Сага о Сакши́. Книга 1. Дорога в Юшэнг (гет)

Первый месяц супружества прошёл тихо и безо всяких эксцессов. Мир как будто забыл о тех, кто жил в усадьбе "Золотые лилии". Дни проходили в заботах. Вилан по-прежнему занималась Большим и гостевым домом и восточным флигелем, оставив западный слугам. Она старалась сделать их уютнее и привлекала к этому и Бай Лина. Временами ему хотелось спалить её в уголь, отколотить, отшлёпать от души наконец. И она же заставала его врасплох шуткой, забавным замечанием или притворным ворчанием и вызывала изумление, смятение, замешательство и невольную улыбку, принося нечаянную радость. Иногда они даже спорили, куда поставить вон тот комод или вооон то кресло. Беззлобно, без скандалов и ссор — в порядке совместного проведения времени, так сказать.

Когда смеются двое, они становятся ближе. Бай Лин научился принимать присутствие жены без чувства протеста. Не любил, но и не отвергал. Ко всему можно притерпеться. И здесь, с ней, уж конечно, лучше, чем рядом с омерзительным человеком, сыном которого формально он был вынужден считаться. Если семейная жизнь такова, он точно не находил её неприятной. В конце концов, Бай Лин разрешил: "Ви, когда мы наедине или в кругу родственников, можешь звать меня А-Лин".

С подачи Вилан даже строптивица служанка Не Ху смотрела на принца теперь с уважением. Сунь Чжао и вовсе не сводил с него преданного взгляда. А сама Вилан была по-прежнему дружелюбна, ласкова и заботлива. И Бай Лин чувствовал, что начинает оживать, что стылый лёд внутри потихоньку тает. Казалось, так будет всегда, и он ничего не имел против.

В один из дней начала десятого месяца Дзин Жу вбежала в библиотеку одна и в заметной растерянности. Бай Лин, в последний момент вынырнувший из процесса медитации, еле успел спрятать чешую, доращенную уже до плеча, и схватил в руки лежавший перед ним свиток, описывающий один из периодов истории Альтариона. Девушка выглядела так, будто не знает, как лучше рассказать о случившемся, не говоря уж о том, чтобы как-то это объяснить. Следом влетел Сунь Чжао.

— Ваше высочество!.. — ещё из коридора заголосила старшая горничная. — Ваше высочество!!!

— Что случилось? — Бай Лин, раздосадованный тем, что его восстановление резко прервано, поднял холодные ясные глаза и внимательно оглядел вошедших.

— Госпожа Вилан!

— Что с ней?

— Она... ушла, — упавшим голосом ответила горничная.

— Куда ушла? Говори толком! — нетерпеливо и строго велел принц.

— Дело было так. Мы были во дворе. Хозяйка хотела дать мне какие-то поручения, но вдруг вся переменилась в лице, словно что-то такое неприятное услышала... И говорит мне: "Отправляйся к господину и скажи, что я ухожу. Что-то стряслось дома. Вернусь, когда смогу. Заботься о принце, береги. И передай Сунь Чжао охранять его!". Тут я уронила корзину с бельём на землю, а когда подняла и выпрямилась, нашей госпожи уже не было.

Повисла такая тишина, что Дзин Жу не знала, куда деваться. Она казалась себе ответственной за исчезновение госпожи, как будто причина была в ней. Ей казалось, что его высочество сейчас во всём обвинит её, закричит, возможно, ударит или вообще выгонит вон.

Похоже, Сунь Чжао чувствовал то же самое.

— Ваше высочество, простите. Это моя вина — недоглядел!

Бай Лин покачал головой и жестом отпустил их.

— Вилан, Вилан... — он усмехался своим мыслям, вспоминая всё, что делала и говорила Вилан за всё время их знакомства. Его голос был мягким, почти нежным от наполнившей до краёв иронии. — Ненадолго же тебя хватило. Зачем было устраивать весь этот спектакль? Зачем изображала любящую жену? Зачем пыталась убедить, что я дорог тебе? Выстилала гнёздышко пёрышками, и наконец надоело? Как предсказуемо. Что же не зашла попрощаться и уронить слезу напоследок?

