Упала, очнулась - султанша! (джен)

День шёл за днём, неделя за неделей, и вот живот Валиде уже большой, а Сулейману сказали, что скоро родится ещё братик или сестрёнка. "Ну будет и будет, чо бубнить-то" — было написано на мальчишеском личике. Секунды две-три переваривания информации — и он заорал, вновь требуя меч для игрищ.

Была осень, в здешнем климате почти незаметная. Чаще проливались дожди, воздух стал более холодным, да направление ветров слегка поменялось (ох уж эти муссоны), только и всего. Отца мы видели по-прежнему редко, но, насколько я могла судить, в его настрое начали происходить серьёзные изменения. Если в начале и середине лета он навещал нас раз-два в неделю, то теперь — раз в две недели. Раньше Селим всегда радовался нам, улыбался, мягко относился к Валиде, то теперь приходил угрюмый, даже не смотрел на мать, в основном занимаясь Сулейманом. Я уже могла на секунду-две встать, но этого мало, чтобы быть рядом с братом. Значит, пока просто не будем возникать и мешать. На меня папенька посматривал редко, но я старалась улыбаться, поймав его взгляд.

И вот одним вечером, когда Валиде вышивала, а мы с Сулейманом барахтались на коврике подле её ног (он учил меня ловить мяч — я добилась одного подпункта из плана), раздался стук в дверь. Вошла встревоженная молоденькая служанка (совсем ещё девочка) с подносом сладостей, с виду стараясь казаться спокойной. Мама, принимая щербет, внимательно взглянула в её глаза испуганного оленёнка и мягко спросила, в чём дело (хоть я ещё многого не понимала, но тут не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться). Та вздрогнула, всхлипнула и начала срывающимся голосом что-то лепетать. Из знакомых слов были только "шехзаде", "Селим" и "мальчик". К тому же я отвлекалась на брата. Но когда маленький засахаренный кубик выскользнул из пальцев и упал на пол, а калфа бросилась к матери, стало не до шуток. На лицо Хафсы было страшно смотреть — бледное, как смерть, и ужасно испуганное. По щеке скатилась одинокая слеза. Напуганный брат уже забрался на диванчик и прижался к родительскому боку. Я поняла, что остаться совсем без реакции было бы очень странно, и потому заорала. Мой крик словно вывел из ступора мать, она вздрогнула, приказала забрать детей (судя по тому, как расторопно нас подхватили ближайшие джарийе). Последнее, что дали разобрать закрывающиеся двери, был плач Валиде...

В покоях няни я капризничала, всхлипывала и просилась назад. Ох, намучились тогда Азра и Зейнеп! Но надо было ясно дать понять, что малышка Хатидже реагирует на изменения в поведении мамы и любит её. Для вида отвлекалась на игрушки и сюсюканья, но потом снова начинала. Через час надоело, и я позволила уложить себя спать, а сама принялась думать.

"Мальчик". "Шехзаде". "Селим". У отца появился сын от другой женщины? Вполне возможно, не будем сразу отбрасывать эту гипотезу. Раньше Сулика никто не рождался, так как иначе нам с братом бы сказали и позволили видеться, так что он — старший наследник. Но мама не может не понимать, что у шехзаде много женщин. Соответственно, и беременеть они могут, и не только девочками. Такая новость неприятна, но вполне ожидаема. Что же настолько шокировало Валиде?

И тут меня прошиб холодный пот. Я вспомнила, почему Селим I Явуз в народе назывался Грозным. Я раньше читала описание его характера. Из всех женщин мира следующий султан почитал и уважал только мать, к остальным относился с презрением, считая их недостойными своего внимания. Очевидно, имела место быть историческая неточность, так как ещё недавно я своими глазами наблюдала довольно милую картину между матерью и отцом. Но не в этом дело, всё могло поменяться, ведь папа будет жить ещё много лет. Если он считал женщин грязью под ногами, то кого же любил? Либо никого, либо... мальчиков. К сожалению, получился именно такой вариант. Селим был геем. Впрочем, осознававшим необходимость продолжения династии и рождения наследника. Господи, теперь понятно, почему первенец, мой брат, появился у него так поздно по здешним меркам... Видимо, бабушка вправила мозг и потребовала внуков. Только вот не видела я её ни разу. Пометочка — разобраться. Так вот, не отходя от кассы. Селим, став султаном, завёл себе отдельный гарем из кастратов и с удовольствием навещал его. Более того, очень часто секс с ним был настолько жестоким, что случались и смерти, и травмы. И замена несчастных любовников на новых. Наложниц нежелательно калечить, слухи пойдут, а кастратов можно — кто же им поверит? Все знают, но никто не говорит, потому что голова на плечах дорога. Бедная Валиде, она моложе отца лет на семь-десять, поэтому почти наверняка не знала. Хотя подозревать подвох и можно было, но не всем же быть такими умными, как я. А изменение поведения, видимо, было вызвано обострением ситуации между ним и братьями. Дедушка-то изначально на трон дядю Ахмета хотел посадить...