Руны (гет)

Она проснулась рано утром. Ленивое оранжевое солнце нежно касалось белой стены у её кровати. С балкона донёсся лёгкий шорох, и Эннесиэль, осознав, что получила ответ из Нуара, быстро вскочила, чуть не упав из-за запутавшейся в одеяле ноги.

Забрав у своей птицы письмо, она, ещё сонная и непослушная, поспешила его развернуть. Сердце учащённо билось от внезапного пробуждения. Вернувшись в комнату, она убрала от лица взъерошенные волосы и присела на кровать. Её лицо расслабилось, и, облегчённо выдохнув, она упала обратно.

Через несколько часов в её комнату постучал лекарь. Он внимательно осмотрел её и, многозначительно хмыкнув, наложил новую повязку. Сообщив о своих опасениях по поводу не заживающей раны, он также передал, что король ждёт её на завтрак.

После его ухода в комнату вошла пара служанок с предложением сменить постель. Эннесиэль приняла холодную ванну, оделась, причесалась и отправилась на встречу с королём.

Каково же было её удивление, когда она увидела, что происходило с дворцом.

Все эльфы, словно муравьи, сновали в разные стороны, наполняя коридоры весёлым трудовым шумом. Гостевые комнаты были до блеска вычищены, а залы украшены гирляндами из цветов и листьев.

Завтра праздник.

Дни казались ей одним целым. Она была угрюма, слова лекаря не выходили из её головы. Но чем дальше она шла по дворцу, чем больше преодолевала ступеней, тем яснее становилась общая картина в её голове. И когда последняя часть мозаики встала на своё место, её охватил жар, кровь закипела в жилах, мышцы напряглись и задрожали — в груди зародилась ярость.

* * *

Эннесиэль ускорила шаг.

К сожалению, его нигде не было видно. Тронный зал оказался пуст, когда она заглянула туда мельком. В столовой, где обычно завтракали остальные эльфы, его тоже не оказалось.

Остановившись у стены в коридоре, она пропустила эльфов, несущих кресла. Попыталась успокоиться, замедлить учащенное сердцебиение. Медленно выдохнула и погрузилась в свои ощущения.

Ей был хорошо знаком тембр его голоса — властный тон с медовыми тягучими нотами. Он был где-то поблизости. Направилась на его вибрации. Он стоял в зале, где они ужинали вчера.

Разговаривал с Тауриэль и Леголасом. Как всегда спокойный, уверенный, неприступный.

Её кулаки сжались.

Она вошла, не замедляя шага и едва не столкнулась с эльфом, сломя голову несущим стремянку.

Он извинился — но не остановился.

Она — тем более.

Трандуил обернулся, отреагировав на переполох у дверей.

Увидел её — и мгновенно изменился. Его голос смолк, к глаза — насторожились.

Он быстро закончил разговор и отослал их в сад. А сам поспешно и самоуверенно, направился к ней, подол его бордового бархатного плаща развивался, словно он несся на встречу буре.

— Как это понимать?! — воскликнула она.

Он поймал её и поспешил отвести в сторону.

— Тише, не здесь, — произнес Трандуил, смущенно улыбаясь.

Вокруг были слуги. Некоторые из них с беспокойством выглядывали из-за кустов за колоннами, вооружившись секатором. Другие с любопытством смотрели на них, стоя на стремянках и развешивая гирлянды к потолку. А третьи выглядывали из-за горы гирлянд, которую они поддерживали снизу, отреагировав на её громкое появление.

Трандуил бережно поддержал её за спину и провёл через стену в другой зал. Его смущённая улыбка не исчезла, а лишь стала более мягкой. С тихим щелчком он закрыл за ними дверь, оставляя их в уединении.

— Как же ты любишь поспать, — заметил Трандуил. — Вот и пропустила весь завтрак. Зачем поднимать из-за этого такой шум?

