Анимагическая форма - Хагрид (джен)

В багаже профессора оказалась личная сова. Пара дней скрупулёзного изучения стен возле превратной башенки, и Флитвик нашёл специальную дверцу-проход для почтовых птиц. Вскрыл, тут же отметив свою сову как единственного пользователя этой «дырки» в большой мир. Но первой в путь отправилась не сова, а возникшая словно ниоткуда феечка, которая с радостным визгом вылетела в Запретный лес. И не волновали малявку никакие щиты-запреты! Флитвик только досадливо вздохнул… и пошёл домой. Чинить препоны феям… он не настолько отважен.

Принесённые почтовой совой газеты порадовали кричащими заголовками: «Жуткий кровавый ритуал в Хогвартсе!», «Бесчеловечная резня в школе!», «Неудачная попытка вызвать демона или ритуальное жертвоприношение?», «Кто в ответе за Хогвартсовскую резню?»

В газетных статьях смаковались страшные подробности некого ритуала, в котором были зверски убиты профессор чар Филиус Флитвик и Рубеус Хагрид, хранитель Ключей Хогвартса. Их останки и следы темномагического чертежа были обнаружены в углях пожарища на месте одного из подсобных помещений лесника.

Хагрид на удивление спокойно воспринял весть о своём сгоревшем доме. Повздыхал, конечно, но возмущаться не стал. Светта с профессором облегчённо переглянулись. Скандал со слезливой истерикой в исполнении полувеликана пережить было бы непросто.

Профессор с удовольствием просматривал крикливые статейки и выглядел совершенно довольным сотворённой пакостью:

— Я на скорую руку создал гомункулов из крови — моей и Рубеуса. Не живых, конечно. Подобным искусством не владею. Просто куски мяса и костей, повторяющих форму наших тел. Их обгорелые частицы должны были обнаружить при раскопках пепелища, магически опознать и… Тут-то и пригодился одноразовый африканский амулет с эманациями смерти сильных волшебников. Выиграл его в карты ещё по молодости лет, кхм. Скорее всего, запрещённая вещь в наших краях, но точно не знаю. Возможно, имеет прямое отношение к некромантии. У африканских шаманов свои законы — на наши запреты им плевать. Давно нужно было от него избавиться…

И что мы имеем в результате? Вот увидите, дети, в следующих выпусках «Ежедневного пророка» будут смаковать подробности о моём сумасшествии. Якобы лишившись рассудка, я решил провести призыв демона, для этого принёс в жертву Рубеуса, но дело закончилось моей гибелью и пожаром. Собственно, именно таков финал девяноста девяти и девяти процентов призывов дилетантами.

— Но профессор, ваша репутация! — охнула Светка, схватившись за щёки.

— Это забудется, — грустно улыбнулся Филиус Флитвик. — Надеюсь, в памяти учеников я всё же останусь учителем и деканом, а не свихнувшимся призывателем.

* * *

Её разбудило странное ощущение, словно кто-то выбившийся из сил отчаянно звал на помощь.

Светта выругалась от избытка чувств, соскочила с кровати и начала лихорадочно одеваться. Стараясь не шуметь в сонной тишине дома, она на цыпочках прокралась к двери, осторожно отодвинула засов и вышла в ночную темень. Вот уж действительно ночь! Пасмурно: ни луны, ни звёзд, ни огонька вдали. Даже для явно не человеческого светкиного зрения темнота, обычно расцвеченная в серо-зелёные тона, сегодня с трудом просматривалась на пять шагов. Судя по всему, скоро ожидался дождь. Эх, надо было лампу взять! Хотя в лесу толку от того светильника…

А вот то, что пришлось идти в сторону фейских Полян, Светке совсем не понравилось. Зов своего попавшего в беду фамильяра она узнала сразу. Спрашивается, что здесь делал Кот? Ведь предупреждала же!

В густых зарослях кустарника асфальтовые дорожки никто проложить не догадался. Пришлось шариться наощупь. Кот был уже где-то близко — Светта это чувствовала и даже восприняла несколько невнятных картинок, в которых ничего не поняла.

