Призраки и бродяги (джен)

«Цвяк-цвяк», — пряжка заранее расстёгнутого кожаного ремня волочилась по камням мостовой вслед за Девушкой-в-маске-волчицы.

«Ток-ток», — каблуки стучали в квохорской ночи — тёмной и свежей, как это обычно бывает в первые недели осени. Её родина, наверное, уже вовсю желтеет.

«Цок-цок», — чуть спереди и сбоку подкатило к парадному входу ландо с новой группой гостей вечеринки. На каждой даме и кавалере белые одежды — в рай собрались, значит. Фыркали кони. Господа смеялись над чьей-то шуткой. Должно быть, в этот самый момент кто-то безуспешно ищет своё потерянное приглашение. Или украденное. Девушка-в-маске-волчицы слышала, что розоватый особняк в элитном районе на севере города славился самыми отвязными тусовками во всём Квохоре. С браавосийскими не сравнятся, но, говорят, вполне ничего для такой глухомани. Девушка-в-маске-волчицы намеревалась проверить всё лично.

Эти мне консервативные квохорцы, подумала она, проплывая вдоль лошадей и ландо под электрическими фонарями — пока ещё редким к востоку от Ройны атрибутом цивилизации. Квохор — главная сырьевая база региона, и его элита делает деньги примерно на тех же вещах, что и северная: здесь обосновались лесопромышленники, а с недавних пор ещё и нефтяные магнаты. Местами удивительно похоже на родину, только климат гораздо мягче. И фетиш на козлов, не на волков.

«Цвяк-цвяк», — соглашалась пряжка.

Девушка-в-маске-волчицы приехала из Браавоса — города, где предпочитали идти в ногу с техническим прогрессом. Автомобиль она оставила неподалёку. В пристёгнутой к ремню кобуре покоился полуавтоматический пистолет. Входить через парадные двери Девушка-в-маске-волчицы не любила и рай ей был не нужен.

— С оружием нельзя, госпожа.

Бугрящиеся мышцами охранники вечеринки бдительно замерли у решётчатой боковой двери, совершенно одинаковые в своих чёрных рубашках и масках с массивными козлиными рогами. Оба — выше её на целую голову. Парень, который выставил ладонь в останавливающем жесте, говорил на квохорском варианте валирийского. Девушка-в-маске-волчицы считала этот диалект самым сексуальным из всех. Даже лучше браавосийского.

С оружием нельзя. Кто бы мог подумать.

— Держи, здоровяк. — С небрежной грацией она протянула левому козлу ремень с кобурой. И предупредила: — Потеряешь игрушку — пеняй на себя.

Его напарник покосился на хлыст, не прекращая рассматривать приглашение. У Девушки-в-маске-волчицы давно не было собственного имени, так что взять напрокат чужое — это даже не совсем обман.

— Остальные игрушки останутся при мне, — насмешливо отрезала она, не дожидаясь вопроса.

Правый козёл учтиво кивнул. Впереди уже гудела кабина подъехавшего сверху лифта.

— Прошу, госпожа. — Лифтёр в красной ливрее и такой же, как у охранников, козлиной маске распахнул дверцы изнутри. — Вам угодно в ад?

Догадаться было не сложно. Открытое чёрное платье, маска с волчьими ушами, прикрывающая верхнюю половину лица, и хлыст — дресс-код точно не для небес. Войдя внутрь и развернувшись лицом к решётке, Девушка-в-маске-волчицы обернулась через плечо:

— Да, будьте любезны.

Лифтёр мягко потянул рычаг от себя, и кабина вновь пришла в движение — только не вверх, а вниз. Она готова была поспорить, что прямо сейчас парень из лифта украдкой рассматривает её татуировки. Гадает, кто она такая и откуда. На левой лопатке — головы Титана, дракона и волка. Все глядят в разные стороны. Плечо забито чардревом с вырезанным на стволе ликом безымянного лесного бога и воронами в кроне. Квохорские аристократки столь коротко не стригутся и тело своё рисунками не покрывают: последние города на Ройне отменили рабство четверть века назад, однако татуировки до сих пор прочно с ним ассоциируются. «Элитная шлюшка из Браавоса», — вот какой вывод может сделать лифтёр.

Или наёмная убийца.

В местах, подобных этому, прислуга обучена не пялиться на гостей. По крайней мере не так, чтобы они могли это заметить. Её лифтёр увлёкся: едва не пропустил нужный уровень и остановил кабину слишком резко. Механизм протестующе заскрипел.

— Ад, госпожа, — объявил он, жестом приглашая на выход. — Желаю хорошо провести время.

Очередной козёл в чёрной рубахе и подтяжках скрестил руки на груди, переключая внимание на кого-то ещё. Створки раскрытых, как в храме перед службой дверей украшали вырезанные семиконечные звёзды с черепами на каждом луче, а подпиравшие потолок колонны напоминали стволы чардрев: узловатые, трупно-белые, с неестественно искажёнными в крике лицами-масками. Прелестно. Почти Север.

Из адских подземелий вырывался сигарный дым и звуки джаза — музыки бывших волантийских рабов, которая вторглась в города бассейна Ройны вместе с прогулочными пароходами и продолжала своё победоносное шествие по континенту. Наверняка скоро доберётся и до Вестероса. А может, уже.

Навстречу Девушке-в-маске-волчицы проплывали сквозь сизую дымовую завесу официантки в кожаных корсетах и мужчины при чёрных пиджаках и белых бабочках. Они с интересом изучали новую гостью секунду или две, прежде чем двинуться дальше или вернуться к своим собеседникам.

Порочный ночной мир Квохора, где высшее общество развлекается, надёжно укрытое от глаз газетчиков и случайных прохожих. Похоже, организаторы вечеринки посчитали электрическое освещение лишним, ограничившись множеством свечей в больших напольных канделябрах из латуни. Никаких пастельных тонов. Никаких огромных закрытых платьев и массивных шляпок с перьями многих мёртвых летнийских птиц. Мало одежды, много греха. Стены драпированы багровыми тканями, лица спрятаны под масками. Повсюду оттенки красного и чёрного. Опасность и смерть.

Девица в платье с капюшоном едва не протаранила её в дыму, а потом оглядела из недр клювастой полумаски — так, словно оценивала конкурентку. Господа обсуждали разработку нефтяных месторождений у побережья полуострова Секира. Какая-то парочка сосалась в углу, не особенно стесняясь толпы. Девушка-в-маске-волчицы остановилась и повернула голову направо. Обнажённые по пояс козлы-музыканты дули в саксофоны, выставив напоказ рельефные торсы. Эти ей тоже не нужны. Повернула налево. Мужчина в красном костюме сидел возле барной стойки, покачивая свешенной с высокого стула ногой. Красный прикид и золотистая маска в виде оскаленной львиной морды на месте, но выглядит слишком молодо. Он или не он? Развернувшись на носках, она направила туфли влево.

— Вы ведь из Вестероса? С Севера, да? — Львёныш в красном задал ровно те вопросы, которые она ожидала услышать. Стоило только приземлиться слева от него, выставив плечо, на котором набито чардрево. И Девушка-в-маске-волчицы ответила:

— Ага. Создана в Вестеросе, повелеваю в Браавосе.

На слове «повелеваю» кадык собеседника дёрнулся.

— Так приятно слышать родную речь далеко от дома. — Он чуть приблизил маску и представился: — Меня зовут Харрис. Я из вестеросского посольства.

Прозвучало так, словно должно было произвести на неё впечатление.

Девушка-в-маске-волчицы задрала голову, многозначительно кивая. А про себя подумала: не пизди. Якен показывал ей фотокарточку Харриса Свифта. Настоящий посол — толстый старый хрен с жидкой бородкой, а этот самозванец десятка на три младше и раз в сто стройнее.

Она резко подпёрла подбородок лже-Харриса хлыстом и посмотрела ему прямо в глаза.

— А я — Госпожа. Можешь так меня и называть.

Это было очень некрасиво с его стороны — пройти на вечеринку по приглашению посла Свифта. Девушка-в-маске-волчицы тоже предпочитала являться на вечеринки по чужим приглашениям, но одно дело поступать так самой, а другое — когда аналогичным образом обманывают её.

Красавчик лже-Харрис снова сглотнул.

— Угощайтесь дорнийским табаком, Госпожа, — предложил он, раскрывая портсигар.

Кожаный, с изображением гривастой львиной головы. Раскрыл медленно, чтобы собеседница могла рассмотреть и оценить. Наверняка носит ради понтов, а сам дымит втихую вонючими папиросами из картонной коробки.

— Ваши браавосийские учёные утверждают, будто табачный дым вредит лёгким, — продолжал красавчик лже-Харрис. — Как по мне — смех и вздор. Всем известно, что табак идеален для профилактики чахотки.

Девушка-в-маске-волчицы неопределённо промычала, наклоняясь к зажжённой им спичке.

— Скверная погода провоцирует на дурацкие открытия... Пока в Королевской Гавани или Пентосе люди радуются жизни, в Браавосе мокнут и выдвигают нелепые теории, — лже-Харрис засмеялся, но тут же изобразил кашель, едва увидел реакцию Девушки-в-маске-волчицы.

— Только нам, браавосийцам, дозволено шутить над нашей погодой, — сурово изрекла она, выпрямляя спину и выдыхая дым львиной морде в прорези для глаз.

Дюжина едва одетых девиц завела хоровод вокруг козлов-музыкантов: ветвистые оленьи рога их масок и танцующие женские руки взмывали к потолку. К саксофонам незаметно присоединился барабан. Красавчик лже-Харрис просунул палец под воротник рубашки, словно в аду вдруг стало жарко.

— Вы читали последние газеты, Госпожа? — Золотистая львиная морда чуть подалась вперёд. — В Заливе Работорговцев случилась сицилистическая революция. Некая Красная Королева возглавляет восстание, и ходят слухи, будто она — аристократка из Вестероса.

Девушка-в-маске-волчицы приблизила лицо в ответ. Вестеросская аристократка возглавила восстание в Заливе. Звучит как полнейший бред, но оттого любопытно вдвойне.

— «Социалистическая», — поправила она.

— Точно, — согласился лже-Харрис. — Какая-то секта, не иначе.

Девушка-в-маске-волчицы важно покивала.

— Эта Красная Королева собирает огромную армию из крестьян, городской бедноты и прочих отбросов, — продолжил он. — И скоро двинется на запад, чтобы поднять поллютариат Волантиса...

— ...«Пролетариат». — Девушка-в-маске-волчицы вновь выдохнула дым лже-Харрису в лицо.

Тот чуть отстранился.

— Да, и этих тоже. Как хорошо на самом деле, что Вестеросом руководит президент Ланнистер, да хранят его Семеро. Он точно не пустит красную заразу в наш дом... А что обо всём этом думаете вы, Госпожа?

«Бом-бом-бом», — среди музыкантов и рогатых девиц ожил ещё один барабан. Скрытый за демонической маской бармен пододвинул к Девушке-в-маске-волчицы череп-пепельницу, и она смяла в нём окурок.

— Я думаю, что для дипломата ты слишком плохо разбираешься в политике. И за это тебя следует наказать, — кончиком хлыста она прочертила на груди лже-Харриса невидимую линию, — прямо сейчас.

Через дым, свечи и барабанный бой лже-Харрис тащился за фигуркой в чёрном по кроваво-красному коридору, как политический заключённый в пыточные подземелья.

— В комнату для допросов, — взмахнув хлыстом объявила Девушка-в-маске-волчицы, и козёл-охранник без лишних слов указал направление.

Стоило только захлопнуть за собой створки дверей, как сразу стало тише: ни воплей гостей, ни саксофонов — только мягкие алые интерьеры и барабаны, совсем негромкие.

— Руки вверх, красавчик, — скомандовала она.

Лже-Харрис послушно выполнил команду. Какие же они все высокие. Девушке-в-маске-волчицы пришлось забраться на стул, чтобы приковать допрашиваемого к перекладине. Тот ойкнул, когда сначала один, а затем и другой браслет с лёгким стрекотанием затянулись на его запястьях.

Похоже, те слова о технической отсталости Квохора придётся брать назад, решила она, спрыгивая на пол. В Браавосе эта новая модель наручников только-только начала поступать на вооружение полиции, а квохорцы уже вовсю используют её для любовных утех.

— Ты. Пытался. Обмануть. Меня. — Девушка-в-маске-волчицы подобрала с кровати свой хлыст.

«Так-так-так», — подтвердили барабаны по сторону дверей.

Приблизившись к лже-Харрису, она приспустила его штаны, а затем звонко хлестнула по ягодицам.

— Никакой ты не дипломат, верно?

Хлестнула ещё.

— Да... да... Вы правы, Госпожа, — захныкал он. — На самом деле я не посол... Мистер Свифт уехал обратно в Браавос, а приглашение своё отдал мне... А меня зовут Рафф... Раффорд. Я служу в охране посольства.

Рафф-Красавчик, надо же. То-то его голос показался ей знакомым. Тот капралишка из Клиганхоллского полка, заколовший штыком раненого Ломми. За границей теперь служит. Получил должность попрестижнее.

Быстро раскололся слабак. Девушка-в-маске-волчицы встала прямо перед ним, закинув хлыст себе на плечо и склонив голову набок.

— Ты не покаялся ещё в одном грешке, Рафф, — произнесла она.

«Так-так-так», — отозвались барабаны.

Львиная маска посмотрела на неё вопросительно.

— В убийстве парня по имени Ломми, — продолжила Девушка-в-маске-волчицы. — Осень. Лес у Божьего Ока. Гражданская война только началась. Я всё видела... А помнишь ли ты?

— Что? Откуда ты... — Рафф наконец-то понял, что это не игра.

Её палец надавил на скрытую кнопку, и длинное тонкое лезвие тут же выщелкнулось из деревянной рукояти хлыста.

— Валар моргулис, Рафф.

«Бом», — грохнул барабан, а стилет вошёл в грудь Раффа до упора. Лже-Харрис булькнул и повис на перекладине.

Вот придурок. Припёрлась в Квохор, вырядилась, уйму времени впустую потратила. Девушка-в-маске-волчицы раздражённо цокнула и вытерла стилет о пиджак Раффа, прежде чем задвинуть его обратно в рукоять.

Тихая, как призрак, она закрыла двери снаружи. Проплыла мимо козла-охранника. Мимо свечей. Мимо совокупляющихся во всех доступных местах гостей. Беззлобно отхлестала загородившую проход парочку. Вошла в лифт, оставляя за спиной рогатых девиц, которые отсасывали музыкантам, стоя перед ними на четвереньках.

— Поехали, — приказала она лифтёру.

Во время короткого пути наверх парень в красной ливрее снова пялился на её татуировки. Рука наружного охранника опять возникла перед ней: на этот раз за тем, чтобы молча протянуть ремень с кобурой. Девушка-в-маске-волчицы застегнула его на ходу прямо поверх платья.

«Цок-цок», — каблуки маршировали через квохорскую ночь в такт уже не слышным барабанам.

Стоит поспешить: труп скоро обнаружат, и тогда в аду начнётся веселье несколько иного рода. Да и Якен будет не в восторге, узнав, что она вручила дар Многоликого не совсем тому джентльмену.

В переулке за особняком поджидал не только автомобиль, но и весьма странный сюрприз. Мужик, завёрнутый то ли в коричневое, то ли в грязно-оранжевое тряпьё, крутился возле её Жестяной Лиззи — увлечённо изучал колёса и заглядывал внутрь салона. Это ещё что за хрен? Девушка-в-маске-волчицы замедлила шаг.

— Эй! — прикрикнула она, стягивая маску занятой хлыстом рукой и сжимая рукоять пистолета левой. — Ты что здесь забыл? Проваливай!

Мужик обернулся. Не считая странной одежды, типичный бродяга: с котомкой за спиной, пыльный, седой, обросший растрёпанной бородой. Монах, что ли? Она не могла разглядеть лицо в темноте, однако бродяга, кажется, узнал в ней кого-то.

— Лианна, — пробормотал он. — Лианна.

Девушка-без-маски-волчицы замерла в недоумении. На чистой и ухоженной каменной просеке улицы не было никого, кроме них двоих. В более спокойной обстановке, она, возможно, и поболтала бы с этим милым городским сумасшедшим, но сейчас явно не время. Идиотская ситуация.

— Лианна... — повторил бродяга и упал на колени, словно узрел чудо. — Это ты. Лианна Старк... Ты живая.

Лианна Старк. Да ну на хрен. Девушка-без-маски-волчицы почувствовала, как её занятые пистолетом и хлыстом ладони вдруг вспотели.

Бродяга приближался. По его щекам катились слёзы.

Лианна.

Пока его тело валялось незнамо где, Лианна приходила с оживавшими в памяти картинками. Сценками из безвозвратно ушедшей эпохи. На сей раз это было самое начало их истории. Королевская Гавань. Гордость отца — стадвадцатитысячный стадион, построенный к Валирийским играм восемьдесят восьмого года. Регбийный финал между университетскими командами, на который пришёл он и, оказывается, она тоже. Лианна, стоявшая на трибуне ниже, заметила его, подняла глаза и сказала: «Это становится нашей традицией». Сверкнула зубами и шутливо приложила два пальца к полям шляпки. Очевидно, из-за того, что он не успел переодеться в гражданский костюм после учений и явился на игру в своём чёрном гусарском мундире. А возможно, он именно потому и спешил на матч, что знал: она будет здесь.

Когда он открыл глаза, там снова царило настоящее.

Девочка-похожая-на-Лианну сидела к нему спиной, поджав ноги под себя, и смотрела, как буксирный пароход тянет вниз по реке нагруженную лесом баржу. Одета она была не так нарядно, как вчера: в штаны оливкового цвета и просторную мужскую рубашку с закатанными рукавами.

При попытке встать голова заболела и закружилась, словно его опять контузило в битве на Трезубце.

— Ах, — девочка повернулась вполоборота, — ожил. Ты с фанатичным видом тянул грабли, и мне пришлось тебя вырубить, — объяснила она. Потом показала надкусанный кусок пиццы: — Позавтракать хочешь?

Кое-как поднявшись с четверенек, он подковылял ближе. Попавшая в сандалии роса приятно холодила ступни. Самобеглая повозка, на которой она привезла его сюда, стояла возле круто обрывавшегося берега реки. С их позиции открывался завораживающий вид на природные богатства Квохора: лиственницы и сосны до горизонта.

— Хотела оставить тебя на месте происшествия, — продолжила девочка, — но слова о Лианне Старк ужасно заинтриговали. Стало интересно, откуда ты знаешь имя моей покойной тёти.

Её тёти... И зачем было добавлять это ужасное слово «покойной». Получается, похожая на Лианну девочка — дочь Эддарда или Бенджена.

— Ты не представился, — напомнила она.

Он осторожно присел рядом и принял ту же позу.

— Я — Шакку... Но в прошлой жизни был известен как Рейгар Таргариен.

Девочка картинно поперхнулась, отправив недожёванное тесто в полёт с обрыва.

— Ты могла слышать обо мне много плохого, — вздохнул Рейгар.

— В первую очередь я слышала, что ты давным-давно помер. — Она протянула ему раскрытую ладонь. — А я — Никто. Но в прошлой жизни была известна как Арья Старк. Учти, если ты пытаешься меня наебать — лучше не надо. Несколько часов назад я уже грохнула одного самозванца там, в Квохоре.

Рейгар примирительно поднял руки.

— В определённом смысле ты права... Принца Рейгара больше нет. Как нет моей страны и моей семьи. — «Как нет Лианны» хотелось добавить. — Всё закончилось, когда мы проиграли на Трезубце. Мне больше нечего было делать в этом мире. Я ушёл, чтобы никогда не вернуться. Поднялся в самый высокий горный монастырь Хребта Костей. Провёл там двадцать два года, пытаясь всё забыть. Искупить грехи, излечить душу. Достичь нирваны... — невысказанные слова словно сами собой полились изо рта, и перекрыть кран не получалось.

— Чего-чего достичь? — переспросила Арья. — Слушай, ты б лучше помылся и постирал шмотки впервые за двадцать два года, пока вода тёплая. По пути я дважды чуть не передумала и не выкинула тебя из машины.

Да, он заслужил всякое бичевание. Правда в том, что Рейгар Таргариен — слабак. Он должен был вернуться в Вестерос, едва затянулись раны. Найти безнадёжную битву, забрать с собой ещё нескольких врагов и умереть с чувством выполненного долга. Но вместо этого он побрёл на восток в попытке сбежать от самого себя.

— И как ты только затащила меня в свою повозку?

— Я сильная. — Арья скорчила грозную гримаску, напрягая по-девичьи скромные бицепсы. — А вот ты совсем не похож на крутого принца-воина: отощал и одрищал... Может, поешь всё-таки пиццы?

Она разорвала пиццу пополам, и Рейгар принял угощение.

— Спасибо. Ты умеешь утешить старика.

— Эта повозка называется «автомобиль», — просветила Арья. — Никогда прежде не видел автомобилей?

— Не видел, — подтвердил Рейгар. — Когда я поднялся в монастырь, никаких автомобилей не было. И много чего ещё, наверное.

— И как, помог тебе монастырь? — Арья отшвырнула обгрызенную корку, и та, описав дугу, приземлилась на песчаной отмели в двадцати шагах под ними.

Рейгар проводил корку взглядом.

— Первая из выученных мной заповедей на местном языке гласила: «Всякая привязанность к земному есть страдание»... Как видишь, избавиться от привязанностей я так и не смог.

— А я привязалась к своему пистолету, — сказала Арья, вытирая руки о мокрую траву. — И считаю, что страдания будут ждать меня, если отвяжусь от него в неподходящий момент.

Красивое лицо выглядело невозмутимым, только уголки рта едва заметно изогнулись. Волосы у неё тёмные, как у Лианны, но обрезаны выше плеч. И такие же серые глаза. Под цвет мундиров людей, которых он убивал.

— Что ты так смотришь? — спросила Арья, в ответ уставившись на него.

Рейгар покачал головой.

— Ты очень похожа на Лианну... — «...Или на нашу дочь, которой не было». Последнее предположение он высказывать не стал. — Такая же дерзкая и боевая. Вы бы точно поладили.

Лиа обращалась с оружием лучше всех своих братьев за исключением старшего Брандона, пожалуй. Рейгар сам убедился, когда приехал на охоту в их невероятные Винтерфелльские леса. Но Брандона это не спасло. И её тоже. Наиболее подготовленные бойцы семейства Старк не пережили ту растерзавшую их общий мир войну — такова злая насмешка судьбы.

Пожелтевший лист мягко спланировал точно между ними. Арья фыркнула, пододвинула к себе упаковку пистолетных патронов и принялась наполнять ими продолговатую металлическую коробочку.

— А это что такое? — полюбопытствовал Рейгар.

— Пистолетный магазин. Отъёмный. — Арья подняла глаза. — Самозарядных пистолетов ты тоже не видел? В ваши старпёрские времена пользовались луками и копьями?

Он бы мог рассказать, чем они пользовались в их последнем бою на вестеросской земле, но не хотел. Тем днём рядом был Джон Коннингтон, и он тоже остался в прошлом. Вероятно, Джон сражался за свою страну до конца и погиб, как подобает офицеру и аристократу. В отличие от Рейгара. Вместо этого он сказал:

— Я больше не беру в руки оружие.

Арья фыркнула снова. Вставила наполненный магазин в рукоять пистолета и прихлопнула ладошкой.

— Ну да, ну да. Ненасилие, карма, всё такое... Карму-то хоть почистил за два десятилетия?

— Ты юна и невыносима, прямо как Лианна, — простонал Рейгар.

— Знаешь, эти бесконечные сравнения с моей тётей слегка пугают, — Арья вскинула брови, пропихивая латунный цилиндрик в следующий магазин. — Зачем ты вернулся в наш мир, не достигнув нирваны, Рейгар Таргариен?

Если бы он знал. Рейгар хрустнул затёкшей спиной и пожал плечами.

— Скорее всего, вышел посмотреть, насколько хуже он стал. Если такой же скверный — вернусь в горы ещё на двадцать два года... Между прочим, ты так и не рассказала, как сама оказалась на востоке.

Арья, вставшая на ноги и рассовывающая по притороченным к ремню подсумкам магазины, хитро сморщила нос и прищурила один глаз.

— У нас немало общего. Я сбежала из Вестероса и люблю странствовать по свету, правда, ненасилие — не мой конёк. Скорее, наоборот.

Она развернулась и зашагала в сторону автомобиля. Ремень тащился за хозяйкой по траве.

— Присоединяйся, принц Шакку, — пригласила она. — Я еду на юг, в Волантис... По работе. В дороге расскажу обо всём скверном, что случилось с миром за время твоего отсутствия.

ГРИФЫ ВОЛАНТИСЕ ОТЕЛЬ ЛЕГЕНДА РОЙНЫ НАЙДИ ПРИВЕЗИ​

О да, в этом весь Якен. Экономит бюджет операции даже на знаках в телеграмме. «НАЙДИ ПРИВЕЗИ». Арья ещё раз перечитала последние слова перед тем, как поднести к бумаге зажжённую спичку. Браавос хочет, чтобы она эвакуировала этих Грифов из Волантиса... Что-то новенькое. Обычно её миссии заключались в «НАЙДИ УБЕЙ».

Стоило проехать каких-то двести миль на юг от Квохора, и осени словно не бывало: только прерии до горизонта и высокое-превысокое небо. Выйдя из хибарки телеграфной конторы, Арья остановилась и запрокинула голову, наслаждаясь обволакивающим теплом. На Севере таких небес не увидишь.

Спинку заднего дивана заняли влажные оранжевые одеяния — принц Шакку занялся стиркой, пока она ходила за свежей информацией от Якена. Какое счастье. Арья щёлкнула задвижкой и забралась внутрь машины, предварительно убрав с сиденья ковбойскую шляпу. По ту сторону опущенного бокового стекла плескались воды Ройны — широченной и мутной, бегущей отсюда до самого Волантиса. Не каждая птица долетит до середины, как любят говорить местные. Рейгар Таргариен шагал от берега, одетый в джинсовый комбинезон. Его острое лицо смотрелось куда лучше без бороды, а волосы, изначально показавшиеся ей седыми, на самом деле были белыми. Густая копна цвета «холодный блонд», или как это называется. Отмывшийся Рейгар напомнил Арье ту звезду синематографа с развешанных напротив Чёрно-Белого Дома афиш.

— Похож на ройнарского фермера, — сказала она, водружая шляпу себе на макушку. — Зато теперь я действительно верю, что ты мог понравиться моей тёте двести лет назад.

— Спасибо, — на ходу поблагодарил Рейгар. — Впервые встречаю такую ткань... Выглядит весьма необычно.

Арья махнула рукой.

— А, джинсы. Вот увидишь, скоро они завоюют мир... Но ещё лучше было бы переодеть тебя в приличный костюм. Картина маслом: пожилой джентльмен едет к тёплым морям в компании юной любовницы. — Она театрально закатила глаза, прикладывая ладонь тыльной стороной ко лбу.

Рейгар вздохнул слегка укоризненно, но не осуждающе, и принялся укладывать свои бритвенные принадлежности в котомку.

— Я понимаю: в твоём возрасте все люди старше двадцати пяти кажутся пожилыми. Однако слышать такое немножко обидно.

— Постареть не стыдно, стыдно устареть. — Арья назидательно подняла палец. — Пора втягиваться в современную жизнь, принц Шакку. Давай, заведи для начала мотор нашего автомобиля.

— Похожей ручкой приводится в действие пушка Гатлинга, — поделился впечатлениями Рейгар, когда обошёл машину спереди. Он по очереди глядел то на кривой стартер, то на Арью через замызганные лобовые стёкла. — С этим оружием у меня связаны не лучшие воспоминания.

— Га-а-атлинги? — протянула Арья. — Не обижайся, но ты и вправду очень старый, коли видел такие раритетные штуки в действии... Возьмись за неё левой рукой и крутани по часовой стрелке. Осторожно, но резко.

Рейгар наклонился и крутанул. Мотор Жестяной Лиз громко затарахтел.

— Получилось! — От неожиданности он чуть отскочил назад, с виду чрезвычайно довольный собой. — Видишь, как ловко старые принцы осваивают новые технологии.

Арья ободряюще улыбнулась и похлопала в ладоши.

— Молодец! Помяни моё слово: через несколько лет все пересядут на автомобили, а лошадки будут резвиться на свободе, свободные от жирных человеческих жоп.

— Не хочу обижать твою железную, но живые лошади мне нравятся больше, — признался Рейгар, усаживаясь на диван справа от неё. — Ведь в прошлой жизни я был кавалеристом.

Арья поддала газу, и офис телеграфной конторы быстро исчез в шлейфе из пыли. Очередные двести трясучих миль впереди. В Селорисе она докупит ещё две канистры бензина, и, если её расчёты верны, этого хватит как раз до Волантиса.

— Кавалеристом... — повторила Арья. — Как по мне, это гадко — вмешивать ни в чём не повинных лошадок в человеческие разборки… А в монастыре твоём были лошади?

— Не было. Зато там разводят яков и собак. Больших, мохнатых. В горах без них не обойтись.

Фотогеничный профиль Рейгара маячил на фоне грязно-зелёной Ройны — их путеводной линии, которая не даст сбиться с дороги до самого конца. Заинтересовавший экс-принца пароход пыхтел вверх по великой реке, и разодетые в светлые тона фигурки пассажиров кучковались на верхней палубе: разглядывали стадо бизонов, коричневой лавиной катившихся по противоположному берегу.

— Пароход, — горестно изрёк Рейгар, провожая взглядом уже скрытый пылью корабль. — Пароход увёз моё тело из Королевской Гавани, а потом и с Драконьего Камня, чтобы никогда не вернуть назад. Для меня он навсегда останется символом конца.

Только что бодро осваивал новые технологии, а теперь опять взялся за своё... Арью всё больше беспокоили эти перепады его настроения. Видать, двадцать два года скорби и самоедства на краю света даром не прошли. Хотелось потрепать беднягу по плечу, когда он делал так.

— Давай я расскажу тебе о чём-нибудь хорошем, — предложила она. — Например о том, что Визерис поселился в самой комфортной психушке Браавоса, а с Дейенерис так вообще всё окей.

— Бедный Виз… — Исчезновение парохода благотворно повлияло на Рейгара — он жалел не себя. По крайней мере пока. — Я запомнил его здоровеньким семилеткой, он меня — красивеньким принцем, и мы точно не узнаем друг друга при встрече… Постой, кто такая Дейенерис?

«Ты и сейчас красивенький для любителей антиквариата», — хотела выдать Арья, но вместо это сказала:

— В смысле? Это твоя сестра.

— У меня нет сестры. — Рейгар настороженно нахмурился, складывая ладони перед носом, будто что-то вспоминал. — Да, сестра… Боги, как же я сразу не сообразил, ведь мама была беременна… Уже потом, в Пентосе, посол сказал, что она умерла при родах. И что Элия с детьми погибли во время штурма столицы... И отец. Но про Лианну я услышал раньше… И всё рухнуло в одночасье. Закончилось... Стыдно сознаться, но в те страшные первые дни без Лианны я не думал о родителях, не думал о детях, не думал о брате... Только о ней. — Он закрыл лицо руками и замер, как скорбящий каменный ангел на Великой септе.

Пора оставить его в покое, решила Арья, покрепче сжимая руль.

Чуть раньше — на дороге через Квохорский лес — она кратко поведала Рейгару о войне, выкинувшей из Вестероса её саму, и предупредила сразу: никаких соболезнований. Хватит с них одного страдальца. У Арьи Старк на раскисание, тем более публичное, времени нет. Возможно, как-нибудь потом. Наедине с собой. Дурацкий принц Шакку с его откровениями умудрялся выковырять её собственные, запихнутые куда поглубже воспоминания о славных минувших днях.

— Осеннее равноденствие, — сказала она минут пятнадцать или двадцать спустя, заметив, что попутчик подаёт признаки жизни. — Очередная спица в Колесе Года. В Вестеросе сегодня отмечают День Матери.

День перевалил через экватор, и дорога перед чёрным капотом Жестяной Лиз была высушена солнцем — греющим, но уже не палящим.

— …Когда я уезжал, Лианна ждала ребёнка, — внезапно то ли спросил, то ли констатировал Рейгар.

Ждала ребёнка? О беременности тёти Лианны Арья слышала впервые. Она осторожно покосилась направо, опасаясь напороться на очередную мину из прошлого,

— Отец об этом никогда не говорил. Разговоры на вашу тему в нашей семье не поощрялись вообще. А другие… — Арья сделала паузу. — Как ты верно предположил, другие ничего хорошего не говорили. Я слышала истории про похищение, изнасилование и всё в таком духе.

— Ничего другого я не ждал, — горестно произнёс Рейгар. — «Победа приносит ненависть, проигравшие живут в муках» — так говорил наш настоятель. Победители написали свою историю и отвели мне роль рыцаря-негодяя, крадущего юных дев...

— …И закидали блестящие латы говном, — закончила за него Арья. — Горе побеждённым, принц Шакку. Признаться честно, я с самого начала не верила, что тётя Лианна могла позволить себя похитить и заточить где-то. Да она бы любому дракону-злоумышленнику яйца на саблю намотала, п-ф-ф-ф.

— Клянусь богами, ты права! — Рейгар окончательно ожил, словно испытывал острую необходимость в её одобрении и без него вдохнуть полной грудью не мог. — Будучи принцем, я совершал глупости и повесил на душу немало ужасных грехов, однако любовь наша была искренней и великой. Не будь войны, я бы развёлся с Элией и женился на Лианне. Отрёкся бы от титула наследного принца в пользу Эйгона, если бы это понадобилось.

Арья согласно кивала, хотя и не понимала его до конца. Рейгар обожает драму... Ну сделала из тебя Робертова пропаганда плохого парня, и что с того? Она бы на его месте хуй положила на общественное мнение где-то в Вестеросе. Но, очевидно, Рейгар — более тонкая натура.

Впереди показался пыльный бежевый городишко, название которого Арья не помнила. Все они абсолютно одинаковые — скучные дыры на берегу Ройны, где по главной улице гоняют скот или, если повезёт, устраивают перестрелки. Разгоняя мерзким звуком клаксона перебегавших дорогу кур, она приметила заправочную станцию. Что-то новенькое: год назад её точно не было.

— Прогресс налицо, — сказала Арья, показывая Рейгару заправку. — Теперь здесь продают не только алкоголь и свои дырки, но и бензин.

Потный паренёк в широченных штанах и плоской твидовой кепке усердно работал ручной помпой, наполняя бак автомобиля через вставленный шланг. Отлично, подумала Арья и пристроилась в очередь. Можно пополнить запасы, не доезжая до Селориса. Рейгара процесс тоже заинтересовал.

— Всё наоборот, — отметил он, наблюдая за работой юного заправщика. — Лошади задом испражняются, а машины — едят... А откуда он берёт топливо? Прямо из-под земли?

Рейгар такой забавный: c одной стороны, рефлексирующий старпёр, а с другой — как ребёнок-первооткрыватель. Паренёк утёр лоб, приготовившись обслужить новых клиентов, и Арья подала вперёд.

— Нет, принц Шакку, там зарыта цистерна. Но в целом ты прав: нефть добывают из-под земли. Вот, — она вытащила из заднего кармана пару купюр и сунула их Рейгару, — дай деньги мальчику и попроси залить полный бак.

Пока принц Шакку с заправщиком возились позади Жестяной Лиз, Арья чуть сползла по дивану, надвинула шляпу пониже и разглядывала главную улицу в ленивой попытке найти нечто, за что стоит зацепиться взглядом. Лошади пили из корыта перед мотелем. Кудахтали куры. Гудел невидимый отсюда пароход. Двое смуглых парней, очень похожих на дотракийцев, шагали по тенистой стороне — один из них носил традиционный кожаный жилет в сочетании с котелком, и выглядело это довольно забавно. Обнаружив машину, дотракийцы повернули к заправке, перешёптываясь. Арья слегка напряглась по привычке, но виду, естественно, не показала.

— Сестра, — начал нарядный, тыча в сторону скрытой за домами пристани. — Пароход до Волантис, билет нужен очень.

Арья ничегошеньки не поняла.

— Ну? А я здесь при чём?

— Билет. Деньги на билет, — дотракиец продолжал изъясняться на ломаном валирийском. Одной рукой он взялся за водительскую дверцу. — Помоги? Дай?

Охуеть! Арья чуть не выронила изо рта только что вставленную сигарету. С вымогательством столь наглым ей не приходилось сталкиваться даже при общении с мигрантами в Браавосе.

— Не, — кашлянула она. — Не дай. Иди!

— Не дай из-за цвет моей кожа, да? — закричал дотракиец. Он навис над ней, разбрызгивая слюну и тыча пальцем себе в грудь. — Не хотеть помочь дотраки, да?!

Вот же настырный наглый уёбок. Арья резко приоткрыла дверцу, и та хорошенько ударила попрошайку по животу жёсткой выпирающей ручкой.

— Нет, блядь, — рявкнула она по-дотракийски. — Из-за того, что ты взрослый мальчик и должен зарабатывать на жизнь самостоятельно.

Вероятно, одновременно с этим она ненавязчиво продемонстрировала оружие на поясе, потому что второй дотракиец ухватил приятеля за руку со словами:

— Братан... Пойдём, братан. Оставь это расистское дерьмо. Красная Королева им скоро покажет.

Оба дотракийца попылили дальше, засунув руки в карманы и время от времени оглядываясь на неё зловеще через плечо. Арья проводила их недобрым прищуренным взглядом.

Что-то подсказывало: это лишь цветочки, ягодки будут в Волантисе. «Красная Королева им скоро покажет»... Чем дальше на юг, тем больше долбанутых с этой их Красной Королевой и народной революцией. Ей давно уже казалось, что Браавосу следует стать разборчивее в связях и не поддерживать любые национально-освободительные движения налево и направо. Стоило Арье потянуться за спичечным коробком, как подошедший Рейгар аккуратно сжал её плечо.

— Не надо грех на душу брать, — возмутительно миролюбивым тоном попросил он.

Арья даже не врубилась сперва, чего он хочет, а потом сообразила: Рейгар решил, будто она не за спичками полезла, а пистолет достаёт. Интересно, он бы помог ей в случае чего? Или драться с мудаками новая религия тоже запрещает?

— Да отпусти ты, унылый святоша, — взвилась Арья. — Не собиралась я никого убивать.

Ебучий дурдом! Это ж надо так выбесить человека за каких-то пару минут. Осознавший ошибку Рейгар столь же успокаивающе поднял ладони.

— Мы заправили автомобиль, — сказал он, дублируя слова жестами, — можно ехать.

Проезжая мимо дотракийцев, она нарочито резко крутанула руль, будто собиралась их задавить, и перепуганные попрошайки отпрыгнули в грязь и коровьи лепёшки на обочине.

— Красная Королева, — задумчиво пробормотала Арья. — Я слышу о ней всё чаще. Куча людей утверждают, что Красная Королева — вестеросская аристократка, но представить такое у меня совсем не получается... Слушай, а вдруг это Дейенерис?

Рейгар уставился на неё ошеломлённо.

— А что? — Арья загадочно подпёрла подбородок кулаком. — Дейенерис — журналистка, феминистка, два года назад окончила Браавосийский университет и вступила в социал-демократическую партию. Стараниями её соратников женщины впервые смогут проголосовать на следующих выборах в парламент. Может, социалистическая революция в Заливе — её следующий шаг? Вышла на качественно новый уровень, так сказать.

— Б-р-р! — Рейгар вздрогнул и встряхнул волосами. — Таргариены и социалистическая революция — это... Это... — так и не сумев подобрать нужных слов, он спросил: — Откуда ты знаешь всё про Дейенерис? Вы знакомы?

Стряхнув пепел за борт, Арья неопределённо помотала головой.

— Заочно. Но знать много про разных людей — часть моей работы.

Рейгар такой терпеливый и воспитанный, что даже не спросил, где она работает. А ему явно интересно.

— Не подумай, что я скрытничаю, — ответила Арья на незаданный вопрос. — Просто... Моя контора не любит, когда в её дела посвящают посторонних. А у нас достаточно личного, чтобы не мешать его с рабочим.

— Ничего страшного, я не обижен, — поспешил заверить Рейгар. — Мне кажется, там что-то горит, — добавил он.

Слева по курсу действительно что-то горело. Одинокая ферма в полях. Заброшенная, судя по тому, что тушить пожар никто не торопился. Пламя вырывалось из окон деревянного двухэтажного дома, взбиралось на покатую крышу и уже почти сожрало амбар. С юга надвигалась иссиня-чёрная туча, и как-то резко потемнело, отчего пожар стал смотреться ещё эффектнее. На их глазах огонь уничтожал постройки быстро, как непогода — летний день. Зрелище было жутковатым и завораживающим одновременно, и Арья даже вышла из машины, сама не понимая, зачем.

Каменную стену не затронутой огнём силосной башни уродовали корявые буквы:

КРАСНАЯ КОРОЛЕВА ИДЁТ​

— Опять эта Красная Королева. — Арья упёрла руки в бёдра.

Раздался треск, и часть крыши обвалилась.

— «Хочешь мира — готовься к войне». Древние валирийцы хуйни не говорили и в теме смыслили всяко больше святош из твоего монастыря. По-прежнему собираешься ехать в Волантис невооружённым? — спросила она, обернувшись. — Могу выдать старый револьвер из своих запасов.

Рейгар сидел на крыле Жестяной Лиз, и степной ветер трепал его белые волосы.

— Нет, дитя. Двадцать два года назад на Трезубце у меня было достаточно людей и достаточно оружия... Но сохранить самое дорогое оно не помогло.

На сей раз он был единственным зрителем матча, не считая отца и королевской свиты. Рейгар расположился как можно дальше от поля, наблюдая с верхотуры, как тридцать парней носятся по зелёному с осенними проплешинами газону. Регбисты Хайгарденского университета разносили своих соперников из Староместа в пух и прах. Отец должен быть доволен: эти ребята стали его новыми любимчиками взамен бурлившего революционными настроениями Университета Королевской Гавани.

— Уж теперь-то Боберт не решит, будто я приходила болеть за него, — дорогой сердцу голос прозвучал чуть позади и сбоку от Рейгара.

Она была права тогда, год назад, — смотреть регби и разговаривать обо всём стало их традицией. Незаметно подкравшаяся Лианна сидела на жёсткой скамье, уперев зонт в бетонный пол. Вся её одежда была чёрной: ботинки, юбка и жакет для верховой езды. И венок из синих зимних роз вместо шляпки.

— Достать их в Гавани непросто, но я смогла, — похвасталась Лианна. И как бы между прочим добавила: — Элита Севера и Запада собирается в Риверране. Они намерены послать твоего папеньку с его южанами на хуй и провозгласить свою буржуазную республику.

Только Лиа умела быть похожей на Деву с витража Великой Септы Бейелора и одновременно ругаться, как эскадронный сержант. Рейгар замер. Значит, всё-таки решились на мятеж.

— Так скоро, — пробормотал он.

— Да, Дракош. — Лианна покивала и подпёрла подбородок зонтом. — Время пришло.

Это должно было произойти рано или поздно. Элита Севера, элита Запада. Ланнистеры, Старки, Аррены. Все они больше не хотят делиться доходами от своих фабрик, шахт и нефтепромыслов и готовы бросить вызов Королевской Гавани. Стремясь защитить интересы земельной аристократии Юга, правительство отца ввело огромные пошлины на импорт дешёвого сырья из Эссоса, и, вероятно, это стало последней каплей. Рейгар вдруг подумал, что этот финал Кубка Короля может быть последним.

— В таком случае я должен их уничтожить.

Лианна загадочно хмыкнула.

— Что ж, пока Коннингтон рядом, я могу отпускать тебя на войну со спокойной душой. Лорд Джон сочтёт за счастье прикрывать твою задницу. Даже при том, что ничего большего ему не светит.

Джон Коннингтон — его товарищ и блестящий кавалерийский офицер, в преданности которого сомневаться не приходилось. И почему она так привязалась к их дружбе? Рейгар никак не мог взять в толк, поэтому спросил:

— Лиа, на что ты так часто намекаешь?

— Боги, — она рассмеялась, обнажая белые, как парадные ремни, зубы. — Знаешь, как говорят? «Один мозг на двоих — обычное дело в кавалерии, и далеко не всегда он находится у человека». Ты слеп, Рей.

Рейгар отвернулся, а Лианна продолжала тем же насмешливым тоном:

— Боберт возглавил столичных студентов в их великой борьбе против драконьей тирании. Умолял меня присоединиться, и ты догадываешься, куда я его отправила... Думается, боевым дебютом Седьмого гусарского станет резня школяров. — Она изобразила предсмертный хрип и закатила глаза, проводя кончиком зонта по шее.

Игрок Хайгардена готовился пробить штрафной удар. Рейгар решил, что задаст самый волнующий из вопросов, если студент забьёт. «Бац!» — мяч взмыл в небо. Совсем скоро. Ещё мгновение. Вот уже. Пролетел точно между стоек. Сейчас.

— И какой из сторон симпатизируешь ты? — он постарался не выпалить эти слова совсем уж резко, но вряд ли получилось как надо.

Лианна сузила прекрасные серые глаза и уставилась прямо на него. Рейгар замер, стараясь не дышать, не моргать и никоим образом не показывать, как сильно он страшится самого очевидного ответа.

— Рейга-а-ар... — пропела она. — Сам-то как думаешь?

И тут до Рейгара дошло: за исключением отсутствующей шнуровки жакет Лианны напоминал его гусарский мундир.

* * *

Седьмой гусарский начал накапливаться в лощине ещё до рассвета, и теперь все его люди и лошади были на месте. Сотни копыт дробно обстукивали промёрзшую землю, сотни ноздрей выдыхали клубы пара.

В заключительные дни календарной зимы погода менялась с чудовищной быстротой, как будто издеваясь над измождёнными людьми. Вчера днём припекало совсем по-весеннему, и пехотинцы королевской армии поспешили сбросить тёплую одежду, чтобы идти в атаку налегке, а ночью вновь ударили морозы — теперь все отчаянно мёрзли.

Восседая на Рональде неподвижно, как памятник кому-нибудь из предшественников, Рейгар ещё раз оглядел своих кавалеристов.

После трёх месяцев военной зимы элитная кавалерия представляла собой поистине душераздирающее зрелище. Чёрные гусарские мундиры, такие эффектные в мирное время, износились и оказались совершенно непригодными для современной войны. Полк красиво одетых мальчиков сократился до эскадрона смертельно уставших мужчин: обросших щетиной, пыльных и потрёпанных, с красными от недосыпания глазами. И в то же время — отлично вооружённых, повидавших дерьмо и готовых сражаться до конца. Если не за короля, то за принца.

