Всего лишь твоя грязная кровь (гет)

Глядя на руки, Мэв не могла поверить в реальность того, что произошло пару часов назад. Иенн, соскучившаяся за время её отсутствия, скакала по кровати и явно радовалась тому, что строгого отца в комнате не было. Пару раз малышка наступила на рассыпавшиеся по покрывалу волосы матери, но Мэв никак не реагировала на это, впав в странное оцепенение. Только когда Иенн, ойкнув, села, девушка поняла, что они больше не одни.

— Тебе не нравятся изумруды? — обыденным тоном спросил Далемар, подойдя ближе и посмотрев на Мэв с явным непониманием.

— Не нравится то, что ты не разъяснил мне свои планы ещё вчера, — буркнула девушка, отводя взгляд. — Сказал, что просто признаешь Иенн, а сам…

— А как ты представляла себе процесс узаконивания ребёнка, девочка?

— Я думала, ты просто напишешь в какой-нибудь бумажке, мол, ты её отец, а имперцы просто заверят это. — Мэв всё ещё испытывала шок и настойчивое желание снова ущипнуть себя.

— Ну, такой способ тоже существует, — признался Далемар. — Вот только зачем ограничиваться только этим, если мы всё равно решили жить вместе?

Мэв посмотрела на мера очень внимательно. Так вот что он подразумевал вчера, когда спросил, будет ли она жить с ним! А ведь девушка и мысли подобной допустить не посмела бы!

— Мэв, — начал Далемар, усевшись рядом, — в нашей общине важно первое впечатление. Если бы я ввёз тебя в Имперский город просто как свою любовницу, ты бы и осталась ей в глазах других альтмеров навечно. Даже если бы я впоследствии обвешал тебя кольцами, как аргонианскую жрицу. А теперь твой новый статус — это свершившийся факт. И им придётся принять его или прослыть человеконенавистниками. А после победы Империи в Скайриме это уже не так модно.

Тон Далемара, выражение его лица — всё это словно повторяло вчерашнюю фразу: «Я знаю, что делаю». И Мэв искренне хотела поверить ему и отбросить мысль, что этот поступок рождён импульсивным порывом.

— А зачем ты делаешь из меня эльфийку? — девушка искоса посмотрела на мера. — Я же не сойду за одну из вас!

— Полуэльфийку, — поправил Далемар. — Это уже лёгкий реверанс в сторону более радикальной части нашего сообщества. Поверь, в этом плане они весьма щепетильны, поэтому про незаконное происхождение помалкивай. Равно как и про службу в рядах Братьев Бури. В остальном можешь фантазировать сколько хочешь, только скажи предварительно мне, чтобы мы не попались на расхождении.

— Мне придётся лгать? — нахмурилась Мэв.

— Немного. Главное, не вдавайся в подробности, иначе можешь запутаться. Кстати, учитывая возраст Иенн, пришлось указать, что ты родом из-под Солитьюда. Это избавит нас от лишних вопросов относительно того, где мы познакомились.

— Я никогда там не бывала даже!

— И многие другие тоже там не были, — признал он. — Если кто-то задаст неудобный вопрос, отсылай спросившего прямиком ко мне и никогда не говори того, в чём полностью не уверена. Да и если учитывать особенности моей службы, твоё нежелание говорить о наших отношениях в Скайриме будет выглядеть понятным любому, у кого есть хоть крупица мозгов.

— А если нас разоблачат и правда выйдет наружу? — прошептала Мэв, прижимая руки к груди и смотря на Далемара с сомнением.

— Пока соблюдаешь определённые правила и приличия, на правду всем плевать, девочка, — мер склонился к ней.

— Стэну известно многое, а вдруг он как-то…

— Забудь про него, — довольно жёстко оборвал её Далемар, и Мэв поняла, что с кольцом на пальце любое упоминание «нордика» теперь под запретом.

— А Талмор? Их не заинтересует появление у бывшего офицера подобной связи?

— Удивишься, но подобные связи случаются, — произнёс мер, нависая над ней. — И в Алиноре с этим бы возникли сложности, но теперь я гражданин Империи, не забывай.

Мэв ещё раз посмотрела на кольцо. Не это ли лучшее доказательство, что с Талмором покончено? Но отчего же тогда на душе так тяжело? Из-за рассказа той прачки? Сама она ведь тоже… презренная грязная кровь.

— Далемар, а нас не накажут?

— За что? — мер приподнял бровь. — В Империи межрасовые браки хоть и не популярны, но вполне законны.

— Я про Талмор сейчас. Слышала, что за такое наказывают…

— Только действующих служителей с гражданством Алинора, — оборвал мер. — Я к ним уже не отношусь.

В ответ на это признание девушка улыбнулась. Но воспоминание о рассказе Фриги про золовку-альтмерку, зачавшую от норда, быстро приглушило радость.

— А Иенн? Скажи честно, её не тронут за то, что я… презренная грязная…

Далемар быстро подался к ней, Мэв рефлекторно раскрыла губы, но склонился он к её уху.

— Перестань говорить глупости и пугать ребёнка. Неужели ты всерьёз думаешь, что я предал бы нашу связь огласке, если бы платой за это стали ваши головы? Хватит держать меня за дурака, девочка. И давай не возвращаться больше к этой теме, если не хочешь разозлить меня.

Он отстранился, не отрывая от неё взгляда, и Мэв кивнула.

— Прости меня! Просто всё кажется таким… сложным.

— Ну, если учитывать форму твоих ушек и мой послужной список, просто быть и не может, — признался Далемар, касаясь её щеки.

В этот раз Мэв не вздрогнула. Имела ли она право отвергать Далемара, после того как произнесла клятвы перед богами? А ведь она больше не его содержанка или любовница… Хотя бы перед законом и перед богами она теперь… равна ему! Шокирующая мысль, от которой руки висли плетьми, а разум отказывался принимать то, что теперь он её…

Почему-то Мэв представила, как бы повела себя мать, если бы узнала, что вместо благородного Стэндария её непутёвая и отвергнутая дочь стала женой…

Некое злорадство — доказательство того, что она и правда нехорошая девочка, — заставило её рассмеяться.

— Что? — поинтересовался мер.

— Ничего. Тебе не понравится. — Хихикая, девушка прижалась щекой к его ладони.

— Хочешь, чтобы я начал размышлять, почему на твоём дивном личике вдруг проступило такое злорадство?

Вопрос был вполне резонным. Саму Мэв домыслы ни к чему хорошему не приводили.

— Я подумала про маму, — призналась девушка и по движению бровей поняла, что мер не до конца её понял. — Понимаешь… После того как… сам знаешь кто дезертировал из Братьев Бури, он некоторое время жил у моих родителей. Принёс им мой лук и весть о том, что я… Ну, ты понял. Так вот, он полюбился им куда больше, чем когда-либо была люба я сама. Знаешь, как родители его называли? — осторожно поинтересовалась Мэв, наблюдая за лицом Далемара, но интерес не омрачился злобой.

— Как? — тон мера будто опроверг свой же запрет на упоминание «нордика».

Мэв подняла взгляд на Иенн, та с замиранием дыхания вслушивалась в их тихий разговор, и произносить имя «Стэнли» девушка не решилась.

— Нежненько так, как приторный мёд, — пояснила девушка, ухмыляясь. — Когда мы с Иенн приехали к ним, мама даже без стеснений обнимала его куда охотнее, чем нас. Отчим тоже. Так вот я и представила, что было бы, узнай мать, что вместо того, чтобы выполнить её наказ, я пошла за… — двинув рукой, Мэв показала кольцо.

Далемар хмыкнул, верно, поняв всю иронию положения.

— Знаешь, я бы отвёз тебя туда и с удовольствием дал бы увидеть всё воочию, но, думаю, узрев нас вместе, твой отчим может метнуть топор уже не в меня.

— Это да, — согласилась Мэв, вспомнив скрип зубов Торга, когда тот узнал, что падчерица переспала с талморцем. — Пусть и дальше оставляют мой камень зарастать на том холме! Карда только жалко… Я так и не увиделась с ним тогда. Хотя… наверное, он бы тоже…

— Забудь про них, — вкрадчивым тоном велел Далемар. — Наплюй на то, что хотят другие, и живи для себя.

«Руководствовался ли он такими же мыслями, когда решил связать жизнь со мной и Иенн?» — подумала Мэв и кивнула.

— Хорошо, хоть имя Иенн ты не изменил, — прошептала девушка, касаясь кончиками пальцев скулы новоиспечённого супруга.

— Подумал, что тебя это не порадует, — произнёс Далемар, обращая внимание на дочь, захихикавшую от его поблажки в виде улыбки.

Отстранившись, он протянул руки малышке, давая понять, что время Мэв заканчивается.

— Теперь моё мнение тоже учитывается, как я посмотрю?

— В рамках разумного, — заверил мер.

— Надеюсь, ты тоже будешь держаться в этих «рамках разумного» или хотя бы не нарушать их напоказ, — пробубнила девушка, насупившись.

— Ты про что?

— Я про других… — Слово «женщин» Мэв произнести не смогла, но Далемар, как и следовало ожидать, всё понял.

