Княгиня и её полеты (гет)

Княгиня Евгения Шаховская не смогла просто сидеть, сложа руки после революции. Она не стала проситься на фронт, и, после свержения Временного правительства встала на сторону Советской власти. Ей было нечего терять, в Царской России она порядком разочаровалась. Старые знакомые с Гороховой либо покинули Россию, либо находились под следствием, и только некоторые из бывших учениц Распутина всё ещё умудрялись прятаться от большевиков в России.

Евгения пользовалась покровительством Луначарского, и с его подачи покинула бывший Петербург, ставший сперва Петроградом, а после и вовсе — Ленинградом, в честь главного вождя революции. Шаховская обосновалась в Киеве, где захотела работать на ЧК. Сначала в качестве осведомителя. А прошло ещё немного времени, и Евгения начала участвовать в карательных операциях. С особой жестокостью расстреливая "неугодных". Она не была коммунисткой, не была "идейной" — просто мстила стране, которая объявила её шпионкой и оставила безнаказанным убийство Григория.

Довольно скоро в жизни Евгении опять появились наркотики. Опиум, морфий, и, что хуже всего, алкоголь. Она снова каждое утро захлебывалась рвотой. Но, похоже, Евгении было всё равно. Словно пыталась что-то изблевать из себя, какую-то муку, какое-то воспоминание... Возможно, это было воспоминание о том, как в марте семнадцатого года в Царском селе вскрыли могилу Распутина, а потом сожгли его труп где-то в лесу и развеяли прах по ветру. Тогда Евгения просто задыхалась от злобы — подлая попытка убийства памяти о Григории была для нее даже страшнее, чем само его убийство.

Она годами не видела снов. И не летала.

Пробовала заводить романы с бравыми усатыми чекистами в кожаных плащах — но после них наутро было хуже, чем после вина или водки. В Киеве Шаховскую ненавидели и боялись, а она не боялась никого. И никого не любила, потому, что любить было совершенно некого: ни красоты и благородной, изящной отваги Всеволода, ни всепоглощающей харизмы и пламенной веры Григория никому из этих самцов в кожанках и портупеях Господь не отсыпал.

До неё долетали слухи о дочери Распутина Матрене, которая вышла замуж за поручика-монархиста Бориса Соловьева и бежала куда-то на Дальний Восток. Младшая дочь Григория Варвара умерла от тифа в Казани на руках у Ольги Владимировны. Акилина оказалась осведомительницей тайной полиции и, как выяснилось, в то же время путалась с революционерами. Она доносила всем на всех, даже бежавший из России Ржевский-Раевский получал от неё письма. После смерти Распутина она уехала в Сибирь, где вышла замуж за какого-то крестьянского старосту и родила двоих сыновей.

Неудавшаяся хлыстовская "богородица" Вера Жуковская в соавторстве с социалистом-сектоведом Пругавиным выпустила книгу "Мои воспоминания о Распутине ", где представила его каким-то грязным, полусумасшедшим половым маньяком, который, якобы, её домогался, но так ничего и не получил. Ей никто не верил, а один из следователей Чрезвычайной комиссии дал довольно хлесткую характеристику: "Эротоманка и сатанистка Жуковская, налгавшая Пругавину материалы для его книги ".

Евгения погибла через три года после Октябрьской революции. Её застрелил кто-то из лихих друзей-чекистов. Бывшей княгине Шаховской на момент смерти было 32 года.