— Ваше высочество! — Ослепительно рыжий Джон Коннингтон шагал к Рейгару. — Вестовой привёз приказ из дивизии.

Даже здесь и сейчас он умудрялся выглядеть безупречно: в подчёркивающем идеальную фигуру жакете, перетянутый ремнями, вооружённый изготовленной на заказ длинной саблей и парой револьверов. На любом столичном рауте дамы неизменно увивались вокруг Джона, и он отвечал им любезностями, но не более того. Его одержимость боевой учёбой, а не женщинами, была похвальной, хоть и несколько необычной для молодого гусарского офицера.

— Северяне, — продолжил Джон, глядя на Рейгара снизу вверх, — форсировали Трезубец ночью. Сбили наши заслоны и захватили плацдарм на правом берегу. Дивизия хочет, чтобы мы сбросили их обратно в реку как можно скорее.

Ближайшие кавалеристы внимательно слушали разговор офицеров, но лишних вопросов никто не задавал. Чем скорее, тем лучше. Ожидание атаки тяготит, зато первые выстрелы быстро приводят души и тела в тонус. И Рейгар ответил:

— Хорошо. Мы атакуем немедленно.

Восходящее солнце светило Джону в лицо. Он прищурился, вновь поднимая голову — наверное, хотел сказать что-то ещё, но в итоге просто надел шако и двинулся к своему коню.

Громких команд не было, и горн тоже не пропел — лишь сам Рейгар медленно поднял саблю над головой и пришпорил Рональда.

Стоило валирийской стали сверкнуть под утренним солнцем, как полк тотчас пришёл в движение. Копыто в копыто, ноздря к ноздре, точно единый организм. При виде ста тридцати храбрых гусар на великолепных дорнийских скакунах сердце переполняла гордость. Потрёпанные, да, но кому нынче легко? Остальные войска — и королевские, и мятежные — выглядели ещё хуже.

Рейгар знал, что расположившиеся по ту сторону поля враги с тревогой всматриваются в горизонт, откуда на них вот-вот должна вылететь неудержимая лавина Седьмого гусарского. Ничто на войне не может сравниться с магнетизмом кавалерийской атаки. А смертельная скачка была самым красивым, почётным и жутким её моментом.

С дистанции в тысячу шагов можно было увидеть, как люди в серых шинелях торопливо снимают с передков и выкатывают на огневые позиции свои пушки. Это были артиллеристы северян. Земляки Лианны. Мятежники.

Рейгар снова отсалютовал саблей и проорал «Вперёд!», приказывая перейти с рыси на галоп.

Серые шинели. Серая сталь. Серые глаза Лианны.

* * *

​

— Я уезжаю, чтобы сражаться с мятежниками. Весьма вероятно, что мне придётся убить какое-то количество твоих соотечественников.

Рейгар произнёс это, стоя на крыльце виллы «Радость». Далеко-далеко от Королевской Гавани и Трезубца, в предгорьях Северного Дорна. Среди прохладной тишины поздней осени и ароматных кедров.

Остановившаяся на несколько ступеней выше Лианна опять смотрела на него сверху вниз — как-то само собой получилось. За последние недели её лицо стало непривычно серьёзным, а животик — заметным. Она почти перестала обидно шутить и материться, и Рейгара очень пугали эти перемены; в сущности, войну стоило выиграть хотя бы ради возвращения той прежней северной волчицы.

— Береги себя, Дракош. — Она наклонилась и поцеловала его в нос. — Попрошу об одном: не причиняй зла Старкам. А в остальном... исполни свой долг перед Королевством.

Это был последний раз, когда он видел Лианну.

* * *

​

«Бам-бам-бам!» — то, что он сперва принял за частый барабанный бой, оказалось пушкой Гатлинга, стрелявшей точно по ним. Рейгар повернул голову налево: там жеребец эскадронного сержанта нёсся в атаку без седока. Скакавшему справа рядовому пулей снесло половину головы, но тело осталось в седле, и лошадь несла его вперёд ещё сотню ярдов, прежде чем мертвец наконец упал, и она понуро побрела обратно.

Просто удивительно, как его самого не зацепило. Рейгар больше не смотрел по сторонам — припал к холке Рональда, вцепившись обеими руками в поводья, и полностью сосредоточился на скачке.

Орудия впереди выплюнули первые дымки, и снаряды разорвались совсем рядом. Комья промёрзшей земли летели подобно шрапнели: один из них ударил Рейгара в бок, другой — в ухо, едва не выбив из седла. Боковым зрением он увидел, как несколько лошадей рухнули, как подкошенные игрушки, увлекая за собой всадников. Второй залп лёг у него за спиной, а третьего уже не случилось: клинки выскочили из ножен в поисках крови. Гусары ворвались на вражеские позиции, стреляя на ходу из револьверов и круша саблями всех, кто попадался на пути. Северяне пригнулись в своих наспех вырытых траншеях, когда кони пролетали над их головами: лишь немногие сообразили выставить вверх штыки.

Рейгар очутился прямо напротив «Гатлинга», обслуга которого пыталась заменить пустой магазин. Он ударил ближайшего артиллериста сверху, и сабля раскроила тому череп почти до подбородка. Его товарищ выронил из рук заряженный магазин для «Гатлинга», намереваясь подхватить с земли винтовку, но капрал из эскадрона Коннингтона сшиб северянина с ног, использовав свой карабин в качестве короткой пики.

Некоторые гусары бросились дальше, другие спешились у траншей, чтобы очистить их в рукопашной схватке. Джон Коннингтон въехал в траншею прямо на коне и только на глазах Рейгара зарубил как минимум троих северян; несколько гусар следовали за Джоном, пронзая штыками всех, кто оказывал сопротивление. Жеребец эскадронного сержанта отирался рядом, явно не собираясь выходить из битвы даже после потери хозяина. Ещё один гусар спрыгнул с коня на скаку и голыми руками душил оказавшегося под ним артиллериста. Рейгар бывал в бою и раньше, но эта рубка выдалась какой-то особенно озверевшей.

В тот момент, когда он стрелял из револьвера в одного из врагов, неведомо откуда взявшийся северянин выскочил из дыма прямо перед мордой Рональда. Рейгар успел рассмотреть его перекошенное лицо и надвинутую на глаза шапку из овчины, которая когда-то была белой, а вот нацелить револьвер на нового противника не успел. Северянин всадил штык коню в шею, и бедняга Рональд закричал почти по-человечески, падая на бок вместе с наездником. Приземление на мёрзлую землю оказалось очень жёстким даже при том, что Рейгар успел сгруппироваться. Он ожидал от северянина новой атаки, но тот почему-то оставил винтовку торчать в раненом животном и попытался скрыться в дыму. То ли не смог вытащить штык, то ли просто узнал принца и перепугался. Независимо от причин Рейгар не собирался его прощать — перегнулся через тушу коня и выпустил несколько пуль обидчику в спину.

Окутанное едким пороховым дымом поле брани напоминало слоёный пирог из людей, лошадей и оружия. Чёрные мундиры перемешались с серыми шинелями, живые — с мёртвыми.

Поднимаясь на ноги, Рейгар решил, что наверняка сломал ребро или два. Надо поймать чью-нибудь осиротевшую лошадь и возвращаться в бой. Левое ухо совсем ничего не слышало. В правом кричали:

— Дави ублюдков!

Силуэт всадника проскользил мимо брошенной пушки, и Рейгар окликнул его:

— Эй, гусар! Как развивается наша атака?

Кавалерист остановился в трёх шагах от него, и лишь тогда Рейгар понял: никакой это не гусар. Проклятые драгуны из Винтерфеллского полка тоже носили чёрное.

Пару секунд они разглядывали друг на друга, словно два идиота, а потом драгун вскинул карабин и выстрелил поверх лошадиной головы. Рейгару даже показалось, будто промазал. Он швырнул ему в лицо пустой револьвер и немедленно проткнул ошарашенного драгуна саблей.

Силы вдруг резко покинули Рейгара. Вытекли вместе с кровью. Он опустился на колени рядом с убитым. Выронил саблю. А затем и вовсе упал. Было больно, и он даже не знал, от чего больше: от пулевого ранения или мысли, что увидеть Лианну больше не суждено. Дракон убит драгуном. О такой возне песню не напишут. Глупо получилось.

Лёжа на боку, он видел, как ветерок колышет гривы мёртвых дорнийских скакунов.

— …Принц ранен! — Джон спешил в его сторону, сжимая по револьверу в каждой руке. Он где-то потерял головной убор, и густая шевелюра рыжела сквозь дым. — Рейгар!

Пока Коннингтон рядом, я могу отпускать тебя на войну со спокойной душой, говорила Лианна. Будет прикрывать твою задницу.

Похоже, Джон сплоховал. Но Рейгар тоже виноват, ведь он и сам обещал себя беречь.

— Вражеская кавалерия! — кричали.

«Уо-о-о-о-о», — кто-то дул в горн. Наверное, друзья того драгуна подъехали.

— Мы отходим, прикрой! — распорядился Джон.

Часто-часто захлопали ружейные выстрелы. Вопили совсем нечленораздельно. Звенели скрестившиеся сабли.

Рейгара взвалили на плечо, и его глаза оказались на уровне задницы Джона.

Это был последний раз, когда он видел Джона.

Примерно в трёх милях от Волантиса мотор Жестяной Лиз чихнул и заглох.

Не может быть. Вот гадство! Согласно расчётам, топлива должно было хватить с запасом. Недовольно рыча, Арья сняла и встряхнула все закреплённые на подножках канистры, прежде чем вспомнила: тот бензин она залила в бак после Квохора. Ну как так? Неужели один малюсенький участок бездорожья на полпути из Селориса мог сожрать столько сверх нормы?

— Лошади перед целью не останавливаются, — заявил Рейгар.

Нашёл-таки преимущество любимых лошадей перед автомобилями. Молодец. За то время, пока Арья пыталась оживить машину, её серебряный принц успел устроиться на пригорке и чем-то любовался, поджав ноги под себя. То ли медитировал, то ли ещё что. Своё оранжевое монашеское одеяние Рейгар носил вскатку через плечо, на манер солдатской шинели. В сочетании с джинсовым комбинезоном выглядело оригинально.

Арья запихнула в ранец немного одежды, кое-какое оружие и предварительно наполненные водой фляги, а что оставалось в канистре — осушила залпом. В процессе сборов на ранце обнаружилось клеймо морской пехоты Браавоса: якорь и скрещённые мечи. И как вообще имущество моряков попало на склад Чёрно-Белого Дома? Арья подумала, что это будет чертовски эпатажно — разгуливать по Волантису с браавосийской символикой. Особенно сейчас, когда волантийцы считают Красную Королеву креатурой Титана.

Рейгар оглянулся, будто бы спрашивая: «Ты скоро?».

— Я девочка, у меня больше вещей, — сгримасничала Арья, цепляя на пояс траншейный нож-кастет.

Она поднялась к Рейгару и встала рядом. Гектары сельскохозяйственных угодий впереди были усеяны пушистыми белыми шариками: выглядело красиво, словно над тропиками вдруг прошёл снегопад, или какой-нибудь великан опрокинул коробку ваты. Впервые увидев хлопковые поля Нижней Ройны, Арья приняла их за развешанную на веточках овечью шерсть. Неиссякаемый источник горя и процветания Волантиса. Она величественно развела руками, как будто пыталась сгрести в охапку все плантации:

— Вот, принц Шакку. Добро пожаловать во владения Короля Хлопка, истинного хозяина юга.

— Убийцы моей страны, — с этими словами Рейгар неожиданно ловко для старпёра вскочил с земли.

Арья фыркнула, опуская руки.

«Убийцы моей страны». Двадцать два года назад правительство короля Эйриса взвинтило пошлины на импортный волантийский хлопок, и промышленная буржуазия ответила ему гражданской войной. Умирать за золото уже не модно. Теперь люди умирают за нефть и хлопок.

Она покрутила головой в безрезультатной попытке отыскать хотя бы одного сборщика. Странно: солнце ещё высоко, а негров в поле не видать. В разгар сезона эта абсолютная пустота настораживала вдвойне.

Грубые сандалии Рейгара удалялись, и Арья чуть ускорила шаг. Ладно, спросит про ближайшую заправку у кого-нибудь ещё. Если память ей не изменяла, на этой северо-восточной окраине Волантиса останавливается трамвай, который возит сборщиков хлопка из трущоб на плантации и обратно.

— Занятное дело. — Арья поравнялась с Рейгаром. — В той убившей королевство войне мой отец сражался на одной стороне, ты — на другой, а теперь мы шагаем рядом как ни в чём не бывало. Должно быть, любая гражданская война имеет свой срок годности.

«А ещё — обе наши семьи в итоге проиграли». Было неприятно это признавать, но она — такой же изгнанник. Папа и Роберт Баратеон свергли Эйриса, чтобы в итоге пасть от рук бывших соратников.

— Душевные раны затягиваются медленнее телесных, — сказал Рейгар. — Но я не держу зла на Старков. Честное слово. Ведь я обещал Лианне.

Хлопковые поля остались позади, уступив место деревянным хижинам и буйной растительности волантийских пригородов. Кое-где сквозь огромные кусты и кривые деревья виднелись дома поприличнее — окрашенные в оттенки голубого, жёлтого и розового. Всё равно бедно, хоть и ярко. По правую руку мелькала Ройна и загруженный железнодорожными вагонами паром. Арья решила, что на угрюмом севере Вестероса такие пейзажи смотрелись бы кошмарнее некуда, однако безоблачное южное небо и обилие солнца способны скрасить практически всё.

— Где все люди?

Ни единой живой души. Арья покружилась на месте. Поправила шляпу. Спрятались в тень и спят, что ли? В прошлый раз она забегала сюда зимой, когда погода стоит вполне комфортная... Сейчас же убойное сочетание жары и высокой влажности создавало эффект запертой сауны. Наверное, даже купаться бесполезно — вода в реке горячая, как суп.

— У меня осталось мало денег, — оповестила она Рейгара, пошарившись в заднем кармане брюк. — Так что если найдём гостиницу, придётся тебе ночевать у ног швейцара. Ну да ладно, думаю, ты привык.

— Мы с Джоном жили в отеле «Легенда Ройны», когда приезжали в Волантис, — рассказал Рейгар. — Путешествовали инкогнито: он регистрировался под именем Гриф Шторм, а я — Дрэгон Уотерс. Словно тайные агенты. Как раз в последний год перед отменой рабства.

— Дрэгон Уотерс! — Арья прыснула в кулак. — Умора! А рабство... Рабство отменили, правда, ничего толком не поменялось. Белая валирийская элита по-прежнему рулит, а бывшие рабы всё ещё горбатятся на хлопковых плантациях и тому подобных чёрных работках. Отдельно учатся, молятся, справляют нужду и не имеют права голоса на выборах. В Волантисе это называют «сегрегацией».

«Легенда Ройны», Гриф... Надо же. Парни, которых Якен поручил эскортировать до Браавоса, живут в той же гостинице под тем же псевдонимом. Совпадение?

— Я слышу трамвай. — Рейгар указал вперёд. — Они ведь электричеством питаются, правильно? При мне трамваи Королевской Гавани ходили на конной тяге.

Арье некогда было выслушивать его воспоминания.

— Эй, погоди! — Она трусцой подбежала к повороту, стремясь перехватить красный вагон. Тот, однако, не притормозил, а даже наоборот — поехал быстрее.

Да что происходит с этим дурацким городом? Резко ускорившись, Арья уцепилась за поручень, запрыгнула на подножку и подтянула тело внутрь. Рейгар следовал за ней.

Единственные пассажиры — две чернокожие дамы средних лет — немедленно вперились в новоприбывших. Вагоновожатый продолжал вести трамвай, делая вид, будто не заметил их с Рейгаром. А может, и правда не заметил.

— Добрый день, — двигаясь в сторону женщин, Арья поздоровалась с ними по-валирийски. — Не подскажете, где я могу приобрести бензин? Заправить машину?

Летнийки отвели глаза, сохраняя всё те же каменные выражения на лицах. Они были одеты почти одинаково: белые чепцы, блузы и длинные юбки. В переднике правой зияли прорехи. Обе босые.

— Не понимай, — бросила женщина в дырявом переднике.

— Вы живёте в Волантисе и не говорите по-валирийски? — Арья изумлённо склонила голову набок.

Дурдом! Она уже не помнила, сколько раз за последнее время вспоминала пристанище Визериса Таргариена.

— Не говорить, — поддержала подругу левая летнийка.

Арья посмотрела сначала на одну, затем на другую, но женщины взяли пример с вагоновожатого и стали просто игнорировать её присутствие. Ясное дело — врут, только поди докажи. Пришлось бросить расспросы и вернуться к Рейгару.

— Лгуньи. — Арья устало опустилась на скамью, продолжала буравить летниек взглядом. Те на контакт не шли.

— Я запомнил этот город более людным, — сказал Рейгар.

Трудно было не согласиться. Во время зимнего визита Арьи улицы Волантиса выглядели куда более людными.

В противоположном окне как на сцене плыли заколоченные витрины магазинов, пустые рестораны и редкие припаркованные автомобили. Мелькнула идея слить втихую бензин из одного, но Рейгар такое точно не одобрит. Начнёт нудеть про кармические грехи. Нафиг надо. Проще сперва найти отель Грифов, а с машиной она потом разберётся. Арья узнала бульвар Риос, откуда до центра Волантиса и «Легенды Ройны» рукой подать. Но музыка... Отсутствие поющих саксофонов смущало едва ли не больше, чем исчезновение людей и лошадей. Волантис без джаза — это как Винтерфелл без снега.

Трамвай притормозил, выпуская лживых летниек наружу, и вагоновожатый повернулся вполоборота на своём сиденье.

— Вагон дальше не идёт. Пожалуйста, выйдите! — попросил он.

Это был похожий на лхазарянина смуглый мужчина в форменной фуражке. На его лице синели следы не до конца сведённой татуировки — отголоски рабского прошлого.

— Почему не идёт? — Арья лениво поморщилась.

— Пожалуйста, выйдите! — повторил мужчина.

Спорить было бесполезно. Водить трамваи она не умела, а размахивать пистолетом в присутствии принца Шакку чревато заунывными проповедями.

Красный вагончик погрохотал прочь, едва они выползли на прожаренную солнцем каменную просеку бульвара Риос. И как те женщины ходят босиком по раскалённому асфальтобетону? Арья ощущала жар даже сквозь подошвы ботинок. Первое, что она увидела, — киоск с газированной водой, испохабленный надписью:

КРАСНАЯ КАРАЛЕВА ИДЁТ​

— Идёт отвести вас в школу. — Арья достала из ранца фляжку и, отхлебнув, подбросила Рейгару.

Этот район крикливыми нищими цветами не отличался: обрамлявшие бульвар здания были изящными, серыми и, как минимум, четырёхэтажными. И никакой растительности — только столбы, поддерживающие паутину проводов. Уличные часы — большой шар на ножке — показывали половину первого.

— Как много проводов, — поразился Рейгар, шагая между утопленными в проезжую часть рельсами. — Четверть века назад их не было совсем. По крайней мере, я не запомнил. Мы с лордом Джоном закупили снаряжение для скалолазания и немедленно уехали к Пёстрым горам... Юные, счастливые и полные сил. На высоте пятнадцати тысяч футов казалось, будто весь мир лежит у наших ног. Невероятное чувство.

Витрина следующего магазина была даже не заколочена, а брутально разбита вдребезги. Проходя мимо, Арья переступила через валявшиеся перед проёмом обувные коробки.

— Ты с такой теплотой вспоминаешь об этом Джоне Коннингтоне... — она прикусила губу. — Вы точно были просто друзьями? Знаешь, я читала роман про любовь между мужчинами, и он тоже начинался с путешествия в горы.

— Боги... Браавосийское воспитание, пропащее поколение! — Рейгар отшатнулся, запуская руку в волосы.

— Нет, ну а что такого? — пожала плечами Арья. — Любовь бывает разной. В Браавосе есть писательницы, которые специализируются на таких историях. И раз они издаются большими тиражами, значит, людям это надо.

Рейгар решительно отгородился от неё выставленной ладонью.

— В правление моего отца подобные книжки были под запретом. И я не уверен, что разрешил бы их, стань королём сам.

— У-у-у, какой же ты консервативный старикан. А ведь по молодости имел репутацию либерала. И много лет жил в монастыре среди одних мужчин.

Арья наконец-то нашла способ укрыться от пекла: прижалась к зданиям и оказалась под цветастыми тентами магазинов. Правда, возникли некоторые новые трудности, ведь тенистый тротуар был усыпан битым стеклом. Зато шедший посередине дороги Рейгар, как она успела заметить, совсем не потел. Удивительная способность.

— Дитя, мы удалились от мирской суеты, дабы замолить наши прошлые грехи, а не пятнать души новыми... Прошу, давай закроем эту тему.

Торговавший велосипедами магазин оказался совершенно пуст. Возле другого валялись раздетые белые манекены. Шоколадные, что характерно, остались на месте. Происходящее нравилось Арье всё меньше и меньше. От зрелища разгромленной улицы её отвлекло далёкое стрекотание мотора — да не где-нибудь, а в небесах. Маленькая тёмная точка кружила над правобережными районами Волантиса.

— Ух ты-ы, аэроплан, — зачарованно протянула Арья. — Всегда мечтала полетать на аэроплане. А лучше — научиться пилотировать самой.

Ещё один двигатель внутреннего сгорания заработал вблизи, и на сей раз — на земле. Выруливший из-за театральных афиш и рекламы сигар грузовичок остановился поперёк проезжей части в полусотне ярдов от них.

— Эй, что вы здесь делаете? — крикнул человек в серо-голубой униформе Гражданской гвардии Волантиса. Когда гвардеец опёрся о борт кузова, Арья разглядела сержантские нашивки на рукавах его рубашки.

— Мы туристы, — она выставила оттопыренный большой палец через плечо, на север, — ищем отель «Легенда Ройны».

Прежде чем сержант успел ответить, из улочки, где несколько минут назад скрылся трамвай лхазарянина, вылетел полицейский. Запнулся о рельс, потеряв при падении свой пробковый шлем и разодрав штанину, но немедленно вскочил и понёсся дальше, вопя:

— СПАСАЙТЕСЬ!

Вдогонку полицейскому что-то кричало, звенело и гремело. Мертвецки тихий мир враз наполнился массой самых разных звуков, словно подали команду «Отомри!».

Обнажённый по пояс летниец гнался за полицейским, размахивая огромным мачете. Ещё один чернокожий парень материализовался из-за поворота. Гискарец, летниец, два, четыре, с палками, цепями, чёрные, коричневые, разъярённые, десять, двадцать, пятьдесят. Разогнавшаяся толпа катилась по всей ширине бульвара: полтора-два десятка человек в ряд, прямо как то стадо бизонов на Ройне.

От зрелища столь дикого Арьина челюсть отвисла сама собой. Вот дерьмо! Дерьмо, дерьмо, ДЕРЬМО!

Ноги несли её к грузовику, пока сержант целился из винтовки, выпрямившись в полный рост. Он выстрелил прямо между Арьей и Рейгаром, и летниец, уже замахнувшийся на полицейского, упал, сражённый тяжёлой пулей. Товарищи убитого возбуждённо заголосили, разбегаясь по магазинам и переулкам.

— Ебать, давайте сюда! — прикрикнул сержант.

Молодой гвардеец отложил свой дробовик и галантно подал Арье руку, помогая забраться в кузов. Рейгар запрыгнул сам, а вот полицейского пришлось затаскивать вдвоём — так тряслись его конечности.

— Туристы, — раздражённо повторил сержант. — Как же, как же. Приехала из Браавоса. Проинспектировать своих черномазых революционеров, борцов за свободу. Я прав?

Эти волантийцы такие забавные: что бы ни случилось, во всех своих неурядицах они винят Браавос. Арья решила, что сержант Гражданской гвардии должен быть ровесником Рейгара. У них много общего: поджарые и синеглазые, только загар сержанта — коренной волантийский, въевшийся намертво. И он определённо не пацифист.

— Спокойствие, только спокойствие! — она старалась произнести это как можно более невозмутимо. — Сегодня мы в одном углу ринга.

На крутом повороте её вжало спиной в борт. Парившие над асфальтом газеты словно бы продолжали погоню за грузовиком.

— Да что ты говоришь, — сержант язвительно ощерился. — Уж я-то никогда не окажусь в браавосийском красном углу, будь уверена.

Водитель сжал грушу клаксона, проезжая мимо очередного магазина, и впряжённая в телегу лошадь дала дёру. Часть загруженных обувных коробок при этом рассыпалась, а приехавшие на телеге люди бросили награбленное добро и разбежались. Так вот почему гетто пустует — обитатели ушли грабить магазины в центре. Можно было догадаться чуть раньше.

Сержант пару раз выстрелил мародёрам вдогонку — скорее для острастки, нежели стремясь подстрелить. Дождавшись окончания стрельбы, Арья сказала:

— Мы ищем наших друзей. Они остановились в «Легенде Ройны». — Подняв прикатившуюся к её ногам гильзу, добавила: — Они ни хрена не революционеры.

Фанера заколоченных витрин была помечена размашистым:

КРАСНАЯ КОРОЛЕВА ИДЁТ​

Стучали зубы полицейского. Парень с дробовиком возмущённо надул щёки.

— «Легенда Ройны» оказалась в эпицентре беспорядков, — сказал сержант. — Её постояльцев эвакуировали. Отвезли на Восточный вокзал, чтобы они могли выехать из города.

— В таком случае не подбросите нас на вокзал?

Обменявшись приветствиями с членами проезжавшего навстречу конного патруля, сержант туго оскалился в ответ на Арьину наглую улыбку.

— Туда мы и направляемся. Какие-то из ваших ублюдков захватили вокзал. Причём не обычные черномазые, а ребята посерьёзнее.

Арья почти физически ощущала, как контроль над ситуацией ускользает из рук, и самая обычная поездка оборачивается Неведомый знает чем. Скверно. Чертовски скверные ощущения. Ограда старого кладбища сообщала:

КРАСНАЯ КОРОЛЕВА ИДЁТ​

— Их можно понять, — подал голос Рейгар. — Ваши бывшие рабы ощущают себя людьми низшего сорта. Не могут получить образование. Найти хорошую работу. Проголосовать за своих кандидатов. Получить шанс на достойную жизнь.

— Вот и забирай всех цветных в свой грёбаный Браавос. — Сержант, кажется, устал гонять мародёров: зажал оружие между коленями и надвинул украшенную крокодильими зубами шляпу на глаза, игнорируя хаос за бортом. — Всех до единого забирай. Учи, ищи работу, нянчись, облизывай. Только не забывай: куда черномазого ни целуешь, у него везде жопа.

— Независимо от цвета кожи вы все — люди. Граждане Волантиса, которым предстоит научиться жить вместе ради будущего ваших детей. — В кои-то веки принц-святоша докапывался не до Арьиного нехорошего поведения. Какое облегчение.

— Ой, иди в пекло, — отмахнулся сержант.

Два белобрысых валирийца демонстративно повернулись спинами друг к другу, оставшись каждый при своём мнении.

«КРАСНАЯ КОРОЛЕВА ИДЁТ», «КРАСНАЯ КОРОЛЕВА ИДЁТ», «КРАСНАЯ КОРОЛЕВА ИДЁТ», — угрожало каждое уцелевшее стёкло поверх нарядных манекенов и рекламы. Аэроплан снова жужжал в небесах, но теперь звук его мотора периодически заглушали глухие разрывы.

— Угощают динамитом цветные кварталы, — поведал парень с дробовиком, приподняв козырёк кепи.

Зашибенная идея, подумала Арья. Она сделает то же самое с Ланнистерами в Королевской Гавани, когда научится пилотировать. Но сначала надо выбраться отсюда. Желательно, с теми самыми Грифами.

— Приехали, сержант.

Услышав это, Арья аккуратно заглянула через плечо водителя. Приехали, похоже, на привокзальную площадь. С её позиции можно было увидеть лишь верхний этаж, двускатную красную крышу и циферблат по центру. Полдюжины серо-голубых мужчин выслушивали вальяжно жестикулирующего офицера, стоя за расстрелянным трамваем. Ещё один гвардеец разлёгся чуть сбоку, выставив ствол своего пулемёта в промежуток между вагоном и тушей мёртвой лошади.

— Мессир. — Сержант выпрыгнул из кузова и пошёл общаться с начальством.

Арья схватила Рейгара за руку.

— Принц Шакку, у меня родился превосходный план, — сообщила она. — Хочу проникнуть на вокзал и проверить, нет ли среди заложников людей, которых я ищу. — Это был не самый честный приём, однако соблазн воспользоваться им был слишком велик: — Между прочим, одного из них зовут Гриф. Вдруг это твой лорд Джон?

— Нет-нет, — Рейгар энергично встряхнул волосами, — не может быть. Просто совпадение. Джон Коннингтон мёртв. Куда ты собралась проникать? Это очень опасно. Я старый, мне всё равно, но ты…

— …Не будь занудой, а?! — сурово оборвала его Арья. — Я же говорю — план отличный, всё продумано. — Она так разошлась, что заодно врала и себе тоже. Распаляла боевой дух. — Я даже не прошу никого убивать: твоя карма останется чистой, как у младенца. Просто подыграешь немного. А если пересрал — отправляюсь одна, мне не впервой.

Рейгар посмотрел ей в глаза и бессильно всплеснул руками.

— Поздновато мне бояться, дитя. Я не в силах отказать племяннице Лианны, и ты прекрасно это знаешь.

Класс! Арья ни на секунду не сомневалась в отваге потрёпанного дракона.

— Мессиры, у вас найдётся лишний труп?

Командиры прервали беседу. Все остальные гвардейцы за исключением пулемётчика тоже повернули головы на неё.

— Труп, — то ли переспросил, то ли констатировал прислонившийся к трамваю офицер. На воротнике его кителя блестели золотистые капитанские венки.

— Труп, — подтвердила Арья.

Прилетевшая со стороны вокзала пуля высекла искру из трамвайной фары и с кишкораздирающим визгом отрикошетила в булыжную мостовую совсем рядом с пулемётчиком. Тот даже не шевельнулся — только дал короткую очередь в ответ. Человек-стальные-яйца.

— Какой тебе нужен труп? — Капитан подозрительно скривился, словно пытался определить, издевается собеседница или нет.

— …Она из Браавоса, — сказал парень с дробовиком, видимо посчитав, что это всё объясняет.

И Арья постаралась ответить максимально серьёзным тоном:

— Желательно свежий.

— Пошевеливайся, эксплуататор! — прикрикнула Арья и подтолкнула его стволом пистолета в поясницу. — Руки за голову!

Племянница Лианны работает на Чёрно-Белый Дом, овеянную легендами браавосийскую спецслужбу. Ну и ну. Рейгар и раньше о чём-то подобном догадывался, но окончательно поверил лишь тогда, когда капитан Гражданской гвардии показал ей тела убитых боевиков, складированные в подвале одного из домов. Арья срезала лицо единственной женщины и надела прямо поверх собственного... Ох.

«Ты понимаешь дотракийский?» — спросила Арья, как по волшебству заимевшая шоколадную кожу, чёрную косу и раскосые глаза. Рейгар подтвердил, и она сказала, надев на него свою ковбойскую шляпу: «Хорошо, тогда я буду приказывать на нём». Волантийский капитан дал им на всё полчаса. Потом Гражданская гвардия начнёт штурм вокзала.

— Они где-то рядом, — прошептала сквозь зубы Арья. — Готова поспорить.

Она вела Рейгара вдоль скамеек и колонн, и солнечный свет падал на перрон через высокую стеклянную крышу. Пахло креозотом и шипели чёрные паровозы. Рейгар будто перенёсся на двадцать шесть лет назад, в тот чудное весеннее утро, когда они с Джоном Коннингтоном уезжали с Восточного вокзала Волантиса к Пёстрым горам. И следом — снова в Королевскую Гавань, на Роузгейт. В День Неведомого. Королевский экспресс увозил их с Лианной из столицы, и венок из зимних роз пронзительно синел на фоне осенней дымки, пожелтевших деревьев холма Висеньи и оскаленных тыкв. Рейгар сидел напротив цитировавшей газетные статьи Лианны. Заверял её, что всё непременно будет улажено. Что мятеж удастся подавить в кратчайшие сроки.

Как много плохого и мало хорошего произошло в мире с тех пор... Пожалуй, следует вернуться в монастырь сразу, как только юная Арья Старк окажется в безопасности. И перестанет нуждаться в его услугах заложника.

Удерживая ладони на затылке, Рейгар аккуратно огляделся по сторонам. Гвардейский сержант оказался прав: налётчики больше походили на воинский отряд, чем на обычных бунтовщиков, виденных Рейгаром ранее. Это были дотракийцы — неплохо снаряжённые и грамотно рассредоточенные по территории вокзала. В отличие от уличных негров, все они имели при себе огнестрельное оружие.

Гражданских лиц он увидел не шибко много — едва ли впятеро больше дотракийцев, — и выглядели они чрезвычайно взволнованными. Чудовищный новый мир. Кавалеристам Рейгара тоже приходилось захватывать пассажирский поезд, однако в его времена джентльмены вели себя по-рыцарски и старались не причинять неудобств дамам.

— Кто это с тобой, Сарнай? — обратился к Арье усатый дотракиец, примостившийся в тени лакированной деревянной громады билетных касс.

Как и большинство других боевиков, этот был одет в коричневатую форму с единственным опознавательным знаком — красной повязкой на рукаве. В руках он сжимал длинную пехотную винтовку. Его товарищ сосредоточенно орудовал телеграфным ключом, сидя внутри офисной конуры и пуская колечки дыма из своей курительной трубки.

— Матёрый буржуй. — Арья откинула приставшую к носку ботинка газету. — Надо отвести его к командиру.

— Вестеросский медведь в первом классе — допрашивает буржуев из «Легенды Ройны». Вставай в очередь со своим. — Дотракиец указал направление.

«Ток-ток, ток-ток-ток», — виртуозно отстукивал другой парень. Пожилая леди требовала у дотракийца принести ей воды и сетовала, что из-за этого безобразного инцидента может опоздать на свадьбу внучки в Валисар. Тот едва ли что-то понимал. Рейгар взглянул на часы у телеграфиста над головой. Без четверти два. До штурма осталось пятнадцать минут.

— Кажется, мы на верном пути, — процедила где-то на уровне его лопаток Арья. — Любопытно, кто такой этой вестеросский медведь.

Они перешагнули через ноги мёртвого полицейского, которого никто не удосужился убрать из прохода. Рейгара те слова заинтересовали не меньше. Сначала слухи о Красной Королеве — аристократке из Вестероса, теперь полевой командир оттуда же. Слишком много вестеросцев собралось вместе там, где их совсем не рассчитываешь встретить.

— Они ушли на перрон, — сказал одинокий дотракиец из зала ожидания первого класса. Он был юн и очень старался скрыть волнение в голосе. — Что происходит снаружи?

— Псы капитала взяли нас в кольцо. — Арья воинственно взмахнула рукой с пистолетом и красной повязкой.

Дотракийцу её слова явно не прибавили спокойствия. Он распахнул наружную дверь как-то поспешно и неловко, и остатки выбитого стекла осыпались Рейгару под ноги.

Арья подтолкнула его налево по перрону — вдоль короткого состава из паровоза, тендера и двух вагонов, один из которых предназначался для перевозки лошадей. Туда, где слышались мужские голоса. Разговаривали на общем языке Вестероса.

— …Как низко вы пали, мистер Мормонт. В Гражданскую обслуживали северную буржуазию, а теперь переметнулись к красным.

Услышав эти слова, Рейгар против воли замедлил шаг. Арье снова пришлось подбадривать его стволом пистолета. Должно быть, он давно сошёл с ума, разыскивая дорогих сердцу призраков, и теперь они мерещатся в каждом встречном. Той ночью в Квохоре он принял за Лианну Арью Старк, но, разумеется, она оказалась лишь племянницей его Волчицы. И на сей раз будет так же. Просто человек, чей голос напоминает голос Джона Коннингтона.

Названный Мормонтом предводитель дотракийцев носил красные штаны и портупею, надетую поверх тёмно-зелёной рубахи, и вооружался чем-то, скрытым в объёмной деревянной кобуре. Рейгар понял, что безнадёжно отстал от моды за два десятилетия монастырской жизни.

— Закрой рот, — приказал Мормонт. — Теперь я служу моей королеве — самой справедливой и прекрасной женщине на свете.

А Рейгар подумал: «Отойди, Мормонт, ты загораживаешь очень важного призрака».

— Больше похож на клоуна, сбежавшего из бродячего цирка, — усмехнулся человек, скрытый за широкой спиной Мормонта.

Ещё трое сидели рядом на скамье: элегантный белокурый юноша, увенчанный котелком бородач и женщина. Брюнетка в кожаном жакете и многослойной белой юбке до пят, которую можно было бы легко принять за Эшару Дейн — подругу Элии и младшую сестру одного из лучших офицеров Рейгара. Фиалковые глаза Женщины-похожей-на-Эшару смотрели исподлобья, словно спрашивая: «Ну, кто из нас больший безумец?». Она явно распознала Рейгара раньше, чем он её.

— ...Этими почётными революционными шароварами меня наградила сама королева. — Мормонт задрал сапог, чтобы небрежно пнуть собеседника в грудь.

Она явно хотела посмеяться над тобой, подумал Рейгар. Отойди.

Тот как будто услышал молчаливое требование: сделал шаг в сторону. Рейгар увидел короткие рыжие волосы, чуть отступившие со лба. Голубые глаза на постаревшем и заострившемся лице.

Мормонт задал Арье не расслышанный Рейгаром вопрос, и та ответила:

— Проклятый плантатор пытался сбежать, переодевшись фермером. А у самого в ранце цацек на миллион. На колени, капиталистическая собака!

Рейгар даже не понял, к кому обращается Арья. Призрак Джона Коннингтона смотрел ему прямо в глаза... Нет, самый настоящий Джон. И, похоже, Джон узнал в нелепом парне напротив Рейгара Таргариена. Их разделял один вагон, двадцать шагов и половина жизни.

— ...Эй, ты чего запарываешь мой спектакль?! — быстрый шёпот за спиной вывел его из транса. Арья громко повторила приказ: — На колени, собака!

И Рейгар послушно выполнил команду.

— Оставь его здесь, — поморщился Мормонт. — Нам некогда разбираться с твоим плантатором... Где проклятые паровозники? — последний вопрос адресовался дежурившим на перроне дотракийцам.

— Я видел их в буфете, Джорах-андал, — сказал боевик, охранявший лестницу в будку машиниста.

Второй согласно кивнул.

— Неведомый их побери, — выругался Мормонт. — Я пошёл за этими лентяями, а вы сторожите пленных.

Красные революционные шаровары промаршировали мимо Рейгара, так и не признав в нём бывшего кронпринца. А в глазах Джона, элегантного юноши, бородача и Эшары застыл немой вопрос. Рейгар вдруг почувствовал себя осуждённым дезертиром за миг до расстрела. Или помилования.

— Сарнай, — сказал первый дотракиец, когда Мормонт скрылся из виду, — давай поглядим на цацки этого плантатора?

— Пришло время грабить награбленное, — важно согласился его товарищ.

Усатые коричневые фигуры оставили посты и приблизились. Один дотракиец склонился над сброшенным Рейгаром ранцем Арьи, а другой остановился в паре шагов от неё, краем глаза поглядывая на пленных.

— Отойди, собака! — Арья помахала пистолетом, призывая Рейгара не путаться под ногами. И таинственно ему подмигнула. — Награбленное тобой добро возвращается народу.

Что она имела в виду? Просила быть готовым к чему-то или поддержать её? В одном сомневаться не приходилось — Арья вызывающе переигрывала. Он отступил к вагону, продолжая внимательно следить за чужими действиями. Коричневые рубашки неразборчиво зашептались, копаясь в вещах, а потом дотракиец недовольно произнёс:

— Тут какие-то бабские шмотки. Где цац...

Договорить он не успел, ибо в руке Арьи появился тот красивый нож-кастет. Раз! — она воткнула лезвие дотракийцу в живот. Раненый боевик стал неуклюже заваливаться на бок. Арья тут же подхватила его винтовку и, раскрутившись волчком, чиркнула штыком по шее второго. Кровавая струя брызнула в сторону, едва не зацепив Рейгара. Дотракиец забулькал, выпучил глаза и сполз по стене, к которой отшатнулся. Вся атака продлилась едва ли больше трёх секунд.

— Валим отсюда! — Арья, вытащившая нож из трупа и подхватившая свой ранец, бежала мелкими шажками, как нашкодившая маленькая девочка, и приговаривала: — Валим, валим отсюда!

Как бы отреагировала Лианна Старк, узнав, что её племянница будет кромсать дотракийских революционеров ради спасения Джона Коннингтона? Человека, над которым Лиа не уставала подшучивать. Рейгар попытался представить, но не смог. А четвёрка пленников тем временем дружно сорвалась с места.

— Я могу быть за машиниста, — предложил на бегу бородач.

— Буду вашим помощником, мистер Дакфилд, — откликнулся юноша, подтягиваясь вверх по лестнице следом за ним.

Какие они сообразительные, с удовлетворением отметил Рейгар и обнаружил, что из всей активной компании лишь он продолжает стоять истуканом.

— Ну же, принц Шакку, — позвала Арья. В одной руке она удерживала окровавленный нож, а в другой — винтовку. Несчастное дитя, обречённое на грех. — Ты с нами?

Джон и Эшара уже скрылись внутри единственного пассажирского вагона, и клубы белого пара вырвались из продувательных кранов. Рейгар схватился за поручни на противоположном конце вагона в тот самый момент, когда состав, дёрнувшись, покатился вперёд. Не было ни свистка кондуктора, ни громкого гудка, ни каких-либо ещё традиционных церемоний — они убегали тихо, как воры. Перрон с трупами окутала дымовая завеса, и выстрелы хлопали на привокзальной площади. Два часа пополудни.

А Рейгар прирос к задней площадке. Ехал, палимый солнцем и раздираемый страхами. Боялся зайти внутрь. Показаться перед ними вновь спустя столь лет — постаревшим дезертиром и бродягой. Ах, если б он только знал, что Джон Коннингтон жив. Рейгар отыскал бы его. Не ушёл бы в монастырь, а вернулся с Джоном в Вестерос. Ввязался бы в тот самый последний безнадёжный бой и довёл до конца дело, не законченное драгуном с Трезубца. Он ведь принц, а значит, должен пойти на дно вместе с королевством.

Под пыльными ступнями мелькал щебень и шпалы. Можно спрыгнуть с поезда, пока он не разогнался, облачиться в кашаю и вернуться в горную обитель. Вместо этого Рейгар рывком подал тело назад и толкнул дверь вагона.

— Ты всё-таки решил присоединиться, — сказала Арья. Она успела снять чужое лицо, коричневую рубаху дотракийских революционеров, и разгуливала по вагону в одной лишь майке и брюках. При короле Эйрисе так оголялись у всех на виду разве что портовые грузчики. О времена, о нравы.

Правый борт вагона прожаривало солнце, поэтому Джон и Эшара расположились на тенистой левой половине. Рейгар подошёл к ним и уселся на край скамьи, а подкравшаяся сзади Арья убрала с его макушки свою ковбойскую шляпу.

— Мистер... Дрэгон Уотерс, — прервал неловкое молчание Джон. — Мой сослуживец из Седьмого гусарского.

Это было настолько нелепо, что Рейгару захотелось то ли рассмеяться, то ли провалиться на рельсы вместе с куском пола и частью сиденья. Казалось, что он слышит сардонический гогот Арьи Старк и скрежет загребающей уголь стокерной машины. Согнутая правая рука Джона покоилась в шёлковом платке. Рейгар заметил это только сейчас.

Эшара иронично вскинула брови — как человек, который прекрасно знает настоящее имя собеседника.

— Мистер Дрэгон Уотерс, значит... Очень приятно. Ну а я — леди Лемора. Секретарь милорда Грифа. Призрак. Бродяга... Как и все мы.

Рейгар пожал протянутую ладонь. Эшара Дейн оставалась красавицей — морщинки в уголках глаз и на кистях рук её ничуть не портили.

— Милорд Гриф — это... — теперь уже Рейгар замялся. — Это?

— Тот молодой человек, — подсказала Эшара. — Вы не знакомы?

Рейгар поджал губы и помотал головой.

— Оу. — Эшара смущённо помассировала переносицу. — Вы курите, юная леди? — обратилась она к Арье. — Я оставила свои сигареты в отеле.

— Ага, — отозвалась ковбойская шляпа.

Взгляд Джона умолял: «Пожалуйста, не бросай меня».

— Что же, в таком случае пойдёмте перекурим. — Эшара сделала вид, будто не заметила безмолвной мольбы. — Думаю, джентльмены желают поговорить наедине.

За окном вновь белели владения Короля Хлопка. Дамы ушли, а Джон нервно сглотнул и сказал, выдержав чудовищную паузу:

— Тот молодой человек — твой сын, Эйгон.

Из огня да в полымя! Рейгар взобрался на скамью с ногами. Обхватил колени, словно потерянный и атакованный демонами ребёнок. Совсем разучился встречать удары судьбы за годы, проведённые в месте, где никогда ничего не происходит. Он-то думал, что главной трудностью будет объясниться с Джоном Коннингтоном. Эйгон жив. Требовалось время, чтобы переварить это.

— Я смог спасти только его, — продолжал Джон. — Прости. Мы едва успели выбраться из Королевской Гавани… Какое-то время скитались по Эссосу, пока не осели у моих знакомых, служивших в Волантийском Иностранном легионе. Таких же беглецов... Одного из них ты видел — это Ролли «Утка» Дакфилд, бывший солдат Королевской армии.

Рейгар просто раскачивался в такт вагону. Слушал этот отрывистый монолог и не знал, что ответить. И нужно ли.

— Ещё до падения Королевской Гавани я слышал, что тебя вместе с другими ранеными эвакуировали на Драконий Камень, а позже — через Узкое море. Дальше следы терялись… Посол, присланный в Пентос новыми властями, отказался обсуждать твою судьбу.

Рейгар гипнотизировал взглядом сломанную руку Джона, потому что смотреть в глаза было непосильно тяжело.