Эннесиэль стремительно прошла в центр небольшой комнаты и, развернувшись, уставилась на Трандуила. В её глазах сверкнула молния.

— Ты действительно думаешь, что я расстроилась из-за завтрака?

— Конечно нет, — улыбнулся он, — Ведь я могу попросить накрыть стол заново.

— Ты считаешь, что можешь так шутить со мной? Думаешь, я бы не догадалась, что это твоих рук дело?

— Сбавьте пыл, Ваше Высочество! — обиженно возразил Трандуил, словно и вправду не понимал.

Он ещё и издевается!

Она стиснула зубы так, что в висках застучало. Глаза Эннесиэль расширились и вспыхнули. Внутри нее бушевала буря: ярость, горечь — и что-то ещё, что она не хотела называть. Пульсирующее, чему она приказала молчать. Желание. Она была готова ударить его — стереть эту самодовольную, ироничную ухмылку с его лица, чтобы он почувствовал то же, что чувствовала она.

Эннесиэль стремительно подошла к нему. Резко и быстро, как клинок вырванный из ножен.

Как жаль, что он был на голову выше. Как жаль, что каждый её порыв он встречал не страхом, а спокойным, почти ласковым вниманием. Гнев и обида клокотали в ней. Она хотела выглядеть суровой. Неприступной. Властной. Но он смотрел на неё с такой мягкой насмешкой, с тем благовенным взглядом, с которым смотрят на грозу, что сверкает за окном — и это сбивало её с ритма.

Она стояла в шаге от него, пронзая суровым взглядом. Глаза её, пылающие, как раскалённый металл, буравили его лицо, будто ища трещину, слабое место, хоть что-то, за что можно ухватиться. Но в его взгляде не было ни тени страха. Будто он наслаждался каждым её движением, каждым дрожащим вдохом.

Азарт.

Словно он вновь хотел увидеть то древнее, что скрывается за эльфийской оболочкой. Хоть краем глаза. То, что впервые встретил в овальной комнате Фангорна на допросе. Ту, о которой шептали в палатах Имладриса. Ту, что сожгла три башни в одну ночь. Ту, что одним взмахом руки превратила город в пепел, что рассыпался, как старая ткань.

Она впилась в него взглядом — искрами, готовыми вспыхнуть в пламя. Но в его глазах не было угрозы. Лишь тихое, почти наглое любование. Трепетное. Как тогда, на тропинке в Фангорне.

Он не боялся. А значит — не понимал. Или, хуже — понимал слишком хорошо.

И тогда в какой-то миг её взгляд потух. Она фыркнула, резко отвела лицо и отступила.

Однако, он и сам немного расслабился. Всего на мгновение. Но она это заметила.

— Присядь, — предложил мягко он, отодвигая стул за круглым столом. Голос — учтивый, заботливый. Как будто ничего не произошло.

— Не стоит, — отрезала она не глядя.

— Что случилось?

— Разве ты не знаешь?

Он задумчиво перетёр пальцы, будто взвешивал слова. Покачал головой — медленно, с изысканной театральностью непонимания.

Трандуил облокотился на спинку стула, готовясь внимательно выслушать её. Эннесиэль начала ходить из стороны в сторону, стараясь сжечь дрожь в мышцах.

— Вчера лекарь заверил меня, что сегодня я буду готова, — начала она, сдерживая голос от дрожи, — Но сегодня утром он сказал — ещё день. Рана не затянулась, и он не уверен...

Король мгновенно выпрямился.

— И что же он сказал?

— Он сказал, что лезвие было отравлено.

— Какой ужас! — его лицо омрачилось. Настоящее сочувствие — или мастерски сыгранная маска? — Ты в порядке?

— Проблема в том, что это был не меч. Не стрела. И даже не кинжал, — Она остановилась, повернулась к нему. — А обычный разделочный нож, который вор схватил с телеги, пытаясь защититься.

Он задвинул стул, смахнув с него невидимую соринку.

