Тридцать один оттенок рыжего (джен)

Вместо пролога

Перси Уизли не был в отпуске без малого десять лет. Наверное, он не заметил бы этого и продолжал и дальше исправно ходить на службу и в выходные, и в праздники, но Одри внезапно слегла. Общая слабость и недомогание довели до того, что Одри потеряла сознание прямо на рабочем месте. Врач после осмотра категорически заявил, что если Перси хочет видеть свою жену здоровой и счастливой, ему необходимо срочно вывезти её к солнцу. Ещё одну сырую осень организм Одри просто не выдержит.

После бурных семейных совещаний Перси взял две путёвки на Кипр аж на три недели и написал заявление на отпуск.

Встал вопрос о том, кто присмотрит за восьмилетними девочками. И вот тут-то обе бабушки с горячностью заверили, что родители могут не беспокоиться и спокойно заняться собой. И потом, никто не отменял почтовую связь и каминную сеть. Всегда можно было обменяться новостями.

Так и получилось, что сначала Молли-младшая и Люси гостили у одной бабушки, а потом перебрались ко второй.

Молли-младшая лично слышала, как бабушка Жюли сказала бабушке Молли, что они с Люси — ходячие катастрофы. Тридцать три несчастья, а не дети. Говорила она это, конечно, ни с какой не со злобой, а с усталостью, потому что внучки прогостили у неё целых пять дней, а в её возрасте постоянный стресс вреден для здоровья.

Бабушка Молли, перенимающая эстафету — в смысле, забирающая девочек на следующие две недели, — примирительно улыбнулась и поделилась, что они с дедушкой Артуром называют девочек между собой по-другому.

Тридцать один оттенок рыжего. Потому что рыжий цвет настроения изумительно живой, полный волшебства и энергии чудес.

Бабушка Жюли ничего не ответила, только вздохнула и покачала головой. А потом поцеловала Молли-младшую и Люси, сказала, что будет скучать, и без тени надежды в голосе попросила внучек вести себя хорошо в Норе.

Что ж…

Следующие две недели обещали стать по-настоящему волшебными для обитателей Норы.

* * *

  1. Мрачный лес

— Люси! Люси, ты спишь?

— Сплю…

— Люси, хватит дрыхнуть! Ты забыла, что мы хотели ко дню рождения бабушки купить подарок?

— Молли, а до утра это не подождёт?

— Фу такой быть! Ты что, не любишь бабушку?

Люси, немилосердно зевая, села на кровати. Глаза никак не желали открываться полностью. Взгляд же сестры, напротив, был ярок и горяч.

— Я всё придумала, — свистящим шёпотом зашептала та. — Мы возьмём твой галлеон, закопаем его в саду и вырастим денежное дерево.

Люси разом проснулась.

— Денежное дерево? В саду?

— Ну да, — пожала плечами Молли. — Чего тут удивительного? Помнишь, нам бабушка Жюли читала сказку.

— Но Молли, это всё выдумки! У деревянного человечка ничего не получилось! Его обманули!

— Так и скажи, что ты жадина, — сердито стукнула кулаком по кровати Молли. — Тебе просто жалко галлеон.

— А почему, кстати, мы не можем закопать твой? — заинтересовалась Люси.

— Почему-почему… Потому, что я его уже потратила!

— Когда это ты успела?

— Когда-когда… Когда мы с бабушкой Жюли в лавку ходили.

— Ну вот, видишь!

— Да пойми ты, балда, если всё получится, у нас будет куча галлеонов! Хватит и на подарок бабушке Молли, и нам ещё останется.

— Да выдумки всё это! — не сдавалась Люси. — Это всё сказки.

— А вот и нет! Просто надо слова правильные говорить. Ну что это за заклинание: «Крекс, фекс, пекс»? Глупости!

— Это какое же тогда надо? «Бабиди-бубиди-бум»?