"Золотистая хризантема символизирует дары первой и единственной любви... Эти испытания самые болезненные... Но без них жизнь такая жалкая...".

Он расхохотался в голос и с грохотом смёл с письменного стола всё, что попалось под руку. Эта любовь — жалкое, лживое, бесполезное чувство! Оно делает людей слабыми, глупыми и зависимыми. Что такое любовь в сравнении с могуществом, властью и местью! И эта женщина, вынужденная навязывать свои цветы на улице, смела осуждать его за стремление занять своё законное место, вернуть себе свои права и свой народ? Она смела осуждать его за решимость достичь своих целей? Хорошо, что он не позволил затуманить свой разум фальшивой лаской, не потерял бдительности.

Его взгляд потемнел, глаза стали непрозрачными, горький и злой смех оборвался. Что ж, этот дом — его. Император отдал им поместье. Здесь он закончит обращение. Что бы там Вилан ни говорила, она, по всей вероятности, не вернётся. Отправилась домой. Это логично.

"...Однажды у тебя появится друг, который сможет, кусок за куском, возродить твоё сердце к жизни... Узнать этого друга ты должен будешь сам... Как и то, что многие только притворяются друзьями в своих корыстных целях...". Ох, мама, ты уже тогда знала всё. Многие притворяются друзьями. Особенно те, которые желают казаться самыми близкими. Ему не нужен никто. Испытание пройдено. А сердце... Кому оно нужно!

С того часа, как пронырливая супружница исчезла, принц посвятил всё время взращиванию духовных сил. Отныне он осознанно забирал из воздуха тепло. Дзин Жу, забежавшая спросить, не нужно ли чего-нибудь его высочеству, поёжилась от ставшего прямо-таки морозным воздуха в библиотеке. Бай Лин попросил большую жаровню с углями, и её принесли. Сперва он хотел вытянуть жар прямо из алых угольев, по которым ещё бегали искры огня, но раздумал. Лучше тянуть из воздуха, а здесь и впрямь холодно, он даже зябко передёрнул плечами. Так или иначе, собственный жар собирался в нём, и принц с нетерпением ждал минуты, когда сможет выдохнуть первую струйку огня.

Формирование чешуи шло медленно, зато успешно. Та, что отросла на правой руке, заметно окрепла. Поначалу казалось, что, проведи по ней ладонью неосторожно, — и она осыплется, как с сушёной рыбины. Но в результате упорных медитаций и тренировок она стала гораздо жёстче и появлялась быстрее, почти сразу после призыва. Кроме того, он начал наращивать чешую на другой руке.

Во время медитаций Бай Лин встретился с собой — тем, кем он будет, когда завершит трансформацию. Он теперь мог призывать перед внутренним зрением огромного шестилапого дракона с гибким змеиным телом и крепким могучим хвостом. Принц видел, как тело дракона покрывает чешуя, которую ему удалось нарастить: на правой передней лапе и чуть-чуть на левой. Как много предстоит работы!

Дзин Жу по нескольку раз на дню пичкала его высочество кровоостанавливающим отваром, который её научила готовить Вилан. Правда, это не сильно помогло. На второй день отсутствия сильфиды кровь у него снова пошла горлом. Может, отвар был приготовлен не так, а может, потому что его сделала не она.

Ви... Проснувшись утром, Бай Лин подумал, что раньше не имело никакого значения, что никогда никто не спал рядом с ним. Он прежде и не думал, что в том есть что-то необычное. А сейчас там, где была она, пустота и холодная ткань одеяла, перины и подушки. Не остывшая, покинутая ею минуту назад, а холодная. И она, Ви, больше не дышит рядом и не кладёт доверчиво голову на его плечо, не обнимает его, засыпая. "Спасибо, милый... Для меня мой супруг всё равно красивее всех... Ты никому ничего не должен. Делай это, только если сам хочешь... Как бы ты не заболел... Если вы ещё раз посмеете проявить к принцу непочтение и переложить на него свою работу... Ты всё время грустишь, я хотела тебя порадовать...". Он почти слышал её голос. Такой знакомый и такой уже далёкий.

