Всего лишь твоя грязная кровь (гет)

Едва они покинули таверну, как всё вернулось на круги своя. Далемар или хранил мрачное молчание, или разговаривал лишь с дочерью. Но Мэв видела, что даже это даётся ему с трудом. На неё саму мер даже не смотрел. А вот девушка не могла позволить себе такой блажи. Каждую минуту, свободную от игры с девочкой, её взгляд с тревогой обращался к его хмурым бровям, искривлённым губам, нервным движениям рук. С каждой новой милей незримая туча над их головами сгущалась, Мэв чувствовала, что эта гроза будет более страшной, чем заклинание на том проклятом поминальном камне. Чтобы отвести опасность, Мэв попыталась заговорить, но слова застряли в горле.

Может, ей всё же стоило наплевать на холодность и прийти к нему, гадала девушка. Хотя бы попытаться растопить этот лёд, не залезая в душу. Обнять. Просто полежать рядом. Ей тоже было нужно это. И гораздо сильнее, чем просто соитие.

Постоялый дом, в котором они остановились, и правда был куда больше первого. Два этажа и просторная конюшня. Хозяйка-аргонианка, нравом мало напоминавшая Кираву, встретила их радушно. Засмеялась, когда Иенн зашипела на неё.

Далемар, как и в прошлый раз, снял им разные комнаты. Потом сказал Эдгу, усевшемуся за стойку, что они остановятся тут минимум на пару дней, чему каджит был явно рад. Лицо эльф скрывал густой тенью капюшона от плаща, и Мэв не смогла понять, в каком настроении он ушёл наверх, расплатившись с хозяйкой.

— Меня зовут Инда Лунная, — представилась аргонианка, обращаясь к Мэв. — Вы давно в пути, как я посмотрю. У нас есть всё, чтобы скрасить ваше пребывание здесь. Сытная пища, горячая вода. «Закрытые врата» — самый роскошный постоялый двор до самого «Однорукого». Теперь, когда война на севере закончилась, возвращаются и хорошие деньки, ведь так?

— Да, — отозвалась Мэв. — Но у вас немноголюдно, я посмотрю.

— В горах сошла лавина. На левый уклон старой рифтенской дороги. Повезло, что вы успели проскочить. Курьер вернулся вчера, говорит, это случилось три дня назад. Теперь не скоро растает. Мужчины из «Закрытых врат» собираются подняться, посмотреть, не завалило ли кого, и по возможности разобрать дорогу.

Заставив лицо окаменеть, Мэв оставила слова о стихии без внимания. На дороге они вроде были одни… Но что, если лавина пошла ниже и правда завалила кого-то? Девушка надеялась, что никто не пострадал. Но опасную тему нужно было сменить как можно скорее.

— Я бы хотела постирать нашу с дочерью одежду, раз мы задержимся здесь на два дня, — обратилась девушка к аргонианке.

— Конечно, конечно, — заверила хозяйка. — Идёмте. Я всё вам покажу.

Держа Иенн на руках, Мэв пошла за женщиной, отмечая, что таверна не просто больше «Пчелы и жала», но и обставлена роскошнее. Раньше она лишь слышала, что сиродильцы живут куда богаче скайримцев, а теперь убедилась в этом лично. Иронично, но среди Братьев Бури были те, кто ненавидел имперцев за это даже сильнее, чем за преклонённое перед Доминионом колено.

Они спустились в протопленный полуподвал, и аргонианка показала ей несколько бадей, пригодных как для стирки, так и для купания. Мэв кивнула, и тогда хозяйка сказала, что велит работникам наполнить их горячей водой, пока гостьи будут располагаться наверху и переодеваться. Мэв сохранила лицо и опять кивнула. И лишь когда аргонианка отвернулась, с досадой закусила губу. Другой одежды, кроме той, что была на них, у девушки не было. Дочь она могла укутать в шаль. Но что делать с собой?

Мэв договорилась с аргонианкой о мыле и полотенцах. Но попросить чистую рубаху для себя девушка постеснялась, побоявшись, что это выставит её нищенкой на попечении у богатого мужчины.

«По сути, это так и есть», — горько подумала она, но соблюсти определённые приличия всё же стоило. Поразмыслив, девушка решила вернуться к повозке, пока греется вода, и отыскать для себя смену в вещах Далемара. Конечно, это было чревато неприятными последствиями, но, выбирая между ними и полным унижением, Мэв предпочла риск.

Иенн не захотела выходить на улицу. Сначала малышка попросилась к папе, но, когда Мэв сказала, что тот устал, насупилась и заявила, что тогда останется с Котиком. Смутившись, девушка начала было извиняться перед каджитом, наблюдающим за ними от стойки. Но тот качнул головой и поманил Иенн к себе. Кажется, внимание девочки и периодические попытки малышки погладить его как настоящего кота возницу совсем не сердили.

Сконфуженно наблюдая за очередной попыткой дочери грызануть каджита за ухо, Мэв прикусила губу. По-хорошему надо было сделать малышке замечание, но, с другой стороны, если Иенн сейчас раскапризничается, спокойно вещи не отыскать. Совершив очередную сделку с совестью, девушка вышла на улицу, клятвенно обещая себе, что вернётся раньше, чем возница пострадает.

Холодный ветер ударил в лицо, напомнив о словах Далемара, что такая погода ему не по нраву. «Ещё один повод для его мрачности», — понуро подумала она. Подняв голову, Мэв попыталась угадать, за каким из окон скрывалась его новая комната. Решится ли она сегодня на попытку стать к нему ближе? Очевидно, что нет. Боль от мысли, что её вновь отвергнут, была острее пореза кинжалом. А что, если новая попытка сблизиться лишь убедит эльфа в её «шлюшьей» природе? В слова про то, что он единственный, к кому она испытывала желание, мер теперь не поверит. Далемар видел её со Стэном… Думал, что она спала с нордом за те деньги. С его брезгливостью это было не то, что пятном порока, а целой лужей… болотом, в котором она увязла, не в силах сознаться в том, что пыталась начать жизнь с молодым нордом.

Коснувшись горла, Мэв подумала: «Сможет ли он понять меня, если я сама отказалась принимать его таким, как есть?»

Новый поток ветра вернул её в реальность, и Мэв зашагала к повозке, стоявшей под навесом конюшни. Коснувшись дверцы, девушка ощутила странное покалывание, словно дотронулась до чего-то «замагиченного», но ощущение быстро прошло. Забравшись внутрь, она откинула разом все сиденья и воочию увидела весь его запас одежды, которой несомненно хватило бы, чтобы обрядить с головы до пят жителей небольшой деревни. Трогая гладкие и дорогие ткани, Мэв улыбнулась, поняв, что такой гардероб шёл вразрез с её представлением об аскетичности мужчин. По крайней мере, для мужчины-норда, презиравшего более трёх смен одежды: зима, лето и недолгое «между». Сложенные аккуратными стопками наряды, выдержанные в тёмной гамме с нотками серого, подчёркивали дотошность Далемара и его внимание к деталям. С досадой Мэв поняла, что во всех будет выглядеть нелепо, если учитывать разницу в росте. Она уже носила его штаны, подкатав и спрятав излишки в сапоги. Подкатать же верх настолько просто невозможно.

На фоне аккуратных стопок выделялся небрежно сброшенный кафтан, очень похожий на тот, что он носил сейчас. Но он не был тем, что она продырявила стрелой. Тот он отдал Эдгу на материю для куклы Иенн. Мэв легко узнала узор на новой игрушке. Здесь он был другой. Не сдержавшись, девушка развернула и удостоверилась, что догадка её была верна: капли крови на груди и отсутствие пояса вызвали у неё улыбку. Тот самый, в котором он явился к её родителям и получил первый перелом носа. Сумка тоже отсутствовала, а значит, рассказ сходился до мельчайшей детали. Выходит, отец и мать благополучно пережили знакомство с её «чудовищем».

Её чудовище… Мэв понравилось, как это звучит. Вот только он ей не принадлежал.

Сложив одеяние обратно, она принялась искать сменную нижнюю рубаху. В ней она будет выглядеть содержанкой, но содержанкой при хозяине, а не простой нищенкой. Девушка отыскала такую в дальнем углу у окна. А вернее, целую стопку. Взяв одну и развернув, Мэв вздохнула, поняв, что в плечах рубаха будет ей велика. Зато длина укроет до колен, что весьма целомудренно, если она встретит на лестнице кого-то помимо хозяйки трактира. Мэв уже думала опустить сиденье, как заметила под рубахами ткань, которая мягкостью вполне могла заменить полотенце. Отложив сменку, она аккуратно извлекла находку, обнаружив, что это не просто обрез, а почти что любовно сложенный свёрток, внутри которого была какая-то иная, более грубая ткань. Любопытство взяло верх, и она осторожно развернула материю. Но, едва сделав это, отпрянула.

Нет… В глубине души она знала, что может найти это в его вещах, и всё же надеялась ошибиться. В свёртке оказался аккуратно сложенный и разглаженный от малейших складочек талморский мундир. Она помнила его другим: более тусклым и простым. Ткань этого буквально переливалась едва различимым блеском. Мэв прикоснулась и ощутила слабое покалывание: вещь была зачарована. Капюшона на новом мундире не было, а вышивка выглядела куда как более изощрённо. Означало это, что за эти три года Далемар заслужил повышение и с этим вышел в отставку?

«Если вышел…»

Прикусив губу, она отогнала пугающую мысль, проскальзывающую всякий раз, когда он, упоминая Талмор, говорил «нас», «нам». Это могло быть простой привычкой, как и его безупречная выправка, по которой норд из Лесной заподозрил неладное. Стоило ли накручивать себя? В конце концов отец тоже вернулся домой в военном облачении… У людей это было традицией, да и у меров, скорее всего, тоже. Мэв завернула ткань и засунула мундир под рубашки, постаравшись положить всё так, будто она ничего и не находила. Девушка твёрдо решила, что не станет спрашивать Далемара об этом. Не из-за отсутствия интереса, а скорее из страха услышать неприятную правду.

Вернувшись в таверну, она обнаружила, что Иенн поймала хвост каджита и пыталась соорудить из него некое подобие шляпки.

— Иенн, что ты делаешь? — зашипела Мэв.

— Шипишь, как Килава! — хихикнула девочка.

* * *

После возни в горячей воде Иенн уснула рано. Но сама Мэв так и не смогла позволить себе подобную роскошь. Лежа в постели, она трогала ворот рубашки, жалея, что та пахла лавандой, а не хозяином. Хотя и сам Далемар пах иначе. Не так, как все знакомые мужчины. Так, словно и не потел вовсе. А вот она в этом плане оставалась вполне человеком, несмотря на долю эльфийской крови, и, скорее всего, это раздражало его. Сразу вспомнилось, как он обозвал её человеческой самкой…

Поднеся руку к носу, девушка вдохнула запах простого мыла, без малейшего намека на цветочный оттенок. Только такое нашлось у хозяйки. Может, этот запах понравился бы ему больше человеческого? Впрочем, этого она не узнает. Мэв становилось дурно от мысли о том, чтобы вновь постучаться в его дверь и увидеть холодный взгляд, направленный куда-то сквозь неё… Быть может, если бы он сам пришёл к ней или позвал к себе…

Хотя его дурное настроение и то, что он, закрывшись, даже не пришёл пожелать Иенн спокойной ночи, не оставляло сомнений в тщетности её надежд. И всё же она прислушивалась к шагам за дверью, испытывая одновременно страх и томление.

Она почти заснула, когда услышала стук. Вскочив с кровати, девушка подбежала к двери, но, провернув ключ и открыв её, испытала горькое разочарование. На пороге стоял Эдг.

— Госпожа Мэв, — начал каджит нерешительно.

— Просто Мэв, — поправила девушка, поняв, что как содержанка Далемара, лишённая даже привилегии быть его любовницей, никак не может зваться госпожой.

— Простите, если разбудил, но Эдгу нужна ваша помощь, — начал тот, помахивая хвостом.

