↓
 ↑
Регистрация
Имя/email

Пароль

 
Войти при помощи
Временно не работает,
как войти читайте здесь!
Размер шрифта
14px
Ширина текста
100%
Выравнивание
     
Цвет текста
Цвет фона

Показывать иллюстрации
  • Большие
  • Маленькие
  • Без иллюстраций

Cоберись, соберись и начни всё сначала (гет)



Переводчик:
Оригинал:
Показать / Show link to original work
Фандом:
Рейтинг:
R
Жанр:
Ангст, Драма
Размер:
Макси | 403 026 знаков
Статус:
Закончен
Предупреждения:
AU
 
Проверено на грамотность
Суть войны в том, что она никогда не заканчивается. Не по-настоящему. Меняются только поля сражений. Гарри и Джинни после войны.
QRCode
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓

↑ Свернуть ↑
  Следующая глава

Глава 11

На следующее утро Гарри не появляется за завтраком, но Джинни это не особенно удивляет. Настоящий вопрос в том, переживёт ли он все свои вылазки с Хагридом и доживёт ли вообще до поездки в Австралию. Она в этом сомневается.

С противоположной стороны стола Гермиона с отвращением на лице швыряет свежий выпуск «Пророка».

— Ну вот, опять!

Рон морщится над своей тарелкой с яичницей:

— Опять за своё, да?

Джинни переводит взгляд с одного на другую:

— Что случилось?

— Да снова этот проклятый «Пророк», — бурчит Рон. — Им, видите ли, нравится поливать Гарри грязью. Похоже, это у них теперь любимое развлечение.

— Правда? — спрашивает Джинни. — И что пишут?

Гермиона пододвигает газету к ней поближе:

— Сама посмотри. Я уже дочитала.

Джинни хватает газету со стола как раз в тот момент, когда Рон целует Гермиону на прощание. Пока она жила в Ракушке, то газет не читала. Пожалуй, уже давно пора вернуться в курс событий.

После завтрака она выуживает из корзины несколько старых номеров, аккуратно складывает и прячет в сумку, после чего снова отправляется в Мунго.

Всю первую половину дня она сидит у постели Бассентвейта и изучает прессу, пока тот дремлет, то приходя в себя, то снова проваливаясь в сон. Когда же он бодрствует подольше, Джинни читает ему вслух — обычно самые забавные письма в редакцию или чепуху из светской хроники. А вот статьи о Гарри она оставляет при себе, вчитываясь в них всё внимательнее и ощущая, как в груди растёт дурное предчувствие и гнев.

Совершенно ясно, что кто-то очень осторожно балансирует на грани: с одной стороны — возвеличивает Гарри как героя, с другой — старательно сглаживает любые его слова, которые могут показаться сомнительными.

«Гарри Поттер — отличный парень, но вряд ли на него можно всерьёз положиться. Хорош в бою, но что он вообще понимает в жизни? Он же всего лишь мальчишка!»

«Где Гарри Поттер?» — вопрошает одна из статей.

Джинни-то знает, что сейчас он бродит по Запретному лесу, и впервые задумывается, что дело не только в желании чем-то занять себя, но и в том, чтобы спрятаться от всего этого.

Похоже, мир снова и снова неправильно его понимает или попросту использует. Ведь именно так обычно обращаются с особенно удобным и полезным инструментом.

К полудню возвращается Рейко, и Джинни с отвращением сминает газеты, швыряя их в корзину, а затем отправляется камином обратно в Нору.

Там её уже ждёт письмо от Тилли.

Джинни,

Ну, по крайней мере, мне удалось внести сумятицу в их планы, подбросив стаю пикси. Они не могут разорвать помолвку без моего согласия, ведь я уже совершеннолетняя. Думаю, им даже в голову не приходило, что я могу не захотеть отказываться от неё. Теперь все лихорадочно ищут способ меня обойти. Ты бы видела их лица, когда они поняли, что я не стану делать то, что они велят. Не уверена, что родители вообще когда-нибудь заговорят со мной снова. Но это то, что я должна была сделать.

Я выиграла для нас время, чтобы Теодора успела заняться поисками. Уже хоть что-то. Можем встретиться все вместе через неделю? Антония сказала, что не против собраться у неё в магазине.

Тилли

Джинни отвечает, что непременно придёт и пусть Тилли даст знать, если понадобится помощь. Она верит, что Теодора что-нибудь придумает. Ещё в школьные годы она умела подавлять одним лишь присутствием и силой характера, и вспоминая ту властную внушающую ужас девушку, Джинни остаётся только гадать, какой она стала теперь.

