Звездопад (гет)

Король поздоровался с вошедшими и вновь повернулся к стене, рассматривая огромный гобелен, занимающий целую стену в небольшой зале. Обычно на гобеленах вышивали какую-то картину, чаще всего иллюстрирующую героическое прошлое страны, но этот был отдан под родословную Норзейского правящего дома. От самого потолка спускалось древо, то густо ветвящееся, то резко сужающееся, словно его подстригал невидимый садовник. Сейчас был очередной расцвет древа.

Лишь когда дверь заперли и активировали все возможные защитные чары, король оторвался от хитросплетения своей родословной, на прощание бросив взгляд на кружок с надписью «Карл IV, р. 2679, к.2687-».

— Садитесь, — предложил король и прошествовал к трону во главе стола. По правую руку расположился маршал Бернард, круглолицый, пышущий жизнью здоровяк с огромными, сильными руками, способными гнуть подковы. Он резко контрастировал с королем, худощавым немолодым мужчиной с высушенным, обтянутым кожей лицом, и этот контраст служил поводом для многочисленных карикатур. Иностранные газеты любили изображать их рядом над статьей об очередном росте военного бюджета Норзеи — мол, маршал объедает страну и короля.

Кронпринц, тоже Карл, разместился слева. Отец и сын были похожи как две капли воды. Все трое были одеты одинаково — в обычную форму пехотных полков, король и кронпринц без знаков различия, а Бернард с соответствующими званию символами на рукаве.

— Доставать? — спросил кронпринц, и, дождавшись кивка отца, извлек из-под стола две бутылки красного вина и бутыль с молоком. — Отец, вы…

— Как обычно. Я слишком стар, чтобы меняться и отказываться от своих пороков. Даже от трезвости, — улыбнулся король, придвигая к себе бутылку с молоком.

Бернард вытащил из одного кармана коробочку, в которой оказался сыр, из другого колбасу, завернутую в пергаментную бумагу, и принялся нарезать их небольшим кинжалом, до этого спрятанным в рукаве.

— Мне вчера пришло прошение о переименовании звания маршала во что-то более соответствующее наследникам древней империи, — сказал Карл IV, глядя, как Бернард быстро и аккуратно разрезает колбасу. — История странная вещь. Мой отец восемьдесят лет назад удовлетворил схожее прошение и переименовал «великого магистра» в маршала. Когда-то мы считали себя потомками варваров, сейчас — граждан первой империи.

— Я привык к своему званию, и не хочу выучивать новое, — возразил Бернард, отправил в рот себе маленький кусочек сыра и на мгновение прикрыл глаза. — Быстродействующих ядов нет, можно есть. Карл, для чего ты собрал нас и почему только нас?

— Ты как всегда нетерпелив, мой старый друг, — король чуть улыбнулся. — Ближний круг соберем потом… Вначале самый ближний. За Норзею! — сказал он, когда кронпринц разлил себе и маршалу вино.

— За Норзею! — повторили Карл и Бернард, и в воздухе звякнули бокалы.

— Я стар, — произнес король, чуть пригубив молоко. — Казалось, только вчера мы с тобой, Бернард, учили первые заклятья, бегали от неприятеля и улучшали родословную крестьян… А мне уже восемьдесят один год. Целители могут заставить нас выглядеть хоть двадцатилетними, чувствовать себя почти как в молодости, но что-то неуловимое им неподвластно. Они не могут продлить жизнь больше отпущенного, приходит время — и начинаешь замечать, как слабеет воля и разум…

— Сколько? — кронпринц с силой стиснул бокал в руках.

— Мне обещают еще двенадцать-пятнадцать лет, это довольно много, в нашем роду мало кто перешагнул девяностолетний рубеж. Моя сестра умерла в восемьдесят восемь, брат в семьдесят четыре…

— Хорошо. Предлагаю обсудить это через двадцать лет! — заявил маршал и сверкнул глазами. — Не верь ты этим шарлатанам. Меня уже два раза хоронили, но я выкарабкался, и раны почти не болят! Не верь, Карл. Но в своих планах — учитывай.

— Ты прав, друг мой, во всем прав. Я уже решил. Не стоит дожидаться, пока я стану живым памятником самому себе. Старики должны уходить вовремя, освобождая дорогу молодым. Я предлагаю короновать Карла как моего соправителя.

— Что? — рука кронпринца дрогнула, и он пролил часть вина из бокала на стол.

— Ты уверен, Карл? — спросил Бернард, пристально взглянув на старого друга. Король кивнул.

— Уверен. Первые пять лет мы будем править вместе, затем я удалюсь в какое-нибудь загородное имение. Буду писать мемуары, ловить рыбу, ходить на охоту и выращивать морковку, как один великий император прошлого.

— Пить парное молоко и портить девок… — вставил с усмешкой Бернард, и кронпринц усмехнулся:

— Как говорит мой кузен, что может быть лучше хорошего вина, хорошей еды и хорошей женщины?