— Что случилось? — спросила Мэв, поправляя сползшую с одного плеча рубаху и отчего-то вспоминая подколку Далемара о любви некой Барензии к зверолюдям. Не мог ли он подговорить каджита, чтобы сыграть с ней какую-нибудь злую шутку? Впрочем, днём настроение мера нельзя было назвать шутливым.

— Младший господин закупился вином и ушёл к себе, — прошептал каджит, буквально склонившись к её уху.

Он тоже боится Далемара, поняла Мэв. Вчера мер сам признал, что внушает страх окружающим. А вот о том, что собирается напиться, не упомянул. Но тогда, на острове, он точно говорил, что был склонен к этому. Причём настолько, что родители созывали совет общины, чтобы приструнить его. А Мэв проработала в корчме достаточно, чтобы знать, как может затянуться их простой в «Закрытых Вратах», если опытный пропойца решит залить дурное настроение вином. Но если и так…

— Не думаю, что смогу что-то сделать, — девушка печально прикусила губу.

— А надо бы, — прошептал возница, не таясь. — Каджит тогда был ещё котенком, но хорошо помнит, каким он становится, напившись. Старший господин и госпожа не могли найти на него управу. А у нас, слуг, шерсть вставала дыбом от его выходок. Однажды младший господин устроил в доме пожар, сжёг дорогие книги, по которым учился, в другой раз… — Эдг замолчал и покачал головой. — Мэв, а ведь это было ещё до того, как он покинул дом. Страшно представить, что он может сотворить теперь. Да чего говорить, не так давно Мэв и сама видела.

— А может быть хуже? — оговорилась она прежде, чем прикусить язык.

— Ещё как может, — мрачно подтвердил возница. — Каджит пытался его остановить, но он пригрозил спустить с Эдга шкуру. И в его случае это не просто красное словцо.

Да, это было так. Далемар редко разбрасывался угрозами, которые не собирался исполнять. В подтверждение Мэв носила рубец над грудью, в том месте, где мер срезал пласт её кожи. Рана заныла старой болью.

— Меня он не послушает, — разочарованно выдохнула Мэв, тронув шрам под рубахой.

Но каджит был явно не согласен.

— Только Мэв и послушает.

Девушка печально улыбнулась. Как же наивен был их возница!

— Только на Мэв и маленькую ему и не всё равно, — продолжил Эдг.

— Если только на Иенн, — быстро поправила девушка.

— И всё же поговорите с ним, пока он ещё способен воспринимать слова, — прошептал каджит. — Если не получится договориться, то не начинайте спорить, выйдете, возьмите малышку, и Эдг увезёт вас обеих из «Врат» подальше.

Посмотрев на возницу, Мэв поняла, что тот не шутит. О Девять Богов! Может, стоит убраться из «Закрытых Врат» сразу? Но их вещи сушатся снаружи, а Далемар воспримет это бегство ещё хуже, чем Стэн, и отправится в погоню.

— Иенн только заснула, — Мэв схватилась за последнюю соломинку, чтобы не идти к эльфу.

— Эдг побудет с ней, — тут же заверил каджит.

Поколебавшись немного, Мэв кивнула.

— Хорошо, я пойду.

Отступив, она впустила возницу в комнату и уже хотела выйти, как тот повернулся к ней.

— Уговаривайте, но не вздумайте спорить или злить, — выдохнул Эдг, показывая явное беспокойство, выражающееся в нервных движениях хвостом. — Увидите, что младший господин молчит или злится, сразу уходите. Выпив, хозяин теряет поводья от всех своих дурных пороков.

«А есть ли у него эти поводья даже в трезвом состоянии?», — кисло подумала Мэв. Обхватив плечи руками, она кивнула.

Ноги стали ватными, пока девушка дошла к дальней комнате, которую снял для себя мер. Словно опять решил подчеркнуть этим степень отчуждения между ними.

Мэв подняла руку, но долго не решалась постучаться. Она обернулась: каджит, выглядывавший в дверную щель, тут же прикрыл её. Видно, он не просто страшится, а боится до чёртиков. Примерно представив чего именно, Мэв не стала его винить. Решив не тянуть, девушка толкнула дверь, но та была заперта. Пришлось постучаться.

За дверью раздался звон разбитого стекла и глухие проклятья. Едва различимый звук неведомого заклинания, и вот за дверью послышались тяжёлые шаги, слишком непохожие на его привычную лёгкую поступь. Может, Эдг ошибся, и Далемар уже надрался так, что любой разговор бесполезен? Успеет ли она добежать до комнаты, прежде чем он…

Замок щёлкнул, дверь открылась, и на Мэв пахнуло жарой и дешёвыми винными парами.

— О, моя девочка! Ты опять ошиблась… Или всё же нет? — протянул Далемар обманчиво радостным голосом.

Взглянуть ему в лицо девушка не смогла. Опустила взор на свои босые ступни. Да и зачем смотреть? Тон его голоса мог жить отдельно от выражения лица, а могло статься, что ни то, ни другое не отражало его истинного настроения.

— Я к тебе, — выдохнула Мэв, понимая, что молчание может вынудить эльфа просто захлопнуть перед ней дверь.

— И кого мне благодарить за твой визит: Мару или Стендарра? — вопрос прозвучал иронично.

Мэв не поняла его, и мер, презрительно фыркнув, добавил:

— Не думал, что ты явишься так скоро.

Этот презрительный тон заставил Мэв отступить.

— Моя девочка, а ты куда? — спросил Далемар насмешливо. — Я в прекрасном расположении духа сегодня.

— Уже унюхала, что в прекрасном, — буркнула девушка, скрестив руки на груди.

— А-а-а-а… так ты пришла меня пилить? Совсем как сварливая нордская жёнушка!

Слово «женушка» резануло слух. Собравшись с духом, Мэв посмотрела на него: наряд мага он снял, оставшись в штанах и рубахе. Точно такой же, как надета на ней сейчас. Торчащие из-под ремня полы и растрёпанный ворот точнее всего описывали его состояние. На какой-то миг Мэв подумала, что ей нравится в нём подобный беспорядок, но она тут же отбросила эту мысль. Стоял мер ровно, не пошатываясь, и выглядел вполне трезвым. Если бы не запах вина, она бы решила, что каджит её обманул. Не выдержав, девушка смущённо опустила взгляд.

— Я… Я, наверное, зря пришла, — пробубнила она, отступая ещё на шаг назад и гадая, что будет лучше: принять предложение Эдга или просто закрыться в комнате и переждать бурю там.

— Почему же зря? — голос Далемара прозвучал как-то странно. Так, словно он с ней… заигрывал? По крайней мере, прозвучи эти нотки из других уст, она бы восприняла их именно так. — Ты весьма кстати! Я как раз вспоминал: в вашем Совнгарде предусмотрены прекрасные юные девы для развлечения доблестных павших воинов или только жрачка и бухлишко?

— И славные песни, — Мэв разрывалась между тем, чтобы сбежать от него и остаться на месте.

— Жрачка, бухлишко, славные песни и никаких шлюшек?

— Нет, шлюшек в Совнгарде нет, — Мэв гадала, какую мерзкую шутку он задумал в этот раз.

— Драный скамп, Ульфрику там наверняка понравилось! — хохотнул Далемар, покачнувшись, и тогда Мэв поняла, что он и правда пьян.

— Ты, поминая Буревестника, так надрался? — спросила Мэв, прежде чем понять, что вопрос-то опасный.

— Нет, — Далемар качнул головой, не среагировав на вызов. — Но, если хочешь помянуть доблестного повстанца, можешь присоединиться. Только пообещай не пилить меня и не лезть с расспросами, которые ввергнут меня в большее уныние. Согласна?

Нахмурилась, Мэв попыталась обдумать это предложение, но в голове царила блаженная тишина.

Внезапно шагнув вперёд, Далемар обхватил её талию и приподнял вверх. От неожиданности Мэв вздрогнула и упёрлась руками ему в грудь, но, взглянув в лицо, перестала вырываться. Улыбка на его тонких губах казалась беззлобной, а волосы, больше не прилизанные назад, а упавшие на лицо, придавали его виду этакого юношеского задора. Что было смешно, если учитывать, что как участник Великой Войны он же никак не моложе её отца.

— Да, — шепнула девушка, любуясь, как волосы, смягчив резкие черты лица, делали его… красивым.

— О! А мой личный Совнгард становится куда интереснее оригинала, — хмыкнул Далемар, втаскивая её в комнату, словно паук добычу в центр паутины.

Замок за спиной щёлкнул, и Мэв поняла, что путь к отступлению отрезан. К её облегчению и некоторому разочарованию одновременно, эльф отпустил её и шагнул назад.

Склонив голову вбок, он констатировал:

— Повезло, что накладывая охранную руну на дверцу, я подумал про тебя. Рылась без разрешения в моих вещах…

Замечание заставило Мэв сжаться и обхватить плечи руками. Угораздило же её явиться ему на глаза в вещах, взятых без спроса. Мер мог выйти из себя и из-за меньшего. Но, кажется, в этот раз настроение у него и правда было хорошим, потому что продолжил он без злобы:

— Я этого не люблю, чтобы ты знала. Хотя… пусть. Осваивайся. Нам предстоит долгая совместная жизнь. Если повезёт.

Совместная жизнь с ним? — промелькнула насмешливая мысль.

— Сомнительное везение, — буркнула девушка.

Далемар сощурился и искривил губы усмешкой.

— Твоя правда, ведь лет через двадцать ты начнёшь превращаться в типичную скайримскую бабёнку с обвислыми щеками и сиськами, и тогда у меня точно не встанет, — Мэв вспыхнула, сжав кулаки. А он, словно и не заметив, продолжил уже более лениво: — Хотя… кто знает. Когда ты вошла в ту зачуханную таверну, такая вся серая и пожухшая, я тоже подумал, что больше не поднимется. А когда утречком слегка прижал к стене, то встал как миленький!

— Далемар, перестань! — выкрикнула девушка, осознав, что имел в виду каджит под «спущенными поводьями». Уровень пошлости, которая ему так не шла, с выпитым лишь повышался.

— Что такое, Мэв? — он ещё отступил назад. — Сегодня тебе уже неприятно знать, что ты меня возбуждаешь? Какая же ты… непостоянная.

Непостоянная. «Шлюшка в личном Совнгарде» и вся эта пошлость, вроде бы не свойственная ему, прямо сообщили Мэв, кем она была для него. И это было больно.

Опустив голову, она холодно произнесла:

— Мне неприятно это слушать!

— Правда? Ну извини.

— «Ну извини»? — нахохлившись, переспросила Мэв, глядя в сторону. — Ну что я могу сказать… Ты просто Бог Извинений, Далемар!

— А ты язва малолетняя. И даже не надейся, что Бог Извинений сделает тебя жричкой при своём храме.

— Не очень-то и хотелось! — взмахнула волосами Мэв, всё ещё не решаясь на него посмотреть. — С таким отношением к почитателям алтарь у тебя будет вечно оплёванным. Так что пусть другие харчки оттирают, а с меня и полов в зачуханой таверне хватило.

— Ну и вредная же ты, оказывается, — хохотнул Далемар. — Знаешь, всего ожидал, но вот не этого! Дай угадаю: это от того, что галантные нордские мужчины никогда не осыпали комплиментами твой покладистый характер?

— До тебя никто не жаловался!

Никак не прокомментировав её слова, он пересёк комнату и уселся в кресло у жарко горящего камина.

Мэв осмотрелась, с досадой заметив, что его комната больше и куда богаче обставлена, чем та, которую он снял им с Иенн. По сравнению с комнатами, которые были в «Пчеле и жале», эта выглядела как настоящие императорские покои: шторы на окнах, ковёр на дощатом полу, изящные подсвечники на комодах около кровати с балдахином.

Ощущая смущение и тревогу, девушка спешно перевела взгляд с кровати на столик, рядом с которым он сидел, а вернее, на ряд бутылок с дешёвым вином.

Увидев, куда устремлен её взор, Далемар хмыкнул.