— …К северу от Пентоса есть небольшое кладбище, — эти слова Джона прозвучали скорбнее и тише. — Там похоронены умершие от ран на борту госпитального судна. В каждую годовщину битвы на Трезубце я приезжал на братскую могилу и ставил свечу Неведомому за своего принца.

Боги.

— Прости, — выдавил Рейгар. — Прости, Джон. Принц бросил вас и сбежал.

— Нет-нет, Рейгар, о чём ты говоришь, — горячо зашептал Джон, подавшись вперёд. — Это мы не смогли сберечь твою страну и королевскую семью. Не оправдали доверия... Я поклялся растить и защищать твоего сына, дабы хоть как-то загладить свою вину.

Они всегда были слишком хорошего о нём мнения. Считали Рейгара надеждой Вестероса и королём будущего, гораздо лучшим, чем Эйрис. Но Рейгар так и остался Принцем-проигравшим-королевство — такова неприкрытая правда.

— А где был ты? — Джон спрашивал мягко, словно боялся, что Рейгар воспримет это как претензию.

— Я, — Рейгар непроизвольно скорчил корявую гримасу и подёрнул плечами, — я растил яков... и собак.

Чуть выцветшие голубые глаза светились счастьем: Джон действительно рад видеть его живым. Никаких сомнений.

— Я очень скучал по твоему горькому юмору, — улыбнулся он.

Наружная дверь распахнулась, и голос Эшары ворвался в их мирок вместе с громким стуком колёс:

— Не хочу прерывать беседу друзей, но за нами погоня.

«Бах-бах-бах!» — в подтверждение её слов стёкла задней половины вагона лопнули брызгами одно за другим, заставив всех пригнуться. Рейгар упал на скамью, хотя и не был уверен, что деревянная спинка — надёжное укрытие от пуль. Он резко поднялся и высунул часть головы из окна. Стремительно сокращая дистанцию, паровоз-преследователь мчался за ними тендером вперёд. Рейгар успел заметить на тендере голову, плечи и пулемёт, прежде чем очередная порция пуль заставила его залечь обратно.

Вооружившаяся трофейной винтовкой Арья на четвереньках проползла мимо по центральному проходу.

— Мормонт, — рычал Джон. — Красный клоун, предательский ублюдок.

Тот вестеросец в революционных шароварах, вспомнил Рейгар. Бахнула винтовка. Арья отстранилась от дверного проёма, перезаряжая оружие.

— Что? — воскликнула она, вопросительно глядя на Эшару.

Эшара вскинула брови в своём неподражаемом стиле и развела руками:

— Люблю смотреть, как левши стреляют из болтовых винтовок. Вы такие… необычные. — Она требовательно пошевелила пальцами: — Позвольте мне, юная леди. Дальше будет затяжной левый поворот, на котором с вашей рабочей руки стрелять неудобно.

Арья скептически поморщила нос, но винтовку всё-таки кинула. Белая юбка лихо взметнулась, когда Эшара перепрыгнула на переднюю площадку вагона для лошадей под аккомпанемент неприятельской стрельбы.

— Сколько до них шагов, как считаете? — Она теребила прицельную планку, крепко прижавшись спиной к стене.

— Сто пятьдесят, — предположила Арья.

Эшара сплюнула сигарету в промежуток между вагонами.

— Я полагаю, все двести, — не согласилась она.

Они вели себя, как если бы угон паровоза с последующей перестрелкой был неотъемлемой частью буднего дня на Ройне.

Взрезавшая последний вагон пулемётная очередь подняла настоящую бурю из щепок. Эшара сделала глубокий вдох, быстро высунулась за угол и выстрелила в ответ. Рейгар не мог видеть результатов её стрельбы, но тем не менее пулемёт замолчал.

— Хера у вас глазомер, — восхитилась Арья. — Там ещё один, взбирается на тендер.

Эшара клацнула рукоятью затвора, оттягивая её и снова бросая вперёд.

— Хочет взяться за пулемёт, — комментировала действия дотракийца Арья.

Рейгар выглянул наружу в тот момент, когда Эшара повторила свой манёвр. Прозвучал выстрел, и взобравшаяся на тендер коричневая фигурка провалилась обратно в будку машиниста. Арья крикнула:

— Есть, попали!

— Пользуясь моей травмой, леди Лемора отбирает лавры лучшего стрелка Дикого Востока, — картинно возмутился Джон Коннингтон.

Эшара продемонстрировала ему язык.

— Они отстают, — сообщила Арья. — Хорошая стрельба, леди.

Рейгару показалось, что степные пейзажи вокруг понеслись гораздо быстрее: похоже, их машинист услышал звуки стрельбы и выжимал из машины максимум.

— Мы не можем просто лететь до самого Браавоса, наслаждаясь синим небом и ласковым солнышком. Эта махина скоро сожрёт запасы угля и воды. — Как бы Эшара ни старалась выглядеть невозмутимой, её заметно потряхивало. Рейгар знал об этом эффекте не понаслышке.

Преследователи явно не были готовы поддерживать такой темп — столб дыма из их трубы отдалялся. Кроме разгромленных интерьеров о недавней схватке ничего не напоминало: колыхались некошеные степные травы да вилась среди полей Волэйна, скромный приток Ройны. Вместе с рекой в поле зрения стали попадать и кое-какие деревьица.

— Волэйна, да. — Арья тоже заметила реку. — Крытый железнодорожный мост через Волэйну. Прямо как тогда, — она разговаривала сама с собой, облокотившись о разбитую раму.

— Какой мост? Когда «тогда»? — не понял Джон.

— Вы не знаете эту героическую историю? — Арья выглядела поражённой до глубины души. — Из вас же песок сыплется! В гражданскую войну диверсанты северян угнали паровоз и заблокировали погоне путь, оставив на мосту подожжённый вагон.

Джон, Эшара и Рейгар сурово посмотрели на Арью все втроём.

— Мы воевали на другой стороне, — озвучил общее мнение Коннингтон.

Арья фыркнула и отмахнулась.

— Да какая разница? Идея-то была отличной.

Джон немедленно двинулся к голове вагона, и через несколько секунд до Рейгара донеслось:

— Эй! Эй! Тормозите за мостом! Мы сожжём его!

Состав пыхтел и скрипел, останавливаясь. Джон перекрикивался с его сыном, а Рейгар примостился на подножке и смотрел, как разморенная жарой зелёная вода плещется в промежутках между деревянными конструкциями моста.

Мимо трусцой бежал бородач, нагруженный здоровенными паровозными маслёнками. Кто-то гремел сцепкой. Арья и Эйгон вместе крутили вентиль стояночного тормоза. Рейгар наблюдал за старшим сыном, но тот, занятый делом, его не замечал. Закономерно, ведь Эйгон не знает. Рейгар для него — какой-то Дрэгон Уотерс из Седьмого гусарского.

Густой дым чужой топки струился над прериями, предвещая скорое возвращение Революционных Шаровар и его восточных орд. Слева восторженно вопила Арья:

— Гори, гори!

Устланный соломой пол вагона для лошадей вспыхнул моментально. Пламя взбиралось по бортам, яркими дорожками разбегалось по обильно политому маслом железнодорожному полотну и грозились перекинуться на стены моста. У тех северных диверсантов ничего не получилось, вспомнил Рейгар. Но сегодня дерево сухое, и фокус может пройти.

— Дакфилд! Вперёд, Утка, на всех парах! — приказывал Джон.

Отцепленный вагон пылал, как жертвенный костёр. Расположившийся в хвосте усечённого состава Рейгар мог видеть, как огонь приговаривает старинное сооружение. Горело буквально всё.

«Бум!» — поезд преследователей протаранил полыхавший вагон, однако сдвинуть с места не смог. С полминуты Рейгар не видел ничего, кроме пожара, а потом в реку начали прыгать люди. Среди прочих — красные революционные шаровары.

— …Да на фиг мне возвращаться за машиной, — говорила сзади Арья. — Как приеду в Браавос — куплю мотоцикл, давно хотела.

А за спиной кто-то стоял.

— Мистер Дрэгон Уотерс, — издевательски позвала Эшара. — Ещё не решились заново познакомиться с сыном?

Рейгар не стал ничего отвечать, подтверждать или отрицать. Интересно: секретарь — единственная профессия леди Леморы, или это очередная маленькая ложь?

— Ваше высочество вовремя восстали из пепла, — сказала Эшара. — Мировая революция грядёт, покойники возвращаются, и это ещё не конец.

Утомлённое солнце упало в прерии, наконец-то закрыв этот безумный день. Арья провожала тончающую и тускнеющую рыжую полоску, удобно сгорбившись на скамье у кормы парохода. Внизу под палубами умиротворяюще гудело и звякало горячее нутро машинного отделения «Робкой девы». Плескалась под гребными колёсами вода и лопотали по-валирийски пассажиры первого класса. Всё-таки здорово, что Эшара Дейн не забыла прихватить чековую книжку Эйгона-Грифа.

— Готова поспорить — Рейгар предпочёл бы идти пешком, — сказала леди Эшара. — Стоптать сандалии. Предаться аскезе. Кажется, он так и не поборол связанные с пароходами воспоминания... Держите спину ровно, юная леди.

Она положила ладони Арье на плечи, приказывая не сутулиться. Удивительное дело — леди Эшару с её советами послать подальше не хотелось, в отличие от Рейгара. Дошло до того, что Арья позволила называть себя «юной леди»... Даже мама обращалась так исключительно к Сансе.

— Последний вестеросский закат я встречала точно так же: на корме последнего парохода, — продолжила леди Эшара. — Любовалась горами, кедрами и белыми домиками родного Дорна до тех пор, пока они не скрылись из виду. И ещё какое-то время — отпечатавшимся в памяти образом.

«Ква-ква», «Ква-ква», — в прибрежных камышах переговаривались через туман лягушки-крикуньи. Ненавязчиво позвякивал, приглашая на ужин, корабельный колокольчик.

«Ах, Ройна! Зелёные поля и голубые небеса, а каждый встречный — твой кузен», — сама собой припомнилась дурацкая песенка. Только на пути Арьи встречаются не кузены, а сплошные ностальгирующие эмигранты с их тоскливыми историями про Вестерос. При мысли, что она рискует однажды превратиться в Рейгара или Эшару, стало немного не по себе... А вдруг это заразно, как миэринский грипп?

Арья оглядела накрытую брезентом спасательную шлюпку и развешанные по перилам красно-белые круги. Если б не миссия, можно было бы броситься за борт и спастись вплавь. Отсрочить эту болезнь. Из валисарского порта она успела отправить в Чёрно-Белый Дом телеграмму — идеально короткую, Якен любит слать такие:

ВЕЗУ ГРИФОВ​

За потерянную машину и оставленное в ней имущество всё равно придётся отчитываться, зато телеграфные деньги не растратила.

— Что за бесконечное морализаторство? — поморщилась Арья. — «Держи спину ровно», «не кради бензин», «не убивай людей»... Я не исправлюсь.

Эшара Дейн села справа, и вспыхнувшая в сумерках спичка на мгновение осветила её лицо. Позёмный туман сгущался над Ройной, разделённой пополам поникшим полотнищем волантийского морского флага. Где-то ближе к носу корабля заиграла виолончель.

— У нас с Недом Старком тоже была дочь, — неожиданно произнесла леди Эшара. — Она прожила лишь несколько часов.

Что-о-о? Арья выпрямилась без всяких напоминаний.

— Я не за тем это говорю, чтобы опорочить имя твоего отца, — заверила леди Эшара. — В то время Кейтилин считалась невестой его старшего брата, а Эддард и я были свободны от обязательств. Прозвучит смешно и нелепо, однако мы имели шансы стать родственниками. Лианна Старк — супругой Рейгара, а я — женой Неда.

Арья решила, что все старики-эмигранты давным-давно рехнулись. Рейгар увидел покойную любовницу, Эшара Дейн — несуществующую дочь, и страшно представить, какой ещё мертвец может ожить завтра.

— ...А стали, — она печально выпустила дым по ветру, — кем стали. Последнее, что я успела сделать на вестеросской земле — похоронить нашу дочь, о которой Эддард так и не узнал.

Красновато-оранжевый огонёк мерцал возле её губ. Эшара Дейн курила дорнийский табак: купила, как только нашла, хотя стоил он чуть ли не втрое дороже местных ройнарских сигарет.

— Так и быть, не буду пугать юную леди шокирующими старушечьими откровениями, — тон леди Эшары стал резче и насмешливей, как будто она снова переключилась на невозмутимую боевую себя из поезда.

«Меня ничем не напугаешь», — хотела сказать Арья. Однако не сказала. Врёт Эшара или нет? Отец рядом с другой женщиной — что-то совершенно невообразимое, даже если это было до мамы… С другой стороны, могло же что-то случиться до мамы? О том, что мама была невестой погибшего на Гражданской дяди Брандона, Арья знала и раньше.

«Робкая дева» издала долгий басовитый гудок, приветствуя встречный пароход — такой же белый и высокий, словно светящийся плавающий торт с дымовыми трубами вместо свечей. Главная транспортная артерия региона не замирала даже ночью.

Почтенная публика развлекалась беседами, покером и чтением вечерних газет, загруженных на борт во время последней остановки. Официанты в белых пиджаках и бескозырках ловко лавировали между столиками и кожаными диванами. Арья продвигалась следом за Эшарой Дейн, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания: в дорожной одежде она больше походила на бродягу или дотракийскую революционерку, а эпатировать пассажиров тем квохорским платьем не хотелось. Салон первого класса парохода на Ройне — самое консервативное и скучное место на планете. В другой день, может, её и позабавили бы их неодобрительные взгляды, но сегодня Арья решила сжалиться над чувствительными плантаторами. Хватит с них расовых бунтов.

— Про вас ничего не написано, — сказал Джон Коннингтон. — Все восторги за освобождение вокзала достались Гражданской гвардии Волантиса.

Да и пусть. Отсутствие внимания со стороны прессы Арью ничуть не раздражало. Когда агент Чёрно-Белого Дома умудряется остаться в тени, даже изрядно пошумев, — это высшее достижение. Якен одобряет.

Рейгар и Бородач-на-все-руки разложили доску для кайвассы за соседним столиком, у самых перил. В отличие от флегматичного принца, Утка рубился с азартом, и Рейгар даже проиграл сопернику парочку партий. Затем, видимо, чтобы тот не обиделся и не ушёл. На что только не пойдёт хитрый бродяга в попытке оттянуть знакомство с сыном.

— Зато мы знаем, кому обязаны вызволением из той щекотливой ситуации, — Эйгон учтиво кивнул усевшейся в плетёное кресло напротив Арье.

«Из той щекотливой ситуации»... Арья снисходительно прищурила глаз. Возможно, всё-таки стоило облачиться в квохорское платье Госпожи и пройтись при случае хлыстом по заднице красавчика недопринца.

Если сын похож на своего молодого отца, спонтанный побег тёти Лианны становится чуть более объяснимым. Эйгон-Гриф чертовски красивенький: широкоплечий блондинчик с волевым подбородком и косым пробором. Широкоплечий не как верзила-грузчик из пивнушки, а как молодой аристократишка, который занимается регби и греблей в своём элитном колледже.

— Пока вы гуляли, лорд Джон разоблачил самозванца. — Эйгон развернул газету в их с Эшарой сторону. — «Джон Таргариен»... Только поглядите на это безобразие.

Бородатый брюнет смотрел прямо в объектив, стоя по центру фотографии. Сжимал в зубах лихо изогнутую курительную трубку и обеими руками опирался на саблю. На первый взгляд, этот Джон Таргариен выглядел ровесником Эйгона, но, может, просто борода его немного старила. Сзади и по бокам плотно толпились люди, одетые в серое и чёрное. Среди их разномастного вооружения Арья рассмотрела полдюжины винтовок и один ручной пулемёт браавосийского производства. Получается, Титан взялся за снабжение очередных борцов за свободу. Судя по нарастающей одежде и оголяющимся деревьям, фотография сделана где-то далеко на севере... В Вестеросе?

— Больше похож на Старка-Карстарка, — озвучила её мысли леди Эшара.

— Вот и я о том же, — согласился Эйгон. — Людям хватает наглости присваивать чужие фамилии, не обладая хотя бы отделённым сходством.

— И кто он такой?

Арья перебрала в уме несколько кандидатов, но ни один из них не подходил на роль Джона Таргариена.

— Командир какого-то вооружённого формирования Вольной Республики Севера, — ответил Коннингтон. — Называет себя сыном Рейгара Таргариена.

За соседним столиком послышалась возня: это Рейгар уронил дракона на собственную кавалерию.

— Вот ты неуклюжий! — хохотнул Утка. — Дружественный огонь, ха-ха.

— Каков наглец, а? Единственный сын принца Рейгара — я, — напомнил Эйгон.

— Думаю, самозванец пользуется доброй славой вашей семьи ради привлечения сторонников. — Коннингтон взялся за бокал здоровой рукой. — Семнадцатого числа они атаковали вдоль границы, разбили силы Ночного Дозора и продвинулись к югу вплоть до Короны Королевы. Так пишут в волантийских газетах.

— Вернусь в Вестерос — вызову этого Лжетаргариена на дуэль. Пусть знает, как красть великие фамилии. — Эйгон периодически подливал Коннингтону ещё белого вина, однако сам не пил.

Вот так новость, подумала Арья. Когда она уезжала из Браавоса неделю назад, никакой войной на северных границах ещё не пахло. Неужели Ночной Дозор деградировал до такой степени, что его разгромили в считаные дни? Она помнила, что дядя Бенджен — младший брат отца — служит там офицером. Или служил.

— Меня больше интересует личность Красной Королевы, — сказала Арья, закидывая ногу на ногу.

Леди Эшара поиграла бровями.

— Нас тоже. Хотели узнать побольше от сотрудницы браавосийских спецслужб, а она задаётся тем же вопросом... Неужели Красная Королева на самом деле не проект Титана?

Будь Красная Королева проектом Титана, Якен наверняка рассказал бы об этом. Либо проект настолько секретный, что Якен сам не в курсе.

— Мы с Рей... — Арья покосилась на игроков в кайвассу, — мистером Уотерсом подумали на принцессу Дейенерис.

Эйгон оглядел всех по очереди и задорно рассмеялся.

— Надо же, а ведь мы тоже искали след Дени ради шутки. Я даже отослал ей телеграмму, в которой попросил вести освобождённых трудящихся Залива на Вестерос. Ответа на свою просьбу не дождался, но посмотрите: каток революции действительно покатился на запад, прямо через Волантис!.. Какие ещё нужны доказательства?

На этих словах он сделал такое серьёзное лицо, что леди Эшара тоже гоготнула сквозь зубы.

— С другой стороны, — она задумчиво соединила кончики пальцев, — все мы знаем про любовь Дейенерис к публичности. Сколько раз она украшала собой передовицы газет?

С коротким «П-ф-ф» Эйгон откинулся на спинку кресла.

— Сотни и тысячи. Дени возглавляет колонну феминисток за женское избирательное право. Дени выступает на митинге профсоюза портовых рабочих. Дени против детского труда. Дени за сорокачасовую рабочую неделю. Считайте, что любая кампания браавосийских социал-демократов считается официально стартовавшей лишь тогда, когда фотография Дени под соответствующим лозунгом появляется на страницах «Рога Свободы».

— То-то и оно, — назидательно произнесла Эшара. — Вам не кажется странным, что какой-то Джон, простите, Таргариен успел прославиться на весь мир, а предводительница самого громкого восстания десятилетия до сих пор остаётся размытым пятном? Знаком вопроса на фоне красного силуэта? Абсолютно безликой… Не в вашем смысле, юная леди, — уточнила она для Арьи.

Коннингтон и Эйгон переглянулись.

— Действительно. Кто-нибудь знает, как выглядит Красная Королева? Лорд Джон?

Коннингтон помотал головой, опрокидывая в себя вино.

— А вы её видали, джентльмены? — Эйгон повернулся через плечо.

— Нет, милорд, не видал, — ответил Утка.

Рейгар прикрыл лицо рукой, будто бы полностью сосредоточился на игре и не расслышал вопрос.

— Над этим я тоже задумывался, — насмешливые нотки исчезли из голоса Эйгона. — Собственно говоря, варианта два: либо Красная Королева хочет остаться анонимной, либо её не существует вовсе. Или, что менее вероятно, она — собирательный образ.

— Но милорд, — возразил Коннингтон, — вы помните слова Джораха Мормонта? Того типа в красных штанах? «Я служу моей королеве — самой прекрасной и справедливой женщине на свете». Он явно говорил о ней как об одном конкретном человеке.

— И революционные шаровары Красная Королева подарила ему лично, — вставила леди Эшара.

— Кто его знает, — пожал плечами Эйгон. — Медведи-шатуны злобны, опасны и непредсказуемы. Мистер Мормонт мог приврать.

— Нет дыма без огня. Слухи о вестеросской аристократке вряд ли могли возникнуть на пустом месте.

— В таком случае мы вынуждены вернуться к версии с нашей красной принцессой, — сказал Коннингтон. — Не представляю, какая ещё вестеросская аристократка могла отправиться превращать революцию буржуазную в революцию социалистическую.

— Прибудем в Браавос — проверим. — Эйгон галантно подлил лорду Джону вина. — И если тётушки Дейенерис там не окажется, значит… — он рассмеялся.

«Пу-у-у-м, пу-у-у-ум», — перекликавшиеся в тумане гудки разбавляли звуки оркестра, звон бокалов и политические дискуссии: на сей раз они разминулись с буксирным пароходиком, который пыхтел, сплавляя вниз по реке приземистую баржу с квохорским лесом.

— …Оп, съел я твоего падучего дракона! — объявил Утка.

Над ухом предвкушающего фуфельную победу Дакфилда мерцали огоньки какого-то городка. Типичной ройнарской провинциальной срани, где на тысячу жителей приходится три фамилии. «Зелёные поля и голубые небеса, а каждый встречный — твой кузен».

— Пусть Красная Королева развлекает волантийцев, — произнесла Эшара Дейн. — А соваться в Вестерос ей вовсе не обязательно.

— Леди Эшара права. Перед нами стоит куда более актуальная задача — вернуть Вестерос Таргариенам, причём настоящим. — Эйгон потыкал уголком записной книжки в газетную фотографию. — Я не собираюсь провести всю жизнь в изгнании. Если эти ребята из Вольной Республики Севера сражаются против ланнистеровской тирании, значит, они наши друзья, которые лишь ждут момента, когда им предъявят истинного Дракона. Вся страна ждёт. Леди Старк знает, кто сейчас управляет Севером… Не так ли? — вежливо осведомился он, убирая записную книжку обратно во внутренний карман пиджака.

Услышав это, Арья вмиг помрачнела. Стало как-то холодно и темно, а крики лягушек превратились в злобный гогот ведьм. Слова красавчика окунули её в самую ненавистную из рек — воспоминания. Мутный зловонный поток, несущий в нефтяное королевство рыжей предательницы.

Санса, вот кто. Санса вышла замуж за Ланнистера и управляет Севером на пару с муженьком-недомерком. Арья узнала об этом пару лет назад и долго не могла поверить. Открывала тот проклятый номер «Браавоса сегодня», читала заголовок «Дочь казнённого нефтяного магната вступает в наследство» и закрывала. Открывала и закрывала. Открывала и закрывала. До тех пор, пока Бродяжка не вырвала у неё газету и не столкнула их лицом к лицу — её и бумажную Сансу.

«На, — процедила Бродяжка. — Твоя единственная семья — Чёрно-Белый Дом. А у сестрицы своя богатенькая жизнь под ланнистеровским крылом. Ты ей больше не нужна».

— …Если боги пожелают, мы вернём сперва Север, а затем и весь Вестерос тому, кому он принадлежит по праву, — разглагольствовал Коннингтон.

Арья не была уверена, кого из серебряных принцев он имел в виду — Эйгона или же Рейгара.

— Боги и Браавос, — уточнила леди Эшара.

Ах, Север. Зелёные леса и голубые небеса.

Вернуться на Север стоило хотя бы ради того, чтобы навалять Сансе.

«…А каждый встречный — твой кузен».

Арья опустила подбородок. С помятой газетной страницы на неё безотрывно смотрел Джон Таргариен.

Выйдя из вагона в надетых на босую ногу сандалиях, Рейгар впервые за долгое время вспомнил фамильный девиз Старков. Зима близко. Там, за невидимым отсюда морем. Пароходы и паровозы незаметно переместили бродяг из ройнарского лета прямиком на охваченный золотой осенью северо-запад Эссоса.

Казалось, что следом на перрон вот-вот спрыгнет Лиа. Он подаст руку, а она цокнет каблуками ездовых сапог, как кавалерист на плацу, и поправит двумя пальцами венок из синих зимних роз. Закрома памяти Рейгара бережно хранили образ Лианны на каждое время года. Там жила зимняя Лианна из-под Винтерфелла, которая стоит у чардрева, закинув на плечи охотничье ружьё. И весенняя Лианна-студентка, салютующая ему снизу вверх во время финала университетской регби-лиги. Лианна летняя, купавшаяся нагишом в укромной бухте Черноводного залива. Наконец, осенняя. Лианна военного времени. Вся в чёрном, с зимними розами на прекрасной макушке.

Каждый раз, когда мир менял цвета, друг друга сменяли и Лианны.

— Почему мы высадились здесь, милорд? — пробасил Утка. — До Браавоса ещё несколько миль.

Паровоз шипел, окутываясь паром, пока взобравшийся на тендер помощник машиниста заправлял махину водой из огромного шланга. Пассажиры мелкими группками стекались к поджидавшим у станции извозчикам. Рейгар отметил это с удовлетворением. Анонсированная Арьей моторизация Браавоса пока не добралась до сельской местности... Может, и не доберётся? Старые добрые лошади лучше. Единственный замеченный им автомобиль — большой, с открытым верхом — не был похож на оставленную под Волантисом Жестяную Лиз.

— Милорд желает навестить своего бедного дядюшку в его королевстве… Забыл, Дакфилд? — сказала Эшара.

— Ах, конечно, — согласился Утка. — Бедный Визерис считает врачей своей Белой Гвардией, верно?

Рейгар с запозданием понял, что речь идёт о его несчастном младшем брате. В день, когда они с Джоном Коннингтоном уезжали из столицы на фронт, Визерису исполнилось семь, и он щеголял в пошитом для него гусарском мундирчике. Мечтал попасть на войну, как и, наверное, каждый вестеросский мальчишка. В первые недели война считалась чем-то модным и красивым — местом, где маршируют в нарядной униформе и размахивают саблями, а если умирают, то относительно редко и всегда — надрывно-героически. Единицам таких мальчиков повезло стать полковыми барабанщиками. Сотни погибли на улицах родного города от голода и артиллерийских обстрелов, предшествовавших падению Королевской Гавани весной следующего года.

Рейгар узнал о крахе, балансируя на тонком канате между жизнью и смертью в госпитале Драконьего Камня. Словно наблюдал из-под купола адского цирка за кровавой бойней внизу, будучи не в силах что-либо изменить. Выходит, Джон смог покинуть осаждённую столицу с малышом Эйгоном, а кто-то другой вывез маму и Визериса... Сейчас ему должно быть под тридцать.

— Смотрите, нас ждёт Подрик.

Коннингтон указал на паренька в тёмно-синем костюме и фуражке с лакированным козырьком. Перед собой он держал табличку с надписью:

М-Р ГРИФ​

Вся эта официальная одежда здорово выделялась на фоне покинувших поезд пассажиров. Рейгар подумал, что мог бы легко затеряться в толпе: у местных тоже пользовались популярностью сандалии, свободные рубахи, соломенные шляпы и джинсы. Странно. Не так он себе представлял житьё в нескольких милях от финансовой столицы Эссоса.

— Подрик — шофёр тётушки, — объяснил Эйгон для тех, кто не знал. И обратился к парню: — …Подрик, мы прекрасно узнали вас без таблички! Как поживаете? И где же сама Дейенерис?

Парень забавно хватанул воздух ртом, чуть покраснел и пробормотал в ответ:

— Её н-н-нет м-милорд...

— Ха! Что я говорил? — торжествующе воскликнул Эйгон и засунул руку в карман своих клетчатых брюк. — Дени здесь нет. Кто бы сомневался.

— М-мисс Т-т-т н-на юг-ге… — парень пытался сказать что-то ещё, но Эйгон прервал его, покровительственно похлопав по плечу:

— Не утруждайтесь, милейший. Мы все знаем, где именно на юге она обретается.

Рейгар подсчитал в уме, что Дейенерис должна быть на два года младше его сына. Не зря он произносит слово «тётушка» с иронией.

— Поскольку автомобиль только один, я предлагаю вам отправиться к Визерису на нём, — предложила Эшара. — А я, Дакфилд и безликая юная леди доберёмся до дачи Дейенерис на лошадях.

Ещё в угнанном поезде Рейгар заметил, что в их компании беглецов Эйгон был образцовым принцем, Джон Коннингтон — кем-то вроде премьер-министра, Утка — громкой свитой, а Эшара ненавязчиво командовала всеми, оставаясь в тени.

— Хочется насладиться первозданной тишиной после всех паровых железяк, — добавила она. Посмотрела на Рейгара и хитро вскинула брови. — Езжайте без нас. И Дени, и Визерис будут рады познакомиться с мистером Дрэгоном Уотерсом.

Чем дальше, тем больше Рейгару казалось, будто Эшара намеренно подталкивает его поближе к потерянным родственникам. Произносит это дурацкое «Дрэгон Уотерс» с таким издевательским нажимом. А ведь он говорил ей, что не хочет спешить. Что намерен повременить с признанием до удачного момента… До подходящего «когда-нибудь».

— ...Что значит «езжайте без нас»? — громко возразила Арья. — Вообще-то, мне приказано их охранять. Визерис-то — псих.

Парнишка-шофёр едва не выронил табличку. Эшара что-то прошептала Арье на ухо, стоя позади неё. К подобным грубостям присутствующие явно не привыкли.

«Визерис — псих». Бедный, бедный брат. Рейгар узнал о недуге Виза гораздо раньше, но слышать об этом вот так открыто было немного больно.

— П-п-п, — Подрик вежливо пригласил их занимать места.

Его автомобиль наверняка дороже Арьиной самобеглой повозки: Рейгар убедился в этом снова, когда Подрик завёл мотор не рукояткой-как-у-Гатлинга, а кнопкой под рулевым колесом. Сам руль почему-то располагался не слева, а справа.

— Браавос, — рассмеялся Эйгон, усаживаясь на задний диван точно за спиной шофёра. — Здесь всё не как у нормальных людей — даже ездят по неправильной стороне дороги.

— Б-б-б, — не то согласился, не то опроверг Подрик.

Он стартовал столь бодро, что хитрая Эшара, злоязычная Арья, станция и лошади скрылись из виду в считаные секунды — только шлейф из поднятых листьев стелился за кормой. Местные пейзажи напомнили Рейгару окрестности Королевской Гавани, разве что рельеф там немного другой, и яркие цвета осени приходят в столицу Вестероса на пару недель позже. После удушающей жары в низовьях Ройны среди полей и лесов дышалось удивительно легко.

— Каждый уважающий себя браавосиец давно обзавёлся загородной резиденцией, — рассказывал Эйгон. — Под Браавосом горы не шибко высокие — полторы-две тысячи футов от силы. Но достаточно, чтобы, поднявшись на вершину, очутиться выше облаков и насладиться недоступным в городе солнцем. Доктора находят это полезным для душевного здоровья.

— Полторы-две тысячи, — фыркнул Джон. — Экая мелочь! Да это же холмики, а не горы.

Эйгон пожал плечами:

— Когда любишь горы, а гор рядом нет, приходится их выдумывать.

С Рейгаром вышло наоборот: он сбежал выше облаков, дабы не видеть обломков своего мира. Руины, под которыми похоронено тело Лианны. А душа… быть может, её душа обрела новое пристанище в маленькой Арье Старк? Семибожие категорически отрицало возможность переселения душ, и в том числе поэтому Рейгар больше не верил в Семерых.

— Кто эти люди? — Он указал на встречную повозку. Управлявший лошадью мужчина и его спутница смотрели на автомобиль неодобрительно, как на шумного незваного гостя. — Я представлял браавосийцев несколько иначе.

— Эт-то орт-т-т-тдоксы, сир, — выдавил Подрик.

А Джон перевёл с заднего дивана:

— Юноша хочет сказать, что это ортодоксальные верующие из Андалоса. Их много живёт в этих местах. Согласно правилам общины, пользоваться можно лишь тем, что существовало во времена Семерых. Электричество, двигатели внутреннего сгорания и прочие достижения цивилизации запрещены как небогоугодные и облегчающие жизнь.

Глядя на одинокие домики, примостившиеся у подножий рыжеющих гор, Рейгар решил, что они с Лианной могли бы жить так же. Совсем как те двое из повозки. Сбежать в свободную страну, где никто тебя не знает и не будет интересоваться прошлым. Работать на свежем воздухе, растить детей, кататься по маршруту дом — ярмарка — септа и ворчать при виде всяких новомодных самобеглых повозок. А его сын от Элии Мартелл тем временем стал бы идеальным королём. Красивый и умный мальчик, который сможет белозубо улыбаться, носить мундир с позолоченными эполетами и поддерживать светскую беседу с лордами и послами. Прямо как Рейгар до гражданской войны.

— Они ведь прибыли сюда на поезде. — Эйгон оттопырил большой палец в сторону станции. — Разве паровозы разъезжали по холмам Андалоса во времена Семерых?

— Паровозом управляет кто-то другой… Наверно, это не считается нарушением, — предположил Джон. — У разных общин разные взгляды на суровость запретов; поди разберись в нюансах каждой.

Эйгон положил локоть обратно на дверцу.

— Вот что значит «оплот свободы». Сколько бы я ни подшучивал над Браавосом, стоит признать: это совершенно удивительный и уникальный плавильный котёл. Браавосу не важны твоя национальная принадлежность, религия и цвет кожи — он позволит жить так, как ты хочешь, но при этом незаметно переварит и сделает частью себя... А сколько вам лет, Подрик? — неожиданно спросил он.

— Д-двадцать, милорд, — ответил шофёр.

Рейгар понял, к чему Эйгон клонит. Двадцать лет. С момента окончания вестеросской гражданской войны успело вырасти целое поколение эмигрантских детей, ни разу не видевших историческую родину.

— Выходит, вы живёте здесь с рождения, — сказал Джон. — Небось считаете себя браавосийцем?

Проглянувшее между туч солнце осветило зардевшееся лицо Подрика.

— Н-нет, сир. Я в-в-вестеросец, сир, — с гордостью выдал он.

Съехав с одного холма, они тут же принялись взбираться на другой. Руки Подрика прокрутили руль вправо, направляя длинный и блестящий нос машины в раскрытые ворота, и снова замерли в положении «десять-и-два-часа», когда автомобиль чинно покатился по присыпанной листьями аллее.

Конечно же, Визерис не узнает старшего брата в таком виде: постаревшего, похожего то ли на ортодоксального Семибожника, то ли ройнарского фермера. Лучше оставаться для родных красивым мёртвым принцем, героически павшим в битве за своё королевство. Кем-то вроде семейной легенды. Портрета на стене. Дейенерис никогда не видела Рейгара вживую, Эйгон был слишком маленьким, чтобы запомнить, а Виз... Если верить чужим словам, Визерис живёт в собственном мире. Не исключено, что там давно поселился какой-нибудь альтернативный Рейгар.

Автомобиль объехал фонтан против часовой стрелки и остановился точно напротив обрамлённой живыми изгородями дорожки.

— Мы справимся сами. — Эйгон дружески похлопал Подрика по плечу, призывая его не срываться с сиденья и не открывать перед ними двери. — Лорд Джон, как полагаете, чьи земли дядюшка завоёвывает сегодня?

Что он имеет в виду?.. Внимание Рейгара привлекла загорелая молодая женщина, двигавшаяся к ним с противоположной стороны. Она носила облегающую голову шляпку-колокол, джемпер и гофрированную юбку чуть ниже колена. Рейгар долго не мог сформулировать, отчего современные женские образы кажутся ему столь непривычными, но, глядя на эту девушку, наконец понял: корсеты. Вот в чём дело. Они пропали. Должно быть, остались там же, где и его молодость. А юбки укоротились, как оставшиеся дни жизни.

— Тётушка, — поприветствовал её Эйгон. — Ты вернулась из Миэрина так быстро?

Подрик просто прикоснулся к козырьку фуражки.

Он назвал её «тётушкой». Получается, эта девушка — Дейенерис. Сестра, которая родилась в те дни, когда Рейгар безуспешно умирал в госпитале после поражения на Трезубце.

— Из Миэрина?.. — Дейенерис остановилась и вопросительно вынула изо рта шестидюймовый чёрный мундштук с дымящейся сигаретой.

— Ну да, ты ведь Красная Королева, — Эйгон обворожительно заулыбался. Запустил одну руку в карман и почесал затылок другой.

Дейенерис сняла перчатку и приложила ладонь тыльной стороной к его лбу.

— Это у тебя миэринский грипп, племянник. Я, без сомнения, восхищаюсь этой невероятной женщиной, но лично сказать ей об этом мне пока не доводилось.

Эйгон вовсе не выглядел растерянным или расстроенным — лишь улыбался так, как будто все его предположения насчёт Красной Королевы Дейенерис изначально были не более чем шуткой. Потом он сказал:

— А это — мистер Дрэгон Уотерс. Он служил в Седьмом гусарском, как и мой отец.

Рейгар уже познакомился заново с Джоном, Эшарой и сыном при самых нелепых обстоятельствах. Теперь вот пришла очередь сестры.

— Вы ортодокс? — осведомилась Дени, возвращая перчатку на место и оставаясь убийственно серьёзной. — Или обзавелись фермой на Ройне? Надеюсь, у вас нет рабов.

— Не пугайтесь, мистер Уотерс, — рассмеялся Эйгон. — Это такой профессиональный юмор... Ответь вы «да», Дени предложила бы организовать им профсоюз.

— Юмор? — Дейенерис прожгла племянника взглядом. Глаза обоих были фиалковыми и совсем одинаковыми. — Ты видишь что-то смешное в эксплуатации трудящихся?

Эйгон картинно отшатнулся и поспешил отгородиться поднятыми ладонями.

— Хотя... кто тебя знает, — продолжил он, когда они зашагали рядом по дорожке. — Дени даже обрезала волосы в знак солидарности с женщинами, которые работают на фабриках по двенадцать часов в день. Ждём толпы спрятанных под шляпками коротких причёсок в ближайшие месяцы? Созданные тётушкой образы быстро становятся модными.

Справа за деревьями виднелась захваченная плющом стена лечебницы. Люди в светло-зелёных и сиреневых халатах монотонно бродили по лужайке или ловили солнце в просветах, сидя на развёрнутых к югу скамеечках. Эйгон и Дени держали курс на красный, как драконы Таргариенов, клён. Плохие предчувствия вдруг нахлынули на Рейгара, словно перехлестнувшая через браавосийские холмы морская вода.

— Так где ты загорала? На Летних островах или Наате?

— Наате. Проверяла, можно ли заниматься сёрфингом стоя.

— Что такое «сёрфинг»? — спросил Коннингтон.

— Развлечение наатийские аборигенов, — объяснил Эйгон. — Катание на доске по океанским волнам в прибое.

Рейгар не совсем представлял, как можно кататься по волнам на доске, но вмешиваться в разговор не решился.

— Лично я не пробовал, — сказал Эйгон. — Думаю, Дени — первая белая женщина и белый человек, вставший на эти доски... Похоже, сёрфинг обречён войти в моду.

Он замолчал, потому что впереди возник тот самый клён, а ещё — пробковая доска с пришпиленной картой мира.

Одетый в больничный халат и торчащие из-под него пижамные штаны человек увлечённо рисовал что-то красным карандашом. Рейгар присмотрелся. Карта выглядела так, словно над ней трудились обезумевшие офицеры Генерального штаба: с линией фронта, кучей хаотично расставленных стрелочек и разноцветных прямоугольников. Белые волосы рисовальщика украшала корона из кленовых листьев.

Бедный, бедный Виз.

Эйгон подпёр подбородок кулаком, оценивающе разглядывая завоевания дядюшки.

— Ого. Королевская армия дошла до империи И-Ти, — сказал он вместо пожелания доброго дня.

Визерис быстро посмотрел на гостей через плечо и подписал ещё один помеченный двумя крестиками прямоугольник номером несуществующей дивизии.

— Именно. Гадкие итийцы познают гнев дракона... Скоро земли на востоке тоже будут принадлежать нам. Рейгар проведёт свою кавалерию через Хребет Костей и ударит первым.

В мире грёз Виза он до сих пор жив и командует кавалерией... Рейгар сглотнул ком. А Визерис повторил, не оборачиваясь:

— Ты слышал, Рей?

Внезапно подувший ветер сорвал с дерева порцию листвы.

— Рей? — позвал Визерис громче.

Рейгар почувствовал, как его охватывает паника.

— Рей?

Визерис смотрел прямо на него. Вёл себя так, словно старший брат вернулся из соседней комнаты, а не после двадцати двух лет скитаний. За левое ухо Виз засунул ещё один карандаш — синий, для обозначения вражеских сил.

— Э-э-э... Ты обознался, дядя, — мягко поправил его Эйгон. — Это мистер Уотерс, и он...

Худое лицо Визериса исказила гневная гримаса. Своей мимикой он чертовски походил на их отца.

— Я, по-вашему, сумасшедший, что ли? — Визерис выплёвывал слова, как пушка Гатлинга. — Полагаете, я брата родного не узнаю?

Эйгон приоткрыл рот. Дени, наоборот, сжала мундштук зубами, подозрительно сузив глаза.

Теперь на Рейгара смотрели все.

«Всё тайное становится явным», — гласит поговорка.

— Рей. — Визерис развернулся и протянул руки ему навстречу, продолжая удерживать зажатый между пальцами красный карандаш. — Кавалерия готова, брат? Ты поведёшь армию Таргариенов на завоевание мира.

Прямо напротив дверей гостиницы «Морской Владыка» Арья воткнула свой мотоцикл в промежуток между одинаковыми чёрными автомобилями, опёрлась левой ногой о бордюрный камень и, погремев ещё немного для острастки прохожих, заглушила мотор. Все пропавшие на время поездки звуки браавосийских улиц тут же вернулись.

— ...Фьючерсы, футбол, миэринский грипп, расовые бунты в Волантисе! — кричал газетный мальчик, типичный представитель своего племени: в разваливающихся от бесконечной ходьбы ботиночках и с перепачканными типографской краской руками.

Пронзительный клаксон мимо проезжавшего авто разгонял джентльменов, слишком вальяжно пересекавших проезжую часть. Облачённый в длинное тёмно-красное пальто швейцар приветствовал гостей, распахивая перед ними створку. Как и многие прохожие, этот служащий носил гриппозную маску. Люди массово заматывали лица тряпками и марлей, и это могло означать лишь одно: подкосившая революционный юг Эссоса миэринка добралась-таки до Браавоса за время Арьиного отсутствия. Да и катафалков на дорогах стало больше… Или ей просто показалось?

— ...Красная Королева идёт на запад, восстание на севере Вестероса! — не смолкал мальчик.

Арья сняла ковбойскую шляпу, водрузила на тулью защитные очки и надела обратно.

— Что там происходит на севере Вестероса? — поинтересовалась она, когда газетный мальчик оказался поблизости. — Как далеко продвинулись войска Вольной Республики?

— Купите газету и узнаете! — Мальчик развернулся, смешно пряча кипу под противоположной от неё рукой. — Там всё написано, и карта тоже есть!

Вот же скрытный маленький жадина. Арья хищно прищурилась. Мальчик ответил тем же. Они замерли, как два ковбоя, готовых выхватить свои револьверы. Арья собиралась уже напугать мальчика валар моргулисом, но вдруг передумала и сунула монету в протянутую ладошку.

— Держите, — сказал мальчик, вручая ей номер «Браавоса сегодня». — ...Фьючерсы, футбол! — кричал он секунду спустя мужчинам на перекрёстке.

«Миэринский грипп собирает жатву в Браавосе»... Такая себе новость. Арья не вникая пролистнула сводки с фронтов эпидемии. Пролистнула пересказ победной игры «Титанов». Пролистнула репортаж с марша суфражисток, рассказ о тарифных спорах в парламенте и торгах на фондовой бирже. Задержалась чуть дольше на продолжающихся столкновениях в Волантисе. Открывая статью о последних успехах Красной Королевы, надеялась наконец-то увидеть её фотографию, однако взбаламутившая половину мира дама по-прежнему фигурировала как силуэт под вопросительным знаком.

И Джон Таргариен. Он наступал. Где-то в самом конце газеты — совсем не там, где следовало бы разместить эту важнейшую информацию.

Чёрный принц-самозванец, так похожий на Старка, воюет против рыжей предательницы-сестры и её Ланнистеров. «Ах, Север! Зелёные леса и голубые небеса, а каждый встречный — твой кузен». Иногда Арье казалось, что переиначенная ройнарская песенка засела в голове навечно.

Расползающаяся по карте штриховка сообщала о том, что за последнюю неделю территория под контролем Джона Таргариена заметно расширилась. Правда, до Винтерфелла им ещё далеко. Винтерфелл... Арья уставилась в никуда поверх руля и утренних новостей.

Мимоходом она заметила, как мальчик вошёл в бар с несколькими газетами в руках. А остальные наверняка припрятал у входа. Небось рассказывает сейчас посетителям, что это последние газеты, которые ему необходимо распродать перед школой. Сердобольные люди пожалеют ребёнка и скупят всё, а мальчик возьмёт оставшуюся часть груза и направится в следующее заведение — огазечивать новых жертв.

Арья покосилась на крыльцо бара. Мальчик тоже следил за ней — ждал, когда девчонка на мотоцикле уедет, ведь брошенную газету можно подобрать и продать кладовщику на макулатуру. К восьми годам каждый браавосийский газетный мальчик становится неплохим бизнесменом.

— …Ты ездишь на велосипеде? — Эйгон был тут как тут — подкрался на бесшумных теннисных туфлях. Через открытую швейцаром дверь можно было увидеть кусочек фойе и чёрную форму болтавшего с портье полицейского.

Да что ж такое. Арья гневно поёрзала в седле. Она точно ударит следующего придурка, который назовёт её мотоцикл велосипедом.

— Это мо-то-цикл, — объяснила она по слогам. — Он с мотором, как на автомобиле. Двенадцать лошадиных сил.