— Не уговаривайте, я по-прежнему собираюсь блюсти трезвость. Что касается остального, думаю, я выручу за мемуары достаточно денег, чтобы позволить себе некоторые излишества, — король улыбнулся и, выпив бокал молока, налил следующий. — Бернард, ты приезжай иногда ко мне, для тебя всегда найдется и дичь в лесу, и место у костра, и бочонок с вином в подвале. Наверное, я удалюсь в те края, где мы с тобой прятались полвека назад. Думаю, пейзанки там такие же красивые. А вот мемуары, извини, до выхода из печати показывать не стану. Ты туда такие обороты вставишь, что перед потомками будет стыдно.

— Я человек простой, что думаю, то и говорю…

— Вот-вот, а нежные барышни потом в обморок падают. Или — в словарь лезут.

— Отец, вы слишком критичны к себе! — воскликнул кронпринц. — Вы еще…

— Нет, Карл. Я хочу, чтобы ты начал править тогда, когда я еще не впал в маразм и могу помочь тебе советами, хотя уверен, что ты прекрасно справишься и без них. У тебя достаточно ума, чтобы быть королем… Ты, конечно, иногда слишком веришь людям, но это пройдет. Тебя просто еще не предавали и не обманывали по-крупному… Скажи мне, ты готов?

— Готов, — после некоторых колебаний кивнул почти Карл V. — Отец, если мне повезет, я постараюсь передать власть так же, как вы мне.

— Возможно, ты найдешь более удачное решение. За твое успешное правление! Многие лета Карлу V, повелителю Норзеи и, смею надеяться, будущему Императору! — король провозгласил новый тост, и снова зазвенели бокалы.

— Многие лета!

— Когда объявим? — спросил Бернард, доставая из кармана большие часы на цепочке. — Ближнему кругу можно уже сегодня. Продержишь всех до восьми? Раньше не могу, надо придать ускорение кое-кому в генеральном штабе.

— Нет, сегодня я тоже пропущу встречу круга. У меня заседание Морского комитета, — покачал головой кронпринц. — Обсуждаем судостроительную программу, а это надолго. Лучше завтра с утра.

— Завтра, — согласился Карл IV. — Коронация в октябре-ноябре, озадачим предсказателей — пусть определят, когда будет хорошая погода…

— Получается, что грядущую войну…

— Мы проведем вместе и вместе разделим славу победы над Аштарией.

— То есть теперь мне будут мешать побеждать сразу два короля! — маршал горестно возвел глаза к небу и приложился к бутылке.— Ничего, справлюсь… Кстати, что с Первой армией? Если менять командующего, то сейчас. Предлагаю Филиппа, хватит ему сидеть в заместителях…

— Это мои солдаты, и я хочу повести их в бой сам, — решительно произнес кронпринц.

— Лучше, если Карл останется на посту. Это будет выгодно с политической точки зрения, — поддержал его король. — Государь, ведущий в бой войска — хороший материал для пропаганды.

— Хорошо. Но после победы ты отдашь Первую армию, — жестко произнес Бернард, обратившись к кронпринцу. — Ты не сможешь одновременно и командовать армией и править страной.

— Я только за. Когда оповестим народ и сенат о моей коронации?

— После разрешения кризиса, — ответил, немного задумавшись, король. — Я имею ввиду не конфликт с Аштарией, а внутренний кризис.

— Да, сейчас не следует поднимать шум. Пойдут слухи о вашем плохом здоровье, отец, а положение в стране неважное, — согласился кронпринц. — Есть что-то новое о кризисе?

— По-прежнему ничего конкретного. Все предсказатели сходятся в одном — нас в ближайшее время ждет что-то страшное. Катастрофа, число жертв — от десятков человек до сотен тысяч в разных вариантах грядущего. Эпицентр столица.

— Плохо даже не то, что близиться буря, а то, что мы не знаем, что это! — воскликнул Карл-младший. — И кто стоит за всем! Мир словно сошел с ума! Секта темных волшебников, девять серий ритуальных убийств в разных концах страны, из которых раскрыты лишь четыре! Три случая контрабанды запрещенных материалов. Целая лаборатория, накрытая в субботу! И еще одна, непонятно где! — кронпринц остановился, чтобы перевести дух и осушил еще один бокал. — И за всем этим прослеживается влияние из-за границы и из-за грани.

— Я ставлю на диверсию, — решительно заявил маршал. — Враг устроит крупномасштабную диверсию на заводах столицы. Какая-то темномагическая дрянь, вызывающая огромные разрушения.

— Или Последний довод королей. Но скорее темномагический аналог. Похоже, одна пока еще великая держава узнала о наших планах на будущий год и решила притормозить нас, — заявил король. — Логичный ход, пожалуй, единственно возможный в их ситуации. У аристократии Аштарии много гонора и мало ума, но когда против них объединились две другие великие державы, даже они могут сообразить, чем все закончиться и принять меры.