Ви... Он наконец нашёл название тому, чем была наполнена вся его жизнь. Одиночество. Двадцать лет одиночества, с тех пор как умерла мать. Он был просто один. И сейчас снова один. Но теперь он знал — было с чем сравнить. Вместе с Вилан отсюда, из этого дома, из усадьбы исчезла главная часть. Её отсутствие так ощутимо. Вернётся ли, как обещала?

Ви... Раньше Бай Лину не особенно хотелось называть её так. Ви. Может быть, уйдя, растворившись вдали, она стала ближе. "...Заботься о принце, береги. И передай Сунь Чжао охранять его...". Зачем заботиться обо мне, если ты всё равно ушла, оставила меня... Так хотела вернуться домой?

Знакомая неожиданно атаковавшая, как в прошлый раз, боль пронзила его насквозь. Сдавив ладонью грудь, словно пытаясь вернуть невидимое остриё обратно внутрь, Бай Лин выплюнул в вовремя подхваченный платок комок густой тёмной, почти чёрной, крови. Как диметрин — свадебная шпилька... Тогда Вилан простым прикосновением рук облегчила эту му́ку. Во рту стало солоно, привкус металла, оказывается, так противен.

С раннего утра зарядил дождь, порывы ветра стряхивали листву с деревьев. Гладь пруда всё время рябилась, казалось, ещё немного, и можно будет увидеть волны. День прошёл как обычно. Но одно событие выбилось из привычных. Занятый проявлением драгоценных чешуек, на сей раз принц не заметил, не расслышал вовремя звука чужих шагов. Он открыл глаза, услышав потрясённый выдох и тихий возглас:

— Сакши́!..

— Что?

— Повелитель!..

Сунь Чжао рухнул на одно колено, склонив голову и устремив взгляд в пол. Вся эта поза выражала такое почтение и преклонение подданного, что на секунду принц даже ощутил недоумение. Мелькнула мысль, что стражник что-то напутал: уж слишком всё просто — повелителем обычно называют короля или императора.

Он велел стражнику подняться на ноги и объясниться. Сунь Чжао, не позволяя себе пялиться на принца и глядя в сторону, выполнил приказ.

Сакши — так называют правящую династию золотых драконов. Ниши́ — правящую династию ледяных, зимних. С древности Сакши стояли во главе всей драконьей империи. Но потом ледяные взбунтовались, некогда единый, народ раскололся на два враждующих клана. На две воюющие стороны. Пламенные драконы — медные, серебряные, бронзовые, стальные и золотые — были благородны и не нарушали установленных правил войны. Им были чужды трусливое предательство, интриги, подлые хитрости и наглая ложь ледяных. На сторону последних переметнулись и многие другие — алые, чёрные ночные, синие, зелёные... Получив численный перевес, ледяные ринулись в бой, не гнушаясь и тыловым саботажем. Но пламенные победили всё равно. Император Сакши милостиво даровал побеждённой стороне право стать самостоятельным народом и занять пустующие земли, создав своё государство.

Как выяснилось, это было серьёзнейшим просчётом, обернувшимся бедой. Ледяные драконы покинули общую территорию и создали свою страну. Но остались те, кто, якобы, остался верен пламенным, а на деле сразу были предателями. С тех пор род Сакши начал угасать. Старый император прочно стоял во главе империи Юшэнг, но его сила таинственным образом постепенно исчезла. Из детей, внуков и правнуков осталась одна только правнучка, но и та пропала неизвестно куда. Искали её, искали, да так и не нашли. Вскоре умер сам император, передав правление наместнику. Но наместник оказался не сильнее — его драконья мощь вообще не проявлялась.

