Негаданная Судьба (гет)

Когда Судьба смешает краски,

Нагрянут сны из полумрака,

И былью обернется сказка,

И оживут ночные страхи.

Все ближе бой. Достигнув цели,

Познав тебя, себя познаю,

Пусть сбудется, чего хотели,

Пусть то минует, что пугает...

Людской век слишком короток. Люди живут тем мгновением, которое называется жизнью и называют своим наследием дела не так уж давно минувших дней. Несколько десятилетий для них — это целое поколение, и память человеческая тоже недолга и не распространяется дальше пары веков. Люди верят в то, что видят или могут потрогать руками, а старые сказки так и остаются для них сказками.

Память о великом гномьем королевстве Эребор, у стен которого селились люди, и о нашествии огнедышащего дракона Смауга начала изглаживаться из памяти живущих, а сердца их, особенно молодых и горячих, уже не трепетали перед драконом, ибо даже Смауга уже считали не более чем выдумкой, а старших, которые утверждали, что видели город Дейл в огне драконьего пламени, и вовсе порой поднимали на смех.

Эсгарот был диковинный город. Он стоял прямо посередь озера, на воде, поднятый на деревянных сваях. С земли туда можно было попасть по широкому деревянному мосту. Вместо улиц у него были каналы, вместо повозок — лодки, а жители его промышляли рыболовством да торговлей с лесными эльфами.

Здесь, на Севере, испокон веку селились люди сильные, смелые и не боящиеся трудностей, а теперь, после разорения Эребора, только такие и остались. Именно здесь когда-то скрылись те несчастные, что остались живы и бежали из горящего Дейла, потеряв своих родных.

Теперь дальше Долгого озера были только пустоши да скалы, и ни одной человеческой души. Правда, были далеко на севере Серые горы да Железный Кряж, а что за ними — и вовсе неведомо. Может, там кто и жил, но об этом ничего не было известно.

Эсгарот был богат в давние времена, когда на Севере процветал прекрасный Дейл в соседстве с Одинокой Горой, под которой также кипела жизнь. Эта часть Средиземья не была пустынной да безлюдной. По Долгому озеру ходили флотилии кораблей, плавали они и по Бегущей, да что там говорить, славное было время, и даже через Лихолесье люди ходили по старой эльфийской тропе без боязни.

Потом, привлеченный блеском гномьего золота, пришел неизвестно откуда Смауг Ужасающий, спалил Дейл, выкурил гномов из-под горы, на многие годы лишив их крова. Что не успел он — докончили орки да гоблины, и жизнь на Севере замерла.

С Эсгаротом теперь торговали только лесные эльфы, корабли больше не причаливали к старой пристани, город обеднел, но люди остались. И те, кто не ушел со временем на юг, приучились жить здесь, под боком спящего зверя, не зная, что о него ждать. А потом и вовсе стали забывать о Смауге.

Гномы в эту часть Средиземья не захаживали уже лет сто, поэтому появление у сторожевой будки такой разношерстной многочисленной компании должно было неминуемо вызвать вопросы. И Торин решил сделать остановку перед самым Долгим озером, недалеко от устья Бурой реки, да хорошенько обдумать что делать дальше.

Ближе к устью река стала шире и спокойнее. Путники расположились на камнях под прикрытием прибрежных кряжей, чтобы их компания не была видна со стороны сторожевого поста, да кроме того, гномы не хотели наткнуться на поздних рыбаков, которые вполне могли оказаться поблизости.

Здесь уже чувствовалось дыхание самой настоящей зимы. Над озером поднимался пар, у кромки воды намерзал прозрачный словно тонкое стеклышко ледяной припай.

Бильбо хлюпал носом и беспрестанно чихал, но был как ни странно бодр и весел, да еще не переставал тормошить совсем было скисшую Гермиону, которую слова старого Балина не только ни в чем не убедили, но и окончательно запутали и расстроили.

Рана Кили почти совсем затянулась, и он чувствовал себя хорошо. Гермиона только что предприняла еще одну попытку перевязать ему плечо и заодно поговорить, но снова потерпела неудачу. Тогда она, окончательно разозлившись, сунула свою аптечку в руки сконфуженного Фили и убежала прочь, чуть не плача от обиды.

В своей прошлой жизни она вряд ли набралась бы смелости признаться самой себе, что хандрит из-за парня. Но она действительно скучала по обществу Кили. Ей не хватало его улыбок, его голоса, рассказов о Синих горах... не хватало тепла, которое он дарил ей с самого начала их знакомства. Она продолжала мучиться вопросом, что же такого могло произойти, что их отношения так резко и судя по всему бесповоротно поменялись.

— Ты не слушаешь меня, — с легким укором произнес Бильбо, когда она все-таки заставила себя обернуться в его сторону.

— Прости, дядя, я задумалась, — сказала она, натягивая улыбку.

— В последние пару дней ты только и делаешь, что думаешь, — проворчал Бильбо. В его голосе чувствовалась легкая обеспокоенность. — Я слышу, как мысли копошатся в твоей голове. Кажется, дотронься до тебя, и ты взорвешься.

— Не преувеличивай, дядя, — не очень убедительно возразила Гермиона, отводя взгляд. — Так о чем ты говорил?