— Да расслабься уже, Мэв: многожёнство по законам Империи запрещено, а значит, соперниц у тебя не будет.

— Будто кого-то это останавливало, — буркнула девушка, вспомнив постоянные склоки в «Пчеле и жале» на почве супружеских измен.

— Иенн, цветочек мой, посмотри, это не пёрышко вылезло у мамы? — тут же съязвил мер, указывая куда-то повыше бровей девушки.

Надув щёки и терпеливо вынося поиски дочери перьев на лбу, Мэв гадала, что лучше: намёк на то, что она становится сварливой ворожеей, или то, что Далемар сам в случае оплошности легко может снова «превратить её в птичку».

* * *

Уложив Иенн и готовясь ко сну, Мэв окончательно осознала, что Далемар прав и она ведёт себя глупо. Ревновать его за отношения тридцатилетней давности было не менее странно, чем винить за всё остальное, что он не в силах уже изменить.

Сбегая с Далемаром из Рифтена, Мэв рассчитывала, что мер просто оставит их в другом городе и забудет. Потом думала, что он снимет им комнату и будет скрывать ото всех как постыдную тайну. Но даже в самых смелых мечтах девушка не могла допустить, что эльф пойдёт на такое!

Опустив руку с гребнем и посмотрев на отражение в зеркале, Мэв вспомнила слова матери о том, что непутёвая дочь не умеет быть благодарной. А ведь Далемар говорил, что на такой, как она, женится только больной на голову дурак. И так ли он был не прав, раз вместо проблеска радости или благодарности получил от неё лишь поджатые губы и дрожь в руках, когда надевал кольцо.

Мэв ещё раз посмотрела на тонкую шёлковую сорочку на себе — могла ли деревенская девочка мечтать о подобном? О том, что Иенн никто не посмеет теперь сказать, что она мерский ублюдок.

«Он во всём ищет выгоду, просто ты пока не понимаешь его мотивов, — услужливо подсказала Брит. — Все его дары отравлены, и за них тебя неминуемо постигнет расплата».

«С меня нет никакой выгоды», — возразила Мэв, и на этот раз даже внутреннему голосу нечего было противопоставить этой нехитрой истине.

Девушка ещё раз посмотрела на свернувшуюся калачиком Иенн и поняла, что, вероятно, для малышки теперь источником стыда будет не отец, а мать. Не сейчас. Но через несколько лет точно…

Лет? Мэв ещё раз вгляделась в отражение: хорошая пища, сон и горячая вода, кажется, сделали её не такой замухрышкой, какой она была в Рифтене. Раньше некоторые считали её красавицей, но девушка, смотря на себя, видела лишь узкое лицо, лишённое здорового нордского румянца. Бледность подчёркивали тёмные, почти чёрные волосы, волнами спускающиеся до груди.

«Нордские сиськи», — как когда-то сказал Далемар, явно выражая нежелание видеть в ней столь откровенных признаков расы матери.

Придвинув свечу, Мэв склонилась к зеркалу. Сейчас её щёки все ещё были слегка впалыми, что подчёркивало скулы. Если она поднимет волосы, оттянув их немного назад, и прикроет прядями уши, то, возможно, будет хоть немного, но походить на эльфийку. Но много есть ей нельзя, иначе лицо станет круглым, каким оно было у Брит. Да и у неё самой до того, как Стэн втянул её в бесконечный кошмар, стоивший Мэв округлившихся после родов форм. Тонкая, бледная, гибкая… Такой она должна оставаться, чтобы нравиться Далемару.

Улыбнувшись, девушка обнажила мелкие зубы и подумала, что хотя бы улыбка её точно будет эльфийской. Натянув сорочку, она удостоверилась, что талия по-прежнему тонкая. А ведь после родов у неё был заметный животик! Что, если со временем он вернётся? А шрамы… Она ведь даже плечи открыть не сможет! Да и из-за занятий с луком они у неё были не такими уж и хрупкими.

Но ведь не это главное… Сейчас она молода, но что будет через пять лет… Десять…

«Через десять лет мы будем смотреться как ровесники, а потом уже ты будешь выглядеть всё старше и старше…» — услужливо напомнил голос мера.

Мэв вспомнила Болли — владельца рыбного порта Рифтена, женатого на мерке, — и о бесконечных изменах Нивенор своему стареющему мужу. Однажды Мэв невольно даже стала свидетельницей адюльтера босмерки! А альтмеры? Они же вроде живут ещё дольше, чем лесные собратья!

«Превратишься в типичную нордскую бабёнку с обвислыми щеками и сиськами…»

Стук в дверь отвлёк Мэв от мятежных мыслей и заставил затрястись. И всё же она быстрым шагом подошла к двери, повернула ключ. Ожидания не обманули, и девушка, стремясь показать своё хорошее настроение, подарила гостю искреннюю «эльфийскую» улыбку.

Делемар переоделся, оставшись только в рубашке и штанах. Казалось, мер с радостью избавился от тёмного богатого костюма, который ему чертовски шёл, но был явно непривычен ему: эльф несколько раз одёргивал воротник, словно не желая признавать на себе гражданскую одежду. Мэв вспомнила, что и сама первое время так же поправляла вещи, которые считала чересчур… женскими. А ведь она носила форму год, Далемар же облачался в мундир явно дольше.

— Чем занята? — беззаботно спросил мер, осмотрев девушку с головы до пят и даже не скривившись.

— Думаю.

— О чём же?

— А сколько вы живёте? — выпалила Мэв, тут же прикрыв рот ладонью.

Мер усмехнулся, скрестив руки на груди.

— Вот так? С порога? — саркастически переспросил эльф. — Не успело колечко блеснуть на пальце, а ты уже думаешь о вдовстве? Что ж… магия, оружие и некоторые болезни губят нашу расу не хуже, чем прочие, так что шансы у тебя есть.

Тряхнув волосами и погасив улыбку, Мэв посмотрела на него исподлобья.

— Да я совсем не про то, — буркнула девушка, коря себя за то, что задала меру такой наглый и глупый вопрос.

— Радует, — признался Далемар, подаваясь вперёд и входя в комнату.

Отступив, Мэв прикрыла за ним дверь и стала наблюдать за тем, как мер, подойдя к кровати, коснулся волос Иенн. Постояв немного, он подошёл к окну, за которым уже была ночь. Обойдя комнату и встав лицом к стене, он начал чертить что-то, оставляя в воздухе за длинным пальцем едва заметный мерцающий след.

— Что это? — с тревогой поинтересовалась девушка, но мер не ответил, пока не закончил, заставив узор вспыхнуть чуть ярче, перед тем как лечь на стену.

Повернувшись к ней, выпрямив спину и встав в характерную для офицеров стойку, Далемар пояснил:

— Охранная руна, реагирует на движение.

Коснувшись горла, Мэв прошептала:

— Что-то не так?

— Нет, всё хорошо. Это на случай, если Иенн проснётся и начнёт тебя искать. Я узнаю.

— А я? — тонко пискнула девушка, сообразив, куда мер клонит.

— Идёшь ко мне, полагаю. — Далемар внимательно наблюдал за ней. — Впрочем, ты вправе отказаться.

— Я согласна! — выпалила Мэв, гадая: это предложение разделить постель или просто разъяснить ей новую природу их взаимоотношений. Похоти эльф не показывал, поэтому понять истинные мотивы было сложно.

— Ты бы это днём произнесла с такой скоростью, — усмехнулся Далемар. — Бедолага жрец был уверен, что тебя неволят, бедняжку.

«Значит, моя неуверенность всё же задела его», — без особой радости поняла Мэв.

— Мог бы выражаться яснее, чтобы я успела хотя бы осознать, что происходит, — смущённо пробубнила Мэв, укрывая лицо волосами.

— Давать тебе долго думать чревато последствиями, — признался Далемар без тени смущения. — К тому же учиться весь вечер расписываться родовым именем моей семьи и не заподозрить ничего — это нечто!

— Я даже мысли такой допустить не могла… — начала девушка. — Ты ведь сам говорил, что на мне женится только…

— Мэв, не придирайся к словам, сказанным в гневе, или я отвечу тебе тем же. — Этот тон Мэв мигом обозвала талморским. Эта манера говорить и поза создавали в совокупности чёткое ощущение, что на Далемаре надет мундир, просто она не видит его из-за чар.

Шагнув к нему, девушка коснулась кончиками пальцев его рубашки, убедившись, что поверх нет никакой иной невидимой ткани. Приподняв бровь, мер посмотрел на неё с немым вопросом.

— Просто мне показалось, что ты меня на допрос сейчас поведёшь, — улыбнувшись, пояснила она, глядя на эльфа снизу вверх.

— Я не большой поклонник подобных игр, но если настаиваешь, — ответил он вполне серьёзно.

— Каких игр? — не поняла Мэв и тут же увидела на лице Далемара такое обречённое выражение, словно он втолковывал науку кому-то крайне бестолковому.

— Мэв, скажи, что нарочно делаешь это!

— Делаю что? — переспросила девушка, гадая, уместна ли сейчас улыбка.