Эйгон выставил ладонь и улыбнулся в своём обезоруживающем примирительном стиле. Этот белобрысый дракон-беглец такой красивенький, что аж тошно. Одним своим видом заставлял её вспомнить о принцах из тех слащавых сказок, которыми упивалась одиннадцатилетняя Санса. Арье же смазливые мальчики и девочки с хорошими манерами всегда казались фальшивками и лицемерами. Ассоциировались с сестрой.

— Шучу, шучу, я видел мотоциклы в Волантисе... Ты умеешь их водить?

Правда, сейчас Эйгон больше походил на уличного хулигана-браво: носил костюм-тройку и прятал руки в карманах, а волосы — под твидовой кепкой. Маскировался, видимо.

Она небрежно махнула свободной от газеты рукой:

— Ну разумеется! Я всё умею.

— А вот и неправда. — Эйгон сложил пальцы пистолетом и направил на неё, словно уличая во лжи. — Отец говорил, что ты не умеешь управлять трамваем и аэропланом.

— Не переживай. Как только я научусь пилотировать аэроплан — первым делом сброшу твою задницу на Королевскую Гавань, — успокоила Арья.

— Но сегодня ты приехала с другой целью.

Ага. Предела не было её возмущению, когда Якен приказал обеспечить безопасность Грифов. Подумать только, до какой ерунды докатился Чёрно-Белый Дом! Похоже, пора всерьёз рассмотреть предложение Дейенерис и организовать с её помощью профсоюз, который смог бы торпедировать не соответствующие их элитному статусу задания. Нет, ну а что такого? Если докерам и швеям можно, почему Безликим нельзя? Арья хохотнула, представив, как Якен отреагирует на инициативу создать профсоюз Безликих.

— Кто-то из правительства захотел, чтобы Чёрно-Белый Дом опекал вашу компанию на время пребывания в Браавосе. Видимо, они не особенно рассчитывают на полицию. — Она посмотрела на болтливого полицейского, по-прежнему обретавшегося в фойе. — И правильно делают, в общем-то... Спорим, этот коп даже не заметил твоего исчезновения?

Эйгон обернулся посмотреть на копа.

— Не станем его беспокоить. Никогда не гулял в сопровождении полиции и начинать не намерен. Как-нибудь отобьюсь от террористов собственными силами.

— О да, я видела, как доблестно ты отбивался от дотракийских террористов там, на вокзале. — Арья издевательски подняла руки и скорчила жалобную гримасу. — Садись на байк, мне надоело разговаривать через тротуар и прохожих.

Её правый ботинок резко нажал на кикстартер, и мотор застрекотал, распугивая людей поблизости. Газету Арья отложила на капот соседней машины: вернувшийся из бара мальчик сможет найти её там.

— Между прочим, мы с тобой уже встречались однажды, — сказал Эйгон, усаживаясь позади. Он легонько коснулся пальцем той её лопатки, где была набита татуировка. — Голова волка, голова дракона, голова Титана, все смотрят в разные стороны... Правильно? Увидел, когда мы отцепляли вагон. А в самый первый раз — прошлой зимой, на одной вечеринке в Волантисе.

Вот оно что. Волантис. Прошлой зимой. Арья напрягла память, но та выкидывала наружу лишь отдельные мутные кадры. Единственный раз расслабилась в промежутке между миссиями и так удачно напоролась на Эгга. Пара-тройка случаев в самом Браавосе не в счёт.

— Мы только болтали, да? — осторожно спросила она, отталкиваясь другой ногой от бордюра. — Ничего такого?

— Я бы с радостью дал слово кронпринца и джентльмена, — поспешил заверить Эйгон, — однако не уверен наверняка. Хорошо помню твою татуировку и маску волчицы. Насчёт остального врать не стану.

Арья стиснула зубы в кривой улыбке. Ладно, хотя бы так. Она поддала газу, выкатываясь на улицу, и Эйгон добавил:

— Ещё я запомнил, как ты называла себя принцессой Севера.

Вот же ж жопа. «Принцесса Севера»... Готова дать в нос за подобное обращение, а сама-то не лучше, оказывается. Арья была рада, что Эйгон сидит сзади и не видит её лицо в этот момент.

Полицейский-регулировщик в широченных белых нарукавниках остановил их поток, чтобы пропустить другой. Арья затормозила, вклинившись в промежуток между чёрной коробочкой Жестяной Лиз и увешанным рекламой папирос красным двухэтажным автобусом, с открытой верхней палубы которого торчали котелки и кепки пассажиров.

— Сегодня я намереваюсь посетить театр, — важно поведала она о своих планах. — «Врата», слышал о таком? Играла там несколько лет назад, когда проходила курс обучения в ЧБД. Меня знают как Мерси, суперзвезду сцены.

На самом деле ролей со словами у Мерси было не то чтобы много.

— Прекрасная идея, — откликнулся Эйгон. — Некоторые утверждают, будто театр скоро будет вытеснен синематографом, но я нахожу это преувеличением.

Они синхронно проводили взглядами трамвай, на борту которого красовалась длинная афиша с новым фильмом той похожей на Рейгара звезды. Что-то про любовь.

— Наша встреча была... забавной, — сказал Эйгон. — С отцом, я имею в виду. Бедная Дени, ей пришлось подарить саблю мне! Какой конфуз.

О-о, это было незабываемо.

Арья нетерпеливо поиграла с рукояткой газа, и регулировщик взмахнул похожей на крыло летучей мыши рукой, разрешая им ехать.

Они с Эшарой и Дакфилдом распивали чай в доме, когда вся компания заявилась туда — разве что Визериса с собой не прихватили. Дейенерис принесла с чердака завёрнутое в тряпку нечто и объявила, не вынимая изо рта мундштук: «Сабля, которой ты сражался на Трезубце». А Рейгар сказал, что он теперь за ненасилие, и никакое оружие ему больше не пригодится. И попросил отдать саблю Эйгону.

— Не дуйся на него, — внезапно произнесла Арья. Так неожиданно миролюбиво, что сама себе удивилась. — Рейгар — неплохой человек, только немного странный. Давно похоронивший себя и зациклившийся на прошлом. После двадцати лет уединения в монастыре совсем немудрено.

— Я нисколько не сержусь, — ответил ей на ухо Эйгон. Разговаривая, приходилось перекрикивать мотор. — Я... пока не решил, как к этому относиться. Ты должна быть несколько предвзята, но тем не менее знаешь моего отца всяко лучше меня.

Как бы странно это ни прозвучало, пришлось согласиться. Она действительно знала Рейгара на пару дней дольше, чем его собственный сын.

Справа промелькнули бежевые колонны фондовой биржи и произраставшие перед ней пальмы, которые, как ни странно, прижились далеко на севере и показали, что неплохо переносят влажные околонулевые браавосийские зимы.

Арья ехала быстро и громко, как любила: вверх, вверх и ещё раз вверх по улицам даунтауна, пока внизу не остался только туман — Старый город, его каналы и средневековые дворцы, полностью укрытые белой пеленой. Такой густой и низкой, словно облака упали на землю. Обычное дело для ранней осени, когда горячий воздух из глубин континента встречается над Браавосом со студёными морскими водами. Сегодня из всех старинных достопримечательностей можно было различить лишь Браавосийского Титана — выше тумана остались его удерживавшая меч поднятая рука да гребень шлема.

Арья сказала:

— Вот он — самый край Эссоса. Впереди — только море. Двести пятьдесят миль до Перстов, ближайшей суши Вестероса. Восемьсот миль до Белой Гавани. Тысяча сто миль до Винтерфелла. В отдельные зимы морозный воздух достигает Браавоса... Такие похолодания здесь прозвали «Дыханием Севера», — и замолчала, почувствовав, что ненужные эмоции подступили слишком близко к горлу.

А за спиной Титана — на холмах к югу от Старого города — поднимались ввысь стальные скелеты недостроенных башен, нараставшие бетоном, словно мясом.

— Вот такого в Волантисе нет, — признался Эйгон. — А в Королевской Гавани... Не знаю. Я из тех принцев, кто никогда не видел свою столицу вживую.

Арья тоже подняла глаза в небо.

— Нигде такого нет — Браавос первый. Эти башни называют «небоскрёбами». Своеобразная гонка вооружений: богатейшие корпорации соревнуются, чей офис окажется выше. Говорят, Железный банк хочет довести свой небоскрёб до сотни этажей... Не могу дождаться дня, когда первый из них откроют. Быть может, с крыш этих гигантов можно будет увидеть Вестерос.

Она пришпорила мотоцикл так резко, что Эйгон едва успел обхватить её за талию. Разноцветные фигурки заинтересованно разглядывали шумную новинку, когда Арья проносилась мимо. Лошади опасливо шевелили ушами и жались к краю дороги. Они обогнали очередной двухэтажный автобус и объехали крикливую толпу осаждавших волантийское посольство борцов с расизмом. Художник рисовал туман над Старым городом — Арья видела его на этом месте каждый раз, когда проезжала здесь, и каждый раз он малевал одно и то же. Трое бездомных спали у входа в дорогой ресторан, а одетые по последнему писку моды дамы и господа обходили их занявшее половину тротуара лежбище.

Браавос ежесекундно готов поразить воображение самыми невероятными контрастами, даже если ты живёшь в нём много лет, подумала Арья. Прекрасный, отвратительный, неповторимый. Единственный в своём роде. Не Винтефелл, но тоже дом в какой-то степени.

Она гнала вниз, вниз и ещё раз вниз. До лагуны и портовых складов, где толстяк Изембаро купил помещение для своего театра.

— Приехали. Убери задницу с седла, — потребовала Арья. Когда Эгг слез, приподняла заднее колесо мотоцикла и выдвинула подпорку.

— Чудесное место для театра, — сказал Эйгон, оглядываясь по сторонам. — И для того, чтобы утопить человека с тазиком цемента на ногах.

Перед железной дверью, выстукивая дробь костяшками пальцев, Арья сказала:

— Во «Вратах» ставят спектакль «Кровавая распря на Западе»... Догадываешься, о чём он?

— Там будут мой отец и твоя тётя? — предположил Эйгон.

Арья довольно рассмеялась.

— Да, и они тоже. А ещё «Врата» обещают свежий взгляд на личность Красной Королевы... Звучит интригующе, не правда ли? Самой любопытно, что они там придумали.

В расширяющемся дверном проёме появилась Вендейна — сначала голова, потом всё остальное. На ней был рыжий парик, и Арья сразу поняла: бывшая коллега исполняет роль Сансы в новой постановке.

— Мерси, — радостно воскликнула Дейна. — Рада тебя видеть! Снова ищешь работу? Ты вовремя: нам пригодятся люди для массовки «Кровавой распри на Западе».

Это ж надо было так разрушить её образ суперзвезды прямо с порога. Арья заулыбалась и отрицательно помотала головой в ответ.

— Нет-нет, я заглянула проведать вас в качестве зрителя. Можно нам посмотреть репетицию нового шедевра Изембаро?

— Конечно, что за вопрос, — согласилась Дейна. — Проходи, добро пожаловать на премьеру для своих!

Зрительный зал утопал в полумраке, зато сцена светилась, словно витрина магазина игрушек. Карлик Бобоно увидел Арью первым, приветственно махнул из-под занавеса и сально улыбнулся. Маленький секс-гигант театральных подмостков. Если в постановке присутствовала постельная сцена, значит, в роли любовника непременно выступал Бобоно. Никаких исключений.

На сцене творились занятные вещи: одетый в чёрный гусарский мундир Марро ездил верхом на Большом Бруско и сражался на саблях с другими «всадниками». Его белый парик недвусмысленно намекал на принца Рейгара собственной персоной. Через некоторое время незнакомый Арье парень подкрался сбоку и ударил Большого Бруско бутафорским штыком.

— Коня, полцарства за коня! — возопил упавший на пол Марро.

Другой статист уже подкрадывался к нему с обнажённой саблей. Марро закрыл лицо руками. Убийца замахнулся. Занавес опустился.

— Ну, — сказал Эйгон, усаживаясь в кресло, — судя по рассказам лорда Джона, всё было не совсем так.

— Они художники, они так видят! — защитила актёров Арья.

Ещё минута, и гражданская война закончилась. Тайвин Ланнистер и Роберт Баратеон обсуждали политику. Точнее, о политике говорил Тайвин, а Роберт истекал слезами над фотографией Лианны Старк.

— Проклятый Рейгар, я смешаю твоё имя с грязью! — шипел он. — Я насру на твои кости, я разыщу тебя в аду!

За последние три года Изембаро так растолстел, что мог играть Баратеона без пристёгнутых на животе подушек. Скоро он и правда отправился в ад: охотничье ружьё дало осечку, и Большой Бруско в роли вепря протаранил ланнистеровского министра пропаганды насмерть.

— Современное искусство, — сказал Эйгон и бесшумно похлопал в ладоши.

На сцене снова всё поменялось: теперь коротышка Бобоно изображал секс с загнувшейся раком Вендейной. Он целовал попеременно свои напряжённые бицепсы, разбрасывал вокруг купюры и прикрикивал:

— Да, Волчица! Гигант Ланнистер твой! Нефть Севера моя!

— Да, гигант Ланнистер! — кричала Дейна. — Ты мой, нефть Севера моя!

Должно быть, именно так оно и выглядело на самом деле. Практически документальная выходит постановка. Арья заскрежетала зубами.

— С тобой всё в порядке? — участливо поинтересовался Эйгон, бросив взгляд на её сжатые кулаки.

Арья лишь угукнула зловеще.

Любовнички убрались восвояси, и часть светильников погасла. Зашептались невидимые с Арьиной позиции актёры. Бамкнул барабан. Все эти явления предвещали пришествие леди Крейн.

— Интересно, — сказал Эйгон. — Что-то новенькое, видимо.

Прожекторы вспыхнули вновь.

Леди Крейн величественно и сурово плыла к краю сцены, одетая во всё чёрное. Её голову венчали синие зимние розы из бумаги. Левый глаз закрывала повязка. Несколько дотракийцев и чернокожих парней из массовки двигались чуть позади — перемотанные патронными лентами и снабжённые красными флагами.

— Пришёл кровавый час расплаты, — пропела леди Крейн, — когда враги получат по заслугам. По каждому буржую соскучилась петля.

Человек, похожий на президента Железного банка, протянул ей толстую пачку денег, и она взяла их не глядя. Негр с выкрашенным под череп лицом ударил в барабан. Леди Крейн пропела:

— В пепел обратятся их ценные бумаги. В канавах догниют их грязные сердца. От гневного народа не спрячешь подлеца.

Человек, похожий на военного министра Браавоса, вложил в её ладонь пистолет. И леди Крейн, похожая на тётю Лианну, закончила под барабанный бой, буравя зрительный зал единственным глазом исподлобья:

— Они украли моё будущее. Отняли страну. Моего прекрасного принца-дракона. И я вернулась мстить.

---

Примечания:

Мотоцикл Арьюшки в этой главе — Harley-Davidson Model J 1917

https://cdn1.mecum.com/auctions/lv0114/lv0114-180389/images/lv0114-180389_1@2x.jpg?1389563987000

«Щёлк!» — сорвавшийся с подставки мячик полетел к цели, быстрой белой точкой выделяясь на фоне рыжеющих деревьев, хмурого браавосийского неба и строящихся небоскрёбов.

— Отличный драйв, отец, — заранее похвалил Эйгон. — Руки помнят?

Мяч скакнул пару раз, прокатился по коротко стриженной траве и замер в десяти футах от лунки. Помечавший её флажок висел неподвижно — ветра сегодня не было. И Рейгар ответил:

— Уж больно снаряжение добротное. Эти новые клюшки превосходны, а мячи с резиновым сердечником обладают замечательной аэродинамикой. В мои времена таких не было.

— Ваш отец скромничает. Он был лучшим игроком Королевской Гавани. Только некоторые хайгарденцы могли с ним посоперничать, — сказал Джон Коннингтон, придерживая здоровой рукой висевшую на плече сумку с клюшками. Его поредевшие и потускневшие волосы красиво сочетались с осенними пейзажами позади.

Рейгар не стал отрицать те давние достижения. Джон постоянно нахваливал его подзабытые таланты, и чего греха таить — было приятно. Что бы сказал о таких проявлениях нескромности настоятель?

Он и Лианну хотел натренировать, но Волчица назвала гольф «развлечением для скучных аристократишек Юга» и поведала, что её любимая игра с клюшкой — хоккей. А позже, одним холодным вечером на вилле «Радость» сетовала, что этой зимой беременность и продолжающаяся война не позволят ей сыграть с братьями. Как они всегда это делали: на льду замёрзшего озера, под морозным синим небом и взором величественных заснеженных гор.

Сын столь же похож на него в молодости, как и Арья — на оставшуюся вечно юной Лианну. Когда Рейгар впервые увидел их рядом в поезде из Волантиса, ему на миг почудилось, будто он, переместившись в весну своей жизни, наблюдает за собой и любимой женщиной со стороны. Тоскливо, жутковато и завораживающе... И бесконечно прекрасно.

Эйгон не следил за приземлением мяча — он закинул клюшку на плечо и посмотрел на Рейгара. Пристально, испытующе, давая понять: «Я прекрасно знаю, что у тебя на уме».

— Позволь, угадаю: прямо сейчас ты думаешь о Лианне Старк.

Рейгара таки поймали с поличным. Его душевную требуху видно насквозь, и нет смысла прятать Лианну от сына.

— Да, — подтвердил он. — Последние двадцать два года я думал о ней больше, чем о ком-либо ещё.

Больше, чем обо всех остальных вместе взятых. Этот неозвученный вариант был более жёстким, но и более честным тоже.

Джон Коннингтон поджал губы и повернулся в профиль, сделав вид, что заинтересовался компанией игроков впереди. А вот сына его слова будто бы совсем не расстроили. Эйгон прожонглировал клюшкой, ухмыльнулся и пружинящим шагом направился вниз по склону к первой лунке.

— Спасибо за откровенность, — бросил он на ходу и потоптался на шуршащих листьях. — Строго говоря, мне не оставили много шансов невзлюбить тебя. Все воспитатели — и лорд Джон, и леди Эшара — говорили о Рейгаре Таргариене так, словно пересказывали жизнеописание святого или героя из древних легенд. Даже Эшара Дейн, а ведь она была фрейлиной мамы. Подумать только.

Бедный мальчик! Лишённый родителей, он воспитывался странной компанией эмигрантов-адвокатов отца.

— Быть может, — продолжал Эйгон, — они видели в тебе олицетворение Вестероса, который мы потеряли? Родина, любимые, мёртвые кронпринцы — люди склонны идеализировать эти вещи, закрывая глаза на их объективные недостатки.

Пробившийся сквозь тучи луч подсветил Эйгона, и он неожиданно сменил тему:

— Посмотрел намедни спектакль «Кровавая распря на Западе» в компании леди Арьи. Ничего особенно интересного, за исключением буквально одного момента, посвящённого Красной Королеве... И в связи с ним мне вот о чём захотелось спросить: кто-нибудь видел тело Лианны Старк? Её могилу? Убедительные доказательства смерти?

Рейгар словно напоролся с разбега на выставленный штык. Случайно или нарочно сын причинил ему заслуженную боль.

— На что вы намекаете? — осторожно спросил Джон, пока Эйгон извлекал нужную клюшку из сумки.

— Пока ни на что. Просто интересуюсь вашими источниками информации. Кончина леди Лианны — событие из разряда «все слышали и знают, но никто не видел». Не так ли?

— Арья как-то говорила, что видела её могилу в семейном склепе Старков в Винтерфелле, — нехотя сознался Рейгар.

— Получается, единственное доказательство её смерти — слова Старков, — повторил Эйгон.

— Но к чему им лгать? — не понял Джон.

Эйгон присел на корточки и прищурил глаз, оценивая мяч.

— Может, и не к чему. А может, имелись резоны. Семья могла помочь ей скрыться, когда правда выяснилась, и оказалось, что на самом деле Лианна Старк перешла на сторону Таргариенов добровольно. Стала предательницей в глазах победителей. А в статусе покойника прятаться удобно: можно по-тихому убраться из страны, пользуясь хаосом только что отгремевшей гражданской войны. Залечь на дно, как любят говорить в Браавосе. — И, выверенным ударом отправив мяч в лунку, добавил: — До поры до времени.

Идеально запущенный со стартовой площадки мячик Рейгара сидел куда выгоднее — просто возьми да покати легонько, — вот только рука дрогнула в самый ответственный момент. Покатил мимо.

— Помнить-то помнят. Но твёрдость растеряли. — Эйгон подпёр подбородок кулаком, комментируя фиаско отца. — Так вот, из того забавного спектакля мы почерпнули весьма нетривиальную версию насчёт личности Красной Королевы. Полнейшее безумие, однако, чёрт возьми, кого в наше время удивишь безумными вещами?

Рейгар давно понял, к чему клонит сын, но даже помыслить об этом боялся. Нелепо. Нереально. Невозможно. А Эйгон припечатал с нажимом:

— Думаю, вы догадались, каких героев я пытаюсь объединить в одном лице.

— Абсурд! — Джон вздрогнул и резко помотал осенней головой, словно прогонял наваждение. — Зачем Лианне Старк устраивать революцию в Заливе и расовые бунты в Волантисе? Как она там оказалась? Что могла забыть настолько далеко от родины?

Эйгон задумчиво замер, присев на корточки и устанавливая мяч на подставку.

— Да, справедливые возражения, — согласился он наконец. — На ваши вопросы у меня ответов нет. Пока нет.

А что, если Лианна тоже сбежала в Эссос? Раньше Рейгар и помыслить о таком не мог. Он видел Лианну повсюду — только он, — больше никто о ней не вспоминал. Теперь же о Лианне заговорили все вокруг. Быть может, он и не сумасшедший на самом деле?

Перед его глазами появилась Зимняя Лианна. Потом Весенняя. Летняя. Осенняя. И ещё одна Лианна — Неведомая. В чёрном кожаном жакете для верховой езды, покрытом пылью южных степей. Один глаз серый, другой прикрыт повязкой. А рядом стояли коричневые рубашки дотракийских боевиков. Революционные шаровары Джораха Мормонта. Продырявленные пулями багровые флаги. Ликующие толпы на вековечных пирамидах.

Кадры пронеслись, как если бы обезумевший киномеханик прокрутил ручку своего аппарата с максимальной скоростью.

«Теперь я служу моей королеве — самой справедливой и прекрасной женщине на свете», — сказали Революционные Шаровары с Восточного вокзала. Неведомый его побери, предательский ублюдок тысячу раз прав. Лианны-из-головы-Рейгара были юными, но даже четверть века спустя она не могла не оставаться самой прекрасной.

Одна половина Рейгара втайне ликовала, другая шипела, почему-то голосом Джона Коннингтона: «Да у тебя крыша поехала, как можно повестись на такую чушь». Пустая надежда, а пустые надежды только душу бередить могут.

— ...Ты живой, отец? — Эйгон поводил перед его носом ладонью свободной от клюшки руки. — Вот, знакомься: Тихо Несторис, член правления Железного банка. Он курирует зарубежные операции по их линии.

Сын кивком указал на худого мужчину в тёмно-синем костюме и высоченном цилиндре. Его белая борода вызывала невольные ассоциации с венценосным отцом, правда, у Тихо Несториса она была куда более ухоженной и необыкновенно тонкой, как хвост.

— Мистер Несторис, какой чудесный день, — поприветствовал его Эйгон. — Вы похожи на капиталиста с красных карикатур.

— Благодарю за комплимент, ваше высочество, — отозвался тот. — А вы похожи на самого себя с карикатур ланнистеровских.

Рейгар успел мысленно назвать его «едким стариком», но потом присмотрелся поближе и подумал, что Тихо Несторис не такой уж и старый. Наверное, лет на пять-семь старше их с Джоном.

— Мы здесь обсуждаем повстанцев на юге, — рассказал Эйгон. — Присоединитесь?

Приблизившись, Тихо Несторис остановился и сложил руки на лакированной рукояти трости.

— А что их обсуждать? Просто наша пехота. Хотя стоит признаться: эффект от действий Красной Королевы несколько превзошёл ожидания.

«Когда Браавос собирается на войну, он начинает поиски пехоты», — эти слова Рейгар впервые услышал в детстве из уст отцовского премьер-министра. Похоже, с тех пор мало что изменилось. Браавосийцы предпочитают рисковать чужими жизнями, а не тратить свои.

— И кто же она такая? — оживился Джон.

— А мне почём знать? — кажется, Тихо Несторис привык отвечать вопросом на вопрос. — Какая-то дама, уж очевидно. Предводительница радикальных аболиционистов, борцов с рабством в Заливе. Мы помогали деньгами и оружием в их войне против людоедских режимов Миэрина и Волантиса.

— Вы не знаете её имени?

— Да нет, конечно. Кто в таких делах представляется настоящим именем, мистер Гриф? И, по-вашему, я должен помнить их всех?

Джон выглядел малость опешившим.

— Что же это получается, вы снабжали оружием людей, о которых почти ничего не знаете?

Тихо Несторис агрессивно выгнул нос клювом.

— Вы собрались допрашивать меня, как парламентская комиссия?

— Нет, слушайте, — Коннингтон даже запнулся слегка от цинизма собеседника, — просто это так... по-браавосийски.

— Не ссорьтесь, господа, — прервал их Эйгон. Он глядел то на далёкую лунку, то на мяч, примериваясь к нему клюшкой. — Мы все работаем на одну великую цель — реставрацию Таргариенов.

Джон и Тихо Несторис послушно замолчали. В поисках нейтральной темы для беседы они синхронно задрали головы влево — туда, где среди недостроенных железобетонных карандашей копошились едва различимые на таком расстоянии фигурки верхолазов.

— Жутковатая работа. — Джон поёжился. — Боязнью высоты не страдаю, но я бы лучше скакал каждый день навстречу шрапнели мятежников, чем балансировал на балке в полутысяче футов над землёй.

— Эти уродливые башни, — фыркнул Тихо Несторис. — Во времена моей молодости самым высоким сооружением Браавоса оставался Титан, и это было прекрасно! Скорей бы строители закончили работу. Я немедленно займу один из этих небоскрёбов. Поселюсь в кабинете с видом на море — единственном месте в городе, откуда их не будет видно.

А Эйгон крикнул:

— Фо!

И — щёлк! — запустил мяч в небо. Этот удар мог быть лучшим за сегодня, если бы не порыв северного ветра. Белая точка отклонилась сильно левее и улетела в воду.

Эйгон крякнул от досады.

— Так оно и бывает, ваше высочество, — усмехнулся Тихо Несторис. — Ты, твои временные союзники и их планы — вы как клюшка, мяч и резкий ветер. Запускаешь этих людей в нужном направлении, но случается какая-нибудь малопредсказуемая гадость, и... — он вновь посерьёзнел и скривил губы. — Они летят не совсем туда, куда рассчитывал ты.

— С меня штраф, — признал Эйгон, обращаясь к Рейгару. — А у тебя и твоих не забывших, но дрожащих иногда рук появился шанс отыграться.

— Вообще-то, я пришёл за тем, чтобы лично сообщить вам хорошие новости, — продолжил Тихо Несторис. — Там Адмиралтейство собирает конвой с грузами для Вольной Республики Севера. Он должен отправиться в Восточный Дозор на следующей неделе... Вы готовы вернуться на родину, ваше высочество?

Разочарованный игрой Эйгон сидел на корточках спиной к ним всем, и Рейгар не мог видеть его лицо, но знал — в этот миг сыну трудно скрыть волнение.

— Вернуться на родину, — пробормотал Эйгон. У Рейгара от его слов тоже волосы на затылке зашевелились. — ...Вы ещё спрашиваете.

— А Джон Таргариен? — неожиданно вспомнил тёзку-самозванца Коннингтон. — Он тоже ваша пехота, мистер Несторис?

Банкир повернулся в сторону Джона.

— Если вы беспокоитесь насчёт фамилии, то не стоит. У полевых командиров северян мода на пафосные прозвища. Тормунд Громовой Кулак. Манс Налётчик. Джон Таргариен. Все из одного коробка. Если с этим Лжетаргариеном возникнут какие-либо проблемы, мы его уволим — вот и все дела.

Джон Таргариен. Мальчик, похожий на Старка. Мальчик, который называет себя его сыном. Рейгару вдруг подумалось, что Лианна, если она выжила, могла бежать не только в Эссос. Вольная Республика Севера. Ближе к дому и в то же время максимально далеко от цивилизации...

— ...Там кто-то бежит сломя голову, — сказал Эйгон. — Это не к вам?

— Ага, мой быстроногий Бруско пожаловал, — Тихо Несторис кашлянул.

Упомянутый парень нёсся по короткому маршруту через все грины и бункеры, не обращая внимание на возмущённые взгляды оскорблённых нарушением этикета гольфистов.

— Телеграмма из МИДа, — крикнул он, ладонью прижимая к макушке съехавшую во время забега кепку. — Очень срочно.

Тихо Несторис пробежал глазами по выхваченной у помощника бумаге, и увиденное его явно не обрадовало.

— Нечто ужасное? — заботливо поинтересовался Эйгон. — У вас такое лицо сделалось, будто Промышленный индекс на полтора процента упал.

Тихо Несторис быстро посмотрел на него, словно решал, стоит ли продолжать обмен колкостями, и выдал:

— Красная Королева и её боевики объявились на юго-западе Вестероса. Она выступила перед студентами Цитадели. Революционеры в Староместе провозгласили коммуну и строят баррикады. Экипажи нескольких кораблей вестеросского флота взбунтовались во время манёвров у берегов Простора. Якобы из-за червивого мяса. — Он расхохотался: — Безумие! Настоящее безумие!

— Ваш красный мяч полетел совсем не туда? — прокричал ему вдогонку Джон.

Член правления Железного Банка уходил, не прощаясь — тоже очень по-браавосийски.

— ...Эта игра зашла слишком далеко. — Фигура Тихо Несториса отдалилась ещё. Он ускорял шаг, сплёвывая слова через плечо. — Теперь мы должны остановить Красную Королеву раньше, чем она уничтожит весь этот чёртов мир.

Первое, что она увидела на подходе к берегам Вестероса — Староместский маяк.

Гигантская башня из белого камня, одно из старейших чудес света. Закалённый ветрами и выстоявший при землетрясениях, он не слишком изменился с момента постройки много-много веков назад; разве что живое пламя заменили электрические прожекторы мощностью в миллионы свечей. Лишь пару лет назад браавосийские небоскрёбы наконец смогли отобрать у него звание высочайшего сооружения планеты.

Маяк словно восставал из воды, пока крейсер «Пряный ветер» нёс королеву и её свиту под чудесно голубыми небесами тридцатой широты навстречу родине и новой войне.

Полгода назад она рассчитывала вернуться на Север с Рейгаром Таргариеном, а сейчас готовилась к высадке в Староместе в компании медведя-эмигранта, тирошийского солдата удачи и полусотни чёрных боевиков. В статусе самой одиозной женщины этого мира и без одного глаза. Что за парадоксы.

— Даарио, — прикрикнула королева, отойдя от фальшборта. — Вставай, проклятьем заклеймённый.

Даарио действительно был там, где она ожидала его найти. Разлёгся на крыше башни главного калибра, как это любили делать летнийские матросы, и загорал, пользуясь их последними днями в низких широтах. Дальше — только север и только осень. И зима, которая неизменно близко.

— Это Старомест? — Приняв сидячее положение, Даарио принялся натягивать рубаху.

Он раздобыл модные очки с тонированными линзами, зато красить волосы в синий цвет перестал. Королеве не хотелось, чтобы её люди сильно пугали вестеросцев.

Она утвердительно промычала в ответ.

— Да. Проследи, чтобы телеграфист сообщил на мятежную эскадру о нашем прибытии.

Квухуру Мо вполне мог забыть отдать соответствующий приказ. Летнийцы — известные разгильдяи, как и все весёлые южные парни. С них станется. На полпути от Валано до Арбора «Пряный ветер» сопровождали дельфины, и капитан Мо счёл это добрым знаком. «Дельфины — посланники богов, — сказал он. — Всегда к успеху операции».

Королева не очень-то полагалась на богов и дельфинов. Знак знаком, да только перестраховаться лишний раз не помешает. В Староместе стреляют без предупреждения, и будет досадно, если их команду по ошибке потопят свои же.

Взгляд королевы задержался на полустёртых технических надписях, помечавших борт орудийной башни. Браавосийский вариант валирийского. Как и большинство боевых кораблей летнийского флота, «Пряный ветер» был построен на верфях Титана.

Крейсер бодро дымил по сужающемуся, как воронка, эстуарию Медовички, и с каждой минутой очертания Староместа становились всё более узнаваемыми. Даже висевший на груди бинокль стал не нужен. Остров Битвы и забитая судами гавань перед Торговой площадью. Купола и башенки Цитадели. Крошечные по сравнению с исполинским маяком домики всех оттенков коричневого, с традиционными ступенчатыми фронтонами и эркерами. Древние стены, давно потерявшие оборонительное значение. Старинный город совсем не менялся.

Где-то в эти мгновения к ней присоединились красные революционные шаровары.

— Выглядит целым, — сказал Мормонт. — Разве они не обстреливали город?

— Да нет, вроде бы. — Королева насмешливо подняла брови. — Обстреливать город?.. За что вы так не любите Старомест, мистер Мормонт?

И с запозданием вспомнила, что Линесса Хайтауэр, его любимая сбежавшая жена, родом из отсюда. Точно. Мормонт не раз об этом рассказывал, да только она предпочитала пропускать его страдальческие монологи мимо ушей.

Первым мятежным кораблём, бросившим якорь на внешнем рейде, был линкор «Эстермонт». Свежий бриз ласкал поднятый над мятежным линкором красный флаг. Ланнистеровского, со львом, там уже не было. По правому борту столпились матросы, но вряд ли многие из них смогли узнать Красную Королеву. «Пряный ветер» прошёл довольно близко к высокому стальному борту «Эстермонта», и она могла рассмотреть всех — высоких, низкорослых, обладателей великолепных усов и совсем ещё юных, но одинаково серо-синих в своей форме. Они приветственно махали своим летнийским товарищам, и те в ответ кричали на ломаном Общем языке. Что-то обыденное и человеческое, не про революцию.

— На флоте прошёл слух, будто правительство собирается отправить корабли в Залив Свободы, на помощь Волантису, — поведал Мормонт. — А может, мясо сыграло свою роль.

Или пропаганда. Старомест — идеальная площадка для антиправительственной пропаганды: много студентов, много рабочих, много сторонников свергнутой династии... Опасная смесь. Если её грамотно поджечь, можно насладиться эффектным взрывом.

Королева долго не могла сформулировать, почему экипаж «Эстермонта» выглядел несколько странно, а потом поняла: офицеры. Их было подозрительно мало. Она сказала об этом Мормонту, и тот ухмыльнулся, указывая назад, на море:

— Остались там. Отправились помогать Волантису своим ходом.

После спокойного и ничем не примечательного похода на палубе «Пряного ветра» стало непривычно шумно и людно. Она скорее почувствовала, чем увидела подошедшего слева Даарио и вставшего у неё за спиной Чёрного Балака.

На подветренном берегу залива бахнули орудия другого мятежного линкора — резко и громко, словно откупорили миллионы бутылок разом. Снаряды прогудели над «Пряным ветром», направляясь к целям у северо-восточной окраины города. Через бинокль она хорошо видела далёкие клубы дыма и пыли, разраставшиеся над черепичными крышами Староместа. Спустя несколько секунд долетели и звуки разрывов.

— Правительственные войска входят в город. Наверняка по ним и лупят, — предположил Даарио. — Я слышал, подавление восстания поручили генералу Тарли... Вы ведь знакомы?

О да. Рей и Рендилл обожали гольф, самую унылую из игр с клюшкой. Играли каждые выходные, и, кажется, Тарли был единственным офицером, кому удавалось обыгрывать Рейгара более-менее регулярно. Но никто из них не выиграл бы у королевы в хоккей.

— Это хорошо, — произнёс у неё за спиной Балак. — Воевать против белых всегда интересно.

Летнийские моряки переговаривались на своём языке и активно жестикулировали, обсуждая происходящее. Королева сняла с шеи бинокль и вслепую вернула его владельцу.

— Балак, — она резко развернулась, сложила пальцы пистолетом и направила на собеседника, — это тебе не Волантис. Вестерос — моя территория. Здесь ты воюешь против капиталистов, не против белых.

Балак надул губы в притворной обиде. Тоже дурачился. Чёрный Балак и его люди — ребята идейные и азартные. Не какие-нибудь босые негры, стихийно взбунтовавшиеся против хозяев, а дисциплинированные профессиональные революционеры, которые одержали победу на родных островах и теперь несут пламя мятежа всё дальше и дальше — по всей планете.

— Помню, не переживай. Я шагаю с тобой на Королевскую Гавань, чтобы отрезать яйца Джалабхару Ксо. — Он потеребил висевшие на поясе ножны с длинным штыком.

Эти летнийские разборки. Джалабхар Ксо — тот принц, продававший своих соотечественников в рабство и сбежавший под крыло президента Ланнистера после свержения. Элита Миэрина и Волантиса постоянно нуждалась в рабочих руках для сбора хлопка, а у принца Джалабхара было очень много ненужных подданных. Их с плантаторами интересы естественным образом сошлись. Произведённое чёрными рабами сырьё неиссякаемым потоком шло на хлопчатобумажные фабрики Ланниспорта и Чаячьего города, где трудились типичные представители вестеросского рабочего класса. Не рабы, но близко к тому. Эффективно, аморально, сверхприбыльно — так до недавних пор работала эта отрасль мировой экономики.

«Пряный ветер» входил в гавань Староместа, гордо подняв зелёно-жёлто-чёрный флаг Летних островов, и на стене ближайшего портового склада она увидела кровавой краской пылавшую надпись. Самую большую из тысяч аналогичных:

КРАСНАЯ КОРОЛЕВА ИДЁТ​

Мятежный линкор дал ещё один оглушительный залп. Темнокожие матросы одобрительно загалдели. Королева положила руку на бедро и оттопырила большой палец другой в сторону надписи.

— Да-да, ребята. Уже тут!

* * *

​

Первое, что она увидела на подходе к берегам Вестероса — дым от горящих нефтяных скважин. Чёрный и густой, похожий то ли на извергающиеся вулканы, то ли на вырывающихся из преисподней чудовищ, он превращал день в ночь, и сотни испуганных чаек кружили подальше от эпицентра катастрофы. Чуть погодя на горизонте возникли более привычные и дорогие сердцу картинки — суровые скалы и густые хвойные леса. Но горящие нефтепромыслы... спрятаться от них было невозможно. Уже в нескольких милях от берега удушающе запахло смолой и серой, и дальше было только хуже.

— Вероятно, так пахнет в Седьмом пекле, — поделилась впечатлениями леди Эшара.

А Тихо Несторис сердито поморщился и прокомментировал, попыхивая сигарой:

— Войска вашей сестры подожгли всё перед отступлением. Что за варварство! Это в высшей степени неприлично — уничтожить прекрасную нефть, лишь бы только она не досталась нам.

— Как это коварно с её стороны. — Эйгон бросил ироничный взгляд сначала в сторону Арьи, затем на банкира. — Почти браавосийский уровень.

Каких-то три-четыре десятилетия назад жители самого бедного и малонаселённого региона Вестероса вдруг обнаружили, что боги припрятали великие богатства прямо у них под ногами. Керосиновые лампы, а затем и двигатели внутреннего сгорания требовали всё больше топлива, и северяне принялись бурить. Ещё при жизни родителей Север стал экспортёром нефти номер один в мире, поставляя на рынок полтора миллиона тонн ежегодно. Совсем не удивительно, что браавосийцы охотно ввязались в это дело. За такой приз стоило побороться.

«Для твоего родного Севера нефть стала таким же счастьем и проклятьем, как хлопок — для Волантиса», — сказала леди Эшара во время их путешествия по Ройне.

— Вы ведь одобрите мне кредит на восстановление нефтяной промышленности, правда? — спросил Эйгон чуть более серьёзно.

— Вытряхивайте компенсацию с коварной леди Старк-Ланнистер, — поддразнил его Тихо Несторис. — На уровне Железного банка ваши приёмчики обаятельного принца не работают.

На Севере Эйгон тоже выглядел стильненько — надевал белый полушубок, а поверх него — портупею с отцовской саблей из валирийской стали.

Пока они вчетвером любовались адским пожаром, Коннингтон и Рейгар спрятались от северной непогоды и рубились в кайвассу с адмиралом Престайном. Вчера Коннингтон поинтересовался его мнением насчёт угрозы со стороны вестеросского флота — правительственного и мятежного, — и адмирал Престайн ответил: «Хорошие корабли, которыми управляют полуграмотные крестьяне. Они нам не соперники». Так по-браавосийски. Они все жуткие снобы, а моряки — вообще особая категория.

— ...Ну а если я попрошу у вас кредит на реконструкцию Дорна? — допытывалась леди Эшара. — Так сработает?

Эйгон рассмеялся. Тихо Несторис кашлянул.

— Ну, я... мы оценим риски и вынесем решение.

Стремительные силуэты эсминцев эскорта взрезали волны по обе стороны от линкора «Утеро Залине», и, несмотря на скверную погоду и гадкий поступок Сансы, душа Арьи ликовала.

Глаза снова видели Север, и это было восхитительно.

* * *

​

Стоило только сойти с корабля на бал революции, как Торговая площадь тотчас затягивала в людской водоворот. Королева продвигалась через бескозырки и твидовые кепки, матросские воротники и дамские жакеты. Большинство носивших серо-синие морские рубахи людей были вооружены. Отдельные носили патронташи крест-накрест для пущего эффекта.

Слева шагал Джорах Мормонт, справа — Даарио, а сзади — боевики Балака. И народные массы, оглядываясь, расступались. Кто-то из толпы пригласил её посетить заседание совета матросских депутатов. Другие голоса звали прочитать лекцию в Цитадели. Королева поднимала попеременно левую и правую ладони в знак того, что услышала, и продолжала идти вперёд. За это время она так и не встретила ни одного представителя власти. Происходящее в Староместе напоминало праздник непослушания, в ходе которого красная детвора полностью захватила власть в центре одного из крупнейших городов Вестероса.

Тень маяка накрыла площадь и Портовую септу, длинная каменная лестница которой превратились в импровизированную трибуну.

— …Президент Ланнистер хочет, чтобы вы сражались против обездоленных братьев за интересы буржуазии Волантиса, — вещала оттуда Миссандея.

Наатийская революционерка стояла в окружении нескольких молодых людей, похожих на студентов Цитадели. Один из студентов держал красный флаг с нанесённым на него неразборчивым лозунгом.

— Не бывать этому! — голосил матрос из дивизиона миноносцев. — Довольно ланнистеровским вампирам нашу кровушку пить! Не станем воевать! Сами всё решать будем!

Товарищи загудели в его поддержку.

— Ты уверена, что хочешь найти генерала Тарли? — прошептал ей на ухо Даарио.

Королева покивала.

— И городской совет заодно навещу. Хочу потрепаться кое с кем.

— ...Время войн между странами и народами закончилась. Настало время классовой борьбы, — утверждала с трибуны Миссандея. Она так скоро охрипнет, подумала королева.

Рыжеватый паренёк с фотоаппаратом выпрыгнул перед ними, как грамкин из табакерки, и пыхнул лампой. Королева едва успела прикрыть лицо растопыренными пальцами.

Даарио тут же схватил фотографа за шиворот и хорошенько встряхнул.

— Разбить его аппарат, лицо, всё сразу? — предложил он.

Не сбавляя шаг, королева снисходительно отмахнулась.

— Нет, не трогай мальчика. Пусть напечатает фото в своей газете. Так даже забавнее.

— Благодарю, миледи, — пропищал фотограф.

— ...Миледи, это вам, — послышался голос с другой стороны.

И королева остановилась.

— Миледи. — Незнакомая девушка с гербом Цитадели на пиджаке стеснительно улыбалась, протягивая ей букет синих зимних роз.

Королева хотела сказать «спасибо», но в горле ком застрял. Странно. Давно с ней такого не происходило. Оказывается, в этом мире ещё существует что-то, способное растрогать циничную старую стерву.

— С возвращением, миледи, — добавила девушка. — Вы были моей любимой парой.

И королева приняла подарок. Медленно, как в продемонстрированном засыпающим механиком кинофильме. Миссандея призывала формировать советы. Орудия линкора громыхнули снова, и люди на площади инстинктивно вжали головы в плечи, а студент с красным флагом чуть не покатился вниз по лестнице. Это было жуть как громко даже на расстоянии полутора миль, но королева слышала всё как сквозь вату.

«Вы были моей любимой парой».

Королева скрутила стебелёк цветка вокруг другого, поближе к бутону.

«Ток-ток-ток», — каблуки начищенных кавалерийских ботинок выстукивали по мостовой и десятки пар ног её свиты вторили им.

Королева взяла у Джораха третий цветок и добавила его к пучку. Потом ещё один и ещё.

«Вы были моей любимой парой». Девочка чертовски права — они были охрененной парой.

Королевская свита углублялась вглубь лабиринтов староместских улочек, далеко от порта и площади. От митинга, маяка и восставших кораблей.

«КРАСНАЯ КОРОЛЕВА ИДЁТ», — поддерживала каждая первая стена и витрина.

Ещё один поворот, и там её уже ждали.

Правительственная баррикада впереди ощетинилась стволами винтовок. Серо-зелёные солдатские шлемы, похожие на перевёрнутые ведёрки для угля с маленькими рожками, торчали поверх неё.

— Генерал Тарли! — Замедляясь, королева выставила розу навстречу солдатам. — Мне нашептали, что вы здесь. ВЫ-ХО-ДИ-ТЕ.

Названный человек отделился от баррикады. Он носил блестящий пикельхельм со львом на лобной части и золотые галуны на погонах чопорно застёгнутого мундира. Рендилл Тарли не особенно-то и постарел, разве что шрамов на лице прибавилось.

— Генерал Тарли, — утвердительно повторила королева и остановилась. Свита — тоже. — Вижу, годы и войны не пощадили нас обоих.

Тарли стоял перед своими людьми, за две дюжины шагов от неё. На фоне заграждения из разобранной булыжной мостовой, мешков с песком и укрывшегося за спинами солдат дворца городского совета.

— И я узнал вас, миледи, — вымолвил он.

— В последний раз мы виделись перед предыдущей гражданской. — Королева скрутила стебелёк. — Вы играли в гольф с Рейгаром... Терпеть не могу эту нудную игру.

Её пальцы вплели синюю розу вплотную к предыдущей.

— Тогда вы сражались на стороне Таргариенов. Были одним из любимых офицеров Рейгара. Он высоко вас ценил.