— Ну прости меня, девочка. Если бы посмел допустить мысль, что ко мне сегодня заглянешь, то принёс бы что-то поизящнее типа Сурили или Тамаки. А для того, чтобы упиться одному и в доску, лучше вот этой дряни пойла нет.

Склонившись, он умело откупорил бутылку и, налив в бокал, поставил его на противоположный край стола. Ногой выдвинув табурет, толкнул его в ту же сторону. От резкого движения бутылки звякнули, но устояли. Хотя к этому моменту одна из них, разбитая вдребезги, уже лежала на полу, а её содержимое медленно пропитывало ковёр. Мэв присмотрелась: бурое пятно было небольшим, а значит, основная часть вина уже была выпита мером.

— Прошу, присаживайся, — произнёс Далемаром тоном, который можно было описать как вежливый приказ, если бы только эта вежливость не была дорисована её воображением.

В комнате было жарко, но Мэв скрестила руки и обняла себя, чтобы унять дрожь иного рода. Вчера она рвалась к нему, но, оказавшись рядом, жутко хотела сбежать.

И всё же она подошла и села. На фоне огня его лицо скрывала лёгкая тень, и Мэв показалось, что он усадил её так нарочно. Но сдвинуть стул означало либо сесть ближе, либо отодвинуться от него до самой стены. Оба варианта могли быть истолкованы Далемаром превратно, а Мэв не хотелось рисковать. Он не выглядел злым, а его намёки на то, что она его таки возбуждает, и вовсе могли указывать на то, что каджит ошибся и никакой опасности не было. И всё же Далемар был воплощённой неизвестностью: улыбаясь сейчас, он через минуту мог ударить её или постараться задушить за ненароком брошенное слово или взгляд. Сидя напротив мера, девушка ощутила хорошо знакомое чувство, что попала не в роскошные покои, а в логово зверя. Но не того, что ужасал её в Рифтене… Далемар был иным.

Сложив пальцы домиком перед губами, эльф наблюдал за ней и, перехватив взгляд, произнёс:

— Ну что, выпей за упокой Ульфрика Буревестника, ярла Вайтрана… А, нет, Виндхельма, проклятье. Самозваного короля Скайрима и всех девяти его волостей!

Глаза у него казались змеиными, и этот взгляд вызывал лишь дрожь. Не раздумывая Мэв подняла тост и выпила залпом, не разбирая вкуса. Вино было кислым и куда более крепким, чем мёд. Она скривилась, осмотрев стол, но на нём не было ничего, чем можно было перебить отвратительный вкус.

Эльф присвистнул.

— Моя девочка, в тебе либо сокрыт ещё один неведомый мне талант, либо ты совершаешь большую ошибку!

Пойло кислой волной опускалось по горлу. Прежде Мэв никогда не пробовала вино. Да и мёд последний раз пила в лагере под Вайтраном — больше трёх лет назад. И всё же слов мера про ошибку она не поняла. Вино, добравшись до желудка, не вернулось в голову чувством опьянения. Обретя власть над лицом, она постаралась глянуть на мера так же холодно, как он сам обычно смотрел на неё.

— Твоя очередь, Далемар, — девушка протянула ему пустой бокал.

Это противоречило просьбе каджита, но Мэв проработала в таверне достаточно, чтобы знать: прежде чем начать творить гадости, мер просто свалится под стол, упившись, и пролежит там до утра. А назавтра его настигнет такое тяжёлое похмелье, что станет не до зверств и выходок. План казался отличным. Главное, не выдать бы себя.

Пока всё шло неплохо: хмыкнув, эльф показал, что ему не нужен её бокал. Вместо этого он наклонился и достал из-под стола ещё один.

— Ты всё же ждал гостей? — Мэв постаралась изобразить усмешку.

— Нет, — возразил Далемар серьёзно. — Просто, когда руки начинают трястись, бокалы имеют дурную особенность биться, а пить эту бормотуху из горла — уже за гранью всяких приличий.

— Расчётлив, как всегда, — съязвила Мэв, решив, что щепотка дерзости точно усыпит его бдительность. — Правда, иногда и твои расчёты дают сбой.

— Чаще, чем мне бы хотелось, — кивнул мер, поднимая наполненный бокал. — За что мы пьём, Мэв, напомни?

— За Ульфрика, прозванного Буревестником, ярла владений Истмарк и истинного короля Скайрима, ныне вечно празднующего за одним столом с самим Исграмором и его пятью сотнями соратников, — провозгласила она цветасто, подражая манерной речи мера.

— Упоминать за столом со мной эльфоубийц? — Далемар опёрся локтем на стол и подался вперёд. В этой позе она могла видеть его лицо. — Девочка, я же могу воспринять это как вызов.

Он, верно, хотел смутить её, заставив опустить глаза, но злость и вино, вкус которого всё ещё вязал рот, придали девушке сил. Или глупости? Скорее, второе, поняла Мэв, вспомнив лицо Эдга, когда он говорил о том, что пьяный Далемар опасен. Да, мер мог шутить и дарить ей улыбки, но за красивой облицовкой могла в это же время скрываться пустота, к которой она не была готова.

— Извини, я не подумала, — признала она, заставив его ухмылку стать ещё ярче. — Тогда выпьем просто за Ульфрика.

Далемар откинулся назад, медля и держа бокал в вытянутой руке. Мэв напряглась, понимая, что сейчас он может сменить обличье, явив то, чего они с Эдгом так боялись.

— Да чтоб он провалился прямиком в лаву Обливиона, Мэв, — прошипел эльф, демонстрируя, что их с возницей опасения не были напрасны. — Проклятый засранец! Сдулся, как проколотый рыбий пузырь, и тем самым лишил меня годового жалования. Не смотри так, девочка, мы с ребятами сделали ставки на исход восстания в Скайриме, и я проиграл. Педрила драный, ярл Вайтрана… Чтоб его так уважаемый тобой Исграмор отымел за неимением под рукой более прекрасной девы.

— Ярл Виндхельма, — поправила Мэв, стараясь пропустить грязные ругательства мимо ушей. Дико было слышать такие слова от него, а не от Стэна. Вроде бы можно было привыкнуть, но нет… Быть может, ей всё же следовало послушать Эдга и постараться уговорить его поспать? Посмотрев на всё ещё полный бокал в его руке, она спешно спросила:

— А почему ты ставил на Ульфрика?

— Потому что Эленвен по традиции поставила на Туллия, а мне хотелось сорвать куш, — ответил мер уже спокойней. — Но из-за какой-то мелкой сошки всё пошло по весьма дерьмовому для нас сценарию.

Эльфийское и несомненно женское имя заставило Мэв ощутить укол ревности, оказавшийся сильнее страха. Все эти три года она хранила верность тому образу, что создала в наивном девичьем воображении, но ведь это не значило, что он поступал так же. Скорее, было бы удивительно, если он не завёл интрижку, чтобы доказать себе, что «скотоложство» с нордской девчонкой — не более чем вынужденная мера в изоляции. А может быть, и интрижки… Солитьюд — город большой, и наверняка там было в достатке его сородичей. Мэв едва не спросила, кто такая Эленвен, но вовремя прикусила язык, поняв, что такой вопрос, скорее, вызовет у него смех или едкую остроту. А что ещё хуже, он скажет ей правду прямо в лицо. Посмотрев на пустой бокал в руке, девушка протянула его меру, испытав сильнейшее желание выпить. Утопить мысль о том, что его холодность по отношению к ней связана как раз с тем, что она не выдерживала никакого сравнения с новой пассией.

Он молча налил ей пойла.

— Тогда, может быть, выпьем за Туллия — Героя войны, принёсшего мир в Скайрим? — предложила она, принимая у него вино.

— Ты ещё предложи выпить за дальнейшее укрепление Империи, — буркнул мер.

— Для сына Почётного Гражданина Империи это вполне хороший тост, — напомнила девушка.

Далемар понял её намёк, склонив голову в благодарном поклоне.

— Хорошо, что данная оговорка случилась в присутствии моей верной и неболтливой Мэв, — проворковал он, заставив её понуро опустить голову и вспомнить о находке в его вещах. — Не хмурься, моя девочка, я по привычке. После стольких лет мне трудно перестроиться на новый лад.

Мэв очень бы хотелось сейчас поверить ему, но…

— В пекло их всех, Мэв, я хочу выпить за тебя.

Даже не поднимая глаз, девушка поняла, что это сказано для того, чтобы отвлечь её от мыслей, о которых он, несомненно, догадался. И всё же она выпила, и снова залпом. Вкус был столь же отвратителен, как и в первый раз. Видно, он сделал то же самое, потому что она услышала бульканье наливаемого вина.

— Как ты можешь пить это… — Мэв поняла, что недостаточно пьяна, чтобы ругаться при нём. Наверняка его возвышенные эльфийские пассии не позволяли себе такой грубости.

— Дерьмо, — услужливо дополнил он. — Опыт. Кстати, об этом: Мэв, никогда не пей залпом, иначе не заметишь, как опьянение заставит говорить вещи, которые ты бы не хотела произносить вслух.

— У меня нет ничего, что бы я хотела скрыть от тебя, Далемар.

— Всем есть что скрывать, девочка, и ты — не исключение.

— Я не возвышенная персона, как твои… сородичи, — девушка прикусила губу.

Понял ли Далемар, что она хотела сказать «пассии»?

Прежде, чем он успел что-то ответить, она спросила:

— А чем провинился Туллий? Почему ты не хочешь за него пить? Он же сторонник этого «Золотого» Конкордата. Многие в Рифтене буквально на него молились и говорили, что скоро он…

— Освободит Империю от влияния талморских ублюдков? — хмыкнул он.

— Восстановит порядок в Империи, — поправила она, поняв, что опять оговорилась и на этот раз куда опаснее.

— Для вас, людей, это одно и то же. Впрочем, Туллия, как ты верно подметила, я не люблю не из-за того, что он может освободить Империю от влияния Доминиона. И даже не из-за того, что он может попытаться отобрать у моих бывших собратьев по оружию те земли, что исконно принадлежали эльфам. Такие, как Туллий, — это настоящее наказание для любой земли, где они получают власть.

— Почему? Его почитают героем и честным воином, — Мэв назубок повторила присказку каждого второго встреченного ей жителя Скайрима, исстрадавшегося от войны.

— Героем его почитают дураки, а честным те, кто не знаком с ним достаточно хорошо, — пояснил Далемар, водя в воздухе полным бокалом, умудряясь не пролить ни капли.

— А ты, значит, знаком достаточно хорошо? — спросила она, решив, что разговор на отвлечённую тему изгонит из её головы мысли о Талморе и этой Эленвен.

— Три года в Солитьюде, — похвалился мер. — Знаю достаточно. Ульфрик — он был… Как бы это сказать… Прямее. Норд во всех смыслах, мать его налево. Методы таких людей диаметрально разнятся с теми, к которым я привык, и такие персонажи порядком бесят, но хотя бы точно знаешь, чего ждать от оппонента. Такой будет переть напролом или использовать ухищрения, поддающиеся разумному расчёту. А вот Туллий другой. Оттяни ему уши, притруси золотистой пудрой, обряди в наш мундир, и ребятки навроде меня покажутся невинными котятами в ведре с водой, а он будет тем, кто прикрывает убийство животинки крышкой, чтобы ускорить процесс.

— Хочешь сказать, он хуже тебя? — усмехнулась Мэв и тут же, похолодев, сбила дыхание. — Я хотела сказать…

— Говорил же, это вино надо пить мелкими глотками, — спокойно напомнил он, криво улыбаясь.

— Прости, Далемар я… — прошептала Мэв, понимая, что такой оговорки он ей точно не спустит.

— Успокойся, Мэв. У нас перемирие, ты забыла?