Пошёл слух, что Сакши прокляты и бессилие идёт из дворца. Простые драконы потеряли способность обращаться и летать и стали ничем не отличимы от обычных людей. Хуже того, драконы умирали, едва дотянув до пятидесяти, полностью обессиленные, неспособные к обороту и самостоятельному исцелению. Но кто покидал Юшэнг, возвращал свою суть. И потянулись вереницы бывших жителей империи в разные стороны света. Юшэнг под правлением разжиревших, жадных, развратных наместников, душащих свой же народ, пришёл в полный упадок. И тогда те из верных короне, кто не побоялся преследований правителей, отправились на розыски единственной, кто мог возродить род Сакши, или её потомков.

Бай Лин долго молчал, Сунь Чжао молчал тоже, не осмеливаясь нарушить тишину.

— И ты считаешь, что нашёл...

— У меня нет сомнений, ваше высочество. Ваша чешуя золотая.

— Её пока мало, — принц раздумчиво смотрел в окно, как ветер гоняет по воде листья ив.

— Это ничего, — горячо заверил стражник. — Главное, что она есть. Она даёт вам право занять трон.

Бай Лин медленно кивнул.

— Как звали правнучку императора?

— Мейли, ваше высочество.

Что ж, всё так. Бай Лин чувствовал, что всё то, о чём рассказал Сунь Чжао, правда. В свитках он не нашёл почти ничего о драконах, но это и не требовалось. Его мать — золотая драконица. Стоило только выбраться из императорского дворца, как начала стекаться информация. За одно это следует осыпать Вилан милостями, как только...

— Повелитель... Что стало с принцессой Майли?

— Она давно умерла.

Сунь Чжао огорчённо кивнул.

— Были ли у неё другие дети, кроме вашего высочества?

— Только я, — Бай Лин невидяще скользил взглядом по ивам, кроны которых, словно за волосы, трепал всё усиливающийся ветер. — Так ты дракон.

— Готов служить, повелитель.

— Из каких ты? Из ночных, судя по всему?

— Да, повелитель. Нас не видно ночью. Это удобно.

— Что ж, тебе придётся ещё многое рассказать мне...

Дождь, дождь без конца... Почти смерклось, в комнате со свитками было темно. Бай Лин не зажигал свечи и не просил их принести. Так лучше думать и проще погрузиться в себя. Он и без Сунь Чжао понимал, что войти в Юшэнг должен полностью овладевшим своей мощью. Без этого никто не признает его своим императором. Понимал, что угасание драконьей империи как-то связано с тем, что его мать не могла больше проявлять свою суть, да и он сам тоже. Если во дворце Линь Чао находится артефакт "сна драконов", стало быть, во дворце прадеда тоже есть таковой, но его воздействие в сотни раз сильнее, раз распространилось на всю страну. Значит, первой задачей нового императора должен стать поиск артефакта, и тогда, уничтожив эту вещь, он сможет возродить и всю империю. Драконы вернутся. Возможно, удастся отыскать древних, готовых вернуться под начало Сакши...

Где-то в переходе, подхваченный сквозняком, звенел воздушный колокольчик, напоминая женский голос. Ви... Жизнь так изменилась с её уходом. Принц узнал о себе так много и так при этом мало... И сейчас уже больше не тот, кем был в тот момент, когда она исчезла. А она, Вилан, об этом не знает. "Что со мной? Я... скучаю?", — он даже не удивлялся, только слушал себя, охваченный странной, непривычной грустью, похожей на оцепенение. Дзин Жу, спотыкаясь в вечернем мраке, принесла очередную порцию отвара; едва она вышла, Бай Лин выплеснул его за окно. Неважно, сколько раз истечёт кровью, — он хотел слышать биение сердца и его голос. Если так откалывается, опадает каменная броня, он хотел это знать. Не нужно никакое смягчающее и кровоостанавливающее лекарство. Вилан ушла. За ней следом пришли дожди. Из глаз принца за всю жизнь не вытекло ни единой слезы. Быть может, дождь — это невыплаканные слёзы, которые не стекают с ресниц, а только падают с неба? Надо было быть добрее. Ведь она ничего не просила взамен, а отдавала так много. Ви, здесь тебя не хватает. Мне тебя не хватает...