Чем ближе к обеду, тем чаще Джинни поглядывает на часы. Она с нетерпением ждёт Гарри, но вместе с тем чувствует нарастающее волнение от того, как всё пройдёт.

Он опаздывает, и это только сильнее её нервирует. Появляется он наконец тогда, когда остальные уже почти доели. По крайней мере, он не хромает, и это уже хорошо, но он выглядит уставшим. Настолько уставшим, что любой здравомыслящий человек понял бы, что ему нужен отдых, особенно после семи часов беготни по лесу, который только и ждёт, чтобы проглотить всякого, кто зазевается. Чистое безрассудство, и какими бы мотивами он не руководствовался, Джинни больше не собирается спускать с рук такие вещи.

Она отмахивается от тихого, неприятного голоса в глубине сознания, который шепчет, что, может, таким образом он попросту продолжает её избегаеть.

Но Гарри улыбается, завидев её, и тревога почти отступает.

Бросив на него лукавый взгляд в ответ, она демонстративно смотрит на часы.

— Ты что, заблудился? — спрашивает она.

На миг он выглядит растерянным, но потом склоняет голову и бормочет:

— Да, да… Совсем потерял счёт времени.

— Ну так найди его обратно, — парирует она, — а то выглядишь паршиво.

Он вскидывает брови.

— Вот уж спасибо.

Джинни улыбается, дожидаясь, пока он подойдёт ближе, и, слегка подавшись к нему, тихо добавляет:

— Я почти уверена, что друзья имеют полное право отчитывать друг друга, когда те ведут себя как придурки.

Он тихо стонет себе под нос:

— Я еще пожалею об этом, да?

— О, ты даже не представляешь насколько.

Проходя мимо, он слегка задевает её стул, улыбается и скрывается наверху.

«Это хорошо», — говорит себе Джинни.


* * *


Гарри просыпается от звонка будильника и какое-то время лежит, уставившись в потолок, моргая и прогоняя сон. Потом переворачивается, поднимается с постели, хватает одежду и начинает одеваться. Теперь, когда он больше не делит комнату с Роном, можно не стараться вести себя слишком тихо. Рон уверял, что ему всё равно, но Гарри подозревает: на самом деле тот очень даже рад, что теперь живёт без соседа, особенно с тех пор, как Джинни снова переселилась в комнату к Гермионе.

Но Гарри старается не думать об этом слишком много.

Спустившись на кухню, он с удивлением замечает в раковине грязную посуду — значит, кто-то встал раньше него. Даже Перси редко показывается в такое время. А в этом доме есть только один человек, которого Гарри знает как любителя ранних подъемов.

И точно: выглянув в окно, он замечает в небе стремительно движущийся между деревьями силуэт.

Схватив горсть печенья из вазочки, он выходит во двор и направляется к загону. Там, конечно же, Джинни летает на метле. И Гарри с запозданием понимает, насколько неправильным было это лето, ведь за всё это время она ни разу не поднималась в воздух.

Прислонившись к ограде, он наблюдает за её полётом — за тем, как она отрабатывает серию упражнений в постепенно светлеющем небе. Она лучше любого из своих братьев, лучше всех в Хогвартсе, если уж начистоту. После всего, что произошло, её грация и уверенность на метле должны казаться ребячеством или чем-то незначительными, но Гарри доволен, потому что это та самая радость, которую можно найти в чём-то столь простом, как квиддич. В чём-то столь обыденном и нормальном…

Ему хочется, чтобы она никогда не переставала летать.

Он усаживается на поваленное бревно рядом с набором для ухода за метлой и брошенным свитером, будто Джинни швырнула его сверху на лету. Проходит ещё минут пятнадцать, пока она заканчивает упражнения, но Гарри вполне доволен, он перекусывает печеньем и просто смотрит на неё.

Неделя выдалась спокойной: разговаривать друг с другом им становилось всё проще и проще. Джинни теперь почти каждый вечер бывает с ними — не только с Роном и Гермионой, но и с ним, Гарри. Когда, конечно, не уходит в Мунго.

Насколько он может судить, ей действительно лучше. Хотя иногда она всё же замолкает, словно улетает мыслями куда-то далеко. После таких моментов она выглядит уставшей и обычно тихо уходит наверх в свою комнату. Но вскоре возвращается и помогает Молли, словно ничего и не произошло. Она выглядит смущённой, и Гарри догадывается, что она не хочет говорить об этом, поэтому не настаивает.