Бильбо откашлялся и достал из ножен на поясе свой меч. Впрочем, это, конечно, был не меч, а просто длинный кинжал с тонким голубоватым лезвием, но для хоббита и он был целой саблей.

— Помнишь, Владыка Элронд сказал, что имя клинок должен заслужить в битве? И я дал ему имя. Я назвал его Жало.

Гермиона широко улыбнулась и обняла его.

— Это прекрасно, Бильбо, — сказала она. — Это хорошее имя для твоего клинка. Ты очень изменился со времени начала путешествия, — подумав, добавила она. — Ты больше не тот уютный изнеженный хоббит, которого я знала.

Бильбо помотал головой.

— Просто я понял, что бояться да трусить — не выход. Не имеет смысла. Своим страхом мы сами вгоняем себе палки в колеса. Шутка ли — впереди опасность, избегнуть ее никак нельзя, а ты еще и трясешься, как осиновый лист! В общем, я решил больше не пугаться. Тем более что впереди нас ждет дракон, а он, думается, будет похлеще пауков да гоблинов.

Гермиона засмеялась. Рядом с ним она никогда не сможет подолгу хандрить. Бильбо разлегся на камне, заложив руки за голову и, мечтательно сощурившись, уставился в голубое солнечное небо. Его расслабленная фигура всем своим видом выражала умиротворение, будто не было никогда страшного темного леса, пауков и чокнутых эльфов в придачу.

— Так или иначе, приключение подойдет к концу, — почти счастливо вздохнул он. — И мы с тобой сможем вернуться в Бэг-энд. Будем жить мирно и никогда больше не станем ввязываться в подобные авантюры. А если вдруг Гэндальф, этот возмутитель спокойствия, заявится к нам снова — я собственноручно вытолкаю его за дверь.

Торин внимательно следил за диалогом и теперь внутренне рассмеялся. В хоббите Бильбо Беггинсе все же было нечто такое, что заставило Гэндальфа встать горой за его участие в приключении, но вместе с этим он положительно не менялся до конца. Даже теперь, за полмира от своей норки, он мечтал об ее уюте и комфорте.

— Нам еще предстоит победить дракона, мистер Беггинс, — заметил он, желая вернуть хоббита с небес на землю. — А он, скажу я вам, непростой противник.

— Надеюсь, ты не думаешь, что Бильбо станет драться со Смаугом? — укоризненно произнесла Гермиона.

— К тому же, насколько я помню, леди собирается отыскать Врата в свой мир, — многозначительно продолжил Торин, но Бильбо уже уплыл в собственные грезы и не слушал их.

— … а когда ты подрастешь, я выдам тебя замуж...

Торин дернулся. Дарин! Что собирается сделать этот шалопай?

— Дядя! — Гермиона округлила глаза и приняла грозный вид, изо всех сил стараясь не лопнуть от смеха.

— А что я такого сказал? — возмутился Бильбо, открывая глаза. — Все женщины рано или поздно выходят замуж, или твой мир устроен по-другому? А может ты собралась состариться рядом с ворчливым, капризным, брюзжащим хоббитом?

Гермиона надула губы.

— Ну, если я так наскучила тебе, дядя, мне, пожалуй, и правда придется поискать другой дом, — с притворной обидой сказала она, включаясь в игру. — Отправлюсь жить в Ривенделл, к эльфам.

Куда?!

Бильбо, все еще не уразумевший, что с ним шутят, даже сел. С минуту помолчав, он обдумывал слова племянницы, потом расслабился и рассмеялся.

— Вообще-то я не имел ввиду эльфов, когда говорил о замужестве, — сказал он. — Но ты ведь волшебница, да и эльфы — хорошие ребята. Кроме, конечно, того чокнутого королька, который чуть было не упрятал тебя в темницу. Хотя, сын у него, по-моему, очень достойный парень. И, кажется ты ему нравишься. Он наблюдает за тобой весь день.

Торин дернулся как от удара. Это уже было слишком для его нервов. Он с трудом усмирил желание немедленно затряхнуть шутника и ограничился тем, что смерил хоббита убийственным взглядом, резко поднялся и ушел.

Чтобы не случилось беды. А то мистеру Беггинсу скоро станет не до шуток.

Но слова хоббита уже успели запасть ему в душу. Торин пристроился в отдалении от остальных и достал кинжал, делая вид, что поглощен его заточкой, чтобы никто не мешал ему наблюдать за происходящим.

За остроухим ублюдком, — поправил он себя, со злостью убеждаясь, что наблюдательный Бильбо оказался прав, и Леголас действительно украдкой посматривает на Гермиону.

Эльф не нарушал оговоренных границ, держался в отдалении от лагеря, ни с кем не заговаривал, а во время пешего перехода был бесшумен и незаметен. В такие моменты складывалось впечатление, что его вообще нет рядом.

И все же Торин беспокоился. Он не слишком поверил в благие намерения Леголаса, и теперь внимательно следил за ним, ища повод подловить его и обвинить в худых делах.

— Скоро ночь, мы собираемся попасть в Эсгарот до темноты? — спросил его Двалин. — Торин! — рявкнул он, видя, что вопрос не достиг цели. — Куда ты смотришь?