Пикельхельм слегка склонился набок. Генерал Тарли по очереди смотрел на её сплетающие венок пальцы и скрывающую пустую глазницу повязку.

— Мы все любили его, миледи. Однако принца Рейгара больше нет, а мой новый командующий — президент Ланнистер. И он приказал уничтожить вас.

«Принца Рейгара больше нет». Ещё недавно у королевы не имелось поводов сомневаться, но теперь... Теперь она не была так уверена. Ещё на Севере до неё дошли слухи, будто некто, похожий на Рейгара, живёт в горном монастыре далеко-далеко на востоке. Оранжевые монахи сказали, что их беловолосого брата зовут Шакку. Она немного опоздала: Шакку спустился посмотреть мир, и когда вернётся — неведомо.

— Я знаю, — королева мягко усмехнулась. — Знаю, что вы не станете исполнять его приказ. Ведь я представляю сына принца Рейгара, будущего короля нового Вестероса.

Скрытые под козырьками шлемов глаза глядели на королевскую свиту поверх винтовок и пулемёта. Она знала, что боевики Чёрного Балака тоже держат оружие на изготовке. Солдаты впереди вряд ли горят желанием воевать с королевой, чья жутковатая слава летит впереди её самой. Чьи-то пальцы вспотели на спусковых крючках. Чьи-то головы думают: «Как меня угораздило здесь очутиться?». Было так тихо, что королева слышала, как покачивается заправленная в пулемёт патронная лента.

А генерал Тарли сказал:

— Мы всецело на вашей стороне, миледи.

Серо-зелёные солдаты опускали винтовки. Расступались, образуя живой коридор, пропуская её через проход в баррикаде. Пожилой сержант снял шлем, приветствуя её.

— Я имел честь сражаться рядом с принцем Рейгаром на Трезубце, — сказал он.

Несколько солдат повторили его жест. Кто-то смотрел на неё, благоговейно разинув рот. Кто-то просто вздохнул с облегчением, поняв, что эта встреча не закончится бойней.

Поднимаясь и поднимаясь по устеленной ковровой дорожкой лестнице городского совета, королева вплела последний цветок. И водрузила венок на макушку, распахивая двери: сначала входные, затем — в зал заседаний.

При виде неё члены совета побледнели, словно Неведомый вырвался из преисподней. Председатель испуганно сполз под драпированную львиным флагом трибуну. Другой господин попытался убежать, но зацепился за ножку стула и распластался на полу прямо в центральном проходе.

— Ха, джентльмены! — воскликнула королева, перешагивая через беднягу. — Глядите-ка, кто вернулся!

* * *

​

Когда браавосийские матросы закончили установку сходней, последняя из многих тысяч преград на пути к возвращению на родину была устранена.

Ребристая стальная тропа с высокими перилами звала Арью на землю Севера. Или не совсем землю — на бетонный пирс. Холодная чёрная вода плескалась между ним и бортом «Утеро Залине», будто говорила: «Дома, дома».

— Не так я представлял возвращение из эмиграции, — признался Эйгон, оглядывая обугленные нефтяные резервуары и остатки каких-то железных конструкций.

В отличие от горевших не первую неделю нефтяных скважин, сооружения гавани Восточного дозора уже потушили. Среди руин кипела типичная портовая военная деятельность: люди выгружали на берег зачехлённые артиллерийские орудия, доставленные следовавшим в составе их конвоя сухогрузом. Деревья почти облетели, но снег ещё не выпал, и единственными яркими пятнами пейзажа были пурпурные флаги на мачтах браавосийских кораблей. И огонёк сигары Тихо Несториса, само собой.

Арья язвительно скривила рот.

— Хотел оседлать белого коня, и чтобы ликующие подданные кидали цветы под копыта?

— Пожалуй, да, — бесстыдно согласился Эйгон. — Не так, чтобы прямо цветы под копыта, но и не в сожжённую твоей сестрой нефтеперегонку. — И галантным жестом пригласил её спуститься: — Принцесса Севера, пропускаю вас вперёд.

Стоило только выпить однажды сверх меры, и всё — белобрысый монарх закрепил за ней нежеланный титул. И даже убить Эгга нельзя, ведь браавосийское правительство приказало его охранять.

Арья ступила на землю, вдохнула воздух родных мест и закашлялась от смрада. Грёбаная Санса!

Сзади бумкали подошвами остальные блудные дети Вестероса: Эйгон, Коннингтон, Рейгар, Эшара Дейн и Дакфилд. Сошедший на берег чуть ранее Тихо Несторис общался с двумя соотечественниками — послом и военным советником при Вольной Республике Севера, очевидно.

На первый взгляд могло показаться, будто эмигрантский десант больше никто не встречал, но это было не так.

Парень из газеты был тут. Курил, стоя на ящиках и наблюдая за разгрузкой. Точно такой же, как на фотографии — те же тёмная одежда и борода ей в тон, те же старковские черты лица, та же трубка с лихо изогнутым чубуком. За его спиной трудились грузчики и поднимался в грязно-серое небо дым устроенных Сансой пожарищ.

Противоположность блондинчику Эйгону. Прямо как хороший и плохой принцы, подумала Арья.

— Леди, джентльмены. — Парень вынул трубку изо рта. — Герольда у меня нет, посему представлюсь сам. Джон Таргариен, король Вестероса.

— Ага! Выходит, ты и есть тот самый самозванец из тайги, — воскликнул Эйгон.

— А ты — тот самозванец с Ройны. — Представившийся Джоном Таргариеном молодой джентльмен спрыгнул с ящиков на пирс.

Белый полушубок и чёрная куртка из дублёной кожи сближались. Сделав ещё шаг, Эйгон уложил руку на эфес сабли.

— Что же, скрестим клинки и выясним, кто из нас самозванец.

— Давай, — охотно согласился Джон Таргариен и повторил его жест.

— ...Господа, господа, — миролюбиво пропела Эшара, вклиниваясь между ними, — не будем начинать знакомство с драки.

Пользуясь возникшей паузой, Рейгар быстро выдвинулся вперёд и оказался прямо напротив самопровозглашённого короля Вестероса: лоб ко лбу, нос к носу. Вероятно, в его возрасте Рейгар был повыше ростом, но с тех пор осел, как сугроб по весне.

— Ты называешь себя сыном Рейгара Таргариена. Но кто твоя мать?

— С чего бы мне отвечать на ваши вопросы, мистер? — Джон Таргариен чуть отстранился, чтобы демонстративно вернуть трубку в зубы.

— Потому что Рейгар Таргариен — это я.

Он произнёс это слишком громко и воинственно, как не разговаривал уже очень давно. Видят боги, Рейгар не хотел распространяться насчёт своей прошлой личности, но ещё один живой сын... Это будоражило и не давало покоя с того душного ройнарского вечера на борту парохода «Робкая дева», где он впервые услышал имя Джона Таргариена. И в случае реальности могло означать лишь одно: в момент, когда ему сообщили о смерти Лианны, она была жива.

Джон Таргариен вглядывался в его лицо, словно пытался опознать старинную знаменитость, прежде виденную лишь на картинках.

— В таком случае ты сам должен знать, — пробормотал он уголком рта.

Рейгар действительно знал. Язык ещё не закончил вопрос, а мозг уже знал ответ. Говорили, будто глаза у Старков одинаковые, но это враньё: он мог безошибочно распознать глаза Лианны среди сотни её родственников. Именно они сверкали под чёрной меховой пилоткой Джона Таргариена.

— ...Почему «Джон»? — спросил Рейгар ещё тише.

Джон выпустил новую порцию дыма.

— В честь лорда Джона Коннингтона, который сражался за тебя и пал.

Сколько боли и горькой иронии затаилось в этих словах. Запросто можно было представить их вложенными в уста Лианны. Лиа не уставала подшучивать над их с Коннингтоном дружбой, а в итоге... Захотелось спросить о самом важном и, собравшись с силами, Рейгар сделал это:

— Кто дал тебе имя?

И Джон ответил, помучив его паузой на трубку:

— Матушка, разумеется.

Гонимая ветром газета как по волшебству замерла возле ног Рейгара; большущий заголовок «КРАСНАЯ КОРОЛЕВА ИДЁТ» и фотография на добрые две трети передовицы. Таинственная предводительница восставших рабов прикрывала верхнюю половину лица, а уголки её губ ехидно взметнулись, будто хотели сказать: «Кто надо — узнает, а с остальными я поиграю ещё».

Рейгара неудержимо тянуло прокричать что-нибудь нечленораздельное и убежать в лес. Спрятаться в корнях чардрева и переосмысливать минувшие десятилетия жизни, пока его не отловят и не отправят обратным рейсом к Визерису на новое место жительства.

Стоявшая перед ничего не понимающим Дакфилдом и всепонимающим Коннингтоном Арья беззвучно смеялась, задрав точь-в-точь как у Красной Королевы подбородок, всем своим видом показывая: «Какая идиотская драма!». Коннингтон печально пожал плечами:

— Увы, я не пал.

Браавосийцы прервали свою беседу. Они тоже всё слышали.

— Вы не самозванцы. — Рейгар уложил руки на плечи сыновей. — Вы оба — мои дети. Ты, Эйгон, и ты, Джон. Прошу вас, не ссорьтесь.

По его просьбе они обменялись молчаливым рукопожатием, при этом не переставая подозрительно коситься друг на друга. Потом перекинулись парой не шибко дружественных фраз, но Рейгар уже не слышал, каких именно.

Делегация двинулись прочь с причала, а сам он продолжал стоять заворожённым истуканом. Запустив пальцы в волосы, любовался подбородком Красной Королевы и её длинной ладонью. Скрывавшими остальное лицо пальцами и краешком повязки через глаз. Удерживая расползавшуюся сырую бумагу, глотал налетевшие с моря хлопья мокрого снега.

— ...Да бросьте этот мусор, — прогудел Дакфилд. — Я поищу нормальную газету.

Старый добрый Утка, ничегошеньки он не знает. Это не мусор. Это послание из жизни, которую Рейгар считал давным-давно оконченной. Дерзкий привет с того света вернувшемуся от вернувшейся.

«Ваше высочество вовремя восстали из пепла», — произнесла во время их первой встречи Эшара Дейн. «Покойники возвращаются, и это ещё не конец». Да, теперь уж всяко не конец.

Нагоняя остальных, он зачавкал по разбитой осенней дороге, ведущей мимо сгоревших резервуаров слева и Стены справа. Древнее сооружение выглядело не слишком презентабельно, но всё ещё производило неизгладимое впечатление. Рядом со Стеной даже линкор «Утеро Залине» казался игрушечным корабликом для ванны.

Впереди выругался, наступив остроносой туфлёй в лужу, Тихо Несторис.

— Вы, — кашлянул он, оглядываясь на Рейгара и сердито сводя брови. — Что вы задумали? Планировали с самого начала?

Рейгару вдруг сделалось ужасно смешно. Браавосийский банкир всерьёз решил, будто у неприкаянного бродяги имеется хитрый план, как вернуть себе власть и богатство. Но правда в том, что Рейгар желал получить назад лишь одно, совсем другое. Совсем другую.

— Я больше не занимаюсь политикой, — отмахнулся он. — Я здесь как частное лицо.

Фотография на передовице совсем испортилась из-за снега. А ведь у Рейгара нет и не было за последние двадцать два года никакой другой. Дакфилд прав: необходимо срочно отыскать новую газету.

Младший сын говорил старшему:

— ...Мама услышала от одного путешественника, что похожий на отца человек поселился в горном монастыре где-то у дотракийско-итийской границы. Полгода назад она уехала в Эссос проверить, и от этого тревожно.

— Если хотя бы половина из того, что мне доводилось слышать о Лианне Старк, правда, я бы не стал так беспокоиться, — засмеялся Эйгон. — Думаю, мало что в нашем мире способно её взять.

— Так я не за матушку тревожусь... братец, — издевательски серьёзно изрёк Джон. — За мир.

Все эти годы Лианна тайно жила в Вольной Республике Севера вместе с их сыном. Рейгар вспомнил рисунок из прочитанной в детстве книжки — упавшего на колени рыцаря, чья грудь была проткнута полудюжиной стрел. Сейчас он чувствовал себя примерно так же, только заместо стрел душу дырявили новости из внешнего мира. Каким же дураком он был всё это время. На что растратил жизнь.

— А, Джон! Я рад, что ты не убил никого из гостей. — Какой-то северный военный в шапке-ушанке из овчины встречал заморскую делегацию. Он поочерёдно пожал руки Эйгону, Коннингтону, Тихо Несторису, адмиралу Престайну и прочим браавосийцам.

Присмотревшись внимательнее, Рейгар узнал Манса Налётчика, того полевого командира с газетной фотографии. Его ранг выдавали лишь неприметные латунные звёзды на воротнике кителя да тёмно-красные лампасы заправленных в сапоги галифе. Рейгар подумал, что в этой Вольной Республике даже высокопоставленные командиры одеваются скромнее рядовых гусар его бывшего полка. Тем не менее Манс выглядел неожиданно респектабельно для своего прозвища.

— Вам не холодно, генерал? — полюбопытствовала Эшара.

При виде одетого в лёгкий китель командира вольного народа и правда хотелось поёжиться. Сама Эшара куталась в шубу, которая визуально делала её тонкую фигуру раза в полтора шире. Только тёмные волосы и фиалковые глаза торчали наружу.

— Холодно? — удивился Манс. — Нет, что вы. Только-только лето закончилось. По-настоящему холодно будет чуть позже... Надеюсь, вы привезли что-нибудь полезное?

Стоя лицом к гавани, Манс наблюдал за разгрузкой кораблей поверх плеча Тихо Несториса. Ему последний вопрос и адресовался.

— Да, мой мотоцикл, — ответила вместо банкира Арья, отследив взгляд Манса.

— Мотоцикл? — Одним пальцем генерал задумчиво приподнял шапку со лба. — Не знаю, что это, но, думаю, теперь мы точно победим.

От прорубленных в стене ворот доносились звуки барабанов и труб. Намечается военный парад, решил Рейгар. А в качестве музыкального сопровождения выступит корабельный оркестр с «Утеро Залине». В разгар драматичной встречи на пирсе браавосийские моряки как раз проходили мимо со своими инструментами.

— Наши лучшие люди отдохнули и готовы выдвинуться к линии фронта, — сказал Манс. — Приглашаю вас. — Он любезно указал в сторону грубо сколоченной трибуны.

Раз Манс приглашал, Рейгар решил воспользоваться случаем. Надо хоть ненадолго отвлечься на что-то стороннее, а иначе мозг взорвётся. В молодости он был экспертом по парадам, как и положено кронпринцу. Знал все мелочи: как правильно должны звенеть шпоры и какой масти должны быть кони в каждом эскадроне... На что он тратил свою жизнь.

Занимая место на трибуне, Рейгар скромно встал с краю. Манс посмотрел на него как-то изучающе — может, тоже узнал. Кольнула мысль, что Манс наверняка знает Лианну, раз уж знаком с её сыном. Мир Вольной Республики тесен. Двадцать два года прошло как-никак. Она могла повстречать другого мужчину и даже выйти замуж. Так хотелось узнать у Джона все детали... Дождаться бы подходящего момента.

По заасфальтированному участку перед воротами промаршировали на свои места браавосийские моряки. Их знаменосец нёс пурпурный флаг с октаграммой и эмблемой морской пехоты Браавоса: якорем и скрещёнными мечами. Кто-то отдал громкую команду на валирийском, и браавосийцы взяли оружие «на караул», приветствуя выходивших из темноты тоннеля союзников.

При появлении солдат Вольной Республики корабельный оркестр заиграл «Когда Джонни вернётся домой». Средь заснувших в мрачном предзимье северных лесов южная маршевая песня звучала на редкость нелепо, но, видимо, браавосийские музыканты просто не знали никаких других из вестеросского репертуара.

Рейгар наблюдал за чертовски странным спектаклем, который даже в бреду представить не мог: эта музыка, чёрный дым от нефтяных скважин над соснами до горизонта, образцовые светло-синие браавосийцы в их похожих на тазики шлемах и северяне... Много-много солдат Вольной Республики. Ряд за рядом, в сером и коричневом, в летних кепи и овчинных шапках, никакого единообразия. Некоторые даже не утруждались шагать нога в ногу. По сравнению с вымуштрованными моряками люди Манса Налётчика смотрелись натуральной бандой из леса.

Он обратил внимание на каменное лицо командира «Утеро Залине». Адмирал Престайн держался профессионально, однако Рейгар готов был поспорить, что в голове его азбукой Морзе мерцает мысль: «С таким сбродом наша кампания обречена на провал».

— Вольные люди Севера привыкли воевать за свой дом, а не заниматься дорогой южным сердцам показухой, — пояснил Манс, словно прочитав сомнения на лицах браавосийцев. — Не сердитесь на ребят и девчат; они стремятся выглядеть любезными.

Он едва уловимо ухмылялся, приставив раскрытую ладонь к шапке.

Манс сказал «девчат», и Рейгар не без удивления обнаружил, что ему не послышалось: в армии Вольной Республики действительно служило немало женщин. Прямо сейчас высокая блондинка несла сквозь снег красный с синим флаг своей страны. Её парадную коробку возглавлял широкоплечий и приземистый бородач, на груди которого висела новенькая браавосийская автоматическая винтовка.

Джон не скрывал веселья: легонько притопывал в такт музыке и встречал каждую роту уморительно пафосной физиономией, словно пародируя южных генералов. Из-под его перетянутой ремнями куртки торчало пушистое горло вполне мирного вида свитера.

— Хорошо идут, — похвалил бойцов Джон. — Надеюсь увидеть их всех на главной улице Королевской Гавани, на параде в честь моей коронации.

— Моей коронации, брат, — поправил Эйгон.

— Господа, до Королевской Гавани вам пока что одинаково далеко, — осадил обоих Тихо Несторис. — Рано делить шкуру неубитого льва.

Рейгар посмотрел на замечательные мальчишеские затылки — светлый, как у него, и тёмный, как у Лианны. Ох уж эти дети. как два задиристых бойцовых петуха. Называя друг друга братьями, они как будто хотели сделать приятное своему старику, а сами готовы продолжить объяснение на саблях при первой возможности.

На плацу ударили литавры. Что бы там ни воображал Тихо Несторис, ни корона, ни Королевская Гавань больше не интересовали Рейгара.

Красная Королева идёт. Да.

И Рейгар должен идти ей навстречу.

Старинная сторожевая башня торчала посреди замёрзшего озера, а вокруг неё носились по часовой стрелке дети и мохнатые ездовые собаки. Выглядело это комично и как-то по-наивному беззаботно, словно не было на Севере никакой войны.

Арья наблюдала за броуновским движением через голые ветви, остановив мотоцикл посреди пустынной дороги, и пыталась вспомнить название башни. «Корона королевы», точно. Совсем другой, не Красной. Нянюшка Нэн рассказывала, что много веков назад зубцы башни были выкрашены золотой краской в честь приезда королевы Алисанны Таргариен. Конечно, краска давным-давно стёрлась, и никакой короны у башни больше не было, равно как и гарнизона. Просто обветшалая и потерявшая всякое фортификационное значение захолустная достопримечательность.

Арья машинально потянула пальцы к защитным очкам, но вовремя вспомнила, что они так и остались на тулье шляпы. Грязь замёрзла, и просёлочные дороги стали твёрдыми, будто асфальтовые.

В континентальных районах Севера такое случалось нередко: пришедшие бесснежные морозы сковывали землю и покрывали озёра коркой льда — столь чистой и прозрачной, что казалось, будто мчишься по воде. Презрев законы физики, наслаждаясь студёным воздухом и суровыми просторами.

Долгими вечерами на излёте осени папа затачивал коньки, а с рассветом они седлали коней и выезжали к Длинному озеру... С тех пор Арье доводилось покататься лишь однажды — на третьем году обучения в Чёрной-Белом Доме. Той поразительно холодной браавосийской зимой, когда замёрзли все городские каналы — впервые за несколько десятилетий. Якен сказал, что хочет вспомнить детство, и предложил присоединиться, а она согласилась. Обувалась и выходила на лёд с опаской, думая, что уже позабыла, каково это. Оказалось, не забыла.

Один из мальчишек указал на порыкивающий мотоцикл, и кружившая у башни толпа ринулась к ней. Арья хохотнула, трогаясь с места. Возглавлявшая забег собака пыталась броситься мотоциклу наперерез, но поскользнулась на повороте, и лапы её забавно разъехались на льду. Мчавшийся следом румяный трёхлетка завизжал и протаранил её головой в пушистый бок. Потом в завал влетел ещё кто-то и ещё. Когда Арья в последний раз оглянулась через плечо, про неё уже забыли: детвора лягалась и пихались, сбившись в кучу, пока собаки с лаем носились вокруг.

Башня и озеро исчезли из виду так же быстро, как появились. Среди сосен и холмов, над которыми не поднималось низкое солнце, Арья чуть сбавила ход, довольная произведённым эффектом. Браавосийскую публику мотоциклом не удивишь, зато в северной глуши любая громкая самоходная штуковина — настоящая сенсация.

Тётя Лианна, которую она никогда не видела вживую, тоже любила лёд. Любит. Подумать только: в те минуты за утренней овсянкой, пока папа рассказывал маленькой Арье о финале гражданской войны и смерти Лианны Старк, якобы мёртвая тётушка обреталась в нескольких сотнях миль к северу от Винтерфелла. Папа и дядя Бенджен помогли ей провернуть этот трюк с исчезновением — больше ведь некому. Интересно, общались ли они тайно? Наверняка. Может, даже в хоккей играли, как в детстве. Жаль, папу уже ни о чём не расспросишь...

Взрытая тяжёлыми телегами колея вела к распахнутым воротам лесопилки. Временная штаб-квартира Первого егерского батальона, о которой говорил Манс и куда отправились с визитом братья Таргариены. Арья сперва разозлилась на Эгга за несогласованный побег, а потом решила: да и пошёл он на хер. Если грохнет его кто-нибудь — братец или враги, — сам виноват будет. На войне как на войне. За каждым шиложопым принцем не уследишь. Порассуждав немного в таком духе, Арья никуда не торопясь позавтракала в компании Манса Налётчика и лишь затем отправилась в погоню.

В отличие от деревенских детей, егеря были увлечены чем-то интересным и совсем не обратили на неё внимания. Никто не пытался её остановить — только лошади опасливо поглядели на мотоцикл, да штабеля заготовленного леса нависли по правую сторону дороги.

Множество спин закрывали от её взора происходящее, но Арья привстала в седле и тут же поняла: там драка. Два раздетых до нижних рубах джентльмена боксировали у здания конторы. Брюнет и блондин. Плохой и хороший принцы.

Вот же неуёмные придурки. Опустившись обратно, Арья скрестила руки на груди.

Сложно было сказать, кого поддерживает местная публика: кажется, симпатии разделились примерно поровну. Сквозь подбадривающие выкрики было слышно, как что-то стрекочет в лесу. Арья ещё раз убедилась, что заглушила мотор байка. Даже не в лесу, а над лесом. Ну конечно, аэроплан. Она задрала подбородок, отслеживая полёт крылатой машины. А ведь у Вольной Республики нет аэропланов, да и летит он с юга…

— Тревога! В укрытие! — одновременно закричали несколько голосов.

Боксёры и болельщики кинулись врассыпную. Летательный аппарат протарахтел над верхушками сосен, демонстрируя красно-золотистые круги на плоскостях — опознавательные знаки ланнистеровского Вестероса. Повинуясь стадному инстинкту, Арья упала с мотоцикла и откатилась за ближайшие брёвна. Весьма вовремя: премерзкий свист оттеснил на задний план звуки мотора, людей и лошадей. «Хрясь, хрясь!» — сброшенные с аэроплана предметы вонзались в дерево, словно лезвия топоров. Запряжённая в телегу лошадь повалилась наземь, сражённая металлическими градинами, и Арье показалось, что как минимум один снаряд врезался в землю рядом с ней самой.

— Уходит!

Бахнули винтовки — кто-то стрелял улетавшему аэроплану вслед. Привставшая Арья раздражённо сплюнула, отряхивая опилки со шляпы. Санса заставила её бояться и прятаться на родной земле… Какой позор.

Несколько егерей продолжали целиться в небеса, однако вражеские авиаторы возвращаться не собирались: спустя полминуты после отступления аэроплана над лесопилкой показались перелётные кряквы. Выбравшиеся из укрытий солдаты справлялись у товарищей о здоровье и содержимом штанишек. Какой-то парень горевал над убитой лошадкой. Арья же в первую очередь проверила, не продырявило ли где её железного коня. Человеческих жертв как будто тоже не было.

Эйгон нашёл её сам: свободной от боксёрской перчатки рукой он поднял с земли металлический дротик и продемонстрировал высунутой над брёвнами Арьиной голове вместо приветствия.

— Флешетта, — лекторским тоном поведал Эгг. — Прелестный экземпляр.

— Привет от моей винтерфелльской кузины. — Джон отобрал дротик у брата и подбросил на ладони. — Не прилети чёртов аэроплан, я бы тебя побил.

Эйгон снисходительно отмахнулся снятой перчаткой.

— Ты здесь давно? Видела наш поединок? Как считаешь, кто был ближе к победе?

Ну что за идиоты? Арья упёрла руки в бёдра.

— Да вы одинаковые немощи. Я бы побила вас обоих.

— Хар-р! Дерзко, девочка, дерзко. Одобряю. — Проплывавший мимо бородач похлопал её по плечу. — Это была ничья по очкам, Джонни.

Арья видела этого волосатого бочонка на параде у Стены. Манс Налётчик говорил, что его зовут Тормунд, и он командует Первым егерским. Знаки различия прятались под полушубком, но пухлая планшетка через плечо действительно выдавала командира.

— На, пиши. — Арья вытащила из нагрудного кармана заранее приготовленный карандаш и лист бумаги. — «Приставленного сотрудника Чёрно-Белого Дома в моей смерти прошу не винить». Дата. Подпись.

Она рассчитывала застать Эгга врасплох, но нет! Тот совершенно всерьёз уселся на крылечко конторы и принялся писать. Лишь спросил:

— …Погоди, как ты убедила леди Эшару поставить мою личную печать на пустом листе?

По правде говоря, Эшара Дейн и не ставила печать. Эшара болтала с Тихо Несторисом, и Арья, воспользовавшись моментом, сделала всё сама. Вместо ответа она лишь выдохнула с паром таинственное «п-ф-ф-ф».

— С чего началась ваша дуэль?

Эйгон невинно пожал плечами:

— Разве братьям нужен повод для драки? Я просто рассказал о своей учёбе в Волантийской военной академии и Браавосе, а также спросил у Джона, какой университет окончил он. А Джон ответил: «Знаешь, шибко умных на севере не любят».

Арья отобрала у принца подписанный документ. Отныне никаких претензий к ней.

Ушедший влево Тормунд советовал солдатам отдать мёртвую лошадь деревенским на мясо. Ну и дела, подумала Арья. Армия Вольной Республики брезгует кониной... Успели стать гурманами на браавосийских консервах.

Джон, его рыжая подруга и дюжина егерей курили возле пилорамы, чью крышу флешетты пробить не смогли. Среди серых кепи и овчинных шапок выделялся парень в браавосийском стальном шлеме. Тормунд встретил его громогласным:

— Хар-р, Чирей! Ты зачем миску на голову надел?

— Это каска, — Чирей постучал костяшками пальцев по своему головному убору, — она защищает от пуль.

— Хар-р-р, — захохотал Тормунд. — А если в жопу трахнуть попытаются, защитит тебя твоя каска?

— Да что ты понимаешь в современной войне, — обиженно скривился Чирей.

Арья до сих пор не привыкла к их неординарным представлениям о субординации. В армии Вольной Республики рядовые и офицеры общались на «ты» и запросто крыли друг друга хуями, а приказ могли не выполнить, если считали неправильным или ненужным... Но при всех экстравагантных задвигах они тем не менее умудрялись вполне эффективно воевать.

— Народная демократия на краю света, — рассмеялся Эйгон, натягивая свитер. — Джонни много болтает о походе на Королевскую Гавань, но будем откровенны: люди Вольной Республики — не чья-то личная армия. Я бы не рассчитывал на то, что они пойдут дальше Винтерфелла.

Арья тоже думала об этом. Вольная Республика — это вооружённые мужчины и женщины, которые сражаются за жизненное пространство. Генерал, министр, президент — все они первые среди равных, просто некоторым делегированы полномочия.

Вернувшийся Тормунд развернул карту, чтобы обсудить с Джоном план действий на сегодня.

— Солдаты рыжей суки оседлали участок Королевского тракта на стыке между нами и полком Сигорна, — объяснил он. — Я собираюсь обойти их с тыла и уничтожить.

Привстав на цыпочки, Арья заглянула в пестревший пометками зелёный лист. Сплошной линии фронта на Севере не было и быть не могло. От Студёного до Закатного моря — бескрайние горы, леса, озёра и реки, а все перемещения завязаны на несколько железных и грунтовых дорог. Лёгкая пехота Вольной Республики должна быть неплохо подготовлена к такой войне: она маневрирует небольшими силами на труднодоступной местности, окружает вражеские опорные пункты и принуждает к капитуляции.

Собранные в рейд егеря утекали в лес цепочкой, один за другим. Благодаря осенним проплешинам было видно, как ручеёк из серых спин и белых шапок петляет от лесопилки вверх по склону холма, огибая валуны и буреломы. По единственному шлему можно было легко распознать Чирея.

Тормунд подхватил свою браавосийскую автоматическую винтовку и ускорил шаг, догоняя передовые отряды. Они снова остались втроём.

— Ты собрался с ними, брат? — Джон смотрел вслед пошагавшему за егерями Эйгону. — Здесь тебе не волантийские авеню, ножки заболят.

Эйгон обернулся и эффектно взмахнул волосами, придерживая саблю одной рукой.

— Не переживай, брат, дошагаю как-нибудь. Хочу посмотреть, чем живёт и как воюет моя страна.

— Какая ещё твоя страна? — бросил на ходу Джон.

Арья порадовалась, что выбрала свои самые удобные ботинки.

— Если опять начнёте спорить, кто из вас король Вестероса — уебу обоим, — предупредила она.

И в знак серьёзности намерений прихватила здоровенный сук. Другой его конец тащился по земле, прочерчивая канавку на заиндевевшем ковре из опавших листьев и коры. Это шебуршание под ногами. Хруст веток. И воздух — совсем не такой, как где-нибудь ещё. Девять лет прошло с тех пор, как она в последний раз гуляла по северным лесам.

Странное дело: не случись буржуазная революция, они все могли познакомиться гораздо раньше и в совсем другом статусе. Эйгон стал бы стопроцентно легальным принцем и королём. Рейгар и Лианна вырастили бы Джона где-нибудь очень далеко от Вольной Республики Севера. А сама Арья родилась бы дочерью Эшары Дейн.

Ей так и не удалось узнать судьбу дяди Бенджена. Арья расспрашивала о нём у Манса и браавосийских военных советников, да всё без толку. Но если дядя выжил в первых боях на границе и продолжал воевать, значит, они могли встретиться в любой момент. Хоть сейчас. В составе враждующих армий. Очередная «как-так-вышло» странность. Правда, офицер его ранга вряд ли станет шляться по лесам на передовой.

— В вашем обществе я начинаю чувствовать себя чуточку неловко, — признался Джон спустя две или три мили. — Теперь у меня есть братец, похожий на двадцатилетнего отца, и кузина, которая не просто похожа на матушку в молодости, но даже разговаривает так же. И живой мёртвый лорд, в честь которого меня назвали.

Впереди выпускали струйки пара множество ртов. Позвякивало оружие и похрустывали сучья. На пределе слышимости токовал глухарь, и стучало что-то — то ли дятел, то ли пулемёт.

— Это дятел, — определила Игритт, рыжеволосая подружка Джона. Разговаривая, она каждый раз демонстрировала щербинку между зубами. — Пулемёт скорее как пишущая машинка звучит. Скоро услышишь.

— Не накаркай, — попросил Джон.

Арье померещился лось между деревьями и она притормозила, пытаясь понять, был ли он.

Голова колонны тем временем углубилась в овраг, явно намереваясь выйти наверх по удобному противоположному склону, и в этот момент ожил самый настоящий пулемёт. Пули подрезали сухие щупальца ветвей прямо над ковбойской шляпой, и Арья грохнулась за коряги едва ли не быстрее них.

Там и сям замелькали пригнувшиеся силуэты егерей. Мир ускорялся, люди рассыпались по укрытиям, выкрикивая неразборчивые предупреждения и команды. Кто-то стрелял в ответ, надёжно спрятавшись за толстым стволом страж-древа. Чья-то задница и ботинки с гамашами проползли мимо Арьи. Пулемёт не смолкал, и его торопливое «чок-чок-чок» — действительно напоминало адскую пишущую машинку. Позиции егерей и пулемётчиков разделяло ярдов триста, не больше. Эхо выстрелов разносилось по лесу, жутковато отражаясь от наваленных камней.

Грёбаный день! Сначала аэроплан, теперь это. Второй раз за полтора часа Арье приходилось обнимать землю.

— Харль, — окликнули слева. — Ты живой?

Названный солдат поднял окровавленный большой палец в знак того, что рана не смертельная. В суматохе внезапной стрельбы Арья потеряла из виду братьев Таргариенов. Может, успели укрыться в овраге? Шустро передвигаясь на четвереньках и по-пластунски, она обогнала обладателя гамашей и съехала на дно оврага, как в детстве с горки. Братцы и правда были тут.

— Тормунд! — прокричали из-за камней, едва пулемёт затих на секунду. — Тормунд, куда ты нас завёл нахрен?

— Это карта Сигорна. — Тормунд похлопал себя по брезентовым подсумкам, будто проверяя, на месте ли запасные магазины.

— Ты мудак, не умеешь читать карты, — писклявил неизвестный.

— Хар-р, ну попадись мне, щенок, — зарычал Тормунд.

Всё больше егерей следовали Арьиному примеру, и вскоре на склоне скопилось не менее двух десятков человек; в том числе Тормунд, Игритт и Вель — блондинка со знаменем, возглавлявшая одну из коробок на параде. Правда, сейчас флага у неё не было. Овражные сидельцы принялись делиться друг с другом сухарями и куревом.

— Угощайся. — Игритт протянула Эйгону бумагу и табак.

Несколько человек смотрели на него выжидающе. Такая проверка для новеньких, поняла Арья. Если ты испугался, руки твои будут дрожать, и скрутить сигарету не получится. У Эгга получилось легко. Зажав между пальцами готовую самокрутку, он подмигнул Арье — мол, я тоже понимаю.

— Ну, вы собираетесь атаковать? Или будете лежать в овраге до скончания времён?

— Бросай-ка свои южные замашки. Мы — свободные люди Севера, — напомнила ему Вель. — Хотим — идём в атаку, хотим — лежим в овраге.

— В таком случае я пойду и захвачу пулемёт сам, — непринуждённо заявил Эйгон, извлекая саблю из ножен. — А вольные люди Севера могут лежать сколько им угодно.

Арья слушала их безумный диалог и ушам своим поверить не могла.

— Эй! — Джон вытащил трубку изо рта, поднимая глаза на карабкающегося вверх по склону брата. — Ты что, намылился освободить мою страну раньше меня?

Тут она пожалела, что выкинула карательный сук незадолго до стрельбы.

Придурки. Придурки! Глупые мальчишки!

Нервно пожёвывая сигарету, Арья наблюдала, как белый полушубок Эгга и чёрная дублёнка Джона исчезают за облепленными мхом валунами.

— Этот белобрысый назвал нас трусами? — Игритт и Вель смотрели на неё в четыре глаза.

Арья медленно повернула голову и покивала утвердительно.

— Примкнуть штыки, — кратко и как-то очень буднично распорядился Тормунд.

Арья округлила глаза.

— Примкнуть штыки, — передавали дальше и дальше по цепочке. — Примкнуть штыки, примкнуть штыки!

В овраге и за его пределами деловито зазвенело.

Вот гадство. Арья выплюнула и растоптала сигарету. Нет, в таком она участвовать не будет. Ни за что. Никогда.

— Вперёд! Покажем им, ребята! — скомандовал Тормунд.

— УРА! — поддержали его на другом конце.

Егеря с воплями срывались с места и неслись наверх, словно соревнуясь, кто быстрее. Один из лидеров гонки немедленно схлопотал пулю и покатился обратно.

Тормунд поглядел на Арью из-под шапки, и она, расстёгивая кобуру, как бы сказала кивком: «После тебя». Не произнося ни слова, они без всяких криков побежали в атаку.

Оттаявшая под лучами полуденного солнца почва хлюпала под ногами, когда Арья перепрыгивала через выпирающие корни дубов и сосен. А иногда — и через трупы. Силуэты мчавшихся в штыковую атаку егерей Вольной Республики мелькали среди пылавших красно-жёлтым огнём лиственных деревьев. Пламя осени и пламя войны слились воедино. Пулемёт почему-то не стрелял, и только отдельные винтовки продолжали хлопать с противоположной стороны.

Укрываясь за спиной Тормунда, Арья даже не заметила, как они оба преодолели триста смертельных ярдов и оказались прямо напротив вражеской траншеи: неглубокой, но добротно укреплённой брёвнами.

Два солдата с шевронами Винтерфелльского полка двигались по траншее в их сторону — чужие и свои одновременно. Тормунд отреагировал молниеносно: вскинул винтовку и скосил обоих одной длинной очередью на бегу. Адски эффективные орудия убийства делают в Браавосе, подумала Арья. Идеальные для подобной войны.

— Я пустой, — уведомил Тормунд, извлекая отстрелянный магазин.

Арья нацелила пистолет на поворот траншеи в ожидании кого-то, кто может напасть оттуда. Далеко не сразу до неё дошло, что этот кто-то непременно окажется соотечественником. Может, пареньком из Винтерфелла, которому просто не повезло оказаться в армии Севера в момент, когда их родиной управляла Санса. Временные «свои» против других «своих». Диковатая ситуация. Но не убьёшь ты — убьют тебя.

К счастью, из-за поворота так никто и не напал.

— ...Соберите пленных, — распоряжался Джон.

Стрельба окончательно утихла, однако Арья кралась по траншее навстречу голосу, на всякий случай удерживая пистолет наготове. Четверо пленных стояли, подняв руки, пока егеря обыскивали их. Чирей говорил, демонстрируя собеседнику оцарапанный шлем:

— ...Видал? Пуля попала в голову и отскочила.

Оба сына Рейгара отирались возле захваченного пулемёта. Арье вдруг подумалось, что если б один из них захотел убить конкурента, сделать это в хаосе битвы было бы проще простого. Но бой закончился, а братья Таргариены уцелели и как будто не спорили даже. Удивительно.

— ...Что же, сегодня ты заслужил право на почётное звание северянина. — Джон протянул Эйгону руку.

— Ты тоже храбрый малый, брат, — заявил Эгг, крепко её пожимая.

В это самое мгновение к Арье пришла уверенность: соревнование за Королевскую Гавань будет джентльменским.

Необычного вида стальная машина торчала из разбитой витрины бакалейного магазина. Вытянутый ромб футов тридцать длиной и чуть ли не вдвое выше человеческого роста. С выступавшими из бортов орудийными спонсонами, прямо как на корабле.

Королева чуть склонила голову набок, с интересом разглядывая диковинный аппарат. Приблизившись, ухватилась рукой за ствол торчавшего из амбразуры пулемёта и заглянула в распахнутую дверцу. В мрачном и вонючем нутре машины виднелось множество механизмов. Зиял пустыми ячейками снарядный стеллаж.

— Ого, — сказала королева.

Обойдя машину сзади, она взобралась по гусеничной ленте на крышу. Народные массы огибали необычное препятствие, направляясь в сторону Кастерли-Рок. В строгом соответствии со стереотипными представлениями о Ланниспорте опять покрапал прилетевший с моря дождь.

— Это танк, — подсказал оставшийся снизу Даарио. — Бронированная боевая машина.

Несколько обросших щетиной и пыльной одеждой мужчин прошагали мимо них. С виду — типичные шахтёры из самопровозглашённой Республики Кастамере, где развернулась настоящая война между требовавшими лучших условий труда горняками и владельцами шахт, поддержанными правительством.

Стена дома напротив была завешена соответствующими карикатурами: солдат, за чьей спиной спрятались капиталист и президент Ланнистер, целился в рабочего. «Всё та же старая команда, — гласила подпись под рисунком. — Товарищ, бей их всех!».

— Боевая машина... — Уперев руки в бёдра, королева прогулялась взад-вперёд по влажной крыше танка. — Надо же, до чего техника дошла.

Наверное, лоялисты пытались использовать устрашающую штуку для разгона демонстрантов, но не справились с управлением на узкой улице. Сегодня на рассвете колонны бастующих шахтёров вошли в Ланниспорт с востока, а десант революционных матросов высадился в порту. Мятежные корабли навели на Кастерли-Рок свои орудия, и этого оказалось достаточно, чтобы гарнизон из правительственных солдат и полицейских капитулировал.

Венчавший холм замок будто бы парил над крышами Ланниспорта, но как-то понуро, словно чёрные тучи над ним были созревшими гроздьями народного гнева. Золотой лев печальными рывками съезжал с башенного флагштока вниз, и королева знала, что минуту-другую спустя на его месте появится красный флаг вестеросской революции.

— Вы только поглядите: наш бродячий цирк добрался до сердца Запада, — сказала королева, устремив взгляд вперёд и вверх. — Бьюсь об заклад, господа из Королевской Гавани уже стирают подштанники в предвкушении.

Она напрягла зрение, дабы убедиться, что та надпись на повёрнутой к ним стене Кастерли-Рок — это именно «КРАСНАЯ КОРОЛЕВА ИДЁТ». Польщённо фыркнула и прищурила единственный глаз.

— Как они это делают? — Королева посмотрела на Даарио, продолжая указывать рукой в сторону помеченной верными вандалами резиденции Ланнистеров. — Такие талантливые ребята.

— Мы посетим Кастерли-Рок, миледи? — подал голос Джорах Мормонт. — Я слышал, там есть золотые унитазы.

Шахтёрских вдов с детьми выселяют из домов за неуплату аренды, а у президента Ланнистера золотые унитазы. Королева по-девчоночьи легко спрыгнула с танка на брусчатку.

— Почему бы и нет, мистер Мормонт. По пути расскажете, что там на Севере происходит.

* * *

​

Игроки обеих команд заканчивали последние приготовления: подгоняли съёмные лезвия к своим ботинкам, пристёгивали к голеням щитки для крикета, надевали набитые войлоком наколенники и перчатки. Впрочем, хорошо экипированных хоккеистов было немного — снаряжение большинства игроков ограничивалось лишь коньками, выструганными из цельных кусков дерева клюшками и свитерами, защищавшими больше от холода, чем от ударов. Вратарь браавосийской команды примерил бейсбольный шлем, и завидевшие это соперники поспешили подвергнуть его ураганному обстрелу шутками. Сапёры закончили укладывать обозначавшие границы площадки мешки с песком и взялись натягивать рыболовную сеть на каркас ворот.

Рейгар следил за предматчевой вознёй, сидя по-асшайски на поваленной сосне. Справа от него раскуривал сигару Манс Налётчик, а весь пологий берег озера перед их естественной трибуной занимала галдящая толпа солдат Вольной Республики — единственных на много миль вокруг болельщиков. Капрал из егерского батальона расхаживал по рядам, принимая ставки; азартные однополчане складывали деньги в его ушанку, а другой парень записывал всех в свой блокнот.

Стеклянная гладь и далёкие синие горы. Пейзаж не мог не взволновать сердце. Страшно подумать: на этом озере играли в хоккей Лианна и её братья. Не здесь, правда, а на ближнем к Винтерфеллу южном берегу. В тех местах озеро вряд ли успело замёрзнуть, зато на мелководном северном участке лёд признали достаточно крепким для открытия сезона.

— В горах Запада разгорается война между шахтёрами и правительством, — сказал Манс. — Вестерос полыхает весь — с юга до севера. А Красная Королева пришла в Ланниспорт.

Они посмотрели друг на друга как люди, объединённые общим секретом. Знавшие истинную личность Красной Королевы.

Браавосийская команда и сборная армии Вольной Республики выходили на лёд под приветственные крики болельщиков. Первые играли в красных свитерах, вторые — в белых. Рейгар увидел светлые волосы Эйгона и фигурку Арьи в составе браавосийцев, а Джона — на стороне армии. Произведя символическое вбрасывание шайбы, Тихо Несторис осторожно поскользил обратно на своих остроносых туфлях, но не выстоял и присел на зад, чем изрядно развеселил публику.

— Я звал её замуж не меньше трёхсот раз, — внезапно произнёс Манс, когда рефери дал свисток к началу игры.

Конечно, он говорил о Лианне. Манс продолжал:

— ...А она лишь усмехалась и качала головой в ответ на каждое предложение. Счастливый ты человек, Рейгар. Тебя любит невероятная женщина, у тебя есть славные сыновья.

Эйгон вёл шайбу по правому флангу, но Джон догнал брата и оттолкнул плечом. Эйгон врезался в оградку и, сделав кульбит, улетел за пределы арены, а Джон уже мчался в обратную сторону, довольно ухмыляясь на бегу.

Манс легонько похлопал в ладоши.

— Отличный хит! Они действительно славные... если не рядом. Знаешь, Лианна с детства рассказывала Джону, что он — единственный сын принца Рейгара Таргариена. Будущий король Вестероса. Тогда это звучало забавно, ведь ланнистеровский режим выглядел как никогда прочным и незыблемым.

Арья выделялась в лучшую сторону даже на фоне парней — скоростная и юркая, она чудесно каталась и жалила армейские ворота бросками с коротких дистанций. Рейгар вспомнил, что Лианна любила играть в похожем стиле. На Севере эту позицию называли «бродягой»: её занимал самый быстрый и техничный игрок команды.

Манс с видом истинного ценителя аплодировал каждому эффектному действию Арьи.

— Как же они похожи... просто поразительно. Я помню тот год, когда Лианна с маленьким Джоном обосновались по соседству в Крастертоне. Она была подавлена твоей смертью и поражением монархистов, но невзгоды только закаляют внутренний стержень по-настоящему сильных людей.

— Не хочу, чтобы мои сыновья считали друг друга врагами из-за такой приземлённой чепухи, как престолонаследие, — поделился опасениями Рейгар. — Вестерос полыхает, и я не хочу, чтобы едва обретённые заново люди сгорели.

Манс понимающе покивал, не вытаскивая сигару изо рта и не отрывая глаз от хоккейной площадки.