— Ну, мало ли, что это был за нож. В деревнях, как известно, одна грязь да зараза!

Она скрестила руки на груди.

— Ты серьёзно?

— Вполне, — ответил он не моргнув. — Я тоже советую тебе остаться. Если лекарь сказал, то, значит, так и есть. Ты, действительно, выглядишь... нехорошо. Я беспокоюсь.

— На мне почти не осталось и следа! — выкрикнула она, голос сорвался.

— Правда? — Он подался вперёд, глаза блеснули. — Позволь взглянуть.

Она резко отстранилась от его протянутых рук.

— Как же я могла поверить в искренность твоих слов! — произнесла она с таким разочарованием, что казалось, оно порезало ткань доверия, что вчера с большим трудом сплела.

Она насмешливо понизила тон, с едкой точностью подражая его бархатному, обволакивающему голосу:

— Не буду настаивать… Подумай, Эннесиэль. Для меня сотня лет — это не срок… Я терпелив, Эннесиэль…

Она сжала пальцы, будто держала за горло не его, а ту версию себя, что поверила ему.

— Когда ты это придумал? — бросила она, поворачиваясь к нему.— Вечером на балконе? Сегодня утром? Или вчера, сразу после твоих слов?

— А ночи на раздумья тебе было недостаточно? — уточнил он.

— И как же удачно, — воскликнула она, усмехнувшись, не обращая на него внимания, погруженная в бурю эмоций, которую он сам и разбудил. — Завтра праздник, на который меня пригласил отец. А сегодня я получила письмо из Нуара — и, поверь, я действительно собиралась остаться. А потом — в Фангорн.

Она сделала шаг к двери.

— Но теперь я передумала, — сказала она твёрдо. — Лучше я поеду сейчас. Пусть рана не затянулась. Пусть лекарь хмурится. Пусть весь мир говорит — останься. Я уеду. Потому что здесь… здесь мне нет ни желания ни времени задерживаться. Захочешь передать весточку — отправь птицу или дождись моего посла. Я не вернусь.

Она развернулась и направилась к выходу.

— Не сердись, — сказал Трандуил, и в голосе впервые прозвучало что-то настоящее. Волнение. Он поспешил за ней.

— Да что Вы? — не сбавила ход она.

Он стремительно догнал её, сделав длинные три шага. Схватил за руку — не грубо, но и не отпустить. Остановил и повернул к себе. Их лица оказались в опасной близости.

Воздух между ними задрожал.

— Не сер-дись, — процедил он сквозь зубы, приподняв брови в едва уловимом намеке.

Её милосердное терпение лопнуло.

Мар разгневалась.

Её янтарные глаза вновь вспыхнули. Тень, вырвавшаяся из-под её ног, начала стремительно разрастаться, затмевая солнечный свет, пробивавшийся сквозь окна. Из кончиков её пальцев повалил густой чёрный дым, окутывая всё вокруг плотным чёрным вихрем. Она сделала шаг вперёд, и вихрь поднял её в воздух. Эннесиэль величественного зависла на уровне его глаз, окружённая извивающимся чёрным шлейфом.

Её голос зазвучал глубоко и весомо, словно проникая в самую суть его мыслей:

— А то что? — напомнила она о себе, сверкнув глазами в окружающей тьме.

Внезапно раздался тихий шорох. Эннесиэль резко сжала пальцы. Вихрь дрогнул и устремившись под потолок быстро рассеился, тень испуганно отступила под её сапоги и в этот момент вторая дверь анфилады бесшумно распахнулась.

— Исилиэль! — раздался мелодичный женский голос, полный изумления.

Королева на мгновение замерла, узнав знакомый тон. Обернулась. На пороге стояла Пелериан, а за ней — Анорсэль. Их глаза округлились — не от ужаса, к счастью, а от чистого, немого недоумения.

Эннесиэль метнула вопросительный взгляд к Трандуилу: "Что они здесь делают?"

