Я не люблю (гет)

Кто-то третий лишний закрывает дверь,

Ты уйдешь неслышно.

И горячее небо взорвется над этой весной, но уже не надо мной...

(С)

Интересно.

— Где ты была?!

Ладонь Малфоя стремительно врезается в стену, совсем рядом с головой Гермионы. Она поднимает глаза к потолку: чтобы проверить, не обрушится ли он от такого удара и чтобы не видеть напряженного взгляда Драко. Ей хватает звука его дыхания.

Гермионе интересно. Интересно, почему Джинни её возненавидела. Интересно, почему Малфою так не понравилось её отсутствие. Интересно, почему она, Гермиона, вернулась в его дом.

Просто интересно.

Наверное, чтобы узнать что-то, нужно идти вперед. Именно вперед. Продолжать играть в опасную игру, рисковать. И Гермиона идет — навстречу к Малфою. Наверное, это и есть причина.

Каждый из его тяжелых вдохов — причина. Так дышат после быстрого бега, после длительной дистанции. Каждый из его резких выдохов — следствие. Гермионе кажется, что когда он выдыхает, он разоблачает себя. И она может строить сотни предположений, но ни одно из них не прозвучит даже в её голове — настолько все они выглядят абсурдными.

И еще его глаза. Да, глаза.

Воображение рисует безымянное мрачное море за час перед рассветом — серое и спокойное. Просто глубокий холодный цвет. И Гермиона словно уже зашла в него по пояс, но вот следовать дальше — страшно. Можно выйти на берег, обязательно песчаный, медленно пройтись голыми ступнями по сыпучим бугоркам, почувствовать каждое его мелко размолотое зёрнышко, каждую кварцевую крупинку; можно решиться — задержать дыхание, крепко зажурить глаза и — в омут с головой.

Ведь она всегда сможет вынырнуть обратно, да? Как только удовлетворит свой интерес.

Это почти то же самое, что и в школе. Жажда к новым знаниям.

Гермиона спокойно пожимает плечами.

— Гуляла. А в чём дело, Малфой?

Драко пожимает плечами в ответ.

У него быстро меняется настроение. Так быстро — что это кажется неправдоподобным, и заставляет поневоле задумываться: какая часть правдива, а какая — тщательно отыгранный спектакль?

Иногда создаётся впечатление, что Малфой так долго сплетал паутину сюжета, своих ролей и характеристик, что и сам не заметил, как запутался в ней.

И всё же, что-то меняется. Меняется в его жестах, в словах, мимике, меняется в стуке блестящих вилки и ножа о гладкую фарфоровую тарелку, меняется в том, как он поправляет воротничок рубашки, как кривит губы в ухмылке. Звук шагов, атмосфера вокруг, бликующий на солнце ореол золота волос, тембр голоса.

Это что-то — неуловимое и ускользающее, мимолётное, и не будь его так много и так часто, Гермиона и не обратила бы внимание.

Быть может, она просто выдаёт желаемое за действительное? Но ведь она уже видела другого Малфоя...

Вечером, когда прохладная мгла опутывает дома, машины на парковке и шоссе, деревья из сквера неподалеку, когда за витражными стеклами один за другим зажигаются тусклые, мутно-желтые фонари, окольцованные тяжелым чугунным сплетением литья, когда далеко-далеко, на линии горизонта, поднимается молочно-белый туман с реки, Малфой куда-то зовет её. Гермиона, замирая и задерживая дыхание, прислушивается к себе, спрашивая, не допускает ли она ошибку, снова, как тогда. Интуиция молчит, набрав воды в рот.

Капля на цепочке всё так же холодит грудь, сильные пальцы всё так же сжимают тонкую девичью талию при аппарации.

Он так и не ответил, в чем же дело.

* * *

Они будто оказываются в гостиной факультета Слизерин. Малахитовый, с черными кляксами мрамор пола; серебро огромной люстры над головой, ручек дверей и окон; тяжелые портьеры цвета темной зеленой листвы; металлический блеск вышивки скатертей на банкетных столах, уютно устроившихся вдоль стен. Впрочем, это не удивительно: все те, кого она замечает, учились на змеином факультете.

Тишина. Возникает настолько явная тишина, словно из комнаты выкачали весь воздух. Одна из девушек замирает с бокалом у приоткрытого в удивлении рта. У Гермионы перехватывает дыхание — ей становится не по себе от всех этих взглядов, прожигающих её просто насквозь, от ехидных ухмылок, от начавшихся перешептываний. Рука Малфоя уверенно ложится на тазовую косточку, а большой палец поглаживает кружево на платье, словно пытаясь успокоить её. Он подталкивает девушку вперед, и Гермиона идет, гордо подняв голову, не обращая внимания на то, что внутри все мелко трясется, как при выступлении перед большим количеством народа.