Джинни делает последний круг над полем и спускается на землю.

— Доброе утро, — говорит она, с непринужденной грациозностью соскальзывая с метлы.

— Привет, — улыбается он, чувствуя внутри странное умиротворение. Это хорошо, говорит он себе. Хорошо, что неловкость постепенно уходит.

Она усаживается рядом, подтягивая к себе набор для ухода за метлой. Гарри наблюдает, как она круговыми движениями натирает рукоять до блеска. Метла у неё не самая быстрая и не самая дорогая, но ухоженная, надёжная и точно идеально настроенная под неё. На древке вырезаны руны.

— Что это? — спрашивает он, указывая на них.

Джинни проводит пальцами по древку, улыбаясь уголком губ.

— Смитa помогла. Улучшают ускорение и торможение.

— Это вообще законно?

Она пожимает плечами.

— Это не противозаконно. — Потом смотрит на него. — Технически.

Он усмехается.

Она возвращается к работе с метлой.

— Ты сочтёшь меня совсем легкомысленной, если я скажу, что после Хогвартса хочу играть в квиддич? — спрашивает она.

Это первый раз, когда он слышит, как она говорит о будущем.

— Нет, — отвечает он сразу. — Я бы, наверное, даже разочаровался, если бы ты не попробовала. Хочу однажды увидеть тебя на Кубке мира.

Она бросает на него испытующий взгляд.

— Значит, мне лучше не идти к «Пушкам»?

Гарри улыбается.

— Только не говори этого Рону.

Она проводит ладонью по лицу, оставляя на носу смазанное пятнышко полироли.

— Иногда кажется полной глупостью так сильно переживать из-за квиддича.

Он засовывает руки под колени.

— Ради этого мы и боролись, да? Чтобы иметь право переживать о том, что для нас важно.

Её взгляд устремляется куда-то вдаль, и он невольно задаётся вопросом, что она там видит.

— Наверное.

— Значит, ты вернёшься, — говорит он. — В Хогвартс.

— Вернусь, — её пальцы крепче сжимают метлу. — Каким-то образом мне удастся войти в замок и не развалиться при этом на части.

— Правда?

— Правда, — отвечает она так, словно сама пытается в это поверить. — И пусть сейчас это кажется невозможным… у меня есть почти пять недель, чтобы придумать, как справиться.

Он никогда не поймёт, как она может не считать себя храброй. Для него она, пожалуй, одна из самых смелых людей, которых он вообще встречал.

— Уверен, у тебя получится, — говорит он.

— Посмотрим, — кривится Джинни и смешно морщит нос. — Мама всё твердит, что нужно не спешить. Что каждый справляется по-своему.

— Ага...

Она пожимает плечами.

— У Перси — роль примерного сына, у Джорджа — магазин. А посмотри на Рона.

— На Рона? — переспрашивает Гарри.

— Его внезапное увлечение кулинарией? Не понимаю, почему именно готовка, но он явно находит какое-то утешение в заботе о людях. В этом он похож на маму.

Гарри не может не подумать, что и сама Джинни на неё похожа, но говорить это вслух не собирается, потому что по какой-то причине уверен, что такое сравнение ей не понравится.

— Мы часто голодали, — говорит он.

— Что? — она хмурится.

— Когда были в бегах и скрывались. Для Рона это было труднее всего.

Она как будто впитывает его слова, занося их в какую-то внутреннюю картотеку для дальнейшего разбора.

— А для тебя?

Гарри пожимает плечами.

— Я и раньше знал, что такое голод, так что… не так уж и плохо было, наверное.

Её губы сжимаются в тонкую линию.

— Понятно.

Гарри отводит взгляд, цепляясь за любую тему, чтобы сменить разговор:

— Думаю, чтение бесконечных книжек про Австралию — это способ Гермионы справляться.

Джинни фыркает.

— С ней сложно сказать наверняка, но, подозреваю, скорее уж тогда это поцелуи с Роном.

Её плечи напрягаются почти сразу, как только слова срываются с языка, и Гарри понимает, что она тут же пожалела, что сказала это.

— А ты? — быстро добавляет она, явно стараясь заглушить собственное смущение.

— Я?

— Как ты справляешься? Ну, кроме борьбы с соплохвостами, конечно.