— Я слышал от наших заморских друзей, будто младшие Ланнистеры — особенно недомерок-муженёк Сансы Старк — обсуждали с браавосийскими дипломатами возможность формирования коалиционного правительства. Эйгон стал бы королём, а кто-то из действующего руководства — премьер-министром. Они даже готовы видеть в правительстве умеренных социалистов, которых обязательно предложит Браавос.

Манс так подчеркнул слово «умеренных», что Рейгар понял: тут скрывается подвох.

— В обмен на что?

Манс лукаво сузил глаза.

— В обмен на совместную борьбу против Красной Королевы, разумеется.

За спинами шептали листья, и оба обернулись. По-осеннему празднично одетая берёза сбрасывала наряд, хотя никакого ветра не было. Спустя считаные секунды дерево стояло уже полностью голое.

— Осень. Напоминает нашу жизнь, — пробормотал Манс, стряхивая с погона жёлтый лист. — Иногда всё заканчивается как-то вдруг... Раз! — и приходит зима.

Арья Старк оставила с носом сразу двоих защитников в белых свитерах. Объехала их как стоячих, обманным движением переиграла вратаря и выдала Эйгону идеальный пас на пустые ворота. Старшему сыну оставалось лишь подправить шайбу в сетку.

— А что браавосийцы? — спросил Рейгар. — Они знают о связи между Красной Королевой и Вольной Республикой?

Лукавое выражение вернулась на лицо Манса.

— Нет, не знают, — он понизил голос, словно мальчишка, замысливший презабавную проказу. — И благодаря этому мы можем провернуть аферу века.

* * *

​

Народ устремился в Кастерли-Рок как на паломничество, под дождём и ветром. Территория президентской резиденции на Западе, некогда закрытая и строго охраняемая, превратилась в проходной двор. Рабочего вида женщины фланировали по подъездным дорожкам. Дети просовывали руки и головы между балясинами перил. Взобравшийся на большого мраморного льва деревенский мужичок размахивал красным флагом.

С главной лестницы открывался захватывающий вид на Ланниспорт — городские улицы и гавань, где серели корпуса мятежных линкоров. Все двери были распахнуты настежь, однако некоторое подобие порядка всё же соблюдалось. Вооружённые люди дежурили через каждые десять шагов, а у парадного входа — настоящий интернационал: один из чернокожих боевиков Балака, два морских пехотинца с «Эстермонта» и три вооружённых шахтёра.

Полы в резиденции всё ещё сияли даже при том, что по ним прошлись сотни ботинок. В зеркало ещё можно было смотреться, хотя его перечеркнула надпись «КРАСНАЯ КОРОЛЕВА ИДЁТ». До похожей на гигантский хрустальный торт люстры никто пока не добрался — та висела слишком высоко.

— Эй, — крикнула королева, завидев парня с компактным «Кодак Брауни». — Дай-ка твой аппарат на минутку.

Она вернулась к тому зеркалу, выставила фотоаппарат перед собой и нажала на спуск.

— Мне кажется, однажды это войдёт в моду, — объяснила королева, возвращая «Брауни» владельцу.

— Браавосийцы высадили на Севере своего принца-самозванца, — сказал Джорах, когда наатийское красное дерево и картины в позолоченных рамах окружили их в коридоре второго этажа. — Они признают его сыном Рейгара и хотят поставить во главе Вестероса.

Признают сыном Рейгара. Королева цокнула.

Стайка экскурсантов прошла им навстречу. Эти люди были так восхищены интерьерами, что даже не заметили Красную Королеву.

— Ваши штаны, — сказала она, — неплохо сочетаются со здешними коврами.

Джорах посмотрел на свои красные шаровары, потом на ковровую дорожку, и промямлил немного смущённое «благодарю».

Из президентского кабинета вывалились навьюченные винными бутылками моряки. Диванчик у входа оккупировал облачённый в дамскую шубу негр с рогатым солдатским шлемом на голове. На левой от королевы стене висела исполненная под старину карта Вестероса, а рядом с ней — множество клюшек для гольфа. И одна хоккейная.

«Мистеру Тайвину Ланнистеру, — гласила дарственная подпись. — От Эддарда Старка». Три, пятнадцать, девяносто шесть.

Год, когда они ещё были свергнувшими Таргариенов союзниками. Знал бы брат тогда, какой трагедией для Старков обернётся его победа.

Продолжая сжимать находку в руках, королева прошла внутрь кабинета и уселась на президентский стул с высокой резной спинкой. Закинула ногу на ногу, устроила клюшку поперёк подлокотников и сцепила пальцы в замок.

Посреди стола для совещаний распласталась по наатийскому дереву шкура аллигатора — может, так было задумано изначально, а может, революционеры перетащили её сюда. На другом его конце прилично одетый молодой человек весьма невежливо общался с полицией Окскросса, сжимая трубку телефонного аппарата в одной руке и револьвер в другой. Грозился скоро прийти.

Королева посмотрела направо и увидела Чёрного Балака. Командир летнийских боевиков восседал на золотом унитазе Тайвина Ланнистера, отгородившись газетой от суеты поменявшего хозяев Кастерли-Рок.

— Браавосийцы нам больше не товарищи, — лениво констатировала она и откинулась на спинку стула. — С браавосийцами нам больше не по пути.

— Согласен, — охотно подтвердил Джорах. Он стоял перед ней, как верный дворецкий в ожидании распоряжений.

— А Рейгар? Ты узнал что-то новое о Рейгаре?

Джорах будто бы замешкался и поджал губы, а потом пожал плечами.

— Увы, ничего.

Опять ничего. Возможно, тот путешественник ошибся, и монах Шакку с Хребта Костей вовсе не был Рейгаром? А она — просто дура, успевшая понастроить себе воздушных замков напрасных надежд?

Приступ активности сменился апатией. Кто-то ходил, разговаривал по телефону, таскал коробки. Кепки гражданских лиц, оружие, снующие туда-сюда матросские воротники сливались воедино. Королева поймала себя на мысли, что ей наскучило мельтешение.

— Ну что, товарищи, — громко обратилась она ко всем и ни к кому одновременно. — Сожжём к чертям это гнёздышко буржуазии?

Анонсированное Тихо Несторисом перемирие действительно вступило в силу. Арья убедилась в этом лично, когда они проезжали железнодорожный мост, перекинутый через одну из многих впадавших в Длинное озеро речушек.

Реку определили чем-то вроде разграничительной линии между войсками Вольной Республики и Вестероса: на левом берегу стояли одни, на правом — другие, но некоторые солдаты переходили на противоположную сторону и мирно общались со вчерашними противниками. Только что эти люди намеревались друг друга убить, а сейчас вот так запросто разговаривали и курили, прикрывая чужие спички от задувавшего с незамёрзшей части озера ветра.

Как ни крути, а на войне случаются занятные вещи, подумала Арья, пока паровоз медленно тянул единственный вагон на южный берег реки.

Стрелочник встречал их, удерживая ногу на рычаге и свёрнутый сигнальный флажок в вытянутой руке. Через поле шагал, прижимая к голове увесистую телефонную трубку, офицер, а вытянувшиеся вереницей связисты тянули за ним кабель. Смотрелось это немного забавно: почти как фрейлины со шлейфом свадебного платья королевы.

Докладывал начальству о прибытии браавосийской делегации, наверное. А начальство в свою очередь доложит Сансе.

Они с Арьей так и проводили друг друга взглядами — она уезжала дальше, стоя на задней площадке вагона, а офицер остался у моста в компании вооружённого стрелочника и кабельных фрейлин.

Двести пятьдесят миль до Стены, примерно столько же до Винтерфелла. Отсюда начиналась территория Сансы. Территория Сансы!.. Родная страна превратилась в «территорию Сансы» — вот до чего дошло. Словно не домой вернулась, а в гости заглянула.

Санса хозяйничала на Севере, и это следовало признать. Добилась-таки дипломатией и манерами большего, чем Арья — пистолетом.

Пока она кичилась независимостью в Браавосе, Санса подминала под себя их родину. Обустраивала по своему усмотрению их дом. Брала под контроль родительские активы — все нефтепромыслы и лесозаготовки. Назначала нужных людей на ключевые посты. С одобрения Ланнистеров, разумеется, но всё же... Консервативная северная элита могла сколько угодно демонстрировать лояльность далёкому новому правительству в Королевской Гавани, однако фактически наверняка оставалась верной Старкам — теневой королеве Сансе, а не её мужу. Зная политическую кухню Севера, Арья практически не сомневалась, что так оно и было.

Запущенный в полёт окурок пропал среди растрескавшихся шпал, и Арья огляделась, дабы убедиться, что никто не подслушивает её мысли.

Санса в очередной раз оказалась лучше. Санса всегда была лучше: талантливой ученицей, безупречной леди, папиной красавицей, маминой умницей. И правда в том, что больше всего на свете Арье хотелось бы вернуться в те времена. После эмиграции в Браавос она часто представляла, как приплывёт обратно на корабле с большими пушками и наваляет Сансе за её приспособленчество — работу на Ланнистеров и всё-всё-всё, — а на следующий день мечтала снова стать нехорошей младшенькой злюкой при Её Идеальном Величестве. Возможно, они не так уж и плохо дополняли друг друга?

В салоне третьего класса грубые деревянные скамейки с высокими спинками были похожи на загоны для людей. Ребёнком Арья нередко пользовались услугами Северных железных дорог, но третьим классом не путешествовала ни разу. Родители не были такими аскетами, как просветлённый Рейгар, а ту азартную детскую мечту — самостоятельно проехать на поезде всю страну от Стены до Белой Гавани — она осуществить не успела.

Высокопоставленных пассажиров бедняцкая обстановка как будто бы не смущала. Арья прошла незамеченной мимо Тихо Несториса и Эшары Дейн, которые горячо обсуждали национализацию горнодобывающей промышленности Запада. Экономические дискуссии между браавосийским банкиром и секретарём принца были частыми и бурными, и Арья решила: рано или поздно это может закончиться сексом.

Скромный эскорт из нескольких егерей и браавосийцев в штатском тоже не жаловался.

— Мы беседовали о нашей кузине, — поведал Джон. Он полулежал, закинув ноги на скамью, подошвами к проходу.

В редкие мгновения, когда принцы не мерились болтами, они обсуждали общих неприятелей.

— Знаю: вы те ещё сплетницы, — сказала Арья, и братья Таргариены переглянулись.

Лес по левому борту иногда расступался, и на мелководье у берега озера чернели валуны — единственные купальщики поздней осени. Санса в детстве обожала взбираться на такие камни. Арья же, естественно, каждый раз стремилась незаметно подкрасться и столкнуть её в воду.

Как много крови и нефти утекло с тех пор. Хотелось ускорить паровоз и дать задний ход одновременно. Больше никогда не видеть сестру и лично набрасывать уголь в топку, чтобы доехать поскорее. Не знать о Сансе ничего и выяснить каждую мелочь. Братья как назло замолчали, хотя Арье было чертовски важно послушать какие-нибудь сплетни.

Настроение утопло на дне: даже пустые багажные полки напоминали перевёрнутые крышки гробов, а болтавшиеся под потолком вагона ременные поручни — подготовленные для висельников петли. Сгенерированная озером низкая инверсионка расползалась по небу, как грязные солдатские обмотки.

Будто бы отгадав её невысказанные пожелания, Джон заговорил:

— Годы управления родительскими активами под бдительным ланнистеровским оком сделали Сансу той ещё злобной стервой... А теперь и война вдобавок. Спорим, дорогая кузина будет разыгрывать из себя защитницу Севера и мать четырём миллионам? Она поджидает на станции Лонг-Лейк-Сити, где летняя резиденция Старков.

Не только летняя, вспомнила Арья. Они почти окончательно перебрались в новый дом из Винтерфелла за пару лет до войны. Отец говорил, что жить в старом замке дорого и непрактично, а под Лонг-Лейк-Сити есть всё: и озеро, и горы, и живописные леса, и свежепостроенная железная дорога, по которой он сможет быстро добираться на работу в столицу.

Джон продолжал:

— Если вам это интересно — я видел Сансу на последних Зимних играх, полтора года назад. Она повесила мне на шею медаль за лыжную гонку, и, думается, не обошлось без обоюдного узнавания.

— Всего лишь бронзовую, — не преминул добавить Эйгон и скрестил руки на груди. Арье нравилось, когда он делал так — особенно в полушубке, благодаря которому плечи казались мохначе и шире.

— Ты бы и в первую сотню не попал, — заверил Джон. — Отстал бы от пелотона и финишировал с разодранными медведем штанишками, как это обычно случается с южными джентльменами.

— А её коротышка Ланнистер? Он здесь? — Арья поспешила зарубить спор на корню и направить разговор в нужное русло.

— Коротышка уехал в Королевскую Гавань четыре дня назад. Полагаю, он и является соавтором перемирия...

— Откуда тебе известно, куда уехал коротышка? — перебил его Эйгон.

— Я знаю всё, братец, — в словах Джона было столько небрежной осведомлённости, что Арья почти смогла ощутить себя в штаб-квартире внешней разведки Браавоса, а не в обшарпанном вагоне пригородного поезда. — Моей агентурной сети на Севере позавидует любая спецслужба.

«Ты просто узнал об этом от Игритт, которая подслушала разговор браавосийских советников Манса», — могла бы сказать Арья, но не стала. Пусть Эгг немного позавидует несуществующей агентурной сети брата.

Джон окончательно вошёл в образ гения стратегического анализа: засунул в рот трубку и соединил кончики пальцев.

— Уж всяко не за подкреплением Ланнистер уехал, — рассуждал он. — Нынче Королевская Гавань не может дать Сансе ничего, кроме моральной поддержки. Правительственные войска — как взмыленная пожарная команда: новый очаг мятежа разгорается раньше, чем успевают потушить предыдущий. Пока лоялисты пытались ликвидировать Шахтёрскую Республику Кастамере, революционеры захватили Ланниспорт и сожгли Кастерли-Рок. Умора!

Арья слышала, что столичные профсоюзы запланировали всеобщую стачку на следующей неделе... Да, Вольная Республика выбрала удачное время для атаки — Ланнистерам теперь не до северного фронта. Придётся Сансе защищать владения самостоятельно.

— «Лонг-Лейк-Сити», — прочитал Эйгон. Он посматривал в окно с наибольшим интересом, ведь Арья и Джон видели эти места не раз. — Та самая?

Локомотив пыхтел паром, притормаживая.

— Та самая, ваше высочество. — Тихо Несторис продвигался мимо них, не дожидаясь полной остановки. — Ждать оркестр и ковровую дорожку не приходится.

— Ничего страшного, я привык к северному гостеприимству, — отозвался ему в спину Эйгон.

Воткнув край шляпы в стекло, Арья мысленно прогоняла не в меру длинное здание вокзала, а потом ещё и навес от непогоды. Сначала она увидела три автомобиля, а следом — дюжину людей в привычно одинаковой серой форме. Ещё одна фигура восседала на коне. Несложно догадаться, кто.

Сестра была похожа на идеализированный памятник самой себе: тёмно-рыжие волосы, тёмно-рыжий конь, в окружении всех своих лейтенантов и полковников. И последние рыжие деревья — такая же неотъемлемая составляющая фона, как и люди. В любой ситуации Санса оставалась непревзойдённым мастером красивых композиций.

Вагон совершенно опустел, и только Арья никак не могла отлепить задницу от скамьи. Проверила на всякий случай, не спрятались ли где журналисты, и незаметная, как призрак, выскользнула наружу в тот момент, когда Санса говорила:

— ...ты настоящий принц, кузен: убиваешь подданных и разрушаешь свою страну.

— Да, всё это делаю я, — подтвердил Джон.

Лицо сестры оставалось образцово бесстрастным. Она одевалась в нечто серое, псевдовоенное и приталенное; умудрялась выглядеть модной, но не пошлой. В этом была вся Санса.

— И как, нравится тебе быть браавосийской пехотой?

Джон небрежно взмахнул зажатой в ладони трубкой.

— Я сам себе пехота, кузина, и сам прокладываю дорогу на Королевскую Гавань. Если ты принесёшь мне присягу, мы сможем избежать новых жертв и разрушений.

Чуть поодаль стоял, не вмешиваясь в разговор, живой дядя Бенджен.

— ...Мой брат шутит. На самом деле, наследный принц Вестероса — я. — Эйгон положил руку Джону на плечо, выдвигаясь вперёд.

Взгляд Сансы сместился на Эгга, и Арья не смогла не отметить, как стильно сочетаются её голубые глаза и светлая меховая шапка с металлической кокардой в виде волчьей головы. Настоящая кукольная пара из книжек для маленьких девочек — белокурый принц и рыжая принцесса. Сестра и Эгг были слишком хороши для того, чтобы сосуществовать в реальности.

Видно, Санса пришла к тем же выводам, потому что сказала лишь:

— Ну, хотя бы так.

А затем слезла с коня и вручила поводья поджидавшему справа лейтенантишке.

— Это перемирие мне навязала Королевская Гавань, — произнесла она, тыча снятой кожаной перчаткой в сторону Джона. — Будь на то моя воля, я бы выкинула всех твоих одичалых обратно за Стену.

Джон саркастично скривил свободный от мундштука угол рта.

Папина красавица и мамина умница сильно изменилась. Правильное произношение обогатилось стервозными нотками, да и лицо стало непривычно хищным, каким-то совсем взрослым. Если Арья стукнет её сейчас, сестра вряд ли побежит жаловаться, как в детстве. Тут Арья окончательно и бесповоротно поняла: ей нравится такая Санса.

Скажи кто-нибудь десять лет назад, что однажды она будет скучать по идеально-бесючей сестре, Арья бы плюнула в того лгуна. Что же, пришло время изловчиться и плюнуть в саму себя. Их встреча чем-то напомнила рандеву Рейгара и Визериса, причём в роли фрика из Браавоса выступала Арья.

А Санса — новая и прежняя одновременно — обняла Арью и шепнула так, чтобы слышали только они вдвоём:

— Я очень соскучилась.

Это и было настоящим возвращением домой.

Дальнюю стену закрывал гобелен: любовно вышитые леса, снега и Брандон Строитель — Арьин прапра-сколько-то-раз-дедушка. Чернобородый, облачённый в шубу, которой позавидовала бы Эшара Дейн, легендарный основатель дома Старков сложил руки на могучем молоте и в такой позе веками напролёт следил за потомками. А ещё там было чардрево. Белёсое и злое, с окровавленным ртом-дуплом и воронами в кроне — точь-в-точь как на татуировке Арьи. Источник вдохновения родом из детства.

Как-то раз папа обмолвился, что чардрево с гобелена оживает по ночам, и Санса лет до восьми боялась входить в его кабинет. Теперь это был кабинет Сансы.

Арья облокотилась на спинку стула, и дядя Бенджен сразу повернул к ней голову, будто напоминая: «Нет, не твоё место». Ну да, ну да. Место во главе стола принадлежало Сансе. Она теперь старшая. Она теперь главная.

Дядю Бенджена всегда устраивал статус родственника-гостя. Оставив семейный бизнес в руках брата, он одиннадцать месяцев в году предавался аскезе на северных границах. Навёрстывал упущенное? Дядя Бенджен был слишком юным, чтобы успеть поучаствовать в гражданской войне, и, как рассказывал папа, сильно переживал из-за этого. После громкого возвращения тёти Лианны Арью посетила и такая мысль: он, ко всему прочему, находился ближе других к сбежавшей сестре. Мог быть звеном, связавшим Лианну Старк с домом. В бородке пробивалась седина, на петлицах кителя распустились полковничьи дубовые листья, а в остальном это был тот же Бенджен Старк. С возрастом дядя всё больше походил на отца... Или ей просто хотелось увидеть отца в последнем из старших мужчин семьи?

Ведущие в банкетный зал двери распахнулись как бы сами собой, впуская Сансу и чужое многоголосье. Штатские костюмы и серые мундиры мелькнули на заднем плане, а потом створки закрылись у сестры за спиной. Арья успела рассмотреть, что всё-таки не сами: державший поводья на станции лейтенант был тут как тут. Приподняв сжатые в руках винные бутылки, Санса сказала:

— Я собрала нас здесь, потому что мы — Старки.

— Ты — Ланнистер, — лениво напомнил Джон.

— А ты — Таргариен. — Санса остановилась позади кузена, словно примеривалась опустить бутылку на его макушку. — У меня есть красное арборское и дорнийское. Сухое, тринадцатого года.

— Тринадцатого? — Джон скривился. — Я слышал, тот год оправдал свой номер, и на Арборе собрали урожай категории «Д»... Думал, ты предложишь что-то более зрелое.

Санса поставила перед ним дорнийское.

— Мой муж — Тирион Ланнистер. Вино в нашем доме умирает молодым.

— Как и люди в последнее время, — скорбно добавил дядя Бенджен. Он упёр локти в стол и следил, как дождь над озером переходит в снег.

В кого они все превратились. Постаревшие, помрачневшие, осиротевшие, ядовитые. Арья поёжилась. Не за горами двадцатник, а Санса и вовсе на пути к четвертаку. Невинные девочки превращаются в циничных потрёпанных старух.

— …Так что там матушка? — спросил Джон. — Я боялся, что ты можешь погибнуть, не пересказав свежие донесения от мистера Мормонта.

Он плеснул себе вина на пробу, погонял во рту и только после этого наполнил стакан Арьи. Подкатил через четверть стола точнёхонько ей в ладонь, прямо как заправский браавосийский бармен.

— Очень мило, — добродушно-снисходительно отозвался дядя Бенджен. — Ты и Манс — единственные джентльмены Вольной Республики. Никогда не забываете побеспокоиться о своих противниках. Никаких донесений. Мормонт не связывался со мной четыре месяца — с момента падения Миэрина, — а Лианна тем более не отчитывается.

— Кто такой этот Джорах Мормонт? — Санса жестом предложила налить вина и ему тоже. Дядя Бенджен отказался: выставил руку, почти повторив плакат общества трезвости.

— Мой бывший подчинённый. Он неплохой человек, хоть и не особенно удачливый. Пережил бегство жены-южанки, запой и увольнение из армии, но смог взять себя в руки и не скатиться. Я попросил Джораха сопровождать Лианну в её путешествии на восток, и он воспринял это с энтузиазмом. Как возможность развеяться и начать заново.

— О да, — Арья гоготнула. — Мормонт славно развеялся в Эссосе. Пленил Эйгона и его свиту, а потом гнался за нами на паровозе.

Джон весело рассмеялся вслед за Арьей:

— Ай да мистер Мормонт! Какой молодец! Спасибо за информацию, я обязательно припомню это братцу сотню-другую раз. — И подмигнул ей поверх поднятого бокала.

Санса снова предложила выпить, а дядя Бенджен снова отказался:

— Нет, дорогая племянница. Я должен вернуться в штаб корпуса и работать до утра. Этот миэринский грипп прибавил нам хлопот.

Война сделала паузу, только потерь меньше не стало: вместо пуль людей по обе стороны границы принялась косить миэринка. От егерей Арья услышала, что Манс Налётчик тоже заболел.

Она опорожнила второй стакан. Белая мгла полностью скрыла озеро, хотя от дома до него — шагов пятьдесят. Деревья почернели и скорбно скрючились под весом мокрого снега, словно приняли судьбу и простились с надеждами на тепло на ближайшие полгода. Дядя Бенджен — герой: выживает на Севере поздней осенью без алкогольной поддержки. В детстве было как-то проще. Может, ещё не акклиматизировалась обратно? Арья удобно приросла к стулу, стремясь больше слушать, чем говорить. Наполнявшаяся приятным гулом голова задвигала подальше дерьмовые впечатления последних недель.

— ...Простите отца и меня за то, что скрывали от вас Лианну. — Дядя Бенджен по очереди посмотрел на неё и на Сансу. — Вы учились в Королевской Гавани, Санса дружила с младшими Ланнистерами… Могли по-детски проговориться, а Лианна очень дорожила положением покойницы и не хотела привлекать внимание победителей. Особенно помешанного на ней Роберта.

Волосы Сансы красиво рыжели под электрическим светом. Оставаясь немой и неподвижной, Санса направила зрачки на Арью, взглядом спрашивая: «Могла я проболтаться?». Могла. Джоффри, Мирцелле, Мардж — всем богатеньким и красивеньким друзьям, до кого дотянулся бы язычок. Санса-принцесска сначала производила впечатление сенсационными сплетнями, потом думала. Теперь, конечно, она стала настоящим политиком: дважды подумает, прежде чем ничего не сказать.

— Вы поступили правильно, — заключила Санса. — Тётя имела право оставаться мёртвой.

Арья была настроена не столь миролюбиво. Скрыть Лианну Старк от Сансы — это нормально, но Арья-то была умнее! Если б она только знала их с Джоном адрес в Вольной Республике... Не случилось бы тогда восьми лет одиночества в Браавосе, Чёрно-Белого Дома и прочего дерьма.

— Доложи-ка и ты о положении дел в Королевской Гавани, — попросил Джон.

— Стачка. Миэринка. Страх, ненависть, неопределённость. Тирион должен прислать последние новости ближе к ночи. — Сестрица переняла рабочую позу отца: сидела, подавшись вперёд и положив руки на стол. Арья никак не могла определиться, бесило её это сходство или умиляло.

Дядя Бенджен потянул за цепочку свои карманные часы, убеждаясь, что ночь уже наступила. Санса принялась набрасывать что-то на листке бумаги, отгородившись бутылкой.

— Список северных кандидатов в новое правительство, — пояснил за неё дядя.

— Это ерунда, — отмахнулась Санса. — Важно другое: Браавос и Королевская Гавань хотят найти компромисс и подуспокоить народ. Помимо нового правительства им нужны новые Рейгар и Лианна.

Родственники толпой уставились на Арью — сестра, кузен, дядя, Брандон Строитель. Даже волчья голова с кокарды дядиной шапки и дорнийский орёл с винной этикетки.

— Я не буду их сыном, — предупредил Джон и сделал глоток.

Санса отложила карандаш.

— Соглашайся, кузен. Они даруют тебе титул принца. Легального, не самозванца из тайги... А вы с Эйгоном прямо сейчас, — она повернулась к Арье, — большие Рейгар и Лианна, чем оригинальные.

Пришлось согласиться. Оригинальные Рейгар и Лианна уже не те. Два мертвеца — одиозная революционерка, настоящая личность которой известна немногим, и принц-монах, о возвращении которого осведомлено ещё меньше людей — персоны слишком неудобные и во всех отношениях сложные.

— Они рассматривают тебя на роль королевы, — сказала Санса. — Чтобы было красиво, как в сказке.

Ебучие сказки. За них всегда отвечала Санса, не Арья.

— Красиво, как в сказке, — это твоя прерогатива.

— Как хорошо ты знакома с Эйгоном Таргариеном?

Насколько хорошо они познакомились?.. Сколько Арья ни старалась, выудить из чуланов памяти подробности зимней вечеринки в Волантисе не удавалось. Поэтому она честно призналась:

— Я не помню.

— Сестрёнке больше не наливать, — распорядилась Санса.

Вот ещё. Резкая, как молния, Арья метнулась через стол, захватила бутылку дорнийского в своё единоличное пользование и вернулась на место как ни в чём не бывало. Джону осталось лишь беспомощно развести руками.

Устало помассировав веки, Санса продолжила:

— Ладно. Надеюсь, мы все понимаем, к чему дело идёт. Если Красная Королева с её революционной армией, ланнистеровские лоялисты и браавосийцы пересекутся в одной точке — будет большая бойня.

Мужчины обратили взоры на карту Вестероса за её правым плечом, и Арья последовала их примеру. «Пересекутся в одной точке»... В Королевской Гавани.

— Именно там, — суммировала общие мысли Санса. — В наших силах повоздействовать на них всех и попытаться сгладить углы... С вашего позволения, я выпровожу большую часть сборища, разузнаю насчёт телеграмм от Тириона и расскажу обо всём поподробнее.

Дядя Бенджен надел шапку и перекинулся парой фраз с Джоном, а тот покивал. Они почти одновременно и почти твёрдо поднялись с мест — лишь Арья осталась сидеть.

Ладонь покидавшей кабинет Сансы погасила люстры, оставляя её наедине с винишком и приятным мраком. Снегопад прекратился внезапно, как и начался, и в незашторенные окна ненавязчиво вторгся свет полной луны. После ухода посторонних интернациональных масс из гостиной чёрно-голубой мирок стал ещё тише и таинственнее. По ту сторону прикрытой гобеленом стены бормотали о чём-то голоса Тихо Несториса и Эшары Дейн.

Эйгон приоткрыл дверь: сначала в проёме показалась белокурая голова, потом все остальные красивости.

— Вы уже кончили секретничать, — сказал он с порога.

Арья утвердительно промычала в ответ. Эгг выглядел, как всегда, обалденно и пах хайгарденским шипром.

— Семейные разговоры — дело интимное, я не лезу. — Он встал лицом к озеру и боком к Арье. — Мы поплывём в Королевскую Гавань на «Утеро Залине»... Тебе ведь тоже не терпится?

Она поднялась с кресла и оседлала стол, чтобы было удобнее смотреть туда же.

— Ты выглядишь как-то одиноко, — сказала Арья и отхлебнула прямо из горлышка.

— Пожалуй, — согласился Эйгон. — Братца вы забрали к себе, мистер Несторис увёл леди Эшару, а отец — Джона Коннингтона. Чёрт возьми, больно наблюдать, как лорд Джон никак не может признаться ему в не столько дружеской, сколько романтической любви.

Арья распылила в воздух часть не проглоченного вина.

— Так я и знала... — она прокашлялась. — Слепой Шакку! Кто ему только не намекал.

Удерживая руки в карманах, Эйгон неопределённо пожал плечами, как бы говоря: «Эти старики». Подошёл к столу и встал напротив Арьи. Близко. Она осторожно сглотнула, а он спросил:

— Что топишь в дорнийском ты?

— Родные скрывали от меня тётю Лианну. — Арья досадливо поморщилась. — Благими намерениями вымостили дорогу в Браавос. Такое гадство.

— Лианна Старк мне не нравилась всегда, — с болезненно честным видом признался Эйгон. — Особенно в детстве. Теперь как-то притухло, хоть и остался осадок... Говорят, вы похожи, но Лианна Старк мне не нравится, а ты нравишься.

Арья невольно качнулась.

— Ты бухал с браавосийцами и егерями?

— Совсем нет. — Эйгон поспешно встряхнул волосами и оказался ещё на пару дюймов ближе.

И правда не похоже. Если и бухал, то в меру. Она настороженно приоткрыла рот и сузила глаза.

— Ты выглядишь хуже, чем одиноким: до жути официальным и одиноким. — Арья протянула пальцы к его бабочке. — Формальная часть давно закончилась, расслабься.

— Несторис и Эшара, — вдруг произнёс Эйгон, терпеливо дожидаясь, пока она справится с задуманным. — Они не спорят. Странно, а?

— Странно, — Арья прислушалась, — к чему бы это?

Что-то стукнуло в стену: раз, другой и третий, и простонала леди Эшара. Арья засмеялась, сцапала бутылку и отправила в себя ещё один хороший глоток.

— Перестань, — Эйгон сделал милое умоляющее лицо, — ты же леди. Леди не лакают вино вот так.

Он попытался забрать у неё выпивку — вежливо, но настойчиво. Арья зарычала, и они немного поборолись, столкнувшись в процессе носами и ртами. Вино сразу отошло на второй план.

Арья поудобнее устроилась на краю, закидывая ноги на задницу Эйгона и отвечая с азартом на его поцелуй. На «Робкой деве» она собиралась уложить беглого дракона и отхлестать... Ладно, пусть укладывает её, так тоже сойдёт. Эгг с ловкостью трезвого человека расстегнул её рубашку, пока Арья возилась с его неподатливыми пуговицами.

— Эти штуки, — сказал Эйгон, нащупывая застёжку лифчика, — эволюционируют быстрее, чем моторы автомобилей.

Арья расстегнула всё сама, чтобы он не отвлекался на последние достижения научно-технического прогресса и продолжал целоваться в том же духе.

Губы Эйгона переместились к её шее, и Арья смогла увидеть через его плечо гобелен, за которым постанывали люди и стучал диван. Глаза-отверстия чардрева ехидно сообщали: «Я знаю, чем занимались ваши родственнички».

Точно. У них должно быть немало компромата на всех. Стол раньше в Винтерфелле стоял, и гобелен там же висел. Ни дерево, ни Брандон Строитель не могли выйти или отвернуться. Вдруг тётя Лианна и её принц-дракон, тогда ещё не святоша, тоже рисковали, занимаясь любовью на нём?

Эйгон обхватил её за талию и подтянул поближе. Арья с удовольствием отметила, что её грудь идеально ложится в его ладонь. В отместку она обхватила его член сквозь ткань брюк, и Эгг вдруг остановился. Арья покосилась на светлые волосы у своей шеи. В чём дело? Не понравилось, что ли? Тут Эйгон шепнул:

— Твоя сестра.

Арья медленно повернула голову через свободное от его подбородка левое плечо. Тот стул, где четверть часа назад сидел Джон, действительно заняла Санса. Прокралась тихо и подло, как вор, и бесстыже наблюдала. Как ей вообще удалось? Бестактная сучка.

— Красивые татуировки. — Санса разглядывала рисунки на её руке и лопатке. — Но голова Титана... Узри я это раньше — не пригласила бы тебя на тайный совет.

Эйгон деликатно покашлял и попытался вернуть рубашку на Арьин торс, правда, он вслепую сгрёб свою, а не её.

— Чего я там не видела, — Санса фыркнула и подпёрла висок горлышком полупустой бутылки. — Моя сестрёнка не особенно подросла с одиннадцати лет.

Арья взбрыкнула, пресекая попытку Эгга её одеть, и улеглась спиной на холодное дерево, выставляя обнажённую грудь под лунный свет.

— Что ты здесь забыла? Иди куда-нибудь ещё.

— Что я забыла? — Санса воинственно икнула. — Это мой дом, вообще-то, и куда ни пойди — всюду бордель. Что там, — она указала затылком на гобелен, — что тут.

В соседней комнате вскрикнул браавосийский банкир, потом — леди Эшара, затем всё стихло. Хоть кто-то кончил. Санса беззвучно поаплодировала.

— И мой. Хочу — беру и устраиваю притон с принцами. В детстве ты мечтала о том же, не правда ли?

— Притон с принцами... — пробормотала Санса, массируя висок. — Тем более. Может, я хотела присоединиться, — она снова икнула. На этот раз — загадочно.

Эйгон напялил рубашку и потёр лоб. Как самый трезвый из присутствующих, он, наверное, чувствовал себя максимально неловко.

— Своими принцами не делюсь. — Арья показала сестре средний палец. — Иди к Джону. От вашей ненависти до любви — один шаг.

Санса стойко проигнорировала этот выпад.

— Я обещала последние новости от Тириона. Как видишь, принесла.

Перед ней действительно лежал ворох телеграмм. Охренеть как вовремя. Отлепившись от Эгга, Арья проползла несколько ярдов в направлении сестры.

— Ну, зачитывай, — сказала она, подперев голову кулаками.

— Президент Ланнистер, мой дорогой свёкор, пал жертвой миэринки, — голос Сансы не выражал совсем ничего. — Помянем. — Она торжественно приложилась к бутылке.

На подсвеченных луной бледных скулах и в голубых глазах сестры не было никакого сожаления.

— Мои королевские соболезнования, — заверил у Арьи за спиной Эйгон.

— Спасибо, ваше величество, — всё так же безэмоционально поблагодарила Санса. — Новости всеобщей стачки вас интересуют?

Арья переползла ещё ближе. Ох, Санса. Когда-то она боялась ковра, а спустя время испытывает людей немигающим взглядом ледяной королевы и пересказывает судьбоносные для государства события со спокойствием кладбищенской оградки.

— Сама знаешь, кто нас действительно интересует.

— Зна-аю, — протянула Санса. — И спешу поздравить: «Красная Королева идёт» больше не актуально. Она уже пришла. Прямо в Королевскую Гавань.

Этот День Неведомого был ярким, солнечным и сухим — совсем не таким, как их с Рейгаром последний.

Она до сих пор помнила каждое слово и каждую деталь. Шнуровку на чёрном гусарском мундире Рея. Пожелтевший парк на холме Висеньи. Насаженные на оградки тыквы, холодные стога и дымку над полями. Ровно двадцать два года назад королевский экспресс увозил их к дорнийской границе, на виллу «Радость», и казалось, что всё лучшее в жизни вот-вот начнётся. Как выяснилось — почти закончилось. Она сидела напротив Рейгара и цитировала газетные статьи, а он заверял, что всё непременно наладится. Что мятеж будет подавлен.

Половину жизни спустя мятежницей стала она сама. Какая ирония.

Единственный на бастующей линии рабочий поезд отстукивал мили до Королевской Гавани, и, оторвавшись от бабьего лета за окном, королева сказала:

— Сверим часы.

Молчавшие напротив неё мужчины как по команде вскинули руки.

— Четверть двенадцатого, — сказал Даарио. Джорах сосредоточенно кивнул.

Через сорок пять минут революционные боевые группы начнут захватывать ключевые объекты Королевской Гавани. Момент истины близок. «Так-так-так», — азартно подтвердила секундная стрелка, прежде чем королева прикрыла циферблат рукавом жакета. Даарио достал испещрённую разноцветными отметками карту Королевской Гавани и расстелил на пустовавшем сиденье слева от неё. Королева скосила взгляд. Вокзал Роузгейт. Главпочтампт. Мосты через Черноводную. Красный замок с его арсеналом.

Даарио неплохо знал вестеросскую столицу. Тоже учился в Кингс-колледже, однако вернулся на родину, чтобы стать частью провалившейся Тирошийской революции.

Верховный суд. Фабричный комплекс на Рикин-лейн. Парк на холме Висеньи, с которого простреливается Систерс-авеню — важнейшая транспортная артерия города.

— Готова испытать удачу до последнего человека? — по-театральному пафосно спросил Даарио.

Королева ухмыльнулась. Время от времени у Даарио случалось настроение, и он принимался цитировать вестеросскую классическую литературу. Те самые осколки образования. Ума и таланта Даарио хватило бы на успешную адвокатскую карьеру, но вместо этого жизнь протащила его тернистой тропой политического заключённого, беглого каторжника и солдата удачи... А она так и не стала настоящей королевой при Рейгаре Таргариене.

Продолжая просматривать давно изученные цели, Даарио шумно выдохнул и сказал:

— На этот раз у меня плохие предчувствия.

В студенческие годы они не шибко ладили и не дружили. Даарио был социалистом; она — дочерью нефтяного магната. Но, встретившись случайно в Миэрине, заблудшие бродяги поняли друг друга с полуслова. Это была чистая солидарность. Честное сотрудничество без романтической подоплёки, сколько бы Мормонт ни мучился в попытках оную отыскать.

Даарио объяснил:

— Не уверен, что людей хватит на всё. Засланные в казармы гарнизона агитаторы арестованы. Кто-то предпочёл соскочить после вчерашнего. Кого-то свалила миэринка. А многие из оставшихся добровольцев не получили оружия.

«...Соскочить после вчерашнего». Тело Тайвина ещё не остыло, когда Киван Ланнистер встретился с лидерами профсоюзов и заявил, что готов удовлетворить их требования. Пообещал провести всеобщие выборы следующей весной, а половину министерских портфелей во временном правительстве отдать социалистам и либералам. Наименее стойкие элементы тут же решили на радостях, будто цели революции достигнуты, и вооружённое восстание в Королевской Гавани больше не требуется. Слабаки.

Как же невовремя господин президент склеил ласты. Она не то чтобы расстроилась — просто предпочла бы дать ему пару недель отсрочки. Против Тайвина Ланнистера воевать проще: их с рабочим классом ненависть была дистиллированной и взаимной, но его младший брат — совсем другое дело. Киван мягче, Киван охотнее идёт на уступки и готов договариваться... Королева не нуждалась в уступках. Она желала уничтожить всех.

Джорах и согнувшийся над картой Даарио вопросительно глядели на неё — четыре глаза против одного. Королева раздражённо цокнула и мотнула головой.

— Поздно что-то менять. Действуем по плану.

Мужчины переглянулись, словно смирились, доверились и приняли неизбежное.

— Думаю тебе будет интересно узнать, — сказал Даарио. — Наши браавосийские больше-не-товарищи отыскали принцу-самозванцу парочку — похожую на тебя сотрудницу их разведки.

Нашли лже-Лианну для лже-Рейгара. Полный комплект марионеток. Королева рассмеялась: неожиданно для себя и столь внезапно для остальных, что погруженный в раздумья Джорах вздрогнул.

— Прелестно. Чертовски стильно и так по-браавосийски... — она стёрла улыбку с лица. — Подлая нация интриганов и торгашей.

Мудацкие брави. Эксплуатировать их с Реем прошлое — явный перебор. Вставивший папиросу в зубы Даарио иронично покивал.

— О да. Знатные затейники.

— Это салон для некурящих.

— Знаю, знаю, — пробурчал Даарио.

Солнце прожаривало купе почти по-летнему. Мормонт проводил Даарио взглядом и попытался что-то сказать, но с первого раза лишь хватанул ртом воздух. Уложил руки на колени, затем спрятал обратно в карманы и, словно решившийся человек, быстро зашептал, наклонившись вперёд:

— Лианна, пожалуйста, давайте оставим эту затею. Мы запустили механизм. Они справятся без нас. Нет резона лезть в горнило... Давайте сбежим. На Летние острова. В Кварт. Куда угодно. Денег миэринской буржуазии хватит... Будем жить, как нам захочется. Где нам захочется. Красиво. Мы сможем...

Королева резко подалась ему навстречу, лицом к лицу.

— Кто «мы»?

Мормонт отпрянул, как будто его в грудь ударили, и пристыженно спрятал глаза.

— Простите, — трясущейся рукой он вытащил из революционных шаровар тряпку и принялся утирать вспотевший лоб, — не понимаю, что на меня нашло... Но прошу, поймите: Рейгар Таргариен — прошлое... А вы заслуживаете настоящего. Будущего.

Его щёки заросли рыжеватой щетиной и осунулись, а впалые глаза были красными, почти как штаны. Королева подумала, что и сама вряд ли выглядит идеально. Прошлой ночью сон им заменяли кофе и бензедрин. И позапрошлой тоже.

Она медленно вернулась в исходное положение. Даже если так. Может, Рейгар действительно прошлое. Зато люди, его отнявшие, по-прежнему у штурвала государства, по-прежнему настоящее.

— Нет, мистер Мормонт, прошлое рядом. — Выпрямившись на сиденье, королева размяла плечи. Проверила пистолет и затянула ремень на последнюю пару дырочек. — Прошлое всё ещё здесь. И я намерена расквитаться с ним прежде, чем займусь будущим.

* * *

Арья преследовала Тихо Несториса мягко и неотступно, как тень возмездия.

— Это не я, — банкир коротко оглянулся через плечо и ускорил шаг, — не моя идея.

Он держал дистанцию, удаляясь прочь по лабиринту серых стальных коридоров линкора «Утеро Залине». Шагая мимо пожарного щита, Арья на ходу забрала оттуда топор.

— Давайте обойдёмся без резни, — предложил Тихо Несторис. — Лазарет без нас забит.

Поначалу она приняла те слова Сансы о новых Лианне и Рейгаре за семейные шуточки, а потом протрезвела и как поняла.

Браавосийцы спланировали это дерьмо давным-давно. Не просто так её назначили охранять Грифов. Какая глупость, как можно было поверить в такую лажу. Её вообще не охранять их назначили; может, даже вычеркнули из списков Чёрно-Белого Дома сразу по отбытию из Браавоса. Они назначили её Лианнозаменителем при Рейгарозаменителе — вот где правда. Только оповестить забыли.

— Подумайте, что в этом дурного? — На повороте лампочки подсветили извечный цилиндр и козлиную бородку Тихо Несториса. — Только польза для всех.

Монотонный гул корабельных машин вдруг перекричала сирена: протяжное повторяющееся «Т-Т-А-А-А-А», к которому спустя пару секунд присоединился электрический звонок, похожий на школьный.

— Вот, — банкир воздел руки к потолку, стараясь быть громче гадких звуков, — столько шума из-за вас, юная леди.

Всё вокруг враз засуетилось, застучали по настилам и трапам множество ботинок. Навстречу промчался один матрос, затем другой, потом целая вереница тёмно-синих рубашек. Арья и Тихо Несторис вжались в стены, пропуская неиссякающую толпу.

Десятидюймовая чашка сирены продолжала неистовствовать. Рядом с ней большими красными буквами было написано:

ОБЩАЯ ТРЕВОГА

ПО СИГНАЛУ ЗАНЯТЬ БОЕВЫЕ ПОСТЫ​

— Что происходит? — Из раскрывшейся двери показался Эйгон. Он поглядел влево, вправо и остановился на Арье. Ему повезло — их разделял поток моряков. Топор он тоже заметил.

— Ты знал. — Дождавшись просвета в цепочке бегущих, Арья указала обухом на Эгга.

— Вы сами хотели вернуться на родину, мисс Старк, — оказавшись в относительной безопасности, Тихо Несторис заговорил более откровенно. — Так почему бы не совместить желаемое с полезным для наших стран?

Видимо, благодаря его подсказке Эйгон понял, о чём речь.

— Не совсем, — уклончиво ответил он через новую порцию бескозырок и противогазов.

Арья сурово вскинула брови и оскалилась.

— Я не пытался тебя соблазнить или как-то использовать в своих целях. Честное слово кронпринца. — Эйгон нацепил максимально серьёзную мордашку из своего арсенала.

«Т-Т-А-А-А-А-А-А» — заорала на короткое время примолкшая сирена. Школьный звон не прекращался с момента запуска. Эйгон попросил:

— Будь добра, верни топор на место. Похоже, начинается битва.

В подтверждение его слов бабахнули орудия главного калибра. Залп вышел таким громким, что у Арьи заложило уши.

— Адмирал Престайн ничего не говорил про учебные стрельбы, — возмутился Тихо Несторис.

«БАМ!» — снаружи выстрелили пушки носовой башни, и почти сразу — кормовой. Арье показалось, что не только «Утеро Залине» ведёт огонь: где-то далеко тоже загромыхало.

Тихо Несторис крякнул, потирая ухо. Эйгон поморщился, встряхнул волосами и покинул дверной проём. Затор в коридоре рассосался, хотя отдельные моряки ещё пробегали туда-сюда.

— Поговорим об этом позже, — пообещал Эгг, останавливаясь перед Арьей. — Сперва узнаем, кто там собрался нас утопить.

