормонт. — Разве они не обстреливали город?

— Да нет, вроде бы. — Королева насмешливо подняла брови. — Обстреливать город?.. За что вы так не любите Старомест, мистер Мормонт?

И с запозданием вспомнила, что Линесса Хайтауэр, его любимая сбежавшая жена, родом из отсюда. Точно. Мормонт не раз об этом рассказывал, да только она предпочитала пропускать его страдальческие монологи мимо ушей.

Первым мятежным кораблём, бросившим якорь на внешнем рейде, был линкор «Эстермонт». Свежий бриз ласкал поднятый над мятежным линкором красный флаг. Ланнистеровского, со львом, там уже не было. По правому борту столпились матросы, но вряд ли многие из них смогли узнать Красную Королеву. «Пряный ветер» прошёл довольно близко к высокому стальному борту «Эстермонта», и она могла рассмотреть всех — высоких, низкорослых, обладателей великолепных усов и совсем ещё юных, но одинаково серо-синих в своей форме. Они приветственно махали своим летнийским товарищам, и те в ответ кричали на ломаном Общем языке. Что-то обыденное и человеческое, не про революцию.

— На флоте прошёл слух, будто правительство собирается отправить корабли в Залив Свободы, на помощь Волантису, — поведал Мормонт. — А может, мясо сыграло свою роль.

Или пропаганда. Старомест — идеальная площадка для антиправительственной пропаганды: много студентов, много рабочих, много сторонников свергнутой династии... Опасная смесь. Если её грамотно поджечь, можно насладиться эффектным взрывом.

Королева долго не могла сформулировать, почему экипаж «Эстермонта» выглядел несколько странно, а потом поняла: офицеры. Их было подозрительно мало. Она сказала об этом Мормонту, и тот ухмыльнулся, указывая назад, на море:

— Остались там. Отправились помогать Волантису своим ходом.

После спокойного и ничем не примечательного похода на палубе «Пряного ветра» стало непривычно шумно и людно. Она скорее почувствовала, чем увидела подошедшего слева Даарио и вставшего у неё за спиной Чёрного Балака.

На подветренном берегу залива бахнули орудия другого мятежного линкора — резко и громко, словно откупорили миллионы бутылок разом. Снаряды прогудели над «Пряным ветром», направляясь к целям у северо-восточной окраины города. Через бинокль она хорошо видела далёкие клубы дыма и пыли, разраставшиеся над черепичными крышами Староместа. Спустя несколько секунд долетели и звуки разрывов.

— Правительственные войска входят в город. Наверняка по ним и лупят, — предположил Даарио. — Я слышал, подавление восстания поручили генералу Тарли... Вы ведь знакомы?

О да. Рей и Рендилл обожали гольф, самую унылую из игр с клюшкой. Играли каждые выходные, и, кажется, Тарли был единственным офицером, кому удавалось обыгрывать Рейгара более-менее регулярно. Но никто из них не выиграл бы у королевы в хоккей.

— Это хорошо, — произнёс у неё за спиной Балак. — Воевать против белых всегда интересно.

Летнийские моряки переговаривались на своём языке и активно жестикулировали, обсуждая происходящее. Королева сняла с шеи бинокль и вслепую вернула его владельцу.

— Балак, — она резко развернулась, сложила пальцы пистолетом и направила на собеседника, — это тебе не Волантис. Вестерос — моя территория. Здесь ты воюешь против капиталистов, не против белых.

Балак надул губы в притворной обиде. Тоже дурачился. Чёрный Балак и его люди — ребята идейные и азартные. Не какие-нибудь босые негры, стихийно взбунтовавшиеся против хозяев, а дисциплинированные профессиональные революционеры, которые одержали победу на родных островах и теперь несут пламя мятежа всё дальше и дальше — по всей планете.

— Помню, не переживай. Я шагаю с тобой на Королевскую Гавань, чтобы отрезать яйца Джалабхару Ксо. — Он потеребил висевшие на поясе ножны с длинным штыком.