— Ну, — говорит он. — Я точно не целуюсь с Роном.

Она неожиданно смеётся, плечи расслабляются, и Гарри сразу понимает, что это к лучшему.

— Ну, и хорошо, пожалуй.

— Правда? — приподнимает он брови.

Она пожимает плечами.

— В основном потому, что Гермиона точно бы не сдалась без боя.

— Думаешь, я бы не справился?

Улыбка спадает с её лица, взгляд становится серьёзным и блуждает по его лицу.

— Думаю, тебе нужно найти способ справляться… без драк.

Перемена в голосе застает Гарри врасплох и он не может выдержать её взгляд, поэтому смотрит вниз, шаркая ногой по земле и наблюдая за тем, как пыль поднимается в воздух крохотными облачками.

— А если это единственное, на что я способен?

Джинни реагирует мгновенно и бурно:

— Это не так.

Он поднимает на неё глаза.

— Это не так, — повторяет она, и, Мерлин, в этот миг она почти снова та самая Джинни, готовая разнести в клочья любого, кто рискнёт поспорить с ней.

— Придётся поверить тебе на слово, — произносит он.

Щёки её начинает гореть, и она отводит взгляд.

— Рон рассказал мне… что Министерство пыталось заставить тебя прийти на суды.

— А, это, — кивает Гарри, выдёргивая травинку и перекатывая её между пальцами. — Было… весело.

— Жаль, что меня тогда не было, — говорит Джинни. — Не то чтобы тебе было нужно, чтобы я указывала, что делать.

— Да, — отвечает Гарри, — но я бы хотел знать, что ты думаешь.

— Уверена, ты сделал то, что должен был. А на остальных — плевать.

Он усмехается.

— Вот видишь? Очень полезный совет.

Она толкает его локтем в ответ.

Гарри опускает взгляд на травинку в руках и разрывает стебель на кусочки. Стряхнув пальцы, он опирается локтями на колени.

— Мне тоже жаль, — говорит он.

— Чего?

Он поворачивает голову к ней. Синяки давно сошли, но Гарри знает, что не все раны оставляют следы, чтобы их можно было увидеть.

— Что меня не было рядом. В прошлом году.

Это завораживает — наблюдать, как эмоции скользят в её глазах, так и не отражаясь на лице. Он думает, как легко было бы не заметить этого, если не смотреть достаточно внимательно.

— Это была не твоя вина, — наконец говорит она.

— И всё же.

Джинни криво улыбается:

— Честно, Поттер, последнее, что нам тогда было нужно — это твоя фирменная буря из хаоса.

— Значит, без меня вам было лучше, да?

— Я бы так не сказала.

— Просто подумала, — поддразнивает он.

Она неопределённо подимает плечами.

— Ты сделал то, что должен был, — повторяет она, и Гарри невольно задаётся вопросом: сколько ещё раз ему придётся услышать эти слова, чтобы поверить в них.

Наконец поддавшись искушению, он тянется к её лицу, останавливаясь в дюйме от кожи.

— У тебя тут немножко… — говорит он.

— Ой, — отзывается она, бросив взгляд на пальцы, испачканные полиролью.

— Я уберу, — тихо произносит он и большим пальцем мягко смахивает пятнышко с её щеки.

Она не отстраняется, лишь неподвижно сидит, пока он стирает след.

— Спасибо, — шепчет она.

— Пожалуйста.

Из-за кустов раздаётся громкий треск и такие тяжёлые шаги, что могли бы посрамить и слона.

Гарри мгновенно отдёргивает руку и оборачивается.

— Это Рон, — говорит Джинни, вновь переключая внимание на метлу.

— Так рано? — удивляется он. — Он что, проиграл пари?

— Или старый добрый шантаж, — отвечает она, и Гарри не может понять, шутит она или нет.

— У-у-уф, — раздаётся недовольное ворчание, и из кустов появляется Рон с метлой, перекинутой через плечо. — Ну вы и придурки. Разве не понимаете, насколько священно утреннее валяние в постели на летних каникулах?

Спустя несколько мгновений появляется Гермиона, под мышкой у неё книга и аккуратно сложенное одеяло.

— Гарри, — удивлённо произносит она, будто никак не ожидала его здесь увидеть. — А ты разве не собирался встретиться с Хагридом?

Гарри пожимает плечами:

— Подумал, может, сегодня возьму выходной, — говорит он, стараясь, чтобы прозвучало так, будто он решил это заранее, а не пару минут назад, сидя здесь.