Гном вздрогнул, лезвие соскочило с камня и обрезало руку. На песок крупными каплями западала кровь. Торин ругнулся и зажал рану.

— Не пора выступать? — повторил вопрос Двалин. — Не думаю, что ночью в городские ворота вообще кого-либо впустят, не говоря уж о нашей разношерстной компании. Тут даже присутствие эльфа не поможет.

— Он прав, — к ним подошел Леголас. Он заговорил впервые с той ночи как появился в лагере. — Я походил по лесу ночью, пока все спали. Не хочу приносить дурные вести, но видно придется. Ветер доносит орочий дух. Их немного, но они близко и идут по нашему следу. Теперь они точно будут уверены, куда вы отправились, — он кивнул на кровь Торина, алевшую на песке. — Нас просто-напросто учуют.

— Нет, — подходя, возразила Гермиона. Она склонилась и пробормотав заклинание, повела ладонью, а когда выпрямилась, песок оказался чистым и белым, без следов крови. — Твоя очередь, — сказала она, беря Торина за руку и залечивая его рану. — Кажется, это начинает входить в систему, — заметила она, припомнив случай в Бэг-энде.

— Ты и вправду волшебница, — насмешливо сказал Леголас, и бросил хитрый взгляд на Торина. — Может стоит, пока не поздно, вернуть тебя к моему отцу?

— Встали! — скомандовал Торин, провожая эльфа немигающим взглядом. — Ты треплешься, как старая женщина!

— В чем дело, гном? — не остался в долгу Леголас, — Ты боишься, что твое ворчанье надоест ей, и она сбежит из твоего отряда, не доходя Одинокой Горы, предпочтя более приятное общество?

— Заткнись! — прорычал Торин. — Хотел помочь — валяй, или не трать мое время и избавь меня от своего присутствия!

Гермиона сокрушенно покачала головой. Она остановилась, пропуская вперед остальных и дождалась Леголаса.

— Зачем ты дразнишь его? — укоризненно спросила она, когда он поравнялся с нею. — Сейчас нам не хватает только эльфийской заносчивости да гномьего упрямства. Сначала я считала, что из вас двоих, ты более вероятно имеешь голову на плечах, но теперь склонна думать, что природа пожалела здравого рассудка для вас обоих.

И пустилась догонять остальных. Леголас постоял с минуту, обдумывая ее слова и понимая их справедливость. Это действительно был перебор. Похоже, принц, ты встретил на своем пути настоящий феномен.

* * *

Сумерки быстро наползали на Долгое озеро, по воде поплыл молочный туман. И было холодно. Не так, как в мглистых горах или Пустошах, отметила Гермиона. Там осенний ветер да дождь причиняли неудобство, и только, а здесь чувствовалось настоящее дыхание севера, в воздухе повисал пар и мороз ломил пальцы. Присмотревшись, девушка увидела, что дальше, по открытой воде, плавала ледяная шуга.

Жители Эсгарота поступили мудро, поставив сторожевые будки как на входе, так и на выходе с моста. Кроме того, на всем его протяжении и даже на берегу горели масляные фонари. Нечисть из Великого леса не осталась бы незамеченной, сунься она сюда.

— Там лодка, — неожиданно сообщил Леголас, всматриваясь поверх мыса. Там и правда была удобная бухта с галечным берегом, где покачивался привязанный к колышку челнок.

— Нашел невидаль, — немедленно отозвался Торин. — Озерные жители промышляют рыболовством, только это им и осталось. А сейчас ночь — самое время проверять сети.

— Это не рыбачья лодка, — возразил Леголас. — Видишь те порожние бочки на палубе? Они из моего королевства. Наши плотогоны сплавляют их по реке к озеру, а лодочники Эсгарота отвозят их в город.

— Почем ты знаешь, что они пусты? — нахмурился Торин. — Или эльфы умеют видеть сквозь предметы?

— Смотри, как легко лодка покачивается на волнах. И осадка по борту очень мала. — невозмутимо парировал эльф. — Ты тоже заметил бы, если б был внимательнее.

Гермиона не выдержала.

— Дались вам эти бочки! — прошипела она. — Направьте свое остроумие в нужное русло — подумайте, что сказать стражникам на мосту!

Леголас опустил глаза, пряча усмешку. Было заметно, что ему доставляют удовольствие подобные перепалки. В другой момент Гермионе тоже могли показаться забавными колкости, которыми то и дело перебрасывались эльфийский принц и подгорный король, но теперь ее настроение было не благодушнее, чем у Торина, который был полон возмущения и бросал на Леголаса взгляды, коим позавидовал бы даже василиск.

Улыбка потухла в глазах эльфа в мгновение, взгляд заострился, устремившись в темноту. Он молниеносным движением бросил руку за спину, и, выдернув стрелу, натянул тетиву лука, направляя ее острие в тень деревьев за их спинами. Гномы ничего не поняли, однако за оружие схватились немедленно, сообразив, что зоркий эльф углядел неведомую опасность.

— Выйди, кто бы ты ни был, я слышу тебя! — приказал Леголас. — Иначе моя стрела найдет тебя по звуку твоего дыхания!