Эти летнийские разборки. Джалабхар Ксо — тот принц, продававший своих соотечественников в рабство и сбежавший под крыло президента Ланнистера после свержения. Элита Миэрина и Волантиса постоянно нуждалась в рабочих руках для сбора хлопка, а у принца Джалабхара было очень много ненужных подданных. Их с плантаторами интересы естественным образом сошлись. Произведённое чёрными рабами сырьё неиссякаемым потоком шло на хлопчатобумажные фабрики Ланниспорта и Чаячьего города, где трудились типичные представители вестеросского рабочего класса. Не рабы, но близко к тому. Эффективно, аморально, сверхприбыльно — так до недавних пор работала эта отрасль мировой экономики.

«Пряный ветер» входил в гавань Староместа, гордо подняв зелёно-жёлто-чёрный флаг Летних островов, и на стене ближайшего портового склада она увидела кровавой краской пылавшую надпись. Самую большую из тысяч аналогичных:

КРАСНАЯ КОРОЛЕВА ИДЁТ​

Мятежный линкор дал ещё один оглушительный залп. Темнокожие матросы одобрительно загалдели. Королева положила руку на бедро и оттопырила большой палец другой в сторону надписи.

— Да-да, ребята. Уже тут!

* * *

​

Первое, что она увидела на подходе к берегам Вестероса — дым от горящих нефтяных скважин. Чёрный и густой, похожий то ли на извергающиеся вулканы, то ли на вырывающихся из преисподней чудовищ, он превращал день в ночь, и сотни испуганных чаек кружили подальше от эпицентра катастрофы. Чуть погодя на горизонте возникли более привычные и дорогие сердцу картинки — суровые скалы и густые хвойные леса. Но горящие нефтепромыслы... спрятаться от них было невозможно. Уже в нескольких милях от берега удушающе запахло смолой и серой, и дальше было только хуже.

— Вероятно, так пахнет в Седьмом пекле, — поделилась впечатлениями леди Эшара.

А Тихо Несторис сердито поморщился и прокомментировал, попыхивая сигарой:

— Войска вашей сестры подожгли всё перед отступлением. Что за варварство! Это в высшей степени неприлично — уничтожить прекрасную нефть, лишь бы только она не досталась нам.

— Как это коварно с её стороны. — Эйгон бросил ироничный взгляд сначала в сторону Арьи, затем на банкира. — Почти браавосийский уровень.

Каких-то три-четыре десятилетия назад жители самого бедного и малонаселённого региона Вестероса вдруг обнаружили, что боги припрятали великие богатства прямо у них под ногами. Керосиновые лампы, а затем и двигатели внутреннего сгорания требовали всё больше топлива, и северяне принялись бурить. Ещё при жизни родителей Север стал экспортёром нефти номер один в мире, поставляя на рынок полтора миллиона тонн ежегодно. Совсем не удивительно, что браавосийцы охотно ввязались в это дело. За такой приз стоило побороться.

«Для твоего родного Севера нефть стала таким же счастьем и проклятьем, как хлопок — для Волантиса», — сказала леди Эшара во время их путешествия по Ройне.

— Вы ведь одобрите мне кредит на восстановление нефтяной промышленности, правда? — спросил Эйгон чуть более серьёзно.

— Вытряхивайте компенсацию с коварной леди Старк-Ланнистер, — поддразнил его Тихо Несторис. — На уровне Железного банка ваши приёмчики обаятельного принца не работают.

На Севере Эйгон тоже выглядел стильненько — надевал белый полушубок, а поверх него — портупею с отцовской саблей из валирийской стали.