— Тьфу ты, нет, конечно. Иди сюда…

И Молли, придвинувшись поближе к сестре, зашептала ей на ухо волшебные слова, которые, как она уверяла, никому нельзя доверять.

Молли умела быть убедительной. Спустя десять минут две будущие миллионерши уже спускались по лестнице со второго этажа, стараясь двигаться бесшумно.

— Осторожно, тут ступенька скрипит, — предупредила Молли.

— Я помню… — кивнула Люси, вспомнив, как они с Молли в прошлом году решили найти на небе созвездие большого медведя, чтобы большой медведице и маленькому медвежонку было не скучно. Молли тогда наступила на скрипучую ступеньку, запаниковала, оступилась и скатилась кубарем вниз. Незадачливые астрологи были пойманы у самой двери.

Молли не собиралась дважды попадаться в одну и ту же ловушку, поэтому в этот раз двигались они с излишней осторожностью.

Выйдя на улицу через заднюю дверь кухни, обе одновременно поёжились. Ветра не было, но воздух вокруг был пропитан неуютной сыростью. Люси подумала про тёплую постель и вздохнула.

— Ты фонарь взяла? — услышала она над самым ухом.

— Нет. Я думала, ты взяла…

— Вот чёрт! Ладно, возвращаться не будем.

Сначала глаза вроде привыкли к темноте, но чем дальше девочки отходили от дома, тем темнее становилось вокруг. Темнота будто бы подкарауливала за каждым кустом.

— Где это мы? Кажется, мы нечаянно свернули с тропы, — растерянно прошептала Молли.

Знакомый до каждого деревца сад пугал. Ночью всё выглядело совсем по-другому. Люси пискнула, когда за подол её ночной рубашки зацепилась ветвь кривой яблони. Молли споткнулась о невидимый в темноте корень и еле удержалась на ногах.

— Молли… Молли, я боюсь, — призналась Люси и схватила Молли за руку.

Та ничего не ответила, нерешительно вглядываясь в темноту.

— Ничего, сейчас до пруда дойдём и там закопаем, — сказала она. — Там воду можно пригоршнями носить в ямку.

Но сколько бы они ни кружили, тропинка к пруду никак не желала находиться. Вместо этого они натыкались на чёрные силуэты деревьев и кустов, которые царапали и норовили пребольно хлестнуть.

— Давай здесь закопаем, — просительно предложила Люси, когда они в пятый раз прошли мимо одного и того же силуэта огромной пирамидальной груши. — А польём завтра.

— Давай, — сдалась Молли. — Доставай монетку.

— Ой!..

— Что?

— Я это… Кажется, я её выронила где-то.

— Как выронила?

— Как-как…Нет, в общем, больше монетки.

Молли, чертыхаясь и ругательски ругая некоторых растерях, стала пробираться обратно к дому.

— Это не сад, это какой-то мрачный лес, — пробурчала она, когда вновь споткнулась о корень и на этот раз растянулась на земле.

Люси — не иначе как от напряжения — хихикнула.

Молли страшно обиделась. Дальше шли молча. Тропа, не сразу, но отыскалась; вскоре девочки уже, крадучись, поднялись в свою комнату.

Люси пожелала Молли спокойной ночи, но та не ответила. Всё ещё дулась. Люси повздыхала-повздыхала, да и уснула.

Вскоре и со стороны Молли послышались равномерные посапывания.

Ночной туман неохотно расползся вокруг матового диска луны. Мрачный лес преобразился. Чёрные силуэты плодовых деревьев чинно выстроились рядами по обе стороны от утоптанной тропы к пруду. Из-под корня поздней яблони выбрался гном, посмотрел по сторонам и мышью метнулся к чему-то блестящему, мелькнувшему совсем рядом.

Молли знала Люси всю свою сознательную жизнь, сколько себя помнила. Она была старше на целых двадцать минут, поэтому часто брала на себя вину, когда с ними случался очередной казус.