* * *

​

Силуэт всадника проскользил мимо брошенной пушки, и Рейгар не стал его окликать.

Вместо этого он сразу потянулся к кобуре, вот только револьвера в ней не оказалось. И в руке его тоже не было. Ножны на левом боку пустовали. Куда подевалось оружие? Рейгар помнил, что после падения с Рональда всё осталось при нём — и сабля, и револьвер, правда, пустой.

Кавалерист остановился в трёх шагах, и Рейгар заранее знал, что никакой это не гусар. В первую ночь это был отец, во вторую — Элия. Они попрекали его и стреляли, а он ничего не мог поделать. Даже убежать. Как будто врастал по колено в промёрзшую землю. Теперь Рейгар со страхом гадал, кто приедет к нему на третью ночь. Умереть он не боялся — скорее, страшился увидеть однажды Лианну или Джона Коннингтона на месте винтерфелльского драгуна.

— ...Уйди из её головы, — потребовал всадник. На его ногах краснели революционные шаровары. — Ты прошлое. Ты должен уйти.

Рейгар опешил от наглости шаровар. Да кто он такой, чтобы выдвигать ультиматумы вестеросскому наследнику? Открыл рот, намереваясь высказать всаднику всё, но тут с небес грянула сирена: «Т-Т-А-А-А-А!». И Трезубец двадцатидвухлетней давности выплюнул его обратно в лазарет линкора «Утеро Залине».

— Кто это был?

Поворачиваясь на голос, Рейгар мог видеть только прикрытые одеялом ноги Коннингтона. Все соседи так и лежали — головами в разные стороны. «Чтобы дыхание не перекрещивалось», — объяснил судовой врач. На третьи сутки плавания размещать заражённых миэринкой членов экипажа стало негде, а запасы аспирина и кодеина иссякли. Рейгар решил, что если так пойдёт и дальше, к моменту прибытия в Королевскую Гавань браавосийская эскадра полностью потеряет боеспособность.

— Я снова не могу тебя защитить. Прости, — сказал Коннингтон.

— Ты не можешь защитить меня во сне, — успокоил его Рейгар. — Это были красные шаровары с вокзала.

Коннингтон закашлялся.

— Я хотел бы защищать тебя везде. Даже во сне. Даже в другом мире.

Сам Рейгар чувствовал себя неплохо — жар спал, и кровь носом больше не шла, зато приступы кашля ещё случались, а голова иногда болела так, словно в глазницы и уши вбивали сваи. Он всегда считал себя крепким человеком и по молодости легко переносил грипп, но эта эпидемия была чем-то особенным.

— Не кашляй так, — попросил Рейгар. — Ты сломаешь себе рёбра.

Вчера вечером он слышал, как медики обсуждали кровопускания, мышьяк и даже клизмы из подогретого молока для предупреждения пневмонии. Рейгар твёрдо вознамерился покинуть лазарет до того, как все лекарства и процедуры будут опробованы на практике.

— Пожалуйста, выключите сирену! — кричал кто-то на браавосийском валирийском.

«Т-Т-А-А-А-А-А», — издевательски запело из коридора.

— Я ужасно завидовал Элии и Лианне, — сказал Коннингтон. — Ты был слишком хорош для них. Особенно для Элии.

Рейгар отбросил пропитанную потом простыню и сел на койке. В лазарете почему-то пахло смертью, хотя мертвецов тут не держали — сразу предавали морю.

— Завидовал, — повторил Коннингтон. — Ведь они могли тебя любить и быть рядом. А я — нет.

— Чепуха, Джон, — Рейгар кашлянул скорее по привычке, чем по необходимости. — Ты чудесный друг, который всегда был рядом.

— Друг. — Кончики пальцев и лицо Коннингтона были жутковато синими. — Помнишь наше путешествие в Волантис и Пёстрые горы? «Легенду Ройны?» Наши псевдонимы?

Рейгар покивал.

— Гриф Шторм и Дрэгон Уотерс, да. Было весело.

— Я слабак и фантазёр, — с горечью выдавил Коннингтон. — Думал, что откроюсь тебе, когда мы окажемся одни в пятнадцати тысячах футов над землёй. Грезил, что ты скажешь: «Я тоже, Джон»... И мы больше не вернёмся в Вестерос. Отправим в пекло Элию, все наши титулы и страну, где мужчины не могут любить друг друга. Но ничего этого не случилось... Ведь я просто мечтал.

«БАМ!» — Рейгар чуть не свалился на пол, и вовсе не от грохота главного калибра.

— Прошу, не стреляйте! — молил тот самый больной.

«Ты слеп, Рей, — говорила Лианна. — Лорд Джон сочтёт за счастье прикрывать твою задницу. Даже при том, что ничего большего ему не светит».

Вот что она имела в виду.

В уши Рейгара забивали сваи и проворачивали в глазницах штыки.

Джон, Джон. Столько ждать и надеяться впустую. Оставаться верным, не имея шансов быть понятым.

Может, зря он считал молодое поколение пропащим? Возможно, Арья Старк была права, и ничего дурного в этом действительно нет?

Рейгар осторожно встал на ноги, возвышаясь над рядами отгороженных простынями коек. Голубые глаза Джона Коннингтона грустно и преданно смотрели снизу вверх.

— Я тоже. — Рейгар наклонился к его кровати и понизил голос. — Люблю не так, как ты меня, но тоже люблю. И ценю. Ты не должен был стесняться. В любви нету ничего дурного.

Медики куда-то подевались — наверное, отправились выяснять причину тревоги. Воспользовавшись случаем, Рейгар нетвёрдым шагом двинулся к выходу сквозь смрад, залпы орудий и трезвон боевой сигнализации.

— Ради всего святого! — Больной моряк зажимал уши ладонями. — Прекратите!

Некоторые ворочались и поднимались, и суставы их хрустели, как сухое печенье.

Когда Рейгар выбрался на свежий воздух, всё было кончено. На палубах и площадках «Утеро Залине» тёмно-синяя людская масса поздравляла друг друга с победой. Сотни скопившихся внизу моряков прильнули к фальшбортам и следили, как под серым небом на горизонте полыхает такой же большой линкор. Охваченный пламенем от носа до кормы корабль кренился на левый борт, и громовые раскаты взрывов разносились над волнами.

Повернув голову, Рейгар встретился взглядом со старшиной браавосийской морской пехоты. Его карие глаза смотрели в промежуток между слоями марли и оливковым шлемом-тазиком.

— «Эстермонт», — объяснил старшина. — Вестеросские революционеры.

Конечно, артиллерийская дуэль была короткой: опытные браавосийские канониры накрыли революционных матросов Красной Королевы первыми же залпами. Рейгар очень вовремя вспомнил, что сама Лианна находится в Королевской Гавани. Иначе его охватила бы паника.

Отделившийся от строя эсминец на всех парах двигался к погибавшему противнику. Сирена смолкла, и вместо неё заработала громкая связь: адмирал Престайн приказывал экипажу не толпиться попусту и возвращаться на свои посты.

Рейгар последовал его совету — вернулся на свой пост. Улёгся так, чтобы его голова оказалась напротив головы Джона Коннингтона. Пускай дыхание перекрещивается.

— Они потопили линкор мятежников, — поделился он новостями. — Скоро мы будем в Королевской Гавани. И не вздумай помирать. Не для того ты прошёл весь путь, чтобы какие-то микробы его перечеркнули.

— Нет-нет, — пробормотал Джон. Рейгару показалось, что впервые с момента их встречи Коннингтон улыбнулся по-настоящему. Вымученно из-за болезни, но чертовски по-настоящему. — Твоё присутствие даёт мне силы. И я ни за что не умру, пока снова не увижу Таргариенов в Королевской Гавани.

* * *

​

Над Роузгейт висела странная, непонятная тишина.

Оглядевшись, королева спрыгнула с подножки и цокнула каблуками ботинок, как кавалерист на плацу. Загрохотали, откатываясь на роликах, двери теплушек. Одна правительственная газета пустила слух, будто Красная Королева передвигается по Вестеросу в пломбированном вагоне, и это было очередное ланнистеровское враньё. На самом деле в пломбированном вагоне ездил Чёрный Балак.

— Я ожидала как минимум рабочий митинг в свою честь, — призналась королева, пока летнийские боевики выбирались наружу сами и помогали товарищам выгружать разные тяжёлые штуки вроде пулемётов.

Она привыкла, что надписи «КРАСНАЯ КОРОЛЕВА ИДЁТ» встречают её повсюду, однако в Кай-Эль до сих пор не заметила ни одной. Зато поверх расписания поездов было наклеено грозное объявление:

ШТРАФ 500 ЛЬВОВ

ИЛИ ТЮРЕМНОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕЗА КАШЕЛЬ ИЛИ ЧИХАНИЕ С НЕПРИКРЫТЫМ РТОМ​

Королева прочитала это, заинтересованно почёсывая подбородок. Сзади вызывающе покашлял Балак.

Сопровождаемая свитой, она молча вышла на площадь перед вокзалом, и там пролетарских масс тоже не наблюдалось. Только немного автомобилей, крытая повозка с красной семиконечной звездой и разобщённые прохожие, которые шли по своим делам и смотрели на королеву с непониманием утомлённых.

Монументальная гранитная коробка Главпочтамта стояла там же, где королева попрощалась с ней двадцать два года назад — все три высоких этажа, портик с шестью колоннами и статуями поверху. Переходи улицу и захватывай.

— Зря кашлял, Балак, — сказала королева. — За тобой прискакали.

Со стороны Систерс-авеню из-за Главпочтампта выехали трое серо-зелёных всадников — с виду армейский патруль.

«ДОН-ДОН-ДОН», — на холме Висеньи ударили колокола мятежа.

Крайний патрульный выкрикнул что-то и осадил коня, но винтовка висела у него за спиной, и быстро ей воспользоваться возможности не было. Несколько боевиков Балака открыли огонь почти одновременно; королева лишь присела на колено, чтобы не загораживать им сектор обстрела. Захваченные врасплох на пустынной улице, всадники оказались лёгкими мишенями: двоих пули срезали сразу, а третьего — когда он пытался скрыться за поворотом.

Единственная уцелевшая лошадь проскакала мимо, и странная тишина вернулась на Роузгейт.

— Двенадцать ноль-ноль. — Королева поднялась с колена. — Приступим.

Один за другим грузовики уходили в осень, надсадно тарахтя моторами и брызгаясь мутной жижей из-под колёс. Каждая машина в колонне была набита оружием и людьми — иногда столь плотно, что цыплят высидеть можно.

Арья слышала, будто кампанию по переброске войск в Королевскую Гавань солдаты прозвали «Такси до Кай-Эль», и это оказалось не таким уж преувеличением: среди убывавшего в столицу транспорта действительно было немало реквизированных властями таксомоторов из Росби и Сумеречного Дола.

— Наскребают по сусекам, — сказала Санса. Она не участвовала в общем движении: стояла, расправив плечи и опёршись на сложенный зонт. — Железнодорожники ещё бастуют, так что подкрепления с Запада подтянутся нескоро.

С подкреплениями туго у всех. Сумеречный Дол, куда переехало на время мятежа вестеросское правительство, встретил политический десант с «Утеро Залине» опустевшими улицами и колокольным звоном. Затаившим дыхание. Лишь возле храмов людей было больше обычного: каждые несколько минут туда вносили и выносили гробы. Кто-то из сопровождающих рассказал, что на днях миэринка проникла в Форт-Дарклин, превратив главную столичную военную базу в огромный гриппозный барак. Грёбаная фантасмагория. Читая историю Великого весеннего поветрия, Арья и думать не могла, что такое может повториться в их просвещённую эпоху.

На какое-то время она даже забыла про Эйгона и браавосийскую подставу.

— Лучше бы ты злилась на себя, — сказала Санса. — Ты упрямая эгоистка, сестрёнка. Сначала уплыла в Браавос, потому что я, видите ли, стала предательницей в твоих глазах. А теперь возмущаешься, что браавосийцы, которых ты избрала новыми друзьями, втянули тебя в политические игры. Как неожиданно, как коварно. Но твои хотелки не должны обслуживаться безвозмездно.

В такие моменты Санса жуть как напоминала маму, только нравоучениями сыпала не по-родительски строгими, а по-сестрински едкими... И, чего греха таить, кое-где попадала в точку. Ничего не бывает просто так. За каждой браавосийской благотворительностью скрывается корысть.

— Это коварно даже по меркам Титана, — кисло заметила Арья. — Зато ты такая правильная: присягнула Ланнистерам из чистого альтруизма.

— Ты упрямая эгоистка, — сестра, как всегда, игнорировала провокацию. Дразнить её в детстве было гораздо интереснее. — И браавосийцы — тоже. Минус на минус — это больно, но при грамотном обращении даёт плюс.

В мимо проезжавшей машине было много винтовок, закинутых на серо-голубые спины — это морские пехотинцы с «Утеро Залине» добирались на чужую войну по суше. Выгрузив на берег всех политиков, морпехов, больных гриппом и прочих лишних распространителей вируса, линкор взял курс на Королевскую Гавань, чтобы познакомить революционеров со своими большими пушками. Корабли вестеросского флота в море не выходили: опасаясь новых мятежей, власти превентивно арестовали несколько тысяч моряков.

Санса сказала:

— Задвинь детские обиды подальше и оцени ситуацию трезво. Государство нуждается в тебе.

Арья отшатнулась, едва не наступив в лужу, и поморщила нос.

— Чёрт возьми, да кто ты такая и что сделала с моей сестрой? Настоящая Санса сказала бы, что во мне нуждается психлечебница.

Санса гордо возвышалась над ней: все пять футов, восемь дюймов и два дополнительных года жизни. И когда она успела стать такой неподвижно-бесстрастной?

— Я повзрослела и выучила слово «ответственность». Хочу и тебе того же пожелать.

«Служба Ланнистерам — совсем другого рода ответственность», — почти сказала Арья, но передумала. Всё равно не обидится.

Эйгон бесстыже пристально следил за ними из тентованного кузова грузовика, в котором большую часть пространства занимало военное имущество.

— Поедешь с нами в Кай-Эль? — спросила она, делая вид, будто не замечает Эгга.

— Прямое действие — не моя стихия. — Санса отрицательно покачала головой. — Я побуду вашим дипломатическим тылом. Побеседую с дорогой семейкой. Замолвлю словечко там и сям.

Каждый раз, когда Санса называла Ланнистеров своей семейкой, — пусть даже в несерьёзном ключе — Арью корёжило. Как тут было не сбежать в Браавос? Она не желала становиться частью и даже частичкой Ланнистеровской семьи. Ни при каких обстоятельствах.

Они обнялись и пожали руки на прощание. Это было как никогда важно — ощутить тепло близкого человека в чокнутую эпидемию, из-за которой все боятся дышать друг на друга.

— Давай к нам, — пригласил откуда-то взявшийся Джон. — У нас в машине только крепкие северные ребята; никто не кашляет.

— Брызгают втихаря, — возразил Эйгон.

Он продолжал сидеть, свесив ноги за борт, одетый в браавосийские серо-голубые брюки и китель с закатанными рукавами.

И эти двое туда же! В какой-то деревне на полпути из Сумеречного Дола в Росби Арья услышала стрельбу и приняла её за революцию, а оказалось, это полицейские расстреливают собак — те якобы разносят миэринский грипп.

— Замолчи, — Джон ласково обнял её за шею, — ты обидел мою маленькую кузину.

— Отстань, я сама надеру зад любому обидчику. — Арья ловко освободилась из объятий и зашагала к грузовику Эйгона

Тот развёл руками, а Джон грозно нахмурился, тыча в него пальцем и как бы предупреждая: «Я слежу за тобой».

— Ты собирался в Королевскую Гавань на белом коне, — напомнила Арья и приняла протянутую ладонь.

— Оставим коня до мирных времён, — сказал Эйгон, помогая ей забраться внутрь. — Сейчас мой личный транспорт максимально утилитарен.

Грузовик пустил струю сизого дыма, зафырчал и двинулся, чавкая шинами по грязи. Дождь лил всю ночь, и дороги раскисли, но погода в столичном регионе оставалась не по сезону тёплой. Арья оседлала жёсткую деревянную скамейку напротив Эйгона. Не считая множества ящиков, других свободных мест не было.

— Одолжи свой нож, пожалуйста, — попросил Эгг.

Арья вопросительно сдвинула брови. Над его правым плечом зияла прореха, как будто кто-то из предыдущих пассажиров порезал брезент штыком. Осенняя дорога пахла сыростью и умершими листьями.

— Вскрывать саблей неэстетично, — объяснил Эйгон, демонстрируя банку мясных консервов. Наверное, раздербанил груз для гарнизона столицы.

Арья протянула ему траншейный нож рукояткой-кастетом вперёд.

— Я убивала людей этой штукой.

— Спасибо, — поблагодарил Эйгон перед тем, как вонзить лезвие в крышку. — Занятная информация, но я в последний раз ел на «Утеро Залине» и кровавые детали меня не смущают. — Он сделал прорезь полумесяцем. — Господа и дамы при власти развлекали нас политическими беседами. На всё прочее времени не осталось.

— Оставался бы с ними. Зачем ты едешь в Королевскую Гавань?

Эйгон подцепил шмат говядины и откусил немного на пробу, а оставшуюся часть протянул Арье.

— Я не привык прятаться за чужими спинами. И намерен найти Лианну Старк раньше, чем её отыщут недоброжелатели.

Он становился таким похожим на отца, едва заговаривал о благородных намерениях. Продолжая глядеть Эггу в глаза, она зубами сняла мясо с ножа. Завтрак, достойный королевских особ.

— А ты — доброжелатель, что ли?

Эйгон достал ещё мяса для себя и для Арьи.

— Не совсем. Я по-прежнему не люблю леди Лианну. Но она — твоя тётя. И мой отец любит её. Не хочу, чтобы он страдал снова... Они. Если страдает отец — страдает и лорд Джон.

Проникшее в дырку солнце освещало его правую щёку и волосы на той же стороне, создавая красивый контраст с левой. Эгг прав. Повторная и настоящая смерть тёти Лианны точно добьёт старика Шакку.

Они посмотрели назад сквозь разинутый кормовой проём. Среди увядающих трав печально торчали выряженные в лохмотья чучела с тыквенными головами.

— В День Неведомого отец и Лианна Старк сбежали из Королевской Гавани. — Эйгон помолчал немного и продолжил: — А я после первой нашей встречи в Волантисе думал: «Было бы здорово вернуться на родину вместе». Забавные исторические параллели. Ведь я даже не знал твоего имени и происхождения тогда. Беглый принц, беглая принцесса... Ты сама так себя называла, напомню.

Опять приманивает её сладенькими речами. Арья скрежетнула зубами. Лучше бы вспомнил другие подробности вечеринки.

— Классная история. Браавосийцы рекомендовали рассказывать такие?

Ковыряясь в банке, Эйгон устало закатил глаза.

— Почему ты стремишься везде отыскать подвох?

— Потому что я везде их нахожу.

— В пекло браавосийцев, — Эйгон протянул ей ещё консервированной говядины, — они — просто временные союзники. Как говорил мой брат, я сам себе пехота и сам взвалил на плечи груз ответственности. Ты привыкла быть просто человеком, Арья. Но быть человеком не трудно. Трудно быть символом. — Он вскинул нож к уху, на свет, и многозначительно посмотрел на неё фиалковыми Таргариеновскими глазами. — Отвечать не только за себя, но и за других тоже.

— По-твоему, я боюсь ответственности? Охренеть, ты говоришь словами Сансы.

— Ты не боишься, — опроверг Эйгон, дожевав последнее мясо. — Однако должна прийти к ней сама. Или не прийти... Никому не дали времени на размышления. Нынче всё происходит слишком быстро. Ты проигрываешь и теряешь шансы, если не реагируешь на перемены первым.

Арья раздражённо откинулась на борт.

— Ну да, ну да. Кое-кому легко об этом говорить, ведь ему-то время дали. Лет двадцать примерно. Джон Коннингтон и компания растили тебя как будущего короля Вестероса... А потом браавосийцы с их предложением подкатили. А кого-то поставили перед фактом позавчера. — Она ткнула себе в грудь рукоятью возвращённого ножа.

Впереди загудели бестолково клаксоны, и грузовик остановился. Эйгон ухватился за дугу тента, подтягиваясь и высовывая голову наружу.

— Мне тоже отнюдь не просто, — сказал он. И добавил, спрыгнув на землю: — Ради справедливости: правительство Браавоса узнало про тебя гораздо, гораздо позже, чем обо мне.

Арья последовала за ним. «Трудно быть символом». Никакой Арья Старк не символ, она — Девушка-в-маске-волчицы. Перекати-поле. Нечестно эксплуатировать чужие патриотические чувства. Нечестно выталкивать из уютной темноты закулисья под свет софитов. Хотела ли она вернуться на родину? Однозначно. Трахнуть Эгга? Возможно. Стать королевой Вестероса? Да вы спятили.

Обогнув транспорт, она увидела причину пробки — средний в колонне грузовик увяз в грязи и буксовал, закапываясь глубже с каждым рывком.

— Стой! — выкрикнул наблюдавший за этим сбоку капрал. — Стоп!

— Беритесь все вместе, — распорядился Эйгон.

Освободившие кузов солдаты накапливались за кормой и брались за борта. Их ранцы и винтовки почти полностью загородили нижнюю половину увязшей машины. Водитель поддал газу. Задние колёса прокрутились на месте. Раскорячившиеся люди кряхтели, принимая телами грязь.

— Давайте, парни, — подбодрил капрал, раскачивая машину по правую руку от Эгга.

— Раз, два, три!

Вот же хитрый драконий ушлёпок: набирает политические очки на пустом месте. Небось полвека спустя все свидетели мелочного происшествия будут рассказывать внукам, как осенью семнадцатого король Эйгон VI Таргариен толкал с ними грузовик.

— Посторонитесь, — предложил явившийся на шум Джон, — помогу.

— Иди прочь, пока не пришибло, — Эйгон попытался его отогнать, не отпуская кузов, в который также упёрся спиной.

Но Джон всё равно пристроился сбоку.

— Раз, два, три, — скомандовал он свободным от трубки углом рта.

Арья поглядела на кузена и тоже закурила. Заняв высокое и сухое место у обочины, она скрестила руки на груди и следила за прильнувшими к грузовику принцами. Не каждый день такое увидишь.

— Раз, два, три! — крикнули оба.

Грузовик задёргался, как в припадке, и вырвался наконец из ловушки. Стоявший слева от Эйгона солдат по инерции плюхнулся животом в лужу, но его высочество устоял.

— Чего ты припёрся? Мы бы справились без тебя. — Повернувшись к брату, Эйгон отряхивал брызги грязи со штанины.

— Да-да, разумеется, — небрежно бросил Джон, направляясь вразвалочку к своему автомобилю.

Эйгон оглядел замызганные сапоги и грустно выдохнул.

— У тебя есть на примете надёжные браавосийцы? — спросил он, когда вернулся в кузов сам и протянул руку Арье. — Которые не выдадут начальству наш секретный рейд к Красной Королеве? Егеря братца — отличные ребята, однако их мало.

А он дальновидный. Арья призадумалась. Следовавшие позади них машины аккуратно огибали злокозненную яму.

Да. Йорко Терис — первый человек, с которым она познакомилась в Браавосе. Йорко было четырнадцать, и он плавал на корабле своего отца-рыбака. Спустя годы она встретила его среди десантников «Утеро Залине».

— Есть. Один парень, лейтенант морской пехоты с «Утеро Залине». Мой знакомый. Надёжнее некуда.

Эгг неопределённо хмыкнул: Арье показалось, что капельку ревниво.

— Прекрасно. В таком случае я что-нибудь придумаю, чтобы заполучить его людей к нам в эскорт.

Грузовик чуть накренился и заскрипел, выкатываясь с просёлочной грунтовки на широкую асфальтированную дорогу, и они переглянулись, понимая друг друга без слов.

Королевский тракт. Королевская Гавань. Отсюда сбежали Рейгар и Лианна. Отсюда сбежала в Браавос Арья. Отсюда Коннингтон увёз маленького Эйгона.

Сегодня призраки и бродяги вернутся, чтобы расставить точки над этой историей.

Двадцать пять лет назад Рейгар открыл первый вестеросский национальный парк, а сегодня утром он нашёл в этом парке одинокую скамейку, развёрнутую к заливу, и погрузился в созерцание.

«Успокоить ум, — твердил настоятель. — Обуздать чувства. Очистить сердце от скверны материального существования». Подчинив ум и замедлив сердцебиение, Рейгар терпеливо ждал, когда солнце разгонит туман. Ведь по ту сторону Черноводного залива притаился он — стадион, с трибуны которого они наблюдали последний Кубок короля по регби, а потом сбежали в легенду. А дальше — Королевская Гавань. Красный замок, холм Рейнис, авеню, фабрики и всё-всё-всё. Рейгар не мог увидеть, но знал наизусть, где и что расположено за пеленой.

Уцелела та самая табличка с маршрутами пешеходных троп и оградка вдоль обрыва тоже. Молодой Рейгар стоял спиной к заливу, лицом к публике, говорил о рекреационных зонах для горожан и сохранении природы... И Лианна тоже присутствовала. Среди гостей — даже не в первых рядах. Официально она была никем. Неофициально — успела стать важнейшим человеком в его жизни. Лианна смотрела на Рейгара поверх чужого плеча и ухмылялась, как бы говоря: «Задний двор отцовского дома будет побольше твоего парка…». Эти очаровательные северяне с их дикими просторами.

Спустя время к его медитации присоединился Коннингтон. Старый добрый лорд Джон, наделённый великим даром — молчать рядом, когда друг укрощает чувства. Затем на скамейку подсела Эшара Дейн. Поглядев на холодные воды и туман, откуда вопили тревожно чайки, она сказала:

— Вы снова вместе, как в прежние времена. Только выглядите кошмарно.

Рейгар подумал, что, в сущности, все они — не более чем тени прежних себя; чайки в тумане фантазий о временах, которые не вернуть.

Бледный и осунувшийся после миэринки Коннингтон кутался в госпитальную пижаму, а закалённый монастырским высокогорьем Рейгар до последнего продолжал носить любимую рубаху восточного кроя и штаны такого же бурого цвета. Они посмотрели друг на друга выцветшими глазами и молча согласились с Эшарой. Несомненно: четверть века назад обоих приняли бы за бродяг и погнали прочь дубинками. Пришлось бы Элии произносить речь, отдуваясь за всех.

— Ты злая, — упрекнул её Джон, — не насмехайся над инвалидами войны.

Подошедший Дакфилд встал позади Эшары и чиркнул спичкой, поджигая её дорнийскую сигарету. Словно подчинившись общей невысказанной воле, все смолкли и просто слушали, как волны набегают на пляж под меловыми скалами. Такая неторопливая, оставляющая место для томления встреча с Королевской Гаванью была даже интереснее скорой.

Кто-то из их квартета там родился, кто-то учился. Влюбился, вдохновился, завербовался, ушёл отсюда на войну. Для каждого из них старая королевская столица оставалась символом Вестероса, который они потеряли.

Последним присоединившимся был Бенджен Старк.

— Я только что совершил должностное преступление, — сказал он вместо пожелания доброго утра.

Младший брат Лианны Вестероса не покидал и по Королевской Гавани не скучал: он приехал вытаскивать сестру из очередных неприятностей. Раньше эта почётная обязанность возлагалась на Эддарда, и вот теперь пришла очередь следующего брата.

— Леди Санса наверняка прикроет ваше преступление, — предположила Эшара. — А в чём, собственно, оно заключается?

Посреди залива вырисовался дежуривший на рейде браавосийский эсминец. Артиллерийские наблюдатели тоже ждали хорошей погоды, чтобы указать кораблям их цели.

— Я связался с противником в обход командования. Правительственные силы перерезали провода, дабы революционеры не могли координировать действия, но в Главпочтампте остался исправный радиотелеграф.

Рейгар мысленно воздал благодарности людям, придумавшим способ передать текст по воздуху. Какое чудесное изобретение.

— Предложил Лианне явиться на стадион, — продолжал Бенджен. — Там устроили что-то вроде сборного пункта для красных, которые решили сложить оружие. Самой, либо в сопровождении Джона и Эйгона. Их отряд скоро войдёт в город.

— Предложили Лианне Старк капитулировать? — Коннингтон закашлялся. — Кха-кха.

— Единственный разумный выход. Кроме того, я намекнул на возвращение её старого знакомого... Может, это сделает Лианну сговорчивее.

Рейгар почувствовал взгляд Бенджена на затылке, и сердце ускорилось без спросу. В разреженном воздухе, далеко-далеко от родины и любимых, контролировать себя было проще… Теперь Лианна знает, что Рейгар ожил, вот только нужен ли он ей так же, как она ему? Единственный один способ проверить — прийти самому.

Со стороны укрытого туманом города грохнули, как револьвер сквозь подушку, первые пушечные выстрелы. Недовольно заворчала Эшара, и Дакфилд пробормотал что-то вроде: «Началось в дурдоме утро».

— Парни проснулись, — прокомментировал стрельбу Бенджен. — Лиа сильно просчиталась, если полагала, что Киван не решится применить артиллерию на улицах столицы.

Стрельба разогнала всю утреннюю магию, и кучка эмигрантов потянулась обратно вглубь материка. Рейгар тоже поднялся, но затем, чтобы зашагать в противоположном направлении — к Королевской Гавани и стадиону. Сколько туда идти? Часа два? Или три? Как бы то ни было, дорога не казалась длинной. После тысяч пыльных миль в степях Эссоса он сделался экспертом по ходьбе.

— Рейгар. — Коннингтон первым заметил его побег. — Куда ты?

Ах, Джон. Он нашёл Рейгара лишь за тем, чтобы увидеть его поглощённым погоней за призраком Лианны Старк.

— Я пойду с тобой, — заявил Джон, стоя в пижаме на фоне залитого восходящим солнцем леса. Деревья за его спиной напоминали строй солдат.

— Ты ни на что не годишься в таком состоянии, — возразила Эшара, и Джон трогательно опустил подбородок. — Вернись в кровать и набирайся сил. Лучший стрелок Дикого Востока поработает за тебя, и Дакфилд тоже… не правда ли?

— Я готов, сир, — подтвердил Утка.

Обернувшись, Рейгар смотрел на обернувшихся их. Бывший гусар, бывшая фрейлина, бывший королевский гвардеец — команда бродяг желает эскортировать своего потрёпанного экс-принца в его столицу. Рейгар сделал вид, что эта слеза — от ветра и солнца.

А успевший отдалиться на приличное расстояние Бенджен Старк окликнул их через плечо:

— Не спешите, господа. Туда не дойти пешком. Через час я отправлюсь в Королевскую Гавань на катере и могу взять всех с собой.

* * *

​

Каменный коридор Эйгон-авеню устремлялся вдаль, до самого Красного замка, который революционеры так и не смогли захватить. Десятки людей в сером и голубом россыпью двигались навстречу оседлавшей холм древней крепости, равномерно распределившись по опустевшей проезжей части, и десятки каблуков мерно отстукивали секунды до финала восстания.

Низкого солнца хватало лишь на замок, в то время как плотно застроенная Эйгон-авеню большей частью оставалась в тени. Но какая тёплая установилась погода! Арья последовала примеру егерей Тормунда и закатала рукава. Сложно было поверить, что настал последний месяц осени.

Игритт с её щербатой улыбкой восхищённо пялилась по сторонам, то и дело задирая рыжую голову на очередное высотное здание или красочную вывеску. Пожёвывавший трубку Джон делал вид, будто не обнаружил в Королевской Гавани ничего нового для себя.

Шагая чуть впереди и сбоку от Арьи, Эйгон лукаво ухмыльнулся, намекая: «Смотри: мой братец — деревенщина из тайги, впервые видит дома выше одного этажа». Арья осуждающе прищурилась на него. Сколько бы Эгг ни пыжился, Эйгон-авеню — не в честь него; в честь Эйгона Завоевателя, легендарного первого короля Вестероса и основателя династии.

С Черноводного залива дунул свежий бриз и понёс над асфальтом бумажки вперемешку с иссохшими листьями. Арья наклонилась и подняла одну. То была листовка, призывавшая граждан к восстанию: красный силуэт Королевы вёл рабочий класс на бой с эксплуататорами.

Время от времени Арья замечала за оконными стёклами лица любопытствующих наблюдателей. Народные массы спрятались в душных каморках, не выдавая себя звуками и не впуская с улицы бациллы миэринского гриппа. Ждали окончания всего дерьма — эпидемии и революции. Прифронтовые кварталы совершенно затихли, и только со стороны Систерс-авеню хлопали спорадические выстрелы. Афишные тумбы пестрели рекламой премьер, которым не суждено состояться в эти выходные.

— Знаешь, что мне это напоминает? — спросила Арья.

— ...Волантис? — предположил Эйгон.

Арья утвердительно промычала. О да, у них общие б-р-р ассоциации. Всё казалось, что за следующим поворотом зазвенят цепи, и лавина бунтовщиков понесётся ей навстречу. Она внимательно смотрела налево и направо, минуя новый перекрёсток, но ничего такого не происходило. Просто стрёмные воспоминания... Откуда в Вестеросе цветные?

— Городские улицы — как горные ущелья, — заметил Йорко. — Дюжина бойцов может сдерживать сотню. То, что мы видим сейчас, — будущее партизанской войны.

Он задумчиво пригладил короткие чёрные волосы, прежде чем опустить на них шлем. Йорко Терис повзрослел и заматерел на службе у Титана. Совсем не тот четырнадцатилетний мальчишка с отцовского корабля. Арья знала, как это происходит — сама прошла похожую школу. Его морские пехотинцы топали и звякали, не отвлекаясь на архитектуру. В отличие от северян, браавосийцев большими городами не удивишь... И уличными боями, наверное, тоже.

На площади, название которой забылось, доминировал шрамированный пулями памятник Эйгону Завоевателю. А ещё там начинались баррикады. Телеги, мешки с землёй, легковые автомобили, мебель из ближайших домов — всё, за чем можно было укрыться от пуль с холма Висеньи.

Серо-зелёные правительственные солдаты сидели вдоль стены модернового магазина колониальных товаров, забывшись полусном-полусмертью. Человек, винтовка, человек, винтовка — и так на протяжении ста ярдов. Один солдат занял крыльцо соседнего дома и подпёр щёки кулаками, а трое мальчишек лет пяти-семи с наивным бесстрашием высматривали что-то в зоне смерти, стоя на цыпочках позади него.

— Уточним у кого-нибудь обстановку, — сказал Джон.

Раздетые до нижних рубах артиллеристы трудились рядом с установленной на перекрёстке пушкой и, судя по обилию пустых гильз вокруг их позиции, не первый час.

Возможно, именно их стараниями часть углового здания обвалилась. На груде кирпичей примостился пулемёт — возле него дежурили четверо, в том числе усатый пехотный офицер с биноклем на груди. При виде гостей офицер спросил, не слезая с руин:

— Кто вы? Пришли нас сменить?

Он как будто не узнал кронпринца, а может, узнал, но слишком утомился для выражения почестей.

— Нет, у нас своя миссия, — разочаровал его Эйгон.

Арья взобралась на руины, чтобы лично осмотреть пустую Систерс-авеню. Отдельные здания были разбиты и горели, а на проезжей части не осталось ничего живого: только нескольких павших лошадей, строительный мусор и замершие до лучших времён трамваи. Арья опять вспомнила Волантис. Что за горькая эпоха мёртвых лошадей и непроходимых улиц? Зато в самом конце Систерс-авеню притаился Главпочтампт с его невидимыми защитниками. Штаб революции. Тёти Лианны. В обычный день прогулка дотуда занимала минут пятнадцать.

— ...По Систерс-авеню не пройти, ваше высочество, — объяснял Эйгону офицер. — Слишком плотный огонь с холма.

Артиллеристы прикрыли уши ладонями. Орудие дёрнулось и бахнуло, посылая снаряд куда-то в сторону Главпочтампта. Тут офицер наконец заметил подглядывавших мальчишек и крикнул:

— Вернитесь внутрь, живо!

Командир орудия коротко взглянул на егерей, отбрасывая дымящуюся гильзу. С мелодичным «клунк-клунк» та укатилась к бордюрному камню.

Офицер повторил:

— Мы не пройдём Систерс-авеню, пока корабли не подавят красных на холмах.

— Хар-р, я тоже туда не полезу, — заявил Тормунд и перекинул винтовку из одной руки в другую.

Они с Джоном двинулись дальше, переступая через камни и пустые консервные банки, а Эйгон на прощание поблагодарил начальника баррикады:

— Хорошо, мы поняли. Удачи вам.

Офицер приложил руку к фуражке.

— Не выдумывай, брат, — сказал Джон, когда площадь осталась позади, и Эйгон поравнялся с ним. — Нам не нужна Систерс-авеню. Мы должны обойти её с фланга и выйти к парку перед фабрикой на Рикин-лейн.

— Постой-ка... А почему я об этом не знаю? — Эйгон потеребил рукоять сабли.

— Главное, что об этом знаю я. Кому дядя Бенджен телеграфировал, тот и ведёт.

— Если дядя Бенджен забыл телеграфировать Королеве, пули под зад получите вы оба, — набравшаяся опыта Арья стремилась вклиниваться в их споры на упреждение.

Пока она занималась происходящим на земле, в небе над Черноводной зависло нечто, напоминающее огромную серебристую сардельку. Аэростат наблюдения, поняла Арья. А в корзине, небось, засели артиллерийские корректировщики с телефонным аппаратом. Скоро начнётся жара.

Свернув с Эйгон-авеню на улочку поуже, принцев отряд как-то сам собой выстроился в две цепочки: северяне двигались по тротуару слева, а браавосийцы справа. Арья заняла место ближе к середине егерской, за Джоном и Эггом. Жилые здания по бокам стали грязно-кирпичными и неухоженными, увитыми пожарными лестницами и провонявшими ссаниной. На брошенных лотках догнивали не востребованные мародёрами ошмётки овощей, а за разбитыми бочками нашёлся ажно целый труп. Арья решила, что покойник — боец революции; мёртвый мужчина был одет в гражданское, однако имел при себе патронташ и красную повязку.

Ещё один убитый повстанец лежал в сторонке, между домами, и бедно одетые дети тыкали его палкой по очереди. Типичная малышня с Блошиного Дна. Вероятно, для их квартала трупы под окнами — не такая уж редкость даже в мирные дни.

— Вы не видели красных, дети? — обратился к ним Джон, проходя мимо.

Мальчик указал направление трупной палкой, а самая высокая девочка доложила:

— Красных нет, сир. Они отступили к Главпочтампту.

— Идите домой, — попросил Эгг. — Здесь опасно, но я обещаю, что скоро всё закончится.

Дети проводили егерскую цепочку любознательными глазами, переглянулись и ушли тыкать мертвеца за бочками.

Два морских пехотинца тем временем ускорили шаг, обгоняя правую цепочку. Должно быть, Йорко отправил их на разведку. Рикин-лейн заканчивалась скромным парком и фабричным зданием, где не осталась ни одного целого стекла. Окна последнего этажа чернели фингалами прогоревших пожаров.

Егеря сошли с тротуара, чтобы обойти частично рухнувшие строительные леса. Джон обернулся, явно намереваясь заговорить с Эйгоном, и тут из-за угла материализовалась фигура цвета хаки. Лицо неизвестного было раскрашено под череп, и в первую секунду Арья не сообразила даже, какого он цвета от рождения. Зато оголённые предплечья были натурально шоколадными.

Ебись оно вприпрыжку! Сразу вспомнилась пророческая постановка театра «Врата» — в ней летнийские солдаты Красной Королевы носили такой же мейк-ап.

Негр не бил в барабан, не размахивал мачете и не гремел цепями — он молча вскинул винтовку и выстрелил.

* * *

​

«Трах!» — снаряд разорвался где-то на стене между вторым и третьим этажами Главпочтампта, и все стёкла в кабинете королевы повышибало разом.

— Ублюдки. — Она поморщилась, прикладывая палец к ближайшему от взрыва уху. Оно оглохло и звенело, но крови как будто не было.

Инстинктивно пригнувшиеся Джорах и Балак механически стряхивали с карты осколки, словно не знали, чем занять руки.

— Бисквитная фабрика — всё, — сообщил Мормонт. — Прибежал посыльный от них. Сказал, что патроны кончаются, и защитники сдаются властям.

Очередная позиция складывает оружие. Королева прорычала с закрытым ртом. Что-то пошло не так. А ведь Даарио предупреждал тогда, в поезде. Шестое чувство королевы соглашалось с его доводами, но уверенность в своих силах перевешивала... Так почему же успешная некогда тактика перестала приносить плоды? Она пыталась проанализировать и понять, на каком этапе механизм дал сбой, и каждый раз приходила к единственному неутешительному выводу: Киван Ланнистер и Браавос переиграли её на собственном поле.

Пообещали Вестеросу социализм. Пообещали Красного Короля, нового Рейгара, как гаранта лучшего будущего. Ублюдки. Затаившаяся глубоко-глубоко маленькая девочка кричала: «Так нечестно!». Да, это было чертовски нечестно — использовать королеву и её прошлое для победы над ней самой.

...Пора бежать, поджав хвост, обратно на север? Она решила, что посоветуется с Даарио сразу, как тот вернётся. Как ни крути, у Даарио лучшая интуиция в их банде.

— Что-то ещё? Другие капитулянты? Радиотелеграф работает? Есть сообщения для меня?

Мормонт покачал головой, массируя веки.

— Ничего. С вашего позволения — я хочу лично наведаться в район бисквитной фабрики и убедить их продолжать борьбу.

Какой энтузиазм. «Зачем?» — собиралась спросить королева, но передумала. Медвежье общество становилось всё более навязчивым, так что коли хочет провести время поодаль — на здоровье, она не против.

Когда уходящий Мормонт открыл дверь, с первого этажа донёсся звон посуды — святые женщины-волонтёры продолжали готовить пищу для повстанцев даже несмотря на обстрелы.

— Как это нет? — не согласился Балак.

Мормонт замер в проёме.

— Браавосийские интервенты появились в городе, — сказал Балак. — Неужто у вестеросской реакции собственные войска заканчиваются?

— Браавосийцы... — пробормотал Мормонт. Королеве показалось, что с облегчением. — Забыл про них совершенно. — И поспешил уйти.

Королева поглядела ему вслед исподлобья. Может, намеревается дезертировать, пока кольцо окружения дырявое?

— Много?

Сидевший на столе Балак подбросил в руке свой длинный штык-нож.

— Морская пехота. Порядка батальона. Один усиленный взвод засекли на углу Эйгон-авеню и Рикин-лейн.

— У тебя есть резервы поблизости?

Балак закатил глаза, подсчитывая. Королева знала — где-то в той части мозга у него хранятся списки летнийских боевиков.

— Три десятка моих парней с танком.

— С танком?

— Ну да. — Балак пожал плечами. — Парни обнаружили неисправный танк в мастерских возле замка и вернули его в строй. Я тебе не рассказывал разве?

Наверняка рассказывал, а королева просто не обратила внимание. Долбаные брави. Стоит преподать им урок напоследок, чтоб не совали ручонки во внутренние дела Вестероса.

— Ты хочешь пустить им кровь?

— Ну-у, они были летнийскими союзниками не так давно, — протянул Балак.

Королева упёрла руки в бёдра. «Трах!» — ещё одна шрапнель треснула чуть дальше по этажу. Балак и королева не шелохнулись.

— Но сегодня я твой союзник, — Балак белозубо улыбнулся, возвращая оружие в ножны. — И я вернусь. Я не медведь. Только жди, как говорят у вас.

Дунувший в разбитые окна ветер поднял сотни листовок с её изображением, когда покинувший кабинет Чёрный Балак оставил королеву одну.

«Бах!» — чёрный парень выстрелил и отступил прежде, чем Арья успела предпринять что-либо внятное.

Люди рассыпались, прижимаясь к стенам и целясь в пространство, откуда секунду назад появился стрелок. Только Джон остался торчать пеньком на месте засады.

— Гранату туда! — распорядился с дальнего тротуара Йорко.

Арья не могла понять, что с Джоном. Если цел, почему не кидается в укрытие? Если ранен, какого чёрта стоит в полный рост?

— Джон! — окликнула она.

— Джон! — повторили Игритт и Эйгон.

Шагавший в авангарде морской пехотинец скакнул к углу дома и подкинул гранату летнийцу вслед.

Сжимая пистолет, Арья аккуратно засеменила к кузену и посмотрела ему в лицо. Джон косил глаза на расщеплённый обрубок своей трубки. От неё осталось дюйма три у самых губ.

Охуеть! Арья разинула рот.

За поворотом резко хлопнуло, и поджидавшие момента морские пехотинцы ринулись вперёд. Противник валялся на спине, то ли убитый, то ли раненый гранатой. Йорко выстрелил в него из револьвера, а набегавший следом рядовой проткнул распростёртое тело штыком. Браавосийцы такие деловитые и надёжные, как часики. Арье импонировал их подход: лучше убить врага трижды, чем обнаружить ещё живым у себя за спиной.

— Там, ТАМ! — закричали одновременно с двух сторон на двух языках.

Несколько мужчин убегали через парк, то появляясь, то исчезая среди полураздетых деревьев. Один, второй, ещё... Арья насчитала троих.

Чирей — знакомый ветеран лесной войны — остановился, чтобы выстрелить, и поторопился дальше. Голубые фигуры браавосийцев и серые северяне распределялись вдоль каменного заборчика, выставляя стволы винтовок поверх него.

По ушам долбанул звук пишущей машинки — это пулемётная команда морской пехоты установила своего адского косильщика возле газетного киоска и открыла огонь. Оставаясь рядом с Джоном, Арья смотрела, как светлячки пуль улетают вдаль, разрезая листву и вспыхивая рикошетными искрами на препятствиях вроде скамеек и клумб. Один беглец свалился, будто срубленный, другого та же участь настигла в десятке шагов от спасительного поворота. Третий успел скрыться.

— Прекратить огонь, — распорядился сквозь стрельбу Йорко. Слева ему вторил Тормунд: — Прекратить огонь!

Неестественная тишина возвращалась. Люди переговаривались и осторожно вытягивали шеи, поглядывая на здание фабрики по ту сторону парка. Кто-то раздражённо дёргал рукоять затвора, пытаясь извлечь застрявшую гильзу.

