Узы крови (джен)

Утро следующего дня встретило Хогвартс низкими серыми облаками и холодным, порывистым ветром, который гонял по мощеным дорожкам двора последние сухие листья. Гарри и Джайна спустились из своей башни Гриффиндора, их Узы Крови привычно тянули за собой тупую, ноющую усталость, ставшую их постоянной спутницей. Их шаги по гулким коридорам были почти идеально синхронны — результат недель вынужденной близости. Он шел чуть впереди, она рядом, ее плечо почти касалось его, как верная, но колючая тень, которая не может отстать. Они направлялись к хижине Хагрида на первый урок Ухода за магическими существами после возвращения, когда Рон и Гермиона догнали их у подножия главной лестницы. Рон недовольно бурчал про отвратительную погоду, а Гермиона уже успела зарыться носом в толстый трактат о «Магических симбиотических связях и проклятиях крови».

Они пересекли холодный, продуваемый ветром двор, где уже кучками собирались студенты четвертого курса — гриффиндорцы и слизеринцы, ежась в своих мантиях. И тут знакомый, полный яда голос прорезал шум ветра и гомон голосов:

— Эй, Поттер! Глядите-ка! Все еще не можешь обойтись без своей ледяной няньки? Она что, держит тебя за ручку, чтобы ты не упал?

Гарри обернулся, и их Узы Крови болезненно дернулись — Джайна мгновенно напряглась, ее кулаки сжались. У каменного фонтана, окруженный своими верными телохранителями Крэббом и Гойлом, а также хихикающей Пэнси Паркинсон, стоял Драко Малфой. Его светлые волосы были идеально уложены, несмотря на ветер, а на бледном, остром лице играла злорадная, самодовольная ухмылка. Слизеринцы вокруг них захихикали. Пэнси Паркинсон с противным визгливым смешком добавила:

— Они как два цепных пса ходят! Один постоянно хмурый, другая — ледяная стерва! Просто посмешище!

Гарри сжал кулаки, гнев вскипел в груди, готовый вырваться наружу. Но Джайна шагнула вперед на полшага, ее юное лицо было спокойным, почти безмятежным, но синие глаза превратились в два острых осколка полярного льда. Голос ее прозвучал холодно, отчетливо и с такой скрытой угрозой, что смешки слизеринцев мгновенно стихли:

— Лучше быть цепным псом рядом с другом, Малфой, чем скользким, трусливым хорьком, который прячется за спинами тупых громил и тявкает исподтишка. Хочешь проверить на себе, кто из нас кусается больнее? Я всегда готова преподать урок хороших манер. Например, превратить твой ядовитый язык в бесполезную сосульку.

Малфой прищурился, его рука непроизвольно дернулась к палочке, спрятанной в рукаве мантии. Лицо его залила краска от ярости и унижения. Но он не успел ничего ответить. Тяжелый, размеренный стук деревянной ноги по камням раздался за их спинами. Из тени арки, ведущей из замка, вышел Грозный Глаз Грюм. Он тяжело хромал, опираясь на свой витой посох, его изуродованное шрамами лицо было мрачнее тучи, а магический глаз бешено вращался, мгновенно фиксируясь на Малфое.

— Что здесь за сборище? Опять конфликты? — прорычал он своим грубым, скрипучим голосом, от которого мурашки побежали по коже.

Гарри начал было объяснять:

— Мы просто шли на урок, профессор, а Малфой…

Но Малфой тут же перебил его, его тон стал плаксиво-насмешливым, он попытался выставить себя жертвой нападения:

— Просто шли, профессор? Как же! Поттер и эта его… Праудмур… они мне угрожали! Она достала палочку! Начала колдовать! А все потому, что я просто спросил, почему она липнет к нему, как банный лист! Может, она его приворожила? Или заколдовала, чтобы он без нее и дышать не мог? Это же ненормально, профессор!

Гарри почувствовал, как их Узы Крови вспыхнули от ярости Джайны. Ее гнев, холодный и острый, как ледяной клинок, хлынул к нему волной. Он увидел ее четкую мысль, полную презрения: «Этот маленький лживый ублюдок сам напрашивается! Он просто молит о том, чтобы я превратила его в ледяную статую с глупым выражением лица!» Она инстинктивно подняла свою палочку из белого дуба. Но Грюм рявкнул прежде, чем она успела произнести заклинание:

— Довольно болтовни, Малфой! Ты мне уже надоел со своими вечными жалобами и провокациями! Поттер, Праудмур, марш на урок! А ты, Малфой, задержишься! У меня к тебе будет серьезный разговор!

Гарри кивнул Джайне, и они повернулись, чтобы уйти, чувствуя на спинах прожигающий ненавистью взгляд Малфоя. Но тот, не в силах смириться с поражением и унижением, не удержался от последней подлости. Прячась за спинами Крэбба и Гойла, он выхватил свою палочку и, прошипев заклинание, бросил им в спину простенькое, но мерзкое Запинающее проклятие — Трипио.

Гарри почувствовал легкий магический толчок через связь с Джайной за долю секунды до того, как его ноги начали неуклюже заплетаться. Он обернулся, теряя равновесие, готовый упасть. Но Грюм, несмотря на свою хромоту, среагировал с молниеносной скоростью опытного аврора. Его собственная палочка сверкнула в руке. Раздался громкий хлопок, похожий на выстрел из пушки. И Драко Малфой с пронзительным, испуганным визгом исчез. На его месте на мокрых камнях двора осталась лишь его дорогая школьная мантия и… маленький, белый, пушистый хорек, отчаянно пищащий и пытающийся спрятаться под мантией.

Крэбб и Гойл тупо замерли, разинув рты и глядя на пищащий комок меха. Пэнси Паркинсон испуганно взвизгнула и отскочила в сторону. Хорек-Малфой в дикой панике заметался по двору, его маленькие лапки скользили по мокрым камням, он врезался в ноги студентов и снова пищал, пытаясь убежать. Двор, на мгновение затихший от шока, взорвался оглушительным хохотом. Симус и Дин буквально согнулись пополам от смеха. Рон изумленно выдохнул, а затем тоже расхохотался:

— Вот это да! Он превратил Малфоя в хорька! Настоящего хорька! Круто!

Грюм, тяжело хромая, подошел к паникующему хорьку. Его магический глаз бешено вращался, не спуская взгляда с белого комочка меха.

— Нападать со спины, да, Малфой? Подло! Мерзко! Не по-мужски! Этому я вас точно учить не буду! Запомните раз и навсегда — Постоянная бдительность! — Он резко нагнулся, схватил пищащего хорька за шкирку и потряс его в воздухе перед смеющимися студентами. — Вот так тебе, маленький грязный трус! Будешь знать, как нападать на людей со спины! Будешь знать!

Джайна скрестила руки на груди, наблюдая за этой сценой с холодной, почти злой усмешкой. Ее голос прозвучал громко и отчетливо:

— Забавный трюк, профессор. И весьма поучительный для некоторых. Может, оставите его так? Ему очень идет белый цвет. И пищать он умеет весьма убедительно, признаю.

Гарри уловил ее мысль, полную мрачного удовлетворения и презрения к Малфою: «Напоминает трусливую портовую крысу, попавшуюся в ловушку. Только пищит гораздо громче и раздражает сильнее». Он тихо хмыкнул, но их Узы Крови тут же отозвались слабой, но ощутимой болью — проклятие явно не одобряло их злорадства, оно хотело только их собственных страданий, а не чужих унижений.

Грюм бросил извивающегося хорька на землю, взмахнул палочкой, и Малфой снова принял свой человеческий облик. Он лежал на земле, растрепанный, красный от ярости и пережитого унижения, его мантия была перепачкана грязью и слегка тлела в том месте, где его задел соплохвост на прошлом уроке. Он вскочил на ноги, дрожа от бешенства, и прошипел, отступая к своим приспешникам:

— Мой отец узнает об этом! Он вас всех уничтожит! И тебя, Грюм, и тебя, Поттер, и твою белобрысую дрянь!

— О, пусть узнает! Передай ему от меня привет! — отрезал Грюм с кривой, пугающей усмешкой. — Я ему столько могу рассказать о его темных делишках во времена Темного Лорда, что он сам побоится сюда нос сунуть до конца учебного года! А теперь убирайся отсюда, Малфой, пока я в хорошем настроении и не превратил тебя в слизняка! Или в жабу! И чтобы я тебя больше не видел за такими грязными, трусливыми трюками! Ясно?!

Малфой, бросив на Гарри и Джайну последний полный ненависти и унижения взгляд, быстро ретировался в сопровождении своих верных телохранителей и хнычущей Пэнси Паркинсон. Грюм повернулся к Гарри и Джайне. Его магический глаз внимательно задержался на их близости, на том, как они инстинктивно держались рядом, словно две части одного целого.

— Вы двое… странная парочка, — прорычал он задумчиво. — Держитесь вместе, да? Это из-за того проклятия, о котором говорил Дамблдор?

Гарри молча кивнул. Джайна ответила коротко и холодно, глядя Грюму прямо в его нормальный глаз:

— Не по собственному выбору, профессор. Вынужденная мера.

Грюм хмыкнул, его взгляд был непроницаемым, словно он знал гораздо больше, чем показывал.

— Понятно. Ладно, идите на урок к Хагриду. И помните — постоянная бдительность! Особенно вам двоим!