Навстречу выходит девушка. Её черные, цвета воронова крыла волосы гладко собраны и закреплены серебряным обручем; длинное, темно-синее платье на тонких бретелях обнажает кожу, светлую, матовую. Девушка рассматривает Гермиону с неприкрытым интересом. Оценивающий взгляд скользит по всему её телу, и Гермионе хочется прикрыть себя руками, настолько он пронзителен. Зеленые глаза с нехорошим темным блеском подмечают каждую деталь.

— Добрый вечер, — наконец, говорит она, улыбаясь.

А улыбка её кажется жестокой и опасной. Не улыбка даже — оскал. Верхняя губа приподнимается, обнажая ряд острых белых зубов, отчего выражение её лица становится зловещим.

Это Панси. Гермиона понимает это, когда расстояние между ними сокращается. Наверное, Панси сейчас очень весело: видеть Грейнджер среди слизеринцев. Наверное, она даже представляет Гермиону маленькой беззащитной рыбкой среди акул.

Гермиона чувствует, как пальцы Малфоя еще сильнее сжимают бедро, и выдавливает из себя слова непроизвольно громким и звонким голосом:

— Добрый вечер!

Драко рядом кивает в знак солидарности.

Несколько секунд Панси молчит, задумчиво разглядывая их.

— Добро пожаловать в мой дом!

В её голосе ни капли радушия, которое обычно сопровождает эту фразу. Темно-алые, словно замаранные кровью, губы растягиваются еще сильнее. Эта фраза как отправная точка, знак, взмах красного флажка. Люди, что до этого внимательно следили за ними тремя, жадно ловили каждое движение и каждый звук, возвращаются к своим делам, растеряв весь интерес.

Фейс-контроль пройден.

Драко снимает с подноса официанта два бокала с шампанским и протягивает один из них Гермионе.

— Зачем ты меня сюда притащил? — шипит она, сдерживая желание опрокинуть содержимое этого бокала на его белобрысую макушку.

— Извини, — вторит он едким шепотом. — Эскорта на вечер не было, пришлось воспользоваться твоими услугами.

Гермиона фыркает и дергается в сторону, но сильная рука успевает схватить её.

— Ты придурок, Малфой!

Драко закатывает глаза.

— Да успокойся ты уже, — говорит он устало. — Тебе что, везде мерещатся заговоры? Это, Грейнджер, называется манией преследования.

Их взгляды встречаются. На лице Малфоя ни намека на то, что он задумал какую-то гадость. Может, решил дать своему коварству выходной? Но разве это может быть правдой?

Хотя как он может задеть её своим походом к Паркинсон? Ей безразлично мнение всех этих людей, она не знает и половины из них. Разве что... Хочет похвастаться ей, как трофеем?

Гермиона косится на Малфоя. Он медленно обходит присутствующих, кивая, протягивая ладонь для рукопожатий, перекидываясь ничего не значащими фразами. Девушку, что он тащит за собой, разглядывают как диковинное животное.

Какую же выгоду он преследует?

Малфой наклоняется к её уху и чуть слышно шепчет:

— Грейнджер, сделай лицо проще, а? У тебя такой вид, словно смотришь на кучу дерьма.

— Вот тут вот ты как никогда прав!

— Лучше не зли меня. Будь хорошей девочкой, покажи, что ты умеешь улыбаться, как нормальные люди.

Гермиона растягивает губы в наигранной улыбке, так , что спустя несколько секунд начинает сводит скулы.

— Лучше?

— Пойдет, — вздыхает Драко.

Он смотрит куда-то поверх её головы и хмурится.

— Я отойду ненадолго, — говорит он. — Стой здесь.

Гермиона со скучающим видом оглядывается. На неё смотрят издалека: кто-то с неприкрытым интересом, кто-то с презрением и издевкой во взгляде, но вот вокруг неё — «мёртвая зона». Кто-то совсем не изменился...

С другого конца зала, так же, как и она, смотрит Блейз. Единственное отличие — взгляд Гермионы скользит от одного человека к другому, взгляд Блейза замер на одном месте и не двигается. А потом он срывается и идет: быстро, стремительно сокращая расстояние между ними.

Она не успевает среагировать, когда на плечо ложится чья-то горячая ладонь, а слух улавливает звук голоса, путающегося где-то в волосах:

— Есть разговор.

Голос уверенный и твердый. Она позволяет себя увести в смежную комнату. Непонятно, что это за комната, она тонет в полумраке. Наверное, это кабинет, потому, что Забини опирается на письменный стол.

Блейз складывает руки на груди и сверлит Гермиону взглядом. Его лицо почему-то печальное, как у человека, который разочарован. Он хмурится и часто моргает, старательно пытаясь согнать это выражение со своего лица, но Гермиона, глаза которой уже привыкли к темноте, замечает, что получается у него плохо. А еще он молчит. Странно молчать, если ты утверждаешь, что у тебя есть разговор.

— Что? — не выдерживает девушка.