И... только теперь поняла, насколько близко к нему оказалась.

Между Эннесиэль и Трандуилом — едва ли ладонь. Они стоят вдвоем в пустой комнате.

Но хуже всего — он.

Трандуил не двинулся с места. Не отступил. Не опустил взгляда. Он лишь медленно, с едва уловимой ленцой, перевёл глаза на вошедших — и в этом движении было что-то вызывающее, почти интимное. Он вернул внимание на Эннесиэль и в его голубых глазах вспыхнуло тихое, довольное свечение. Уголки губ дрогнули — почти улыбка. Как будто он наслаждался каждым мгновением этой неловкости.

Она отшатнулась, будто от огня и попыталась изобразить лёгкую улыбку.

Сестры, стремясь развеять неловкость, с искренней радостью устремились к ней.

— Пелериан, Анорсэль, — выдохнула она, оказавшись в их тёплых объятиях. Но щеки уже пылали. — Как вы здесь? — робко спросила она, бросив укоризненный взгляд на владыку Лихолесья.

Он не ответил.

Вместо этого сложил руки на груди и растянул самодовольную, но добродушную улыбку. Встретившись взглядом с каждым из гостей, он сделал вид, что также удивлен неожиданной встрече.

В комнату вошли Аэгнор и Минеланна.

— Трандуил, уже второй раз за год! Не боитесь, что это войдёт в привычку? — с лёгкой насмешкой заметил владыка Фангорна.

— Почему бы не отпраздновать второй главный праздник в году всей семьёй? — произнёс Трандуил, приподняв тёмные брови.

Королева закатила глаза.

— Исилиэль, — произнёс отец, обнимая дочь. — Как я рад видеть тебя! Какими судьбами ты здесь?

— Нелёгкая занесла меня, — ответила она, бросив взгляд на светловолосого короля.

Минеланна, взволнованная, подбежала к ней.

— Нам сказали, что ты ранена, — произнесла она с тревогой. — Всё в порядке?

— В полном, — ответила Эннесиэль, улыбнувшись.

Минеланна осмотрела её, убедилась в благополучии и кивнула с облегчением.

— Милорд Трандуил, — воскликнула Пелериан, её глаза засияли от восторга. — Здесь так чудесно! Я никогда не видела ничего подобного.

Она с благоговением оглядела богатое убранство комнаты, восхищаясь изысканностью и красотой дворца. Они никогда раньше не бывали здесь, и рассказы отца лишь частично могли передать величие этого места.

— Благодарю за приглашение! Мы так рады оказаться в вашем дворце... Ваше...Величество, — произнесла Анорсель, с трепетом в голосе.

— Ах, приглашение, — с легкой ноткой удивления отозвалась мысленно Эннесиэль, приподняв изящные брови. Её улыбка была мягкой, но в глубине глаз мелькнул едва заметный огонек.

— Благодарю Вас за прибытие, — кивнул Трандуил. Он почувствовал, как в воздухе нарастает напряжение, заметив пристальный взгляд королевы. С едва заметной улыбкой он добавил: — Позвольте мне ненадолго увести вашу сестру.

Трандуил учтиво указал рукой вглубь зала, и Эннесиэль последовала за ним.

Послышался едва уловимый шепот, и Эннесиэль с укоризной оглянулась на своих сестер. Те, смутившись, быстро отвернулись, скрывая улыбки за ладонями.

— Я должен уехать ненадолго, — произнёс Трандуил, задержавшись у окна.

— Что? Когда? — с тревогой в голосе спросила Эннесиэль. Её беспокойство мгновенно затмило все прежние разногласия.

— Сейчас.

— Но зачем?

— Нужно уладить кое-какие дела.

— Это что-то серьёзное?

— Нет.

— И когда ты вернёшься?

— Надеюсь, успею к празднику.

После череды вопросов Эннесиэль немного успокоилась и снова нахмурилась, осуждая его.