В высокой траве слышалось тихое журчание. Ручей? Аккуратно проверяя ногой путь, мисс Вудвилл нащупала край провала. Глубокий бочаг-колодец с весело журчащим родником на дне. Кот был в бочаге. Плюхнувшись на пузо и свесив голову в дыру, она попыталась рассмотреть бедолагу, но уловила лишь едва слышный даже не мяв, а сип. Сознание захлестнули образы невыносимого холода, осыпающихся под когтями крутых стен и беспросветного отчаяния.

Рискованно свесившись и сунув одну руку в бочаг, а другой уцепившись за ветку, Светка попыталась наощупь достать Кота. Тщетно — слишком глубоко, даже дна не видно, но некое ощущение пустоты говорит, что до питомца не меньше пары ярдов. Ладно, мы пойдём другим путём. Сучковатую длинную палку — бывшее засохшее деревце, спущенную вниз на манер трапа, котяра видел, но самостоятельно добраться до средства спасения не мог — слишком обессилел.

— Была не была! — пробормотала мисс Вудвилл, быстренько раздеваясь. Оставшись в одних «мальвининых» панталонах, осторожно сползла по палке вниз. Впервые с момента обретения тела Светка порадовалась собственной худосочности. Хорошо быть почти невесомой роднёй феям! Будь она потяжелее, гнилая жердь точно бы не выдержала. И так под её тушей гнулась и угрожающе потрескивала. От ледяной воды перехватило дыхание, и обязательный взвизг застрял где-то в груди. До боли стиснув зубы и часто дыша, погрузилась почти по пояс — главным образом из-за мягкой глины на дне, в которой ноги утонули до колена. Дно неохотно отпустило добычу, но выдрать конечности из вязкой ловушки у Светки получилось.

Чёрный Кот маячил почему-то белесым пятном у противоположной стены природного колодца. Он уцепился передними лапками за выступающий из стены камень, и только ушастая голова торчала из воды. Светка охнула, схватила несчастного питомца, прижала к себе, стараясь согреть переохлаждённое тельце. На котофее не было шерсти. Вообще. Даже вибриссов и кисточек на ушах не осталось.

— О-о-о, на фей охотиться ходил, — дрожащим, но не предвещающим ничего хорошего тоном протянула она, стуча зубами и быстренько направляясь на выход. Кот издал тихий жалобный звук. — Знаешь, даже ругать тебя не буду. Ты уже своё получил, — пристраивая онемевшие от холода ступни на обломанные остатки сучьев, не смогла промолчать Светта. — Ходи теперь лысый, кошачье посмешище! — и, не внимая робким оправданиям, полезла наверх.

Непослушные ноги, измазанные глиной, норовили соскользнуть с палки, ещё и странный звук слышался, словно что-то металлическое постукивало по дереву. Добравшись до края бочага, она выползла на траву и, перевернувшись на бок, принялась вытирать сорочкой настрадавшегося фамильяра.

— Не кормим мы тебя, что ли, — с нежностью бурчала Светка, ощупывая рёбрышки и лапки в поисках травм. — Костлявый, как я, позвонки вон пилой торчат. А под шёрсткой незаметно было… Вроде всё целое, — закончила осмотр. Помахав волшебной палочкой, наложила на нижнюю рубашку согревающие чары, укутала в неё жертву фейского возмездия, усыпила и облегчённо выдохнула.

Теперь можно и о себе позаботиться. Занявшись мокрыми панталонами — эх, испортила любимые «мальвинские» труселя с кружевами ниже колен и вышитыми шёлком незабудками! — обнаружила неожиданную находку: на щиколотку намоталась грубая цепочка довольно большого медальона или чего-то подобного.

Стараясь не касаться руками болтающегося неизвестного артефакта, аккуратно за цепочку сняла с ноги находку.

Медальон не был округлым или, скажем, овальным, как принято в украшениях подобного типа. Ассиметричные углы, выпирающие рубчатые грани, какие-то бороздки и бугорки… И всё это украшено целой россыпью «небрежно брошенных» блестящих камушков. Цветовую гамму в потёмках Светка разглядеть даже не пыталась, а зажечь Люмос ей в голову не пришло.