— Вот как, — Гермиона улыбается и выходит довольной. — Отличная мысль.

Гарри не может удержаться и снова смотрит на Джинни. Она встречается с ним взглядом, сжимает губы и отворачивается, будто старается не рассмеяться.

Собравшись с мыслями, Джинни протягивает ему метлу:

— Попробуй, — говорит она. — Конечно, не так захватывающе, как сражаться с троллями…

Ему не особо хочется летать, но, возможно, стоит попробовать.

— Ладно, — кивает он, забирая у неё метлу, и их пальцы случайно соприкасаются.


* * *


Однажды утром Джинни приходит к дому Луны и стучит в дверь высокого здания. Подняв голову, она замечает на стенах возле верхнего окна следы чёрной копоти, которые явно пытались замазать на скорую руку.

— Джинни, — говорит Луна, распахивая дверь.

— Привет, — отвечает та, переступая порог. — Спасибо, что пригласила в гости.

Прошло слишком много времени с их последней встречи.

— Пап, — говорит Луна. — Ты ведь помнишь Джинни.

Джинни нужно несколько секунд, чтобы разглядеть его среди разобранных частей чего-то, похожего на печатный станок.

— Здравствуйте, мистер Лавгуд.

Он опускает голову, светлые волосы падают на лицо. Он вяло машет рукой в её сторону, издавая нечто, больше похожее на всхлип, чем на слово.

Джинни хмурится. Она знала, что с ним не всё в порядке, но всё же не ожидала именно такого.

Луна подходит ближе и легко касается его руки:

— Мы пойдём к ручью, пап.

— К ручью? — встревоженно переспрашивает он, поднимая голову.

— Да, пап. Я буду с Джинни.

Он смотрит прямо на неё, и Джинни приходится буквально заставлять себя оставаться на месте и не отступить инстинктивно назад.

— Со мной всё будет в порядке, — тихо и терпеливо произносит Луна. — Мы вернёмся через два часа.

Они выходят, а оставшийся дома мистера Лавгуда пристально вглядывается в часы и вполголоса отсчитывает время.

Когда они оказываются в поле, Луна заговаривает ещё до того, как Джинни успевает задать вопрос:

— Да, он не очень здоров.

— Мне жаль, — говорит Джинни, думая о том, как тяжело, должно быть, ухаживать за родителем, находящемся в таком состоянии.

Луна кивает.

— Он пытался выдать Гарри, ты знала?

— Что? — Джинни резко поворачивается.

— Когда меня держали в плену. Он пытался обменять Гарри на мою свободу. К счастью, они с Гермионой и Рональдом смогли сбежать.

— Ох, — вырывается у Джинни, и по телу прокатывается горячая волна ужаса и гнева к этому сломленному человека, потому что как он посмел.

Луна, похоже, чувствует её злость.

— Он был не в своём уме, думаю, но всё же он сделал выбор, а выборы важны. Они делают нас теми, кто мы есть.

— Он очень тебя любит, — говорит Джинни. Она знает, что это ничего не оправдывает, но всё равно имеет значение. Больше всего — для самой Луны.

— Да, так и есть. И я — всё, что у него осталось. Тем более теперь, когда он потерял даже самого себя.

Джинни берёт её под локоть.

— Мне очень жаль, Луна.

Та улыбается и похлопывает её по ладони:

— Ты добрая. Не понимаю, зачем ты притворяешься, будто это не так.

Джинни мрачно усмехается:

— Как ты сказала, мы все делаем свой выбор.

Они устраиваются у ручья. Луна закатывает штанины и заходит в воду, аккуратно устанавливая какие-то ловушки с кусочками суфле из зефира.

— Я хотела попросить тебя о помощи, — говорит Джинни, поднимая маленький камешек и бросая его в воду.

Луна смотрит с любопытством:

— Особый проект?

Джинни кивает.

— Очень особый. Секретный.

Луна сияет.

— У меня хорошо получается хранить секреты.

Джинни улыбается:

— Я знаю.

Луна снова отворачивается к воде, негромко напевая себе под нос.

После очень странного обеда с Луной и её отцом они проводят почти весь день за работой над проектом. Джинни возвращается ближе к вечеру, и Луна обещает закончить всё в ближайшие дни.