Со стороны могло показаться, что Молли-младшая командует и крутит сестрой как хочет, но это было вовсе не так. Однажды, когда малышкам было по полтора года, Одри гуляла с ними в парке на детской площадке. Убедившись, что дочки заняты в песочнице возведением куличиков, Одри устало уселась на скамью. Спина болела немилосердно, поэтому она позволила себе не участвовать в кулинарном поединке, наблюдая за малышками со стороны.

Отвлеклась она буквально на минутку — искала в сумочке влажные салфетки, — поэтому не могла сказать точно, когда в песочнице появился карапуз постарше. Одри вскинула голову на предупредительный боевой клич Молли: карапуз как раз вырывал из рук Люси лопатку, а та сосредоточенно пыхтела и не сдавалась. Молли, видимо, не устраивало такое вопиющее вторжение в их с Люси личное пространство, поэтому она от души огрела незадачливого любителя лопаток ведёрком по лбу.

Одри пришлось извиняться перед подбежавшей мамой карапуза и выслушивать советы по правильному воспитанию детей. Впрочем, уже тогда Одри поняла для себя, что Молли-младшая ни при каких обстоятельствах не даст сестру в обиду.

Да, именно Молли была мозговым штурмом в их проделках, но Люси нисколько не уступала ей по части придумывания и фантазий. Если девочки считали, что мир вокруг скучный и серый, они тут же принимались раскрашивать его яркими пятнами.

Обои в родительской спальне, к слову, подверглись принудительному раскрашиванию в буквальном смысле. Перси отнёсся к наскальной живописи философски, кажется, он даже гордился, что его дочери в таком юном возрасте обладают незаурядным художественным вкусом, но после того, как Одри ночью в свете лампы увидела на стене скалящийся череп — это был как раз портрет Перси — и схватилась за сердце, решено было сделать в комнате ремонт.

Потом ещё раз. И ещё.

Одри привыкла, что умытые, чистые прелестницы в нарядных платьицах к вечеру превращались в двух банши с космами в разные стороны и дырками на платьях и колготах в самых неожиданных местах.

Одри приучила себя всегда, в любой ситуации, держать на прицеле в зоне видимости все опасные предметы. Горячее, острое, режущее, холодное, мокрое, липкое, сыпучее… Девочек как магнитом тянуло именно ко всему опасному, тогда как тряпичные куклы со стеклянными глазами и плюшевые зайцы привлекали их мало.

Мелкие ссадины и порезы, шишки и синяки были постоянными их спутниками, но до большой беды — слава Мерлину и Моргане — не доходило. И всё же однажды, когда девочкам было по пять лет, чуть не случилась беда. Чуть, потому что в тот день у Молли впервые проявилась стихийная магия.

Одри гладила бельё, когда мимо неё проскакала аллюром сначала одна лошадь, а потом другая, грациозно вскидывая копытами — уже неделю Молли и Люси играли в дерби, соревнуясь за звание чистокровной верховой породы. Молли прогалопировала удачно, а вот Люси крупом, то есть задом, задела гладильную доску. Утюг начал падать, и, чтобы предотвратить катастрофу, Люси схватила его рукой. Одри хотела закричать, но только в немом ужасе смотрела, как ладошка дочки буквально прилипла к подошве утюга. Одри выдернула утюг из розетки и метнулась в спальню — в аптечке под замком в комоде был изрядный арсенал медикаментов.

Когда она вернулась в гостиную, Молли сидела рядом с Люси на полу и держала её руку в своей ладонью вверх. Она дула на ожог и что-то шептала. По Одри побежали мурашки, когда она своими глазами увидела, как красное пятно на ладошке тускнеет, сходит. Через минуту от него не осталось и следа.

— Не больно? — тихо спросила Молли и поцеловала ладошку сестры.

— Совсем не больно, — сдавленно ответила Люси.

Она не заплакала сразу, держалась, а теперь слёзы сами так и покатились из глаз.