Странная штуковина… Опасная. Недаром от одного взгляда на неё все волоски на теле встали дыбом. И всё равно на уродливый медальон хотелось смотреть, не отрываясь. Взгляд словно прикипел к смещённому с середины камешку с пульсирующей искрой в глубине. Камень — вроде бы кристалл, а может, и стекло, или вообще пластиковый индикатор какой-нибудь.

Индикатор… как на взрывном устройстве. Светка замерла, моргнула, сбрасывая наваждение. Вещь была чужой. Нет, не так, эта ШТУКА была чуждой всему, что Светта видела в своей жизни. Это сделали не люди и не ситхе — после волшебной чашечки, оставленной в подарок за излечение Сумеречного горностая, манеру исполнения жителей холмов она примерно представляла.

Воздетый вверх медальон покачивался на цепочке перед её лицом. Светка вдруг осознала, что мигающая искорка пытается подстроиться к ритму её сердца. А в сознание заползал невесомый, эфемерный, но настойчивый шёпот… на неизвестном языке. Не раздумывая, действуя на одних инстинктах, она с силой зашвырнула находку обратно в бочаг. Тихий всплеск — и словно что-то болезненно оборвалось… уже успевшее приживиться в её разуме. Почудился разочарованный то ли вой, то ли стон… и всё пропало.

— Текущая вода экранирует эту… это, — прошептала перепуганная Светка под шелест листьев деревьев.

Обхватив себя за плечи, она напряжённо уставилась на своё белеющее в темноте колено. До Светты дошло, что будь она обычным человеком, без крови великанов в жилах с их запредельным сопротивлением магии, ШТУКА захватила бы её сознание мгновенно и не напрягаясь. Она ведь и так почти поддалась…

— Ой, мамочки! — всхлипнула тихонько. А ведь вполне возможно, она держала в руках первопричину образования так восхитившего Флитвика кратера. Что там произошло, в далёком прошлом? Предки не поделили ШТУКУ или наоборот — всем миром пытались уничтожить? В последнее охотно верилось. Уничтожить не смогли, а вот изолировать у них получилось. И забылось всё со временем — в кальдере поселились люди. Мелькали века, люди то приходили, то снова забывали о тайном местечке…

А потом припёрлась Светка и едва всё не порушила.

Она потерянно огляделась по сторонам, потрогала свёрток спящего в тепле фамильяра, провела рукой по траве. Благословенное мирное Убежище оказалось древней тюрьмой-хранилищем...

Нельзя, чтобы кто-то об этом узнал — современные маги вряд ли с древней напастью справятся. Пусть ШТУКА мокнет в подземном роднике ещё тысячу лет, а лучше — до скончания времён. Феям она не интересна и вряд ли вообще способна подчинить кого-либо из крылатого народца. Пусть феечки всем своим Царством охраняют древнее зло.

А Светка... В голову к ней ни один менталист не залезет, но есть ещё и Веритасерум… В сопротивлении к этому зелью у Светты уверенности не было. Подольёт кто-нибудь и скажет: «А расскажите-ка нам, Светочка, все свои секретики». Тут-то она и выложит…

— Нет, я не Фродо Беггинс, господа! Это вообще другая сказка! Нафиг! — гордо высказавшись в темноту, мисс Вудвилл, стиснув зубы и зажмурившись, вызвала в памяти малейшие подробности нескольких минут с момента, как начала стягивать мокрые панталоны, и взмахнула волшебной палочкой:

— Обливиэйт!

* * *

Пирог с мясом и картошкой слегка подгорел, но пах просто умопомрачительно! И на вкус удался. Вон её мужчины уже по второму-третьему куску уписывают. Аж приятно посмотреть! Плеснув себе ещё чайку, Светта вопросительно уставилась на довольно отдувающегося профессора. Черновики вчерашних изысканий она уже набело переписала в большущую амбарную книгу под номером один — «Рабочий дневник Филиуса Флитвика. Кальдера».

За пару недель в Убежище у компании беглецов успел сложиться своеобразный распорядок дня. Завтрак в шесть часов — все оказались ранними пташками. Потом занятия чарами с профессором. Впрочем, Хагрид, посетив парочку первых уроков, бессовестно дезертировал. У него, мол, дела-заботы и вообще недосуг. А Светта с упоением махала волшебной палочкой, тихонько бормоча под нос загадочные слова на ломаной латыни. Как же классно, когда есть компетентный учитель!

