Ниона и пароколдунский двигатель (джен)

Пум… пум-пум-пум… Ну что вам сказать?.. Короче, я даже не знаю, с чего начать, потому что событий было очень много. Как бы, логичнее всего будет начать с Нионы, Цифа и Делки, потому что именно на них и закончилась предыдущая глава, но душа требует отодвинуть это чуть подальше и соблюсти некоторую последовательность событий, которая подразумевает под собой следующие этапы: рассказать, как Блум и Мультан лично встретили Скотоглоса, и если бы не рассвет, то им пришлось бы очень несладко; поведать в двух словах, как Грох и Вантанамама раскидали монахов-гупырков, которых поставили охранять вход и он же выход из Полимирья; потом уже про Ниону и ребят и в самую последнюю очередь вернуться к событиям, которые произошли в "Великом знании".

Итак, давайте я, наверное, не буду затягивать и начну рассказывать с самого начала. И, кстати, я там раньше сетовал на то, что не могу наблюдать за всеми сразу, и, честно, у меня этого действительно не особо получалось, но я пытался!.. Прям изо всех сил пытался проследить за всеми и, пусть и не очень получилось, но вроде как получилось, чтобы хотя бы в общих чертах обо всем рассказать. Ладно, это все технические огрехи и все типа того и так далее и очень похоже на это остальное… Давайте к повествованию, а то я могу долго распинаться.

Что было в Полимирье накануне ночью? Там была полномасштабная битва, потому что теневая буря внезапно двинулась быстрее, чем до этого. Какова была причина такого ускорения, было непонятно, и вот как раз это заставило не кисло так подпрыгнуть всех колдунов, которые занимались защитой всех сел, поселков и деревень. Так вот, представьте, целая армия, готовая выступить с колдунствами, выстроилась длинными рядами и уже была готова к тому, чтобы световыми колдунствами корректировать траекторию движения теневой бури, а та сама по себе не только выбрала направление, несколько отличное от того, которое было прошлой ночью, так еще и ускорилась. Единственным выходом из сложившейся ситуации, который смогли найти в оперативном штабе сопротивления Скотоглосу, было отправить Мультана и Блума наперерез, чтобы они сдерживали бурю, пока не подоспеют основные силы... А она, меж тем, ускорилась еще сильнее и спустя несколько часов грозила огромному городу, по сути, третьем по размеру в Полимирье, и отвечающему за огромное количество экономических вопросов. Вот тогда Мультан и Блум испугались, но не за себя, а за жителей!

Все потому, что... Я вкратце и в рамках цензуры постараюсь рассказать суть, причину, по которой они испугались и вылетели прямо сразу за теневой бурей.

Все колдуны, которые только были в Полимирье, они были сосредоточены в одной точке... то есть в том городе… точнее, том поселке… еще точнее, в той деревушке, на которую двигалась теневая буря… изначально. Так что почти все колдуны из экономического и многих других центров и городков Полимирья покинули свои дома, чтобы вступить в битву, и сконцентрировались в одном месте. Ну как, почти все. Так и в том городе, на который внезапно направилась теневая буря вместе со Скотоглосом, поскольку большой, то там была парочка колдунов, но и те остались только ради поддержания порядка и помощи жителям, но не более того, и их катастрофически не хватило бы, вот вообще, для защиты. И пусть они быстро распространили информацию о том, что всем надо спрятаться дома и зажечь всевозможные огни и люминарии, чтобы попробовать хотя бы не впустить в жилые, пропитанные теплом и надеждой на светлое будущее, квадраты тьму... и жители, понимая серьезность ситуации так и сделали, а вот колдунам пришлось выйти на линию обороны. Благо Блум имел возможность очень быстро перемещаться! Благодаря этому Мультан и музыкальный дракон подоспели как раз вовремя! Они буквально вклинились между несколькими напуганными до будущих постоянных ночных кошмаров колдунами и бурей, из которой раздавался грозный вой Скотоглоса, что, по всей видимости, вошел во вкус сражений и на данный момент просто пытался оценить собственные силы и пошел в крупную атаку — такой-растакой нехороший кто-то или что-то там.

Итак, вклинившись между бурей и колдунами, Дракон, выпустив протяженный огненный шлагбаум, отрезал теневую бурю от "защитников города", героически вышедших на защиту жителей. Сразу после этого он — музыкальный дракон, со всем своим устало-мотивирующим оркестром себя — приземлился и выпустил из огромной когтистой лапы Мультана. Мой старый друг, чья голова больше походила на идеально отполированный шарнир для соединения чего-нибудь с чем-нибудь, тут же поднял руки над куполом — черепной-коробкой, воздав свои похвалы богу тяжелой музыки, после чего, вот честное слово, практически исполнил мотив старой песни, известной по свей нашей стороне мира-монеты как раз из-за гениального в своей простоте музыкального мотива типа: хлоп-хлоп-топ!

И я уверен, что при этом упоминании у вас, читающих эту историю, в голове тут же еще раз прозвучало: хлоп-хлоп-топ! И потом еще раз!

Как только Мультан, даже не подозревая, что он сделал относительно вас, уважаемые читатели, наколдунствовал своих колдунств, так сразу тьма несколько отступила. Более того, каким-то образом, он наконец перестроился, перестал сдерживаться и жахнул с такой силой, с какой на самом деле мог жахнуть, и световая волна, которую он отправил в сторону грозного рева, всего на миг, но осветила огромную и ужасную фигуру Скотоглоса, доставив тому невиданной силы боль. Прозвучал уже не рев, не вой, а вопль. Такой, откровенный, озлобленный и не предвещающий ничего хорошего.

Блум, увидев свою цель, рявкнул что-то вроде:

— Ребята, охраняйте город, а я постараюсь отвести этого теневого, будь он проклят, тенежора куда-нибудь в сторону, чтобы он не через, а по касательной или мимо прошел!.. Или нам придется сдерживать его все это время, вместе со всеми теневыми всякими там…

— Не, вместе пойдем! — сказал Мультан. — Я прикрывать буду! Что-то мне подсказывает, что ему наши удары на самом деле — как тебе стрела из малого лука, — он хмыкнул. — Однако задержать получается! Нам главное — дождаться, пока остальные колдуны подоспеют! Как только это случится, сможем выдохнуть! И, знаешь, хорошо, что мы успели встретить весь этот балаган перед городом, единственное, постарайся держать глаза закрытыми. Я этого давно не делал, но теперь не буду сдерживаться и лупить буду в полную силу... В связи с этим вспышки будут, эм… ослепительными!

— А что нам сулит, что ты сдерживаться не будешь? — поинтересовался Блум. — И почему глаза держать закрытыми?

— Как я сказал раньше, чтобы не ослепнуть! В остальном... мне потом будет не очень хорошо, потому что я буду колдунствовать даже не на истощение, а куда сильнее... — сказал Мультан. — Последний раз я так колдунствовал, когда мы с прошлым героем Полимирье штурмовали! А в этот раз я защищаю все то же Полимирье... а насчет самочувствия, это я так, на всякий случай сообщаю, чтобы ты не пугался.

Мой старый друг напомнил мне о том, как однажды он действительно использовал весь свой потенциал и насколько жестко это было... в первую очередь для него... Мне даже кажется, что он постарел на пару лет за счет всего одной битвы, но не потому, что было прям очень страшно, а потому, что колдунства и вложения сил вытянули из него слишком много жизни.

— Я тебя понял. Хорошо! Только все время я не смогу держать глаза закрытыми, потому что должен видеть битву и куда лететь! Ты лучше кричи, чтобы я закрывал их, и тогда все нормуль будет! — сказал Блум, уже направляясь в ту сторону, где был замечен Скотоглос.

— Правда, я так смогу только раз на несколько дней. Поэтому у нас есть всего один шанс, направленный на то, чтобы... Чтобы если не победить Скотоглоса, то заставить его остановиться! Так что, мой музыкальный друг, придется выложиться на полную катушку! Почти так, как это сделал ваш король когда-то! — Мультан рассмеялся. — Прикрой глаза, посмотрим, где этот сейчас находится! И меня парит, что он не попытался атаковать в ответ!

И действительно, это было непонятно и даже устрашающе.

Колдун и правая рука правителя Лесоборья прыгнул и обеими ногами, со всей дури, ударил по земле. Неизвестно откуда появилась молния — и не просто такой, один динамичный удар с громом и всей остальной чепухой, нет! Эта молния напомнила собой огромную танцующую и изменяющуюся, не очень яркую сине-белую трубу, которая ударила метрах в ста перед Блумом, и самостоятельно, обугливая все под собой, направилась туда, где крайний раз был замечен учитель Мурдыкса в его сильно изменившемся и, по всей видимости, бессмертном обличье.

Как вы понимаете, Мультан сразу почувствовал слабость. Не сильную, но такую, что вынуждала немного передохнуть перед следующим залпом, правда, отдыхать было некогда, и он бежал вслед за драконом и высматривал в тусклом сине-белом свете молниеносного столба фигуру теневого создания. И тут произошло следующее: огромная когтистая рука появилась из тьмы и схватилась за молниеносный столб. Тот остановился, зашипев, и, по идее, должен был раздаться вопль боли, но его не последовало. Скотоглос просто остановил отправленное в его сторону колдунство, превращающее почву в нечто раскаленное, а потом обугленное. Как показалось Мультану, учитель Мурдыкса даже бровью не повел при этом. Вместо этого из тьмы появилась вторая рука и щелкнула пальцами, отправив в сторону музыкального дракона Блума странное колдовство, которое видоизменялось каждую секунду, пока летело в его сторону. Сам же дракон резко остановился, встал поудобней и сделал вдох, после чего с громогласным оркестром выдохнул на какой-то настолько мерзкой ноте, что сам сощурился от боли, причиняемой звуком, и казалось бы, ему надо остановиться, надо прекратить! Но нельзя было! А все потому, что колдовство, отправленное в его сторону Скотоглосом не особо хотело взрываться, останавливаться и так далее. Оно неуклонно следовало вперед. От того Блуму даже пришлось в самый последний момент спасаться ловким прыжком в сторону.

— Мультан! — крикнул он. — Осторожней! В тебя летит неистовое что-то! Непонятно, как, и не ясно, каким образом!

Музыкальный дракон, который до этого считал свое пламя прекрасным и всесильным для борьбы с теневой бурей, почувствовал себя преданным собой же. Да, это было очень странно, но другого определения нет. Мультан же, немного подождав, щелкнул пальцами и отправил что-то вроде светящегося шара в направлении той темной видоизменяющейся субстанции, которую запульнул в них Скотоглос. Раздался настолько мощный взрыв, что откуда-то сверху, неизвестно откуда, с какой высоты, начали рушиться камни. Причем таким лютым градом, что даже описать этого невозможно. В принципе, именно это и стало практически конечной точкой конкретно того сражения за тот конкретный город, а все потому, что теневая буря, вместе с грозным её правителем, по какой-то причине отступила.

Да, вот так вот, она просто направилась в другую сторону. Словно столкнувшись с колдовством или колдунством, я уж не знаю, чем там пользовались обе стороны конфликта… Короче, словно это столкновение что-то там спровоцировало в голове Скотоглоса, и это стало причиной, по которой тот решил отправиться в другую сторону. Я бы даже сказал, что видел в этом какую-то парадоксальность, но вот проблема в том и заключается, что никакого парадокса в этом не было.

Как только это случилось, так сразу стало понятно, что дальше Мультану и Блуму придется сопровождать теневую бурю, и они сопровождали, потому что она все равно неплохо цепляла город. И ранее было сказано, что буря развернулась и отправилась в другую сторону, вот только развернулась она не на месте, а словно двигаясь по траектории. И пока тот разворот воплощался, всему городу требовалась защита от бури, теневых созданий... и не только от них! И вот тут пришлось поднапрячься... а все потому, что те заблудшие души, которые видел Циф, шли по самой кромке темного пространства и предпринимали попытки зайти в дома и... ну, короче, пополнить свои ряды. И, что самое интересное, было видно, что они не хотят этого, но не могут сопротивляться.

Тут же, наконец, подоспели колдуны, оставшиеся позади. Они использовали какую-то хитрую тактику прыжков, которая очень сильно напоминала ту, которую использовал Клирк, точнее, его подчиненные, что могло значить только то, что некоторые из них были среди защитников Полимирья.

Собственно, на самом деле, в рамках тех событий это было очень даже хорошо, и их сила была очень в прок и в толк, и когда они организовались, собрались и наконец выполнили прыжки в ту сторону, куда быстро сместилась теневая буря, противостояние стало более-менее на равных. Единственное, Мультан, перед тем как Скотоглос ушел в разрыв пространственно-временной ткани, успел вдарить по нему каким-то сильным колдунством! Причем настолько мощным, что в итоге сам отрубился прямо на ходу и расшибся не кисло так! Можно даже сказать, что его размазало о каменные плиточки той дорожки, по которой он бежал.

Этот удар по огромному существу, желания которого оставались за горизонтом понимания, пришелся как раз на начало рассвета. Также то световое колдунство, которым Мультан жахнул по Скотоглосу, стало сигналом для Вантанамамы и Гроха к началу штурма гор. Даже они увидели ту вспышку. К тому моменту они как раз успели не только подойти к выходу, но и немного посидеть и отдохнуть. Так же они немного перекусили, и древний дамбр даже смог наколдунствовать несколько защитных колдунств, чтобы не так сильно ощущать удары монахов, среди которых, как ожидалось, должны были быть представители вообще всех разумных существ, что только обитали по ту сторону мира-монеты, не считая крыланов, которых никто не видел, но о которых все же ходили разговоры, и не считая драконов, потому что им до этих дел не было никакого интереса и любопытства. Так что к моменту ярчайшей в истории Полимирья вспышки друзья Нионы были во всеоружии для штурма гор, принадлежащих духоборам и многовековнику, которому они поклонялись как святыне, как создателю.