Послышался шорох, и из сгустившейся в сумерках тени выступил высокий темноволосый лучник в потрепанной одежде. Его умные темные глаза смотрели прямо и бесстрашно, он и не думал опускать лук.

— Проверим, кто будет первым, — без тени опасения произнес он.

Гермиона бесстрашно вышла вперед, поднимая ладони вверх и показывая тем самым, что у нее нет оружия. Она аккуратно опустила кончик стрелы Леголаса.

— Мы всего лишь путешественники, и не имеем плохого в замыслах. Почему ты следишь за нами, не обнаруживая себя? — миролюбиво спросила она.

Мужчина хмыкнул и опустил лук.

— Неспокойное время, леди, нужно всегда быть начеку. Да и ваша компания, по правде говоря, не вызывает доверия. Эльф, хафлинг и человеческая женщина в компании десятка гномов. Вы идете в Эсгарот, я прав?

— Кто ты такой, чтобы нас допрашивать? — вспылил Торин.

— Я всего лишь лодочник, а вот кто ты еще предстоит выяснить, — парировал тот.

— Пусть наша необычная компания вас не смущает, — вмешалась Гермиона. — Они, — она кивнула на гномов, — простые торговцы, шли в твой город с Синих гор, но в Лихолесье сбились с пути и подверглись нападению, лишившись почти всего...

— Ты-то сама кто такая? — усмехнулся лучник. — Одета, как эльфийка, носишь эльфийский меч, но идешь вместе с гномами?

Леголас вышел вперед.

— Я Леголас Зеленый Лист, сын Владыки Трандуила, — высокомерно произнес он. — Это леди Эмин, полуэльф, пришла в мое королевство из Ривенделла. Мы решили проводить гномов до Эсгарота, чтобы по пути они снова не влипли в неприятности.

— Вас не пропустят через сторожевые посты, — покачал головой Бард. — Ваши плотогоны, — он кивнул Леголасу, — сегодня перебрали вина в местном кабаке и проговорились, что в плену у их короля побывала целая компания гномов, да еще и вооруженных, будто на войну. Не знаю, что вы задумали, но в Эсгарот вам не попасть.

— Послушай, мы не хотим дурного, нам просто надо пройти через город, — сказала Гермиона. — Помоги нам, лодочник.

— По лесной опушке рыщут орки, — добавил Торин. — В лесу гнездятся громадные пауки. Тебе стоит поторопиться с решением, пока кто-нибудь из них нас всех тут разом не накрыл.

Бард саркастично усмехнулся.

— Похоже, вы еще одни охотники за сокровищами. Вы ведь идете к Одинокой Горе, я прав?

— Мы хорошо заплатим тебе, — встрял Балин. — Не думаю, что твое ремесло приносит тебе большой доход.

— Ваше счастье, что я нуждаюсь в деньгах, — после минутного колебания сказал лодочник. — Но вы будете делать то, что я вам скажу, и не станете мне перечить, — он выразительно посмотрел на Торина. — А если попытаетесь пусть в ход оружие — сдам вас градоправителю.

* * *

Через четверть часа Торин понял, куда клонил Бард — а именно так звали их нового знакомого — когда требовал от них полного подчинения. Как только они оказались на борту его челнока, лучник заставил гномов залезть в порожние бочки, к слову, изрядно пропахшие вином и яблочным сидром, а сверху еще и завалил их рыбой, которую вытряхнул из своих сетей.

Гермионе и Леголасу было позволено остаться на борту. Вряд ли лихолесский эльф и его спутница могли бы вызвать подозрение. Эльфы были постоянными гостями в Эсгароте. А вот гномы — запросто. Тем более в таком количестве.

Ближе к городу становилось все холоднее. В воде уже плавала не просто снежная каша, а целые беловатые льдины. Гермиона, украдкой взглянув на Барда, незаметно окутала лодку согревающими чарами, потому, что у нее уже перестал попадать зуб на зуб. Леголас улыбнулся. Он понял, что внезапная волна приятного тепла, согревшая его, — дело рук волшебницы. Бард тоже вздрогнул, с удивлением осмотрелся по сторонам и расстегнул ворот. Гермиона и Леголас хихикнули, будто заговорщики.

Уже в темноте они достигли еще одних ворот, ведущих в город. Это был путь для водного транспорта, а также пункт досмотра ввозимого товара.

Старый седой смотритель, по-видимому давно и хорошо знавший Барда и хорошо к нему относившийся, поставил печать на документы и пропустил лодку, даже не взглянув на бочки. С куда большим интересом он рассматривал эльфа и девушку. Перекинувшись с лодочником парой слов, он воровато оглянулся по сторонам и что-то сообщил ему, склонившись к самому уху. Бард нахмурился и благодарно похлопав старика по плечу, направил лодку в ворота.

Эсгарот оказался городом не слишком привлекательным. Ужасным, если быть честной, — отметила про себя Гермиона.