Пока они вчетвером любовались адским пожаром, Коннингтон и Рейгар спрятались от северной непогоды и рубились в кайвассу с адмиралом Престайном. Вчера Коннингтон поинтересовался его мнением насчёт угрозы со стороны вестеросского флота — правительственного и мятежного, — и адмирал Престайн ответил: «Хорошие корабли, которыми управляют полуграмотные крестьяне. Они нам не соперники». Так по-браавосийски. Они все жуткие снобы, а моряки — вообще особая категория.

— ...Ну а если я попрошу у вас кредит на реконструкцию Дорна? — допытывалась леди Эшара. — Так сработает?

Эйгон рассмеялся. Тихо Несторис кашлянул.

— Ну, я... мы оценим риски и вынесем решение.

Стремительные силуэты эсминцев эскорта взрезали волны по обе стороны от линкора «Утеро Залине», и, несмотря на скверную погоду и гадкий поступок Сансы, душа Арьи ликовала.

Глаза снова видели Север, и это было восхитительно.

* * *

​

Стоило только сойти с корабля на бал революции, как Торговая площадь тотчас затягивала в людской водоворот. Королева продвигалась через бескозырки и твидовые кепки, матросские воротники и дамские жакеты. Большинство носивших серо-синие морские рубахи людей были вооружены. Отдельные носили патронташи крест-накрест для пущего эффекта.

Слева шагал Джорах Мормонт, справа — Даарио, а сзади — боевики Балака. И народные массы, оглядываясь, расступались. Кто-то из толпы пригласил её посетить заседание совета матросских депутатов. Другие голоса звали прочитать лекцию в Цитадели. Королева поднимала попеременно левую и правую ладони в знак того, что услышала, и продолжала идти вперёд. За это время она так и не встретила ни одного представителя власти. Происходящее в Староместе напоминало праздник непослушания, в ходе которого красная детвора полностью захватила власть в центре одного из крупнейших городов Вестероса.

Тень маяка накрыла площадь и Портовую септу, длинная каменная лестница которой превратились в импровизированную трибуну.

— …Президент Ланнистер хочет, чтобы вы сражались против обездоленных братьев за интересы буржуазии Волантиса, — вещала оттуда Миссандея.

Наатийская революционерка стояла в окружении нескольких молодых людей, похожих на студентов Цитадели. Один из студентов держал красный флаг с нанесённым на него неразборчивым лозунгом.

— Не бывать этому! — голосил матрос из дивизиона миноносцев. — Довольно ланнистеровским вампирам нашу кровушку пить! Не станем воевать! Сами всё решать будем!

Товарищи загудели в его поддержку.

— Ты уверена, что хочешь найти генерала Тарли? — прошептал ей на ухо Даарио.

Королева покивала.

— И городской совет заодно навещу. Хочу потрепаться кое с кем.

— ...Время войн между странами и народами закончилась. Настало время классовой борьбы, — утверждала с трибуны Миссандея. Она так скоро охрипнет, подумала королева.

Рыжеватый паренёк с фотоаппаратом выпрыгнул перед ними, как грамкин из табакерки, и пыхнул лампой. Королева едва успела прикрыть лицо растопыренными пальцами.

Даарио тут же схватил фотографа за шиворот и хорошенько встряхнул.

— Разбить его аппарат, лицо, всё сразу? — предложил он.

Не сбавляя шаг, королева снисходительно отмахнулась.

— Нет, не трогай мальчика. Пусть напечатает фото в своей газете. Так даже забавнее.

— Благодарю, миледи, — пропищал фотограф.

— ...Миледи, это вам, — послышался голос с другой стороны.

И королева остановилась.

— Миледи. — Незнакомая девушка с гербом Цитадели на пиджаке стеснительно улыбалась, протягивая ей букет синих зимних роз.

Королева хотела сказать «спасибо», но в горле ком застрял. Странно. Давно с ней такого не происходило. Оказывается, в этом мире ещё существует что-то, способное растрогать циничную старую стерву.

— С возвращением, миледи, — добавила девушка. — Вы были моей любимой парой.