Так вот, колдунство Мультана жахнуло на полную катушку и настолько сильно осветило Полимирье, что... и этому удивились вообще все!.. настолько сильно, что всего на миг можно было, впервые за историю, увидеть, насколько глубоко они находились по ту сторону от земли.

Я даже не возьмусь объяснять, как такое возможно, но вот как-то так было, и как-то вот так мой друг жиганул!

Короче, Вантанамама и Грох, как только увидели, как Полимирье осветилось, так сразу поняли, что "Пора!" и как по команде ринулись вперед, на штурм!

И теперь мы переносимся к ним!

— Э-э-эй! А ну-ка подходите кучкой, я вас ломать буду, как веточки колилиственника! — с этими словами Вантанамама вырвалась из тьмы Полимирья наружу и сразу увидела перед собой небольшой отряд, состоящий из гупырков.

Те сидели на корточках и на каком-то своеобразном диалекте, практически неуловимом и совершенно непонятном, пусть и знакомыми буквами, общались друг с другом. Вмиг, сразу после появления вантанши, они подскочили и как-то безумно посмотрели друг на друга, практически перекидывая ответственность и принятие решения одним только взглядом. Выглядело это крайне потешно.

Вслед за огромной, просто гигантской вантаншей появился дамбр, который относительно других древних, несколько лет назад был совершенно средним по всем параметрам, однако после общения с Нионой, Фрилом, Цифом, с великим бессмертным Громом и, конечно же, с прекрасной и опасной, лютой и пробивной, умной и прекрасной, Вантанамамой, несколько изменился не только в колдунских искусствах, но и в боевых, еще и стал таким, сбито-жилистым. В связи с этим он мог даже попробовать потягаться со своим непосредственным правителем! Но не с тем, который сидел в столице, а с тем, которого куда-то отправил арахнид и от которого после этого не было ни слуха ни духа.

Вот, ей-богу! Честное слово! Как сквозь землю провалился куда-то туда… к нам! На нашу сторону мира-монеты!

— Эй, цаца, ты че такая дерзка?! По себе давно не получала?! — высказался один из гупырков и сделал шаг вперед. — Аль ты перед кавалером решила понты понакручивать? Ха! И ваще, из вас компанейка как верх и право, как мягкое и теплое — только чтобы путать, — гупырок мерзким голоском захихикал, пусть в его речи ничего особо веселого и не было. — Ну ничего... сейчас я с вас йот натрушу и выброшу по ту сторону наших гор! Это чтобы вы на святые земли ходунками не были.

Он подошел вплотную к Вантанамаме и понял, что с трудом дотягивает макушкой ей до стального, внушительного своими размерами, боевого нагрудника.

— Какая дерзкая зувка тут нарисовалась! — весело сказала Вантанамама и посмотрела на Гроха. — Давай я с теми, кто повыше, а ты остальных на себя? Сойдет? — спросила она. — Только помни, Ниона просила. чтобы аккуратно: шишки, синяки, небольшие ссадины, но никакого непоправимого членовредительства! Ты помнишь? — спросила она, и дамбр с улыбкой на лице согласно кивнул. — Эх! Давно хорошей драки не было! А вы, ребятушки, должны были обо мне слышать, — сказала она, после чего с гордостью озвучила свое имя и регалии, связанные с раздачей пинков и подзатыльников гупыркам.

Подошедший вплотную представитель невероятно сильных существ той стороны мира-монеты, поняв, на кого накрошил угроз, попытался отпрыгнуть, но было поздно! Разъяренная вантанша ударила, исполнив прекрасный во всех отношениях хук, и отправила гупырка в живописный полет в сторону его же друзей. Один, самый маленький, сразу после приземления товарища на землю, сорвался и с криками: "Гуцики, я щас вернусь, надо братана позвать!" — свалил за подмогой, и это должно было расстроить или напугать и Вантанамаму, и Гроха, но не расстроило и не напугало. Они прекрасно понимали, что их миссия в том, чтобы быть приманкой, в том, чтобы быть, помимо этого, той самой взрывной силой, что заставит монахов ополчиться против них в попытке защитить многовековник.

— Мне одного мало! — весело сказала Вантанамама и встряхнулась. — Мы сюда еще спешили, добирались, немного помялись, немного затекли, и нам бы теперь побегать, попрыгать да похулиганить! — она улыбнулась. — Или, как вариант, вы можете сразу привести к нам своего самого старого и главного, и мы с ним просто уйдем "на поговорить", — предложила она гупыркам, но те, вот совсем не оценив откровенности, ринулись в атаку, и бой начался...

Если бы не количество монахов, которые в постоянном режиме прибывали-прибывали и прибывали, то дамбра с вантаншей не получилось бы начать теснить!..

Причем чуть раньше я уже говорил, что они там устраивали разнос.

И разнос они действительно устраивали, но было и одно отягчающее, заключалось оно в подступившей усталости, которая и стала причиной, по которой им пришлось начать отступать. И они пытались идти в гору, но не всегда получалось, и — отчасти Ниона была права — время от времени они сбивались, но не потому, что хотели, а потому, что им не давали другой возможности. В связи с этим эта парочка тяжеловесов не столько терпела поражение, сколько в последнее время просто работала на истощение сил противника. Вот только монахов оказалось очень много! Даже было смутное чувство, словно служители многовековника бесконечны и то и дело ищут лазейку, чтобы напасть на нарушителей спокойствия.

Что же касается самих боевых действий, то они разделились на физические и колдунские. Колдунскими Грох пользовался не так часто, как мог, и только для того, чтобы дать себе и своей напарнице несколько минут отдыха. Он время от времени городил стены вокруг себя или каким-нибудь странным колдунством устраивал пляску земли, делая её вокруг похожей на очень плотное, непробиваемое, но очень чувствительное желе.

Это, кстати, со стороны выглядело прям вообще очень прикольно и забавно, а монахи, даже несмотря на все свои изнурительные тренировки, не справлялись с такой, эм, прыгучестью, вследствие чего падали, отпружинивали и улетали ко всем угольным хвостунам или каким-нибудь лизерам, бритвенникам или иглоострым попрыгунам, которых боялись все и к кому отправляли не милых глазу... Ну, как у нас, к черту!

К моменту, когда физические силы друзей Нионы начали потихоньку угасать из-за слишком активного их использования, когда даже небольшие передышки перестали помогать, дамбр наконец начал колдунствовать серьезно и со всей отдачей. Как раз это и увидела Ниона в виде ярких вспышек под облаками. Ну, конечно, там были не только вспышки, но в тот момент именно это было основной составляющей битвы проходящей где-то внизу. К этому же моменту вантанша взяла проводника… ну, как проводника… заложника, которому ничего не оставалось, кроме как вести туда, куда требовали.

Ниона с компанией механствующего ученого и колдунши, наблюдая за стремительно перемещающейся из стороны в сторону битвой, начали срочный подъем еще выше. Это требовалось чтобы перелететь через край горы и начать еще более экстренный спуск. Меж тем они надеялись что получится быстро схватить старого монаха и вместе с ним улететь. Надежда была, причем очень немалая! Оставалось только быстро, аккуратно, красиво и по полной программе все отработать на словах, в принципе, чтобы потом не тупить, когда дойдет до дела. В принципе, к чему ребята и готовились… в смысле, не к тому чтобы тупить, а чтобы делать быстро и четко.

— Слушай, Делка, у меня тут идея появилась! Заключается она в том, что ты должна будешь попробовать прыгнуть с нашими друзьями диверсантами в столицу Глабрума, в замок Мурдыкса. Я думаю, это будет единственным правильным решением, а мы с Цифом и Мечом уж как-нибудь по небу вместе с монахом доберемся. Тут места не так много, и наших друзей в любом случае надо спасать. Учитывая то файер-шоу, которое они там устроили, могу предположить, что сил у них осталось на донышке, и они вряд ли смогут нормально свалить... а я не бросаю друзей!.. — сказала Ниона. — Ты как, согласна? И, да, я знаю, что все компоненты у тебя есть, потому что ты на всякий случай приготовилась к крушению.

— А у меня есть вариант не согласиться? — спросила Делка. — Эжели эсть, то я бы да, но я ж то пониманствую, шо такого варианта немае, так шо... нать, значит, нать. Буду шевулёниться как можно реще! В любом случае, вы таго, аккуратней на обратной дороге! — сказала колдунша, играя нотками волнения в голосе.

Причем очень так неоднозначно играя этими самыми нотками, словно думая, что все может пойти не по запланированному сценарию и обязательно произойдет что-то такое, что будет прям совсем не в тему.

— А-ха! А мне такой план очень даже очень! — весело заметил Меч. — А мы втроём сможем удержать монаха, в этом я уверен, как уверен в себе, как уверен в Нионе и как уверен в Цифе, то есть троекратная уверенность в том что мы, а-ха, все сможем! Троекратная! Это вам не просто так! Это очень даже сложно как, а-ха! — задорно проговорил Меч, который вновь пребывал в форме бейсбольной биты. — Так что, господа хорошие, нам только и остаётся, что десантироваться около многовековника и устроить там танцы без бубнов, зато с огоньком без огня и с ним в том числе, если придётся колдунствовать, а колдунствовать, а-ха, уверен, придётся! А все потому, что лучший метод борьбы против физической силы — не физической силой, а колдунствами с применением физической, а-ха, силы!

Созданное Мурдыксом оружие громко рассмеялось. Оно думало, что такая речь должна заставить ребят воспылать верой и желанием к свершениям, но пламени не было, а все потому, что они достаточно сильно нервничали и переживали за друзей, что уже находились в эпицентре, в отличие от них — просто летящих по небу высоко над облаками и готовящимися перевалить таким образом за невероятно высокий горный хребет.

Собственно, воплотить это в жизнь удалось спустя всего несколько минут, и перед Нионой наконец открылся вид на многовековник. Им оказалось неимоверно огромное дерево, чьи размеры в толщину можно было сравнить с парой десятков баобабов, связанных вместе, а в высоту… Ну, оно было не просто высоким, а настолько, что под его кроной вполне можно было уместить неплохое себе такое поселение с тысячами селян. В принципе, теперь стала понятна причина столь большого количества поклонников и такого фанатизма, единственное, что было совсем не понятно — его цвет.

Я, насколько мог вспомнить, запечатлел в памяти его буквально алую красноту. Можно сказать, рассветную или закатную, когда на улице холодно, а тут… Оно было несколько синеватым, и это, как по мне, был очень не хороший знак.

Ниона же вообще никак не отреагировала на это. Она подумала: "Ну, синее дерево и синее дерево. Ничего такого, чтобы быть удивительным по эту сторону мира-монеты. Очень большое — да! Прям для хороводов целым табором — да! Но вот что в нем такого супер-мега-пупер? Загадка!.. Не считая каких-то колдунских свойств, примерно как у бивня склизняка, о которых рассказывал Циф, или Фрил, или Делка… или я не помню кто… или вообще Меч!"

— Снижаемся! — арахнид несколько раз громко щелкнул пальцами. — Смотри, Ниона, тебе придется делать поочередный поворот направо-налево, — сказал Циф. — Пусть и будем болтаться восьмеркой, но так хотя бы башка не закружится, и, да, пускай траектория получится жирной, но так мы сможем в нормальном режиме спуститься и нормально сесть около многовековника. Также, Делка, уже к тебе поручение! Внимательно следи за всем, что происходит! Пока что не понятно, сколько кого под сенью дерева собралось. Мы только его силуэт видим, а что внизу — ни единого вереволктыша не понятно как расколдунствовать в нормальное состояние, без перевоплощений, — сказал он. — А я уверен что там народу как на нормальном фестивале первых дней первого из двух серединных сезонов, теплого-серединного, — сказал он, и колдунша согласно кивнула, прекрасно осознавая тяжесть ситуации и сложность предстоящей им операции. — Так… а еще… надо бы накинуть легкое иллюзорное колдунство, чтобы нас не заметили…

Арахнид тут же наговорил каких-то слов и хлопнул в ладоши.

— Как думаете, у нас есть хотя бы один шанс, что... ну, что все пройдет по запланированному и что этот монах все же будет на месте? Просто я так понимаю, мы находимся в крайне затруднительном положении… да и Вантанамама с Грохом тоже в не менее затруднительном, и ведь может получиться так, что они не пригонят этого дядьку к нам в руки?.. Ведь, может же случиться так, что мы напрасно устроили этот сабантуй в духоборских горах? — нахмурившись, поинтересовалась Ниона у друзей.