— И что, я теперь заложница?

Трандуил приподнял брови с легкой иронией:

— А это похоже на тюрьму?

Эннесиэль огляделась и посмотрела на свою семью, собравшуюся в зале.

— Чудо-птица тоже сидела в золотой клетке, — сложила она руки на груди.

— Я не хотел, чтобы ты оставалась одна, пока меня не будет, — мягко произнес Трандиул и приблизился,— И, мне показалось, вчера ты говорила, что скучаешь по дому.

Она язвительно ответила:

— Как мило с твоей стороны! Но, боюсь, ты преследуешь лишь свои цели, — и демонстративно подняла руку, на которой не было его кольца.

— Я не преследую никаких целей! — возмущенно воскликнул голубоглазый король и осекся, осознав, что сказал это слишком громко.

Продолжил уже более спокойно и тихо:

— Это всего лишь подарок. Я пообещал ждать, и я готов ждать хоть сотню, хоть тысячу лет. Я просто хотел дать тебе время все обдумать в спокойной обстановке.

— И поэтому ты подговорил лекаря, а затем, узнав о моих планах на крайний случай, позвал и свою семью… — недовольно перечислила она.

Трандуил выпрямился и, прикрыв глаза, сказал с праведным выражением лица:

— Я сделал это для тебя.

Эннесиэль бросила на него яростный взгляд.

— Вот он, тот самый взгляд королевы, которая знает, чего хочет! — воскликнул Трандуил.

— Ударить тебя?

— Пусть так. Сейчас ты точно уверена в своих чувствах. Сомнение — наш злейший враг. Из-за него мы теряем то, что могли бы обрести. Я неосознанно поселил его в твоём сердце, и теперь не хочу, чтобы в роковой час ты сожалела о том, чего не сделала. Это сделает нас слабыми. Когда я вернусь, я хочу услышать твой ответ, полный решимости, чтобы быть уверенным в твоём выборе. Тогда я смирюсь и отпущу тебя домой, — с некоторой тоской произнёс он. — А когда мы победим…

Он нежно разгладил задумчивую морщинку между её бровями, и она, смутившись его очередной открытости, невольно расслабилась.

— И ты вдруг решишь передумать, я буду только рад. Разве ты можешь винить меня за то, что я хочу быть с тобой?

— Перестань! — осадила она его.

— Что?

— Говорить нужные слова.

Он пожал плечами:

— Но это правда. Можешь утешиться мыслью, что если ты наденешь кольцо и когда-нибудь снова решишь меня ударить, то, скорее всего, лишишь меня глаза. А мне бы этого очень хотелось. Не лишиться глаза, а чтобы ты его надела, естественно.

Она раздражённо фыркнула:

— Ты невыносим!

Он взял её за руку.

— Знаю.

Она почувствовала смущение от того, что происходит на публике. Не отводя взгляда от её золотистых глаз, он поклонился и нежно коснулся губами её руки.

— До скорой встречи, Исил Королева.

Это было так нагло!

Она покраснела до кончиков ушей.

Трандуил непоколебимо изящно развернулся, попрощался с гостями легким кивком головы и быстро вышел из комнаты, скрывшись за золотой дверью.

Сердце сжалось в груди.

Сестры с радостным щебетом окружили Эннесиэль, засыпая её вопросами.

Эннесиэль растерянно стояла, глядя в сторону двери. Время словно замедлилось, а окружающая реальность померкла. Комната давила на неё холодными стенами и пустым воздухом. Она пыталась уловить последний след его энергии, который вихрем унёсся за ним и рассеялся на кусочки по всей комнате, когда дверь захлопнулась. Инстинктивно она накрыла свою кисть второй ладонью, стараясь сохранить и запечатать внутри себя его оставшееся тепло.