Беззвучно отсмеявшись, Эйгон убрал руку от живота и сказал:

— Боги! Ты бы видел своё лицо сразу, как тот тип укоротил твою дымовую трубу. — Он похлопал брата по плечу. — Между прочим, я косвенно спас тебе жизнь. Не обернись ты на меня, пуля могла попасть в голову.

Наконец очнувшийся Джон выплюнул обломок трубки.

— Что за дерьмо? Какого чёрта это было?

— Действительно. — Прислонившийся к декоративной арке Йорко жестом проводил двоих подчинённых на разведку вглубь парка. — Почему те парни атаковали нас?

— Радиограмма. — Эйгон встал к соседней колонне. — Ведь Бенджен Старк оповестил твою матушку о нашем появлении... Они ей не подчиняются, что ли?

Джон наклонил голову, позволяя Игритт вытащить щепку из бакенбард.

— Вряд ли. Хотя... кто этих демонов знает.

Другие браавосийцы двинулись занимать позиции на правом фланге, по очереди перешагивая через труп первого летнийца.

Устроившись за оградкой неподалёку от Игритт, Арья спрятала пистолет и подняла глаза над парапетом. Убогий рабочий район. Сплошной бурый кирпич, хлипкие пожарные лестницы и улицы, провожающие вглубь трущоб как до расстрельной стенки. Фабрика выглядела зловеще и недружелюбно, а прогоревшие помещения за разбитыми стёклами напоминали выколотые глаза. Типичный потогонный цех, где угнетённый пролетарий может сгореть на рабочем месте в самом прямом смысле слова. Четыреста ярдов разделявшего их парка пестрели неубранной листвой.

— Ты слышишь это? — спросила Арья.

Игритт застыла, смешно поджав ноги, закатив глаза и обняв карабин.

— Не... А что слышишь ты?

На скрытой за фабрикой улице что-то звенело и порыкивало. Арья сказала бы, что это автомобиль, но с чего автомобилю звенеть? Стая ворон понеслись из парка прочь по Рикин-лейн, и вслед им закричали по-браавосийски:

— Там чудовище!

Высланные Йорко разведчики торопились обратно. Замыкающий повторил:

— Стальное чудовище, лейтенант!

Арье показалось, будто мостовая задрожала под ногами. Из-за того поворота, где недавно скрылся уцелевший летниец, стукнули барабаны, и погребально зазвенело. Сперва появились его разукрашенные товарищи, а секунды спустя — чудовище, стальная машина грязно-горчичного цвета. Она ползла, исторгая дым из выхлопных труб и перематывая гусеничные цепи вокруг похожего на вытянутый ромб корпуса.

Ого! Арья чуть пригнулась, но глаз отвести не могла.

— Такого даже я не видела, — призналась она Игритт.

Пулемёт у киоска застучал без команды, и на бортах машины вспыхнули искры от многочисленных попаданий. Но пули как будто не причиняли ей вреда.

— В укрытие, в укрытие! — заорал на своих пулемётчиков Йорко.

— Да спрячься же! — Навалившийся сзади Эйгон мягким напором заставил Арью пригнуться.

Чертовски вовремя: пулемётный ствол из левого спонсона чудовища смотрел как раз в её сторону. Ливень пуль обрушился, разрезая воздух и душу издевательским «пау-жау-жау». Брызнула на полы шляпы каменная крошка.

— Танк, — выдохнул ей в ухо Эйгон. — Я слышал про эти штуки — так легко их не возьмёшь.

Краем глаза она заметила, как продолжавший безуспешно стрелять по танку морской пехотинец дёрнулся и упал позади своего пулемёта. Двое товарищей ухватили его за лямки ранца и потащили внутрь здания, оставляя кровавый след на тротуаре. Один неосторожный егерь валялся между Игритт и Чиреем, получив смертельное на вид ранение в голову. Наклонившийся к товарищу Чирей быстро оставил попытки ему помочь. Отстрелявшись, танк двинулся вперёд мимо пивной, однако почти сразу хрипнул и встал.

— А-а-а, заглох, сукин сын, — прокомментировал это Йорко.

Летнийцы тоже остановились и залегли. Видно, не решались атаковать по открытой местности без поддержки бронемашины.

— Это досадная ошибка, — заявил Джон, когда стрельба поутихла. — Они не должны воевать против нас.

— Можешь выйти к ним с белым флагом и обсудить ошибку, — предложил Эйгон.

— У меня нет ничего белого. Но я могу послать Чирея в качестве парламентёра, если ты одолжишь свои подштанники.

— Иди в жопу, Джонни, — откликнулся Чирей.

— Надо что-то делать. В нашей столице завелось чудовище.

В «нашей»? Она не ослышалась? Какой прогресс. Эйгон привстал на колени, быстро выглянул и отпрянул обратно.

— Помнишь пушку на перекрёстке? Можно прикатить её сюда и обстрелять танк.

Джон потянул руку к фантомной трубке. А вспомнив, что той больше нет, выругался.

— Тормунд, — позвал он. Тормунд услышал и обернулся. — Мы сбегаем к перекрёстку. За пушкой. Держи левый фланг.

— Оставайтесь здесь, — Эйгон дублировал слова жестами, словно убеждал двух маленьких девочек, — и не высовывайтесь, пожалуйста.

— Ага. — Игритт поглядела на него из-под козырька кепи взглядом «свали уже». Арья заметила её скрещённые за спиной пальцы и даже кивать не стала.

— Чирей, охраняй дам до нашего возвращения, — кинул напоследок Джон.

Чирей изобразил свою фирменную кислую гримасу. Джон и Эгг живописно уползали в направлении Рикин-лейн, лавируя между уличными препятствиями. Игритт хохотнула, провожая припавшие к мостовой королевские задницы.

— У меня есть идея получше, — по-хулигански хрипло объявила она. — Чирей, дай гранаты. Мы уничтожим танк сами — не дожидаясь драконов-писькомеров.

— Ты ебанулась, — Чирей скривился ещё сильнее. Арья заметила, что шлем его украсила вторая царапина от прошедшей по касательной пули. — Джонни оторвёт мне башку, если узнает.

— Ничего он не узнает. Подберёмся зарослями к той клумбе и закидаем. Дело плёвое. Дай гранаты. — Игритт требовательно пошевелила пальцами протянутой руки.

Справа захлопали выстрелы: это браавосийцы заняли ближайшие дома и затеяли перестрелку с солдатами Королевы. Чирей раздражённо сплюнул, снял с себя гранатную сумку и кинул Игритт.

Арья посмотрела в её голубые глаза и заразилась пылавшим в них охотничьим азартом. О да. Идея была чертовски безумной, но здравого зерна не лишённой. Пока морпехи Йорко отвлекают летнийцев, никто их не заметит. Они утрут носы мальчишкам. Идеальный момент для рывка. Прямо сейчас.

* * *

Пыльные защитники Главпочтампта смотрели на неё в поисках надежды, но королева не могла дать ни крупинки.

Она могла сказать: «Спасайтесь». Или: «Расходитесь по домам». В крайнем случае: «Простите; я всего лишь искала погибшего возлюбленного, а мировая революция — побочный эффект». Всё не то. Не того от неё ждали.

И королева молча давила каблуками бумагу среди перевёрнутых картотечных ящиков, разбросанных стульев и сдвинутых вместе столов. Старый пень Рендилл Тарли уверял, будто браавосийский Эйгон — настоящий сын Рейгара. Советовал капитулировать перед ним. В такую лажу поверил.

Вернувшийся то ли с улицы, то ли из ада закопчённый повстанец хлебал воду прямо из жестяного ведра. Он прервался, чтобы задать королеве безмолвный вопрос, и она мысленно попросила: «Не смотри».

Солнечный свет стремился в фойе через высокие окна, однако у дальней стены тень оберегала покой мёртвых. Септон опустился на колени перед одним и бормотал молитву, гипнотизирующе раскачивая свой кристалл.

Тело поменьше лежало на скамье, и королева зачем-то притормозила. Это была девушка из революционного студенческого сестринства. Очевидно, трудилась в Главпочтапте медиком или связной. Юная — едва ли старше королевы в тот год, когда она умерла не по-настоящему. В отличие от остальных погибших, девушка-волонтёр выглядела совершенно целой и умиротворённой, будто прилегла отдохнуть на минутку. Ни одной видимой раны. Слово смерть не стала запускать в неё когти, а лишь коснулась легонько крылом, пролетая мимо.

Теперь ей будет вечно двадцать — как и официальной Лианне Старк. Уходя всё дальше в контуженную революционную пустоту, королева пошатнулась от приступа чёрной меланхолии.

— Мразь, выходи! — крикнул стрелок, сидевший на письменном столе возле наполовину заложенного мешками окна.

Напрасно он ждёт. Ни один правительственный солдат не показывался рядом с Главпочтамптом — только снаряды недосягаемой артиллерии регулярно прилетали Неведомый знает откуда.

— Покажись, сука! — повторил стрелок и сжал фурнитуру винтовки до побелевших костяшек.

— Отдохни, — попросила королева, минуя его позицию, — иди в буфет, выпей чаю. Они не придут.

— Трусливые твари. — Парень окинул её полубезумным в своей решимости взглядом. Поёрзал нетерпеливо и остался сидеть на самоназначенном посту.

Из телеграфного закутка кто-то вылетел плечистым ураганом королеве навстречу, ухватил за руку и развернул лицом к себе.

— Что ты здесь делаешь? — Ну да, так по-дружески бесцеремонно мог вести себя только Даарио. — Почему не на стадионе?

— Стадион? — Королева поморщилась. — Что я забыла на стадионе?

Даарио удивлённо втянул воздух.

— Тебя там ждут для разговора, вообще-то. Брат и... монах, — слово «монах» Даарио произнёс с особой интонацией.

Последние сутки королева была слишком туга на мысль, чтобы распознать намёк влёт. Монах. Монах... Да это ж...

— Да, да! — Он ободряюще встряхнул её. — Мормонт тебе не говорил разве?..

Взрыв шарахнул совсем рядом, и внутрь здания полетели человеческие ошмётки вперемешку с землёй и обломками стола. Вместо насеста упорного стрелка в стене зияла дыра.

Королева насупилась и помотала головой. От переутомления и кислого запаха взрывчатки раздвоившийся Даарио поплыл перед глазами. Она зажмурилась. Что?.. Мормонт не говорил. Ничего не говорил.

— А Джон со своими парнями идёт через Рикин-лейн.

— Какой Джон?

— Родная, не тупи, — взмолился Даарио, встряхивая её снова. — Твой сын, разумеется.

Королева ощущала себя кучей тряпок, которую облили керосином и подожгли спичкой для бодрости. Мормонт не говорил. Нихрена не говорил. Ах он жопа... Вот мудак. Откуда-то взявшейся силой она отпихнула Даарио так, что тот едва не отлетел на чан полевой кухни от неожиданности.

— Фабрика, Рикин-лейн, — крикнула королева, двигаясь к выходу спиной вперёд. — Езжай туда! Найди Балака! Останови его! Быстрее!

* * *

Странная красная ветка торчала из кучи листвы, когда они ползли от забора до клумбы, нагруженные гранатами и решимостью. Арья не сразу поняла, в чём дело, но по запаху сообразила: под листьями скрыт едва прикопанный труп, а ветка — не что иное, как кисть руки, слегка обглоданная бродячими животными.

— Парковые белочки, — шепнула Игритт.

Она ползла по-пластунски, выставив подбитые гвоздями подошвы перед Арьиным носом. Шуршала листвой и подминала пожухлую траву, как вооружённая серая змея, неумолимо приближаясь к ничего не подозревающему экипажу танка.

Никому не придёт в голову искать их в опустевшем королевстве мертвецов. Перестрелка шла слева и справа, а они с подружкой Джона извивались между деревьями и кустарниками, совсем не выделяясь над рельефом. Игритт резко взяла влево, огибая раскинувшийся на их пути пруд, и Арья узрела для разнообразия её волосы — рыжие, лишь немногим ярче осенних красок. Прямо естественная маскировка для этого военного сезона.

Мутная вода затаилась под настилом из листьев, и плавал лицом вниз очередной покойник. Судя по чёрной униформе — полисмен Королевской Гавани. Арья активнее заработала локтями и коленями, проползая нехорошее место. Несмотря на почти летнюю погоду, земля оставалась холодной и сырой, как бы напоминая — лето давно закончилось. Разинутые окна-глазницы фабрики отслеживали их поползновения, словно говорили: «Вижу вас, сучки».

— П-с-с, давай сюда, — позвала Игритт.

Она поднялась на четвереньки и прислонилась к большой каменной клумбе. Труп летнийского боевика лежал совсем близко — там, где его настигли несколько минут назад браавосийские пули. Арья только сейчас заметила, как близко они подобрались к танку. До горчичного борта и гусеницы оставалось шагов пятнадцать. К запахам гниющих листьев и тел добавились ароматы нагретой машины.

— Надо собрать несколько для большего эффекта, — прошептала Игритт, откручивая предохранительный колпачок первой гранаты. — Дай ремень.

— Я без него штаны потеряю.

— Да не, — Игритт кивнула на их мёртвого соседа, — у этого возьми.

Точно. Стараясь не слишком перепачкаться в чужой крови, Арья перегнулась через труп со спины. Ладно, этот хотя бы свежий. К парню под листьями или полисмену из пруда она бы ни за что не полезла. Игритт связала четыре гранаты вместе и обхватила деревянные рукоятки обеими ладонями, примериваясь. Прямо как взрывающийся боевой молот. Должно быть, увесистый куль получился.

— Попробуй закинуть на крышу, — посоветовала Арья.

Игритт надула щёки и сосредоточенно выдохнула, а потом дёрнула выпавшее из рукоятки кольцо, привстала и швырнула гранаты в сторону танка.

Арья не была экспертом-охотником на чудовищ, но шестое чувство подсказало: бросок не задался. Связка ударилась о гусеницу и отскочила на мостовую в нескольких футах от борта танка, совсем чуть-чуть не долетев до намеченной цели.

— Ложись!

Адски громыхнуло. Взвилось над местом подрыва серое облачко, и разнообразный мусор картечью полетел во все стороны. Арья распласталась, прикрыв голову руками. Нечто мелкое, но быстрое врезалось в шляпу — Арья пощупала и узнала пряжку ремня.

— Блядь! — Игритт поглядела на свою изодранную штанину и зашептала ещё яростнее: — Бля-я-ядь!

Её правую ногу посекло то ли осколками их собственных гранат, то ли элементами покалеченного забора. Рука тоже кровоточила, правда, не так сильно.

Со стороны фабрики закричали по-летнийски, и что-то до боли знакомое полетело, кувыркаясь, прямо в их укрытие. Вот дерьмо! Вражеская граната приземлилась рядом с мёртвым боевиком, подпрыгнула разок и замерла в предвкушении. Дерьмо-дерьмо-дерьмо! Арья судорожно упёрла подошвы ботинок покойнику в спину, переворачивая его грудью на гранату, и зажала уши.

«Хлоп!» — мёртвое тело дёрнулось и чавкнуло в её ногах, поглощая энергию взрыва.

Вдох-выдох. Арья лежала на спине, опасаясь убрать пальцы. Вдруг сердце выпрыгнет через горло и уши. Пошевелила обеими ногами для проверки, и те, как ни странно, слушались. Полезный всё-таки труп. Повезло им с ним.

— Слева! — Она едва расслышала голос Игритт через стрельбу и писк в голове.

Чёрно-белое лицо-череп торчало из травы — очевидно, собиралось проверить результаты своего броска. Скорее рефлекторно, нежели осознанно, Арья нацелила туда пистолет, но кто-то её опередил: ствол платана окропила кровь, и схлопотавший пулю летниец пропал из поля зрения. Она посмотрела в противоположную сторону, а там Чирей ободряюще выставил ладонь над забором, как бы говоря: «Помню, прикрываю».

Надо сматываться, пока ещё что-нибудь не прилетело.

— Можешь двигаться сама?

Игритт критически ощупала свою ногу под лохмотьями. Теперь обе её ладони были красными.

— А-а-арх, не думаю, — болезненно процедила она и подбодрила: — У тебя тоже кровь.

Боли Арья не ощущала, но ткань пропитывалась кровью в районе икроножной мышцы. Может, часть осколков таки прошила полезный труп насквозь.

— Я тебя не дотащу.

— Следи тогда за чёрными гренадёрами, — Игритт вытянула подбородок, явно заинтересовавшись событиями на Рикин-лейн, — кажется, нас собираются спасать.

Арья посмотрела туда же. Среди десятка толкавших пушку парней затесалась дублёнка Джона. Под неразборчивые крики артиллеристы взялись за станины и развернули своё орудие на танк. Ой-ой-ой. Они будут стрелять по цели, которая находится совсем рядом. Собрались спасать, да... Или угробить окончательно. Стало так громко, что смысла перешёптываться больше не было, и Арья крикнула в открытую:

— Скройся!

Выпущенный прямой наводкой с Рикин-лейн снаряд летел к цели не больше секунды. Нырнувшая лицом в траву Арья слышала, как выставленная «на удар» шрапнель вскрыла броню, словно консервную банку. Вспомнился недавний Эйгон из грузовика... Точь-в-точь такой же звук.

— Они сделали его! — На щеках восторженной Игритт краснели отпечатки окровавленных ладоней. — Уау!

Арья медленно приподнялась с лёжки. Сперва танк просто дымил, но затем откуда-то из крыши и бортовой дверцы вырвалось, как из преисподней, пламя. Дыхнуло так, что даже у клумбы стало жарко. Арья замерла, приглядываясь. На миг померещилось, будто пламя живое... А может, так оно и есть? Размышлять дольше не пришлось: мгновение спустя пламя отделилось от спонсона танка и с воплем понеслось на неё, прямо на неё! Игритт заорала благим матом, а визжавшая ей в унисон Арья обхватила пистолет обеими руками и разрядила по бегущему факелу весь магазин. Человек грохнулся догорать у обломков забора.

Вдох-выдох. Спокойная, как вода. Надо будет поучиться итийской технике самоконтроля у Рейгара... Если они выберутся отсюда. Перезаряжая оружие дрожащими руками, Арья подумала, что за последние три минуты постарела лет на тридцать. Идея уйти в монастырь после войны уже не казалась такой странной, как в прошлом месяце.

Стрельба резко усилилась. Не без труда совладав с магазином, Арья перевернулась на бок и увидела, как последний этаж фабрики скрылся в завораживающем облаке кирпичной пыли. Его заливали пулемётным огнём и лупили по окнам из пушки.

— О, твой белобрысый, — пробормотала Игритт.

И правда. Кого-то прикрывают. Вот по какому поводу безумие.

Арья повернула голову на другой бок. Чуть пригнувшийся Эйгон лихо мчался, огибая деревья и пруд. В одной руке он нёс автоматическую винтовку Тормунда, а в другой виднелось что-то похожее на кусок брезента. Несколько шагов, и Эгг приземлился на колени возле клумбы.

— Что такое? Изменяешь своей сабле с браавосийской красоткой? —Арья произнесла это и сама себе подивилась: надо же, не разучилась шутить после всего.

Эйгон ответил коротким сосредоточенным взглядом и резво раскатал брезент. Арья поняла задумку. Хочет отбуксировать их, как на санках.

— Забирайтесь, — скомандовал Эгг.

Игритт не заставила себя ждать и с ловкостью раненого таракана перебралась на брезент. Эйгон отстегнул саблю в ножнах и несколько раз обернул её вокруг ближнего к себе края. Получилось что-то навроде ручек. Закончив с приготовлениями, Эгг поднял с земли винтовку и протянул Арье со словами:

— Я везу. Ты стреляешь.

* * *

Пожелавшие сдаться властям всё прибывали и прибывали. С бисквитной фабрики, Систерс-авеню и окрестных кварталов. Твидовые кепки и серые пиджаки усеяли правую половину регбийного поля, как овощи на грядке, окружённые живым забором из полицейских и солдат.

Революционеры складывали оружие вдоль беговой дорожки и усаживались на газон, словно провинившиеся бойскауты, а ответственный офицер полиции записывал в свой журнал каждого человека и каждый ствол.

Сам Рейгар сидел на том самом месте, откуда венценосный отец болел за команду Хайгардена в финале последнего Кубка Короля. Впитывал сумасшедшую энергетику стадиона. Каждый квадратный дюйм бетона здесь делился воспоминаниями. Хранил эмоции миллионов. Воссоздавал картинку, чувства, былое.

Прикрыв глаза, можно было вообразить, будто последних двадцати двух лет и не было вовсе. Услышать гул увлечённых игрой зрителей в день, когда на нём был красивый гусарский мундир, а Лианна шутливо салютовала снизу вверх. Представить, что подкравшаяся Лианна сидит сзади, вся в чёрном, а на макушке синеют зимние розы. Так удивительно быть вдвоём среди ста тысяч.

Рейгар раскрыл глаза, и... увы. Там полисмен пересчитывал конфискованные револьверы.

Бенджен внимательно следил за всем, нервно сжимая и разжимая кулаки в карманах брюк. Будто ощутив на себе взгляд Рейгара, он повернулся и скорчил недовольную гримасу. Лианны нет. Не пришла. Не отозвалась... Или погибла. Он не успел.

Захотелось занять себя чем-нибудь вдали ото всех. Нагрузив ноги, разгрузить голову. Рейгар всегда делал так в горах и степях Эссоса.

Истоптавшие тысячи миль любимые сандалии вели его наверх по центральной лестнице. В коридоры спортивной славы Королевства. Вдруг они открыты? Там могли сохраниться его старые фотографии, а на одной из них — затесаться Лианна.

— ...В пекло твою Красную Королеву, — убеждал собеседника из числа пленных конвойный солдат. — Отныне наш король — Эйгон, сын Рейгара Таргариена.

Рейгар так привык слышать о себе со стороны, оставаясь не узнанным... В этом таилась какая-то неосязаемая прелесть.

Ковровые дорожки не смогли пережить революцию, так что шлепки сандалий эхом разносились в полумраке. Не разграбленные стенды сберегли частичку истории. Чёрно-белые фотокарточки с легендарными бейсбольными командами. Грубые мячи для регби. Пыльные медали резвых атлетов, умерших молодыми от перенапряжения сил. Кубок Короля печально валялся на полу отдельно от крышки — какое варварство! Рейгар наклонился, дабы поднять реликвию, но вовремя почуял запах дерьма изнутри... Какое варварство.

Решительные ноги отстукивали марш по коридору навстречу — Рейгар выпрямился и разглядел революционную красную ткань шаровар.

— Ты, — прорычал Мормонт, вскидывая свой длинный чёрный пистолет.

«Дзынь! Дзынь!» — первые две пули угодили в Кубок Короля, который Рейгар успел выставить вместо щита.

— Отстань от Лианны. — Мормонт выстрелил ещё и снова, но Рейгар успел запрыгнуть внутрь стенда. — Возвращайся в ад!

Эти новомодные полуавтоматические пистолеты. Сколько патронов у него осталось? Рейгар понятия не имел. С револьверами было попроще. Рука нащупала биту с автографом Дэнни Флауэрса. «Тот, кто наносит вред живым существам, не обретает счастья», — вспомнились слова мудреца. Прости, настоятель, но у брата Шакку не осталось иного выхода.

И тут — хрясь! Тонкая стремительная тень настигла обладателя шаровар. Хоккейная клюшка со свистом врезалась Мормонту в ухо, и он рухнул, как мешок грехов.

Арья Старк повзрослела и облачилась в чёрное, а её левый глаз скрывала повязка. Или... Силы резко покинули Рейгара. Он опустился на колени. Выронил биту Дэнни Флауэрса.

— Я слышала, ты заделался святошей... — тяжело дышавшая Лианна опустила клюшку и добавила: — Уебала за тебя, в общем.

Мелькнула объёмная белая юбка Эшары Дейн. Эшара высунулась из-за поворота — сначала винтовка, потом голова.

— О, вы справились сами. — Она осторожно перешагнула через оглушённого Мормонта, наступила ему на пальцы и забрала пистолет. — Если что — зовите, буду за углом.

Лианна. Рейгар настолько свыкся с Лианнами-из-головы, что настоящая и живая стала величайшим потрясением. Он отполз к стене и вытянул ноги, не в силах отвести взгляд. Лиа скопировала его манёвр, и они оказались друг напротив друга — уселись на пол, как школьники, соединив подошвы. Сандалии и кавалерийские ботинки.

— Я растила нашего сына и устроила мировую революцию... — Серый глаз Лианны насмешливо заглядывал Рейгару в душу. — А чем занимался ты?..

— Я, — Рейгар сглотнул, — растил яков... и собак.

* * *

Они смотрели друг на друга как воссоединившиеся члены команды. Не лучшее время для драматических пауз, но Арья не могла ничего с собой поделать. Эйгон был таким серьёзным. Таким необычным. Не смазливым мальчишкой, а мужчиной. Спутанные волосы. Разводы грязи на вспотевшей шее. Сексуальное рассечение на скуле. Ему шло.

Принимая увесистое оружие, она одобрительно эгэкнула.

— Йорко полагает, что на четвёртом этаже есть снайпер. — Вытянутая ладонь Эгга указала направление. — Но я думаю, он на третьем. Сосредоточься на тех окнах, окей?

Арья упёрла приклад в плечо и покивала:

— Давай.

Эйгон развернулся лицом вперёд, ухватываясь поудобнее за ножны.

— Два, три... Погнали!

Брезент дёрнулся под задницей, унося её прочь от раздолбанной клумбы. Охрененно. Арье так понравилась езда, что она даже забыла про снайпера с фабрики. Осознала оплошность лишь тогда, когда первая пуля с хрустом высекла щепки из дерева, мимо которого пробегал Эгг.

— Стре-е-еляй! — напомнил он, ускоряясь.

И Арья вжала спуск, даже не пытаясь стабилизировать тряску прицела на кочках. Винтовка буйно задёргалась в руках, посылая порцию пуль в примеченное окно.

— Соседнее! — подсказала в затылок Игритт.

Она подпёрла Арью собой, дабы смягчить ей отдачу при стрельбе. Эйгон пыхтел, как ломовая лошадь, перед их спинами. Арье тоже показалась, что там промелькнула фигура. Палец вжал спусковой крючок в скобу, и фонтанчики от пуль заплясали возле проёма. Рука мертвеца торчала из листвы, словно прощалась с уезжавшими из парка посетительницами.

— Ещё не-е-емного! — подбодрил Эгг.

Арья перенесла огонь на третье окно. Две борозды от её тащившихся по земле ботинок отмечали пройденный путь.

Пушка выстрелила вновь, и часть крыши обвалилась с жутким грохотом, увлекая за собой дымовую трубу. Невидимый пулемётчик ожесточённо кромсал кирпич. Боги немилостивые, сколько же смертоносного металла в воздухе. С каждым десятилетием орудия убийства становились всё совершеннее, и только человеческие тела оставались такими же хрупкими, как и на заре истории.

— А-р-р! — зарычал Эгг, втаскивая их через ворота парка на Рикин-лейн.

Забор, мостовая, северяне. Заебись. Арья лежала и дышала, намертво вцепившись в винтовку, пока подошедший Тормунд не вытащил своё оружие из её рук — отгибая палец за пальцем. Самая безумная стрельба в её жизни. Валявшийся по соседству Эйгон задрал руку, приветствуя Йорко:

— Спасибо, приятель.

Йорко церемонно поклонился в ответ, уселся на корточки возле пулемёта и прикурил от раскалённого ствола.

В небе над Арьей появилось обеспокоенное лицо Джона, но кузен, быстро поняв, что она не ранена, а просто придуривается, переключил внимание на Игритт.

— Должен признать: у тебя неплохо получается уничтожать чудовищ, — Эйгон почти отдышался. — Ты спас нашу столицу.

— А ты спас принцесс. — Джон шагнул к нему и протянул брату руку, помогая подняться. — И наверняка станешь неплохим королём.

Из царства осени, мертвецов и разрухи, откуда их только что отбуксировал Эйгон, звучал усиленный рупором голос. Арья ничегошеньки не понимала, ведь мужчина говорил по-летнийски, но стрельба вновь унялась. Перестал стрелять один, два, десять, все. Звуки войны отступали, как вода в час отлива. Стало так тихо, что ей удалось услышать «стрек-стрек» ножниц, которыми санитар разрезал окровавленную тряпку, когда-то бывшую штаниной Игритт.

— Джон! Джон Таргариен! — позвал тот же голос-миротворец.

Переставшая придуриваться Арья перевернулась на бок и подкатилась к Чирею.

— Кто это?

— Мужик. Белый. — Чирей вытянул шею наподобие осторожного страуса: только исполосованный пулями шлем и глаза торчали поверх забора.

Белый мужик из парка продолжал звать на отличном вестеросском — чертовски правильном, как у иностранцев, учившихся в Кингс-колледже.

— Ты здесь, Джон? Меня зовут Даарио. Я друг твоей мамы.

Кузен потянулся к трубке по старой привычке, а руку отдёрнул на полпути уже по новой. Белый мужик из парка поспешил объясниться:

— ...Могло прозвучать двусмысленно, но я действительно друг. Революционный соратник. Произошла ошибка, Джон. Одна крыса столкнула наших ребят с твоими.

Джон посмотрел на брата из-под грозно сдвинутых бровей. Эгг развёл руками:

— Вполне правдоподобно.

— Ладно, моя очередь идти туда. — Вставая, Джон отряхнул кирпичную пыль с колена и расправил кожанку под ремнём. — Если это ловушка — отомстите.

— Вот ещё. Станем мы тратить патроны, — проводил его Эйгон. Отросшие до неприлично мирной длины волосы съехали на лицо, и только один фиалковый глаз торчал наружу — прямо как у Красной Королевы. Логично, подумала Арья. Эгг сам Красный Король теперь.

За полчаса ландшафт изменился столь радикально, будто безумный гений переместил их в параллельный мир. Расстрелянная из всех видов оружия фабрика лежала в руинах. Растительность перед ней горела. Может, пожар перекинулся на деревья с танка, а может, жужжавшие в обе стороны трассирующие пули подожгли их. Арья ещё раз благоговейно простонала при виде огневой мощи последнего поколения.

Лицо белого мужика из парка по-партизански обросло. В волосах на макушке засели летнийские солнцезащитные очки. Он носил рубаху с подтяжками и чуток напоминал разменявшего пятый десяток студента-анархиста. Позже ним присоединился ещё какой-то тип: негр в тропической бежевой форме. Негр был на взводе: совал палец белому мужику в ухо, и тому приходилось часто прерываться, чтобы успокоить летнийского кореша. На поясе у негра висел тесак ненамного короче Эгговой сабли. О чём они болтают? Арьиной неуёмной жопке надоело сидеть на месте и она попёрлась вслед за Джоном.

— …Я хочу знать, из-за кого уйму народа похерили, — говорил негр.

Белый мужик устало взял его за плечи.

— Это Мормонт, братан. Крыса-медведь не на тех навёл.

— Вот мразь, — белки глаз негра полезли из орбит. — Я пойду его убивать. Отрежу ему яйца и зашью в крысином рту.

— Т-с-с, спокойствие, Балак.

— Такие дела, — сказал Джон, увидев, что подошедшая Арья услыхала последние фразы. — В общем, я отзываю те слова: мистер Мормонт больше не молодец.

Два ярких аэроплана прошли низко-низко над городскими крышами. Пилоты оценили ужасы нижнего мира и пострекотали дальше в красивые дали, каким-то чудом не цепляя печные трубы покрышками шасси. Как и Арья, мужчины прервалась поглядеть на диво.

— Даарио может подвезти нас до стадиона, — Джон произнёс это не только для неё, но и для подвалившего Эйгона.

— Да, я на автомобиле, — подтвердил Даарио, отпуская плечи разозлённого негра. — Раз у нас тут что-то вроде капитуляции... — Он плавно достал свой пистолет и протянул его рукоятью вперёд.

Братья посоветовались взглядами. Эйгон сказал:

— Оставь при себе.

Дураки! Арья не отказалась бы засувенирить редкий ствол, но делать это перед принцами и революционерами было как-то неловко, поэтому пришлось промолчать.

Даарио держал путь через бывшие вражеские позиции, где летнийские боевики перекладывали на носилки подстреленного братана, и утекала сквозь решётку коллектора алая кровь революции. Арья узнала в раненом человека, который метал в неё гранату, а человек узнал Арью. Они оба подняли ладони, как бы говоря: «Извини за дружественный огонь». Оставшийся позади чёрный кореш Даарио ругался непереводимыми летнийскими словами.

Спустя сотню шагов по шуршащему газону стоял красивый кабриолет — наверняка не менее дорогой, чем автомобиль Дейенерис в Браавосе. Даарио молодец — экспроприирует имущество без зазрения совести, не то что братья Таргариены. Усаживаясь на мягкий диван, Арья заметила, что кабриолет получил несколько пулевых пробоин на службе у восставшего пролетариата. Лобовое стекло со стороны Джона покрылось паутиной трещин. Она подловила момент, чтобы все трахнули своими дверцами разом, однако стекло не порадовало и не рухнуло. Зато нога разболелась и кровоточила от ходьбы. Зараза. Арья решила всё-таки показаться врачу при случае. Может, одна пустая глазница и придаёт обладательнице некий шарм, но остаться без ноги совсем не классно.

— Я сам беспокоюсь за Лианну. — Даарио выкрутил баранку, объезжая почерневший от огня танк. Ближайшая к взрыву гусеница съехала и упала, как порванный браслет наручных часов. — Она приказала вытащить вас из дерьма, а сама ускакала на стадион. Не ведаю, что замыслил Мормонт.

Джон повернулся на сиденье вполоборота, подставляя обеспокоенное лицо солнцу. Арье резко расхотелось двигаться. Сражение завершилось. Адреналин вышел. Потёртые ножны и сильное загорелое предплечье Эгга по соседству магически настраивали на мирный лад. Слившись в одно целое с прохладной кожаной обивкой, она пялилась в промежуток между шофёром и кузеном: там маршировали вдоль искалеченных домов искалеченные люди. Удерживая баранку одной рукой, Даарио приветствовал летнийца с перебинтованной головой.

— Куда у вас на каторгу отправляют? — полюбопытствовал он тоном, каким обычно спрашивают дорогу до булочной. — Я накопил немалый политзэковский опыт, правда, в Вестеросе ещё не сидел.

— На остров Висеньи, вроде бы, — ответил Эйгон. — Только я не собираюсь никого на каторгу отправлять.

Все летнийцы вдруг пропали — видимо, туземный сектор обороны заканчивался на углу фабричного квартала. Среди заколоченных витрин была одна — Арья разглядела слова «КРАСНАЯ КОРОЛЕВА» и приготовилась увидеть типичное завершение «ИДЁТ», но нет! На дамском салоне было написано: «КРАСНАЯ КОРОЛЕВА ШЛА СЮДА». Даарио убрал на секунду руки с руля, чтобы поаплодировать находчивой рекламе.

— Заглянешь, брат? — предложил Джон. — Они приведут твою причёску в порядок.

Эйгон подпёр висок пальцем, глядя на Джона со снисходительностью большого старшего умника, пришедшего к успеху.

— Понимаю: ты волнуешься. Вовсе не обязательно наезжать на меня так жёстко.

Колёса кабриолета хрустели обломками по Систерс-авеню, и Арьиному взору предстал Главпочтампт. Тут и там снаряды правительственной артиллерии обгрызли его каменные стены, словно адские бобры. Попадания помельче оставили сотни уродливых оспин на колоннах и облицовке. Из разбитых окон свешивались посеревшие белые тряпки.

Даарио разочарованно вздохнул и принял вправо, проезжая навстречу колонне сдавшихся революционеров. Тёмная вереница людей в надорванных и засаленных пиджаках двигалась по улице, то сужаясь, то растягиваясь вширь. Лица многих были чёрными — но уже не от летнийской природы, а от гари. В некоторых местах здания обрушились целиком, и на просторной некогда авеню автомобилю и человеческому потоку было не разминуться. Почему-то вспомнился задний двор родительского дома и красивые снежные замки Сансы, разрушенные Арьей в приступе бессмысленного детского хулиганства.

Кое-где мирная жизнь налаживалась. Согнувшаяся возле кондитерской женщина сметала с тротуара битое стекло и прочий мусор. За неполную неделю боёв разного дерьма на улицах скопилось в изобилии. Время от времени она разгибалась, чтобы замахнуться на кого-нибудь из революционеров уборочным инвентарём и прокричать: «Сволочь ты эдакая!».

— Дура, — ответил молодой повстанец, когда Даарио затормозил перед поваленным столбом и трамвайным вагоном, пропуская новую партию печальных людей. — Я сражался за счастье трудового народа.

Женщина подобрала с земли пригоршню гильз и швырнула повстанцу в спину, не переставая горько ругаться. Рассыпанная латунь звенела, словно насмехалась надо всеми.

— Иди! — Конвойный солдат подтолкнул повстанца прикладом.

А сопровождавший их всех капитанишка попросил:

— Не нападайте на моих пленных, пожалуйста.

— Всё порушили своими пушками, гады! — Женщина запустила в него недоеденными консервами. Капитанишка грамотно увернулся от вонючей жидкости. — Сволочи, бандиты! Чтоб вам пусто было!

Потом она начала бросаться камнями, не разбирая целей, но быстро утомилась, выронила веник и заплакала.

— Я на минуту, — предупредил Эйгон, высаживаясь на тротуар.

Женщина продолжала рыдать у выбитой двери, прикрыв лицо руками, а все участники гражданской войны хрустели мимо, дружно игнорируя её существование.

— Не плачьте, — Эгг ласково приобнял её за плечи. — Мы восстановим разрушенное. Я обещаю.

Женщина уставилась на него зарёванными глазами. Её слёзы падали на собственный передник и Эггов голубой браавосийский китель.

— Принц Рейгар, — восхищённо пробормотала она. — Боги... какое счастье! Прошу, не уходите от нас больше.

— Я не уйду, — позволив женщине ронять слёзы на браавосийскую ткань, Эйгон почему-то смотрел на Арью, — я остаюсь.

Весь из себя славный дракоша — принимает ответственность за судьбу кондитерской и всего Вестероса, а она типа нет. Арья отвернулась. На другом конце потрёпанной авеню победоносно распласталась гигантская бетонная миска стадиона. Где-то там старики наверняка разобрались уже без их участия. Эйгон шепнул ещё добрых слов, и женщина, словно устыдившись беспорядка, принялась подметать с двойным энтузиазмом.

Под осенним небом и оборванными проводами Даарио вёл кабриолет навстречу финалу. Мимо хозяев, приводивших в порядок свои лавки, и варьете, откуда скоро возобновятся звуки канкана. Изучавшие развалины мужчины опирались на кирки и лопаты, а игравшие там же дети тянули пальцы автомобилю вслед.

— Думаю, спешить некуда, — сказал Даарио.

Красивый автомобиль и красивый конь остановились капот к голове, и люди на благородном животном возвысились над кожаным салоном. Мужчина в просторных восточных одеждах и одноглазая женщина в чёрном. Самая странная пара, какую только можно встретить на улице Королевской Гавани.

Тётя Лианна слезла с коня, чтобы обнять по очереди Джона и Арью.

— Я считала тебя наглой браавосийской шпионкой и собиралась убить, — сказала она. — Ужасно стыдно, прости.

Находиться рядом с тётей Лианной было необычно — словно стоять перед зеркалом, которое показывает будущую тебя. Арья призналась:

— Ну, я и была браавосийской шпионкой, в общем-то.

Эйгон тоже вышел из машины, но Лианну Старк не приветствовал — прислонился задницей к дверце, скрестил руки на груди и посмотрел с благородным принятием на женщину, ради которой папаша бросил семью. Затем перевёл взгляд на оставшегося в седле отца. Уф, опять зеркальная парочка, подумала Арья. Рейгар-каким-он-был и Рейгар-каким-он-стал. Эйгон протянул отцу руку, прощая и отпуская, и Рейгар крепко её пожал.

На заднем плане дядя Бенджен усаживал в машину мистера Революционные Шаровары. Возмущённо внушал ему что-то, а Мормонт виновато повесил голову, словно пытался спрятать подбородок за ключицами.

Тётя Лианна сняла с макушки зимние розы и короновала этим увесистым синим венком Арью.

— Тебе идёт больше, чем мне. — Она улыбнулась, восторженно оттопырив большой палец и забрав себе ковбойскую шляпу. Тётя Лианна кивнула на Эгга и добавила: — Не теряйтесь на двадцать два года.

Чёрный свитер с вышитой на груди волчьей головой приближался. Тётя Лианна, юркая и быстрая, лихо затормозила, обдав команду соперника брызгами льда из-под своих коньков. Обхватив клюшку обеими руками, она хищно пригнулась и сказала:

— Вашему высочеству повезло, что условия моего домашнего ареста запрещают удаляться от места жительства более чем на пятьсот ярдов.

Эйгон и Арья переглянулись. О да, им крепко повезло, хотя вслух ни за что не признаются. Лианна Старк — по-прежнему первоклассный игрок, и хорошо, что отмеренные судом пятьсот ярдов заканчиваются ровно на середине хоккейной площадки. Стало быть, тётя не сможет подключаться к атакам и будет отыгрывать лишь в защите.

Весна пришла на Север Вестероса, и лучи возродившегося солнца рикошетили хоккеистам в глаза. Ещё два с небольшим месяца — и Эгг официально коронуется как Эйгон VI Таргариен, король ройнаров, андалов, первых людей и бла-бла-бла. На старте лета, как принято у красных драконов.

— Сегодня вы не так опасны. — Эйгон повторил её движение. — Трудно следить за игрой и моим отцом единственным глазом... Руки лорда Джона теперь развязаны. Запросто может угнать его у вас.

Арья хмыкнула. Эти коварные намёки Эгга. С подачи будущего короля парламент изъял из уголовного кодекса несколько угнетательских статей, в том числе небезызвестную два-девять-три. Однополая любовь официально перестала считаться преступлением на территории Вестероса. Джон Коннингтон перешёл на легальное положение. Они с Рейгаром сидели бок о бок на поваленной сосне и знать не ведали, какой трэшток происходит на ледовой площадке.

— Мистер Дакфилд, — окликнул судью матча Эгг. — Следите, чтобы леди Лианна не заезжала на половину поля нашей команды. Если пересечёт черту хоть на дюйм — немедленно препроводите её в тюремный замок.

— Не беспокойся, матушка, — одетый в такой же волчий свитер Джон подкатился ближе, — если что — мы быстренько организуем новую революцию. Опыт есть. Оружие не закопано глубоко.

— Но-но! — пригрозил Эйгон. — Если ещё какую чепуху сотворите — я обижусь всерьёз и устану подписывать Королевские амнистии.

Дакфилд приготовился вбросить шайбу. Тётя Лианна изобразила зверское лицо, а замерший напротив Эйгон ответил тем же. Получилось до усрачки комично.

Зажатый в губах Утки свисток дал трель. Бах! — Джон и Эйгон сшиблись, как не поделившие дорогу бараны. Стремительная и ловкая, как в детстве, Арья объезжала королевские чёрные свитера с красными драконами и волчьи головы северян. Раздавала острые передачи, принимала чужие, маневрировала и вела шайбу к воротам.

Лёд на озере оставался холодным и крепким, но небо над Лонг-Лейк-Сити было по-весеннему голубым, корни деревьев рвались из-под снежного плена, и казалось, что новый мир обязательно будет лучше прежнего. Наивные весенние ощущения родом из детства, которые не хотелось отпускать.

В тысячах миль к югу, где давно весна, снова ходили по Систерс-авеню трамваи, и оделась в строительные леса коробка Главпочтампта. Там, на обращённой к вокзалу стороне, ремонтники сохранят для грядущей памяти немного шрамов от картечи, и Эйгон VI откроет мемориальную табличку на годовщину восстания. «Душевные раны затягиваются медленнее телесных» — говорил на подступах к Волантису Рейгар. Что же, пришла очередь их поколения проверять.

— Не зевай! — прикрикнула тётя Лианна.

Она хитанула образцово грубо, и Арья вылетела за пределы площадки, выбив воздух из лёгких об мешки с песком. Спустя мгновения Джон приземлил Эгга в нескольких футах от неё. Как всегда: отвлеклись на государственные дела и пропустили атаку акул. Что-то мелкое вывалилось из Эйгона в полёте и упало в снег рикошетом от Арьиного живота.

— Ай, пекло!

Арья подумала, что выругался он не столько из-за падения, сколько из-за потери. Она засувенирила коробочку прежде, чем Эгг успел дотянуться до неё.

— Пожалуйста, не подсматривай.

Арья даже не думала исполнять просьбу. Среди бархата притаилось в засаде кольцо — суровый кусок металла без всяких бирюлек. Санса бы не оценила.

— О-ого, — протянула Арья. — Почему оно такое... необъяснимое родное?

— Оно из осколков, — Эйгон умылся пригоршней снега, — осколков гранат.

Арья от души гоготнула:

— То-то мне с первого взгляда приглянулось.

Эйгон зачерпнул ещё морозной корки в рот и прищурился от солнца. Заснеженный дракон на его свитере выжидающе повернул головы в профиль.

— От Красного Короля для Стальной Королевы. Хотел сказать все слова после игры... Чертовски глупо, согласен.

— Тупее некуда. Терпеть не могу сопливые сцены. Вовремя тётушка и кузен нас опрокинули... А осколки из моей ноги есть?

Эйгон радостно покивал.

— Какая-то доля. На целое не хватило, конечно.

Арья выставила руки в небо и покрутила кольцо, рассматривая надпись «ЭГГ. 917 — навсегда». Сколько смешных и ненужных формальностей придумали люди. Как будто для управления страной нельзя сохранять простой статус «Я Девушка-в-маске-волчицы, и мы трахаемся по-дружески».

— Давай опустим традиционную сказочную часть, — предложила она.

— Без проблем, — оживился Эйгон. — Но строительство нового Вестероса — это битва. А в битве я могу положиться лишь на двух женщин. На Эшару Дейн и... на тебя.

— Ну вот. Осчастливь титулом Эшару Дейн.

Эйгон спрессовал снежок.

— Нет... Нет, слушай... Во-первых, леди Эшара — почти как мать. Во-вторых, дарить осколки из чужого тела неромантично. В-третьих, я люблю тебя и хочу, чтобы именно ты стала моей женой.

Ах, Вестерос! Зелёные леса и голубые небеса, а каждый встречный — придурок. За барьером из мешков стучали клюшки и кричали голоса. Хороши подданные: не заметили потери короля. Арья поднялась, разрезая снег лезвиями коньков. И, протянув Эггу руку с окольцованным пальцем, сказала:

— Битва ждёт. Погнали.

* * *

​21.6.2020 — 20.6.2021