Флитвик был учителем от бога. Объяснял понятно, рассказывал интересно… А успехи своей единственной ученицы сопровождал обязательной похвалой.

Обед. Разговоры, обсуждения, планы…

Потом они с профессором шли изучать очередную обнаруженную им древнюю чародейскую редкость и возились порой до поздней ночи. Тогда прибегал Хагрид и с руганью конвоировал обоих домой.

Поздний ужин. Снова разговоры, обсуждения плодотворно прожитого дня. Перед сном Светта переписывала свои записки в амбарную книгу, что-нибудь читала и засыпала.

Рабочий дневник неспешно пополнялся: рабочие схемы, наброски, отдельные мысли… Светке очень нравилось наблюдать за Флитвиком в работе. Тем более, он никогда не гнушался объяснить, что сейчас такое интересное делает. За эту пару недель она узнала столько нового!

Профессору понравилась их своеобразная библиотека. В дождливые дни он усердно пыхтел над восстановлением старых томов, порой находя кое-что интересное для себя. Конечно, большая часть книг была обычными школьными учебниками прежних времён, но не все. По словам Флитвика, было много редкостей, а порой и уникальных инкунабул. Особо ценными он считал рабочие записки прежних профессоров, мемуары и дорожные дневники. И не поспоришь. Светка с профессором была совершенно согласна.

Завтрак подходил к концу, когда флитвиковская сова Афина принесла прессу. А на первой полосе «Ежедневного пророка» красовался карандашный портрет Светки с на редкость дебильным выражением лица: «Разыскивается особо опасная преступница!»

Мисс Вудвилл лишилась дара речи. Хагрид хрюкнул в изумлении и вытаращился на сестрёнку, словно у той вторая голова выросла:

— Загрызи меня корова! Ты?!

Флитвик выглядел совершенно ошеломлённым:

— Дементора мне в родню! — выругался он в унисон полувеликану. — Это что?! С чего бы вдруг… Немыслимо! Вы-то здесь причём?! — схватив газету, принялся читать вслух.

Оказывается, это Светта проникла в Хогвартс, оставшийся без бдительного директора, и, околдовав Хагрида и Филиуса Флитвика, погубила их в мерзком ритуале. Её видели жители Хогсмида и охотно дали интервью.

Хозяйка «Трёх мётел» едва не рыдала:

«Ах, я сразу поняла, что это преступница! Очень, очень злые глаза! От неё веяло первозданной Тьмой! А как странно она говорила, словно пришепётывала, привыкнув творить проклятья на чужом языке. Да, я очень испугалась!»

«Во врёт, мадам в мантилье! — скрипнула зубами Светка. — Да она комнату подороже старалась наивной мне всучить! Когда я от люкса отказалась, нос задрала. Мол, голытьба голимая, достойные апартаменты оплатить нечем! Очень мне было нужно монументальное лежбище с горой перин и подушек, шёлковым многослойным балдахином и персидским ковром на полу! За одиннадцать галлеонов в сутки, зараза! Потом дорогущее винцо на обед предлагала. На кой мне эта кислятина? Я же ещё ребёнок вроде как, постыдилась бы. Тьмой от меня тянуло… надо же!»

Хозяин лавки готового платья был уверен, что под обликом невинной девочки спрятался кто-то под оборотным зельем:

«И рассуждать нечего — тут под обороткой кто-то был! Знаю я таких. Юная ведьма неуклюже ноги переставляла, пошатывалась — сразу видать, под её обликом затаился взрослый волшебник, куда больший телесами. Смещение центра тяжести, если вы понимаете, о чём я. А её наряд? Моргана-девственница, какое на ней было тряпьё! С первого взгляда понятно — мантия торопливо переделана на скорую руку из немыслимого старья! Ни одна уважающая себя девица подобного не наденет. Точно вам говорю! Убожество!»

«Вот гад, — угрюмо подумала Светка. — Не оценил мои туалеты от кутюр! А я так старалась».