— Нионыч, не надо трясти жилками и поджилками! Не надо деморализовать наших союзников, потому что это может сыграть плохую службу! Наоборот, надо кричать во всю глотку, что все будет нормально! Что мы прорвемся и, если потребуется, пойдем навстречу нашим друзьям, чтобы помочь им справиться с огромным и практически бесчисленным количеством противников, которые только и делают, что окружают их и сыплются со всех сторон, как листья с лиственницы в серединном-холодном сезоне! Так что, дорогая моя подруга боевая, давай крикнем: "Э-эй!", а-ха, — весело сказал Меч. — Давайте вместе! Э-эй! — повторил он, и Делка, пусть и неуверенно, но подхватила его крик, повторив тягучее "э-эй!" что выдал Меч. — Отлично! Циф, Ниона, подхватываем! — крикнуло оружие, которое много лет назад было создано величайшим из колдунов, который был завязан в огромном количестве действительно странных дел, что сейчас потихоньку начали развязываться и подвергать обе стороны одного мира-монеты огромной опасности. — Давайте, а-ха, бодрее! Наш собственный настрой — это процентов девяносто победы! А я, кстати, в ближайшем времени хочу добить таковые аж до тридцати! Вы представляете?! У меня, а-ха, в скором времени будет целых тридцать удачных битв! Таких, из которых я вышел победителем, даже несмотря на свой кодекс чести воина! Почти тридцать побед! Еще парочка, и я смогу устремиться на полсотни, а потом и на сотню! Так что... Э-эй! — прокричал Меч, и теперь уже бодрее его поддержала Делка и подключился Циф. — О! Красавчики мои! А-ха! Давайте еще раз — и спускаемся вниз, раздавать пинки не только здравому смыслу, но и не здравому смыслу, всем смыслам вместе, всем противникам поочередно и так до того момента, пока не одержим неизбежную победу! А-ха! Э-эй!

Вот так за пару минут своего громкого разглагольствования Меч смог настроить Цифа и Делку на свершения. Ниона же осталась в состоянии сомнения и достаточно сильного эмоционального напряжения. Она понимала, что в самое пекло придется прыгать именно ей, а этого не хотелось хотя бы потому, что теперь вокруг будет огромное количество разумных существ, вредить которым, как бы, не очень-то и хотелось бы, просто потому, что они разумные и каждый из них — просто невольный участник событий, жертва обстоятельств, не более того!

И тут хочу сказать, что я бы на её месте вообще не парился бы и просто ломанулся бы с таким мечом в самое пекло и устроил бы той стороне мира-монеты полный разнос! В принципе, мы с этим мечом, наверное, вряд ли смогли бы далеко уйти, потому что наши мыслительные процессы не просто несколько схожи… И если мы видим возможность бить, то бьем, причем не раздумывая, а это было бы жестко в первую очередь для нас. Наверное, по этой самой причине меня и приняли за одного из самых лютых героев, что только были на той стороне мира-монеты. Не только лютых, но и прямых, и таких, которые просто делали. Без лишних разговоров и мыслей. В стиле:

— Мне котлеты!

— Но посмотри, там же мухи!

— Поздно!

— Но...

— Никаких но! Что поздно, то поздно! Сначала бьем, потом разговариваем! Сначала собираем всех недругов в кучу, потом обсуждаем, кто прав, кто виноват, у кого проблемы в будущем, у кого в настоящем, у кого из прошлого прямо по сейчас и дальше-дальше, почти к небесам и выше!

Но давайте вернемся к тому, как ребята спускались вниз и внимательно высматривали, что происходит на земле.

К сожалению, на тот момент пока что ничего видно не было, но было слышно, причем, на удивление, достаточно неплохо... голоса... Огромное количество голосов сливались в единый гул и поднимались высоко над землей. Время от времени они затихали на несколько мгновений. Предшествовали тишине какие-нибудь взрывы или типа того.

Становилось практически страшно... хотя нет, даже не столько страшно, сколько непонятно, что в скором времени будет и как их встретит местная общественность, не ожидающая удара сверху.

Спустя еще несколько минут восьмерок ребята наконец опустились ниже кроны и увидели, какой хаос творится под ней, но стоит заметить, что на самом деле Вантанамама и Грох очень даже неплохо справлялись со своей задачей и буквально гнали монахов к дереву. Ну, как… иногда гнали, когда занимали удобную позицию, а когда убегали.

И пусть раньше я и сказал, что они отступали, но это было раньше. В какой-то момент, по всей видимости, они смогли выработать какую-то тактику, которой теперь придерживались и неплохо следовали исключительно в правильном направлении. Причина выработанной тактики была как раз в том самом заложнике, и теперь я расскажу об этом подробнее.

В какой-то момент вантанша, которой надоело пятиться и убегать в лабиринте скал и гор, схватила одного небольшого каруна и таскала его за голову. Условие, которое было поставлено летающему представителю той стороны мира-монеты, было простым: либо объяснение, как быстро и без особых проблем добраться до многовековника, либо погибель вместе с ними, только в качестве предателя для остальных монахов.

Тот согласился почти сразу и начал вести. Это и стало причиной, по которой впоследствии появилась тактика, потому что небольшой мужчина, чья голова поместилась в ладонь вантанши, рассказывал где лучше повернуть, как лучше поступить и где есть смысл отступить так, чтобы идти к многовековнику, а где можно неплохо погнать монахов в сторону от многовековника, при этом продолжая двигаться к нему.

Я понимаю, что это сложная схема, и в голове она складывается из двух противоположно направленных действий, в связи с чем заставляет задаваться вопросом: "Да как такое вообще возможно?!" Ну, вот возможно! Как-то так. И в этом "возможно" ребята неплохо продвигались.

Корзина плавно опускалась вниз. Циф, подняв руки над головой и щелкая пальцами, колдунствовал без остановки, но по нему было видно, с учетом его полнейшей усталости, что эти колдунства даются ему без проблем, что он не тратит сил на посадку. И это было очень хорошим знаком, который говорил об отдаленности действий и о том, что, скорее всего, у них без лишних головняков получится подняться в небо.

Ниона следила за всем и сразу: за посадкой; за тем, как внизу суетились точки, которые с каждой минутой становились больше и больше и уже даже напоминали человекоподобных, всяких там, существ; за Делкой, которая словно разминалась и вращала руками, ногами, всем корпусом.

— Ты чего надумала? Ты чего сделать-то хочешь? Смотри, мы не занимаемся членовредительством! Вразумительством при помощи нескольких крепких подзатыльников — вполне себе нормальный метод, но вот все остальное... по возможности всего остального лучше избежать, — сказала Ниона.

— Дык, нам тама бегунствовать нать буит... — изрядно волнуясь и от этого коверкая слова сильнее обычного, сказала Делка. — И в той неразборке нать найдунствовать монаха!.. Я так-то не представляю как, ну да ладно! Шо б не случилося, буим пробиваться, а-ха! — она кивнула в сторону Нионы, но не её самой, а её меча, который тут же радушно, во все свои стальные зубы, улыбнулся так, как только мог.

— Ладно... ты права. Только давай так, чтобы без лишнего мордобоя, хорошо? — спросила Ниона.

— А без лишнего не получится, потому что он будет простым мордобоем, а-ха! — весело сказал, буквально ввернул Меч, и она хотела возмутиться, хотя бы ради приличия, но не успела.

— Девочки, ускоряемся на посадку! — сказал Циф и щелкнул пальцами. — Я отрубил двигатель! Теперь на холостом спускаемся! Так нас точно никто не услышит, а думать о том, чтобы смотреть вверх... Короче, на этот счет тоже нет никакого смысла париться! Тень от многовековника скрывает нашу тень и дарит нам тактическое преимущество. Правда, придется поднапрячься, чтобы никого не подпустить к нам. Я беру на себя защиту корзины... никого не подпущу к моей мурлыке, такой моей пошуршаке и мурлыке, что потихоньку бу-бу-бу-бу механизмом, — словно влюбленный высказался арахнид, и стало понятно, что он действительно никого не просто не подпустит, а что любой, кто только попробует подойти, сильно рискует... Что всем смельчакам проще попытаться справиться с Цифом, нежели попробовать атаковать летательный аппарат, на котором он с друзьями прибыл, чтобы похитить скрывшегося в толпе обычных монахов злодея... чтобы выкрасть возглавившего всех монахов злодея...

— Ты это, аккуратней охраняй свою девочку, — пусть Ниона и поддержала Цифа и даже подбавила какой-то нежности в голос, но только чтобы его не обидеть, — а то можешь заборщить.

— За... бор... чего?! — поинтересовался Меч, и его слова повторил арахнид, который не понял смысла услышанного.

— Короче, не важно, — быстро ответила Ниона. — Не переусердствуй. Просто старайся никого не подпускать, и все! Иначе все может сложиться достаточно печально и для тех, кто осмелится сотворить какую-нибудь дичь, и для тебя, и для нас, кто зависит от твоей... эм... птички, — Ниона хотела сказать банальное, обычное, заезженное "ласточка", но решила, что её никто опять не поймет, а два промаха за минуту — слишком много, в связи с чем решила использовать другое, тоже изрядно побитое использованием слово "птичка".

Циф согласно кивнул в ответ, еще несколько раз щелкнул пальцами, и спуск ускорился, но по-прежнему был подконтрольным. Потом он шепнул несколько слов, потихоньку топнул ногой, и потоком воздуха корзину сместило чуть в сторону. Так, чтобы они оказались строго за спинами и вплотную к скале, которая отрезала примерно три четверти или четыре пятых частей обзора на многовеконик.

Арахнид, который взмахивал руками, время от времени что-то шептал на тарабарском, щелкал пальцами и топал, начал напоминать какую-то фантасмагорическую фигуру, которая упорно рассказывает странную и даже витиеватую историю без слов, используя для повествования язык тела, и так было ровно до того момента, пока корзина мягко не коснулась земли. Ну, то есть, как земли… скал! Пока дно корзины не опустилось на плато, состоящее из горной породы. В тот же миг иллюзорное колдунство полностью разрушилось. В принципе больше оно было ни к чему.

— Ну, зажигаем... — шепотом сказала Ниона и перепрыгнула через край летательного аппарата.

За ней последовали спутники. Они увидели, сколько монахов собралось около старого дерева. Как все они взволнованно ожидают чего-то. То есть до крайней минуты перед приземлением все эти представители той стороны мира-монеты суетились, кричали, смотрели в одном направлении, которое задавала скала, опутавшая собой почти все точки обзора на великое древо, а тут затихли и остановились. Причина была не совсем понятной, однако напрягла... а потом послышался голос.

— Мы должны оградить многовековник от греховного посягательства неверных существ, что являются жителями той стороны земли, которые поддерживали все темные дела, которые только могли произойти в нашем мире, и из которых не так много наших братьев и сестер!

Оказалось, что в этой чаше крутая акустика, которая позволяла услышать каждое слово четко и громко. Это было удивительно.

— А не наш ли это клиент? — поинтересовалась Ниона, после чего посмотрела на друзей.

Они как-то неоднозначно и даже хищно улыбнулись, словно подтверждая: "Наш! Он на-а-аш!"

— В таком случае, как только начнется суета... если нас раньше не запалят... начнем! Главное, увидеть, где он там, и не выпускать из вида... — героиня была сконцентрированной настолько, что на её лбу выступили капельки пота.

— Шо-т у меня какое-то плохое предчувствие, — сказала Делка. — Словно сейчас должно шо-т такое себе эдакое бац, и пройзойти, и нам это не понравится...

— Братья мои и сестры, друзья и подруги, близкие и приближенные... — не унимался главный в горах. — Все взяли себе по листику? У всех у вас есть хотя бы один листочек? — спросил он, и теперь плохое предчувствие укрепилось в головах приключенцев, которые оказались не в том месте и не совсем в то время. — Всего несколько раз наши предшественники обращались к многовековнику с просьбой дать им силы, и каждый раз после этого у них получалось отстоять мир! Так давайте и мы последуем их примеру и прогоним силы тьмы из нашего светлейшего места! — сказал он, говоря о Вантанамаме и Грохе, которые внезапно оказались под угрозой серьезного удара.

— Это что тут такое затевается, а-ха? — удивленно поинтересовался Меч, который ничего не понял. — Это что они тут задумали? — нервно прихихикнув, одними губами спросило колдунское оружие, которое, как и остальные из отряда внезапного вторжения, не понимало, что это за ритуал такой.

— ...Ну что, поднимите листики к кроне, поблагодарите многовековник за силы и примите вечность, которая поможет нам выгнать незваных гостей! — сказал тот, кого ребята не видели, и вся толпа, крайне немаленькая, одновременно подняла вверх руки с листиками, зажатыми между указательным и большим пальцами. Спустя несколько мгновений духоборы положили листики в рот, и раздался крик... примерно такой: "А-а-а! Мне нужно больше силы! А-а-а!"

— Нам...

Дальше последовало несколько странных, крайне заковыристых слов в исполнении Делки, которые не то чтобы мой речевой аппарат не сможет воспроизвести, которые, как мне показалось, я даже неправильно услышал, потому что часть звуков мне были неизвестными. Однако смысл был кристально чист и понятен... если так можно выразиться! А если и нельзя, то все равно я уже выразился, и все тут. Назад не воротишь, да и не хочется, как-то так. Главное, чтобы вы общий смысл поняли! А если прям сильно захочется тапочками меня закидать, закидывайте. В будущем лучше рассказывать буду! Вот! Каждая ошибка — право на то, чтобы в будущем стать лучше. Вот!

— Ну, не то чтобы прям вот так вот... но что-то около того, возможно, может быть, и да, — сказал Циф, чьи глаза округлились от увиденного и от услышанного тоже... — Я даже всякие племена странные когда-то там видел, в отдаленных уголках Полимирья и Лесоборья, где до сих пор существуют по каким-то странным понятиям, но вот таких обрядов... это ж просто колдунство... колдовство какой-то странной природы!