Здесь было холодно и сыро. Повсеместно ощущалась беднота и запустение. Унылые серо-черные дома с пустыми глазницами тусклых маленьких окон, отсыревшие и подгнивающие снизу, теснились, словно наползая друг на друга. Немногочисленные улочки напоминали узкие темные дыры, потому, что градоправители Эсгарота устанавливали такие налоги, размер которых напрямую зависел от площади, которую занимает нижний этаж дома, и люди, выкручиваясь как только возможно, умудрялись надстраивать по нескольку этажей, причем каждый следующий по площади превосходил предыдущий. В некоторые закоулки солнце не заглядывало даже в полдень.

Несмотря на мороз и поступающий со всех сторон свежий озерный воздух, город смердел как выгребная яма. Рыбой, отбросами, гарью и плесенью, которая была тут повсюду.

— За моим домом следят, — неожиданно сообщил Бард. — Не смотри на меня так, женщина, — предупредил он, видя как расширились глаза Гермионы, — Наш градоправитель стал подозрителен и ему мерещатся заговорщики даже в собственном бельевом шкафу.

— Может, у него есть причины подозревать именно тебя? — спросила Гермиона.

— Очень вероятно, — мрачно отозвался лодочник. — Выходите! Вон там, — он указал на покосившееся двухэтажное здание у самого причала, — Мой дом. Поднимитесь на второй этаж, вас впустит моя дочь Тильда.

— А как же... — начала Гермиона, но Бард оборвал ее.

— Прикажешь вытряхивать ваших друзей прямо тут? То-то прихвостни градоправителя удивятся! — он указал глазами на пару нарочито праздно прохаживающихся вдоль причала мужчин, которые время от времени бросали в их сторону плохо скрываемые заинтересованные взгляды.

— Идите, — повторил Бард. — Я проведу их другим путем.

Леголас и Гермиона послушно оставили лодку и сошли на шаткие скользкие, глазированные тонкой корочкой льда доски причала. И почти сразу же столкнулись лицом к лицу с парой темноволосых, просто одетых эльфов, в которых Леголас безошибочно признал своих лесных сородичей. Он подошел к потерявшим дар речи плотогонам и угрожающе заговорил по-эльфийски.

— Теперь я вижу, кто не умеет держать язык за зубами и распускает в городе нелепые слухи! Если вы хоть словом обмолвитесь перед моим отцом, что видели нас здесь — я позабочусь, чтобы вы молчали остаток жизни. Вечность, — многозначительно добавил он.

Слова Леголаса возымели действие, видимо принц обещаний на ветер не бросал, и ошарашенные эльфы синхронно закивали головами и склонились в глубоком поклоне, проводив взглядом сына Владыки, бережно поддерживающего под руку недавнюю человеческую пленницу.

— Постой, — Гермиона вдруг остановилась. — Зачем ты идешь со мной? Вернись в Лихолесье. Ты проводил нас до Эсгарота, как и обещал.

Леголас выглядел слегка смущенным.

— Думаю, что еще задержусь, — осторожно проговорил он. — Подожду, пока вы покинете город. Меня беспокоят орки.

Гермиона покачала головой.

— Извини, Леголас, но мне тоже не верится в то, что ты ни с того, ни с сего решил помогать гномам. К тому же, сегодня я имела удовольствие убедиться, что ты умеешь весьма правдоподобно и хладнокровно лгать, — отвергая его попытку, саркастично заметила она.

— Если я скажу, что мне доставляет непередаваемое удовольствие доводить вашего вожака, тебя удовлетворит такой ответ?

— Нет, но полагаю, что это одна из причин. Поэтому попробуй еще раз.

— Ладно, — сдался Леголас. — Я ушел из Лесного Королевства, потому что досадовал на отца. Кроме того, я чуял орков и хотел избавить от них лес и вас заодно, если они появятся. Я не планировал явиться в ваш отряд, но в тот вечер, когда вы расположились на берегу Бурой, а я наблюдал за вами с другого берега, мне на плечо прилетел певчий дрозд.

Гермиона заметно напряглась и шумно втянула морозный воздух. Птичка весьма нередка в этих краях, не так ли?

— Ты, возможно, не знаешь, но здешние птицы умеют разговаривать, и мы, эльфы, понимаем их язык. Этот дрозд принес мне весть от волшебника Гэндальфа Серого.

— Что?! — вскричала Гермиона. — Он покинул нас давным-давно! Твой отец пытался разозлить Торина, сказав ему, что Гэндальф в плену или еще хуже — убит.

— Боюсь, что он не солгал, — печально подтвердил Леголас. — Маг в плену в башне Некроманта. На полпути к Дол-Гулдуру волшебники разделились, Радагаст Бурый отправился в Ангмарскую гробницу проверить догадки Гэндальфа. А сам Гэндальф попался Азогу в крепости Некроманта. Он просил меня присмотреть за вашей компанией и пойти с вами к Одинокой Горе. Эмин, чародей сказал, что Некромант силен и продолжает набирать мощь. Он заключил союз с орками Мории. Они собирают армию там, на севере, в гоблинской пещере Гундабад. Ее ведут гоблин Азог и его сын Болг. Они придут сюда, понимаешь?

С минуту Гермиона просто переваривала услышанное. Она стояла, кусая губы и яростно теребя кончик длинной косы, и изо всех сил старалась сдержать бессильные слезы. Не хватало раскиснуть прямо тут. Торин тысячу раз прав —она всего лишь помеха, если не может справиться даже со своими эмоциями.