Хозяин книжного магазина был более конкретен:

«Я категорически убеждён, что под обликом девочки таился закоренелый преступник! Один из сподвижников Гриндевальда, да-да! Остаётся лишь надеяться, что наши доблестные авроры обнаружат злодея, пока он не сотворил ещё больших бед. Очень жаль и Хагрида, и дорогого профессора Флитвика. Профессор таки не успел получить заказанные книги. Кто мне возместит расходы? Специальную литературу трудно продать…»

— И ни у кого никаких идей, зачем бы это злодею в моём невинном облике лезть в Хогвартс и учинять кровавое? — проворчала мисс Вудвилл, заглядывая в газету. — О, мистер Филч — мой нетрезвый герой!

«На меня напали неожиданно. Они были в чёрном, с закрытыми лицами. Сколько их было — не знаю. Насильно влили в меня бутылку вермута, потом оглушили. Злодеи знали, что я непременно вызову авроров, оберегая покой доверенного моим заботам Хогвартса. Кто это был? Я не хочу голословно обвинять, но все знают, что они поклялись отомстить школе сами-знаете-за-что!»

— Так себе сказка. Зачем бы Блэкам вермут переводить? Пристукнули бы сквиба, и всё, — недоумённо распахнула глаза Светка. — Что за эстетствующие мстители?

— Вермут — любимый алкоголь Аргуса Филча, — тяжело вздохнул профессор. — Довольно дорогой напиток. Обычно я посылаю бутылочку вермута ему на именины в середине осени… Вероятно, на этот раз Аргус долго её хранил и распил в честь начала каникул. А тут смертоубийство, пожар и скандал, а он, сражённый винными парами, ничего не видел. Обидно... Вот и появились неизвестные в чёрном.

— Дык эта… врун Филч-то! И эти все вруны! — вдруг вызверился Хагрид, саданув ладонью по расстеленной газете. — Не могла сестрёнка… того-этого!

— Конечно, не могла, — растёр лицо ладонями профессор и несчастно добавил: — Милое дитя, я невольно подставил вас. Но как же так?

Светка ещё разок полюбовалась на газетный портрет дегенератки, пожала плечами и вдруг хихикнула:

— Никудышный из вас преступник, профессор! Следы заметаете неправильно, не в ту сторону!

— Но… но как же…

— Плюньте и разотрите! Это всё ерунда, — на мисс Вудвилл снизошло спокойствие. — Здесь меня не найдут, а через пару лет всё забудется. Да и меня уже вроде как оправдали — не я это, а некто под обороткой или вообще Блэки. В крайнем случае, внешность немного изменю, и нормально будет. Не переживайте, в общем. Но в наказание за мой подпорченный образ обучите меня магии крови, — коварно закинула она удочку под шумок.

— Тауматургии? Хм-м. Признаться, в этой дисциплине я не силён. Во времена моего студенчества тауматургия была весьма уважаема. Да, в Хогвартсе её достойно преподавали. Но мои умения — не более, чем бытовой уровень. Не было ни желания, ни способностей…

— Для начала и этого довольно, — счастливо прижмурилась Светта — отъявленная преступница и вообще мужик под оборотным зельем.

* * *

Феи опять гоняли профессора по небосводу.

Светка завистливо вздохнула — её-то «крышколёт» поднимать в небо отказался. Как ни бился над своим изобретением Флитвик, как ни старалась мисс Вудвилл, а её приказы деревянный агрегат не слышал, а значит, не реагировал. Опять великанья кровь, будь она неладна!

А профессор вовсю порхал! Нужно сказать, за время проживания в Убежище полётные навыки Флитвика заметно улучшились, а фигуры высшего пилотажа приобрели отточенность. С такими-то экстремальными тренировками!

Если сначала летать на крышке бочки феечки разрешали ему вдали от своих Полян, то теперь пытались ссадить летуна на землю, как только примечали. Даже некоторые правила погонь выработались: если профессор приземлялся сам, малявки его не проклинали, покружив и отругав, улетали прочь. Если же умудрялись поймать…

А как феи любили засады, слов нет! Особую тактику придумали, мелкие засранки. Сутками тихо сидели на деревьях возле дома и, подкараулив, как в фильмах про войну, подобно фашистским «мессерам»-охотникам, сбивали отважного пилота Филиуса на взлёте. При посадке — нет, не трогали, а взлетать не давали. У фей было полное господство в воздухе.

