Лорд Уизли (гет)

— Чего? — на лице Рона отразилось удивление.

— Не прикидывайся дураком, Уизли! — огрызнулся нежданный гость. — Ты всё прекрасно понимаешь! Астория Гринграсс была моей невестой! Моей! И она должна была стать моей женой! А ты забрал её у меня, предатель крови!

Лорд Рональд вскочил и, наставив на Малфоя волшебную палочку, зарычал:

— Ты что, хорёк, давно в свой истинный облик не возвращался? Тори, по-твоему, кто, вещь?

— Она была обещана мне, был подписан контракт, и если бы не заморочки её отца, она уже вынашивала бы моего наследника, а не ехала в это жалкое подобие школы, полное грязнокровок, полукровок и предателей крови.

— Ты что, Драко, — насмешливо спросила Гермиона, — уже соскучился по Тёмному Лорду? Снова вспоминаешь старые словечки. А ведь ещё так недавно плакал от счастья, когда Гарри его победил! И если Хогвартс так плох, почему ты сам возвращаешься в школу?

Малфой вздрогнул и с ненавистью посмотрел на девушку.

— Я не к тебе, гря... Грейнджер! Я пришёл за Асторией и уйду только с ней!

— А её мнение тебя не интересует, Малфой? — спросил Рон. — Ты же даже не смотришь в её сторону! Давай-ка спросим у Тори, хочет ли она уйти с тобой?

— Зачем? — бывший Пожиратель высоко поднял голову. — Я — Малфой, каждая чистокровная мечтает стать моей женой!

Раздавшийся смех вывел слизеринца из себя. Он выхватил палочку, но ничего не успел сделать: несколько лучей заклинаний ударили в Драко, и через секунду на месте Малфоя метался разъярённый белый хорёк, помещённый затем в клетку, трансфигурированную из пакета, в котором Рональд держал давно съеденный бутерброд, данный ему матерью.

— Даже не посмотрел на меня, — проворчала Панси. — А я ведь любила его.

— Зато он любит только себя, — ответил Рон. — Не будем говорить о нём.

* * *

Несмотря на то, что Хогвартс встретил их привычной завораживающей красотой, Гермиона, Джинни и Рон всё ещё видели перед своими глазами руины, в которые превратилось место их учёбы и совместных приключений.

Теперь мисс Грейнджер понимала, почему Гарри не захотел вернуться: замок стал для него настощим домом, и такие воспоминания для него были больнее, чем для кого бы то ни было.

Вопреки своему обыкновению, девушка прослушала приветственную речь директрисы. Её мысли были далеко от Большого зала, и каждая из них касалась Гарри.

Их отношения шагнули вперёд. За неделю до отправки в школу они обручились.

Гермиона хорошо знала, что вплоть до ближайших выходных возлюбленный будет занят в академии, и лишь тогда они сумеют увидеться.

Гермиона уже скучала по нему, но не ждала писем: с помощью Билла Гарри сумел сделать два сквозных зеркала, одно из которых отдал Гермионе. Они условились поговорить друг с другом сегодня вечером.

Дело с зельеварней было отложено до всё тех же выходных. До восстановления мануфактуры производство зелий было решено разместить в сарае Артура, заброшенном со времëн назначения мистера Уизли начальником отдела правопорядка. Мужчина охотно дал на это своё позволение.

Конечно, они легко могли начать производство уже сейчас, но, поскольку оно принадлежало Поттерам, Гарри хотелось самому поучаствовать в процессе, и никто ему не запрещал этого.

Глядя на то, как горят глаза любимого, Гермиона улыбалась. Она готова была помогать ему во всём, лишь бы он был счастлив...

Двери зала распахнулись настежь, издав напугавший Гермиону звук. Рука девушки дрогнула, и тыквенный сок из её кубка пролился на чёрную юбку.

Подняв голову, Грейнджер увидела, что в Большой зал вбежал Реджинальд Гринграсс с перекошенным от ярости лицом.

Не обращая ни на кого внимания, он подскочил к гриффиндорскому столу, к месту, где сидел Рон со своими жёнами, и проревел:

— Что ты наделал, сопляк?