* * *

День пролетел незаметно, наполненный спокойствием. Король отсутствовал во дворце, и все занимались своими делами. Слуги неторопливо продолжали украшать зал и подготавливать места для праздничного ужина, стражи сменяли друг друга также своевременно, как день сменяет ночь, а гости из Фангорна прогуливались по садам Лихолесья, наслаждаясь чаем с пастилой, мёдом и орехами.

Эннесиэль, можно сказать, скучала, хотя и была очень рада видеть свою семью. Они много разговаривали, обсуждая как старые, так и предстоящие дела, обменивались историями.

Младшие сестры были под большим впечатлением от своего первого путешествия за пределы королевства. И хотя их путь был не очень долгим и ограничивался трактом между Фангорном и Лихолесьем, они с увлечением рассказывали о своих приключениях, перебивая друг друга и находя новые, на первый взгляд, непримечательные детали: то старый дуб, чья листва была похожа на шёлковые плащи фей, то ручеек, в котором текло золото, то маленький жучок, что приземлился на плечо Пелериан и походил на маленький листик. Они делились своими мечтами о будущих странствиях, представляя, как однажды увидят далекие моря и снежные вершины. Их глаза горели азартом, а сердца наполнялись надеждой на новые открытия. 

Их также очень увлекли приключения Эннесиэль в далеких землях. Они слушали её с таким восторгом, словно это были волшебные сказки. Пелериан и Анорсель экспрессивно ахали на неожиданных поворотах истории и наивно закрывали глаза руками, когда им становилось страшно.

Однако, разговор о возможном романе с Лесным королём также не остался без их внимания. Эннесиэль лишь многозначительно пожимала плечами и делала вид, что не понимает, о чём они говорят.

Но, несмотря на всю эту душевную атмосферу, ей чего-то не хватало. Она привыкла к постоянному движению, к покорению новых горизонтов и к помощи окружающим. Эннесиэль была словно горный источник, который с силой несётся по склону, сглаживая на своём пути все преграды. Кроме того, она словно увядала без возможности использовать свою силу. Тело ломило от энергии, заточенной внутри.

В Нуаре мар применяли свою силу даже в повседневных делах: для полива полей, лечения больных растений, разведения огня в каминах и надувания парусов рыболовных кораблей для выхода в море.

Она ощущала, как её сила, словно птица, запертая между рёбрами, рвётся наружу. Однако здесь ей не хватало простора. Поэтому мар развлекала себя как могла: пускала солнечных зайчиков, когда никого не было в комнате, поднимала пёрышко в воздух или играла с каплями воды в купальне, заставляя их принимать различные формы и зависать в воздухе.

Она начала подозревать, что то было намеренным решением Трандуила — уехать из дворца и оставить её одну. Точнее, лишить её своей компании. Его цель, казалось, была в том, чтобы испытать её, оставив наедине с собственными мыслями. Может, он действительно хотел, чтобы она решила все в спокойствии. Или же он хотел, чтобы она ощутила его отсутствие и поняла, что он все-таки для неё что-то значит. Это вызывало у неё раздражение, и она старалась не поддаваться его игре. Однако, несмотря на все усилия вести привычный образ жизни, заботиться о сёстрах и заниматься делами, какими это здесь было только возможно — чтение книг в библиотеке, помощь садовнику с луковицами нарциссов или возвращение выпавшего птенца в гнездо, в глубине её душе нарастало странное, гнетущее и щемящее чувство, подобные тихому морскому прибою, что размеренно накатывают на берег.

После дневного "безделья" она долго не могла уснуть ночью. Она ворочалась в постели, переворачиваясь с одного бока на другой. В её голове роились бесконечные мысли, которые тревожили её. Она смотрела на звездный дождь и вспомнила, как люди обычно просят у падающих звёзд благодати. А что бы загадала она? На небосклоне сверкнула звезда, и Эннесиэль, провожая её взглядом, робко улыбнулась.

Ближе к утру, когда на горизонте забрезжил рассвет, она наконец уснула.