— Иногда мне кажется, что в тебе живёт несколько личностей. — Далемар коснулся рукой лба, и поза сразу стала более расслабленной.

— Мне тоже, — призналась Мэв и тут же добавила: — Бывает трудно тебя понять.

Вместо слов эльф протянул ей руку, и девушка, приняв её, пошла следом. Далемар вывел её из комнаты и, закрыв на замок, повёл к себе, повторив и здесь ритуал с ключом.

— А ты всегда так последователен в плане замков? — хихикнула Мэв, понимая, что, едва переступив порог его комнаты, тут же направила все свои мысли по определённому руслу, текущему в сторону кровати.

— Сотворила бы ты в своей жизни столько дерьма, — довольно прямолинейно ответил Далемар, поворачиваясь к ней, — тоже страдала бы паранойей.

Его грубость заставила девушку опустить голову. Всё же надежды провести с ним первую ночь нормально — лишь пустые мечты. Но, словно в попытке опровергнуть это, Далемар шагнул к Мэв и, взяв пальцами за подбородок, поцеловал, легко и без страсти. Но это подействовало: девушка расслабилась.

— А ты можешь более явно показывать свои эмоции? — Мэв коснулась щеки эльфа, едва он прервал поцелуй.

— Только если ты меня этому научишь.

Приложив пальцы ко всё ещё пылающим губам, она хихикнула.

— Я та еще «учительница», Далемар. Выйдет не «учёба», а полный хаос!

— Именно! — кивнул мер, заставив её покраснеть ещё больше.

— Ты немилосерден!

— Ты это знала, — парировал Далемар тут же, и Мэв не нашлась, чем возразить.

Перехватив её руку, эльф поцеловал её костяшки точно так же, как тогда, на дороге. Потом повёл к столу, отпустив её, выдвинул стул с высокой спинкой и подал знак присесть.

— Будешь меня чему-то учить? — с опаской поинтересовалась Мэв, увидев на столе два бокала, бутылку вина и блюдо с фруктами.

— Нет, — мер качнул головой. — Просто захотел выпить с тобой нормального вина. Всё же знаменательный день: я расстался с холостяцкой жизнью. Впрочем, как и ты.

Обойдя стол, Далемар уселся напротив, и Мэв со смущённой улыбкой смогла посмотреть на него. Свечей горело мало, и рассеянный свет делал его черты приятными. Интересно, он намеренно оставил его таким? Сколько раз она говорила ему, что при ярком свете находит его пугающим и старым?

Слишком много раз… А ведь даже не показывая обиды, эльф всё это наверняка запоминал. И всё равно он…

— Я до сих пор не могу поверить в то, что мы сделали сегодня, — призналась она. — А ты?

Откупорив бутылку, он без тени сомнений возразил:

— Разочарую тебя, но, принимая решения, я не привык впоследствии испытывать сомнения.

Значит, она была права, что его решение было продуманным? Это немного успокаивало, давая понять, что мер всё-таки учёл реакцию сородичей и своей семьи на «грязнокровое» пополнение.

— И когда именно ты принял это решение? — осторожно поинтересовалась Мэв, гадая, ответит ли мер прямо.

— Когда ты пожертвовала своей гордыней, чтобы перебороть в Иенн страх передо мной, — ответил Далемар без колебаний. — Тогда я понял, что ты не так уж и безнадёжна.

Ответ был куда более прямолинейным, чем она рассчитывала: обидным и в тоже время весьма неожиданным. Ведь Мэв знала, что тогда мер был зол на неё за нападение и за то, что Иенн воочию увидела его тёмную сторону. И, что немаловажно, тогда он считал, что она спала со Стэном за те деньги… Но всё равно…

Смущённо девушка посмотрела на эльфа в тот момент, когда он протянул ей бокал.

— Я думала, что ты меня никогда не простишь… — призналась она, принимая бокал и замечая, что это вино было почти таким же золотым, как и его глаза в свете свечей. — Ну… за те глупости, которые я тебе наговорила. Я… думала, что ты вообще не способен прощать.

— Я тоже так считал. Но, как видишь, мы оба ошибались, — улыбнулся Далемар и следом произнёс тост: — За то, чего так не хватало нашему союзу девочка, — за прощение.

— Да, этого нам не хватало, — согласилась Мэв, легонько ударяя бокалом о бокал.

Пригубив вино, она приготовилась скривиться, но вкус в этот раз был совсем иным: лёгким и приятным.

— Ммм, а я думала, всё вино — редкостная дрянь, — протянула девушка, отпивая ещё глоток.

— Нет. Есть весьма достойные образцы. И, коль тебе понравилось, постарайся не спешить в этот раз, — предупредил мер.

— А то опять не смогу сдержать язык?

— Да ты его и на трезвую голову сдержать не можешь, — ухмыльнулся Далемар, склонив голову вбок.

— Но только с тобой! — живо воскликнула девушка. — Да и я не умудрённая опытом, не такая понимающая, как женщины в возрасте Мавен и…

Произнести имя «Нина» она не смогла, поэтому просто прикусила губу.

— Будь ты умудрённой опытом, уже сбежала бы от меня, как от огня, — погасив усмешку, признал Далемар. — Поэтому я не жалуюсь на твою наивность.

Жестокое замечание. Но Мэв знала, что мер прав. Пугающие вспышки его гнева, импульсивные поступки, непонятная мрачность и, что хуже, нездоровое веселье наверняка кого-то более мозговитого заставили бы отступить, а её же, наоборот, притягивали, словно свет глупого мотылька.

Совсем как сейчас… И как всегда. Быть с ним. Быть его… Её тайное и постыдное желание последних трёх лет исполнилось, хотя она даже мысленно не позволяла себе попросить подобного у Богов. Но как надолго?

— Наивность, как говорят, быстро надоедает, — прошептала Мэв, робко опуская взгляд. — Не пожалеешь?

— Нет, — тут же заверил мер. — У меня было время подумать над преимуществами и недостатками этого решения.

— И преимуществ было больше?

— Как видишь.

А вот Мэв не смогла найти ни одного преимущества от брака с собой. Зато недостатков наоборот хватало с лихвой. Но раз он думал… значит, это выбор разума, а не сердца? Впрочем, о каком сердце речь? Далемар ведь не верит в любовь!

Любовь…

Одно это слово уже вызывало в ней дрожь, и, чтобы побороть её, Мэв допила вино до конца, протянув ему бокал. Молча налив ей новую порцию, он вернул фужер ей, хотя его собственный был ещё полон более чем наполовину.

— Прости за то, что так глупо вела себя на церемонии. — Мэв отпила новый глоток и ощутила, как вино наполняет её теплом — предвестником опьянения. — Далемар… я ведь никогда и не думала, что выйду замуж. Особенно за тебя. Даже предположить не могла. Вот честно.

— Хорошо, что честно, — ответил мер, вероятно, лишь для того, чтобы поддержать разговор и не напугать её молчаливой мрачностью.

Быть может, для него это действительно возня с бумагами и желание выбить нишу для Иенн? Если в Империи так трепетно относятся к законнорождённости, то мать-содержанка могла ударить по девочке сильнее, чем по нему жена-человек! Хотя нет, теперь она должна была всячески подчёркивать, что она полукровка, отдавая дань отцу, которого никогда не видела и не знала. Всё же Мэв хотелось увидеть мать и узнать хотя бы, кем он был. Жив ли он? Любила ли она его? Почему он никогда не интересовался судьбой дочери? Наивные мечты: этого не случится. Но теперь хотя бы Иенн не будет страдать от подобных мыслей!

Мэв посмотрела на Далемара и поняла, что не готова задать ему вопрос, женился ли он на ней из-за неё самой или из-за блага для Иенн. Ещё чего — мер ответит прямо, и она, взбрыкнув норовистой кобылкой, всё испортит.

— Как думаешь, что мне говорить про отца? — спросила она, отпивая вино.

— Скажи, что он умер, когда ты была маленькой, и мать второй раз вышла замуж, — предложил эльф. — Так будет проще избежать оговорок, если ты назовёшь отцом того фермера.

— Может, он и правда умер? — поникла девушка.

— Учитывая буйный нрав твоего отчима, я не удивлюсь, если это так, — произнёс Далемар, и Мэв поняла, что, возможно, это правда.

— Знаешь, а отчим долго держал обиду на мать. Лет десять, не меньше. Суровым таким был и молчаливым. А потом родился Кард, и Торг немного оттаял.

Опираясь локтями, Мэв легла грудью на стол. Краем глаза девушка видела, что мер заметил эту помарку, но не стал её одёргивать. Поблажка вызвала улыбку. Но тут же грустные размышления ввергли Мэв в печаль.

— Быть может, мама и правда любила моего настоящего отца? Ведь не наелась же колокольчика, когда понесла от него.

Далемар не ответил, отстранённо смотря куда-то в сторону.

— Вот ты, наверное, тоже убил бы соперника, — протянула девушка, глядя на оставшееся на донышке фужера вино.

— Более того, жену-изменщицу я бы тоже убил, — мрачно заверил мер, но Мэв лишь хихикнула, понимая, что никогда бы не смогла ему изменить. — Знаешь, я могу простить стрелу, поток едких словечек, но не предательство.