Но и Флитвик был не прост. Азартно блестя глазами, этот адреналиновый наркоман придумал противодействие феечному коварству. Под комплексом скрывающих чар он отходил подальше в луга и взлетал, аки вольная птица! Догонялки с феями нравились ему ничуть не меньше, чем крылатым девчушкам.

А Хагрида феи игнорировали, словно не замечали. Светку встречали доброжелательно и ничего против неё не таили. А вот Коту жилось печально. Мало того, что шерсть на нем так и не отросла, несмотря на старания хозяйки и профессора, так феечки дальше сарая его не выпускали. Какая там охотничья территория, пахучие метки и сладкие победы над мелким зверьём? Тоскливо орал котяра в «корзине» и всё. Охотничек на фей.

Светка поправила пуховую шаль на плечах. Со стороны речки тянуло свежим ветерком, однако уединённое это местечко, под старой ивой, располагало к созерцанию воды и меланхоличным размышлениям. Когда хотелось тишины и одиночества, она приходила сюда, чтобы посидеть в тенёчке, полюбоваться на шустрых рыб в быстрой воде. Умиротворяющее место.

Странная штука — память. Светта отлично помнила подробности первой жизни, а годы, разделённые с Хагридом, подёрнулись дымкой забвения. Может, потому что ничего особо интересного в размеренной жизни полувеликана не происходило? Нет, были и забавные случаи, были и печальные. Всякое случалось, но… Но мир Хранителя Ключей Хогвартса был весьма ограничен: школьное хозяйство, лес, Хогсмид, редкие посещения Косой Аллеи с ещё более редкими визитами в Лютный переулок. Лесник не был любопытен.

Речка журчала, навевая дрёму. Вдруг треск сучьев, возмущённый вопль и громкий «бульк» огласили окрестности.

— …пакостницы! — неподалёку совершил аварийную посадку «крышкобочковый» летательный агрегат. Светка до него добежала, когда Флитвик уже вылез из речки и вытолкал на берег своё увесистое летательное средство. Феи покружили над ним, но, увидев Светту, хихикая, улетели.

— И всё-таки феи вас любят, милое дитя, — ни с того ни с сего заявил профессор, выжимая полу сюртука. — Вон передали вам надзор надо мной и даже проклясть позабыли.

Это наслаждение — наблюдать, как колдует маленький профессор! Волшебная палочка словно порхала в его руке. Изящные, чёткие движения. Миг — и он уже сухой, чистенький и отглаженный готов к беседе.

— У нас с феями давняя дружба, — честно выложила Светка, присаживаясь в наколдованное креслице. Учитель пристроился в точно такое же под густой тенью кустов, на появившийся столик выставил прохладительное питьё в стеклянном кувшине и пару кубков. У него в запасах, под стазисом, было много таких вот приятных мелочей, которыми он щедро делился.

И Светта всё ему рассказала.

Благо Хагрид не мог услышать её откровений. Он в полях опять что-то полол, рыхлил, чистил… Привыкший к каждодневному нелёгкому труду полувеликан иной жизни не мыслил. Светта ему не мешала. Нравится с огородом возиться — да ради бога! Тем более, её он к аграрным трудам не агитировал.

Флитвик долго молчал, явно раскладывая по полочкам вываленную на него информацию, а потом устроил дотошный допрос, замаскированный под уточнение нюансов. Скрывать Светке было ничего — охотно отвечала. Дотошный декан воронов всё равно до правды докопался бы. Слишком много нестыковок было в Светкином житье-бытье. Смысл таиться? Он ведь сразу понял, ещё там, при первой встрече в избушке лесника, что мисс Вудвилл многое недоговаривает… Лучше уж самой всё объяснить, а то придумает себе что-нибудь странное. Хотя куда уж страньше-то?

— Благодарю за доверие, милое дитя, — вздохнул профессор, в раздумье помяв пальцами подбородок. — Да, вы правы — Рубеусу это знать ни к чему, как это ни грустно. Правда ему не нужна. Просто не поймёт… Хм, получается, это вас, а не Рубеуса я тайком учил все эти годы?