— Почему ты здесь? — спрашивает он.

Гермиона нервно дергает плечом. Опять трудно посмотреть ему в глаза. И осознание, что так быть не должно. Он ведь не судья, а она не преступница. Но тон его голоса именно такой.

Хочется предложить Забини молоточек.

— Какого хрена ты здесь делаешь?

Гермиона резко поднимает глаза и зло бросает:

— Да тебе какое дело до меня?

— Такое!

По гладкому каменному полу бежит полоска света. Дверь открывается без шума и без скрипа, Гермиона не сразу понимает, что произошло, потому, что стоит к двери спиной. И её следующую реплику перебивает холодный голос, внезапное появление которого заставляет её вздрогнуть.

— Мне кажется, вы слишком долго здесь разговариваете, — говорит Малфой. Гермиона резко оборачивается и инстинктивно пятится назад. — А время — это деньги. Впрочем, — Драко обводит комнату скучающим взглядом и останавливает его на Блейзе, — я могу по-дружески тебе её уступить. Пятьдесят галеонов за ночь. Не пожалеешь, приятель.

Такое чувство, словно она добровольно протянула свою ладонь над огнем. Просто ради интереса. Протянула и держит. Больно.

Малфой говорит спокойно, его рука ложится к Блейзу на плечо и по-дружески хлопает по нему. На лице дежурная улыбка. Но глаза — темные, неестественно темные, а зрачок с игольное острие.

Блейз резко скидывает с плеча его руку.

— Ты что несешь? — изумленно говорит он.

Малфой хмыкает.

— Ты думаешь много? Согласен, слишком большая цена за грязнокровку.

Гермиона заворожено наблюдает за тем, как горячие языки оранжевого пламени лижут её маленькую ладонь. Гладкая кожа ладошки плавится и пузырится, превращаясь в десяток волдырей, которые тут же лопаются, от чего становится больнее в сотню раз.

Блейз резко подается вперед, дергая её за руку и заставляя зайти себе за спину.

— Прекрати, — говорит он напряженно. — Ты слишком далеко заходишь.

— А ты лезешь не в своё дело, Блейз. Съеби отсюда.

Драко шагает вперед, а Забини выхватывает палочку. В следующую секунду она упирается в острый кадык Малфоя. Тот переводит взгляд с Блейза на его твердую руку и усмехается.

— Ты что, серьезно? Из-за этой маггловской шлюхи? Которую перетрахало половина нашей школы?

Запах паленой плоти ударяет в нос. Боль растекается по всей руке: от кисти к предплечью, к локтю и выше. Она не убирает руку. Боль парализует движения. Больно... Огонь не может так... разрывать.

— Я серьезно.

Она даже не дышит.

— Иди на хер, Забини, — бросает Малфой, махнув рукой и отодвигаясь от палочки.

Следующие слова он говорит чётко и уверено, глядя Блейзу в глаза:

— Она еще вернется. Она всегда возвращается.

Она сама. Сама. Никто не заставлял. Никто не виноват. Она сама добровольно держала руку над огнем. Потому что было интересно.

Блейз разворачивается и, опираясь напряженными руками на столешницу, переводит дыхание. Гермиона наклоняется к его лицу и видит, что его глаза закрыты, а густые ресницы чуть подрагивают.

— Зачем ты...

— Грейнджер, помолчи, пожалуйста.

Он резко открывает глаза и смотрит в одну точку. Дыхание Блейза постепенно выравнивается.

«Зачем?», — недоуменно спрашивает себя Гермиона, глядя на него. Он словно чувствует её взгляд и поворачивает к ней голову. На пухлых губах расцветает улыбка неожиданно теплая и живая, ободряющая и настоящая. В глазах цвета горького шоколада, загораются две золотистые искры. Уголки губ Гермионы робко поднимаются — в ответ ему.

Дверь распахивается второй раз. На пороге появляется Панси. Её мимолётное удивление сменяется безразличием. Единственное, что она позволяет себе, это насмешливый взгляд в сторону Гермионы. Насмешливый и торжествующий — словно поймала её на месте преступления.

— Блейз, можно тебя на минутку?

Забини обреченно вздыхает:

— Что случилось, Панси?

Девушка пожимает плечами, вновь скользнув взглядом по Гермионе.

— Драко ушел, — сухо говорит она.

— Великолепно, — в тон ей отвечает Блейз. — Я должен станцевать ламбаду в честь этого?

— Я скажу еще раз, мне не сложно. Драко ушел, — повторяет она.

На этот раз её темные глаза смотрят на Гермиону в упор, вежливо указывая на то, что ей здесь не место. Девушке вновь становится не по себе. Она автоматически обнимает себя за плечи, всё же поддавшись рефлексу, чтобы защититься от взгляда Паркинсон и смотрит на Блейза, ища хоть какую-то поддержку.

— Пойдем, — говорит он, протягивая ей руку. — Я провожу тебя.