— Надо предупредить остальных, — наконец сказала она, направляясь к дверям дома Барда, но Леголас удержал ее.

— Нет. Ты думаешь, Торин поверит мне? Да он сразу начнет размахивать своей секирой!

— Не заставляй меня думать, что это тебя пугает, — тут же бросила колкость девушка. — Тебе все равно придется как-то объяснить свое дальнейшее пребывание в отряде, так что теплая встреча тебя ожидает все равно.

Леголас усмехнулся.

— А ты убеди его в моей полезности, — сказал он.

— Я?!

Хлопнула дверь на втором этаже, и в проеме возник запыхавшийся и какой-то встрепанный Бард с недовольным выражением на лице.

— Эй, вы где разгуливаете? Ваши дружки уже на месте. И, леди, идите уже и объясните своим гномам, что вы живы и здоровы, а не то они разнесут мне дом!

* * *

В доме приютившего их хозяина было холодно и промозгло, подслеповатые окна изнутри покрывала узорная ледяная пленка. А теперь тут было еще и очень тесно и мокро. Потому, что все гости, за исключением Леголаса и Гермионы, оказались промокшими с ног до головы и теперь пытались согреться, кутаясь в одеяла, стуча зубами и заливая пол струями воды.

Девушка вытаращила глаза на это зрелище.

— Что с вами стряслось? — спросила она Торина.

— Ровно ничего особенного, — огрызнулся тот. — Просто он пытался утопить нас в озере, — он кивнул в сторону Барда.

— А потом в выгребной яме, — жалобно подтвердил Ори, и Гермиона не удержалась от фырканья.

— Меня больше волнует, где все это время носило тебя, — проворчал Торин.

— Мы встретили моих сородичей, — подал голос Леголас, являя себя. — Нам пришлось убедить их молчать.

Гермиона аккуратно переместилась так, чтобы оказаться между гномами и Леголасом. Потому, что Торин при виде эльфа действительно первым делом схватился за меч. Двалин, Кили и Фили отстали от него лишь на мгновение.

— Почему он все еще здесь? — гневно вопросил он, глядя почему-то на Гермиону.

— Я приятно удивлен, гном, — сладко сказал Леголас. — Похоже, общество леди начинает, наконец, сказываться положительно на твоем поведении. Подвижки налицо — ты задаешь вопросы прежде, чем пускаешь в ход оружие.

— Хватит! — Гермиона рявкнула не хуже Торина. — Имейте уважение к дому и семье человека, который помог и приютил нас! Бард, — она обернулась к лучнику, — прости их.

Тот кивнул.

— Я и не предполагал, что будет легко, когда пустил в свой дом компанию из гномов и эльфов. Отдыхайте, — сказал он. — У вас есть эта ночь и завтрашний день. А потом я помогу вам переправиться к Одинокой горе.

Гермиона чувствовала одинаковую досаду и на гнома, и на эльфа, которые вместо того, чтобы действовать вместе, занимались тем, что перебрасывались колкостями. Не было никакой возможности прекратить это. Лишь только один из них начинал уступать, как другой начинал изгаляться пуще прежнего. Как капризные дети, Мерлин мой!

Хлопнув дверью, она оставила комнату, чтобы помочь дочерям Барда с ужином. Сигрид была ее возраста, Тильда — малышка лет семи. Тут же, на кухне, вертелся его сын Байн. Судя по его усталому виду и мокрой куртке, он помогал отцу тайком провести гномов в дом. Гермиона слышала, как Бард говорил, что ребята остались сиротами. Спрашивать, что случилось с их матерью, ей не хотелось. Она боялась расстроить детей, да и память о собственной потере была еще слишком свежа.

— Сегодня дома так тепло, хотя печь совсем остыла, — пискнула Тильда. — И даже почти не чувствуется сырость, а у меня всегда начинается кашель, когда сыро. А сегодня я совсем не кашляла, правда Сигрид? — тонким голоском лепетала она.

— Меньше болтай, — с притворной суровостью остановила ее Сигрид. Гермиона понимала, что ее ровеснице тоже пришлось рано повзрослеть. Она казалась матерью, а не старшей сестрой.

Девушка улыбнулась малышке. Тильда почувствовала, что она нагрела комнату сразу же, как только вошла.

— Неудивительно, что сегодня тут теплее, — ласково погладив Тильду по светлой макушке, сказала она. — У вас много гостей.

— Но откуда отец привел столько гномов? — спросила Сигрид.

— Твой отец — достойный человек, — проговорила Гермиона. — Он очень рисковал, помогая нам.

— Градоправитель ненавидит его. Называет бунтарем и считает, что отец хочет занять его место и подбивает людей на беспорядки. Лучше бы он думал о том, как обороняться от орков.

— Но почему именно его? — удивилась Гермиона. — Он же простой лодочник.

— Отца беспокоят судьбы жителей Эсгарота. Наш город беден, народ голодает. Градоправитель боится, что люди увидят в нем того лидера, которого так не хватает в наше смутное время, и пойдут за ним.