Арахнид со страхом наблюдал за тем, как монахи как-то странно изменялись цветом кожи и даже немного формой тела. Они словно становились больше и, кажется, злее... А вот дерево, которое и без того выглядело не очень, словно стало каким-то серым, словно его покидала жизнь как раз из-за того, что творили его подданные с подачи монаха, сбившегося с пути.

Ребята замерли. Они вдохнули и не сразу выдохнули, а все потому, что не смогли выдохнуть… Трио с мечом было в полной мере заворожено увиденным — и это при осознанном понимании, что в скором времени им, скорее всего, придётся несладко.

Также они, как и я, как и вы, наблюдающие за событиями, понимали, что собранные под кроной многовековника монахи — не самые простые монахи, потому что простые устраивали шум и гам, то преследуя, то убегая от дамбра с вантаншей, а те, что там — особо отобранные старым монахом и, скорее всего, по строго определённой причине и по тщательно вымеренным параметрам… Касаемо причины — я склонялся к их вере в старика-настоятеля, в их почитании стоящего перед ними мужчины, что на самом деле придерживался своих взглядов касаемо многовековника, Скотоглоса, Мурдыкса, нового героя в лице Нионы, Визы и прочего-прочего или к, примеру, фанатичности в служении многовековнику. Что же насчет параметров — тут даже предполагать не стану. Вот честно…

— Не нравится мне это, — шепнула Делка, и Ниона, посмотрев на неё, увидела сосредоточенность такого уровня, какой редко видела на лице колдунши, прекрасном, но в то же время немного испорченном жизненными обстоятельствами. — Такое чувство, шо нам лучше вернуться в корзину и валить, — Делка в связи со сосредоточением, которое редко с ней случалось, даже слова произносила правильно. — Но я так понимаю, мы так поступить не можем…

— Вот вообще без вариантов, — шепнул Меч, и теперь Ниона посмотрела на рукоять своего оружия. — Зато теперь-то можно лупить не сдерживаясь. Да, завтра будет больно им, но если не завтра им, то завтра вам… мне-то как-то все равно, а-ха… — он тоже было сосредоточен на противнике, в миг получившем усиление.

— Я так посмотрю, такой расклад даже тебя не особо радует, пусть и развязывает тебе мои руки, чтобы устроить здесь полномасштабный батл, — тихонько фыркнула Ниона и приковала к себе взгляды друзей.

— Чиво? — спросила Делка, которая не поняла произнесённого девушкой с нашей с вами стороны мира-монеты слова.

— Полномасштабную битву, — поправилась героиня. — Это слово оттуда, откуда я пришла. Правда, даже его как бы не особо часто уже используют, но бывает, какие-нибудь мезозоиняне, в смысле, старики, ляпнут в попытке показаться моложе, типа они все такие в теме происходящего, хотя вот вообще никак не в теме, — попыталась объяснить Ниона.

И вот меня на самом деле это задело! Особенно «мезозоиняне»! То есть я понимал, что старше, и намного, и что мои суставы хрустят поутру, но не мезозой же?! Ну, хотя бы, не знаю, эпоха возрождения, потому что в моей юности все только зарождалось и возрождалось из пепла былых государств, но никак не мезозой! Ха!

— Кхм… — кашлянула Делка. — Ничо не понятно! А-ха! — она опять напряглась. — Свалить мы не могём! Лезть в бой — самоубийство! И что нам остаётся?! — она посмотрела на Ниону.

— Ты… а-а-а… давай так! Ты отправляешься на поиски Гроха и Вантанамамы, я в самое бурево, в самое огнево, в самый центр попрусь и постараюсь монаха найти. Циф, без изменений, сторожит… или нет! Стоп! Не будем подвергать его вместе с пароколдунским двигателем опасности. Нам они оба еще нужны, чтобы свалить отсюда! — сказала Ниона. — Так, быстро, колдунствуй маскирующее колдунство и сиди тут! Только какой-нибудь знак обозначь, чтобы я потом тебя быстро смогла увидеть, — сказала Ниона. — Не обсуждается! Или, если хочешь, колдунствуй быстро что-нибудь такое, что скроет корзину и знак над ней, чтобы мы смогли найти, и давай с нами. Мне, в любом случае, прикрытие спины не помешает, и, если что, вдвоем монаха будет проще не только взять, но и тащить, так что... выбирай сам.

— Я с тобой... с вами! — быстро ответил Циф и сжал зубы.

Вместе с этим, от скул и практически до самых висков, показались мышцы. Выглядело это жутковато. Ну вот откровенно жутковато!

— В таком случае, давай, прячь, как-нибудь обозначай все это дело, и начинаем. Пока не поздно, нам надо ударить... — Ниона замолкла на полуслове. — А что это за звуки такие? Словно происходит что-то тако...

Она не успела договорить, потому что по ту сторону от толпы монахов послышались громкие крики, наполненные весельем через усталость. Это были Грох и Вантанамама, которые каким-то образом ворвались прямо на плато, причем настолько вовремя, насколько это выглядело больше просто каким-то провидением!.. высочайшей точкой удачи, что радовало и пугало в то же время.

— А вот и подножие многовековника! А-ха-ха-ха! — вантанша говорила громко, весело, словно пришла на какое-то удивительное мероприятие, и лишь только отчасти данный тезис можно было считать правдивым. — А сколько тут всяких-разных монахов! И все как на подбор смотрят на нас с нескрываемой ненавистью... Что скажешь, а, Грох? — весело поинтересовалась она и посмотрела на дамбра, который выглядел пусть и уставшим, но таким счастливым, прямо почти как кот, который провалился в банку сметаны, такой термостатной, плотной!

— Ба-ба-ба-ба! Я скажу, что наша провокация настолько прекрасна, что если даже мы поплатимся за это, я получил несказанное удовольствие! Все же я не совсем положительный персонаж, чтобы быть добрым… да и как от такого нельзя не получить удовольствие, учитывая, что я раньше жил не самой праведной жизнью и то и дело был ввязан во всякие мутные истории и только недавно встал на путь истинный и, осознав все ошибки, выступаю теперь за сторону света! Ба-ба-ба! Просто потому, что сторона света тоже умеет развлекаться! Не так часто, но с такими размахами, что лучше один раз подождать, нежели сто раз бегать! — рассмеялся он, заставив Ниону подумать вот о чем: "Так, с этими придется провести строгую вразумительную беседу о том, что если раньше и были плохие поступки, то лучше хранить их как скелеты в шкафу, иначе рано или поздно придет возмездие, и, собственно, ради справедливости, придется это самое возмездие в том или ином объеме взять и принести ему в виде нескольких затрещин как минимум... Ну а пока что пора громко заявить о себе!.."

— Циф, у тебя там все готово?! — спросила она. — Если все готово, то давай, нам пора громко ворваться и немного рассечь в разные стороны всю толпу! — героиня была полна решимости. — А еще, на самом деле, мне не нравится, что как только эти положили себе листики в рот, так сразу само дерево стало практически серым. С чем это связано, я не знаю, но у меня такое чувство, что они, сами того не подозревая, подвергли такое великое нечто вашей стороны мира-монеты опасности, причем огромной!

В этот момент небольшая армия монахов — все как один — достали из ртов листики, и те тоже превратились в пыль. Выглядело это невероятно странно, и в тот же момент Ниона сопоставила следующие факты: ребята видели, как монах выносит веточки; Скотоглосу явно нужны силы, чтобы бороться или чтобы побороть проклятие, которое и так подкосилось; скорее всего, он питался силами многовековника через веточки, и это та самая причина, про которой дерево выглядела не так хорошо, как, наверное, должно; внешний вид многовековника — прекрасная и удобная причина, можно сказать — рычаг, при помощи которого можно неплохо управлять последователями, чьи помыслы чисты и потому наивны, отчего умы даже не думалт искать подвох.

— Да-да! Нормуль! Можем начинать! — колдун, он же механствующий колдун, он же колдун, связанный с той стороной жизни уникальным колдунстким даром, тихонько щелкнул пальцами одной руки, и корзина скрылась с глаз под пеленой иллюзии; щелкнул пальцами второй руки, и над тем местом, где только что был летательный аппарат, на скале появилось огромное черное пятно, которое пусть и бросалось в глаза, но ни к чему не принуждало смотрящего.

— Ну, в таком случае, растудыть-его-етить! — высказалась героиня. — Маман! Грох! А ну, если видите старика с надменным взглядом, длинными морщинами на лбу и скверным поведением, взять его! А мы с этой стороны подойти постараемся! Жмем духовников с двух сторон, а-ха! — крикнула Ниона. ч

Чем заставила меня, простого наблюдателя, который когда-то тоже был приверженцем приключений, смахнуть скупую мужскую слезу ностальгии и даже какой-то грусти.

— А я думал, что вы решили все пропустить, ба-ба-ба! — рассмеялся дамбр, которому словно было вот вообще все равно, что их разделяла целая небольшая армия заряженных на хаос монахов. — А нет, не запылились, с неба спустились! Ну что, начинаем?! — весело взревел он.

Вместе с ним в руке Вантанамамы послышался голос каруна.

— Отпустите меня! Отпустите! Мои братья под благодатью многовековника! Ни вам, ни кому-то ещё, с ними не справиться! Надо бежать! Отпустите! — кричал небольшой мужчина, чья голова по прежнему сжималась огромной ладонью огромной Женщины! Именно Женщины! С большой буквы "Ж"!

— Ну, это нам решать, бежать или не бежать! — весело проговорила Вантанамама. — Но как ты понимаешь, не бежать! — она улыбнулась. — Да и тебе особо бежать некуда и не получится, учитывая, что ты нас сюда привел.

— Что?! — проревел старческий голос, вещавший до этого. — Он вас сюда привел?!

Он был единственным, кто разговаривал, и я-то знал, как выглядит монах, и понимал, что это он, а вот друзья Нионы его прежде не видели, и если бы он не отреагировал бы, то им было бы сложнее ориентироваться, а так... Короче, сдал он себя.

— В атаку, а-ха! — весело заорал Меч, и именно его слова стали началом битвы.

Такой яростной и жаркой, в которой участвовало всего пять воинов света против одурманенной небольшой армии монахов, введенных даже не просто в заблуждение, а полностью сбитых с понимания, где есть "свет", а где есть "тьма".

Делка, за счет колдунств и своей физической силы, одними только кулаками неплохо сражалась с несколькими монахами.

Как она это делала, на самом деле, можно описывать очень долго, и единственное, как я могу прокомментировать это: если бы она попала на нашу сторону мира-монеты и пошла бы в бокс, ей, наверное, не было бы равных в этом спорте среди женщин и, возможно, до какой-то весовой категории, среди мужчин.

Она была сильной, ловкой, несмотря на косящий глаз, очень внимательной, и уворачивалась почти от всех тычек, что сыпались с разных сторон. Это в прошлый раз, когда они попали в горы, она была сильно уставшей и с трудом волочила ноги после побега от Скотоглоса, а сейчас была готова показать свой разрушительный потенциал и, чувствуя за собой ответственность за судьбу целого мира, с большим удовольствием его показывала. Еще надо отдать должное Мечу, потому что он смог настроить не только её, но и арахнида, на активные действия. Касаемо механствующего колдуна… Циф вступил в бой исключительно на колдунствах, и вроде бы он был не таким ловким за счет своего достаточно внушительного роста, но тоже хорошо справлялся с монахами. Еще прямо перед первым ударом, он наколдунствовал себе посох с большим набалдашником, и вот при помощи этой палки, появившейся из ниоткуда, арахнид выдерживал дистанцию между собой, нападающими, и двигался в сторону эпицентра битвы. Туда же направлялись Вантанамама и Грох. Причем, вантанша наконец отпустила каруна, освободив себе руку для орудования ей и охвата еще большей площади своими кулаками. Она сделала это перед тем, как ринуться раскидывать маленьких для неё монахов. И да, они были небольшими для Вантанамамы, но за счет многовековника и тех листиков стали неумолимо сильными. Еще, перед тем, как врезаться в толпу и отпустить карну, она сказала на тот момент пленнику следующее: "Теперь ты либо становишься героем для нас и всей нашей стороны, либо предателем для своих, и рано или поздно тебя найдут, выбирай".

Кажется, карун, который рассказывал о том, каким образом можно добраться до многовековника, ничего такого не планировал и ни о чем таком не думал, так что высказывание вантанши вызвало на его лице диссонанс.

Я чуть в голос не заржал, увидев, насколько сильно его перекосило.

А все потому, что он-то думал, что приведет врага прямиком в руки своих братьев; потому что понимал: около многовековника в любом случае будут собраны самые лучшие и сильные бойцы; потому что он свято полагал, что таким образом спасает множество своих сестер и братьев!

Он-то думал, что своими указаниями, куда и как идти, буквально отводит беду от монахов, а тут вантанша, взявшая его в плен, сказала то, чего он никак не ожидал услышать! А здесь, в один момент, Вантанамама все изменила по щелчку пальцев, но не колдовскому, а обычному, причем сама она колдунским талантом не обладала и даже не хотела никогда иметь такой силы, просто потому, что ей вполне хватало того, что у неё было с рождения.

— Ты их привел сюда?! — монах ринулся бы на каруна, но рядом с ним оставалась вантанша, которая защищала того и время от времени отодвигала в сторону, чтобы уберечь от ударов или надвигающихся монахов. Она же крикнула:

— Если хочешь помочь, следи за вашим главным! Нам нужен только он! Как только мы его заберем, так сразу уйдем! Тебя можем с собой забрать, если пообещаешь не путаться под ногами!

И каруну ничего не оставалось кроме как подняться в воздух и начать следить за своим наставником.

Дамбр в это время веселился, как только мог. Он колдунствовал, дрался, устраивал разнос по полной программе, и если бы Ниона увидела, каким на самом деле может быть её друг, то подумала бы: "М-да, нам очень тогда повезло, что получилось его вырубить... наверное, древние дамбры на то и древние, что с ними очень тяжко, их практически невозможно выбить в отключку и им просто нельзя позволять долго биться, потому что чем дольше они находятся в активном бою, тем сильнее становятся...

Героиня в это время, при помощи меча, превратившегося в бейсбольную биту, запрыгнула первому же противнику на плечо и дальше двигалась, исключительно перепрыгивая с одного на другого и время от времени нанося какие-нибудь удары, вроде не сильные, но заставляющие противников потерять равновесие как минимум. Таким образом она наблюдала за монахом и за тем, как он пытается скрыться в толпе, полагая, что та сможет его скрыть и спасти. Она же увидела, как карун поднимается над полем боя, и подумала: "А почему тут больше нет карунов? Почему только гупырки, карабаксы, пилики и даже один дамбр, который ни в какое сравнение с Грохом или Громом не идет?! Вроде, если бы было побольше карунов, они могли бы стать большой проблемой для нас, а тут... промашечка... тактическая, промашечка, старый, которая будет стоить тебе, монах, дорого!"

На самом деле Ниона не была уверена в том, что этот карун на их стороне, и полагала, что в любой момент он может подняться до ветвей, сорвать листик и присоединиться к остальным, но надеялась, что этого не будет. Она вообще на тот момент не понимала, откуда у вантанши карун и каким образом он связан с друзьями. Она видела лишь его действия, не более того. Голосов не было слышно из-за дистанции и гомона, практически оглушающего, но она надеялась, что интуиция не подводит, одновременно с этим очень ловко ступая и перепрыгивая с плеч на плечи и аккуратно опуская краешек биты-меча на макушки. Колдунское оружие при этом громко ликовало. Оно будто бы впитывало в себя каждый момент битвы и не замолкая кричало: "Пры-ы-ыжок! Пере-е-еворот! Удар! Удар! Ша-а-ажок! Аккуратненько! Ещё шажок! Ещё удар!" — при этом оставаясь на своей волне сообщения намерений, вот только без конкретики что в рамках происходящего не кисло так сбивало берсеркеров — служителей многовековника.

— Нельзя упустить монаха из вида! Все! Пытаемся уследить за ним и идём! Идём как можно скорее! Нам надо его схватить, а потом валить отсюда! — крикнула Ниона на пределе голосовых связок. — Меч! Давай туда! Твоя победа будет засчитана, если мы его возьмём! Поэтому давай, скорее! — сказала она и дальше, под громогласный смех Меча, продолжила свой путь по головам и по плечам, ловко переступая с одного на другое.

Я наблюдал за этим и поражался тому, как такое вообще возможно. Как по мне, такое было вообще невозможно! Я наблюдал за происходящим сквозь артефакт с открытым ртом и понимал в очередной раз, что наблюдатели сделали правильный выбор, призвав на ту сторону мира-монеты именно Ниону, которая не только нехотя раздавала оплеухи, но и в случае чего делала это так, чтобы потом все те, кто оплеуху получал, просыпались в более-менее бодром и адекватном состоянии, а это многого стоило. Я бы не запаривался и лупил бы с душой и от всей души, хотя бы потому, что противнику надо отвечать! Иначе противник почувствует свою силу, превосходство, и тогда может случиться непоправимое, и я никогда бы не подумал, что можно относительно жесткими методами и способами проводить зачистку во вражьем стане, прибегая к акробатике высочайшего уровня! Но я видел то, что видел, и мне это нравилось.

В то же время Циф и Делка, услышав распоряжение Нионы, пошли в атаку. Они и до этого не сильно думали о том, чтобы сдерживаться, но все же больше оборонялись, будто бы прощупывая, на что способны монахи, принявшие некоторый допинг. И самое обидное: они думали, что будут защищать дерево, которому служат, а по факту защищали монаха, который предал служение и повел воспитанников по ложной дороге.

— Э-эх! А-ха! Вот это веселье! Вот это я понимаю — размах и разворот! Вот это настоящий мордобой! — весело комментировал Меч, вставляя подобные высказывания в перерывах между перечислением действий и ругательствами. — О-хо-хо! А вон тот хорошо пошел! Пусть и низко! — сказал он, весело понаблюдав за тем, как Вантанамама со всей дури зашвырнула небольшого пилика над толпой.

Тот полетел, размахивая руками и ногами, и, кажется, в тот момент даже отошел от действия той силы, которая влилась в него из листика! Да и физия у него была такая, словно он жалел о том, что был одним из сильнейших здешних воинов.

— Эй! подруга! А можешь меня так же швырнуть?! — спросил дамбр, чей цвет кожи, и без того красный, начал напоминать сталь, раскалённую докрасна и переливающуюся черным и даже иногда белым. — Я хочу с другой стороны зайти! Не знаю, получится или нет, но мне интересно!

Я видел азарт, вовлеченность и наслаждение, которые были написаны на его лице. Я также видел, насколько же сильно Гроху не хватало разбойничества, насколько сильно он соскучился по хаосу и по тому, чтобы воплощать его собственными руками.

— Почему не могу? — весело ответила Вантанамама. — Я все, что разрешено, могу! И многое из запрещенного могу! А была бы одарена колдунским талантом, вообще все могла бы! — локтями отодвигая наседающих монахов, она двинулась к дамбру.

Спустя несколько секунд она, в попытках вытащить друга из толпы, начала пританцовывать и петь, не забывая при этом атаковать, контратаковать и уворачиваться от ударов. Выглядело это странно и в то же время завораживающе. Словно какой-то странный танец танцевался под шум и гам, а не под музыку.

— Второй пошел! — проревела Вантанамама, зашвыривая древнего дамбра в ту сторону, куда пробирался монах, на которого старательно указывал карун-проводник, выбравший сторону.

Бросок получился не просто сильным, а невероятно мощным. Он пронес Гроха над землей, над головами и плечами, с помощь которых продолжала свое передвижение Ниона, прямо туда, куда собирался сбежать монах! Она тоже ориентировалась на перепончатокрылого.

Не, вы, конечно, можете спросить насчет времени, когда и как я это понял, но в этом нет смысла. Просто там, куда бежал монах, можно было увидеть тоненькое ущелье, по ту сторону которого виднелось что-то, напоминающее запасной лаз.

— Врешь, никуда ты самостоятельно не уйдешь! Только с моими друзьями и только для того, чтобы рассказать много деталей того, что вы тут задумали! — крикнул дамбр и встал перед ущельем, таким образом полностью отрезая дальнейший путь для отступления старика.

Монах, заметив это, беззвучно, одними губами, выругался, однако траектории своей не сменил! Это говорило о его готовности вступить в бой и попытаться пробиться на выход. Причем в глазах его горело пламя решимости, которое вот вообще никак не нравилось Гроху.

— Ух! Как интересно! Какая интрига! Какая живость в каждом слове! — прокричал древний дамбр и приготовился к атаке.

Он понимал, что, скорее всего, ему придётся несладко, учитывая приближающихся адептов культа многовековника, однако его это не смущало. Он горел, практически натурально, и был готов ко всему. В его глазах тоже была решимость, направленная на сдерживание монаха и всех тех, кто посмеет попробовать ему помешать схватить цель сего действа.

Ниона к этому моменту спустилась на землю. Монахам все же удалось прекратить её шествие по головам и плечам, и ей это не нравилось, а все потому, что наверху вести бой получалось не только быстро и удобно, но еще и достаточно эффективно.

— Делка! — вскрикнул Циф, который никогда хоть и не был воинственным, но в определённых ситуациях мог зажечь, и даже очень неплохо. — Делка! Отрезаем монахов от Нионы и Гроха, быстро! У нас не будет более удачного шанса! — заголосил он, и колдунша, используя огромное количество шахтерского сленга, рванула к арахниду.

Вантанамама при этом лишь громогласно рассмеялась. Сложилось такое чувство, словно она начала немного сходить с ума, но это было не так. Просто она увидела, как выпущенный ей карун, ругаясь похлеще всего её племени, спикировал на нескольких своих бывших товарищей.

Монах при этом завопил: "Предатель!", а я задумался: можно ли небольшого крылатого мужчину считать предателем. Точнее, не крылатого; он больше напоминал огромную летучую мышь, потому отдельных от рук крыльев у него просто не было. А сами крылья состояли из перепонок между руками и ногами, под которые шились какие-то особые одежды, с виду достаточно удобные.

Заварушка продолжилась и приняла новые обороты и объемы. Столкновения, прерываемые на несколько секунд, чтобы отдышаться, стали куда более грозными. Слова пропали полностью. Они были заменены выдохами сквозь зубы, кряхтением и криками, направленными на освобождение легких от отработавшего воздуха.

Ниона перемещалась между противниками и старалась бить по ногам. Это оказалось достаточно интересной тактикой, которая быстро и на некоторое время выводила врагов из боя. Дамбр щелкал пальцами, цокал языком и орудовал копытами: он то и дело поворачивался на месте подобно волчку. Монах наконец добрался до него и изо всех сил пытался сдвинуть с места, чтобы протиснуться в щель в скале. Ему в этом деле помогало несколько адептов многовековника.

Одним из них был огромный, почти в размер Вантанамамы, гупырок. Он был неповоротливым, с небольшими поросячьими глазками, прикрытыми наполовину, но визуально настолько сильным, что было понятно — один удар, и готово.

Вторым помощником был карабакс. Поджарый для своего племени, с огромной грудной клеткой и пропорционально большими руками. Он больше походил на тяжелоатлета прошлого и двигался примерно так же.

Третьим помощником монаха была женщина из народа пиликов. Небольшая. Юркая. Ослепительно сверкающая кожей перед глазами и чем-то напоминающая молнию. Она больше всех не нравилась дамбру, потому что от нее было больше всего проблем, и если гупырку он старался просто не попадаться и ловко, точечно, опрокидывал того на спину, если карабакса держал на дистанции благодаря колдунствам, то эта щепка... О-о-о! Она заставляла Гроха скрипеть зубами, вновь и вновь придумывая все новые методы, чтобы отбросить её на несколько метров назад. Как раз из-за нее монаху несколько раз практически удалось улизнуть, но в скором времени на помощь пришли Циф и Делка, которые смогли протолкаться, локтями проложив себе путь к другу.

Причем я, наблюдая за тем, как они шли, сравнил это с тем, как можно идти в самый конец автобуса, утром, зимой, когда места и так нет, а еще все эти куртки, шубы, дубленки и прочее увеличивают объемы людей и таким образом уменьшают место для маневров.

Ниона спустя несколько продолжительных секунд тоже подоспела на огонек. Она как раз подошла к тому моменту, когда женщина-пилик решила на полном серьезе атаковать Гроха. Герой, вместе с мечом, который уже некоторое время как орал что-то невразумительное, возникла между другом и врагом и одним ударом, пусть и не попав, отогнала противника прочь. Пилик отпрыгнула назад, затем еще раз, потом еще и таким образом отдалилась на достаточно хорошую дистанцию, после чего вновь ринулась в атаку.

— Грох, поскольку нас тут уже много и мы вроде как сдерживаем всех, хватай монаха! — крикнула Ниона. — Как только у тебя это получится, беги вон туда, — она указала мечом в сторону, где на скале было немаленькое черное пятно. — Мы за тобой, отбиваясь ото всех! Маман! — еще громче прокричала героиня. — Маман, давай к нам! Хватит в сторонке раздавать тумаки, твоя помощь нам будет очень даже очень! Так что хватит тащить катку в одну каску! — прокричала Ниона, после чего столкнулась с пиликом в бою, который начался и происходил на таких скоростях, какие, без преувеличения, могли улавливать только рефлексы и Меч, его удивительными, практически всевидящими, колдунскими глазками.

— А теперь вот так! А теперь снизу! А теперь во-о-от отсюда! — кричало колдунское оружие, созданное самим Мурдыксом, на котором была часть вины за происходящее, потому что никаких пояснений, во всяком случае, адекватных и понятных, он не оставил. Лишь какие-то пометки и загадки на тему того, что надо делать, кто кому приходится и как со всем этим быть.

Огромная вантанша наконец сдвинулась с места. Собой. Своей поступью. Своими движениями и поступками она напоминала ледокол, следующий по льдом скованной воде. И вроде бы она шла не так быстро, но эффективность её следования была неоспоримой, а все потому, что о нее разбивались монахи — так же, как трескается застывшая вода в каком-нибудь водоеме, встречаясь с носом специального судна.

В это же время дамбр, которому было дано четкое указание, уже пытался заломать старика-монаха, но тот оказался очень даже хорошим воином, у которого суставы поворачивались почти во все стороны и который демонстрировал чудеса гутаперчивости, несмотря на возраст. Еще каким-то образом, несмотря на общую ветхость, он очень высоко прыгал и умудрялся переворачиваться во всех направлениях, чем усложнял задачу, данную древнему и могучему существу.

— Да ну стой ты ровно! — прошипел Грох. — Хочешь не хочешь, а я тебя схвачу и сделаю так, что ты не сможешь двигаться! Вопрос только в том, как сделать: аккуратно или так, как мне удобно! Пойми, пока что я стараюсь сделать аккуратно, чтобы не получить по шее от героя, а потом начну делать как удобно, и тогда мне будет наплевать на то, чтобы получить по шее от Нионы, потому что будет понятно, что другого выхода нет и не было, и, скорее всего, учитывая это, моя шея останется нетронутой!

— Чего захотел, неверный! — сказал монах и одним точным ударом зарядил Гроху кулаком ровно меж рогов.

Тот ойкнул и сел на месте. Выглядело это комично, пусть ничего смешного в рамках происходящего и не было. Однако тот факт, что дамбр сел, но не открыл монаху прохода к щели, наоборот, заградил еще больше. Правда, длилось это недолго, потому что Грох быстро поднялся на ноги и был в том самом состоянии, которое можно назвать воинским безумием.

— Неплохо, старый! Значит, чего-то ты можешь! Но вот только этого мало!

Наконец кожа рогатого, пусть и не большого, но в то же время внушительного древнего, воспылала. Ниона видела подобное во второй раз. В первый раз она наблюдала это во время битвы с наблюдателем с грани нашего мира-монеты против великого древнего бессмертного дамбра, чья помощь сейчас была бы очень кстати, но кого не было в рядах противостояния злу. Ниона увидела, каким может быть воинский запал дамбра, когда они боролись против изгнанного и вырвавшегося из-под действия печати наблюдателя! Когда Гром — великий бессмертный правитель Полимирья — плечом к плечу выступал против сил тьмы. Тогда дамбр показал свою истинную силу, которая раскрылась только спустя время, только спустя некоторую продолжительную битву, в которой тот распалялся, разогревался и словно синтезировал внутри себя энергию для дальнейшего её высвобождения в форме сильнейшего боевого безумия.

Так и Грох наконец зарядился, воспылал, и в тот момент не стал сдерживаться. После столь обидного для него удара дамбр высвободил весь свой разрушительный потенциал, и тот был гораздо серьезнее того, каким обладала огромная вантанша, что не сказать что с легкостью, но без особых больших проблем раскидывала во все стороны монахов, пусть те и находились в состоянии, близком к тому, в котором был дамбр.

Вообще, лично мне было интересно узнать о том, как долго действует сила многовековника на тех, кто подвергнулся её влиянию таким достаточно непонятным образом. Также мне показалось, я понял ту самую причину, по которой фантазфурия потихоньку сходила с ума в горах и среди монахов. Дело, опять же, не только в настроении и состоянии там обитающих, но и в том, что они, так или иначе, находились под воздействием самого дерева. Возможно, оно каким-то образом заставляло себе служить, но так же имело обратную связь со служителями, и если хотя бы один задумывал что-то плохое или сам мир подвергался какому-то неблагоприятному воздействию, то оно начинало испускать, эм, отрицательные волны. Не знаю, как это объяснить, могу только передать примерный смысл, и, в принципе, я уже сказал, что именно об этом думаю.

Итак, дамбр пошёл в атаку и спустя несколько секунд схватил ловкого монаха, но не просто так, а когда тот пытался сделать очередной кульбит, Грох его прервал… И сделал древний это достаточно… элегантно! Дамбр закончил тот самый кульбит монаха жестким знакомством его со скалистой поверхностью. Грох, когда перешёл в стадию самого активного из своих нападений, не смог ударить старика, но когда тот в очередной раз попробовал сделать головокружительный прыжок с переворотом и перепрыгнуть дамбра... был схвачен самым грубым образом, после чего, без единой секунды промедления, на пойманной инерции, мощно опущен вниз. Шлепок, с которым все произошло, был просто прекрасен!

Ну, во всяком случае, так показалось мне.

Ниона же начала жесткую критику, однако дамбр её не послушал… ни после первого такого удара монаха о землю, ни после второго, ни после третьего, а вот после четвертого Грох закинул добычу на плечо... добыча не сопротивлялась. Добыча даже не думала о том, чтобы сопротивляться... добыча в виде престарелого монаха была в отключке.

Грох даже сказал: "Спасибо", обратившись к закинутому на плечо мужчине, что со стороны было дикостью, но какой-то такой, прекрасной и ни с чем не сравнимой.

— Ладно, пора уходить! — весело сказал он, поправляя монаха на плече. — Куда идти? Куда податься? И с кем нам всем придется драться? А для чего, а для чего нам всем сражаться? Когда нам всем придется рано или поздно побрататься? — словно исполняя шансон, пропел дамбр и отправился к огромному черному пятну на скале, освобождая себе путь щелчками пальцев и периодически демонстрируя "козу" стоящим на его пути.

— Ты какого дамбра тут устроил?! — спросила Ниона. — Ты что вообще устроил?! Почему ты меня не послушал?! По какой такой причине ты устроил тут жесть?! — спросила она с огромным негодованием, с полной самоотдачей этого самого негодования, когда Грох поравнялся с ней.

— Эффективно?! — потупившись, спросил дамбр, который сейчас не был настроен на активный диалог и был готов сорваться прицепом и на союзников. — Эффективно! — он фыркнул, после чего ударил подступающего монаха из народа гупырков своим копытом прямо в душу. — И этого тоже эффективно! Так что не тебе мне о чем-то говорить. Нам отсюда надо валить, пока есть такая возможность, я недолго продержусь. Вантанамама пусть и устраивает здесь танцы с плясками локтями, но она тоже устала. Вы, как мне кажется, тоже выглядите уже несколько потрепанно. Так что, не тебе мне рассказывать о методах! — сказал он, чем полностью заткнул за пояс Ниону. А ведь той действительно нечего было сказать и нечем было ответить.

— Ладно, все вместе, быстрее! — крикнула героиня, чтобы не продолжать бессмысленного и в каком-то смысле даже беспощадного спора, смысла в котором не было. — Чем быстрее, тем лучше! Кажется, эти поднимаются...

И действительно, те участники небольшой армии, которые были выведены из битвы, начали подниматься. Происходило это потихоньку, но было видно по лицам, что это не конец и что каждый из охранников многовековника готов вступить в бой — и ни раз, и ни два, а сколько потребуется. Правда, каждый из них немного изменился в сторону своего первоначального обличия, что несколько разбавляло образовавшийся накал, хотя напряжение оставалось, потому что ребята наконец начали чувствовать усталость, причем в полном её объеме.

Циф и Делка, которые помогали друг другу в ходе всего сражения, присоединились к дамбру и Нионе, встав по бокам от них. Они начали отгонять всех преследователей при помощи колдунств и они же, парой тычек в пространство, смогли освободить путь для вантанши. Та, увидев свободную дорожку, не раздумывая, добежала до друзей. Как бы, если бы она побежала, вряд ли кто-нибудь посмел бы встать у неё на пути, но как бы то ни было, в свободном пространстве двигаться было куда удобнее и проще.

Вообще, я, как наблюдатель, получал даже какое-то эстетическое наслаждение от того, как ребята, словно какой-то рассекатель времени и пространства, своей неодинаковой массой двигались против течения одинаковых монахов. То есть одинаковыми их делали только вещи, все остальное было разным, но со стороны они выглядели как вода, которая расступается под действием, ну, к примеру, пламени из газовой горелки, не знаю.

Спустя несколько минут горячего передвижения, спустя несколько десятков или сотен метров, спустя пару десятков остановленных монахов они достигли места назначения в виде корзины с пароколдунским двигателем. Циф сразу хлопнул в ладони, и иллюзорное колдунство развеялось открыв летательный аппарат всем на обозрение, но на этом арахнид не остановился, он крикнул:

— Дайте мне пару минут, чтобы все завести и подготовить! Грох, забрасывай этого сюда! Тебе сейчас обе руки пригодятся, потому что последние минуты сражения и удержания по-любому будут самыми сложными!" — и был абсолютно прав, а все потому, что монахи не хотели отдавать своего духовного лидера и наставника. Даже не то чтобы не хотели, совершенно отрицали такой вариант, в связи с чем те, кто упали, поднялись и вместе с оставшимися на ногах ринулись в атаку, одновременно, всем скопом, стараясь если не сразить, то завалить собой, взять измором искусных колдунов и не менее искусных бойцов.

Следующие несколько минут проходили в ритме бешеной степ-аэробики, когда занимаются исключительно профессионалы, которым прикольно попробовать заборщиться, зажеститься, по полной программе, засняв при этом видео для дальнейшего размещения где-нибудь в социалочках с подписью: "Вы вот только посмотрите, как круто может быть!"

Если приводить все к музыкальной формуле, думаю, она равнялась бы той, которую можно услышать где-нибудь... даже не могу привести нормального примера, чтобы донести до вас мысль... короче, ритмика была жесткой и крайне быстрой. Вот прям совсем быстрой. Прям разрушительной! Прям такой, когда вдохнуть не было ни единого варианта.

И, в принципе, ребята и не вдыхали, и не выдыхали. Просто отбивались и ждали команды Цифа. Делка при этом, пару раз ругнувшись на шахтерском наречии, начала готовить колдунство прыжка, чтобы потом, как только Ниона и Циф отчалят от земли, сразу прыгнуть в Глабрум с друзьями героя.

Откуда ни возьмись появился тот самый карун, которого Вантанамама взяла в плен, а потом отпустила уже в качестве союзника. Он спикировал прямо в корзину и оттуда задал вопрос:

— Вам помощник не нужен? Меня тут больше ничего не держит... У меня были дом и друзья, а теперь нет ни дома, ни друзей, благодаря вам. Так что я думаю, что вам нужен помощник!

Карун тараторил как не из себя. Он делал это совершенно не в тему, но ему было наплевать, а все потому, что раньше друзьям Нионы было плевать на его чувства и его будущее.

— А что это за штука такая? Для чего она?! Тут такая странная констру... — и тут карун заорал, правда, коротко, когда Циф за счет использования колдунства завел пароколдунский двигатель, что грозно зарычал и постепенно начал вращать лопасть с другой стороны. — Маманька моя святая и великая, чем вы тут занимаетесь?! Что это за штуковина такая страшная! Бу-бу-бу-бу-бу-бу! — начал он пародировать звук работающего двигателя, продолжая сбивать Цифа с панталыку и полной сосредоточенности на колдунствах.

— Да закрой ты свой вещатель! — взревела Делка. — Ты меня морозишь быстрее, чем колдунства холодные! — колдунша была не только не настроена слушать кого-нибудь, она, вдобавок ко всему, начала мысленно готовиться к колдовству прыжка и просчитывать, как его воплотить в жизнь, учитывая все условия и думая только лишь о том, что не зря заранее подготовила все необходимые запасы и взяла их с собой, на случай вероятного крушения... — Эжели ты сейчас не закроешься, то тебя закрою я, и это будет больно! Ты понял?! — резко высказалась она, через слово вставляя шахтерские словечки, от которых просто исходили враждебные вибрации, заставившие каруна быстро понять, что с ним никто шутить не будет. Да, взять с собой возьмут... постараются, во всяком случае, но никаких шуток шутить не станут и в случае чего будут жесткими. Может быть, не совсем в меру, но так уж пока что получалось.

Наконец Циф перемахнул через борт корзины и там, подпрыгнув и подтянув ноги к груди, мощно ударил стопами об пол. Корзина тут же приподнялась над землей.

— Нионыч! Нионыч, давай к нам! Время улетать! — крикнул он, и героиня, с довольным улюлюканьем Меча, который скрывал свою усталость за маской бодрости, тоже запрыгнула внутрь. — Делка, увидимся в замке! Давай скорей, пока есть...

Колдунша не стала дожидаться, пока друг закончит речь, схватила дамбра и вантаншу за руки и топнула ногой, тут же пропав с места действия.

— Отлично, нам осталось только свалить отсюда! — выдохнул Циф и несколько раз хлопнул в ладоши до того, как к корзине подбежали монахи.

Кстати, Ниона, не смотря ни на что, продолжала битву, отгоняя последователей культа многовековника от корзины и то и дело тыкала то в руки, то в макушки, то в лбы быстро подходящим монахам, что отказывались заканчиваться. Но несмотря на все сложности, им все же удалось достаточно быстро подняться и набрать высоту и таким образом получилось скрыться с мест боевых действий ровно тем же маршрутом, которым они прибыли. Единственное, что вопреки воплям каруна Ниона сделала, это срезала себе небольшую веточку многовековника. На самом деле у нее была одна мысль на этот счет, и эту мысль она собиралась проверить по прибытии в Глабрум.

Карун, который до сих пор не представился, неистовствовал по этому поводу ровно до того момента, пока герой и Циф в один голос не выдержали и не сказали: "Рот на замок! Иначе отправишься в самое крутое из падений, которое только случалось в твоей жизни!"

И если Циф сказал "падение", то Ниона сказала "пике", а я тут же переместился в свое детство или юность, или типа того, и вспомнил передачу, которую показывали по каналу, которого уже много лет как нет. Там была рубрика, и та рубрика называлась "Крутое пике". Посвящена она была авиакрушению, бесконечному и напряженному, и казалось бы, в этом нет ничего смешного, но там-то юмор был черным и главным образом заключался в том, что падение никогда не должно было закончиться. Ну, в общем, не важно. Кто понял, тот понял.

— Молчать! — резко высказался Циф. — Не надо никаких разговоров о падениях! Ничего такого не надо! Я не то чтобы боюсь, но мне не хотелось бы разбиться! — сказал он. — Просто я изрядно устал, чтобы совершать какие-то экстренные посадки. Все же бой у нас выдался потным. В связи с этим я не уверен, что смогу посадить нас, если мы начнем падать.

— А-ха?! — несколько возмущенно выдохнул Меч. — Я не могу потерять своего героя, с которым мы одержали столько побед! Нет, чисто технически, конечно, могу, но я не намерен! Только если в славной битве! Никаких, а-ха, случайностей в этом деле нет и быть не может! — сказало колдунское оружие, созданное самим Мурдыксом. — Так что, хочешь ты или нет, придется посадить твою птичку!

— Какого ты прекрасного обо мне мнения, а, Меч! — недовольно сказала Ниона. — То есть ты, зараза такая, готов обменять меня на прекрасную битву, так получается? А ничего страшного, что если я проиграю, то это будет и твоим проигрышем, и в твоих интересах исключительно моя победа! Не заканчивающаяся череда побед… ну, на крайний случай, ничьх…

Она была сердита, причем настолько, что ей захотелось выкинуть меч из корзины, и тот это почувствовал через контакт с рукой.

— А вот этого делать не надо, пожалуйста, — поспешно сказало колдунское оружие. — Я просто еще от битвы не отошел, чушню сморозил немного, с кем не бывает?! С каждым может случиться! — он улыбнулся, постаравшись сделать свою физию максимально невинной. Карун, который до этого не обращал внимания на говорящий меч, теперь внимательно смотрел на оружие с открытым ртом. Его замешательство было просто великолепным.

— А как такое возможно?! — спросил он, приправив это коротенькое предложение огромным количеством специфических слов, которые никак не подходят для передачи их третьим лицам и которые, тем более, не должны печататься, особенно в детской-то книжке!

Так что я передал главное — смысл тех слов!

— А Мурдыкс его знает!.. — ответила Ниона. — Если нам прям очень повезёт, ты потом сам сможешь поинтересоваться обо всем об этом у Мурдыкса, ха!

Она внезапно потеряла какое бы то ни было хорошее расположение духа. Виной тому был сам меч. И все было бы ничего, если бы её ответ не заставил бы каруна рассмеяться в голос.

— Увидеть пропавшего Мурдыкса?! Ничего глупее в жизни не слышал! Это ж вообще не пойми что и не пойми как! — он заржал в голос, и так было до того момента, пока Ниона ловкой подсечкой не уложила его на дно корзины, заставив придавить своего предводителя, наставника и духовного учителя.

Как только это случилось, так сразу монах, которого я тоже помнил, как еще ту фиглю или фуглю или бешено-едкую смесь из обеих этих улиток, завозился и закряхтел.

Кстати, падение каруна неплохо так дернуло корзину вниз. Это стало поводом для Цифа, чтобы рассказать о том, как он любит его окруживших и его чувства к Нионе, во всех деталях. Она сама себя на самом деле поругала, потому что столь неосмотрительные действия и глупое поведение было не достойным героя.

— Нам сначала надо выбраться из чаши, а потом с территории духоборов, а потом вообще вернуться в Глабрум. На крайний случай, хотя бы спуститься на полпути до столицы! А до этого всем нам придётся уживаться! И, кстати… пусть я и не хочу этого делать, но по всей видимости, мне придется воспользоваться самым лучшим средством, что есть, чтобы связать как минимум одного из всех вас… — он тяжело вздохнул, после чего ударил запястьем о запястье. — В стороны! — сказал он, обращаясь к Нионе и каруну.

Они оба быстро разошлись в стороны, открывая арахниду вид на монаха, что пусть и не пришёл ещё в себя, но мог в любой миг вернуть себе сознание и устроить действительно крутое пике обратно, к подножию многовековника, над кроной которого ребята ещё не успели подняться.

— Вы все!.. Вы никогда ничего подобного не видели! И это не вопрос, не просьба, а утверждение. Я бы вас и глаза попросил бы закрыть, но вы все равно этого делать не станете, особенно Меч этого все равно не сделает, потому что его любопытство переломит… — сказал Циф, после чего ещё раз ударил запястье о запястье, и откуда-то из-под кожи вырвались тонкие, блестящие, липкие нити паутины, которые тотчас же начали опутывать монаха, что не успел прийти в сознание, пусть уже даже открыл глаза и активно шевелился, переваливаясь на одном месте из стороны в сторону.

В этот момент он больше походил на боксера, что, несмотря на нокаут, не хотел сдаваться и все равно изо всех сил старался подняться на ноги, чтобы продолжить бой, чтобы вступить на путь победителя и чтобы, несмотря ни на какие трудности, вырваться из вражьих рук. Это так же говорило о решительности довести их с Визой план до логического завершения.

— Ух ты ж, коробочек с клюбачками! — ляпнул Меч. — Это что ещё такое?! Это что, арахнитина? — спросил он с чудовищным удивлением в голосе. — Да ну ладно! Я думал, что это лишь какой-то прикол об арахнидах! Я думал, что это просто старые байки про арахнидов, которые связаны с тем, что вы являетесь какими-то типа давними-давними-давними родственниками, или типа того, арахнов! — колдунское оружие говорило об этом, несмотря на сосредоточено-нервное лицо Цифа, который явно ничего такого не хотел слышать.

Ниона, увидев это, обеими ладошками закрыла с обеих сторон рот Меча, созданного самим Мурдыксом, и шепнула ему: "Молчи, дурак! Обижаешь нашего друга!.. Он и так переступает через себя, чтобы помочь нам! Я думаю, что ему это даже неприятно, так что... ай!" — взвизгнула она, а все потому, что Меч укусил ее ладони, но так, очень легко. Чисто для вида, и чтобы его рты освободили.

— А че ты мне рот прикрываешь?! Я наоборот, говорю о том, что Циф красавчик! Циф молодец! Что Циф переступает через себя, и это действительно круто! Он способен стать тем самым арахнидом, который приведёт свой народ в обычную жизнь и объяснит своим, что они — уникальны и прекрасны, и не надо бояться себя. Выпячивать, правда, тоже не надо, а все потому, что это плохо! Надо просто быть! Как те же самые дождевики, которые в своё время навыпячивались настолько, что теперь не могут жить своими отдельными селениями, если не хотят организовать пустыню среди цветущих полей.

На самом деле слова Меча мне нравились. Они, с одной стороны, говорили о том, что надо быть собой и принимать себя таким, какой есть, а с другой стороны они говорили напрямую о том, что в том, чтобы быть собой, не должно быть нездорового эгоизма типа: "Вы посмотрите на то, какой я не такой... или наоборот, какой я прям вот такой! Особенный и великий, и вы все должны если не поклоняться мне, то подражать! А если не подражать, то поклоняться! Не меньше!"

— Ребята, я очень польщен, что вы пытаетесь меня поддержать, но это такое себе... Короче, ребятушки, давайте вы забудете об этом, как будто этого и не было, — сказал арахнид. — Я не горжусь тем, что у меня есть такие способности, ровно как не горжусь своими лапками, которые постоянно приходится прятать, просто потому, что они просто у меня есть... И не нравится мне это... неудобно! И освободить я их не могу на постоянной основе, и причин на это... много, короче... — Циф сильно хмурился, говоря об этом и продолжая опутывать руки монаха вместе с телом паутиной, но для той стороны мира-монеты "арахнитиной2. — А как?.. проклятье... Помогите мне немного... его надо несколько раз повернуть вокруг оси, чтобы точно не вырвался, а то просто так, склеив руки с телом... короче, это мало нам поможет, — сказал колдунствующий механик, механствующий колдун, он же — странствующий ученый и он же редкий представитель одаренных способностями колдунствовать и связываться с той стороной жизни.

— Ну, надо, значит, надо... Так, дядька, как тебя звать-то? — спросила Ниона, обратившись к каруну, с которым, на самом деле, она не очень-то и хотела общаться, но поскольку другого варианта просто не было, решила плыть по течению и все же познакомиться.

— Я — Рим... — сказал небольшой мужчина с перепонками вдоль тела.

Из-за которых... И тут я впервые за все время обстоятельно обратил внимание на одежду… Короче, она выглядела как-то очень странно… на ремнях и застежках, чтобы можно было использовать перепонки для полета.

Услышав имя каруна, Ниона же тут же рассмеялась, потому что фраза "Я — Рим!" для неё, да и для меня, звучала анекдотично! Я даже подумал: "Надо ж было так совпасть, чтобы кого-то по ту сторону мира-монеты Римом назвали и чтобы он так гордо заявлял об этом! А-а-а! Я обожаю ту сторону! Обожаю! Но больше туда не хочу! Мне хватило двух забегов с языком на плече и постоянным чувством какой-то незавершенности чего-то там, а все потому, что постоянно всплывало что-то новое. И вроде вот разобрались со всем, ан нет, где-то там всплыло, что то, что мы тут разобрались, это только часть общей цепочки, и надо идти дальше, и чувство при этом такое "Ау-у-у! Ну ладно... надо, значит, надо!" И ведь приходилось переться! Надо ж было со всем разобраться! А переться приходилось аж на другой конец отдаленного королевства, что долго и достаточно непросто!"

— Ландо, центурион, Рим пал... выдыхай. Давай попробуем его перевернуть, — сказала Ниона, но никто из присутствующих не понял, о чем она, к чему она и что бы это могло значить.

Карун и арахнид даже как-то не совсем однозначно переглянулись по этому поводу.

— Так, Рим, бери за голову, а я за ноги, как-нибудь попробуем его повернуть... — Ниона нахмурилась. — А если мы его как блинчик, легкими бросками?.. — героиня от неловкости собственного же предложения состроила такую неоднозначную мину на лице, словно ей было одновременно нехорошо, смешно и все это под прикрытием серьезности.

— Да делайте вы уже хоть что-нибудь! Если вы думаете, что я могу долго мотать, вы сильно ошибаетесь!.. — рявкнул Циф, и из-под линии его волос по лбу скатилось несколько крупных капелек пота.

— Тогда, на счет "три"... — сказала Ниона, — Три! — и они слегка подкинули монаха, вот только перевернуть его не получилось.

Сил не хватило. Вдобавок, Ниона поняла, что таким образом они скорее заложнику голову скрутят, нежели перевернут.

— А арахнитина как, сильно липкая? — поинтересовалась она. — Просто я тут поняла, что у нас, скорее всего, не получится его перевернуть... во всяком случае, перевернуть так, чтобы не навредить... можем, хотя бы, просто...

— Что вы творите?! Что вам надо от меня?! — монах наконец оклемался и начал задавать практически бесчисленное количество вопросов, которые напрямую отражали не только его отношение к Нионе и Цифу, но и к подчиненному, которого тот считал предателем и к тому, что его на какой-то странной, пропитанной грехопадением штуковине уносили по небу в неизвестном направлении, которое не имело ничего общего с многовековником.

Как выяснилось чуть позже, он вообще никогда не покидал духоборских гор и был не просто их частью, а прямо неотъемлемым их куском!

О как я выразился!

Перевернуть его не получилось, и Цифу пришлось делать то, чего он делать не хотел, а именно — приклеивать монаха непосредственно к полу при помощи своей арахнитины. Выглядело это на самом деле не очень аппетитно, поэтому не будем вдаваться в подробности. Просто скажем, что все у них вышло более-менее нормально: они поднимались к кроне и в скором времени смогли возвыситься над многовековником, чтобы потом подняться выше гор, после чего направиться в сторону столицы Глабрума.

Как бы об этом и о том, как ругался монах, рассказывать не очень интересно, поэтому, как я говорил в начале этой главы, я расскажу немного о том, что было в "Великом знании".

А там было следующее: ухоч, который не мог поверить в свою оплошность, наконец привел небольшую коллегию в ту часть библиотеки, где располагался отдел под названием "Артефакты". Там этот небольшой и практически полностью слепой мужчина пообщался с другим смотрителем. Тот выругался, правда, сделал это как-то возвышенно, словно был каким-то невероятным интеллектуалом, а по меркам обычного жителя той стороны мира-монеты, так и вообще, недостижимого уровня. В своей же речи он рассказал о своих сомнениях касаемо такой путаницы, однако, увидев свиток, напрягся. Он его узнал, и если первый ухоч, который специализировался на Сновидце и еще ком-то там, несколько часов назад впервые увидел этот свёрток, то этот прекрасно понимал, с чем имеет дело, и сразу повел туда, где свиток должен был быть.

Идти пришлось четверть часа, и к моменту, когда Жупелка, Милли и Фрил, ведомые двумя ухочами, дошли, усталость не просто показала себя, не-е-ет, она такая вещала: "Я подсяду? Не помешаю? Ну, в таком случае, слушай сюда!.."

— Так-так-так, — голос нового встреченного ими приемника был низким, приятным, немного стальным, сильным, словно раньше тот только и делал, что пел песни и в силу привычки использовал исключительно рабочий голос. — Что я тут вижу? А тут я вижу нечто, чего тут быть не должно, — сказал он. — А именно: этот свиток рассказывает нам историю о том, как можно, по идее, получить частичку силы Сновидца. Но это только легенда, состоящая из домыслов и каких-то рассказов ученика Скотоглоса, — быстро прочитывая, невероятно приятным, успокаивающим голосом, сказал ухоч, в чьих интонациях было что-то такое, слегка издевательское, предвзятое, но в то же время, доброе. — Я так полагаю, коллега, это из вашего раздела нашей библиотеки, а вот это из моего раздела, и, как мне кажется, нам обоим лучше помалкивать о том что случилось... Более того, скорее всего тот, кто устроил нам такую вот путаницу с возможными тяжелыми последствиями, я уверен и готов поспорить на что угодно, до сих пор находится здесь, среди нас, — сказал он, и никто не стал спорить, ведь, действительно, попасть в "Великое знание" было не сложно, а вот найти в нем что-то определенное — это уже совсем другое дело, а найти и выйти — дело третье, а если все это еще и самостоятельно — это дело уже невозможное, и нужны были те, кто посвятили если не всю жизнь, то большую её часть на то, чтобы выучить все улочки, увенчанные и обставленные писаниями! Самостоятельно никто и никогда сюда не заходил и не выходил, потому что любой прекрасно знал о некоторых особенностях этой чудо-библиотеки и всех последствиях.