Опустив бокал, она не могла оторвать взгляда от колеблющейся жидкости в нём. Эта ирония ведь — лишь ширма. Один лишь жалкий взгляд в сторону ворот, секунда промедления заставили его схватить её за волосы и вышвырнуть из жизни, а тут такое…

— Мэв, — голос Далемара прозвучал неожиданно мягко. — Перестань дрожать. Я ничего с тобой не сделаю. Если почувствую, что твоя непосредственность выводит меня из себя, выставлю за дверь, как нашкодившего щенка, и продолжу напиваться в одиночестве.

— Может, всё же не стоит напиваться? — тихо спросила девушка, пытаясь унять дрожь.

— Нет, если начал, доведу до конца, — уверенно ответил он. — Выпей немного. Мелкими глотками, это поможет успокоиться.

Мэв послушно исполнила его просьбу.

— Хорошая девочка, — он как будто похвалил не разумного собеседника, а питомца. Посмотрев чуть в сторону, мер продолжил: — Ты спрашиваешь, хуже ли меня Туллий? Зависит от обстоятельств. В малых масштабах, конечно, от меня больше опасности, ввиду некоторой моей… кхм, неуравновешенности. Генерал куда более сдержан. Плюнь ему в лицо — и он утрётся, но непременно запомнит плевавшего. Когда я встретился с ним в первый раз, то имперец показался мне обычной гнидой, добившейся положения подхалимством. Он умело носит маску бравого и честного вояки. Способен повести других за собой. Амбициозен и расчётлив. Но, помимо всего прочего, Туллий мелочен и до одури мстителен, подозрителен и начисто лишён того, что ты называешь сочувствием и пониманием к врагу. Своих влиятельных противников он убирает исключительно чужими руками, а я предпочитаю пачкать собственные, не утруждаясь вовлечением в интриги большого количества соучастников. И в этом наше главное отличие: я — одиночка, а он привечает других лизоблюдов, жаждущих отхватить кусок пожирнее и попировать, заедая вкус чужих задниц на губах. Такие властители — это худшее, что может случиться с обществом. Выходцы из низов, а наш друг Туллий как раз из таких, добившись власти, как правило, вцепляются в неё, словно клещ в собачий хвост, и не отваливаются, пока не сорвёшь их оттуда насильно. Такие до одури боятся конкуренции и люто ненавидят тех, кто когда-то смотрел на них свысока и кому приходилось угождать, ползя наверх. Когда бывший прихлебатель получает власть, в игру тут же вступает мелочная злопамятность и начинает течь кровь, по сравнению с которой та, что пролил я, — капля в море. Так что да, я считаю Туллия более опасным, чем себя. Это верно хотя бы исходя из того, что я никогда не стремился к подобной власти и никогда не собирал вокруг себя банду жадных до неё ублюдков.

— Туллий призвал в Солитьюд Стэна, — вспомнила Мэв, обдумав слова Далемара.

— Потому что такие, как нордик, ему понятны и близки, — мер посмотрел на неё взглядом, каким явно смотрят на кого-то более значимого, чем собака. — Генерал приметил его ещё под Рифтеном и даже в Нарталь потащил. Туллию нужны такие люди, чтобы наладить связи с теми, с кем он не может взаимодействовать напрямую.

— Воры, — догадалась она.

— В точку, моя девочка, — похвалил эльф, отсалютовав бокалом, и это признание обдало теплом лучше вина. — Воры, убийцы, впавшие в немилость аристократы и вояки — из них он, как паук, плетёт свою сеть и ползёт вверх.

— А что будет, если он получит абсолютную власть? — спросила девушка, поняв, что беседовать с ним на отвлечённые темы приятно и безопасно. — Например… даже станет императором. Он ведь сможет уничтожить Альдмерский Доминион?

Вопреки её ожиданиям, эльф прыснул со смеху, расплескав немного вина на штаны.

— О Мэв, моя милая наивная девочка! Да он молиться будет за здравие и благополучие Доминиона всем восьми божествам! Не округляй так глазки. Войну он может развязать, но не для того, чтобы в ней победить. О нет! Война — это страх и нищета. Ты сама видела, что она сделала со Скайримом. Но для таких, как Туллий, война — это единственная возможность удержаться на вершине подольше и не получить кинжал в сердце. Ведь наш друг — солдафон чистой воды, имперские элиты привыкли пользоваться им как инструментом и никогда не признают как равного. Если в нём нет надобности, конечно. Да и война способствует популярности среди кругов попроще. Сгусти немного краски, прикупи десяток бардов средней паршивости и столько же не брезгливых писак — и вот уже население приветствует тебя как нового Тайбера Септима. Например, напуганный угрозой со стороны Доминиона народ охотно прикроет глаза на то, как дорогой император расправляется с теми, кто мог спихнуть его с вершины, и с теми, кого не удалось обмануть. Ну или на то, как верные друзья бравого властителя подворовывают у них нажитое добро. А порой и воровства не понадобится. Большая часть ущербных на голову добровольно последнее отдаст, лишь бы милостивый лидер защитил их от подлых и жестоких меров.

— А меры подлые и жестокие? — Мэв улыбнулась, надеясь, что он воспримет это не как вызов.

Двинув бокалом, Далемар развел руки.

— С точки зрения людей — да. А с точки зрения меров — жестоки и подлы как раз люди. И у нас есть все основания так считать! Знаешь, что Тайбер Септим, уважаемый тобой Талос, не смог захватить мою родину ни силой, ни тактикой? Так вот, обломав зубы в честной битве, он обратился к подлости, которую я даже не хочу тебе объяснять. Его победа являлась бесчестной, как и предательские силы, которые он обратил против нас. За один грёбаный час он истребил не только наши войска, но и невинных жителей, крови которых хватило, чтобы залить Имперский город по стены, да так, что переплеснулось. Но его почитают богом, благополучно забыв про жизни, которые он загубил на пути к трону.

Мэв задрожала, поняв, почему с его точки зрения ненависть к роду людскому уже не выглядела бессмысленной и незаслуженной. Она посмотрела под ноги, замечая края пропасти.

— Думаешь, Туллий — это новый Тайбер Септим?

— Почём мне знать? — небрежно отмахнулся он. — Ульфрик бы ограничился захватом Скайрима. А вот Туллий, несмотря на заверения, сидеть там точно не будет. Сейчас он выжидает, и я подозреваю чего именно. И как альтмера Имперского города меня эти догадки не радуют.

Мер отпил вина.

Глядя на Далемара, Мэв задумалась, чего так испугался каджит? Выпивший эльф казался куда спокойнее и рассудительнее, чем на трезвую голову.

— А если бы ты получил эту власть? Ну… например, стал бы императором. Как бы поступил? — с искренним интересом спросила девушка, вызвав на его лице новую ухмылку.

— Поверишь ли, но я никогда не рвался к единоличной власти и привык быть частью механизма, а не кукловодом. Особенно в таких масштабах, — пояснил он немного печально. — Обязанность командовать другими была для меня скорее бременем. И всё же, задай ты мне этот вопрос лет десять или даже двадцать назад, я бы охотно расписал тебе свои фантазии. Но всё, о чём я мечтаю сейчас, — так это о чёртовом покое, — добавил он.

Мэв, опустив взгляд, подумала, а не было ли это намёком на то, что сейчас ему мешает она. Не поэтому ли он, увидев её, сказал, что не ждал её так скоро. Словно в подтверждение этой мысли, он склонился к ней.

— И почему ты так резко приуныла? Разочарована, что я менее амбициозен, чем… кхм, Туллий?

Она мотнула головой, поняв, что он, возможно, хотел назвать Стэна.

— Может, я потревожила тебя? — предположила девушка, потупив взор.

— Какая тактичность! — с театральным восхищением похвалил её Далемар и добавил уже спокойнее: — Как жаль, что я сам лишён подобного благородного качества. Поэтому не переживай, девочка: не хотел бы тебя видеть — так бы и сказал.

Это было похоже на правду. Невольно Мэв улыбнулась.

— А давай выпьем за наше взаимопонимание, девочка? — предложил Далемар, протягивая ей вино. — Ударь легонько своим бокалом по моему. Это такой имперский обычай.

— Давай.

Раздался лёгкий звон. Ворот рубашки сполз, обнажив плечо, но девушка выпила и тут же поправила его.

Пригубив вино, Далемар посмотрел на неё, вертя кубок в длинных пальцах.

— Опять скривилась. Не прячь это выражение от меня. Расслабься. Где-то после третьего бокала привыкнешь. Даже я кривлюсь поначалу. Просто свою тройку я уже выпил.

— А ты часто пьёшь? — Мэв чувствовала, как тепло уносит тягостные мысли.

— Очень редко, на самом деле, — протянул Далемар несколько меланхолично. — Сама видишь: напившись, порой сложно уследить за языком. А в моём случае ещё и за… Хотя это сейчас лишнее. Хочешь посмеяться? У нас в посольстве то и дело давали приёмы для всех мало-мальски значимых жителей Скайрима и служак Империи — дипломатия, мать её налево, так вот я приплачивал слугам, чтобы они для меня меняли вино на виноградный сок. Самый лёгкий способ вести диалог с собеседником и делать вид, что ты с ним в одной лодке.

— И тебя ни разу не уличили? — спросила Мэв потрясённо.

— О Мэв, у меня большой опыт, как выглядеть пьянее, чем есть на самом деле, — усмехнулся эльф. — Один из самых важных навыков, я бы сказал.

Покрутив бокал в руках, она сделала ещё глоток. Его фраза словно говорила ей о чём-то, но смысл утонул в тёплых волнах, покачивающих сознание. Продолжая волну, она сделала в воздухе плавное, почти танцевальное движение кистями, едва не выпустив из пальцев тонкую стеклянную ножку и не разлив содержимое кубка.

— Ой! Но я не понимаю… А как же расслабиться? Ведь для этого и дают приёмы, как я слышала.

— На этих приёмах не было никого, в чьём обществе я бы рискнул расслабиться по-настоящему. Да и во всём моём окружении тоже, — произнёс он легко, а потом, сделав паузу, добавил: — Поэтому я скучал по тебе. Да хватит кривиться! Это правда. С тобой мне бывает легко, когда, сука, не тяжело до тошноты.

Мэв вздрогнула. Почти те же самые мысли, что и у неё вчера. Могло ли это быть простым совпадением?

— Далемар, слушай, а есть такое заклинание, которое позволяет читать чужие мысли? — в голосе девушки явно прозвучала опаска.

— Я такого не знаю, — ответил мер, но Мэв ему не поверила. Поняв это, он усмехнулся: — Будь такое заклинание — и в ребятках моего ремесла отпала бы надобность, но, как видишь, это не так. Есть возможность проникнуть в чужой разум посредством снов, но это очень трудоёмкий процесс, требующий привлечения очень опасных и неприятных сил. Правда, существует способ развязать язык не хуже вина. Но он работает лишь тогда, когда жертва ничего не подозревает. Поэтому в Имперском городе всегда нужно быть начеку и бежать, если внезапно почувствовал к собеседнику резкую и необоснованную приязнь.

— А на меня ты такое применял? — спросила Мэв с замиранием сердца.

— Нет. Мне это было не нужно.

Далемар пристально смотрел на неё, и Мэв стало не по себе от этого.

— Не нужно потому, что не интересно, или потому, что я, дурочка, сама выкладывала тебе то, что ты хотел?

— Скорее, второе, — ответил он без колебаний.

— Скорее? — горько хмыкнула она.

— Просто я не считаю тебя дурочкой, как бы ни обзывал в злобе, — признался он. — Для меня твоя наивность — это всё же иное.

Было ли это похвалой или издёвкой, Мэв не поняла. Смутившись, девушка почти тут же ощутила, как носок его сапога коснулся её голой щиколотки, словно проверяя реакцию на сближение. Было ли это так? Далемар всё ещё смотрел на неё, и Мэв, не выдержав, отвернулась, ощущая, как в животе рождается знакомая и томительная пустота. Не этого ли она хотела все эти три дня? Взгляд невольно обратился к его пустой кровати, и она представила себя на ней в его объятиях. Это было почти так же волнительно, как и страшно. И рушило план напоить его и оставить, но с другой стороны… Мэв едва удержалась от того, чтобы облизать пересохшие губы. Чего ей бояться? Она родила от него ребёнка и уже не невинная девочка, какой была на том острове.