Никто не успел отреагировать: в Большой зал влетели несущие почту совы. Перед Гермионой упал экземпляр «Ежедневного пророка». Она взяла газету, развернула и на первой полосе прочла:

«ВОЗВРАЩЕНИЕ ЗАБЫТЫХ ТРАДИЦИЙ

На заседании Визенгамота, прошедшем первого сентября тысяча девятьсот девяносто восьмого года, был принят законопроект, предложенный лордом Рональдом Биллиусом Уизли, «О возвращении двойной программы обучения в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс». Суть его в следующем: со времён основания в Хогвартсе обучали две группы магов — чародеев и волшебников. Но в тысяча пятьсот девяносто седьмом году директор Фицджеральт Эсмери по причине нехватки средств объединил две программы в одну, преподаваемую по сей день.

По инициативе лорда Уизли, начиная с этого года, все учащиеся с третьего по седьмой курс, избирая факультативы, будут обучаться либо на волшебников, либо на чародеев.

Поздравим же лорда Уизли с первым законопроектом. Соответствующую плату он уже внёс в казну Министерства.

Финеас Керн».

Гермиона отложила газету и с непониманием взглянула на Рона.

Тот некоторое время читал написанное, а затем, отбросив газету, расцеловал Асторию и Трейси, а потом попытался повторить действие уже с Панси и Дафной, но не сумел до них дотянуться.

— Получилось! — закричал он. — Мой законопроект принят! Наконец-то!

— Неужели ты не понимаешь, — лицо Гринграсса покраснело, — что за четыреста лет в Хогвартсе никто не помнит, как из универсального мага воспитать чародея, а как волшебника? Последним таковым был Дамблдор...

— Так есть же его портрет! В чём проблема?

— Знаний портрета недостаточно! Нужны учителя, литература, пособия... Сколько по твоей милости члены чистокровных семей потратили денег, которые берегли для другого?

— Позвольте узнать, для чего? — к Реджинальду подошла МакГонагалл. — Много лет я работаю в Хогвартсе и не припомню, чтобы Попечительский совет, состоящий из чистокровных, выдавал школе хоть какую-то сумму сверх того, что шло на зарплату профессоров. Овощи выращивали Хагрид, Вильгельмина и Помона, лекарства закупала мадам Помфри, учебные мётлы помнят ещё директора Блэка, а оборудование для факультетских команд по квиддичу покупают деканы, лишь однажы Люциус Малфой расщедрился на мётлы для Слизерина, когда его сын начал играть! Молчи, Реджинальд! — она выставила руку ладонью вперёд. — Замок мы восстановили сами, материалы куплены на деньги профессоров и учеников, ты не дал нам ни кната. Посмотри, Реджинальд, видишь, как мало учеников за столами? Остальные в больнице святого Мунго, лечатся после битвы, в которой бились вместо тебя и тебе подобных. Они могли уже выздороветь, но не хватает зелий, попечители могли бы купить ингредиенты или произвести снадобья в частных зельеварнях. Но вам нет до них дела! Я видела, как попечители в этом зале целовали ноги Волдеморта, и могу поклясться, что ты был одним из первых!

Гринграсс открыл рот, пытаясь что-то сказать, но не мог. Его руки затряслись.

— А о каком взносе пишет «Пророк»? — раздался голос Рона.

Мужчина ответил, не повернув головы:

— Со времён короля Якова Первого маг, чей проект был одобрен, платил сто пятьдесят галеонов в казну Министерства.

— Но я ничего не платил! А газета утверждает... или за меня заплатил кто-то другой?

— В каком-то смысле. После первого падения Сами-знаете-кого для Гарри Поттера был зарезервирован сейф, куда поступали и поступают деньги от благодарных магов. Но Поттер появился лишь много лет спустя, а золото лежало мёртвым грузом. Вот мы и переводили суммы из этого сейфа на оплату взносов.

Лицо Грейнджер вытянулось. Она взглянула на Рона. Тот сидел, закрыв руками лицо. Затем отнял, вздохнул, запустил руку в карман брюк, достал мешочек с расширением пространства и высыпал на стол горсть монет.

— Шесть галеонов, четырнадцать сиклей, пятнадцать кнатов, — произнёс лорд Уизли, смахнул монеты в мешок и встал. — Гермиона, одолжи мне сквозное зеркало. Я должен поговорить с Гарри. Срочно.