Разноцветные фрески (гет)

Цирцея не могла привыкнуть к тому, что рядом Посейдон. Не постоянно рядом, конечно, иначе она, кажется, сошла бы с ума, но с ним было часто, страстно и жарко, хотя, казалось бы, все эти чувства Цирцея давным-давно похоронила. Она боялась того, к чему это могло привести: в конце концов, боги жестоки, ревнивы и непредсказуемы, а Посейдон и вовсе — воплощение безудержной стихии. Всей магии Цирцеи не хватит, чтобы обуздать его мощь, а слова... Что слова для вершителя судеб? Цирцея порой чувствовала себя песчинкой в его руках, хотя Посейдон вёл себя поразительно бережно и нежно, никогда не причинял боли, учитывал её желания и пообещал не причинять вреда ей и её дочерям-нимфам. Цирцея просто не могла поверить, что бывает так. А Посейдон к тому же не переставал преподносить сюрпризы.

— Держи, — он протягивал деревянную резную шкатулку, по бокам и крышке которой разбегались узоры волн.

В этих волнах мелькали искусно прорисованные спины гиппокампов и головы морских чудовищ, а по углам крепились четыре крошечных золотых трезубцев. Ближе к дну начинался "песок" с выпуклыми морскими звёздами, губками, причудливыми растениями. Замочек представлял собой створки ракушки. Но шкатулка меркла по сравнению с её содержимым: внутри обнаружилось массивное, поразительное по красоте и роскоши ожерелье из розового жемчуга. Крупные, идеально ровные жемчужины переливались, притягивая взгляд, блестели, как драгоценные камни. Цирцея, присмотревшись, поняла, что это и ожерельем назвать сложно: нити переплетались в невероятно сложный узор и должны были покрыть шею, плечи и грудь при надевании.

— Потрясающая работа, — искренне признала Цирцея, подразумевая и шкатулку, и ожерелье.

—Рад, что тебе нравится, — довольно улыбнулся Посейдон, и Цирцея растерянно взглянула на него.

Странно, но она только сейчас осознала, что ожерелье — это подарок ей. И такое внимание не на шутку встревожило. Цирцее порой раньше дарили украшения: пациенты в благодарность, некоторые чиновники в качестве "взятки", чтобы она поговорила о чем-нибудь с братьями-царями. Последних Цирцея избегала всеми силами, но они нет-нет, но находили способ "осчастливить" её ненужной побрякушкой. Самые красивые серьги ей дарил Перс, когда непродолжительное время увлекался ювелирным искусством — но это был знак братского расположения, к тому же Персу хотелось услышать похвалу в свой адрес. Но Посейдон Цирцее не родственник, ему не нужно её подкупать, не за что благодарить или извиняться. Такой широкий жест казался подозрительным Цирцее, непривыкшей видеть хорошее от мужчин.

—Спасибо. Но зачем оно мне? — не подумав, спросила Цирцея.

Настал черёд Посейдона удивляться:

—Девушки обычно любят подобные вещи, и я подумал, что у тебя тут мало шансов их заполучить, так что решил подарить.

Видимо, Цирцея выглядела всё ещё поражённой, потому что Посейдон осторожно вложил приятно шершавую шкатулку в её руки и обнял за плечи, безмолвно даря опору.

—Спасибо, не стоило, — смущённо отозвалась Цирцея, не понимая, как она должна реагировать.

Роскошное ожерелье вызывало восхищение, однако на острове было ни к чему. Цирцея не любила демонстрировать статус, жила на равных с нимфами, одевалась так же, как они, ела то же самое, работала вместе с назваными дочерями. Из них всех, пожалуй, Медея больше всего походила на особу царских кровей: всегда осыпанная золотом, которое она забрала ещё из Колхиды, надменная, изящная. Цирцея же носила только браслеты, сплетённые руками нимф, и изредка, по праздникам или при гостях серьги в виде солнца. А теперь вдруг это ожерелье...

—Мне хотелось тебя порадовать, — Посейдон уткнулся носом ей в волосы. — Хм, а есть что-то, что тебе нравится? Цветы?

—У меня на острове достаточно цветов, — пожала плечами Цирцея, обнимая его за спину. Тяжёлая шкатулка оттягивала руку.

Посейдон негромко рокочуще рассмеялся.

— Какая ты сложная девочка. Любая другая уже выпросила бы себе кучу подарков. Ну что ж, раз других пожеланий нет, — он легко подхватил ее на руки, — придется дарить себя!

Цирцея покачала головой: лучше бы шкатулку забрал.

— Мне тоже хорошо. Этого же достаточно... Не хочу быть должной.

Посейдон вновь одарил её изумленным взглядом:

—Я рад, что тебе хорошо со мной, — он с улыбкой коснулся губами её виска. — Но мне хочется сделать что-то для тебя. И ты не будешь мне ничего за это должна.

— У меня всё есть, я вполне счастлива. Не представляю, что мне ещё нужно. Если хочешь меня порадовать, разве что можешь показать каких-нибудь животных, обитающих в глубинах, — озвучила Цирцея давнее желание. — Но это не обязательно.

— С радостью покажу. Это и мне в удовольствие будет, — он довольно улыбнулся и прижал Цирцея ближе. — Чуть позже, ладно? За ними нужно отправиться поближе к дну, а я пока хочу задержаться на поверхности, — он зашептал тихо, как прибой в ночи. — Знаешь, ты можешь использовать ожерелье, чтобы быть особенно прекрасной для меня, если тебе придет такая фантазия. Другая одежда не обязательна.

Цирцея выдохнула: вот и понятно, зачем Посейдон подарил ей ожерелье. Так стало проще и безопаснее, чем внезапное желание порадовать. Цирцея не лукавила: ей было хорошо с Посейдоном, однако впускать его в душу она всё ещё опасалась.

С тех пор Цирцея хранила ожерелье в шкатулке, не позволяя дочерям его стащить, и порой краснела, глядя на него.