— Получается, я была права... — грустно сказала Жупелка, после чего вдохнула полной грудью через нос.

Выглядело это так, будто бы она пыталась взять след, и на самом деле получилось так, что вместе со вдохом она действительно взяла след! Фантазфурия пошла вдоль стеллажа, после чего — без спроса, без церемоний — взяла с полки что-то, напоминающее тетрадку. Там она отыскала страницу, которую, как ей казалось, самолично когда-то написала, после чего прочла: "Корона древнего и энергия многовековника взаимодействуют друг с другом, позволяя добиться невероятных эффектов... Корона древнего и несколько листьев с многовековника способны нарушить законы мироздания! Остается только найти способ, чтобы обмануть Сновидца. Осталось только найти метод, чтобы встать на его место... И ведь не зря я когда-то пришел к королю драконов и взял у него этот камень под видом ювелирных работ... Не зря я когда-то сделал специальную огранку, когда понял истинную силу!.. Не зря я все это затеял. Осталось только дождаться того момента, когда я смогу воплотить в жизнь желание..." — на этом она остановилась.

— Больше ничего не написано. После только какие-то формулы, вычисления, какие-то странные слова, я так понимаю: колдовство на колдовстве и колдовством погоняет... А, нет, подождите! — сказала Жупелка. — Тут еще что-то есть! Вот, на самой последней странице! Я думала, что не просто так меня сюда потянуло, и я не ошиблась! — сказала она, после чего вновь начала читать вслух: "Мой лучший ученик из королевской семьи оказался той еще занозой! Он роет и копает и, кажется, кое-что заподозрил... Мне так кажется, что он может мне помешать, и боюсь, если не потороплюсь, то вероятность этого будет очень большой, а все потому, что я слишком стар... я не могу позволить себе уйти вместе со Сновидцем! Я должен свергнуть его, чтобы добиться своей цели..."

— И что это могло бы значить? — спросила Милли. — Я могу лишь понять, что Мурдыкс что-то заподозрил в свое время и начал мешаться под ногами. Вот только у него, по всей видимости, была своя причина, чтобы вот так вести себя. Какая — не ясно... точно так же непонятна та причина, по которой вспыли детали о том, что корона великого треснула. Скорее всего, это случилось не просто так... Зато теперь понятно, что многовековник тут не просто так, в этой истории, а он относится к энергетическому центру сего действа.

— Прекрасно, у нас появилось огромное количество информации, которой мы не можем воспользоваться, — сказал Фрил. — Деталей много, смысла мало! Вот так оно обычно и бывает — деталей много, а как их собрать в правильном порядке — не понятно. Ладно... хоть что-то, но мы узнали, — он хмыкнул. — Я так понимаю, Мурдыкс преследовал какую-то свою цель, и по этой причине, когда узнал о короне, о Сновидце и так далее, не мог не воспользоваться тем, что узнал. Я вот только одного не могу понять... кем был, в таком случае, тот самый первый, кто заключил договор со Сновидцем? Неужели это был какой-то предок пра-предок Мурдыкса? В смысле, неужели тот действительно не просто связан со всем этим, а являлся источником всех проблем, что дошли и до нашего времени. Что он однажды облажался, чем накренил течение времени и пространства… и что он тоже пытался заключить договор со Сновидцем — и даже каким-то образом заключил, и даже о чем-то договорился? Я все это не то чтобы не могу принять, просто, ну, мне это сложно дается для... для понимания и принятия. Не знаю почему. Я в этом вижу слишком много несоответствий и даже бреда… Даже-даже-даже! Тьфу ты… Даже… прицепилось же!

— Ладно, думаю, мы узнали достаточно немало и можем выдвигаться обратно, к вам в замок, чтобы попытаться собрать все воедино, — сказала Милли, но тут Жупелка подняла руку над головой.

Все замерли и посмотрели на неё. Даже ухочи посмотрели, пускай на самом деле не сказать, что могли увидеть её. Услышать — да, но не увидеть. Возможно, как раз на слух они определили, что она сделала... как вариант, по шороху или шуршанию бархата кожи.

— Нет, давайте мне пару минут... дайте мне всего пару минут. Мне кажется, я кое-что смогу найти. Я не знаю, что именно, но мне кажется, что я смогу найти это, — сказала она. — Мне, просто, надо немного времени... — она начала изучать полки и спустя несколько минут, как и сказала, нашла свиток.

Она прочла вслух: "Что такое «корона великих» и почему создатель отдал её королю драконов?"

— Ты это читать собираешься? — спросила Милли.

— Нет, есть кое-что интереснее, — ответила Жупелка, после чего взялась покрепче и повернула обе стороны свитка в противоположные стороны.

Раздался легкий щелчок, и оказалось, что в свитке есть полость и там, внутри, лежат несколько записок. Почерк на записках был другим, от того было непонятно, кто автор.

На первом небольшом листике значилось: "Корона древних — камень высокой плотности и странной, дымчатой внутренней фактуры. Обладает безграничной силой. Создана создателем и вручена дракону на хранение и с целью использования для преобразования нашей стороны мира-монеты к лучшему".

Второй листик содержал следующие записи: "Если верить исследованиям, которые я провел, корона великих может менять судьбы. Король драконов этому не верит, поэтому я должен попросить его об услуге. Услуга должна заключаться в том, чтобы я попробовал воспользоваться короной".

На третьем небольшом листике содержалось: "У меня все получилось, и я действительно смог сделать несколько интереснейших опытов, один из которых вышел за границы моего понимания и того, что я на самом деле хотел... Надеюсь, все поправимо и случившееся — лишь неудачная шутка Сновидца, с которым мне удалось увидеться и пообщаться о вечном".

На следующей записке значилось: "Моя шутка в разговоре со Сновидцем о том, что я хочу править Глабрумом, зашла слишком далеко, и мне кажется, что... Мне кажется, что его вопрос о потомках... я боюсь, что таким образом обрек себя и всех моих детей, внуков, правнуков и пра-правнуков на... проклятие Сновидца! Я-то думал, что он шутил, но нет! Никаких шуток не было, и теперь... я не только лишился крыльев, пусть и прибыл сюда на них, так теперь я еще и правителем местного королевства стал! Неужели мне осталось жить еще... двадцать три года? А потом?.. Сновидец придет и уведет меня за собой?"

Жупелка взяла следующую записку и продолжила читать.

"Этот свиток пишу специально, чтобы передать в "Великое знание"! Надеюсь, кто-нибудь когда-нибудь найдет мое признание... такое, странное и своеобразное. Я сам, своими неосторожными словами... своим пренебрежением к деталям и к мыслям тех, с кем общаюсь, подписал договор со Сновидцем и не знаю, как его разорвать. Любые попытки вновь вызвать его были обречены на провал. К короне древних у меня больше доступа нет, потому что, увидев её использование, король драконов сказал, что об этом лучше помалкивать, и забрал под личный надзор. Сказал, что такая сила не должна никому достаться... и добавил: "Тебя надо наказать за содеянное! Но в том, что ты это сделал, есть и моя вина, поэтому пообещай мне… поклянись, что будешь хорошим правителем страны, которая по глупой случайности стала твоей!" — и мне ничего не оставалось кроме как пообещать!" — на этом заканчивалось пред-предпоследнее послание из прошлого.

"У меня есть сын. Теперь у меня есть сын, и я должен объяснить ему... очень обстоятельно объяснить, что будет дальше и что мы должны быть правителями, великими, иногда ужасными, но такими, что способны вести Глабрум к величию и величеству! Я должен рассказать ему о том, что его ждет, когда настанет день расплаты со Сновидцем... Я должен рассказать ему, что делать и как поступить, и надеюсь, что он меня не только послушает, но и услышит", — предпоследняя записка отличалась своей наивностью, которую подчеркнули все, кроме Милли.

Она проявила какую-то удивительную мудрость, сказав:

— Не равняйте. Тогда были другие взгляды, законы и принципы жизни. Конечно, сейчас они кажутся нам совершенно тупыми и дурацкими, но это не значит, что они были такими на самом деле. Просто, преобразовались за столько-то лет... сотен-сотен лет!

— Ну, в принципе, ты права, — согласно кивнул Фрил. — Ладно, Жупелка, я так понимаю, у тебя в руках последняя из записок... Может быть, ты уже прочтешь её? Просто нет никаких сил ждать... как-никак, интересно стало! Интрига… — он пожал плечами, на что фантазфурия как-то неловко улыбнулась в ответ и принялась читать с последнего листика.

До этого Жупелка складывала прочитанные обратно в полость в свитке и, когда осталась последняя, предварительно выслушав Милли и Фрила, прочла вслух: "Мой последний день. Сегодня мой последний день. Он будет невероятно долгим, потому что я несу специально написанный мной свиток в "Великое знание" и рассказываю в записках, вкратце, о том, кем на самом деле является Сновидец, за что он отвечает и каким образом с ним можно заключить договор. Сегодня же мне придется уйти вместе с древним созданием, которое сам создатель привел на нашу сторону мира-монеты и был прав, создав такое существо, но был не прав, дав возможность с ним разговаривать, общаться и договариваться о чем бы то ни было. Можно сказать, что Сновидец — часть создателя или его отражение в нашем материальном сущем, — и это первое, о чем я должен сказать, и это как раз та самая причина, почему корона древних такая, какая есть, и обладает той силой, которой обладает… но об этом дальше. Итак... чтобы вызвать Сновидца, необходима корона древних. Она позволяет увидеть и услышать голос этого существа. Нужны листья с многовековника или ветки с этого древнего дерева, и все потому, что они позволят использовать свой голос таким образом, чтобы его смог услышать Сновидец. Дальше все просто и зависит от того, сколько у тебя собственных сил и от того, что именно ты хочешь получить или что именно сокрыто у тебя в мыслях. У меня было праздное любопытство, и я просто был рад тому, что у меня все получилось, и эта радость вышла мне боком. Я пошутил, а Сновидец шутки не понял. Ладно... в любом случае, поздно лить слезы... и я даже смог договориться с королем драконов и моим давним другом чтобы он позволил мне еще раз поговорить со Сновидцем, чтобы попросить его об изменении условий нашего договора, но к тому моменту я, похоже, стал слишком слаб или слишком стар и... у меня ничего не получилось. Поэтому я сказал что... поэтому мне пришлось соврать сыну о проклятии, которое лежит на нашей семье с древних времен. И пусть я был не прав, пусть это ложь, но это то самое необходимое зло, в котором было проще убедить маленького мальчика. И вот мне остались считанные часы перед тем, как Сновидец заберет меня с собой, чтобы потом перенести свое внимание на моего сына... а затем на его сына и так далее... А все потому, что в шутке, которую я ляпнул, также говорилось, что в моей семье будет рождаться всегда один сын, и так до самого упора... Каким же глупцом я был!.. Однако я верю, что найдется тот, кто сможет... кому удастся переписать судьбу с нуля! И я надеюсь, что таковым станет мой наследник — наследник крыланов, тех самых... Правда, я не могу оставить свои заметки на видном месте, и тому, кто захочет во всем разобраться, придется копать и искать, искать и копать... и поиск должен стать первой частью на пути к попытке уничтожения того договора и, быть может, короны великих... я не смог себе этого позволить, потому что надеюсь, что мое проклятье будет снято с моей семьи. Я не могу себе позволить оставить прямые подсказки о том, где и как искать, потому что боюсь: найдется тот, кому захочется этим воспользоваться... Я слишком стар, слишком напуган... Я слишком во всем слишком... Но я надеюсь, что мой род останется и что один из моих наследников сможет противостоять Сновидцу и разорвать заключенный с ним по глупой ошибке договор".

— Так, это очень такое, интересное признание. Даже в какой-то мере и степени информативное признание, но вот в чем вопрос — а как нам всем этим теперь воспользоваться?! И если бы у нас был бы доступ к... ну, к... короне древних... а он у нас был бы, если бы её не украли... — сказала Милли, да с такой досадой в голосе, что мне, стороннему наблюдателю и слушателю, стало не по себе. — Ладно, вектор следования у нас есть, нет у нас понимания, как сделать первый шаг по тому вектору, что у нас есть... — она посмотрела на Жупелку. — Откуда в тебе все это? Как ты смогла найти?.. Почувствовать и найти? — спросила наследница Визменов, которая до сих пор не понимала, что рядом с ней фантазфурия и что та поглощает энергию "Великого знания" вместе со знаниями, которые после себя оставили авторы с частичками своих душ.

Впрочем, Милли и не требовалось этого знать, и Жупелка, понимая это, сказала:

— Не знаю. Просто как будто меня ведет провидение. Может быть, сам мир хочет, чтобы я это нашла, и я нашла.