— Дочка спит?

— Спала, — ответила она, охрипши, не в силах посмотреть на него.

«Хочет ли он меня сейчас? Нет? Какое из открытий принесло бы мне облегчение, а какое боль? Вчера всё казалось куда проще».

— Я пойду, взгляну, не проснулась ли она, — прошептала девушка, желая хоть на миг отойти от эльфа и понять, чего она хочет на самом деле.

— Не надо.

И, прежде чем Мэв успела хоть что-то произнести, мер, подняв руку, применил чары, сверкнувшие радугой. Сияние почти сразу погасло.

— Спит, не беспокойся, — уверил он, медленно убирая ногу от её щиколотки.

Девушка нашла в себе силы поднять на собеседника взгляд.

— Ты видишь сквозь стены?

— В каком-то смысле, — ответил он уклончиво. В его тоне она услышала что-то новое. Или скорее позабытое старое, но не имевшее к желанию никакого отношения. — Значит, за твой визит мне надо благодарить Баан Дара.

— Кого? — не поняла девушка, буквально ощутив, как изменилось его настроение. Будто в подтверждение, он поднёс к губам бокал и сделал ровно то, от чего только что отговаривал её, — выпил до дна. Мэв ощутила тревогу.

— Хоть бы тост произнёс, — укорила его Мэв, не понимая, что сделала неправильно на этот раз. — У нас в Скайриме говорят: «Если пьют двое, то пьют одновременно, а иначе какой смысл».

— Ты сейчас напомнила мне одну старую знакомую. Она говорила так же, правда, немного про другое.

Услышав тон, каким он произнёс «старая знакомая» и про «другое», Мэв ощутила новый укол ревности. И, кажется, на сей раз он сделал это нарочно.

Означало ли слово «старая» то, что отношения с ней остались в прошлом, или то, что они продолжались в настоящем, просто возникли давно? Этого Мэв понять не смогла. Впрочем, говорил он так, будто они всё же завершились. Может, он имел в виду эту Эленвен? От нахлынувшей горечи девушка залпом допила вино и поставила бокал на стол. Но вместо тихого стука раздался лязг стекла, и она поняла, что промахнулась.

Странно, Мэв совсем не ощущала себя пьяной.

— Кажется, кто-то уже напился, — холодно констатировал мер, неприятно ухмыляясь. — Всего-то с трёх бокалов. Как маленькая девочка. Таким манером ты даже не распробуешь всю прелесть этой дряни, ведь непередаваемый букет раскрывается много после третьей дозы.

— Просто рука дрогнула, — оправдалась девушка. — Есть ещё бокал?

— А ты хочешь продолжить? — спросил Далемар, наклоняясь и доставая ещё один бокал, но так и не протягивая. — Может быть, пойдёшь спать к себе?

Мер её выгонял? Мэв посмотрела на него, увидев лишь пустой взгляд, направленный в сторону. Кажется, он опять потерял к ней даже мимолётный интерес.

— Думаешь, одному тебе охота залить свои горести? — парировала она, понимая, что дело не в этом, а в чувствах, которые, подобно ловушке в древней гробнице, бросали её то в одну, то в другую сторону, не давая принять взвешенное решение.

— Резонно, — неожиданно согласился эльф, наполняя вином бокал и протягивая ей.

— Знаешь, на том острове я нашла целых две полные бутылки вина, когда искала зелье, — призналась девушка, чтобы разрядить обстановку и вернуть их беседе спокойный тон.

— И скрыла находку от меня? — шутливо возмутился мер, наливая напиток себе. — Коварная мерзавка!

— Извини, но следующим моим трофеем оказался ты, в том подвале, — призналась девушка, гадая, не был ли его тон притворством. — После этого выпивка была наименьшей из моих забот.

— А напиться там было бы самое-то, — лениво протянул Далемар, пригубив вина, но не предлагая ей сделать то же самое.

Но Мэв последовала его примеру, чувствуя настойчивое желание погрузить разум в туман. Вкус и правда стал менее вяжущим, и она почти не скривилась.

— Знаешь, а мне постоянно чудилось… снилось, что я вернулась туда.

— Кошмары? — мрачно поинтересовался мер.

— Да, — кивнула она. — А знаешь, что было самым пугающим в этих снах? Я постоянно пыталась отыскать там тебя и никогда не находила.

— Ну значит, не так уж и страшны были те кошмары, — хмыкнул он.

Его смех заставил её почувствовать досаду.

— Доставляет удовольствие смеяться над моими чувствами? — отчаявшись, девушка отбросила мысль о том, что так вывести их разговор в спокойное русло не получится. — Ну давай! Ик! Начинай опять говорить, что это лишь болезенная… болезненная привязанность, порождённая страхом. Стэн тоже говорил об этом.

— В этом я с нордиком согласен, — признался он, отпивая терпкого пойла.

Небрежность его тона, жестов заставили Мэв сделать то, чего она совсем не собиралась, а именно пустить слезу, размывшую его силуэт на стуле в темную кляксу.

— А скажи вот… Вот зачем ты тогда не бросил меня истекать кровью или не добил у ручья? Не говори, что из-за Иенн, ведь в одном ты был прав: она маленькая и забыла бы меня со временем! — крикнула девушка исступленно, но мер молчал. — Зачем я тебе-то? Ты не любишь меня… Даже не хочешь… И никогда не скрывал, что я для тебя недостаточно хороша! Я не такая возвышенная, как эльфийки, к которым ты привык? Ну и к чёрту! Кто я для тебя, Далемар? Почему перед тобой сейчас сижу я, а не эта твоя Эленвен? Отвечай!

Поставив бокал на стол, Далемар откинул голову и захохотал, заставив Мэв замолчать от потрясения. Если бы он обозвал её или даже ударил, это не было бы так унизительно, как этот истерический гогот.

— Ты находишь это смешным? — осуждающе поинтересовалась девушка, прижав ладонь ко рту и сдерживая новый приступ икоты.

— Прости, девочка, — протянул он, пытаясь отдышаться и тоже сдержать неуместный звук, но уже кашель. — Я бы выдержал, если бы ты не упомянула Эленвен в этом ключе. Но это уже слишком. Мэв! Успокойся ты, ревнивица моя: единственное, что я когда-либо желал воткнуть в эту особу, висело у меня на поясе, а не под ним.

— И ты с ней никогда не…

— Нет, — заверил Далемар, беря вино и делая глоток, чтобы успокоить слабые приступы першения.

Все обидные слова, которые Мэв хотела ему сказать, вылетели из головы, она почувствовала себя дурой. Одним именем она обесценила всё, что сказала до этого. Всю боль, что хотела на него излить. Теперь её слёзы выглядели жалкими потугами бесталанного шута. А может, она и была для него уличным скоморохом? Жалким посмешищем. Закусив губу, девушка попыталась подавить поток слёз, но не удалось. А потянувшись к бокалу, Мэв обнаружила, что тот пропал. Осмотревшись, она увидела свой бокал с его стороны стола.

— Думаю, тебе хватит, Мэв, — уверил эльф, перехватив её взгляд.

И это говорил он? А ведь это она должна была отговорить его от желания напиться до беспамятства. Даже этой простой миссии она не смогла выполнить, превратившись из спасителя в спасаемого! Всё, что она делала, было поступками глупой девчонки!

Жалкой!

— А знаешь, Далемар, — ядовито произнесла Мэв, склоняясь вперёд и буквально ложась грудью на столешницу. — Вот ты мне тоже не нужен! Мне никто не нужен, кроме Иенн! Ещё в Данстаре я дала себе клятву: не позволять никакому яйценосцу помыкать собой и ей. Почти три года прожила без мужчины и не особо тосковала, знаешь ли!

Вместо ответа Далемар присвистнул.

— Хочешь сказать, ты блюла целибат с самого острова?

— Цели чего?

— Отказ от любовных утех, девочка, — пояснил эльф весёлым тоном.

— Представь себе, — буркнула она, отстраняясь от стола и отворачивая лицо.

Было ли ошибкой признаваться ему в этом? Впрочем, какая разница теперь! В худшем случае он просто поднимет её на смех. Она сидела, отвернувшись, и глядела на пустую кровать, но смеха не последовало.

— Ты была со Стэндарием, Мэв? — спросил мер, прервав тишину и заставив её вздрогнуть.

Его тон показался ей немного странным. А может, от резкого движения головой выпитое вино возымело наконец действие и сознание окутал туман?

— Я не была с «нордиком», — призналась девушка, ощущая горячее желание высказаться и закрыть этот вопрос. — Никогда! После того, как мать велела мне смирить гордыню, я попыталась… пересилить себя… — покраснев, она прикрыла лицо волосами: вспоминать об этом не хотелось, но она всё же заговорила. — В ту же ночь, что мы уехали с фермы родителей. Мне было так горько, что я расплакалась. Он подсел ко мне и стал касаться, и я… подумала, что так будет всё же лучше, и ответила. Мне хотелось угодить матери… Но, когда мы целовались, я поняла, что хочу… только… тебя… и не смогу… с другим… Тогда я… оттолкнула его. Но он не хотел останавливаться. Навалился. У него на поясе был кинжал, я выхватила его, хотела ударить, но он заблокировал клинок наручем, посмеялся и напомнил, что именно он научил меня обращению с ножом. Потом он стал говорить, что так будет лучше для нас обоих. Стал раздеваться. Кинжал всё ещё был у меня, и я приставила его к собственному горлу. Сказала, что убью себя, если не отступит. Он не поверил… Пришлось… порезаться… После этого он не трогал меня. Но сам его вид и любое прикосновение стали отвратительны мне с той ночи, — коснувшись горла и нащупав шрам, она продолжила: — Тогда, когда ты увидел нас, тоже ничего не было. Я пошла к нему, чтобы потребовать вернуть деньги, которые он у меня украл, чтобы, так сказать, ускорить неотвратимое. За вечер до этого он приходил в «Пчелу и жало» с Дрелом и ещё одним вором и заговорил со мной о том, чтобы отдать Иенн в приют, а самим поехать вместе в Солитьюд. Дружки поддакивали ему. Я не выдержала и выскочила на улицу. Гуляла по пристани и уже хотела вернуться, как услышала, что они с Дрелом идут в Муравейник. Я спряталась в одной из лодок. И вот тогда я услышала, как они говорили обо мне. Дрел сказал, что со своими связями он может найти девчонку получше, а «нордик» ответил, что для него это дело принципа и ждать, осталось недолго. Вволю посмеявшись, они ушли, а мне хотелось утопиться в канале, до того было тошно… Я бы и шагнула в воду, если бы не Иенн. Она плакала. Я поднялась к ней, и малышка сказала, что в комнату пробрался дрема и напугал её. А когда я утром хотела нанять повозку до ближайшей деревни, обнаружила, что деньги пропали. Там было мало, но они были мои, заработанные честным трудом. И тогда я решилась пойти к нему. Думала, не будет же он лгать мне в глаза. Но ошиблась. Я пришла к нему, но он, сказал, что ничего не брал. Даже предложил покрыть сумму, чтобы я не думала про него плохо. А когда я сказала ему, что слышала их разговор, посмеялся и сказал, что я не единственная женщина в Рифтене. Хотел вызвать ревность, но я к нему ничего не испытывала. Я отказалась от его денег, ведь ценой был отказ от Иенн. А он всё равно подбросил их мне, прямо перед тем как я вошла в таверну.

Выпалив это, Мэв отдышалась. Туман отступил. В комнате стояла тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в камине. Мер молчал. Взглянув на него, девушка увидела, что он смотрит куда-то в сторону, отстранившись так, словно и не слушал её. А скорее всего, ему было наплевать, спала ли она с нордиком, с половиной Данстара или с доброй частью Рифтена. А может, Далемар просто не поверил ей и списал всё на пьяный бред? Мэв опять захотелось уйти, но тело словно приросло к чёртову табурету. Минуты текли в мучительном молчании.