Он развернулся и, тяжело стуча деревянной ногой, захромал прочь, оставив их стоять посреди двора под любопытными взглядами студентов. Рон и Гермиона подошли к ним. Гермиона нахмурилась:

— Это было… жестоко со стороны Грюма. Трансфигурировать ученика… Но Малфой, конечно, сам напросился.

Рон ухмыльнулся:

— Жалко, что он его обратно превратил. Хорьком ему было гораздо лучше!

Гарри и Джайна молча двинулись в сторону хижины Хагрида. Их Узы тихо пульсировали — ее гнев на Малфоя утих, сменившись холодной настороженностью по отношению к Грюму. Студенты вокруг продолжали шептаться, бросая на них косые взгляды. Гарри с горечью понял: для всего Хогвартса они теперь не просто Гарри Поттер и новенькая. Они — та странная, неразлучная пара, связанная чем-то непонятным и пугающим. Загадка. И это делало их еще более уязвимыми.

* * *

После неприятной стычки с Малфоем и Грюмом, Гарри и Джайна добрались до опушки Запретного леса, где у своей большой деревянной хижины их уже ждал Хагрид. Рон и Гермиона шли рядом, все еще обсуждая инцидент во дворе. Небо было затянуто низкими серыми тучами, холодный ветер трепал мантии и гнал пожухлые листья по земле. Их Узы Крови с Джайной тянули за собой уже привычную, но оттого не менее изматывающую усталость, ставшую их постоянной спутницей после той ночи в их комнате. Они шли почти синхронно — он чуть впереди, она рядом, ее плечо почти касалось его, — и их вынужденная близость не осталась незамеченной другими учениками, собравшимися на урок. Симус и Дин, шедшие позади гриффиндорцев, переглянулись, а Лаванда Браун тихо шепнула Парвати Патил:

— Смотри, они опять вместе, как приклеенные. Это точно какое-то заклятие. Или они… ну, ты понимаешь.

Хагрид, к счастью, не замечал этих шепотков. Он радостно хлопнул в свои огромные ладони, его громкий, гулкий голос перекрыл шум ветра и голоса студентов:

— А, вот и вы! Ну, ребятки, все собрались? Отлично! Сегодня у нас с вами знакомство с новыми интереснейшими зверушками! Соплохвостами! Я их сам вывел, скрестил мантикору с огненным крабом! Только что из питомника привезли, они еще совсем дикие, не прирученные. Наша с вами задача — понять, чем их кормить! Кто первый догадается — тому десять очков!

Он с гордостью открыл большой деревянный ящик, стоявший у его ног. Из ящика с шипением и щелканьем выползли несколько странных, уродливых созданий. Длиной около фута, они напоминали каких-то беспанцирных омаров или скорпионов, скользких, бледно-серых, с множеством ножек, торчащих под разными углами. У них не было видно ни глаз, ни рта, но на одном конце тела торчал длинный, сегментированный хвост, который периодически вздрагивал и выпускал сноп ярких искр. Один из соплохвостов тут же развернулся задом и выпустил небольшую струю огня, подпалив ближайший куст.

Рон испуганно отпрыгнул, его лицо скривилось от отвращения.

— Фу, Хагрид! Опять какая-то гадость! Почему мы не можем изучать что-нибудь милое и пушистое? Флаттерби, например?

Гарри почувствовал, как их связь дрогнула от удивления Джайны. Ее мысль мелькнула в его голове, полная недоумения: «Это что еще за порождение Бездны? Помесь скорпида и огненного элементаля? У нас бы таких тварей сожгли на месте, пока они не расплодились!» Он тихо хмыкнул и шепнул ей:

— Расслабься, это Хагрид. Он обожает всяких опасных и уродливых монстров. Считает их милыми. Привыкай.

Малфой, все еще растрепанный и злой после своего превращения в хорька, презрительно фыркнул с другой стороны группы, где он стоял со слизеринцами.

— Обожает? Ясное дело! Только Поттер и его ледяная тень могут с восторгом возиться с таким мусором! Подобное тянется к подобному!

Джайна резко повернула голову в его сторону, ее глаза сверкнули синим огнем, но она промолчала, лишь крепче сжала палочку в кармане мантии. Хагрид тем временем раздал всем толстые перчатки из драконьей кожи и принес несколько ведер с разной едой: кусками сырого мяса, пучками травы, дождевыми червями и муравьиными яйцами.

— Ну вот! Ваша задача — выяснить, что этим красавцам придется по вкусу! Работайте в парах! Берите еду и осторожно предлагайте соплохвостам! Смотрите, чтобы хвостом не задели — искры больно жалят!

— Кормить?! — возмущенно протянул Малфой. — Да у них же рта не видно! Куда им это пихать?!

— Ищите, Малфой, ищите! — бодро ответил Хагрид.

Гарри и Джайна надели толстые перчатки, их движения были почти зеркальными. Они взяли по большому куску сырого мяса. Они подошли к одному из соплохвостов, который с шипением копошился у корней старого дуба. Гарри кивнул ей:

— Давай ты первая, адмирал. У тебя лучше получается с монстрами.

Она скептически хмыкнула, но осторожно протянула кусок мяса к переднему концу существа. Соплохвост замер, принюхался (или что он там делал?), а затем внезапно выбросил вперед какие-то скрытые челюсти и с хрустом схватил мясо. Из его хвоста вылетел небольшой сноп искр удовлетворения.

Хагрид радостно ухмыльнулся.

— Отлично, Джайна! Похоже, они хищники! Мясо им по вкусу! Десять очков Гриффиндору!

Гарри мысленно передал ей: «Видишь? Ты — укротительница монстров. Даже таких». Она ответила в его уме, ее тон был полон иронии, но и легкого веселья: «По сравнению с некоторыми генералами Альянса, с которыми мне приходилось иметь дело, эти твари — просто милые домашние питомцы. Главное — не показывать слабости. И иметь под рукой хорошее замораживающее заклинание. На всякий случай». Он увидел короткое воспоминание — она стоит на палубе корабля в шторм, ее волосы развеваются на ветру, а перед ней склоняется огромный морской гигант, подчиняясь ее воле. Гарри невольно усмехнулся ее силе.

Но их слаженная работа снова привлекла ненужное внимание. Симус Финниган, который безуспешно пытался накормить своего соплохвоста травой рядом с Дином, бросил на них завистливый взгляд и сказал, явно не подумав о последствиях:

— Эй, Гарри! Давай поменяемся местами на минутку! Я хочу посмотреть поближе, как Джайна это делает! Может, у нее какой-то секрет есть!

Не дожидаясь ответа, Симус шагнул прямо между ними, пытаясь протиснуться к Джайне и их соплохвосту, и неловко толкнул Гарри в сторону. Их разделяло теперь больше двух метров.

Боль ударила мгновенно, без предупреждения. Острая, как удар раскаленного кинжала прямо в сердце. Гарри пошатнулся, хватаясь за грудь, воздух вышибло из легких. Джайна вскрикнула от боли и сжала зубы, ее лицо исказилось страданием. Они одновременно, не сговариваясь, рявкнули на Симуса:

— Стой! Не двигайся!

Симус испуганно замер, его глаза расширились от непонимания. Соплохвост у его ног, почувствовав его страх или просто решив проявить характер, выпустил мощную струю огня прямо ему под ноги, заставив его с воплем отпрыгнуть назад.

— Да что с вами такое?! — пробормотал он, глядя на них с испугом и недоумением.

Гарри с трудом выдохнул, делая шаг обратно к Джайне. Боль медленно отступила, оставив после себя лишь тошнотворную слабость и гул в ушах.

— Просто… не становись между нами, ладно? — прохрипел он, стараясь отдышаться.

Джайна добавила, ее голос был резким от пережитой боли и гнева:

— И вообще держись подальше, Финниган! Мы работаем вместе. Это… необходимость.

Симус растерянно пожал плечами, но отошел в сторону. Его взгляд был полон вопросов. Дин, стоявший рядом, тихо шепнул ему:

— Я же говорил, они странные. Как будто связаны чем-то. Всегда вместе, не отходят друг от друга ни на шаг.

Лаванда и Парвати, которые безуспешно пытались накормить своего соплохвоста муравьиными яйцами, тут же переглянулись. Лаванда громко прошептала, чтобы все вокруг слышали:

— Может, это какое-то редкое заклинание привязанности? Или… или они просто… ну, ты понимаешь… встречаются? Тайно?

Парвати захихикала:

— Точно! Как Ромильда Вейн с тем парнем с шестого курса в прошлом году! Они тоже везде вместе ходили!

Малфой, услышав их перешептывания, громко фыркнул, привлекая всеобщее внимание:

— О, да! Поттер и Праудмур — новая трагическая любовь Хогвартса! Один — шрамоголовый идиот, другая — ледяная стерва из ниоткуда! Идеальная пара! Жалкое зрелище!

Его собственный соплохвост, словно в отместку за оскорбление Джайны, выпустил сноп искр прямо ему в мантию. Малфой с визгом замахал руками, пытаясь потушить тлеющую ткань, вызвав дружный хохот Крэбба и Гойла.

Джайна легонько ткнула Гарри локтем, ее голос был тихим, но полным презрения:

— Пусть болтают, якорь. Собаки лают, караван идет. Мы заняты делом. А этот слизняк сам себе злобный буратино.

Хагрид подошел к ним, его лицо было обеспокоено.

— Что тут у вас стряслось? Симус, ты в порядке? Мантия цела? А вы двое? Чего раскричались?

— Все нормально, Хагрид, — поспешил ответить Гарри, бросая сердитый взгляд на Симуса. — Просто… небольшое недоразумение. Соплохвост немного разыгрался.

— А-а, эти озорники! — добродушно прогудел Хагрид, похоже, ничего не заподозрив. — Ну, молодцы, что справились! Вижу, червяки им тоже по душе! А теперь попробуйте муравьиные яйца — вдруг это их деликатес?

Урок продолжался. Соплохвосты продолжали шипеть, искрить и иногда взрываться (особенно у Симуса). Гарри и Джайна работали вместе, их движения становились все более слаженными, почти интуитивными — он отвлекал внимание существа, она быстро подсовывала еду. Но взгляды однокурсников — любопытные, насмешливые, сочувствующие, озадаченные — неотступно следовали за ними. Их странная, вынужденная близость, их синхронность, их резкая реакция на попытку их разлучить — все это не могло остаться незамеченным. Гарри знал с неприятной уверенностью: слухи уже поползли по школе, как ядовитый плющ. И рано или поздно они дойдут до учителей, до Дамблдора. Если он уже не в курсе и не наблюдает за ними со своего директорского места, ожидая, к чему приведет этот опасный эксперимент с Узами Крови.

* * *

Урок Ухода за магическими существами подходил к концу. Соплохвосты, на удивление, оказались относительно безобидными, если не стоять у них за хвостом. Гриффиндорцы и слизеринцы, перепачканные грязью и слегка пропахшие дымом, с облегчением снимали толстые перчатки из драконьей кожи. Хагрид, сияя от гордости за своих «питомцев», громко хвалил всех за смелость и наблюдательность.

Гарри и Джайна стояли у своего пня, их соплохвост лениво копошился в траве. Усталость от Уз Крови давила на них обоих, но они научились это скрывать за маской спокойствия или привычного сарказма. Они стояли рядом, как всегда, их плечи почти соприкасались — вынужденная близость, ставшая нормой.

Хагрид подошел к ним, его огромная борода топорщилась от ветра. Он с силой хлопнул Гарри по плечу.

— Ну, молодцы, вы двое! Отлично сегодня поработали! Вижу, соплохвосты вас прямо признали! Вы с ними так ловко управляетесь, будто всю жизнь только этим и занимались! Прямо как… как два сапога пара! Всегда вместе, все так слаженно! Может, вам и дальше на моих уроках всегда вместе работать? У вас здорово получается!

Гарри неловко улыбнулся, потирая плечо. Джайна лишь криво усмехнулась, ее мысль мелькнула в его голове, полная иронии: «Два сапога пара, верно. Только один постоянно спотыкается, а другая пытается не заморозить все вокруг от раздражения». Гарри мысленно ответил: «Зато мы не взорвались, как некоторые». Она ткнула его локтем, скрывая усмешку.

Но их краткий момент иронии был прерван. Эрни Макмиллан из Пуффендуя, который, видимо, решил проявить дружелюбие (или просто неуемное любопытство), снова подошел к ним вместе с Ханной Аббот. Его лицо выражало смесь энтузиазма и неуклюжести.

— Эй, Гарри, Джайна! Мы тут с Ханной подумали… вы так здорово работаете вместе! Джайна, ты просто гений с этими тварями! Покажи, как ты их успокаиваешь? А ты, Гарри, помоги мне с моим, он какой-то вялый. Ханна, подержи пока его вещи…

Не дожидаясь ответа, Эрни решительно шагнул прямо между ними, протягивая руку к сумке Гарри, а Ханна, улыбаясь, сделала шаг к Джайне, чтобы взять у нее перчатки.

Реакция была мгновенной и странной.

Гарри резко отшатнулся от Эрни, словно тот был прокаженным, его лицо побледнело, рука инстинктивно метнулась к груди.

Джайна так же резко отпрянула от Ханны, ее глаза сверкнули синим огнем, а рука сжала палочку с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

— Не подходи! — выкрикнули они почти одновременно, их голоса были напряженными, почти враждебными.

Эрни и Ханна испуганно замерли, их улыбки растаяли. Ученики вокруг, собиравшиеся уходить, тоже остановились, с любопытством и недоумением глядя на них.

— Что… что случилось? — пролепетал Эрни, растерянно глядя то на Гарри, то на Джайну. — Мы просто хотели помочь…

Ханна испуганно кивнула, ее глаза расширились.

Гарри с трудом выровнял дыхание, делая шаг обратно к Джайне. Он старался говорить спокойно, но его голос дрожал от пережитого напряжения (которое окружающие приняли за гнев или страх).

— Просто… не становитесь между нами, ладно? Мы… мы привыкли работать вместе.

Джайна добавила, ее голос был ледяным, отталкивающим:

— И мы не нуждаемся в вашей помощи. Занимайтесь своими делами. И держитесь на расстоянии.

Тишина повисла над поляной. Ученики переглядывались, шептались. Эрни и Ханна, совершенно сбитые с толку и обиженные такой резкой реакцией, покраснели и поспешили отойти.

Малфой, который с злорадством наблюдал за сценой, громко расхохотался.

— Видели?! Я же говорил! Они ненормальные! Боятся, что их разлучат! Поттер и его ледяная тень — просто два психа! Наверное, делят одну клетку на двоих!

Слизеринцы снова загоготали. Симус Финниган прошептал Дину, его голос был полон суеверного страха:

— Это точно какое-то проклятие! Они даже не могут разойтись! Что это за магия такая?

Лаванда Браун подхватила, ее глаза были круглыми от ужаса и возбуждения:

— А вдруг… вдруг это заразно? Вдруг, если их разлучить, случится что-то ужасное? Может, они взорвутся? Или превратятся во что-нибудь?

Слухи и домыслы понеслись по рядам учеников, как волны. Теперь на Гарри и Джайну смотрели не просто с любопытством, а с опаской, с подозрением, с болезненным интересом. Они стали школьной сенсацией, загадкой, пугающей и притягательной одновременно.

Гарри сжал кулаки, чувствуя себя пойманным в ловушку под градом этих взглядов и шепотков. Джайна выпрямилась, ее лицо стало непроницаемой маской, но Гарри чувствовал ее гнев и унижение через их Узы. Она положила руку ему на плечо — жест, который теперь выглядел почти собственническим в глазах окружающих, — и сказала холодно, но достаточно громко, чтобы слышали ближайшие:

— Пусть болтают, Поттер. Собаки лают — караван идет. Нам не до их глупых сплетен. Пошли отсюда.

Хагрид, который тоже с недоумением наблюдал за сценой, подошел к ним, его лицо было обеспокоено.

— Что тут у вас опять стряслось? Чего раскричались? Эрни, Ханна, чего это вы?

— Мы… мы просто хотели помочь, Хагрид, — пробормотал Эрни, все еще бледный. — А они… они так странно отреагировали…

— Да ладно вам! — добродушно прогудел Хагрид, хотя и он выглядел озадаченным. — Может, у них просто настроение плохое! Урок окончен! Все марш в замок!

Студенты поспешили разойтись, бросая на Гарри и Джайну последние любопытные и опасливые взгляды. Рон и Гермиона подошли к ним, их лица были полны беспокойства.

— Блин, Гарри, это было… странно, — выдохнул Рон. — Вы чего так на них набросились? Они же просто помочь хотели. Теперь точно вся школа будет говорить, что вы чокнутые.

Гермиона добавила тихо, ее голос был полон тревоги:

— Мы знаем правду. И мы всегда будем на вашей стороне. Но… слухи будут ходить, это неизбежно. Вам нужно быть готовыми к этому. И, возможно… вам действительно стоит подумать о том, чтобы поговорить с профессором Дамблдором? О том, что проклятие изменилось? О том, как вам тяжело? Он должен знать!

Гарри посмотрел на Джайну. Она молчала, глядя вслед удаляющимся ученикам, ее юное лицо было непроницаемым, как ледяная маска. Но он чувствовал через их Узы ее смятение, ее гордость, борющуюся с усталостью, ее нежелание признавать слабость, но и… тихую, глубокую благодарность этим странным, шумным, но таким верным друзьям. Он мысленно спросил ее: «Что скажешь? Может, Гермиона права? Может, стоит рассказать Дамблдору?»

Она медленно покачала головой, ее мысленный ответ был твердым, как кремень: «Нет. Пока нет. Мы должны попробовать сами. Но… твои друзья… они действительно настоящие. Редкое сокровище в любом мире. Береги их, Поттер. Они твоя семья».

Он кивнул, чувствуя, как тепло ее неожиданных слов смешивается с холодом их общего проклятия.

— Мы справимся, — сказал он вслух, обращаясь ко всем своим друзьям. — Пока мы вместе.

Гарри кивнул, чувствуя, как петля слухов и подозрений затягивается вокруг них. Джайна прищурилась, ее мысль мелькнула в его голове, холодная и решительная: «Именно поэтому. Именно поэтому нам нужен тот ритуал. Чтобы они перестали лезть. Чтобы дали нам дышать». Он уловил ее затаенное намерение — мысль о капле крови, о временной свободе, о риске, который теперь казался все более оправданным. Он мысленно спросил: «Ты уверена?» Она ответила коротким, твердым кивком в его сознании: «Более чем когда-либо».

Они шли обратно к замку, окруженные встревоженными друзьями. Их Узы Крови пульсировали между ними, но теперь в этом пульсе слышалась не только боль и усталость, но и новая, опасная решимость. Слухи и страхи учеников стали тем катализатором, который подтолкнул их к рискованному шагу. Они должны были найти способ ослабить свою видимую связь, прежде чем любопытство окружающих или злоба врагов превратят их жизнь в настоящий ад. Ритуал крови казался единственным выходом. Шагом во тьму ради глотка свободы.

* * *

После ужина в Большом Зале, который прошел под аккомпанемент приглушенных перешептываний и любопытных взглядов, Гарри и Джайна вернулись в свою общую комнату в башне Гриффиндора. Усталость за день, усугубленная постоянным давлением проклятия и стычкой с Малфоем, валила с ног. Почти Безголовый Ник встретил их у камина, где уже весело потрескивал огонь, но, увидев их мрачные и измотанные лица, лишь сочувственно покачал своей почти отрубленной головой и тактично просочился сквозь стену, оставив их наедине.

Гарри без сил рухнул в кресло у огня, закрыв глаза и пытаясь расслабиться. Джайна сняла мантию и села на край их общей двуспальной кровати, взяв с тумбочки толстый том о «Древних проклятиях и методах их нейтрализации», который ей одолжила Гермиона. Но она не читала. Ее взгляд был устремлен в одну точку на стене, пальцы нервно теребили уголок старинной пергаментной страницы.

Тишина в комнате была тяжелой, напряженной, наполненной невысказанными страхами и сомнениями. Гарри чувствовал ее мысли через их Узы Крови — они снова и снова возвращались к той опасной идее, о которой она упомянула вчера. К ритуалу крови.

— Ты опять думаешь об этом, — сказал он тихо, не открывая глаз. Его голос был хриплым от усталости. — О том ритуале. Из твоего мира. Который может дать нам… пространство.

Она вздрогнула от неожиданности, словно он прочитал ее самые сокровенные мысли. Она подняла на него взгляд. Ее синие глаза в мягком свете камина казались темнее, глубже, в них плескалась смесь отчаяния и решимости.

— А ты… ты снова это почувствовал? — прошептала она.

— Да. Узы… они не только боль и усталость передают. Они передают… намерения. Особенно сильные. — Он сел прямо, внимательно глядя на нее. — Ты серьезно об этом думаешь? Ты уверена, что это сработает? И что это безопасно?

Она медленно кивнула, отложив тяжелую книгу на кровать.

— Я не знаю наверняка, Гарри. Это очень древняя, очень темная магия крови. Почти забытая даже у нас. Ее использовали только в самых крайних, отчаянных случаях, чтобы временно ослабить проклятия связи, подобные нашему. Легенды говорят, что одна капля крови… добровольно отданная одним из связанных… может создать мощный, но кратковременный резонанс, который… обманет Узы. Заставит их думать, что связь стала крепче, и на время ослабит их физическую хватку. Это может дать нам больше пространства. Не два метра, а может… десять? Двадцать? Я не знаю. Но это дало бы нам немного свободы. Немного воздуха. Шанс не быть постоянно под микроскопом у всей школы. Шанс… просто дышать.

— Временно? А насколько временно? — спросил Гарри, чувствуя, как его сердце начинает биться быстрее от смеси ужаса перед темной магией и отчаянной надежды на облегчение.

— Не знаю, — честно ответила она, глядя на свои руки, на тонкие темные линии под кожей. — Может быть, на несколько часов. Может, на целый день. Это зависит от силы самого проклятия, от нашей собственной силы воли и… от силы нашей связи. Но ритуал… он требует не только крови. Он требует абсолютного, полного доверия друг к другу. Мы должны будем… поделиться не только кровью, но и частью своей сути. И он может иметь… непредвиденные побочные эффекты. Он может усилить нашу эмпатическую связь до невыносимого уровня. Или… пробудить в Узах что-то еще худшее. Это огромный риск.

Гарри смотрел на нее, на ее бледное, но решительное юное лицо, на отчаяние и надежду в ее синих глазах. Десять метров свободы… Возможность не шарахаться от каждого случайного толчка в коридоре, возможность сидеть на уроках на разных партах, возможность просто пройтись по двору, не чувствуя себя прикованным… Это казалось недостижимым раем после удушающей двухметровой клетки их проклятия.

— Я… я готов попробовать, — сказал он тихо, но твердо, глядя ей прямо в глаза. — Если ты думаешь, что это может сработать. Если ты готова рискнуть. Я доверяю тебе, Джайна. Больше, чем кому-либо в этой ситуации.

Она смотрела на него долго, ее взгляд был серьезным, пронзительным, она словно взвешивала его слова, его решимость, его доверие. Она видела его страх, но и его отчаянную надежду. Она видела его готовность разделить этот риск с ней. Она медленно, почти незаметно кивнула.

— Хорошо, Поттер. Тогда… тогда попробуем. Но не здесь. И не сейчас. Нам нужно найти уединенное, защищенное место, где нас никто не потревожит. Нам нужно подготовиться ментально. И… мы должны быть готовы ко всему. Это может сработать и дать нам передышку. А может… может сделать все неизмеримо хуже. Ты понимаешь это?

Он кивнул снова, его сердце стучало где-то в горле.

— Понимаю. Но мы должны попробовать. Мы не можем жить так дальше. Мы справимся. Вместе.

Они сидели в тишине у догорающего камина, объединенные не только Узами Крови, но и опасной, хрупкой надеждой, родившейся из отчаяния. Ритуал крови… Жертва… Доверие… Эти слова витали в воздухе комнаты, как предчувствие новой, неведомой бури. Их путь становился все темнее, все опаснее, но они решили идти по нему вместе.

* * *

Ночь в их общей комнате в башне Гриффиндора была беспокойной. Сентябрьский ветер выл за окнами, заставляя трещину на витраже тихо стонать, словно раненое существо. Огонь в камине почти погас, оставив комнату погруженной в глубокие тени. Гарри долго не мог уснуть, мысли о ритуале крови, о словах Малфоя, об усталости Джайны и о предстоящем Турнире крутились в голове, не давая покоя. Он чувствовал ее присутствие рядом, ее ровное, но неспокойное дыхание, ее внутреннее напряжение через их Узы. Он знал, что она тоже не спит, что она тоже думает об их рискованном плане, взвешивая шансы и опасности.

Наконец, изнеможение взяло свое, и он провалился в сон. Но отдых не пришел. Его разум, перегруженный событиями последних дней, страхами и… чем-то еще, что он боялся признать даже себе, породил видение — странное, абсурдное, совершенно нелепое.

Он оказался в Большом Зале Хогвартса, но это был не тот величественный зал, который он знал. Потолок превратился в бурлящее фиолетовое море, где звезды плавали, как светящиеся медузы. Длинные столы факультетов парили в воздухе под разными углами, покрытые толстым слоем потрескавшегося льда, который хрустел под ногами. Он стоял посреди этого хаоса, его школьная мантия была изорвана в клочья, а шрам на лбу горел так сильно, будто кто-то прижигал его раскаленной кочергой. А перед ним… стояла Джайна.

Но это была не та Джайна, что лежала рядом с ним на кровати. Это была Джайна из его смутных, неосознанных фантазий. Ее простая школьная форма исчезла, сменившись платьем, сотканным словно из чистого, переливающегося лунным светом льда. Оно не было откровенным, но облегало ее стройную фигуру, как вторая кожа, подчеркивая каждый изгиб, каждую линию ее тела с пугающей точностью. Ее белоснежные волосы не были собраны в хвост — они свободно струились по плечам и спине, как застывший водопад, сияя в нереальном свете фиолетового моря над головой. Ее синие глаза блестели ярче сапфиров, и она смотрела на него с мягкой, загадочной улыбкой, от которой его сердце заколотилось, как пойманная птица, ударяясь о ребра.

Он не мог отвести взгляд. Это была не Джайна-архимаг, не Джайна-адмирал, не Джайна-его-проклятие. Это была Джайна-мечта. Та, что заставляла его неловко краснеть на уроках, когда она случайно касалась его руки или наклонялась слишком близко, чтобы посмотреть в его учебник. Та, что заставляла его спорить с самим собой по ночам, когда он чувствовал ее тепло рядом и отчаянно хотел, чтобы это было не из-за проклятия. Его горло пересохло. Он почувствовал, как жар заливает лицо, шею, уши — его четырнадцатилетний мозг, смешанный с гормонами и страхом, вопил во весь голос: Она невероятно красивая. Она такая сильная. Она… она рядом. Так близко. Он сделал неуверенный шаг к ней по скользкому льду, его ноги дрожали. Во сне он забыл, что он Избранный, что он герой. Он был просто Гарри. Мальчишкой, которому эта девушка из другого мира нравилась. До безумия нравилась. И он совершенно не знал, что с этим делать.

— Гарри… — прошептала она, ее голос был как шелк, скользящий по гладкому льду, нежный и манящий. Она протянула к нему руку, ее прохладные пальцы коснулись его горящей щеки, оставляя след одновременно и холода, и обжигающего жара. — Ты всегда такой… горячий? Или это только рядом со мной? — Она улыбнулась шире, и их Узы Крови вспыхнули в его сознании — но не болью, а волной чистого, незамутненного тепла, чего-то глубокого, тянущего его к ней, как мотылька на пламя.

Его руки сами собой потянулись к ней, пальцы коснулись ее ледяного платья — оно было холодным, но под ним он чувствовал тепло ее кожи. Он замер, голова закружилась от ее близости, от ее запаха — морозной свежести, соли далекого моря и чего-то неуловимо женственного. Она такая… настоящая. И я… я хочу, чтобы она осталась. Здесь. Со мной. Во сне он забыл про проклятие, про Азерот, про Волдеморта, про Турнир. Он думал только о том, как ее волосы пахнут снегом и ветром, как ее глаза ловят свет фиолетовых звезд, как ее голос звучит, когда она произносит его имя так нежно. Его губы дрогнули, и он прошептал, его голос был хриплым от волнения, но полон чувства:

— Ты… ты лучше всех, кого я когда-либо знал, Джайна.

Слова вырвались сами собой, искренние, идущие из самой глубины его одинокого сердца. Он никогда бы не осмелился сказать это наяву. Никогда. Но здесь, во сне, в этом абсурдном ледяном зале, он мог.

Джайна из его сна наклонилась еще ближе, ее лицо было так близко, что он мог видеть золотые искорки в ее синих глазах. Ее дыхание — прохладное, как зимний ветер — коснулось его губ. Он закрыл глаза, чувствуя, как его неудержимо тянет к ней — не просто страсть, нет, это было что-то теплее, глубже, чище. Ощущение правильности. Словно она и была тем самым якорем, который он искал всю жизнь в этом холодном, враждебном мире. Он подался вперед, чтобы их губы наконец соприкоснулись…

Но прежде чем это случилось, ледяной пол под ними задрожал. Раздался оглушительный треск, и из-под ближайшего парящего стола с грохотом выскочил… Дадли Дурсль. Но не обычный Дадли. А Дадли размером с Хагрида, одетый в обтягивающее красно-золотое трико с огромным гербом Гриффиндора на груди. Его лицо было красным, как вареный рак, а в руках он сжимал старую учебную метлу, которая жалобно трещала под его весом.

— АГА! ГАРРИ! ПОПАЛСЯ! ТЫ ЧТО ТУТ С ДЕВЧОНКОЙ ДЕЛАЕШЬ?! — проревел он своим ужасным, гнусавым голосом, похожим на сирену воздушной тревоги. Он бросился к ним, неуклюже размахивая метлой, как дубиной. — Я ВСЕ МАМКЕ РАССКАЖУ! И ПАПКЕ! ТЕБЕ КОНЕЦ! — Он попытался подпрыгнуть, чтобы ударить Гарри метлой, но его ноги поскользнулись на льду. Он рухнул на пол с грохотом, от которого стены зала затряслись. Его трико не выдержало такого падения и лопнуло с оглушительным звуком рвущейся ткани, обнажая… нет, не то, что можно было ожидать. А огромный, липкий, коричневый пирог с патокой, который с чавкающим звуком вывалился из-под лопнувшего трико и шлепнулся прямо на Джайну, с ног до головы облепив ее липкой, сладкой массой.

Гарри отшатнулся, его рот открылся от шока. Ледяная романтика момента мгновенно испарилась, сменившись диким, неудержимым весельем, смешанным с ужасом перед абсурдностью происходящего. Их Узы Крови резанули — но не болью. Он услышал ее смех — громкий, чистый, безудержный, почти истеричный — который ворвался в его разум, как звон тысячи колоколов. Джайна во сне сидела на льду, вся в патоке, ее ледяное платье было испорчено, волосы слиплись, но она хохотала, схватившись за живот.

— Гарри! Ты… ты это видел?! Ха-ха-ха! Дадли… в трико… с пирогом… О, Свет! Я сейчас умру от смеха! — Ее хохот эхом отскакивал от ледяных стен, и их связь гудела, передавая ее неудержимое веселье прямо ему в грудь, заставляя его смеяться вместе с ней.

Но тут его мозг словно обожгло холодом. Он замер. Его лицо во сне стало багровым от ужаса осознания. Она видит мой сон. Она знает. Она все чувствует. Нашу связь. Все его тайные мысли, его симпатия, его неловкость, его восхищение ею — все это было перед ней, как на ладони. Его глаза расширились от паники. Мне конец. Она меня убьет. Или заморозит. Или… хуже! Расскажет Рону и Гермионе! Я же сгорю со стыда!

Ледяной зал растворился. Дадли с пирогом исчез в облаке липкого дыма. Гарри резко проснулся, рывком сев на кровати. Его сердце колотилось, как бешеное, дыхание было прерывистым, а лоб покрылся холодным потом. Он лежал на своей левой стороне кровати. Джайна лежала на своей правой. Но она не спала. Ее плечи мелко тряслись от сдерживаемого смеха, и тихие всхлипы вырывались из нее наяву. Их Узы Крови пульсировали, передавая остатки ее веселья и его паники. Он понял — она видела все. От начала до конца. От ледяного платья до пирога с патокой.

Он медленно повернул голову. Его глаза встретились с ее синими глазами, которые ярко блестели в полумраке комнаты от смеха и, возможно, слез. Он прохрипел, его голос дрожал от ужаса и смущения:

— Ты… ты это… видела? Все?

Лед в его глазах сменился чистой паникой. Он инстинктивно прикинул расстояние до двери. Если рвануть сейчас, успею ли я добежать до гостиной, прежде чем она меня достанет? Нет, Узы… они меня убьют раньше. Она меня точно превратит в сосульку! Позорную, красную от стыда сосульку!

Джайна приподнялась на локте, ее белые волосы упали на лицо, скрывая часть ее выражения, но он видел, как дрожат ее губы от сдерживаемого смеха. Она глубоко вздохнула, пытаясь вернуть самообладание, но ее голос все равно дрожал от веселья:

— О, Гарри… Я не просто видела. Я чуть не умерла. От смеха. — Она сделала паузу, и ее пальцы нервно сжали одеяло. Их Узы передали ему ее мысль, ясную и триумфальную: «Ага, попался, Поттер! Теперь ты в моих руках!» — Дадли… в трико Гриффиндора… и этот пирог! Это было… это было нечто! Но… — ее голос стал чуть серьезнее, а глаза испытующе сузились, — …начало сна, да? Про ледяное платье? Про то, что я «лучше всех»? Это ведь тоже было, Поттер?

Гарри судорожно сглотнул. Его лицо стало таким красным, что могло бы соперничать с волосами Рона. Он пробормотал, пряча взгляд и желая провалиться сквозь землю:

— Это… это был просто сон! Глупый сон! Я не… я не хотел, чтобы ты… чтобы ты видела… — Его мозг вопил от ужаса и стыда: Она знает! Она все знает! Она будет издеваться надо мной до конца дней! Или заморозит! Точно заморозит! Он инстинктивно сжался, ожидая ледяного заклятия, язвительного комментария или чего похуже.

Но вместо этого он услышал ее смех. Громкий, чистый, раскатистый, как звон колоколов на морозе. Но в этом смехе не было злости или презрения. Был… черный юмор? Облегчение? Что-то сложное, что он не мог понять. Она рухнула обратно на подушку, ее смех заполнил комнату, и их Узы Крови загудели, вибрируя от ее эмоций, странным образом отгоняя его страх и пустоту, оставшуюся после кошмара Грюма и его собственного.

Она вытерла выступившие на глазах слезы, ее голос стал мягче, но в нем все еще слышались нотки стали и привычной насмешки:

— О, Гарри… Ты просто бесценен. Такой предсказуемый в своих подростковых фантазиях. Нет, я не буду тебя морозить… пока. — Ее рука осторожно легла на простыню рядом с его, не касаясь, но сама эта близость была красноречивее слов. Она шепнула, и в ее голосе прозвучало что-то новое, теплое и опасное: — Но ты был прав в одном. Насчет того, что я лучше всех. И ты это знаешь. Не забывай. — Ее тепло волной хлынуло через их связь, и он услышал ее мысль — не просто насмешку, а что-то гораздо более глубокое, почти нежное, но и собственническое: «Ты мне тоже небезразличен, глупый мальчишка. И теперь я это знаю. И ты знаешь, что я знаю. Интересно, что мы будем с этим делать…»

Гарри судорожно выдохнул, чувствуя, как лед паники в его глазах медленно тает, сменяясь смущением и… чем-то еще? Облегчением? Он буркнул, отворачиваясь к стене, чтобы скрыть свою улыбку и пылающие щеки:

— Ты… ты просто невыносимая. — Но его губы дрогнули. Тепло ее близости, тепло ее неожиданного признания (пусть и мысленного, пусть и скрытого за сарказмом) окутало его в этой странной, абсурдной ночи. Ночи, полной кошмаров, нелепых снов и правды, которую он, возможно, не хотел признавать, но которая теперь лежала между ними, как хрупкий ледяной цветок, рожденный из тьмы их Уз Крови.

* * *

Дни потекли своей чередой, наполненные уроками, домашними заданиями и постоянным, изматывающим присутствием Уз Крови. Гарри и Джайна научились жить в своей двухметровой клетке, их движения стали почти интуитивно синхронными, а их связь — как ментальная, так и эмпатическая — крепла с каждым днем, становясь одновременно и источником поддержки, и причиной постоянного напряжения.

Они спустились в Большой Зал на завтрак под аккомпанемент привычного гула студенческих голосов. Серый утренний свет падал сквозь высокие окна, освещая длинные столы. Рон и Гермиона уже ждали их за гриффиндорским столом. Рон с аппетитом уплетал тост с джемом, а Гермиона была погружена в толстый фолиант с заголовком «Забытые ритуалы крови и симбиотические проклятия». Гарри и Джайна сели рядом, их близость уже не вызывала такого удивления у друзей, но Лаванда Браун и Парвати Патил, сидевшие неподалеку, все равно прекратили шептаться и уставились на них с нескрываемым любопытством.

Рон проглотил кусок тоста и кивнул им, его голос был приглушен жеванием:

— Слышали? Симус вчера весь вечер трепался в гостиной про вас. Говорит, вы как магнитом друг к другу притягиваетесь, даже на шаг разойтись не можете. Я сказал ему, что он бредит и чтобы отстал, но он не унимается. Эти слухи… они повсюду.

Гермиона подняла голову от книги, ее лицо было серьезным и обеспокоенным.

— Это становится проблемой, Гарри, Джайна. Чем больше люди замечают вашу… вынужденную близость, тем сложнее вам будет. Я нашла пару очень старых текстов в Запретной секции библиотеки… Ничего конкретного про ваше проклятие, но есть упоминания о ритуалах крови, которые использовались для временного ослабления подобных уз. Это очень темная и опасная магия, но… возможно, это единственный шанс. Я продолжаю искать.

Джайна медленно кивнула, беря кубок с тыквенным соком. Ее рука слегка дрожала от постоянной усталости.

— Спасибо, Гермиона. Мы… мы сами думаем над этим. Но пока лучше никому не говорить. Чем меньше знают, тем безопаснее.

В этот момент к их столу подошли Фред и Джордж, неся подносы с горой свежих булочек и сияя от гордости. Фред подмигнул Гарри и Джайне:

— Слышали последние новости? Малфой вчера жаловался Снейпу на то, как Грюм его «несправедливо унизил». Говорят, грозился нажаловаться папочке и добиться увольнения Грюма. Ну, мы решили немного… подбодрить бедняжку. Подкинули ему в сумку пару наших новых Бомбочек-Вонючек с ароматом скунса и тухлых драконьих яиц.

Джордж довольно хмыкнул:

— Теперь он благоухает так, что даже слизеринцы от него шарахаются. Думаю, на сегодня ему будет не до вас. Отвлечение обеспечено! А если кто-то еще посмеет к вам лезть — только дайте знать. У нас целый арсенал припасен для особо любопытных и злобных.

Гарри невольно улыбнулся. Тепло дружеской поддержки немного смягчило его тревогу. Их Узы с Джайной передали ее мысль, полную удивления и… тепла? «Они… они действительно хорошие. Заботятся о тебе. Как… как братья, которых у меня никогда не было». Он мысленно ответил: «Да. Они такие. И они теперь и твои друзья тоже. Мы не одни в этом».

День продолжился в привычном ритме уроков, но теперь Гарри и Джайна чувствовали не только любопытные или опасливые взгляды, но и негласную поддержку друзей. На Трансфигурации Рон сел так, чтобы загородить их от Симуса, который все еще бросал на них подозрительные взгляды. На обеде Гермиона завела с Джайной оживленную дискуссию о различиях арканной магии и заклинаний Хогвартса, отгоняя Ли Джордана, который пытался пошутить про их «неразлучный танец». А на перемене Фред и Джордж устроили небольшой переполох у входа в подземелья Слизерина, запустив несколько самовзрывающихся хлопушек, что заставило Малфоя и его свиту быстро ретироваться, забыв про свои колкости в адрес Гарри и Джайны.

Вечером, вернувшись в свою общую комнату в башне Гриффиндора, они снова застали Почти Безголового Ника, парящего у камина и декламирующего какую-то рыцарскую балладу. Джайна устало опустилась в кресло, взяв книгу, а Гарри сел напротив, чувствуя, как их Узы тихо пульсируют спокойствием после напряженного дня.

— Друзья… они действительно помогают, — прошептал он, глядя на огонь. — Даже если это просто мелочи, вроде вонючей бомбы для Малфоя.

Она легонько ткнула его локтем, ее голос был тише и мягче обычного:

— Мелочи складываются в нечто большее, якорь. Пока они рядом, пока мы не одни… мы держимся.

Ник прервал свою балладу, его прозрачные глаза внимательно оглядели их.

— О, да! Я видел сегодня ваших доблестных друзей Уизли! Они отвлекали любопытных зевак с истинно рыцарским рвением! Славные союзники в вашей непростой ситуации! А я, в свою очередь, продолжаю следить за тенями в замке… Здесь что-то шевелится, что-то темное и старое… Я пока не могу понять, что это, но оно наблюдает. Будьте осторожны, юные души!

Гарри кивнул, обменявшись встревоженным взглядом с Джайной. Их повседневность текла своим чередом, окруженная поддержкой друзей и бдительностью призрака. Слухи гудели по школе, Малфой язвил, Грюм продолжал свои безумные уроки, но их главный секрет — решение прибегнуть к ритуалу крови — оставался между ними. Они жили день за днем, шаг за шагом, приближаясь к концу октября, когда должно было произойти что-то важное.

* * *

Новый день в Хогвартсе начался с легкого моросящего дождя, который тихо стучал по высоким витражам башни Гриффиндора, создавая меланхоличное настроение. Гарри и Джайна проснулись почти одновременно в своей общей комнате, их Узы Крови привычно отозвались тупой усталостью. Они встали синхронно — он потянулся за мантией, она взяла палочку с тумбочки — их утренний ритуал был отлажен до автоматизма за прошедший месяц. Почти Безголовый Ник уже парил у окна, его прозрачный силуэт слегка дрожал в сером утреннем свете. Он приветствовал их с преувеличенно-театральным поклоном:

— Доброе утро, юные страдальцы! Дождливая погода — самое славное время для душераздирающих историй! Хотите послушать балладу о сэре Годрике Гриффиндоре и его трагической дуэли с горным троллем-людоедом?

Джайна устало закатила глаза, поправляя свои белоснежные волосы.

— Только не опять, призрак. Умоляю. Мы и так едва спим из-за твоего ночного бубнежа и храпа Поттера.

Гарри хмыкнул, чувствуя ее раздражение через их связь, но и легкое веселье.

— Он просто пытается нас развлечь, Джайна. Или отвлечь от мрачных мыслей.

Ник обиженно качнул головой, его шея опасно скрипнула.

— Не отвлечь, а проявить заботу! Моя задача, данная мне профессором Дамблдором — следить за вами, юные души! Эта старинная темная магия, что связала вас, непредсказуема! И я здесь, чтобы вы не натворили еще больших бед… или не поддались искушению!

Они спустились в Большой Зал на завтрак. Рон и Гермиона уже ждали их за гриффиндорским столом. Рон с аппетитом поглощал гору бекона, а Гермиона была погружена в изучение той самой книги о магических узах и ритуалах крови. Гарри и Джайна сели рядом, их близость уже стала привычной для друзей, но Рон вдруг нахмурился, с подозрением глядя на Ника, который, как верный страж, последовал за ними и теперь завис над их столом, скорбно вздыхая.

— Погоди-ка, — сказал Рон, проглотив кусок бекона. — А что, Ник теперь с вами все время таскается? Даже в вашу комнату приходит? Это что, официально?

Гарри кивнул, наливая себе тыквенный сок.

— Да. Профессор МакГонагалл его приставила к нам еще когда мы только приехали. Он вроде как наш… эээ… призрак-хранитель. Следит, чтобы проклятие нас не прикончило окончательно. Или чтобы мы сами не прикончили друг друга.

Джайна легонько ткнула его локтем, ее голос был сухим и саркастичным:

— Скорее второе. Или чтобы мы не наделали чего похуже, учитывая обстоятельства.

Рон недоверчиво прищурился, а потом его глаза расширились от внезапной, шокирующей догадки. Он понизил голос до громкого шепота:

— Погоди-ка! Вы двое… живете в одной комнате… спите на одной кровати… должны держаться в двух метрах… и к вам приставили призрака-надзирателя?! Это что же, Дамблдор боится, что вы там… ну… начнете… эээ… того?!

Гермиона с громким стуком захлопнула книгу, ее щеки залила краска возмущения.

— Рональд Уизли! Прекрати немедленно! Это совершенно не смешно и неуместно! У Гарри и Джайны серьезная проблема, смертельно опасное проклятие! А Ник здесь исключительно для их безопасности и поддержки! И вообще, они не такие! Как ты можешь такое подумать?!

Джайна фыркнула, но ее усмешка была натянутой, а взгляд — холодным.

— Спасибо за защиту нашей добродетели, Грейнджер. Мы действительно не идиоты, чтобы усугублять наше и без того паршивое положение. Но твой рыжий друг прав в одном — два метра… это очень мало пространства. Иногда становится… неловко. И весьма неприятно.

Гарри почувствовал, как его щеки тоже горят. Их Узы Крови передали ему волну ее смущения и раздражения. Он мысленно ответил ей: «Он прав, знаешь ли. Эта близость… она сводит с ума. Особенно когда Ник постоянно напоминает о приличиях». Она мысленно кивнула, и он услышал ее ответ, полный сарказма: «Да уж. Наш призрак-хранитель целомудрия. Какая ирония». Рон, все еще озадаченный и слегка шокированный своей догадкой, недоверчиво спросил:

— И что, Ник действительно с этим справляется? Ну, в смысле… он же призрак! Что он может сделать?

Ник обиженно выпрямился, его фигура замерцала ярче. Его голос стал торжественным и немного обиженным:

— Я был рыцарем при жизни, юный Уизли! Честь и долг — превыше всего! Я слежу за ними денно и нощно, дабы темная магия не взяла верх над их душами — ни через боль, ни через… иные, недостойные искушения плоти! Мое присутствие — гарантия их… благоразумия!

Рон скептически хмыкнул, но кивнул.

— Ладно, ладно, верю. Ты вроде парень надежный, Ник. Но все равно… это дико странно.

День продолжился в привычной рутине уроков. На Зельях Снейп снова язвил по поводу их «неразлучной близости», но Рон «случайно» пролил сильно пахнущую настойку валерианы прямо у стола Малфоя, что заставило того весь урок чихать и отвлекло от колкостей в адрес Гарри и Джайны. На обеде близнецы Уизли устроили небольшой переполох с летающими пирогами, которые атаковали слизеринский стол, и Симус с Дином, увлеченные этим зрелищем, забыли про свои вопросы к Гарри и Джайне.

Вечером они вернулись в свою комнату. Ник снова встретил их у камина, готовый продолжить свою рыцарскую балладу. Гарри устало опустился в кресло. Джайна взяла книгу, но ее взгляд был рассеянным. Их Узы Крови тихо пульсировали, напоминая о постоянном напряжении. Гарри заметил, как она невольно сжала подушку, когда он потянулся за кубком с водой, и их руки едва не соприкоснулись над столиком. Два метра — это действительно было очень мало пространства для двух подростков, пусть один из них и был могущественным архимагом в юном теле. Неловкость иногда вспыхивала между ними, как статическое электричество.

— Иногда я забываю, как это… тесно, — прошептал он, скорее для себя.

Она посмотрела на него, и ее голос был тихим, лишенным сарказма:

— Я тоже. Ник… он помогает одним своим присутствием. Напоминает о границах. Но… это не всегда просто. Особенно ночью.

Ник прервал свою декламацию, его полупрозрачные глаза обеспокоенно сузились.

— О! Я чую напряжение! Не ссорьтесь, юные души! И не делайте того, о чем впоследствии можете горько пожалеть! Помните о чести! Я здесь, чтобы хранить мир и… мораль!

Гарри невольно хмыкнул. Джайна легонько ткнула его локтем.

— Мы не ссоримся, призрак. Просто… живем. Пытаемся выжить.

Их повседневность текла своим чередом. Друзья помогали гасить слухи и отвлекать нежелательное внимание. Ник был их постоянной тенью — не только стражем от боли проклятия, но и невольным барьером от потенциальных ссор и неловких моментов, которые их вынужденная близость неизбежно порождала. Рон, убедившись в его «охранной» роли, кажется, немного успокоился, и это укрепило их хрупкий союз перед лицом сплетен и подозрений. Но напряжение росло. Приближался конец октября.

* * *

К концу октября напряжение в Хогвартсе достигло своего пика. Дни текли в обычном ритме — уроки, домашние задания, перешептывания студентов о Гарри и Джайне, тактическая помощь друзей и бдительное, хотя и несколько назойливое, присутствие Почти Безголового Ника в их комнате, — но воздух буквально гудел от предвкушения. Тридцатое октября, пятница. Слухи о скором прибытии гостей из Шармбатона и Дурмстранга для участия в Триволшебном Турнире достигли апогея. После обеда все занятия были отменены. Профессор МакГонагалл строгим голосом объявила, что все ученики должны собраться во дворе перед замком к шести часам вечера для торжественной встречи делегаций.

Гарри и Джайна спустились из башни Гриффиндора вместе с остальными учениками. Их Узы Крови тянули за собой привычную усталость, но они шли синхронно, плечом к плечу, их темные школьные мантии развевались на холодном октябрьском ветру.

Большой Зал был пуст, все студенты толпились у главного входа, кутаясь в мантии, натягивая шарфы и перчатки. Вечер был холодным и ветреным. Рон и Гермиона догнали их у самых дверей. Рон нетерпеливо подпрыгивал на месте.

— Ну, наконец-то! Хоть что-то интересное произойдет! Надеюсь, эти дурмстранговцы не привезут с собой еще партию соплохвостов!

Гермиона поправила свой гриффиндорский шарф, ее голос был взволнованным от предвкушения.

— Это же Триволшебный Турнир, Рон! Шармбатон и Дурмстранг — две лучшие магические школы Европы! Я читала, что у них совершенно иные подходы к магии! Это будет так познавательно!

Джайна легонько ткнула Гарри локтем, ее мысль мелькнула в его голове, полная сдержанного любопытства: «Интересно. Если у них есть маги, подобные нашим в Кирин-Торе, это может быть действительно весело. Или очень опасно». Он мысленно ответил: «С нашим везением — скорее второе». Она тихо хмыкнула, скрывая усмешку.

Они вышли во двор, который уже был забит сотнями студентов — от испуганных первокурсников до самоуверенных семикурсников. Хагрид стоял у колодца, пытаясь пригладить свою непослушную бороду и волосы (безуспешно). Филч ворчливо расставлял дополнительные магические фонари вдоль дорожки. Профессора выстраивали учеников по факультетам, стараясь придать толпе хоть какое-то подобие порядка. Гарри и Джайна встали рядом с Роном и Гермионой в рядах гриффиндорцев. Их вынужденная близость уже не привлекала такого пристального внимания — друзья привыкли, а остальные были слишком поглощены ожиданием гостей. Даже Малфой, стоявший неподалеку со своими приспешниками, лишь бросил на них короткий ядовитый взгляд и отвернулся — похоже, эффект от бомбочки-вонючки близнецов все еще давал о себе знать.

Дамблдор вышел на крыльцо замка, его длинная серебристая борода мягко развевалась на ветру, а глаза сияли в свете фонарей.

— Дорогие ученики! Наши гости прибудут с минуты на минуту! Прошу вас встретить делегации Шармбатона и Дурмстранга с честью и достоинством, подобающими школе Хогвартс!

Небо быстро темнело, ветер усиливался. И вдруг Ли Джордан, стоявший неподалеку, громко крикнул, указывая пальцем в небо:

— Смотрите! Вон там! Что это?!

Все головы задрались вверх. Высоко в темнеющем небе появилась крошечная точка, которая стремительно росла в размерах, приближаясь к замку. Через минуту стало ясно — это гигантская, небесно-голубая карета, размером с большой дом, влекомая дюжиной огромных крылатых коней с золотистыми гривами и хвостами. Кони были размером со слонов, их мощные крылья с шумом рассекали воздух. Карета с грохотом приземлилась прямо посреди двора, несколько раз подпрыгнув на своих огромных колесах. Студенты восхищенно ахнули. Гарри почувствовал, как их Узы дрогнули от удивления Джайны. Ее мысль была четкой, полна узнавания: «Абиссали? Нет… Пегасы? Огромные! У нас таких использовали только для перевозки королевских особ. Впечатляет».

Дверца кареты, украшенная гербом с двумя скрещенными золотыми палочками, распахнулась, и из нее с грацией, не соответствующей ее размерам, вышла женщина. Она была огромной, даже выше Хагрида, одета в элегантную черную атласную мантию, ее смуглое лицо с крупными чертами было строгим и властным. За ней последовали ученики и ученицы Шармбатона — около дюжины юношей и девушек в изящных голубых шелковых мантиях, которые явно страдали от холодного шотландского ветра и ежились.

Дамблдор шагнул им навстречу, его голос был теплым и радушным:

— Дорогая мадам Максим! Добро пожаловать в Хогвартс! Мы безмерно рады приветствовать делегацию Академии Шармбатон!

Мадам Максим величественно кивнула, ее голос был низким, с сильным французским акцентом:

— Благодарю вас, месье Дамбльдор. Путешествие было долгим. Мои кони устали и требуют ухода и… особого пойла.

Хагрид тут же с энтузиазмом вызвался позаботиться о крылатых конях, и толпа студентов загудела, с любопытством разглядывая элегантных гостей из Франции. Рон восхищенно прошептал:

— Ничего себе… Они все такие… красивые! Особенно вон та блондинка!

Гермиона неодобрительно фыркнула:

— Это Академия Шармбатон, Рон. Они славятся не только магией, но и своей утонченностью и… внешностью. Не пялься так.

Но их шепот был прерван новым событием. Поверхность Черного озера у подножия замка вдруг забурлила, вспенилась. Из темных глубин медленно, как призрак, начал подниматься огромный корабль. Его мачты были высокими и черными, паруса — рваными и темными, словно пропитанными морской солью и ветрами веков. Корабль двигался плавно, беззвучно, пока не причалил к берегу у самой кромки воды. С борта был сброшен трап, и по нему на берег сошли новые фигуры — одетые в тяжелые меховые плащи и шапки. Во главе их шел мужчина среднего роста, с короткой седой бородкой, острыми чертами лица и хитрым, бегающим взглядом.

Дамблдор приветствовал и его:

— Дорогой Игорь! Наконец-то! Добро пожаловать в Хогвартс!

Игорь Каркаров, директор Института Дурмстранг, коротко кивнул, его голос был скользким, вкрадчивым:

— Дамблдор. Рад снова видеть твой замок. Путешествие было… бурным. Холодновато у вас в Шотландии. Но мой корабль выдержал, как всегда.

За ним по трапу спускались ученики Дурмстранга — крепкие, широкоплечие юноши и несколько девушек, молчаливые, с суровыми лицами. И среди них, чуть в стороне от остальных, шел он — Виктор Крам. Болгарский ловец, звезда Чемпионата мира. Он выглядел точно так же, как на поле — мрачный, нелюдимый, с крючковатым носом и густыми черными бровями. Но в его походке, во взгляде темных глаз чувствовалась сила и уверенность.

Рон снова восхищенно ахнул, присоединяя свой голос к гулу толпы:

— Это же Крам! Настоящий Виктор Крам! Я видел, как он поймал снитч! Он здесь! В Хогвартсе! Я и подумать не мог, что он еще студент!

Студенты Хогвартса загудели еще громче, многие показывали пальцами на Крама. Но Гарри почувствовал, как их Узы Крови снова напряглись — Джайна внимательно, почти изучающе смотрела на Крама. Ее мысль мелькнула в его сознании, холодная и аналитическая: «Воин. Не просто игрок. В его глазах — сталь. И опыт битвы. Как у наших лучших воинов из Альянса или Орды».

Он тихо спросил ее:

— Ты его знаешь? Или кого-то похожего?

Она медленно покачала головой, не отрывая от Крама взгляда.

— Нет. Но я чувствую… силу. Не только магическую. Он опасен.

Дамблдор пригласил гостей в замок, и вся процессия — профессора, студенты Хогвартса, делегации Шармбатона и Дурмстранга — двинулась к главным дверям. Гарри и Джайна шли рядом, их шаги были синхронны, а толпа вокруг шумела и гудела от возбуждения. Малфой, проходя мимо них со слизеринцами, которые с подобострастием смотрели на дурмстранговцев, бросил через плечо:

— Что, Поттер, твоя ледяная тень тоже будет пялиться на знаменитого Крама? Или вы оба слишком заняты друг другом?

Джайна ответила холодно, не удостоив его взглядом:

— Лучше смотреть на настоящего воина, чем на трусливого хорька, Малфой.

Рон хмыкнул, а Гермиона обеспокоенно прошептала:

— Они вас точно заметят. Ваша близость… она бросается в глаза. Будьте осторожны.

* * *

После эффектного прибытия гостей все снова собрались в Большом Зале. Атмосфера была наэлектризована до предела. Столы ломились от еще более изысканных яств, чем обычно. Воздух гудел от возбужденных голосов на разных языках. Гарри и Джайна сидели за гриффиндорским столом вместе с Роном и Гермионой, их Узы Крови тихо пульсировали среди всеобщего шума и суеты. Делегация Шармбатона, включая нескольких поразительно красивых девушек, которые вызвали восхищенные вздохи у Рона и других мальчишек, расположилась за столом Когтеврана. Они кутались в свои тонкие шелковые мантии и с явным неодобрением разглядывали замок. Дурмстранговцы, включая мрачного Виктора Крама, который тут же стал объектом всеобщего внимания, сели за стол Слизерина, где их с подобострастием приветствовали Малфой и его компания. Их тяжелые меховые плащи резко контрастировали с темно-зеленой формой слизеринцев.

Еда была великолепной. К традиционным блюдам Хогвартса добавились изысканные французские деликатесы — вроде буйабеса, ароматного рыбного супа, который с любопытством пробовала Гермиона, — и сытные, тяжелые блюда, очевидно, для делегации Дурмстранга — густой мясной гуляш и какие-то темные колбаски, на которые с восторгом набросился Рон.

— Ого! Если они всегда так едят, я бы точно поехал учиться в Дурмстранг! — пробормотал он с набитым ртом.

Гермиона неодобрительно фыркнула:

— Не говори глупостей, Рон. Там наверняка ужасно холодно и очень строгие порядки. И я слышала, они изучают Темные Искусства. Тебе бы там точно не понравилось.

Гарри почувствовал, как их Узы Крови снова дрогнули — Джайна внимательно смотрела на Виктора Крама, который сидел за слизеринским столом рядом с директором Каркаровым и о чем-то тихо с ним переговаривался. Ее мысль была короткой, но емкой: «Он силен. Очень силен. И не только физически. В нем есть… стержень. Как у наших опытных воинов или магов».

Он тихо спросил ее:

— Ты действительно так думаешь? Что он сильный?

Она медленно кивнула, не отрывая от Крама взгляда.

— Да. Не только в квиддиче. Я чувствую его… ауру. Она… плотная. Сконцентрированная. Он привык сражаться. И побеждать.

Малфой, сидевший неподалеку и явно подслушивавший их разговор, снова не удержался от язвительного комментария:

— Что, Поттер, твоя ледяная тень уже запала на знаменитого Крама? Хотите подойти и попросить автограф? Может, он распишется на твоем шраме?

Джайна ответила холодно, даже не повернув головы в его сторону:

— Лучше иметь автограф настоящего чемпиона, чем такого ничтожества, как ты, Малфой.

Рон хмыкнул от удовольствия, а Гермиона прошептала:

— Не обращайте на него внимания. Он просто завидует. Они все сейчас заняты гостями и предстоящим Турниром.

Когда тарелки опустели и десерты были съедены, Дамблдор снова поднялся. Его длинная серебристая борода ярко блестела в свете тысяч свечей. Зал мгновенно затих, сотни пар глаз обратились к нему.

— Добрый вечер еще раз, дорогие ученики Хогвартса, уважаемые гости из Шармбатона и Дурмстранга! — начал он, его голос звучал торжественно и гулко под сводами Большого Зала. — Сегодня мы все стали свидетелями знаменательного события — прибытия делегаций для участия в возрожденном Триволшебном Турнире! Турнире, который призван проверить не только магическое мастерство, но и отвагу, ум и честь юных волшебников! И сейчас настало время представить вам того, кто беспристрастно выберет достойнейших из достойных для участия в этом великом состязании!

Он величественно взмахнул рукой, и двери Большого Зала снова распахнулись. В проем вошел мистер Филч, с трудом неся перед собой большой деревянный ларец, украшенный искусной резьбой, но старый и потрепанный временем. Он с видимым усилием водрузил ларец на стол перед Дамблдором.

— Это — Кубок Огня! — провозгласил Дамблдор, кладя руку на крышку ларца. — Древний и могущественный магический артефакт, который и выберет по одному чемпиону от каждой из трех школ. Все желающие принять участие в Турнире должны четко написать свое имя и название своей школы на куске пергамента и бросить его в Кубок до завтрашнего вечера. Но я должен вас предупредить со всей серьезностью: Триволшебный Турнир — это не игра! Это опасное испытание, требующее незаурядных магических способностей и зрелости! Поэтому Министерство магии установило нерушимое возрастное ограничение! К участию в Турнире будут допущены только те ученики, кому уже исполнилось семнадцать лет! Чтобы исключить возможность нарушения этого правила со стороны особо юных и пылких смельчаков, я лично начерчу вокруг Кубка Огня возрастную черту, которую не сможет пересечь ни один ученик младше семнадцати лет!

Малфой снова презрительно фыркнул и прошептал Крэббу так громко, чтобы слышали все вокруг:

— Ха! Как будто это остановит знаменитого Поттера! Он всегда находит способ влезть туда, куда ему не положено! Спорим, он как-нибудь проскользнет!

Гарри сжал кулаки под столом, чувствуя прилив гнева. Но их Узы передали ему спокойную, холодную мысль Джайны: «Пусть треплется, этот хорек. Нам сейчас не до него. Слушай внимательно». Он с трудом сдержался и кивнул ей едва заметно.

Дамблдор взмахнул палочкой. Филч с явным усилием откинул тяжелую крышку ларца. Из глубины его поднялся сам Кубок Огня — грубо вырезанная деревянная чаша, до краев наполненная пляшущим, искрящимся голубовато-белым пламенем. Зал восхищенно ахнул. Огонь в Кубке казался живым, он извивался и потрескивал, выбрасывая вверх снопы золотых искр.

Рон восхищенно выдохнул:

— Вот это да… Круто…

Дамблдор улыбнулся, его глаза сверкнули в отблесках магического пламени.

— Кубок Огня будет установлен в Главном Холле до завтрашнего вечера. У вас есть двадцать четыре часа, чтобы принять решение. А завтра вечером, на празднике Хэллоуина, Кубок назовет нам имена трех чемпионов! Трех избранных, которым предстоит сразиться за честь своей школы и вечную славу! А теперь — всем желаю спокойной ночи! Дорогим гостям — добро пожаловать и приятного отдыха! Всем ученикам — набирайтесь сил перед началом учебных будней и… Турнира!

Зал снова загудел от возбужденных голосов. Студенты начали подниматься из-за столов, обсуждая Турнир, возрастное ограничение и шансы своих школ. Гарри и Джайна тоже встали, их Узы заставили их двигаться синхронно среди толпы. Рон подошел к ним, его голос был полон разочарования:

— Семнадцать лет, а? Ну вот, облом! Так хотелось поучаствовать! Тысяча галлеонов!

Гермиона неодобрительно покачала головой:

— Рон, это к лучшему! Ты слышал Дамблдора? Турнир смертельно опасен! Не стоит рисковать жизнью ради славы и денег!

Они направились к выходу из Большого Зала, а затем к башне Гриффиндора. Их Узы Крови тихо пульсировали среди галдящей толпы. Малфой, проходя мимо них со своими дружками, бросил напоследок язвительную фразу:

— Уверен, Поттер все равно найдет способ пролезть! Он же у нас особенный! Наверняка его ледяная тень ему поможет!

Джайна легонько ткнула Гарри локтем, ее голос был тихим, но твердым:

— Пусть болтает, якорь. Мы знаем правду. И у нас своих проблем хватает.

Они поднялись в свою комнату. Почти Безголовый Ник уже ждал их у камина, готовый начать очередную рыцарскую историю. Но их мысли были далеко. Кубок Огня… Триволшебный Турнир… Возрастное ограничение… Предстоящий год обещал быть не просто трудным — он обещал быть опасным. И их проклятие, их Узы Крови могли стать либо их самой большой слабостью, либо их неожиданным оружием в грядущих испытаниях.