Рождественский калейдоскоп (гет)

— Ты вернёшься?

Она носится по кабинету подобно маленькому вихрю и, кажется, не слышит его вопрос, из-за чего Драко приходится кашлянуть, привлекая к себе внимание.

Остановившись у шкафа, она ведёт пальцем вдоль рядов книг, рассматривает корешки и рассеянно спрашивает:

— Ты имеешь в виду в Англию?

Не дожидаясь ответа, она выбирает с десяток книг и лёгким движением палочки отправляет их в большую коробку на столе. Драко наблюдает за её движениями, чувствуя горечь от каждого тома, плывущего по воздуху. Полки редеют.

— Нет.

Она снова реагирует не сразу.

Отступив к комоду, она открывает полки одну за другой и внимательно просматривает содержимое. Её оборудование, документы, памятные вещицы — всё отправляется в ту же коробку, расширенную чарами.

Драко видит, как скрываются части её жизни: набор перьев, который он подарил ей; журналы по трансфигурации и зельеварению, которыми они обменивались; книги, которые она давала ему почитать. Там её запасной шарф, который она хранила на случай холодов, но никогда не использовала, потому что Драко всегда предлагал ей свой. Там чашка — вечный спутник внеурочных часов. Драко знал, какова она была на ощупь и какой формы был крошечный скол, потому что регулярно готовил кофе для них обоих.

Чёрный, без сахара, но с щепоткой корицы — душистый, терпкий и притягательный, как и…

— Тогда в Министерство? — спрашивает она и захлопывает последний ящик.

Очаровательно непроницательная.

Драко качает головой, забыв, что она не видит, и задевает гирлянду, свисающую с потолка.

Весь кабинет украшен к Рождеству, а на её опустевшем столе стоит маленькая ель, вокруг которой кружат заколдованные снежники.

Рядом одиноко лежит ежедневник.

У неё всегда всё было по плану: рабочие часы, встречи с друзьями, поездки к родителям, обеды, ужины, редкие свидания, культурные события.

И только Драко умудрялся вклиниваться, заставляя перекраивать всё расписание под себя. Он знал, всегда знал, что её раздражала необходимость отступать от намеченного.

Но всё же она никогда ему не отказывала.

Обедала с ним, показывала магловские музеи и посещала магическую оперу, задерживалась в лаборатории, прогуливалась до точки аппарации и позволяла проводить себя до дома.

Она так многое делала с ним. Она так улыбалась ему.

Поэтому Драко и не верил, что она могла уехать.

— Нет, — говорит он более жёстким тоном, выражая протест всему происходящему.

— Ну, тогда я не понимаю тебя, Малфой.

Она останавливается в центре кабинета, критически осматривая пространство. Вероятно, размышляет, не забыла ли чего-то ещё.

И сердце Драко рвётся, потому что он точно знает — забыла.

Он подходит к ней со спины и слегка наклоняется. Он всегда был трусом, но если сейчас не набраться решимости — то больше возможности и не будет.

Вздохнув, он разъясняет:

— Я имею в виду, вернёшься ли ты ко мне, Грейнджер?

Она оборачивает, и, о Мерлин, её потрясённый вид уже стоит того.

Гермиона глядит на него расширившимися глазами, её рот приоткрыт, и она пытается что-то сказать, но запинается и замолкает.

Неужели у неё нет ответа?

Драко слегка улыбается и опускает руку ей на бедро.

— Если нет — мне ведь придётся последовать за тобой.