— Теперь мне понятно, отчего он так разъярился. Тогда, на пристани, — медленно произнёс мер, и Мэв поняла, что он не просто слушал, но ещё и обдумывал сказанное.

— Не веришь мне?

— Верю, — Далемар медленно потянулся к бокалу. Только сейчас девушка заметила, что эльф отставил его, когда она отворачивалась. Отпив, он злобно ухмыльнулся: — Как же его, верно, разрывает — столько стараний, а ты всё равно сбежала со мной. Его это будет жечь очень долго, поверь.

— Мне всё равно, — произнесла Мэв и поняла, что это правда. — Всё, о чём я мечтала, — это быть с Иенн.

Он молчал, касаясь свободной рукой выразительного подбородка и обдумывая ещё что-то.

— Умеешь же ты усложнить себе жизнь, — протянул мер после паузы. — Нельзя было сразу сказать мне правду?

— Я думала, тебе будет всё равно, — буркнула девушка, опустив лицо.

— Заканчивай, Мэв, — голос звучал сухо и серьёзно. — В душе ты знаешь правду, но, чтобы потешить своё девичье тщеславие, захотела заставить меня поиграть в глупые забавы зелёных юнцов. Мало того, не придумала ничего лучше, как начать красочно описывать, чем воображаемое соитие с нордиком отличалось от того, что было со мной.

Мэв ощущала, как стыд заставляет щёки пылать.

— Я думала, ты поймёшь, что я вру.

— Я же не всеведущ, девочка, — признался он. — И я всегда ожидаю худшего от жизни. Особенно когда зол. А я был зол тогда на тебя за враньё, и ты видела это.

Он посмотрел на неё, заставив опустить глаза.

— Нет, смотри на меня, — велел он, и Мэв исполнила этот приказ, понимая, что в противном случае он её заставит силой. — Если ты видишь, что я зол, никогда не провоцируй меня. Вместо раскаяния получишь точно то, что получила тогда на дороге. Это не угроза, не трясись, — это предупреждение. Я такой, какой есть, и измениться не смогу, даже если и захочу.

Эльф замолчал и отвернулся, а Мэв поняла, что её признание сделало его лишь мрачнее. А она не в силах ничего изменить. Попытается и, как всегда, только сделает хуже. Когда она пришла к нему, мер, казалось, даже чувствовал себя куда легче, чем сейчас.

— Наверное, нам нужно лечь спать, — предложила она осторожно.

Жестом руки он указал ей на дверь, не удостоив ответом. Поток обидных слов так и вертелся на языке, но она сдержала его, вцепившись руками в табурет.

Отставив недопитый бокал, мер посмотрел на неё:

— Ты ещё здесь?

Мэв кивнула.

— Боишься, что, если уйдёшь, я напьюсь и буду буянить? Напрасно. Ещё пара-тройка бокалов этой дряни, и я не вспомню даже самого элементарного заклинания. В этом вся прелесть данного пойла: напившись, теряешь не только способность думать о чём-то, но и возможность действовать. Так что можешь спать спокойно.

Говорил он серьёзно. И всё же от его слов не становилось спокойнее.

— Я опять всё… ик… испортила, — выдохнула она.

— К этому у тебя талант, спорить не буду.

— А может, ты это… пока ещё не поздно, вернёшь меня в Скайрим? — предложила девушка полушутливым тоном.

— Чтобы ты опять всадила в меня стрелу? — едко парировал мер, верно, пытаясь вернуть себе крупицы былой лёгкости.

— Не! Я уже поняла, что не смогу прикончить тебя, — тяжело вздохнула девушка.

— Три дня. Даже больше. Как выкинул… Я это… накручивала себя. Думала, что точно смогу, а как подняла лук — и пфф…руки сами увели его в сторону.

Вместо ответа он пододвинул ей бокал со словами:

— Так выпьем за то, что твои руки умнее головы!

— Ты ж говоришь, мне хватит, — промямлила Мэв, понимая, что скоро его мрачность сменится волной издёвок.

— Уверен, что хватит, но ты не уходишь и продолжаешь пялиться на меня, словно ожидая чего-то. А выставив тебя за дверь с таким зверским недотрахом, я рискую наутро получить стрелу в место, где ей совсем не место.

«Недотрах…»

Мэв отвернулась, поняв, что его слова скорее вызвали её гнев, чем облегчение. Как же было трудно! Хотелось броситься на него с кулаками так же сильно, как вчера хотелось броситься в объятия. Маятник в её душе приближался к пику злобы.

Мэв смотрела на бокал, который он поставил около неё. Вино всё ещё слабо колыхалось вместе с комнатой вокруг. Очертания плыли. Нужно было уцепиться взглядом за что-то неподвижное и твёрдое, чтобы не утонуть в этом чувстве. Девушка посмотрела на мера ровно в тот момент, когда он пил с холодным и отстранённым выражением на лице. Как, несомненно, делал это до того, как впустил её в эту комнату.

«Похоже, я и правда здесь лишняя».

Мэв поднялась со стула, и комната поехала под глазами. Да, Далемар был прав, и ей, несомненно, хватит. Девушка пошатнулась, но он не сделал даже попытки прийти ей на помощь, как желало её воображение.

Сейчас он сидел в той же расслабленной позе, вытянув и скрестив перед собой длинные ноги. Смотрел вперёд, словно её и вовсе не было рядом. Хотелось встряхнуть его! Заставить явить хоть что-то! Всё что угодно, кроме безразличия и пустоты!

А может, сделать первой шаг самой? Тогда она не решилась на это… Но сейчас…

«Нет! — крикнула гордость голосом Брит. Заставила ноги окаменеть. — Ты опять обманула себя! Там нет ничего из того, что ты надумала! Иди к себе, и пусть сидит в одиночестве. Это единственное, чего такой, как он, достоин, — страха и одиночества, вечного и бескрайнего. Ведь наверняка он лжёт тебе про Талмор… Лжёт про сестру…. Лжёт про…»

Не найдя в себе сил обнять эльфа за шею, рухнула на пол, обхватив руками ноги и положив голову ему на колени.

«Унизительная поза… Наверняка ему понравится, ведь в ней ты похожа на рабыню и подстилку».

— Далемар, — прошептала она.

— Что?

— А вы правда умеете изымать душу и переделывать её на нужный лад?

— В некотором смысле, — ответил эльф уклончиво.

— А можешь изъять мою душу и вытащить из неё дурость, эгоизм и этот… голос?

— Подобное вмешательство ещё ни разу не помогало убрать хаос, а лишь усиливало его. Да и то, чему нас учат, ещё ни одну душу не сделало чище и лучше. Как раз наоборот — выражение «достать и изговнять» лучше всего описывает процесс.

— А я ведь правда люблю тебя, — прошептала Мэв, целуя его бедро через ткань штанины. — Всегда любила.

— Ты напилась, наивная девочка, — протянул Далемар без тени насмешки.

— Не веришь? Ну, если хочешь, не верь! Но я люблю. Я даже Иенн родила, потому что хотела сохранить хоть что-то в памяти о тебе. Не верила, что больше увижу тебя. А когда Стэн сказал, что тебя казнили, я проревела всю ночь. И утром… думала, что сошла с ума, когда услышала твой голос за спиной.

Далемар молчал.

— А почему мне так сложно увидеть хорошее в… тебе? — спросила она лишь бы прервать тягостное молчание. Услышать его голос. — Почему мой разум так путает меня? Кидает из стороны в сторону? Эта буря в голове когда-нибудь остановится?

— Соврать, чтобы стало легче?

— Нет, я не хочу, чтобы ты мне лгал. Лучше и дальше умалчивай про то, что усилит эту бурю в моей голове.

— Странно, обычно это вино отупляет, но на тебя оно подействовало как-то иначе, — задумчиво произнёс мер. — Не то чтобы ты стала умнее, просто…

— Просто сейчас мне не так страшно нарваться на твоё презрение, — выпалила Мэв, не дав ему договорить.

— Презрение, значит, — протянул Далемар после недолгой паузы.

Ноги его дрогнули, он расцепил её руки, но вместо того, чтобы оттолкнуть, как Мэв уже было испугалась, поднял и посадил к себе на колени. Как сажал Иенн. Только что девушка этого хотела, но, получив заветное, не смогла даже посмотреть эльфу в лицо, хотя оно оказалось совсем рядом.

«А вдруг это тоже жалость к неразумной наивной девочке?»

Правда, то, как он обнял одной рукой её талию, а второй провёл вдоль скулы к губам, совсем не напоминало невинное касание, и тело сделало ровным счётом то, чего Мэв не хотела: сжалось и оцепенело.

«Не смей, Брит! Оставь меня! Дай мне побыть счастливой. Неужели ты хочешь для меня лишь одних страданий? Ты не была такой! Ты была моей подругой, защитницей… Но не надо оберегать меня от него!»

— Это не то, что ты думаешь, — заверила Мэв, найдя в себе силы, когда ощутила, как Далемар, проведя кончиками пальцев по губам, убирает руку. — Я… хочу… тебя…

— Это я как раз понял, — в голосе эльфа не было ехидства. — Другое дело, что не прошло и двух недель, как мы едва не убили друг друга… Да и брать тебя в таком состоянии — сродни изнасилованию.

— Я не беззащитна, — возразила она. — И знаю, чего хочу!

Ответом ей послужило уже привычное молчание.

— Я не наивная девочка. Не думай. Просто отвыкла… Не так. Не отвыкла. Мне страшно…

Его руки напряглись, и Мэв поняла, что сейчас её отстранят.

— Нет! Не тебя я боюсь! А того, что… не нужна тебе такая! И ты из жалости к Иенн… терпишь…

— Дурашка.

Произнёс он это тихо и в следующий миг обнял девушку, прижал к груди. Стало тепло, но скованность не покидала тело.

Мэв ощутила, как он гладит её по спине, совсем как… Иенн?

«Неужели он воспринимает меня как ребёнка?»

— Далемар, я же не дочка твоя! Я… даже не знаю, кто я для тебя вообще! Ты так и не ответил. Но ты сказал, что…

«Хочешь меня…» — как же сложно это произнести. Даже предложить.

«Мэв, ты как потаскуха! Довольно!»

Пальцы мера коснулись виска и обдали холодом. Сначала она не поняла, но потом ощутила, как сознание проясняется. Совсем как тогда, после Рифтена, энергия побежала по телу, отгоняя туман. Срывая с губ стон. Щекой девушка прижалась к его ладони.

Поток магии ослаб, пальцы скользнули в волосы, притянули её.

Вкус вина — разобрала она, ощущая прикосновение губ. Но поцелуй показался ей каким-то… чуждым. Пьяным и влажным. Так не похожим на тот, который она помнила и ждала. Это вогнало её в ещё большее оцепенение, и ответить Мэв не смогла.

Оторвавшись от её губ, Далемар выругался:

— Что, сука, и требовалось доказать!

Отстранившись, мер откинулся на стуле, убрав руку с её талии. Это заставило Мэв покачнуться. Вцепившись ледяными пальцами в ворот его рубахи, она с трудом усидела.

Обхватив пальцами лоб, Далемар опять смотрел мимо, явно думая о чём далёком от тепла.

— Я не знаю, что это было! Говорю же, я… хочу тебя, — прошептала девушка, бросаясь эльфу на шею.

Стул под ними пошатнулся, чертыхнувшись, Далемар едва поймал баланс.

— Мэв! Сзади камин! — зло прикрикнул он. — Хочешь-таки прибить меня?

Отстранив её, мер, пошатываясь, поднялся на ноги, и тогда Мэв поняла, что он и правда напился куда сильнее, чем казалось. Выпрямив руки, Далемар отстранил девушку от себя, словно опасную гадюку.

— Это какая-то злая традиция, — печально выдохнула Мэв, смотря на его тяжеловесные движения. Она знала достаточно, чтобы понять, что все надежды на то, чтобы быть с ним, напрасны. Он слишком пьян. — Стоит мне броситься к тебе на шею у огня — и всё заканчивается плохо.