Третий день принёс собой новые открытия. Чтобы ускорить процесс развития, Сунь Чжао предложил поделиться своими духовными силами с принцем. Бай Лин решил попробовать, вдруг да поможет. Сев напротив хозяина и скрестив ноги, Сунь Чжао приготовился направить силы в каналы господина. Но едва Бай Лин открылся потокам энергии, как чешуя, выращенная с таким трудом, начала дымиться и темнеть. Они поспешно разорвали энергообмен.

— Энергия чёрных драконов не подходит для золотых, — Сунь Чжао виновато повесил голову.

Бай Лин посмотрел на него с мягкой улыбкой. Разве можно винить его в этом? Он делает больше, чем должен бы. И преданность его — честная преданность, не напоказ, не ради того, чтобы втереться в доверие.

— Я сделаю это сам, — Бай Лин осторожно похлопал по плечу своего сородича, впервые в жизни ощутив такое желание.

Оставшись в одиночестве, он начал наращивать чешую на левой лапе и продвинулся уже довольно далеко, когда внутри появилось чувство смутной тревоги. Где она? Что точно сказала Дзин Жу? Он нашёл горничную и заставил повторить каждое слово Вилан.

— "Отправляйся к господину и скажи, что я ухожу. Что-то стряслось дома. Вернусь, когда смогу. Заботься о принце, береги. И передай Сунь Чжао охранять его!", — старательно отчиталась девушка.

Что-то стряслось дома... Она не просто ушла. Она побежала на выручку. Как он мог пропустить эту фразу мимо ушей? Что, если она в беде? Где искать её? И как помочь? Жива ли? Что он может? Как уйти отсюда? За домом наверняка следят — ему запрещено покидать столицу, а Линь Чао не отдаёт приказов дважды.

Сунь Чжао без слов понял взгляд принца.

— Полечу искать её. Вдруг госпожа где-то недалеко.

— Будь осторожен. Люди тебя не должны увидеть.

— Есть! Обернусь за городом.

Сунь Чжао отдал честь и исчез, проскользнув в калитку.

Ночной дракон отсутствовал всю ночь и весь следующий день. Бай Лин пытался использовать это время с толком. Новые чешуйки, хоть и вырастали, но слабые и редкие. И наконец он оставил это занятие. Внутри росла тревога. Что-то было не так. Если бы ничего такого не случилось, Сунь Чжао давно вернулся бы. Может, он тоже попался в какую-нибудь ловушку? А он, Бай Лин, сидит здесь, такой бесполезный и беспомощный... Не может даже спасти и защитить свою женщину. И правда, толку от него никакого.

С трудом сдерживая ярость, он посмотрел на свои пальцы, ему хотелось сжать кулаки, растереть в них что-нибудь. Обе кисти были объяты золотисто-оранжевым пламенем с чёрными дымными кудряшками. Бай Лин согнул пальцы, ограничивая огонь, формируя огненную сферу и любуясь чарующим, завораживающим зрелищем. Как красиво пламя! В безумной, на первый взгляд, стихии столько логики. Она никогда не нарушает законов природы. Она смертельна и идеальна. В ней столько могущества, столько свободы... Она всегда права.

Но огонь — это испытание. Испытание воли, стойкости, выдержки, терпения, внимания. Важно не только вызвать в себе огонь, но и научиться управлять им и не сгореть в нём дотла. Он может стать благословением, а может обернуться настоящим адом. Драконы участся этому с детства, но ему, Бай Лину, придётся осваивать эти премудрости сейчас и самому. Хорошо, что рядом есть сородич.

Он всё смотрел на полыхающие шары в руках, не в силах отвести взгляд или погасить их. Темнота затопила спальню. Ему пришло в голову послать "заряд" в камин, короткий взмах — и шар полетел точно в цель, сухие дрова вспыхнули и занялись пламенем.

Принца охватило чувство жгучего удовольствия, сродни торжеству, ликованию и злорадству, вместе взятым, вызвавшее недобрый смех. Наконец-то сила, которой он жаждал, освободилась из плена магического артефакта. Дракон в нём расправлял затёкшие крылья. Очень скоро он вырвется на свободу и заберёт с собой Ви. А ещё посчитается с некой отвратительной семейкой и её прихвостнями.