Ссорились девочки редко, да и то почти сразу протягивали друг другу мизинцы в знак примирения.

Вот и в этот раз, после неудавшейся экспедиции по закапыванию галлеона, они, наверное, помирились бы сразу. Но не успели, потому что уснули.

Собственно, первой заснула Люси, а Молли ещё какое-то время продолжала дуться на сестру за то, что та посмеялась над ней. Она лежала и придумывала всякое. Как Люси упадёт, а Молли не поможет ей встать. Или нет, она ухмыльнётся, гордо отвернётся и пойдёт в другую сторону. Или вот в следующий раз, когда Молли будет грозить опасность и Люси станет стыдно и она будет умолять разрешить помочь, Молли слабым голосом скажет:

— Оставь меня! Можешь взять мою рогатку, которую мне смастерил дядя Гарри, мне она больше не понадобится.

И Люси будет плакать. Да она будет рыдать! Но Молли героически будет лежать раненая.

Молли так размечталась, что уснула.

Вообще, она это даже не поняла, ей казалось, что она не спит, вот всё так же лежит в спальне Норы на втором этаже в той самой комнате, в которой когда-то сто лет назад спал маленький папа. Молли хотела сказать Люси, чтобы та храпела потише, но неожиданно поняла, что больше не слышит сопения сестры. Молли прислушалась. Тихо. Тогда она пошарила рядом рукой. Пусто. Куда это Люси ушла? И, главное, когда?

Молли села на кровати и огляделась. Лунный свет с любопытством заглядывал в комнату, поэтому Молли прекрасно видела и тумбочку с одиноким плюшевым медведем, и стульчик с платьем на спинке. У кровати стояла пара пушистых тапочек. На стене висела фотография, и Молли, чтобы убедиться, что глаза её не подводят, включила ночник в виде котика, которому надо было нажать на нос. На групповом портрете Молли разглядела папу, маму и себя в центре. Они обнимали её с двух сторон и улыбались.

А где же Люси? Что-то не так с этой фотографией. Молли хотела заглянуть в шкаф — вдруг Люси просто решила её разыграть, но тут дверь в комнату открылась. Почему-то сразу наступило утро, стало светло-светло.

— Проснулась, солнышко? — ласково спросила бабушка Молли. — Ну иди умывайся и чисти зубы. Пойдём завтракать.

— А где Люси? — выпалила Молли.

— Какая Люси, милая? — удивилась бабушка Молли. — Это твоя кукла?

— Люси! Моя сестра! — уже почти крикнула Молли.

— Ох, вот ведь всегда говорила, одному ребёнку плохо, ему обязательно нужны братья и сёстры, — всплеснула руками бабушка Молли.

Молли протиснулась под локтем бабушки и выбежала за дверь. Мама и папа сидели на кухне и пили чай, дедушка Артур читал газету.

— А где Люси? — закричала Молли.

— Воспитанные девочки сначала здороваются, — сказал папа. — Доброе утро, Молли.

— Дорогая, с тобой всё в порядке? — оторвалась от чая мама.

— Где моя сестра? Куда вы её спрятали?!

Папа с мамой переглянулись и недоуменно пожали плечами.

Молли стала бегать по всем комнатам и этажам. Люси нигде не было.

Не могло такого быть. Просто не могло… Нет!

Молли стало страшно, как никогда в жизни. Она начала кричать, умолять, плакать.

А потом она проснулась от резкого толчка в бок.

— Молли, подвинься! Ты меня почти с кровати выкинула!

— Люси! Ты нашлась!

Молли обняла сестру крепко-крепко, боясь от себя отпустить.

— Да я как бы и не терялась… Молли, ты прости меня, что я над тобой засмеялась там, в лесу. В смысле, в саду. Я не нарочно. Это я нечаянно.

— Смейся сколько хочешь, — прошептала Молли. — Только, пожалуйста, никогда не бросай меня.