— Знаешь, девочка моя, — начал Далемар поплывшим голосом. — Меня достали эти игры. Поэтому сейчас ты пойдёшь к себе, а завтра поговорим. А может, и не завтра… Но когда-нибудь точно. А мне надо поспать.

В подтверждение этих слов он слегка оттолкнул её и, шатающейся походкой добравшись до кровати, буквально рухнул на неё.

Сжавшись, Мэв смотрела на его свешенные с кровати ноги в сапогах. В любую минуту до ушей мог донестись его храп, как ознаменование ещё одного глупого поражения. Обняв себя, девушка посмотрела на дверь. Её выставили. Что ж, это, наверное, лучше… чем сбежать от него.

«Ну и хорошо!»

Мэв посмотрела на Далемара: сейчас в нём не было ничего возвышенного и прекрасного. Как и в его поцелуе… Грубом. Человеческом… Не таком, как она помнила. А может, память опять обвела её вокруг пальца? Может, то, чего она ищет, уже не существует? Или не существовало никогда?

Опустошённо подойдя к Далемару, Мэв стащила с него один сапог, потом второй и шумно бросила их на пол. Мер промолчал, что было как-то на него не похоже: к своим вещам он относился ревностно. Девушка нахмурилась. Он лежал на спине, закрыв глаза, откинув одну руку. Длинные волосы рассыпались по зелёному покрывалу, полумрак разгладил мельчайшие морщинки и сделал его таким же молодым, каким он казался ей на острове. Когда эльф болел, она могла позволить себе блажь касаться его лица, стирать пот и любоваться необычными чертами. Сейчас она была лишена и этих крох.

— Ты ещё здесь? — пьяно пробубнил он. — Убирайся.

Даже в таком состоянии она различила нотки презрения, но они не ранили её.

— Какая же ты прилипчивая, — с раздражением отметил мер. — Спешу тебя расстроить, но я надрался так, что у меня не встанет, даже если ты проявишь все изыски, практикуемые в храме Дибеллы.

— Я знаю.

— Ого! — не удержался мер, подняв руку и плавно проведя ей в воздухе. — Откуда такой опыт? Всё же приврала мне про трёхлетнее воздержание?

— Нет, — печально улыбнулась девушка. — Я работала в таверне, и уши мне никто не закрывал. К сожалению.

— Милые круглые ушки, — мер неприятно ухмыльнулся.

— Какие есть.

Мэв наклонилась и поставила его сапоги вместе, рядом с кроватью. Ещё с острова она помнила, что Далемар просто до одури помешан на порядке. Даже раздеваясь перед тем, как заняться с ней любовью, он укладывал одежду аккуратной стопкой рядом с ложем. Не трепетала бы она пред ним тогда, то непременно посмеялась над такой нелепой привычкой.

— Спокойной ночи.

Мер что-то пьяно пробубнил. Девушка даже не поняла, было ли это ответное пожелание спокойной ночи или пожелание отправиться в пекло.

Подойдя к двери, она оглянулась — позы эльф не поменял.

Взявшись руками за ключ, Мэв замерла. По хорошему надо было бы запереть Далемара. Вряд ли он озаботится этим сам в таком состоянии. А ведь он всегда закрывался и велел так же поступать и ей. Да и на острове… Простая дверь вполне успешно сдерживала его. И если, отлежавшись, удумает чего-нибудь учудить, эта предосторожность лишней не будет.

С усмешкой девушка вспомнила, как отец… отчим, перебирая во время выезда в город, бывало приходил домой, пошатываясь, и совсем, как Далемар, заваливался в постель прямо в верхней одежде и сапогах. Вот только…

Мэв ещё раз оглянулась на мера, на сей раз встревожено. А потом, тихо вытащив ключ и зажав его в руке, вышла.

Опустившись на пол и прижавшись к стене около двери, девушка замерла. Ждать долго не пришлось: шлепки его босых ног по дощатому полу у двери она услышала ровно через то время, которое ей бы понадобилось, чтобы вернуться в свою комнату.

Остановившись, мер чертыхнулся. Не вставая, Мэв приоткрыла дверь и протянула ему ключи.

— А вот так, Далемар, чувствуют себя люди, когда их выставляют дураками, — поведала она, не поворачиваясь. — Неприятно, согласись?

Ключи он не взял, и девушка просто бросила их к его ногам. Поднявшись и отряхнув руки, Мэв услышала его более чем трезвый голос.

— И как ты догадалась?

— Сказала бы, что секрет, — улыбнулась девушка, опуская голову и прикрывая лицо волнами волос. — Оставила бы мучиться этим вопросом… Но я же не ты. Начнём с того, что ты сам сказал, что умеешь, как никто другой, притворяться пьянее, чем есть на самом деле. Второе — когда я по глупости бросилась тебе на шею, равновесие ты удержал так, как пьяный бы не смог, но тут же поплыл. А так не бывает — в этом я смыслю, не забывай. Но поняла я всё, когда снимала с тебя сапоги. Неужели нельзя было перебороть себя и завалиться на постель прямо в них? Даже ради собственного блага ты не в состоянии пересилить своё чистоплюйство, Далемар! Так что либо ты не так уж и хорош, либо в отставке начинаешь терять хватку. Но, знаешь, скорее первое. Норд из Лесной, у которого я купила лук и стрелы, тоже сразу просёк, кто ты такой, сколько бы ты ни маскировался под простого мага. Хочешь знать как? А вот этого-то я тебе и не скажу!

— Сучка, — протянул эльф почти ласково.

Повернувшись к меру, Мэв ожидала увидеть злость или маску спокойствия, но, поняв, что его одурачили, он смотрел на неё с улыбкой, опираясь плечом о дверной косяк. Выглядел он так обыденно, что девушка почувствовала тепло. Захотелось даже обнять эльфа и разделить с ним это ощущение. И не только его.

— А знаешь, Далемар, была бы я мужиком, а ты бабой и развались ты так на той кровати — я бы тебя трахнула и наплевала, насколько ты там пьян на самом деле, — в подтверждение коварства Мэв хищно клацнула зубами.

— Варварский народ, — парировал эльф, не убирая улыбки, и девушка, не удержавшись, хихикнула в ответ. — А ты коварная пигалица! Не замечал этого прежде, — протянул он, осматривая её с головы до пят. — Такая ты мне нравишься куда больше, чем когда притворяешься страдалицей.

Дёрнув плечом, Мэв развернулась и шагнула прочь. Несмотря на рухнувшие надежды, девушка знала, что сегодня она сможет уснуть спокойно, ведь она точно смогла оставить мера неравнодушным. Но сделать второй шаг Далемар ей не позволил. Обхватив за талию, потащил обратно.

— Думаешь, посмеялась надо мной и отделаешься так просто? — прошептал он ей на ухо слишком быстро, чтобы девушка успела разобрать, притворна ли злоба в его голосе.

Затащив добычу в комнату и буквально оттолкнув на центр ковра, мер быстро подобрал ключи и запер дверь.

Когда он повернулся, девушка ойкнула и отступила назад.

— Мэв, бутылка! — напомнил Далемар, наступая, и она, посмотрев под ноги, увидела осколок тёмного стекла в опасной близости от пятки.

«Острый!»

«Но поднимать его и защищаться я не стану, Брит! Мне это не нужно»

Вытянув руки вперёд, девушка позволила эльфу обнять себя. Крепко, но не до боли. Наверное, Мэв даже хотела, чтобы он сжал её ещё сильнее. Буквально вдавил в себя. Теперь уже сомнений не оставалось: сегодня она не уйдёт ни с чем. В подтверждение Далемар подхватил её на руки, понёс к кровати и буквально швырнул на то же место, где недавно лежал сам.

— Трахнула бы меня, значит? — спросил мер едко, опираясь коленом о кровать и надвигаясь на неё плавно, как змей.

Но в этот раз тело не оцепенело, и девушка, оттолкнувшись ногами о покрывало, отползла ближе к центру, улыбаясь.

— Да, трахнула бы! При таком свете ты куда симпатичнее, — столь же язвительно подтвердила Мэв, нарочно позволяя рубахе подняться чуть выше положенного.

— Язвочка, — ругнулся Далемар, схватив руками за голые бёдра и рванул её к себе.

Оказавшись под ним, девушка было протянула руки, чтобы обнять его, но эльф, перехватил и прижал их к постели. И, прежде чем Мэв успела выразить протест, припал поцелуем к шее с той стороны, где сползшая рубаха обнажила грудь. Ткань его рубашки прошлась по её затвердевшим соскам. Девушка попыталась освободить пленённые запястья. Не вышло. Горячий язык влажно лизнул тонкую кожу под ухом. Дыхание обдало это место жаром. Он вновь поцеловал её шею, буквально впиваясь, но не причиняя боли. Язык, пройдясь по тонкой коже, скользнул в углубление ключиц.

— Поцелуй меня! — буквально крикнула Мэв, изгибаясь и ощущая лёгкий укус над грудью. — Я хочу! В губы!

— И оставить язык в твоих острых зубках?

Далемар отстранился. Медовые волосы упали на лицо, и она могла разглядеть в их тени лишь кривую усмешку.

— Я не буду кусаться! — пообещала Мэв, изгибаясь и прижимаясь бедрами к его паху. И почти тут же, не смотря на штаны, ощутила, что отсутствием желания мер точно не страдал. Открытие заставило её ойкнуть.

— Что, моя девочка? — ухмыльнулся мер, прижавшись сильнее. — Думала, я с тобой просто играю? Знаешь, а было бы даже правильно именно поиграться и выставить за дверь, не дав того, что ты хочешь.

Голос его звучал медленно, и, вопреки гордости, Мэв начала качать головой, показывая несогласие. Склонившись к её лицу и обдав губы дыханием, Далемар извернулся и облизнул ей щёку, заставив дрогнуть и громко застонать.

— Нет, Далемар! Не смей!

— Видела бы ты себя, девочка, — протянул эльф. — Какое же искушение… Но, чёрт возьми, зверский недотрах тут не у тебя одной.

Прежде чем она поняла, что значат эти слова, он буквально впился в её губы, наваливаясь и заставляя обмякнуть под собой. Этот поцелуй был иным: куда более грубым, чем те, что она помнила. Требовательным. Мэв даже опешила немного, но, стоило его языку коснуться губ, ответила, раскрывая их и подаваясь вперёд. Если Далемар хотел так напугать её, то ошибся! Вспомнив его же урок, она попыталась перехватить инициативу, устремив язык ему в рот, чем заставила прервать поцелуй и прошептать.

— Так ты мне только мешаешь, чёрт, — ругнулся эльф, тут же прикусив её губу.

Девушка ойкнула, посмотрев ему в глаза.

— Расслабься, моя девочка, — прошептал он ей в губы. — Дай мне поцеловать тебя без спешки.

Мэв кивнула, покорно пропуская его язык в рот. Тут же тело скрутило в таком остром приступе желания, что девушка, застонав, стала извиваться под ним. Не спешить у неё не выходило, как и расслабиться. Казалось, живот вот-вот скрутит спазмом от тяжести внизу пупка.

— Я хочу тебя, — взмолилась девушка. — Хочу!

И в этот раз мольба не осталась без ответа. Ругнувшись и отпустив кисти, Далемар, приподнявшись, спешно стал расстёгивать ремень и стаскивать штаны к коленям. Мэв сама раздвинула ноги, кусая губы в исступлении, и закричала, когда ощутила, как он, прильнув, плавно вошёл в неё. Ощущение было немного болезненным, но девушка подалась вперёд, обхватывая руками его шею.

«Ну вот я и добилась своего», — мелькнула в голове мысль перед тем, как Далемар, шумно выдохнув и проведя горячими ладонями по её бедрам, начал двигаться быстро и даже грубо, заставляя её стонать, выкрикивая то, в чём она даже не отдавала себе отчёта. И ей хотелось этих болезненных волн удовольствия, очищающих голову не хуже молний. Девушка выгнулась дугой, поднимая бёдра выше, мечтая, чтобы это не кончалось.