— Да и за кем еще? — запальчиво встрял Байн. — Отец — прямой потомок короля Гириона, того самого, кто в объятом огнем Дейле выстрелил в дракона и попал ему в грудь.

— Это не более чем россказни, — возразил Торин, остановившись в дверном проеме. Он все еще был вымокшим и выглядел замерзшим. Гермионе было жаль гномов, но применять высушивающие чары она опасалась, не желая, чтобы ее раскрыли хозяева дома. — Если бы твой предок целился лучше, то Смауг сейчас не сторожил бы Эребор. Гномья черная стрела не оставила бы ему шанса.

Байн сжал кулаки. На по-детски круглом лице подростка вспыхнул гнев. Он покраснел и вылетел из кухни.

— Зачем ты так? — укорила Торина Гермиона. — Он всего лишь ребенок.

— Лучше объясни, что происходит, — отозвался тот. — Что у тебя за секреты с этим остроухим?

— Просто поверь и позволь ему идти с нами, — попросила девушка. — Он не замышляет ничего дурного.

— Откуда тебе знать?

— Я спросила, и он ответил.

Торин закатил глаза. Потрясающая логика.

— Хорошо, пусть остается, — наконец согласился он. — Под твою ответственность. Имей в виду, он — не один из нас. Если мне покажется хоть сколько-нибудь подозрительным его поведение, я убью его.

Гермиона нервно сглотнула. Она не сомневалась в этом ни на мгновение.

* * *

Этой ночью Леголас снова не спал и, демонстрируя чудеса эльфийской ловкости, отправился на крышу наблюдать за звездами. Гермиона подозревала, что он не ограничился любованием окрестностями, а занимался тем, что высматривал тех самых орков, которые шли за отрядом еще в Лихолесье. По крайней мере на крыше царила абсолютная тишина, и девушку уже подмывало тоже влезть повыше да посмотреть где расположился неугомонный эльф. Она с трудом подавила в себе это крамольное желание.

Из-за тесноты и дурных мыслей ей было душно в доме Барда. Что-то не так. Что-то складывалось не так, как надо, и она это чувствовала. Забывшись недолгим и поверхностным сном, она свернулась клубочком на узком диванчике, обняв себя руками. На ней была только рубашка и куртка, а в принесенное Сигрид тонкое одеяло и в свой теплый плащ она укутала Бильбо, у которого после вынужденного купанья в ледяной воде поднялся жар. Ей снова снилось черное зеркало неведомого озера у подножия трех исполинских гор, и по-прежнему она не видела в темной воде ничего, кроме незнакомых созвездий на ночном небе.

Торин наблюдал за ее метаниями, пока все не уснули. Потом, не имея сил остановиться и чувствуя себя при этом преступником, приблизился, прихватив с собой одеяло.

Гермиона спала беспокойно, и снились ей, по всей видимости, далеко не радужные сны. Ее густые каштановые волосы прилипли к покрытому холодным потом лбу, между бровями залегла скорбная складка. Торин провел по ней большим пальцем, словно пытаясь стереть и с удовольствием отметил, как расслабилось лицо девушки.

Волшебница выглядела озябшей и несчастной. Прикоснувшись к ее руке, Торин почувствовал, что она была по-настоящему ледяной. С трудом проглотив ругательства, он укутал ее в одеяло, потом, подумав, укрыл сверху своим плащом. И увлекшись разглядыванием ее расслабившегося и порозовевшего лица, прозевал Балина. Старый гном тенью стоял за его спиной и заглядывал через плечо.

— Ты вообще когда-нибудь спишь? — раздраженно прошипел Торин, заметив компанию. — Или же нет, как и наш остроухий спутник? Но он, по крайней мере, никого не беспокоит по ночам и не подкрадывается, словно вор.

— Ты закончил? — невозмутимо осведомился Балин. — Тогда давай поговорим, если тебе все равно не спится. Думаю, что нам стоит выйти на улицу.

Ночь была морозной, тихой и кристально ясной. Леголаса нигде не было видно. Пустоту улицы разбавляли лишь пара тощих поджарых собак, рыскавших по закоулкам и время от времени испускающих жалобный голодный вой.

— Что ты собираешься делать со всем этим, Торин? — с места в карьер начал старый гном. — Хорошо, я поставлю вопрос по-другому, — терпеливо вздохнул он, видя, что тот не намерен отвечать. — Когда ты ей расскажешь?

— Никогда! — крикнул Торин. — И, если я правильно помню, это не твоего ума дело.

Балин в ответ нахмурился, мигом растеряв свое благодушие и сердито ткнул в Торина пальцем.

— А о ней ты подумал? — рассерженно проворчал он. — Девочка места себе не находит в последние дни, думая, что ее предали и бросили, или хуже того, приписывая себе какую-то непонятную несуществующую вину! Вчера она была готова идти к Кили извиняться, сама не зная, за что! Ах, да, вы хороши оба, если ты еще не заметил. Твой глупый малолетний племянник тоже не нашел ничего лучше и просто исчез из жизни Эмин. Тоже, кстати говоря, молча. А девчонка теперь не спит ночами, пытаясь понять, почему тот, кого она считала самым близким другом, шарахается от нее, как от чумы!