— О, можешь не переживать, — махнула рукой Мэв. — Если я не изменила памяти о тебе, то тебе во плоти точно не стану. Просто не захочу никого другого.

— Мэв, говоря о предательстве, я подразумеваю не только раздвинутые перед другим ноги, — произнёс эльф серьёзно, — но и предательство моих интересов во благо кого-то другого. Учти, колечко на твоём пальчике лишь повысит с тебя спрос.

— Во благо кого, Далемар? — хмыкнула девушка. — В этом мире только Иенн и ты — это всё, что есть у меня.

— И это одно из преимуществ союза с тобой, — протянул мер, смотря в сторону. — Отсутствие жадных до денег родственников.

Последнюю фразу Далемар произнёс с особой едкостью, и Мэв сразу поняла, что он имел в виду семейство своей бывшей невесты.

— Рианы же были богаты, — заметила она, привлекая его внимание.

Вместо злости и раздражения мер ухмыльнулся и отсалютовал ей почти пустым бокалом, дав понять, что её догадка оказалась верна. Посмотрев на свой фужер, наполнил его и, взяв её, сделал то же

самое.

— С чего ты решила?

— Ну они же оплатили посох своему сыну, — припомнила Мэв его слова о Нартилии.

— Но при этом не смогли обеспечить достойное приданное для дочери, — ответил он. — Я ведь не говорил тебе: они с Нартилием были близнецами.

И хоть Мэв опасалась этой темы, говорить о бывшей невесте Далемару удавалось на удивление легко.

— Не говорил, — подтвердила девушка, всё же наблюдая за собеседником с некоторой опаской. — Но я не понимаю…

— Она была старше тебя на 4 года, когда мы познакомились, но не была замужем, понимаешь к чему я веду?

— Двадцать три года, — посчитала Мэв, принимая из его рук бокал.

— Да. Собственно, для девушки-мера или той, что делает себе карьеру, возраст совсем не критичный, но Риэлия домашним котёнком сидела под боком у родителей и была нацелена лишь на выгодное замужество. И вот как раз для этой роли её возраст приближался к опасной черте, после которой она считалась бы… кхм… несвежей.

— В Скайриме таких обзывают перестарками, — скривилась Мэв, вспомнив бывших подруг из лагеря Братьев Бури, которые суетились и искали женихов из опасения, что после двадцати одного года на них никто не женится, сочтя лежалым товаром.

Товар — ужасная аналогия. Но при сватовстве делегация жениха заявлялась в дом невесты именно с этой фразой: «У вас товар — у нас купец».

Как-то один из обожателей Брит вот так же припёрся к ним на ферму с такой компанией. Но едва сваты запели песню про товар и купца, как сестра перестала смеяться, взяла топор и метнула горе-жениху между ног. Да так метко, что тот после того, как обрёл способность двигаться, первым делом проверил сохранность члена и удивился, что нащупал его невредимым в меховых штанах. А Брит взяла в руки второй топор и сказала, что, если она досчитает до девяти, а кто-то чужой будет во дворе, топор полетит и тому в штаны, но на дюйм выше. Убегая со двора, горе-женишок успел лишь крикнуть, что Брит Морозный Щит сдохнет старой девой.

Мэв поникла и качнула головой, прогоняя воспоминание о том, как закатывалась смехом, смотря на сестру, ловко поймавшую подброшенный топор и подмигнувшую младшенькой.

— Но почему так вышло? С Риэлией? Ведь её отец был клинком — элитным охранником императора.

— А ещё честным до одури фанатиком, и оттого семья жила лишь на одно его жалование. Да, они оплатили посох Нартилию, но лишь после того как он провалил вступление в ряды клинков. И после этого денег на приданое для его сестры не осталось. А в глазах родовитых семейств это бельмо похуже уродства или пятна на репутации. И тут Нартилий знакомит нас, — Далемар хмыкнул.

— Думаешь… они из-за денег твоего отца? — Мэв ощутила неприятный холодок.

— Думаю, — согласился мер. — Но не они, а конкретно их мамаша. Нартилий, надо признать, был для этого недостаточно изощрён, а его папаша отличался брезгливостью. Но вот Корнелия… Я бы сказал, что она напоминала мне собственного родителя, но у матроны Рианов полностью отсутствовала папашина деловая жилка, а вот жадности к деньгам водилось в избытке. Тем более что их Рианам всегда не хватало.

— А Риэлия? — поинтересовалась Мэв с опаской.

— Можешь произносить её имя без страха, девочка. — Далемар взглянул на неё. — Это не задевает моих, кхм… чувств. Так вот, Риэлия ещё до знакомства со мной была помолвлена с другим другом братца. То случилось во время краткого обучения Нартилия в клинках. Дело шло к свадьбе, но тут её отец, вместо того чтобы получить продвижение по службе, упустил шанс, поставив честь выше меркантильного интереса.

— Как это?

— Нужно было слегка подгадить конкуренту, но Марий не стал это делать.

— И правда благородно, — согласилась Мэв и, увидев усмешку мера, поинтересовалась: — А сам бы ты на такое решился?

— Пойти по головам? — Далемар прищурился и хмыкнул, вероятно, угадав миг, когда Мэв настигло осознание. Понизив голос, мер прошептал: — А ты думаешь, почему наш общий приятель Красино отправился кормить рыб? Мы с ним целили на одно место, моя девочка, поэтому я и сравнил наше пребывание на том корабле как соседство пауков в банке. Если бы не удачно подвернувшийся шторм, всё равно на берег бы сошёл только один из нас.

— И ваше командование такое одобряет? — прошептала она.

— Официально нет. Но если нет никаких доказательств и ущерба для системы, то до правды никто не докапывается. Так что я выбил винтик и встал на его место, и всё начало работать только лучше. А гордецу Марию Риану, насколько я помню, не надо было даже ручек пачкать, а только выступить вперёд старого товарища. Но бравый клинок предпочёл сохранить дружбу и старую должность. А вот сынок этого его друга сохранять помолвку с Риэлией не пожелал. Верно, понял, что перспектив от этого союза немного. Жаль только, я узнал об этом уже после того, как между нами всё было кончено. А до этого она весьма правдоподобно разыгрывала влюблённость, пойдя по стопам меркантильной матушки.

— Разыгрывала? — не поняла Мэв.

— О да! — протянул Далемар. Сделав глоток вина, он усмехнулся и качнул головой, словно отгоняя непрошеные воспоминания. Но, похоже, трюк не удался, и мер заговорил: — В прошлый раз даже перед ликом смерти я не смог признаться тебе в этом, но теперь, раз мы с тобой связаны перед богами, покажу свою ничтожность.

Мэв с опаской присмотрелась к его мимике, но следов зарождавшегося в глазах безумия не различила. Скорее горечь.

— На самом деле, я не все три дня провалялся на кровати в своей комнате, после того как Леланд обставил меня с чёртовым посохом, девочка. На третий день я таки собрался с духом и явился в особняк Рианов за своей душечкой, но её папаша ожидал меня и спустил с лестницы. Злости во мне тогда было куда как меньше, чем после знакомства с Талмором, поэтому ломиться силой я не стал, списав его поступок на слова, что сказал Нартилию и Леланду. И всё же не смирился. Нартилий как-то показал мне тайный лаз в их особнячок, которым пользовался сам, чтобы не попасться на глаза папаше в особо пакостном состоянии, и я воспользовался им. Новоиспечённого мага в комнате не было, а дом я их знал хорошо, так что без приключений смог отыскать Риэлию. Моя без пяти минут супруга гордо восседала на кушетке в гостиной, прижимаясь к своему прошлому женишку-клинку и повествуя, как она рада, что этот кошмар закончился и милая матушка наконец устроила союз, что был ей по сердцу.

Открыв рот, Мэв смотрела на Далемара, не веря своим ушам.

— А ты?

— А что я? Они сидели как положено по нормам этикета на виду, а я стоял на лестнице второго этажа и чувствовал себя таким жалким придурком, что хотелось прибить то ли их обоих, то ли только себя. Но крови на моих руках тогда ещё не было, и решиться на первое я так и не смог. Так же как и выйти к ним на глаза, став полным посмешищем.

Губы мера так искривились, что девушке показалось, что сейчас он сплюнет, но эльф сдержался.

— Но я не понимаю, Далемар… Зачем ей понадобилось разыгрывать любовь с тобой, если она всё это время любила другого?

Он ухмыльнулся.

— Ох, Мэв, Мэв, милая наивная девочка. Неужели не догадалась? Её ушлая мамаша сторговала с моего папаши приданое для доченьки взамен того, что та откажется связывать со мной свою жизнь. И все остались в выигрыше. Кроме меня. Я остался без друга, посоха, невесты, но с огромным таким ощущением собственной ничтожности и никчёмности.

Импульсивно Мэв потянулась к его руке, лежащей на столе, но Далемар тут же её убрал. Жалости к себе он не терпел, и девушка лишь досадливо прикусила губу, оставив на время попытки.