Вернувшись в Нору, Джинни поднимается по лестнице, но что-то заставляет её пройти мимо своего этажа и продолжить путь наверх. На площадке второго этажа всего две двери. Одна ведёт в крошечный чулан, где Перси поддерживает безупречный порядок, другая — плотно закрыта. Закрыта уже много месяцев.

Всё лето никто даже не подходил к этой комнате.

Джинни останавливается перед дверью. Сделав несколько глубоких вдохов, она поворачивает ручку и толкает дверь. В нос тут же ударяет запах сахара и пороха.

Близнецы не жили здесь уже много месяцев до самой битвы, но в комнате по-прежнему стоят две кровати. Коробки громоздятся до самого потолка. На стенах висят постеры и стоит комод с огромной вмятиной сбоку и чёрным подпалинами на стене.

Воспоминания длиною в жизнь.

Джинни чувствует, как внутри поднимается буря эмоций, но впервые она не заставляет себя оттолкнуть их обратно, не прячет за высокой стеной, а позволяет себе почувствовать. По-настоящему. Потерю, боль, чудовищное горе. Позволяет им накатывать, и накатывать, и накатывать.

И вот они, наконец, — слёзы, которых заслуживает Фред. Слёзы, которых заслуживает она сама. Первые слёзы, которые она позволила себе пролить с той самой тёмной ночи в замке.

«Я люблю тебя, Фордж».

Она стоит в дверях, даже когда кажется, что сейчас рухнет под этим тяжёлым грузом. Стоит и плачет — о мёртвом брате, и о том, что другому близнецу придётся жить дальше; о маленькой девочке, которая больше никогда не увидит своего старшего брата; об этой пустоте, которую невозможно ничем заполнить.

— Джинни?

Это Рон. Он осторожно касается её плеча, и Джинни понятия не имеет, как долго он стоит здесь.

Она судорожно вдыхает:

— Я не понимаю, как может существовать мир без Фреда… без его смеха.

Она поворачивается к нему, и он смотрит прямо на неё с выражением мучительной боли.

— Я тоже, Джин, — хрипло говорит он.

Воздух застревает у неё в горле, всё тело будто сжимается, и Рон крепко обнимает, словно может удержать её целой и не дать развалиться на части.

— Эй, — говорит он. — Эй, всё в порядке. Всё хорошо. Эй, эй.

Он твердит это снова и снова, пока она, уткнувшись лицом ему в грудь, рыдает, содрогаясь всем телом.

Рон мягко гладит её по волосам, и когда, наконец, плач стихает хоть немного, говорит:

— Эй, Гарри… — его голос звучит глухо, приглушённый её щекой, — помнишь, как один из телескопов Фреда и Джорджа ударил Гермиону по лицу, и у неё потом несколько дней под глазом красовался фингал?

Следует долгая пауза, и потом из-за спины доносится голос Гарри:

— Да, — отвечает он, и голос звучит чуть хрипловато. — Твоя мама перепробовала всё, чтобы его вывести.

Рон кивает ей в макушку.

— А эти дурацкие канареечные помадки… Фред ведь испытывал их на первокурсниках прямо в гостиной, а Гермиона за это разносила его в пух и прах.

— А ты делал вид, что ничего не замечаешь, — добавляет Гарри.

Рон сдавленно смеётся.

— Жаль, что я этого не видела, — шмыгает носом Джинни.

— Ещё бы, — говорит Рон. — Гостиная Гриффиндора весь год была похожа на место катастрофы: кого-то тошнит, кто-то покрыт заварным кремом, кто-то в обмороке. Это было шикарно.

— Могу только представить, — говорит она, поворачивая голову, чтобы взглянуть на Гарри.

Он стоит наверху лестницы, одной рукой держась за перила, и смотрит на них так, словно не уверен, должен ли быть здесь. Их взгляды встречаются на площадке, и ему должно быть неловко видеть её такой, но он лишь грустно улыбается.

Он кивает вниз, будто спрашивая, не уйти ли ему, но Джинни качает головой. Ей это не нужно. Она не хочет, чтобы он уходил.

Рон рассказывает ещё одну историю, потом другую. Чаще всего они выставляют его самого в не самом выгодном свете, зато в центре каждой оказывался Фред.

В конце концов они втроём садятся прямо на площадке лестницы, перебрасываясь разными воспоминаниями и байками. Джинни без конца вытирает слёзы, Рон тоже смахивает свои, но при этом старательно вовлекает Гарри в разговор, словно боится, что тот почувствует себя лишним.