Торин подавленно молчал. Он уже успел изъесть себя угрызениями совести, а теперь сердитые слова старшего гнома только подтверждали тот факт, что он поступал глупо. Признавать себя полным идиотом не хотелось даже перед Балином.

Именно им, король, ты и являешься.

— Тогда поговори с ними обоими, — уже спокойнее произнес Балин. — Не ломай детям жизнь.

Торин уже был готов повесить голову, повиниться и во всем согласиться со старшим товарищем. Но последние слова Балина заставили его насторожиться. Его взгляд заострился.

— Я слышал их последний разговор там, в Лихолесье, в темнице Трандуила, — пояснил гном. — Они, верно, думали, что я сплю.

Он замялся. Торин выжидающе посмотрел на него.

— Кили говорил о доме. Не об Эреборе, а об Эред-Луин, о Синих горах, где он родился и вырос, — Балин сделал паузу. — Он позвал девушку с собой, и она согласилась.

Если бы в этот момент рядом приземлился Смауг, Торин был бы удивлен меньше. И уж точно чувствовал бы себя более счастливым. Он не знал, нет, он просто подумать не мог, что на самом деле все так серьезно. Конечно, с Кили все было ясно с самого начала, и Торин слишком хорошо знал своего юного племянника, чтобы питать на этот счет иллюзии. Но он был уверен, что девушка считает того не более чем близким другом, таким же, как те, которых она потеряла. Теперь же со слов Балина выходило, что Торин и вправду встает между ними.

Внезапно им овладела злость. На Гермиону, с появлением которой в его жизни все пошло наперекосяк, на старого Балина, который знал его еще ребенком и даже теперь, по прошествии полутора сотен лет, считал себя вправе совать в его жизнь свой длинный нос по поводу и без него. Но более всего он досадовал на самого себя, на свою нежданную слабость, на неспособность противостоять ей.

— Торин, мне сейчас показалось или ты... расстроен?

— Я в порядке. В полном, — это «в порядке» прозвучало как нож гильотины.

— Могу я тогда спросить, ради чего ты ввязался в эту историю с поединком? — не унимался старый друг. — Не пойми неправильно, девушку надо было вытаскивать оттуда, но можно было найти другой способ...

— Ради себя...!

Балин в испуге отшатнулся. Торин подумал, что услышь он от своего друга такое рычанье, вообще поспешил бы ретироваться.

— Что, прости?...

— Я сделал это ради себя, — тихо повторил Торин, уже не глядя на Балина. — Там, в Лихолесье, меня накрыл приступ эгоизма, и я наломал дров. Предупреждая твой следующий вопрос — да, я полностью осознаю, что делаю, но влип при этом настолько, что остановиться смогу вряд ли. Когда я замечаю взгляд любого из вас, направленный на нее, мне хочется убивать. Одному Ауле известно, чего мне стоило не перерезать горло Трандуилу. И я не уверен, что этой участи избегнет его сын.

Балин быстро справился с удивлением, улыбнулся и похлопал друга по плечу.

— Все наладится, Торин, — сказал он. — Мне понятно твое состояние, но спешу тебя заверить — не произошло ничего, выходящего из ряда вон. Откровенно говоря, я рад за тебя. Один вопрос — ты собираешься дать ей выбор?

— Нет. И ненавижу себя за это.

— Тогда повторяю еще раз — поговори с ней. Конечно, не сейчас, а когда разберемся с целью нашего путешествия, если ты еще помнишь о ней, — не удержался он от сарказма. — Эмин — не одна из наших женщин, она не знает наших законов, поэтому постарайся ее не пугать.

— Ты всерьез уверен, что эту девушку что-то способно напугать? — усмехнулся Торин.

— Она храбрая и бесстрашная, и будь она хоть тысячу раз волшебницей, это не отменяет того, что она — женщина. И слабее, чем кажется, — возразил Балин. — Будь рядом. Не оставляй ее в одиночестве и не давай чувствовать себя чужой в нашем мире. Пусть сама поймет, что ее дом в Средиземье. И, ради Ауле, хватит с ней ссориться! Это не способствует налаживанию отношений. Сделаешь все правильно — и будет тебе счастье, а у нас наконец появится королева. А Кили... — Балин тяжело вздохнул. — Твой племянник очень молод, Торин. Молодость отходчива. Со временем он поймет и простит тебя.

Балин поднял лицо к небу, вглядываясь в мерцающие звезды. Луна заливала островерхие крыши Эсгарота своим потусторонним серебристым светом. Эта ночь, лунная дорожка на воде и тихий шепот озера — все вселяло в сердце старого гнома непривычный в последнее время покой.

— Взгляни, Торин, — проговорил он. — Ты знаешь, как на нашем небе появились звезды и луна? Кто их создал? Вряд ли кто-то об этом всерьез задумывается. Так почему же ты так обеспокоен тем, что чувствует твое сердце? Это чувство такое же древнее, как вот это ночное небо. Я знаю, что мы, гномы, не склонны верить во всякую эфемерную чепуху, подобно эльфам, но хоть раз, ради самого себя, не копайся в причинах, прими тот факт, что судьба иногда играет по своим правилам. И, да, люби, просто люби.