— Не уверен, что это Аштария, — возразил маршал. — Это не в их духе, слишком сложный план. Скорее кто-то маскируется под них. Или это авантюра частных лиц в Аштарии. Не правительства.

— Кто — мы разберемся. Не буду вас задерживать, друзья! Завтра у нас заседание госсовета. Карл! Я жду от тебя доклада по эвакуационным мероприятиям. И расследованию!

— Я все сделаю, Ваше Величество! — кронпринц встал из-за стола и, повинуясь жесту короля, вышел.

Карл IV убрал в шкафчик в углу комнаты пустые бутылки и стаканы — слуги потом заберут все, и снова вернулся к гобелену.

— О чем задумался, друг мой? — поинтересовался маршал, подойдя к королю.

— Правильно ли я поступаю? Мне кажется, Бернард, что последнее время мы идем не той дорогой… Что-то изменилось в последние месяцы, но я не вижу, что. Словно мы идем по замерзшему озеру и не замечаем, что пришла весна и лед уже подтаял и прогибается под каждым шагом. Как ты думаешь, что бы посоветовала бы она? — Карл указал на четвертый стул, совершенно пустой и уже давно. — И остальные?

— Кристина поддержала бы тебя. Она не предложила бы ничего, кроме того, что мы уже делаем. Эвакуировать детей в летние лагеря, потом ценных специалистов, учащихся и потихоньку прочее население… Повысить боеготовность армии, подтянуть войска к столице. Накрутить хвосты стражи, пусть ищут погань…

— Мы это делаем. Но что-нибудь еще?

— Что тут предложишь! Мы и так делаем все, что можно!

— Я что-то похожее уже слышал. Перед пятинедельной войной.

— А мы тогда неплохо начали, — маршал улыбнулся, подошел к карте и принялся водить по ней пальцем, вспоминая маршрут движения армии. — Высадились, за десять дней освободили пол страны, за следующие две недели домчались почти до имперской столицы... Эх, если бы не…

— Император закончил еще лучше. За неделю отправил обратно за море. Чудом ушли — будь иной ветер, их флот нас бы перехватил.

— Кто ж знал, что он так быстро отреагирует? И что южане наоборот, окажутся столь медлительны? Не дурак был последний император, не дурак. Мне даже жаль стало, когда ты с коллегами решил-таки его в тюрьме придушить.

— Он сам умер, — произнес король строгим тоном. — Императору было больше, чем мне сейчас.

— Да, от старости иногда умирают. Особенно если крепко к лицу подушку прижать, или что-то постороннее в организм добавить, — криво усмехнулся Бернард. — А знаешь, он все-таки победил. Да, его империя рухнула. Но идея — жива! Раньше как — каждый наособицу, подчеркивает свои различия. А сейчас — все вспомнили, что они потомки граждан великой империи. Что мы, что южане, что прочие, все согласны с тем, что империя должна быть. Спорят лишь, кто её создаст.

— Он так и сказал при аресте. «Историю не остановить, континент будет единым. Надеюсь, это сделают достойные люди».

— Помню, отлично помню… — маршал допил остаток вина и вернулся к королю. — Ты решил короновать Карла, чтобы отвлечь его от скорби по Августу?

— И это тоже, — произнес король. — Он слишком тяжело переносит смерть сына. Но мне действительно пора уходить. Скоро я буду приносить Норзеи больше вреда, чем пользы.

— Я уйду позже тебя, но ненамного. Работать смогу еще лет десять точно… тоже вначале отойду на второй план, а потом к тебе. Буду планировать операции по исправлению твоих мемуаров, вторжения в винный погреб и рассаживать капусту идеально ровными рядами, — король и маршал засмеялись.

— Главное, не заставляй крестьян под барабан работать.

— Не заставлю! Ты же знаешь, я предпочитаю флейты. Они звучат противнее. Кстати, Карл, твоя задумка принесет нам больше пользы, чем мне казалось. Как воспримут иные державы появление у тебя соправителя?

— Как то, что я на пороге склепа, — на лице короля появилась хищная улыбка, он достал палочку и быстро проверил сохранность защитных чар на комнате. — Никто не поверит в двенадцать-пятнадцать лет, особенно если целители сделают иную запись в секретном отчет! Нас кто-то хочет ослабить, да так, что не боится ударить по столице! Вот пусть этот кто-то и думает, что старый медведь скоро сдохнет, и к власти придет его миролюбивый сын! Быть может, враг, кем бы он не был, откажется от своих планов.

— Отличная интрига, друг мой! — Бернард усмехнулся и похлопал короля по плечу. — Отлично! То-то я смотрю, в последнее время ты сам не свой.

— Пусть все считают, что смерть Августа меня сильно подкосила.

— Неплохо придумано! Но о коронации надо объявить раньше, а ты говоришь после разрешения кризиса…

— Объявим через две недели, а пока достаточно знать ближнему кругу.

— Это слишком поздно. Катастрофу обещают же…

— Не слишком, — на лицо короля набежала тень. — У меня есть точные данные, что кто-то в ближнем круге играет против нас.