— Выходит, Риэлия всё знала заранее? — прошептала она. — А Нартилий? Он тоже знал?

— Чёрт его знает, — признался Далемар. — Тогда я думал, что знал. Но позже… уже с тобой на острове понял, что, скорее всего, он просто исполнял материнскую волю, не задумываясь, что к чему. Он правда был очень туп, девочка, и я без особых знаний считывал его подчистую. Они со своим папашей были в этом смысле похожи: прямые, по-тупому благородные и одновременно с этим готовые плясать под дудочку женщин своей семьи.

В этих словах было что-то ещё. Мэв поняла это по тому, как он искривил губы, словно выражая этим особое презрение. Он ведь несколько раз говорил ей о том, как раздражают её попытки манипулировать им. В Закрытых Вратах, на Старой Стоянке и тогда, когда он…

— Ты выбросил меня в лесу, потому что я попыталась манипулировать тобой? — Девушка осознала, что вовсе не слова об убитой невесте взбесили Далемара тогда.

— Ну да, — признался мер. — Тогда я увидел в тебе воплощение Риэлии и её мамаши в одном лице, желавшую сломить меня и подстроить под себя.

Мэв смотрела на Далемара и ясно понимала, что он не жалел о том, что убил бывшую невесту. Для него Риэлия была предательницей, а значит, уже заведомо мёртвой. Выходит, это тоже та грань, которую ей нельзя переходить.

— И нет, я бы никогда не вернулся за тобой, даже если бы и хотел, — добавил Далемар, как бы закрепляя её осознание.

— Но ты не дал мне истечь кровью.

— Потому что ты нашпиговала меня стрелами, — с усмешкой пояснил мер.

— Не понимаю, — протянула Мэв, ошарашенно посмотрев на эльфа.

— О нет, я не из тех несчастных, которым доставляют нездоровое удовольствие унижения от рук прекрасных дев, девочка. — Далемар нахмурился, словно вспоминая что-то неприятное. — Понимаешь, что Риэлия, что её мамаша были по сути своей пиявками, присосавшимися к дурному телу. Брось я на дороге с кошелём ту имперочку, она бы ныла, но ничего не сделала. Просто ждала бы, когда я сломаюсь и приползу к ней, как несчастный щенок. А когда этого бы не произошло, стала бы искать дурачка, который свершит за неё месть. Ты же взяла тот чёртов лук и вышла на меня сама. А я уважаю тех, кто берёт судьбу в свои руки. Для этого надо иметь силу, а не только коварство и бабские уловки. Поэтому, когда ты вместо того, чтобы настраивать против меня ребёнка, как частенько делают пиявочки, пожертвовала гордыней, я понял, что ты всё же иная пташка.

Вздрогнув, Мэв вспомнила предложение того норда помочь ей. Если бы она его приняла… то стала бы для Далемара ещё одной Риэлией, и тогда… Но она даже не подумала про то, чтобы втянуть в исполнение личной мести кого-то ещё. И всё же — какая тонкая и опасная грань. И всё-таки она устояла и теперь наконец поняла, что Далемар и правда не видел в ней призрак бывшей невесты, как Мэв всегда опасалась.

— Но ведь тогда ты думал, что я спала с нордиком за те деньги.

— Мэв, я не настолько глуп, чтобы обвинять тебя в том, что ты делала, думая, что я исчез безвозвратно. Если бы ты сказала правду или хотя бы не злила меня постоянным напоминанием об этом, я бы стерпел этот омерзительный факт. И всё же больше не лги мне, чего бы там ни было.

— Не буду! Клянусь! — искренне заверила Мэв, протягивая бокал и ударяя о его.

Выпив вина, она поняла, что хочет подойти и поцеловать его, но всё же… горечь оставалась, и она разъедала ей душу.

— Знаешь, с одной стороны, Риэлия, даже предав тебя, не заслужила смерти, — слегка невнятно произнесла девушка, смотря на колебания остатков вина в бокале. — А с другой, будь она жива, я сама бы придушила её! Ведь эта имперка даже из могилы строит мне козни.

— Это как же?

— Из-за её предательства ты не веришь в мою любовь к тебе, — понуро качнула головой девушка, допивая вино.

Хмель, постепенно забирал власть над разумом. В этот раз Мэв это чувствовала, но не хотела бороться.

— Девочка, не хочу тебя расстроить, но к моему скептическому отношению к этому чувству притворство Риэлии имеет лишь самое косвенное участие. — Мер вскинул голову, демонстрируя Мэв напряжённые мышцы шеи. — Я никогда не любил её в том смысле, в котором это понимаешь ты. Даже когда она очаровала меня, где-то в глубине души я чувствовал некую гнильцу. Просто мне не хватало опыта, чтобы понять, что к чему. Помнишь, я говорил, что со временем бы возненавидел её? Уверен, женись я на ней, вскоре столкнулся бы с вероломством, которое привело бы к такой же развязке. Риэлия сильно походила на мамашу, а та в своё время частенько предавала муженька.

Округлив глаза, Мэв посмотрела на Далемара. Увидев, что добился нужной реакции, мер хмыкнул.

— О да! Корнилия Риан наставляла Марию рога с завидной регулярностью, и это тоже отталкивало женихов от её ладной доченьки. — Сделав паузу, Далемар коснулся виска, словно размышляя, стоит ли продолжать изливать на новобрачную поток откровений.

Мэв хотелось, чтобы он говорил и избавился от тяжести на душе. А ещё ей просто хотелось слышать его голос и становиться ближе.

Верно, заметив её интерес, мер вздохнул и, отпив вина, продолжил:

— Однажды мы с Нортилием решили нажраться прямо у него дома, пока папочка отсутствовал. А Корнелия поднялась к нам в комнату, чтобы поболтать. Была у неё такая дурная и раздражающая черта: лезть туда, куда не следовало. Матрона Риан мнила себя моложавой девушкой, хотя выглядела весьма потаскано, на мой взгляд. А её извечное желание примазаться к компании сына раздражало всех, кроме самого Нартилия. А меня оно раздражало больше остальных. Особенно после того вечера.

— Что случилось? — спросила Мэв, понимая, что ответ её не порадует.

— Она подсела ко мне и стала смеяться с совершенно неуместных вещей, но я терпел, пока не ощутил её пухлую ручку в опасной близости от… — жестом он указал себе пониже пояса.

— О нет! — выдохнула Мэв, ощущая волну возмущения. — Только не говори, что ты и с ней!

— Успокойся! — Далемар с усмешкой посмотрел на неё. — Даже в пьяном состоянии я никогда не трахал всё, что движется. А её неуместные поползновения вызвали во мне только недоумение и толику брезгливости. Поэтому я демонстративно пересел на другой край стола. Ведь, на минуточку, я был всего на год старше её сына и в то время уже начинал общаться с её доченькой. Эх, был бы я тогда поумней, сразу бы понял, что дело гиблое, но я был таким… каким был.

— А Нартилию ты сказал?

— Конечно же нет! Она же была его матерью, и это наверняка бы рассорило нас. — Подумав немного, Далемар добавил: — А значит, и спасло бы ему жизнь. Забавная штука эта жизнь, вроде бы такая мелочь — несказанное якобы во благо слово способно привести к фатальному финалу.

«А вот об убийстве друга он жалеет», — поняла Мэв.

Тогда в её гневной оде именно упоминание Нартилия задело его. А значит, и сейчас не стоило развивать эту тему. Тем более что говорить они начинали о другом!

— А ведь ты нарочно уводишь тему разговора в сторону, чтобы не отвечать на мой вопрос, — догадалась девушка, отогнав воспоминание о тёмной пустоте в его глазах.

Как видно, она разгадала секрет, потому что Далемар хмыкнул, поднеся к губам бокал.

— Это неприятная тема, Мэв, — заверил мер спокойно.

— Неприятнее, чем рассказ о том, как будущая тёща пыталась залезть тебе в штаны?

— Гораздо неприятнее!

— Хорошо, — согласилась девушка, поникнув и допив вино, а затем опять протянула ему бокал, который он наполнил в гнетущей тишине.

— Но ведь, если не скажу, ты опять накрутишь себя, — произнёс Далемар обречённо, протягивая ей новую порцию вина. — Тогда скажу, как есть, — это издержки ремесла. Как и говорил нордик, мы умеем ломать чужие души и знаем, как работают чувства. И то, что было между нами на острове, и правда могло породить в тебе болезненную привязанность ко мне. Я не делал это специально, не думай. Но всё же… Моё знание — это наказание за сорванный покров над чувством, что зовут любовью. Это для тебя что-то единое и тёплое, а для меня — это набор компонентов, большинство из которых поддаются вполне понятному контролю.

— Если ты знаешь, как работает любовь, неужели не можешь отличить, ложны ли мои чувства к тебе или истины?

— Не могу, — признался Далемар, смотря куда-то в сторону. — А может, и не хочу. Проклятье, я даже не уверен, что твоё желание быть со мной — это не моё собственное желание обладания, внушённое тебе.

«Так вот оно что!» — поняла Мэв, внезапно осознав истоки одной из причин его переменчивого настроения. Это ведь тоже наказание за власть над страхом — неуверенность в том, что есть что-то иное.