— Нет, — помотала головой Светка. — Мы учились вместе. На самом деле, Руби не глупый, он просто очень медленно думает. Вместе у нас хорошо получалось — его магия и мой ум. А сейчас… Сейчас ему непросто: Альбус — свет в окошке, оказался последней сволочью, верная Чуйка пропала, ещё и думать стало очень тяжело… Бедный Руби.

— Звучит логично, — кивнул Флитвик.

Он растёр лицо ладонями, невидящим взглядом уставился на танцующих в воде рыбок.

— Проект «Гремлин», — протянул глубокомысленно. Если это то, о чём я думаю, надо с острова бежать без оглядки. Выйдет эксперимент из-под контроля, тут и бешеные Блэки покажутся милыми котятками.

— Поясните, профессор, — насторожилась Светта.

— Думаю, невыразимцы хотят вскрыть древние домены. Распечатать кровью полукровок-магиков. Запустить туда якобы нового хозяина, а потом перехватить у него контроль. Для этого выращивают умных полукровок — на роль агента дурак не годится. Сложно… и страшно. У доменов могут быть свои истинные хозяева. А это война. Или, что гораздо хуже, тем, кто в домене, самим тесно. Расплодились. Вот они обрадуются открытому выходу в большой мир! А современные волшебники совершенно разленились…

— О! — округлила рот Светта. Фантазия у неё была живая, а просмотренные когда-то ужастики лишь добавили топлива в огонь страхов. — Разве невыразимцы не понимают грозящей опасности?

— Понимают, — кивнул Флитвик, — но у них свои доводы, которые нам не известны. Скорее всего, всё закончится благополучно. А что нам ещё остаётся? Только надеяться. По крайней мере, в вашей истории вроде бы обошлось.

— Не факт, — тяжко вздохнула Светка.

— Не факт, — согласился Филиус.

Помолчали, слушая умиротворяющее речное журчание.

— Я подумываю создать портключ на один безлюдный, накрытый чарами островок в Индийском океане, — подал голос профессор. — Как-то по случаю достались координаты, однако пограничные барьеры мне не обойти. Уходить придётся… громко. И всю жизнь прятаться на этом клочке суши.

— Не хотелось бы, — поёжилась Светта, кутаясь в свою шаль. На вопросительный взгляд профессор, пояснила: — Я же не была нигде. Очень хочется попутешествовать. Страны, моря, континенты… В Австралию хочу — на кенгуру посмотреть. И в Индию — на слоне покататься. И в Тайланд… Всю жизнь просидеть в норе — это не выход.

— И что вы предлагаете? — с любопытством поинтересовался профессор.

Светка облизала пересохшие от волнения губы и сбивчиво объяснила:

— Вы знаете, я серьёзно увлечена Ритуалистикой, и не безуспешно. Наверное, это единственное в жизни, что я умею делать хорошо. В мемуарах на редкость нудного и вреднючего мага я нашла упоминание об одном ритуале с элементами обряда — «Кровь во спасение». Он был распространён в одиннадцатом — тринадцатом веках. Когда тяжелораненого рыцаря привозили домой слуги, кто-то из близкой родни делился с ним кровью и жизненной силой. Об этом даже баллада есть. Правда, там всё искажено в угоду романтике, и название магического действа другое. Грубо говоря, менестрели всё переврали. В песне с рыцарем кровью поделилась невеста, ну и погибла, само собой. При этом нельзя было наплодить бастардов от крестьянок и использовать их как доноров. Невесты и преданные вассалы тоже не годились. Нет, передать «жизнь» мог только родной и близкий: сын, мать, брат… В ином случае погибали оба — и донор, и реципиент. Обязательное условие — искреннее желание спасти дорогого человека, без какой-либо попутной выгоды. И то смертность была высока. Думаю, именно из-за этого о ритуале забыли. Он наверняка есть в библиотеках Древнейших и Благороднейших, но…

— И чем нам это поможет? — профессор подался вперёд, словно боялся пропустить хоть слово. Светка сглотнула:

— Я подумала… можно ведь не только кровь и силы передать. Там довольно «пластичные», ёмкие расчёты. Объём крови всегда делился пополам, между страждущим и помощником. А если… А если вам с Хагридом разделить рост на двоих? Пополам. При этом ещё изменятся внешность и магический отпечаток.

Взгляд Филиуса Флитвика остекленел.