Тридцать один оттенок рыжего (джен)

Луна собирает вещи Рольфа. Как бы ни хотелось ей поехать с ним, она понимает, что маленькие Лоркас и Лисандер ещё слишком слабы, чтобы можно было отправляться с ними в экспедицию. Рольф настоял на посещении колдомедиков из Мунго. Те осмотрели малышей и уверили, что дети чувствуют себя прекрасно. Надавали кучу рекомендаций и наставлений и посоветовали не тянуть с прививками.

Луна кладёт в чемодан стопку чистых носков, взмахивает палочкой, заставляя носки свернуться клубочками — так они занимают меньше места. Вроде она ничего не забыла. Конечно, Рольф прекрасно может собраться сам, но Луна считает, что тепло её рук поможет Рольфу в опасном путешествии. В Северном море у одного острова заметили колонию агрессивных мерроу, ⁽¹⁾которые, судя по всему, вынуждены были мигрировать из-за плохой климатической среды родных мест. Рольф с командой хотел помочь водяному народу и переправить их в чистые воды Чёрного озера у Хогвартса.

Луна подумала, что тёплые вещи не помешают Рольфу, открыла антресоль, где хранился большой пакет с вязаными вещами. Лёгкий аромат лаванды свидетельствовал о том, что чары против моли ещё не выветрились, а значит, можно не переживать, что в каком-нибудь носке или шарфе окажется дыра.

Папины носки, пожалуй, подойдут. И вот тёплый кусачий шарф в полоску. Луна отложила шарф в сторону и заметила край белоснежной рукавички. В них она лепила на Рождественских каникулах снежных зайцев.

Луна улыбнулась и с интересом вытащила рукавички из пакета. Что там ещё лежит?

Показался уголок тёмно-синего вязания. В первую секунду Луна не поняла, что это, а потом её пронзила догадка. Осторожно она достала потёртый свитер, связанный косами. Не удержавшись, зарылась в него лицом, чувствуя, как внутри всё зазвенело.

* * *

Дома холодно. За окном завывает ветер, и Луне кажется, что он кричит о потере, грустит об ушедшем лете и бессильно кидается на стены их дома, потому что ничего не может изменить. Камин горит ярко, но огонь не греет, не справляется с морозным стылым воздухом, который поселился внутри. Луне кажется, что её уже ничто не сможет согреть. Она зябко ёжится, подбирает ноги под себя, свернувшись калачиком в мамином кресле, надеясь, что хотя бы в нём будет не так страшно.

Но ветер не умолкает, хлопает открывшимися ставнями на втором этаже в папиной спальне — значит, он опять плакал и подставлял солёное лицо ветру, чтобы тот сдул слёзы, унёс их в дальние дали, а взамен принёс хоть какой-то светлый луч.

Огонь в камине гаснет, но у Луны нет сил подняться, чтобы подкинуть ещё пару поленьев. Она смотрит в одну точку, прижимается к бархатной обивке, которая совсем не пахнет мамой, и слушает завывания ветра.

Ряд дробных ударов в дверь рисует картину поваленного куста возле крыльца. Луне представляется, как сливы-цеппелины стучатся в дверь, просят пустить их, но ей не хочется шевелиться.

Стук повторяется, и Луне всё же приходится вылезти из кресла.

На пороге стоит Молли Уизли, живущая неподалёку. Луна помнит, как та иногда приходила к маме по-соседски.

Молли Уизли смотрит на неё внимательно. В глазах её нет жалости, но есть столько тепла и доброты, что Луна не выдерживает. Она прижимается к Молли, обхватывает её руками и, наконец, позволяет себе расплакаться.

Кажется, Молли берёт её на руки, садится с ней в мамино кресло и укачивает, как маленькую. Что-то шепчет, ласково приговаривает, целует в затылок и гладит по худеньким плечам.

После слёз на Луну нападают икота и сонливость. Она позволяет отвести себя на третий этаж, уложить в кровать. Засыпая, Луна слышит голоса папы и Молли Уизли.

Проснувшись, она понимает, что ветер стих. За окном, впервые за много дней, сияет солнце. Луна босиком бежит вниз, потому что на кухне пахнет какао. Папа в мамином переднике стоит у плиты, а на столе — целая корзинка пирожков.

— Проснулась? — виновато спрашивает папа.

Она утыкается ему в спину, почему-то чувствуя в этот момент, что они обязательно справятся.

Он, поймав её настроение, облегчённо вздыхает, суетится, усаживает за стол, протягивает кружку горячего какао.

Луна берёт пирожок и вопросительно смотрит на папу. Папочка может приготовить чудесную уху, но вот с тестом он никогда не дружил.

— Это Молли Уизли оставила, — поясняет папа. — И вот ещё она просила тебе передать…

Он достаёт из пакета новенький синий свитер с узорами-косами. Луна поскорее натягивает его на себя и улыбается, потому что морозный воздух внутри тает, уступая место жаркому лучу света.

* * *

Дробный стук в дверь возвращает Луну в реальность. В первую секунду ей кажется, что стук перекинулся из её детских воспоминаний, но потом она видит Рольфа, спешащего к двери.

На пороге стоят Молли Уизли и её замечательные девочки. Они сияют как фонарики на солнечных батарейках, им не терпится поделиться, что вчера они сами набирали петли на спицы.

— Тётя Луна, ещё немного, и мы свяжем малышам пинетки! — обнимает её Молли-младшая.

— Мы решили тянуть жребий, кто кому свяжет, чтобы никому не было обидно! — подхватывает Люси.

Будущие вязальщицы привносят с собой много шума, делятся новостями, громко двигают табуретами, усаживаясь за стол, совершенно не смущаясь реплики бабушки Молли, что, пока они свяжут пинетки, Лоркас и Лисандер уже пойдут в школу, поэтому пинетки она свяжет сама, а девочкам лучше начать с шарфиков.

Луна поднимается в гостиную и возвращается со свитером в руках. Девочки замолкают на полуслове, заметив, как Луна смотрит на бабушку. Они переводят взгляд с одной на другую, но те, кажется, сейчас не здесь, а где-то совсем в другом измерении.

— Молли, вы можете распустить этот свитер? — спрашивает Луна. — Свяжите, пожалуйста, малышам пинетки из этой пряжи.

Молли читает в её глазах слишком многое, поэтому на долю секунды теряет самообладание и незаметно выдыхает, справляясь с подступившими слезами. Потом кивает, поднимается со своего места и обнимает Луну так же, как много лет назад.

1) Мерроу — ирландские русалки. Выглядят гораздо менее привлекательно, чем их южные собратья сирены, и похожи на шотландских селки. Из всех трёх разновидностей водяного народа, мерроу — наименее человекоподобные.

Вернуться к тексту