— Ещё! — крикнула она. Прошлась ногтями по спине. Изловчившись, облизнула ему плечо. — Ты на вкус, как море… Как шторм! Любимый…

Всё вокруг плыло. Качалось, как во время настоящей морской бури. Его светлые волосы и лицо в их тени были единственным маяком, и она не отводила взгляда.

«Это и правда происходит!» — торжествуя, подумала девушка, ощущая, как его движения превращают тяжесть внизу живота в жидкий огонь. Но, прежде чем знакомая волна удовольствия успела подняться к сознанию, Далемар, прошипев проклятие, вышел из неё. Когда он отстранился, Мэв всё ещё металась, требуя насыщения.

— Нет! — крикнула она, когда он, тяжело дыша, упал рядом. — Ты не можешь, я ещё не…

— Знаю, — оборвал её мер, прикрыв глаза тыльной частью ладонью, словно, чтобы скрыть стыд. — Но я тоже сильно тебя хотел.

— Нет! — отчаянно повторила она, понимая, что от его слов стало только хуже.

Захотелось согнуться, чтобы сдержать это новое чувство, похожее на боль. Встав на колени и плотно сжав бёдра, девушка обхватила живот руками, посмотрев на эльфа со злостью.

— Ты это специально, я знаю! — прошипела она.

— Не шипи, как Курва, — насмешливо ответил мер.

— Кирава! — охнула она, гадая была ли оговорка намеренной.

Далемар мерзостно хихикнул.

— Не смей, слышишь! — истерично добавила она. — Ты даже не представляешь, как мне плохо сейчас!

— Ну это моё ремесло — делать плохо другим, — без стеснения пояснил мер, убирая ладонь от глаз, и как раз вовремя, так как она оторвала одну из рук от пульсирующего живота, собираясь ударить его по лицу. Возможно, даже задеть его чёртов нос. Кровотечение уж наверняка сотрёт с его лица эту довольную мину, с которой он смотрел на её мучения.

Перехватив её руку, он дёрнул её и, перекатившись, оказался сверху.

— Мэв, не бесись, — рыкнул он. — Дай мне перевести дух! Я не специально!

— Конечно! — злобно прошипела девушка, отворачивая лицо. Тяжесть его тела дарила пустую надежду и лишь усиливала боль. — Встань с меня! Так только хуже!

И Далемар её отпустил. Сев на край кровати, стащил до конца штаны с недовольным шипением и швырнул их в сторону. Зачем только, уныло подумала девушка, поднимаясь на колени и стараясь дышать глубже, чтобы унять бешено стучащее сердце. Лучше бы надел их обратно. Упав обратно и вляпавшись бедром в тёплую лужицу, она с горечью поняла, что как раз он-то своё получил. Перекатившись и сорвав покрывало, обнажив нетронутую простынь, Мэв обтёрла зелёной тканью бедро и швырнула грязный край поближе к меру, чувствуя горячее желание расплакаться.

Подобрав колени и прижав их к налившейся груди, девушка постаралась нацепить улыбку. Но безотказный приём Киравы почему-то дал неожиданный сбой.

— Не драматизируй, Мэв, — голос Далемара звучал раздражающе ровно. Верно, он знал лучший способ взять себя в руки. — Дай мне немного отдохнуть, и я дам тебе то, что ты хочешь.

Помолчав, он добавил устало:

— Умеешь же ты заставить меня почувствовать себя зелёным дураком. Это, чёрт возьми, настоящий талант!

Не зная, что ответить, девушка вновь уткнулась лицом в колени. Посидев немного, она подумала, что, возможно, он и правда сделал так без злого умысла. Будь это иначе, он бы наверняка уже выставил её за дверь. А спустя ещё некоторое время Мэв решила, что мысль о том, что заставила его не сдержаться, по-своему даже приятна. Как бы то ни было, а они хоть и ненадолго перешли пропасть. Внизу живота всё пылало, давая понять, что это не иллюзия и она правда была с ним. И он хотел её! И сильно!

Уткнувшись в колени, Мэв ещё раз примерила «улыбку Киравы», и на этот раз всё прошло идеально. Подняв голову, девушка увидела, что эльф пересел ближе к комоду. Открыв дверцу, он будто обдумывал что-то. Словно почувствовав спиной взгляд, он повернулся к ней и посмотрел искоса с явным недоверием. Мэв смогла выдавить из себя вполне искреннюю улыбку, перед тем как спрятать покрасневшее лицо в коленях.

— Моя девочка, — выдохнул он. — Не думал, что так скоро почувствую себя ничтожным стариком. По меньшей мере ещё лет пятьдесят надеялся продержаться.

Мэв не поняла, о чём он сейчас.

— Но, как говорит мой папаша, раз ниже падать некуда, то к чёрту сомнения.

Хлопнула дверца комода. Кровать скрипнула под его весом. Подняв её лицо, Далемар поцеловал Мэв именно так, как она хотела: неспешно, умело, с чувством, распаляя почти угасшие в животе угольки. Девушка стала отвечать, разбирая на его губах странный и смутно знакомый вкус чего-то, что не могло быть привкусом вина, но упорно ассоциировалось с Далемаром и отчего-то с холодной водой.

— Подними руки, — скомандовал эльф, стаскивая с неё рубаху и толкая на подушки, проводя руками по талии.

Но почти сразу Мэв поднялась.

— Ты тоже снимай, — прошептала она, теня ворот его рубахи. — Если не забыл, я уже видела тебя без неё.

Предложение явно не порадовало эльфа, но всё же он стащил рубашку, отбросив на край кровати. К ожогу на груди добавился шрам на плече, оставленный её стрелой. Коснувшись свежего рубца кончиками пальцев, Мэв прикусила губу.

— Думала, полностью затянется, — девушка коснулась другой рукой его ладони, шрама на которой не осталось.

— Только если приступить к восстановлению сразу и полностью, — пояснил Далемар. — Промедлишь — и вот. Впрочем, под одеждой не видно и ладно.

— Я такого же мнения, — кивнула она и, хихикнув, добавила: — Ну, теперь не одной мне носить на себе твои отметины.

И тут же пожалела, так как его это замечание не порадовало. Взгляд мера прошёлся по шраму над грудью и боку, и, хоть к нему они не имели прямого отношения, это были более страшные и выраженные шрамы на икре и прижжённый шрам на плече. Но всё же именно самый тонкий косой шрам на шее заставил его желваки буквально заходить от сдерживаемой злобы.

Мэв привычно прикрыла горло рукой и с улыбкой произнесла:

— Да, как видишь, мне тоже есть что скрывать под одеждой. Но давай не думать об этом.

Но он думал, и мысли эти были очень далеки от чего-то приятного. Мэв не могла позволить ему отстраниться.

— А я ведь впервые вижу тебя всего без одежды, — хихикнула девушка, чтобы увести его мысли из опасного русла. — Я тут вспомнила, что на острове видела тебя только без рубашки, но в штанах или без штанов, но в рубашке.

— Хорошо, что ты запомнила хоть что-то, кроме собачьего холода, — произнёс мер мрачно, ложась на бок около неё.

Убрав ладонь от горла, Мэв почему-то подумала, что никогда бы не рассказала ему добровольно, как порезала себя на дороге. Проклятое вино!

— Не так уж там было и холодно! Просто ты больно теплолюбивое создание, — девушка повернулась к нему, касаясь руки и переплетая пальцы с его. — И больше ты ничего не помнишь?

— Помню конечно, — признался он, скользнув взглядом пониже проклятого тонкого шрама. — Но холод лучше всего.

— Даже лучше меня? — девушка постаралась скрыть обиду за полусерьёзным тоном.

— Ты меня так не донимала, — заверил мер и тут же поправился. — Вернее, донимала, но не с таким постоянством.

Мэв опустила взгляд, но Далемар коснулся подбородка и заставил её посмотреть себе в глаза.

— И всё же я запомнил достаточно, чтобы понять, что ты тоже изменилась.

— Постарела? — спросила Мэв шутливо, но с замиранием понимая, что, если он начнёт описывать все её изменения за эти три года, она точно сломает ему нос.

— Нет, — протянул эльф, проведя рукой от подбородка к груди. — Но сиськи у тебя стали как у типичной нордки.

В подтверждение этих слов он накрыл грудь рукой, заставив её ойкнуть одновременно от прикосновения и от обиды.

— Раньше легко в ладошку помещались, как у образцовой эльфийской девочки, а сейчас приходится расставлять пальцы, видишь?

Прежде чем Мэв начала протестовать от такой наглости, Далемар, надвинувшись на неё, поцеловал. Но, едва девушка обмякла, забыв обиду и отдавшись полузабытой пляске языков, мер, прервав поцелуй, посмотрел на неё и с ухмылкой произнёс:

— Хорошо, что к нордским сиськам у тебя ещё не выросла и типичная для нордок широкая задница. Этого я бы точно не вынес.

— Иди в Обливион! — ругнулась девушка. — А ничего, что этой грудью я кормила твоего ребёнка?

— Прямо грудью? — охнул он, скорее всего, притворно и тут же попытался лизнуть её сосок.

— Скажи ещё, что благородные эльфийские матери таким не занимаются, — парировала Мэв, ловко уклонившись и надавив ему на плечи.

— Благородные — нет, — признался он, не напирая и послушно откидываясь обратно на кровать, чтобы извернуться на ней, как довольный кот.

Получилось это у него так ловко и похоже, что Мэв даже про обиду забыла. И тут же испытала острое желание погладить его плоский живот. От груди вдоль узкого мыса светлых волос до пупка и ниже…

— А как тогда? — девушка облизнула пересохшие губы.

— Нанимают для этого неблагородных.

— Зачем? — непонимающе спросила девушка, упорно отводя взгляд оттуда, куда он то и дело возвращался.

— Традиция. Если хочешь узнать подробности, спроси у моей матери на досуге.

Упоминание матери резко отрезвило девушку. Мэв вообще была не уверена, что сможет заговорить с неведомой эльфийкой хоть о чём-то. А тем более поднимать столь щекотливые темы. Впрочем, с ним она тоже не думала, что сможет обсуждать подобное, и вот…

— Знаешь, а благородные эльфийки многое теряют, — протянула она, ложась рядом и смотря на него с озорством. — Кормить ребёнка грудью — это очень даже приятно.

— Приятнее, чем… — повторил он её интонацию, скользя рукой по животу и даря надежду, что эта ночь всё же не будет для неё так трагична. — А знаешь, Мэв, я придумал, как отомщу тебе за враньё и за то, что пришлось пойти на столь крайние меры, — прошипел он буквально ей в губы, придвинувшись и нависнув сверху. — Сегодня ты от меня не то что уйти — уползти не сможешь.

Интонация вроде бы не несла угрозу, как и взгляд, но Мэв всё равно ощутила тревогу.

— Иенн не привыкла оставаться одна, — пропищала девушка.

— Она не одна, я видел, — произнёс мер уже более серьёзно. — Пусть драный кошак отрабатывает наказание за то, что сунул нос туда, куда не следовало.

— Он не… — начала Мэв, намереваясь соврать, что сама попросила Эдга посидеть с дочерью, но слова застряли в горле, едва она увидела, как меняется выражение на его лице в ответ на ложь.

«Так вот почему он тогда изменился, применив то заклинание: понял, что я пришла к нему не по своей воле!»

— Ты всё неверно истолковал: я хотела прийти сама, просто боялась, что ты меня оттолкнёшь. А Эдг… Если я не приду… он же подумает, что ты прибил меня, — взмолилась девушка, но внутри надеясь, что он не послушает и не отпустит.

— У каджитов отличный слух. Скорее, он подумает, что я тебя пытаю, — протянул Далемар, заправляя прядь ей за ухо и поднимаясь. Мэв округлила глаза и охнула, когда он уверенно закинул её ногу себе на плечо, коварно ухмыляясь. — А кричать ты у меня будешь так, что кошак к утру поседеет.