Ви. Она снова заняла его мысли, и Бай Лин сжал пальцы, гася пламя. Кожа ладоней осталась гладкой и белой, словно и не танцевали на ней только что рыжие языки и чёрными гривками. Утром он решил проверить свои подозрения и выглянул за ворота. Со стороны улицы их теперь охраняли выстроившиеся в линию четыре дворцовых стражника, а над воротами висела деревянная табличка с выгравированной надписью, сообщавшая, что это поместье "Золотые лилии" и здесь живут хозяева-супруги — его высочество принц Линь Бай Лин и Вилан, гарант и посланница добра и мира из Небесной Гавани. Бай Лин ни секунды не сомневался в том, что стражники здесь не столько для защиты хозяев, сколько для слежки и сопровождения. Забавно: отчего же Линь Чао сразу не выставил стражу, с первого же дня? Неужто ему уже донесли об исчезновении Вилан?

Значит, пока что за ворота просто так не выйти, а крыльев у него ещё нет. Выходит, уйти отсюда можно только небом или по земле с боем. Интересно, а какие крылья у сильфов? Ему пришло в голову, что он ни разу не видел, как летает его жена или кто-либо из её родичей.

Меряя шагами комнату, он попробовал мысленно нащупать, нашарить связь с Вилан. Надо было приставить к ней серебряную ящерицу на постоянное наблюдение. Но он перестал подозревать жену в корысти и вернул шпионку на место. И вот результат. Всё, что Бай Лин сумел увидеть, было всего лишь картинкой, промельком, мыслеформой: спотыкаясь и порой едва не падая, женщина в красном платье с трудом ведёт другую, в зелёном, осторожно обнимая за талию и удерживая в равновесии. Ведомая, в почти бессознательном состоянии, идёт, низко опустив голову, волосы цвета красного дерева скрывают лицо...

Где это? Где они идут? Солнце садится, уже вечер. Значит, несколько часов назад. Или дней? Позади какие-то холмы, под ногами песок и редкая трава. Почему с ними нет Сунь Чжао? Разминулись?

Проклятье! Сидеть на месте хуже всего. Самому полететь бы. Хотя бы движением снять напряжением последних дней, а не сидеть здесь, словно на цепи. Ничего, император Чунхуа, ты за всё ответишь. У тебя нет таких сокровищ, какими смог бы расплатиться за свои преступления...

Время приближалось к полуночи. Бай Лин замер на месте, уловив ухом какой-то шум во дворе, повернулся и побежал вниз по лестнице и на улицу.

Прислуга тоже высыпала из своего флигеля. Он бросился туда, где столпились люди с фонарями и возгласами: "Госпожа!.. Какое несчастье!". Сунь Чжао, обхватив Вилан за талию и поддерживая под локоть, вёл её к Большому дому. Судя по виду, сильфиде было худо. За ними спешила девушка в красном платье.

Не тратя времени на слова, Бай Лин подхватил жену на руки и понёс в их покои. Слава богам, нашлась, жива, цела. Вилан прижалась щекой к его плечу, дыхание было тяжёлым, с хрипами.

Поднявшись по лестнице на второй этаж, он внёс её в спальню и направился к кровати. Шедшая за ним незнакомка собралась откинуть покрывало, чтобы уложить Вилан, но наткнулась на взгляд принца, как на вытянутую руку, и отступила за спину Сунь Чжао.

Дракон поспешно представил их друг другу:

— Ваше высочество, это принцесса Ма́льви из правящего дома альвов. Его высочество принц Линь Бай Лин.

При других обстоятельствах Бай Лин поклонился бы ей и сказал что-нибудь, подходящее случаю. Но сейчас ему было не до политеса. Он кивнул принцессе, едва удостоив её взглядом и устраивая жену на кровати в положении полусидя, чтобы облегчить её дыхание.

— Позови сюда Дзин Жу и попроси госпожу Лю разместить принцессу со всеми удобствами в гостевом доме.