И королева приняла подарок. Медленно, как в продемонстрированном засыпающим механиком кинофильме. Миссандея призывала формировать советы. Орудия линкора громыхнули снова, и люди на площади инстинктивно вжали головы в плечи, а студент с красным флагом чуть не покатился вниз по лестнице. Это было жуть как громко даже на расстоянии полутора миль, но королева слышала всё как сквозь вату.

«Вы были моей любимой парой».

Королева скрутила стебелёк цветка вокруг другого, поближе к бутону.

«Ток-ток-ток», — каблуки начищенных кавалерийских ботинок выстукивали по мостовой и десятки пар ног её свиты вторили им.

Королева взяла у Джораха третий цветок и добавила его к пучку. Потом ещё один и ещё.

«Вы были моей любимой парой». Девочка чертовски права — они были охрененной парой.

Королевская свита углублялась вглубь лабиринтов староместских улочек, далеко от порта и площади. От митинга, маяка и восставших кораблей.

«КРАСНАЯ КОРОЛЕВА ИДЁТ», — поддерживала каждая первая стена и витрина.

Ещё один поворот, и там её уже ждали.

Правительственная баррикада впереди ощетинилась стволами винтовок. Серо-зелёные солдатские шлемы, похожие на перевёрнутые ведёрки для угля с маленькими рожками, торчали поверх неё.

— Генерал Тарли! — Замедляясь, королева выставила розу навстречу солдатам. — Мне нашептали, что вы здесь. ВЫ-ХО-ДИ-ТЕ.

Названный человек отделился от баррикады. Он носил блестящий пикельхельм со львом на лобной части и золотые галуны на погонах чопорно застёгнутого мундира. Рендилл Тарли не особенно-то и постарел, разве что шрамов на лице прибавилось.

— Генерал Тарли, — утвердительно повторила королева и остановилась. Свита — тоже. — Вижу, годы и войны не пощадили нас обоих.

Тарли стоял перед своими людьми, за две дюжины шагов от неё. На фоне заграждения из разобранной булыжной мостовой, мешков с песком и укрывшегося за спинами солдат дворца городского совета.

— И я узнал вас, миледи, — вымолвил он.

— В последний раз мы виделись перед предыдущей гражданской. — Королева скрутила стебелёк. — Вы играли в гольф с Рейгаром... Терпеть не могу эту нудную игру.

Её пальцы вплели синюю розу вплотную к предыдущей.

— Тогда вы сражались на стороне Таргариенов. Были одним из любимых офицеров Рейгара. Он высоко вас ценил.

Пикельхельм слегка склонился набок. Генерал Тарли по очереди смотрел на её сплетающие венок пальцы и скрывающую пустую глазницу повязку.

— Мы все любили его, миледи. Однако принца Рейгара больше нет, а мой новый командующий — президент Ланнистер. И он приказал уничтожить вас.

«Принца Рейгара больше нет». Ещё недавно у королевы не имелось поводов сомневаться, но теперь... Теперь она не была так уверена. Ещё на Севере до неё дошли слухи, будто некто, похожий на Рейгара, живёт в горном монастыре далеко-далеко на востоке. Оранжевые монахи сказали, что их беловолосого брата зовут Шакку. Она немного опоздала: Шакку спустился посмотреть мир, и когда вернётся — неведомо.

— Я знаю, — королева мягко усмехнулась. — Знаю, что вы не станете исполнять его приказ. Ведь я представляю сына принца Рейгара, будущего короля нового Вестероса.

Скрытые под козырьками шлемов глаза глядели на королевскую свиту поверх винтовок и пулемёта. Она знала, что боевики Чёрного Балака тоже держат оружие на изготовке. Солдаты впереди вряд ли горят желанием воевать с королевой, чья жутковатая слава летит впереди её самой. Чьи-то пальцы вспотели на спусковых крючках. Чьи-то головы думают: «Как меня угораздило здесь очутиться?». Было так тихо, что королева слышала, как покачивается заправленная в пулемёт патронная лента.