— Это были не близнецы, — вдруг говорит Джинни, когда Рон заканчивает очередной рассказ об унизительном неудавшемся розыгрыше.

— Что?

— Это была я.

Рон таращится на неё с открытым ртом, а Джинни выдавливает сквозь слёзы дрожащий смешок. Она вытягивает ноги вперёд, и её колено касается Гарри.

Ни один из них не отодвигается.

Постепенно все трое замолкают, каждый уходя в собственные воспоминания.

Джинни кладёт голову Рону на плечо, потирая грудь.

— Как будто здесь теперь пустота, и я не знаю, чем её заполнить.

— Может, и не нужно, — говорит Рон, глядя себе под ноги. — Ну… должно же ведь что-то измениться, правда?

Джинни раздумывает.

— Да, — отвечает она наконец. — Может, ты и прав.

Рон легонько толкает её плечом.

— Такое иногда бывает.

Она улыбается ему в ответ.

— К счастью, не слишком часто.

— Проказница, — бурчит Рон и наклоняется, чтобы чмокнуть её в макушку.

Джинни обхватывает его за талию и крепко прижимается.


* * *


Солнце едва коснулось горизонта, когда кто-то садится на край кровати. Гарри вздрагивает, вскакивает и тянется за палочкой, даже не успев толком понять, что происходит.

— Гарри, — говорит голос, и чья-то ладонь касается его ноги поверх одеяла.

— Джинни? — он опускает палочку. — Всё в порядке?

— Всё хорошо, — отвечает она слегка приглушённым, а может быть, ещё хриплым после сна голосом.

Она явно не выглядит встревоженной или испуганной, и Гарри позволяет себе расслабиться, отгоняя панику. Проведя рукой по волосам, он невольно думает, сколько ещё времени его тело будет реагировать так, словно война всё ещё продолжается.

— Прости, — говорит Джинни и успокаивающе сжимает пальцами его щиколотку, будто отлично понимает, что творится у него в голове.

Гарри откидывается на спинку кровати, садясь поудобнее, а Джинни устраивается напротив, скрестив ноги. На ней светлая майка и пижамные штаны, короткие волосы растрёпаны. На лице ещё заметны следы подушки, и Гарри приходится сдержать желание протянуть руку и провести пальцами по линии веснушек, разбросанных вдоль руки.

— С днём рождения, — говорит она.

Гарри резко поднимает взгляд к её лицу. Её внезапного появления настолько застало его врасплох, что он об этом совсем забыл.

— А, да.

— Восемнадцать, — с улыбкой произносит она. — Вполне уже старик.

Он хмыкает. Хотел бы отшутиться, что это ничем не отличается от семнадцати, но это не так. Разница колоссальна, будто между ними пролегла целая жизнь.

Она протягивает ему свёрнутый свиток, перевязанный ленточкой.

— Что это?

Она пожимает плечами.

— На дни рождения ведь принято дарить подарки, не так ли?

Сказано небрежно, будто это пустяк, но Джинни ещё никогда не дарила ему ничего, и сам факт, что она явно постаралась, чтобы они оказались наедине именно сейчас, выдаёт больше, чем её тон.

Гарри принимает свиток, улыбаясь ленточке. Она фиолетовая с крошечными золотыми снитчами, которые шевелят крылышками.

— Мило, — говорит он.

Уголки её губ чуть поднимаются, а пальцы рассеянно теребят край одеяла.

Развязав бант, он разворачивает пергамент. Там два листа. Кроме едва заметной строки рун сверху и сбоку, они пусты. Гарри секунду хмурится, глядя на них, прекрасно понимая, что Джинни пристально наблюдает за его реакцией.

— Спасибо, — говорит он.

Джинни закатывает глаза, встаёт и подходит к изголовью кровати. Гарри отодвигается чуть в сторону, чтобы она могла сесть рядом лицом к нему; её колено касается его бедра. Забрав один из пергаментов, она кладёт его на столик у кровати, берёт перо и аккуратно выводит: «С днём рождения, Гарри».

Она смотрит на него, кивком указывая на палочку:

— Не возражаешь?

До него не сразу доходит, что Джинни ещё почти две недели будет считаться несовершеннолетней.

— Iacio, — произносит она, постукивая пальцем по пергаменту.

Наклонившись к ней, Гарри касается палочкой листа и повторяет заклинание. Надпись медленно растворяется.