Ведомая душевным порывом, Мэв встала, обошла стол, поборов пьяное головокружение, и обняла Далемара за шею.

— Моё оно, — уверила девушка, кладя голову эльфу на плечо. — Я всегда хотела только тебя! Даже когда решила, что ты и думать про меня забыл. Будь это иначе, я бы наверняка прикончила тебя. А ведь я не смогла этого сделать ещё на острове, знаешь. Ещё до того, как мы с тобой… переспали.

— Когда метнула кинжал в подвале? — усмехнулся Далемар. — Да ты тогда едва живой была. Это не считается.

Посмотрев на него, она прикусила губу и качнула головой. Мер, отстранившись, поглядел на неё и почти тут же знаком предложил сесть на колени, отказать себе в такой блажи девушка не могла. Тем более что так их лица оказались почти на одном уровне.

— Ну и чего я не знаю? — спросил эльф с усмешкой.

— Я попыталась… — начала Мэв, краснея. — Когда ты заболел после прогулки за моей тушкой во время метели. Ты был без сознания, а я нашла кинжал, приставила его к горлу и, знаешь, не смогла…

Опустив голову, Далемар дрогнул, но вопреки опасениям девушка услышала смех.

— Что смешного? — с обидой в голосе спросила Мэв, но не отстраняясь и прижимаясь к нему сильнее. — Или тогда ты тоже чаровал меня пинками, оскорблениями и присваиванием моего труда? Странный, я скажу тебе, способ вызвать ложную любовь.

— А на деле всё так и работает, Мэв. — Мер встретился с ней взглядом, но девушка не приняла его слов, сочтя их несусветной глупостью; чувство в душе разливалось таким теплом, что она хотела поделиться им, просто взять и отогреть Далемара в объятьях. — Конечно, было всё грубо и без какого-либо внятного плана, но и ты была всего лишь чистой девочкой.

— Ну не настолько чистой, — произнесла Мэв, гладя его выбритую щёку. — Чтобы ты знал, ручки у меня тоже были в крови. Иначе меня б на тот корабль не взяли.

— Я видел. Тогда, у ручья. — Далемар улыбнулся одним уголком губ. — Красиво ты меня нашпиговала стрелами, со знанием дела. Я оценил.

Мэв вспыхнула, поняв, что даже такой безумный комплимент из его уст приятен. Подняв руку, она ткнула пальцем ему в грудь.

— Но всё равно я тебя не прибила, — произнесла она мягко. — Хотя могла.

Ухмылка на его лице погасла, и на короткий миг она различила на лице эльфа печаль.

— Неспособность нанести мне смертельный урон — это самый верный признак того, что я прав и природа твоих чувств ко мне искусственная, — произнёс он, а потом, подумав немного, добавил: — Знаешь, какой экзамен сдают мастера моего ремесла? Собирают конклав из признанных дознавателей, ставят стул перед собравшимися, приводят обработанного пленника и дают тому побрить себя острой бритвой.

Смотря Далемару в глаза, Мэв не увидела ничего напоминающего страх или сострадание, и даже печаль погасла. Но внутренний дрожи девушка не ощутила, как и страха, хотя картинка явственно проступила перед глазами. Такая яркая, что она провела пальцами по его гладко выбритому подбородку.

— И часто твои коллеги оказывались с располосованным горлом под тем стулом?

— Такое тоже случалось, — признался мер. — Несколько раз лично был свидетелем провалившегося экзамена.

— И всё равно вы его проводили.

— Этот экзамен был негласной и добровольной инициативой, — пояснил Делемар без утайки. — Многие не шли на это и продолжали занимать свои должности, со временем даже получали то самое повышение, но уже без риска. На это шли те, кто хотел быстро и громко получить уважение, признание и пропуск в элитный круг.

Элитный круг душегубов? На миг Мэв ощутила, как перехватило дыхание от осознания, какими чудовищами были те, кто там состоял. Впрочем, зачем гадать, если ответ сидел перед глазами.

— И что чувствуешь, когда сидишь на том стуле с бритвой у горла? — не отводя взгляда, спросила девушка.

— А с чего ты взяла, что я там сидел? — мер сощурил глаза.

— Далемар, — протянула она, проводя пальцами по горлу, словно видя бритву в своих пальцах.

Он хмыкнул и почти сразу сдался, поняв, что не обманет её, раз сам заговорил об этом.

— Да ничего не чувствуешь. В этом весь и секрет. Тут как с дикой собакой без оружия: надо держаться уверенно, не показывая ничего, а легче это получается, когда ничего и не чувствуешь. Но и расслабляться тоже нельзя. Важно контролировать не только мимику и голос, но даже чёртово напряжение мышц, жесты, позу. Хоть чем-то нарушишь иллюзию абсолютного самообладания — и бритва полоснёт горло так, что истечёшь кровью прежде, чем сможешь исцелиться. Тем более что собравшиеся в случае провала ради спасения твоей шкуры и пальцем не пошевелят. Таковы правила. Высшим престижем считается разговаривать во время бритья. Вести этакую светскую беседу с собравшимися, — пояснил он, перехватывая её пальцы и поднося их к губам для поцелуя. Мэв руки не отдёрнула, замерев и слушая его. — Важен также сам объект и даже, чёрт возьми, его раса. Хотя, как я убедился, насчёт расы, скорее, предубеждение. Успех зависит от мировоззрения и личных качеств пленника. Но с этим тоже надо соблюсти баланс. Можно взять слабачка, быстренько обработать его и пройти испытание, но престижа не будет. Вернее, таким трюком можно обмануть профанов, но мастер сразу всё поймёт, и вместо уважения получишь презрение без права на повторный экзамен.

Откинув голову, Далемар посмотрел на потолок, словно давая ей время осознать сказанное и всю чудовищность этого испытания. Но дрожи всё ещё не было. И тут Мэв поняла почему: это её испытание на способность принять его тёмную натуру. Неосознанное скорее — но от этого не менее важное.

— А кем был твой пленный? — спросила девушка, вызвав на лице мера некоторое удивление.

— Редгардским воякой, — признался он. — Из всех людских рас редгарды у нас считаются самыми стойкими к пыткам и обработке. Отчасти я с этим согласен. Есть в них черта, которая ещё хуже нордского упрямства: непокорность превосходящей силе.

— И долго ты его ломал? — спросила Мэв бесстрастно.

— Угу, — уклончиво ответил эльф. — И всё равно не был до конца уверен, что встану с того стула, когда садился. С проклятыми редгардами всегда так. Хуже только попытаться перелепить жреца или отбитого на голову фанатика. У таких в голове уже такая каша, что всё может посыпаться в любой момент.

— И всё же ты встал?

— Как видишь.

Далемар посмотрел на неё, наматывая на палец тёмный локон.

— Ну и гордыня у тебя, — протянула девушка, не отстраняясь.

— О да! Тогда она была непомерных масштабов.

— И только ради гордыни и чужого уважения ты рискнул жизнью? А я-то думала ты умён, — Мэв улыбнулась, вновь прижимая его ладонь к своему лицу.

— А знаешь, скажу тебе! Дело было даже не в гордыне, девочка. Вернее, не в ней одной. Дело было в моём папаше. А вернее, в том, что он послал меня ко всем чертям после истории с Рианами.

— А причём здесь это? — не поняла девушка.

— Мой папаша считался имперским альтмером — одно только это заставляло алинорских собратьев смотреть на меня как на второй сорт, понимаешь? Но, пока я был сынком богатенького папаши, с которого в потенциале Доминиону могла быть выгода, это не сильно резало глаза. И тут резко — я никто. А мой папуля, объявив меня мёртвым, ещё и всячески помогал людским партнёрам, ретиво обеляя подгаженную репутацию семьи. Пришлось доказывать, что во мне горит истинно алинорский дух или катиться ко всем чертям в самый низ нашей иерархии, и тот стул был самым действенным способом.

— Страшно было?

— Нет, — признался Далемар, дёрнув плечом. — Просто был шанс упасть под стул в лужу крови, если бы я что-то упустил или ошибся. Но я действительно хотел доказать, что достоин, поэтому был готов.

Тот экзамен ещё больше укрепил во мне веру в собственную силу и исключительность.

Мэв прильнула к груди Далемара, желая показать, что не отвергает его.

— Я тут вспомнила, — начала она.

— Что ещё? — спросил он с явной опаской.

— А помнишь, на острове, когда ты предложил мне… — Девушка коснулась ворота его рубашки, обнажая шею. — Ну… зарезать тебя.

— А-а-а, помню, — протянул он. — Ещё одно доказательство, ведь ты не смогла.

— Я не о том! — Мэв раздражённо дёрнула ворот, показывая, чтобы он не перебивал её. — Когда я поднесла кинжал к горлу, то увидела у тебя в глазах страх. Ты почти сразу взял себя в руки, но я заметила.

Далемар хмыкнул, качнув головой.

— Это после Леланда началось. Знаешь, легко не бояться того, чего не ведаешь. Но несколько дней на грани жизни и смерти немного поубавили во мне веру в исключительность. Был бы тот экзамен позже, думаю, я бы его провалил к чёртовой матери.

Помолчав немного, он добавил:

— Да и тебя я не обрабатывал целенаправленно, и от этого допускал, что ты меня можешь прирезать. Особенно после того, как я сам покушался на твою жизнь.

Посмотрев на его задумчивое лицо, Мэв внезапно ясно поняла, что было нужно сказать, чтобы перебороть разом все его сомнения.

— Далемар, — позвала она, привлекая его внимание. — А знаешь, я придумала достоверный способ проверить, настоящие мои чувства к тебе или это болезненная привязанность!

Поднеся палец к губам, она посмотрела вверх, как бы раздумывая о чём-то, хотя прекрасно знала, что хочет сказать.

— Говоришь, что если ты невольно меня обработал, то я не смогу нанести тебе смертельный удар?

— Брить себя я тебе не дам, — скривился мер. — Если и не прирежешь, то с непривычки мне всё лицо исполосуешь.

— О нет! Так ты всё равно мне не поверишь, — заверила Мэв, чуть откидываясь и принуждая эльфа удерживать её на весу. Обхватив его шею руками, девушка принудила мера склонить лицо к себе и взглянуть в глаза. Всё же он испытывал интерес, поняла она. — Ты говоришь, что не простишь мне измены и предательства, и я тут поняла, что тоже не смогу. Поэтому если изменишь мне, — начала она, гася улыбку, — то дай в руки кинжал и, подставив горло, сознайся в том, что загулял от меня, и тогда увидишь, могу я тебя прирезать или нет.

Мэв не знала, что Далемар увидел, но он тут же стал серьёзным.

— А ведь ты и правда можешь зарезать меня за это, — признал он. — По глазам видно. У тебя такой решимости не было, даже когда ты в меня целилась у ручья.

— Полегчало?

— От осознания того, что жена в первый день брака уже готова убить меня за несостоявшуюся измену? Такое только отбитого наглухо последователя Шаогората обрадует!

Жена! В первый раз он назвал её так. Это было приятно и дарило свободу. Мэв засмеялась, откидывая голову.

— Ну я немного безумна. Но ты это знал, ведь так?

— Немного ли, Мэв?

— Не знаю, — созналась девушка. — Но если я и убью тебя когда-нибудь, то только за измену. Просто… я ведь сама дитя измены, — выдохнула она, смотря на комнату в перевёрнутом виде. — Кому, как не мне, знать, как она изъедает душу. Это хуже, чем выволочь за волосы и бросить в лесу. Когда супруги изменяют друг другу, то всё меняется. Начинает увядать. А я не хочу этого! Не хочу притворной пустоты!

— Этого не будет, — уверенно заверил Далемар. — Знаешь, а я внесу этот пункт в наш личный конкордат и поклянусь, что никогда тебя не предам.

— Прям никогда-никогда? А если я тебя разочарую?

— Тогда так: пока ты не предашь меня, я буду верен тебе.

— Э-э-э! Первый вариант был лучше!

— Сама его упустила, дурашка! Теперь довольствуйся условиями! — Лицо Далемара вновь стало серьёзным, он посмотрел Мэв в глаза и заговорил тихо и вкрадчиво: — Учти девочка, это не шутки. К своим обещаниям и клятвам я отношусь серьёзно и требую этого и от других. И в особенности от тех, с кем заключил соглашение. Если клятвы в храме перед ликом богов для тебя пустой звук, то сейчас это не так.

От его тона и взгляда Мэв шумно сглотнула. Стало даже немного страшно.

— Я не предам тебя, Далемар!

— Я тебе верю, — протянул он, накручивая на пальцы новый локон, и, приподняв её, уткнулся лицом в волосы, вдохнув.

Было в этом жесте что-то животное и вводящее в ступор. Постепенно мер начинал себя вести как-то странно, немного дёргано. Неужели тоже пьянел?

— Пахну человеческой самкой?

— Мне нравится твой запах. — От того, как он плавно, почти певуче, произнёс эту фразу, Мэв почувствовала, как накатывает желание.

Она уткнулась лицом ему в волосы, вдохнула аромат свежескошенной травы с едва заметной ноткой хвои. Он пах свободой! Тем самым запахом, который вдыхала Мэв, когда сбегала из дома в лес с охотничьим луком. Чувство опьянения затопило разум. Вином? Его запахом? Им? Мэв уткнулась лбом в его, закрыла глаза, ощущая, как их носы соприкоснулись. Он склонил голову, поцеловал легко в уголок губ.

— Я нравлюсь тебе? — выпалила девушка.

— Да, — жар дыхания обдал ухо. По телу побежали мурашки.

— Но когда я постарею, а ты будешь оставаться прежним… Всё изменится же! Не пожалеешь, что поклялся в верности такому скоротечному созданию?

— Мэв, тебе девятнадцать лет. Пока ты состаришься, я могу несколько раз успеть сдохнуть, — в голосе Далемара послышалось раздражение, и он слегка отстранился. — К тому же я кое-что смыслю в магии. Есть способ замедлить старение, если твоя человеческая природа начнёт брать верх.

— Обратишь меня в вампира? — хихикнула Мэв, стараясь сгладить негатив.

— Вампира? — усмехнулся мер. — Отдать душу Малог Балу в обмен на бессмертие? Мэв, оно того не стоит. Ты — наполовину эльф. А я верю, что настанет время, когда душа нам обоим ох как пригодится.

— Что за время?

Мер не ответил. Обняв, положил её голову себе на плечо.

— Не забивай голову глупостями, моя девочка, — прошептал он. — Я не дам тебе увянуть в одиночестве. Не получится замедлить твоё старение — ускорю своё.

— А такое возможно? — изумилась Мэв.

— Вполне, — тон эльфа звучал легко. — Это так же просто, как скатиться с лестницы.

— И ты пойдёшь на такое ради меня? — с улыбкой спросила девушка, понимая, что это лишь простая шутка, чтобы успокоить её.

— Да, — серьёзно ответил Далемар.

Мэв посмотрела на него, но не увидела ничего, кроме спокойствия. И всё же, смотря ему в глаза, она поняла, что он и вправду способен на это.

— Значит, ты меня всё-таки любишь! — выдохнула она, касаясь его лица и не веря, что это реальность.

— Если я скажу, что да, ты отстанешь от меня с этими разговорами о любви? — обречённым тоном поинтересовался Далемар.

Это было не то признание, которого она жаждала… Но с другой стороны… слова, сказанные Иенн, кольцо на пальце, поцелуи, прикосновения — не это ли лучшие доказательства его чувств?

— Прости, — протянула девушка, улыбаясь. — Мне девятнадцать лет, и я беспечная пташка. Но ты сам знал, на что шёл, беря меня в жены.

— Тебе почти двадцать. — Далемар явно нашёл удобный способ уйти от разговора, который явно был ему не по нраву.

«И всё же… скорее всего, он любит меня, — подумала Мэв.— Ведь будь это иначе, стал бы он так терзаться тем, истинна ли моя любовь к нему или ложна? Я для него не просто тень другой человеческой возлюбленной. Я для него иная. Поэтому он сделал меня равной… Своей!»

Голова кружилась от осознания, что она его, а он её. Что ради неё он даже готов сократить свою долгую эльфийскую жизнь.

— Далемар, а сколько всё-таки тебе лет? — весело спросила девушка, обнимая его за шею.

— Мэв, ты не умеешь считать? — Мер ещё больше впадал в отчаяние.

— Вот как раз считать я умею! Когда осваивала лук, пришлось выучить, чтобы понимать и правильно оценивать расстояние полёта стрелы. Но я не понимаю, почему просто не сказать…

— Мне пятьдесят девять, довольна? — оборвал её эльф, заставив прижать пальцы к губам. — И да, судя по всему, я старше твоего отчима.

— Всего-то на восемь лет! — быстро посчитала девушка. — А я-то раньше думала, что тебе больше сотни лет!

Тут же Мэв прикусила губу, увидев по выражению на лице Далемара, что её признание не пришлось ему по вкусу. Лёгкое, но отчётливое раздражение не было тем, что она хотела получить. Всё же её слова ранили его. Мэв осознала и истинную причину, по которой он не назвал ей возраст прежде. Ведь однажды она уже обратила его слова против него же. Стало паскудно.

Потянувшись к бокалу, Далемар выпил содержимое одним глотком.

— Предвидя твой следующий вопрос, отвечу, если не прибегают к магии, представители моей расы живут где-то от двухсот пятидесяти до трёхсот лет, а если прибегают, то пока не убьют или просто не устанут от жизни.

Устанут от жизни? Эти слова Далемар произнёс как-то не так, понуро поняла она. А именно об усталости он говорил ей в прошлый раз. Двести пятьдесят — триста лет? По сравнению с таким сроком, пятьдесят девять лет — ничтожно малый срок, а она записала его в старики и уязвляла с освещением. Мэв хотелось дать себе пощёчину.

— Перед тем как ты пришёл за мной, я как раз думала об этом: сколько лет я смогу оставаться… привлекательной для тебя, — понуро призналась девушка. — Знаешь, когда была жива Брит, меня не замечали даже, а её считали красавицей.

— Хочешь, чтобы я сказал, что нахожу тебя красивой? — тихо спросил эльф и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Да, это так. И этого я никогда не скрывал.

Проведя рукой по щеке, он приблизил её лицо к своему и поцеловал, на сей раз более требовательно, но скорее для того, чтобы прервать поток её вопросов. Поняв это, Мэв прикусила ему губу, заставив отстраниться.

— Ещё раз укусишь меня, — прошипел он, — и я укушу тебя в ответ. Причём до крови.

— Я заметила. Ты всегда платишь тем же.

— Может, тогда сделаешь для разнообразия что-то такое, за что я смогу отплатить чем-то более приятным? — в голосе звучали нотки раздражения.

Далемар явно ждал от неё подвоха, поняла Мэв.

— В постели? — с ложной скромностью спросила она, желая прогнать эту настороженность.

— Хотя бы там, если на большее не хватает воображения. — Мер увернулся от её попытки прильнуть поцелуем.

Чтобы унять разочарование, Мэв потянулась к своему бокалу и осушила его до дна.

— Боюсь, в кровати я вряд ли смогу удивить тебя чем-то, что ты уже не пробовал, — произнесла она, отставляя бокал и понимая, что проигнорировать его раздражение — самый верный способ побороть его. Именно так он поступал с ней самой. — Причём со мной же!

— О, не скромничай! Когда ты хочешь меня задеть, твоё воображение сплетает такие узоры, что остаётся только диву даваться, откуда подобное взялось в милой деревенской головке.

— Так это ж во славу зла. — Мэв решила попробовать нахальство. — А из добрых побуждений не получается. Кстати, не знаешь, ворожеи долго живут?

Вопрос его явно озадачил, мер задумался.

— А ведь не знаю, — признался он. — Но их обращение связано с магией — тёмной и неуправляемой. Тебе как раз подойдёт.

— Забыл, я вообще магией не владею, — хихикнула девушка. — Ни тёмной, ни светлой и даже неуправляемой.

— Значит, я научу, — серьёзно предложил Далемар.

— А вдруг я к ней неспособна? — Смотря на эльфа, девушка гадала, шутит ли он или серьёзен. Всё указывало на второй вариант.

— Базовые заклинания доступны практически всем, — возразил мер. — Виртуозом ты, возможно, и не станешь, но банальное исцеление в жизни всегда пригодится.

— А научишь меня молнии? — Мэв выгнулась в его руках, возвращаясь в перевёрнутый мир.

— Чтобы быть первым, кого ты ею угостишь?

— Ну это уже традиция — ты у меня первый во всём! Знаешь, когда мне было лет тринадцать, мимо нашей фермы проезжал сам Ульфрик с дружиной. Гордый такой, как истинный король, — волосы развевались, а профиль был как с монеты. Брит тогда впервые увидела его так близко и в тот же вечер сказала мне, что проберётся к нему во дворец и станет его женщиной. А так как он будет у неё первым мужчиной, то по закону чести должен будет жениться, и она станет его королевой. Ты вот, кстати, не по закону чести на мне женился?

— Даже не думал об этом, — признался мер.

— Вот и мама, подслушав наш разговор, сказала, чтобы Брит даже не думала об этом. — Мэв постаралась пропустить мимо ушей тот факт, что Далемара не сильно волновало, что он был её первым мужчиной. — Но сестра не сдавалась! Мы с ней даже разыгрывали шуточную свадьбу с чучелом ярла. А в итоге знаешь, чем всё закончилось?

— Чем?

— На следующий год она переспала с одним парнем из Виндхельма, с которым познакомилась на Весенней Ярмарке. Праздник у нас есть такой — танцуем вокруг костров, прыгаем через них. И потом Брит стала донимать меня с тем, что я тоже должна попробовать это с мужчиной.

— И почему же ты не попробовала?

— А потому что я пообещала себе, что коль сестра не дождалась своего принца, то я точно дождусь, — Мэв засмеялась, приподнимая лицо и смотря на эльфа. — И, как видишь, я дождалась! И не абы какого, а Снежного Принца из легенд!

— Девочка, поплыть с половины бутылки лёгкого вина — это талант, — хмыкнул эльф.

— Ну а что? Много знаешь человеческих девушек, на которых прельстился бы гордый представитель твоей эльфийской расы? Уверена — только меня! И да, я вовсе не поплыла, к слову! — возразила Мэв, откидываясь ещё дальше и ощущая в голове приятную пустоту, делавшую краски ярче.

— Вот только я альтмер, а не фалмер. И ты поплыла, Мэв, поверь моему опыту, — произнёс эльф, притягивая её к себе. — Надо будет учесть это, когда буду выводить тебя в общество.

— В какое об… — начала она, но он не дал ей договорить, закрыв рот поцелуем.

И в этот раз поцелуй явно давал понять, что разговоры окончены. Возражала ли она? Устроившись удобнее, стала отвечать, в этот раз без спешки, повторяя за ним, даря нежность и находя в этом особое удовольствие.

Наверное, после того, что узнала, Мэв бы никогда не решилась манипулировать Далемаром, но всё же она могла управлять его страстью, распаляя его ускоряющимися поцелуями. К чёрту Риэлию и её коварную мамашу! В Обливион наивного дурачка Нартилия! В глотку Алдуину клуб душегубов и изломанные его руками судьбы! Какая ей разница, если сейчас эти руки, задирая сорочку, дарили её душе такую желанную и горячую тишину!

— А мы сейчас будем? — тонко пискнула она, когда он прервал поцелуй, поднялся со стула и поднял её на руки.

— Будем, — подтвердил Далемар, неся её к кровати. — И впредь будем с завидной регулярностью. Привыкай.

Слова эти заставили её засмеяться, откинув голову и понимая, что голова кружится не только от вина. Всё, чего хотелось сейчас Мэв, — это отдать себя в его полную власть и просто наслаждаться

вспышками света.

Оказавшись на кровати, девушка откинула руки и просто смотрела в потолок, любуясь на блики свечей. Ощущая его руки на бёдрах.

— И ты будешь просто лежать вот так? — ехидно спросил Далемар, задрав ей сорочку выше груди.

— Ага, — признала Мэв, поведя бёдрами. — Хочу просто лежать и получать удовольствие.

— Похоже, кровь босмера в тебе всё же сильна, — хмыкнул мер. — Хочешь и меня заставить поклоняться деревьям?

— Каким деревьям? — не поняла девушка, счастливо улыбаясь.

— В моём случае, скорее, молодой нордской берёзке, — протянул Далемар, гладя её талию. — А впрочем, чёрт с ним, хочешь этого — значит получишь.

Кровать скрипнула, и мер вот так, не раздеваясь, навис над ней. Раскинув руки, девушка охотно открыла губы, зажмурив веки, которые обдало его дыхание. Лёгкий поцелуй отпечатался на лбу, веках и на каждом виске по очереди. Решил быть нежным? Невольно Мэв облизнула губы. Новый поцелуй обдал теплом кожу под ухом. Руки прошлись по бокам к сорочке, задирая её до самого подбородка. Дорожка из поцелуев прошлась по границе между гладким шёлком и тёплой кожей и, опустившись ниже, стала подниматься по холмику груди. Губы накрыли сосок, втянули его в рот, и Мэв, прикусив губу, поняла, что сохранить спокойствие и неподвижность будет совсем не просто. Запустив пальцы меру в волосы, девушка прижала его сильнее к груди, раздвигая бёдра, но его пальцы, вопреки ожиданиям, не устремились по почти что привычному пути. Прикосновение зубов к ставшему чувствительным от настойчивых ласк соску заставило Мэв охнуть и дёрнуть волосы под пальцами. Далемар зашипел.

— Не смей кусаться, слышишь? Или я тебя поцарапаю! — пригрозила девушка.

— Поцарапай, — прошептал он, перемещая губы ко второму соску, затвердевшему в ожидании своей очереди для ласки. — Мне понравится.

— Понра-а-авится? — выдохнула Мэв, закидывая голову выше.

Пульсация желания входила в странный унисон с движениями его языка, и девушка невольно пошевелила бёдрами, буквально моля этим жестом раздвинуть их и войти.

Оторвавшись от груди, он провёл языком по ложбинке, продолжил дорожку из поцелуев до пупка и ниже. Когда его ладони провели по прохладной и гладкой коже стройных бёдер, Мэв застонала и посмотрела на блики на потолке, кружащиеся хороводом. Магический свет — те самые светлячки — повис в воздухе мягкими золотистыми фитильками. Так красиво, нежно… Но он же остановится? Просто поцелует чувствительную кожу внутренней стороны бедра и…

— Что ты… — охнула девушка, выгибаясь и смотря на его волосы, что потоком светлого золота стекали по смуглой коже её бёдер.

Она дёрнулась сильнее, он прервался.

— Успокойся, девочка моя. Просто расслабься. Тебе понравится.

Его голос прозвучал так мягко, что она только откинулась на подушки, прикусив губу и отдаваясь приятным волнам нового ощущения. В одном он точно оказался прав: ей понравилось.