А генерал Тарли сказал:

— Мы всецело на вашей стороне, миледи.

Серо-зелёные солдаты опускали винтовки. Расступались, образуя живой коридор, пропуская её через проход в баррикаде. Пожилой сержант снял шлем, приветствуя её.

— Я имел честь сражаться рядом с принцем Рейгаром на Трезубце, — сказал он.

Несколько солдат повторили его жест. Кто-то смотрел на неё, благоговейно разинув рот. Кто-то просто вздохнул с облегчением, поняв, что эта встреча не закончится бойней.

Поднимаясь и поднимаясь по устеленной ковровой дорожкой лестнице городского совета, королева вплела последний цветок. И водрузила венок на макушку, распахивая двери: сначала входные, затем — в зал заседаний.

При виде неё члены совета побледнели, словно Неведомый вырвался из преисподней. Председатель испуганно сполз под драпированную львиным флагом трибуну. Другой господин попытался убежать, но зацепился за ножку стула и распластался на полу прямо в центральном проходе.

— Ха, джентльмены! — воскликнула королева, перешагивая через беднягу. — Глядите-ка, кто вернулся!

* * *

​

Когда браавосийские матросы закончили установку сходней, последняя из многих тысяч преград на пути к возвращению на родину была устранена.

Ребристая стальная тропа с высокими перилами звала Арью на землю Севера. Или не совсем землю — на бетонный пирс. Холодная чёрная вода плескалась между ним и бортом «Утеро Залине», будто говорила: «Дома, дома».

— Не так я представлял возвращение из эмиграции, — признался Эйгон, оглядывая обугленные нефтяные резервуары и остатки каких-то железных конструкций.

В отличие от горевших не первую неделю нефтяных скважин, сооружения гавани Восточного дозора уже потушили. Среди руин кипела типичная портовая военная деятельность: люди выгружали на берег зачехлённые артиллерийские орудия, доставленные следовавшим в составе их конвоя сухогрузом. Деревья почти облетели, но снег ещё не выпал, и единственными яркими пятнами пейзажа были пурпурные флаги на мачтах браавосийских кораблей. И огонёк сигары Тихо Несториса, само собой.

Арья язвительно скривила рот.

— Хотел оседлать белого коня, и чтобы ликующие подданные кидали цветы под копыта?

— Пожалуй, да, — бесстыдно согласился Эйгон. — Не так, чтобы прямо цветы под копыта, но и не в сожжённую твоей сестрой нефтеперегонку. — И галантным жестом пригласил её спуститься: — Принцесса Севера, пропускаю вас вперёд.

Стоило только выпить однажды сверх меры, и всё — белобрысый монарх закрепил за ней нежеланный титул. И даже убить Эгга нельзя, ведь браавосийское правительство приказало его охранять.

Арья ступила на землю, вдохнула воздух родных мест и закашлялась от смрада. Грёбаная Санса!

Сзади бумкали подошвами остальные блудные дети Вестероса: Эйгон, Коннингтон, Рейгар, Эшара Дейн и Дакфилд. Сошедший на берег чуть ранее Тихо Несторис общался с двумя соотечественниками — послом и военным советником при Вольной Республике Севера, очевидно.

На первый взгляд могло показаться, будто эмигрантский десант больше никто не встречал, но это было не так.

Парень из газеты был тут. Курил, стоя на ящиках и наблюдая за разгрузкой. Точно такой же, как на фотографии — те же тёмная одежда и борода ей в тон, те же старковские черты лица, та же трубка с лихо изогнутым чубуком. За его спиной трудились грузчики и поднимался в грязно-серое небо дым устроенных Сансой пожарищ.

Противоположность блондинчику Эйгону. Прямо как хороший и плохой принцы, подумала Арья.

— Леди, джентльмены. — Парень вынул трубку изо рта. — Герольда у меня нет, посему представлюсь сам. Джон Таргариен, король Вестероса.