Другой пергамент, который он всё ещё держит в руке, слегка вибрирует, и, взглянув на него, он видит, что верхние руны потемнели.

— Revelio, — подсказывает Джинни.

Гарри постукивает палочкой по пергаменту и произносит заклинание. В тот же миг на нём проявляются слова «С днём рождения, Гарри», написанные её почерком. Настоящее волшебство.

Он поднимает взгляд на Джинни, и она улыбается ему чуть нервно.

— Луна помогала мне их зачаровать. Она сказала, что расстояние не повлияет на чары. Ну… в общем, они твои, можешь делать с ними что угодно. Это твой подарок. Но я подумала… — Она замолкает, откашливаясь. — Если захочешь оставить один здесь, у меня…

— Мы могли бы переписываться, — говорит Гарри, наконец осознавая значение подарка. Мгновенная связь, хоть с другого конца света. И никаких почтовых сов.

— Да, я подумала, что это будет лучше, чем просто смотреть на точку.

— Или не иметь точки вообще?

Она кивает.

— Именно.

Гарри осмеливается сжать её пальцы.

— Спасибо.

Джинни сжимает его руку в ответ.

— Пожалуйста.

Она смотрит на него, будто немного колеблясь, а потом наклоняется, и её губы едва ощутимо касаются его щеки.

— С днём рождения, Гарри, — шепчет она, и всё мгновенно возвращается к его прошлому дню рождения — к предстоящему отъезду, к этой пугающей, неясной и шаткой неопределённости. Кроме одного.

Кроме неё.

На мгновение они замирают, находясь в одном личном пространстве, но не касаясь друг друга, а потом Джинни отстраняется. Гарри заставляет себя не удерживать её, когда она отходит, и вместо этого поднимает один из пергаментов.

— Не забудь, — говорит он.

Она забирает его и аккуратно прижимает к груди.

— Не забуду, — обещает она.

Гарри смотрит ей вслед, напоминая себе, что, по крайней мере, у него останутся её слова.

Глава опубликована: 05.10.2025
Отключить рекламу

Предыдущая главаСледующая глава
20 комментариев
Ура! Спасибо!
Ура, вот и долгожданное продолжение истории
Как чудесно: только я дочитала «подменыш», и вот уже новый перевод начинается))) Спасибо большое, ждем выхода новых глав!)
Во второй главе Гарри вызывает прям бешеное раздражение. Несколько раз ловил себя на мысли, что хочу оказаться рядом и врезать ему. Жду глав с Джинни:)
ПТСР, однако... А у Джинни, видимо, откат.
Ждем продолжения, спасибо
amallieпереводчик
Следующая глава как раз будет от лица Джинни, так что увидим ее точку зрения.
Спасибо 🙏
Спасибо за продолжение) жду каждую главу 💞
Спасибо! уже много лет возвращаюсь на сайт и к фандому ради ваших переводов ❤️
amallieпереводчик
MaayaOta
Ваши слова просто как огромная шоколадка в этот не самый простой для меня день :)) Спасибо большое! Очень приятно, что не только у авторов есть такие преданные постоянные читатели, но и у переводчиков 🫶🫶
Джинни-слизеринка выглядит так гармонично, что канонная Джинни-гриффиндорка после этих работ как-то вообще не воспринимается:)
Mercurial
А у меня как-то они не сильно друг другу противоречат почему-то в голове, если книжная Джинни

Спасибо за новую главу. 🥰
amallieпереводчик
Mercurial
MaayaOta

Я бы сказала, что характер этой Джинни основан на каноне, но при этом за счет того, что в фике она раскрыта намного лучше и глубже (все-таки здесь она ГГ, а в самих книгах, мягко говоря, сильно второстепенный), то может появится ощущение большой разницы.
Но полностью соглашусь, что здесь она прекрасна (и наконец ожила для меня, чего не было в каноне и уж тем более в фильмах).
Ох, Джинни
Как здорово! Это, кажется, первая работа, в которой герои ведут себя так, как и должно быть после войны, после битвы, после жутко травмирующих событий.
Спасибо за ваш труд 💐
И снова спасибо!
Спасибо
Какая милота в конце главы…🥰
Ждем продолжения ☺️
Спасибо!
Как будто эта версия послевоенного мира куда более темная, чем в Волшебниках.
Чтобы написать комментарий, войдите

Если вы не зарегистрированы, зарегистрируйтесь

Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓

↑ Свернуть ↑
  Следующая глава
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх