Пес и Лис (джен)

 

 

Господин Буччо был очень занят. В его жизни вообще редко случались свободные дни, отчего им постоянно овладевало плохое настроение. Но сегодня заместитель директора находился на грани нервного срыва.

— Скажите, пожалуйста, что вы делали в субботу вечером?

Кристиан Фэй закинул ногу на ногу и нагло уставился на господина Буччо в ожидании ответа.

— Я правильно понял? Вас интересует, чем я занимался в вечер своего выходного дня? — процедил тот, желая вцепиться нахалу в уши и оторвать их с корнем. Лицо и шея начали пылать, и Буччо изможденно оттянул ворот тесной рубашки.

Фэй беззаботно кивнул.

— Что вы делали в свое личное время, да. Так что же?

— Не ваше. Собачье. Дело. Юноша,— отчеканил Буччо и, словно бык, уставился в глаза Фэя. Он, заместитель директора, не был обязан отчитываться перед каким-то сопляком.

Но упорство Кристиана заслуживало восхищения.

— Очень даже мое,— уверенно ответил он.— Сейчас я вам все объясню...

В дверь торопливо постучали. «Кого еще принесло?» — со злостью подумал Буччо.

— Войдите! — весело откликнулся Фэй. Словно кабинет, в котором он находился, принадлежал вовсе не господину Буччо, а Кристиану Фэю, самому лучшему хранителю на свете.

— Кристиан. Кристиан! — в комнату просочился хриплый голос. Дверь приоткрылась, и в образовавшейся щели показалась половина лица.

— Да? — Фэй продолжал сидеть, невозмутимо закинув ногу на ногу.

Стучавший откашлялся и сунул в кабинет всю голову целиком. Буччо узнал его. То был барон Листен собственной персоной — еще один совершенно не походивший на хранителя работник. «Сборище имбицилов», — прорычал голос в голове господина Буччо. И сам господин Буччо был всецело с ним согласен.

— Простите, но это срочно. — Он бросил в развалившегося на кресле напарника выразительный взгляд. — Анна. Ее брат... Ее брат... превратился, — брякнул он.

— Превратился? Во что?

На мгновение Листен провалился в иное измерение.

— В козла, — наконец выдал он. — Очень опасного.

Пару мгновений Кристиан и Буччо обдумывали услышанное, после чего Фэй хлопнул себя по коленям и встал.

— Простите, придется идти. Столько козлов развелось в последнее время, еще один станет явным перебором.

Господин Буччо ничего не ответил, лишь проводил юношу ненавидящим взглядом. Правильно говорили про Фэя: самоуверенный болван, больной на всю голову. Нужно посоветовать Монтегю уволить этого недоумка, подумал Буччо. Он не мог принести Обществу ничего хорошего.

* * *

Когда Кристиан выбрался в коридор, его снедало любопытство. Как такое могло случиться, что он не помнил ни Анны, ни ее брата? Он, лучший хранитель на свете, кто знал даже любимые цвета своих подопечных...

— Ну, — поинтересовался он, захлопнув дверь. — Где козел?

— Прямо передо мной, — прошипел Лис. — Нам дали ясное указание: никому не говорить про наши поиски. Не давать ни малейшего намека.

— Подожди... — Фэй прищурился и скрестил руки на груди. — Мне показалось, или кто-то только что назвал меня козлом?

Судя по выражению лица, Лис разрывался между желанием немедленно ударить напарника и махнуть рукой и уйти восвояси, оставив Фэя наедине с собственной твердолобостью.

— А если это Буччо? Если убийца — он? А ты так просто врываешься к нему в кабинет и сообщаешь, что мы занимаемся поисками по просьбе высшего руководства.

— Не думаю, что это он, — отмахнулся Кристиан. Выудив из кармана грязный сверток, он сунул его Лису под нос. — Он не пьет кофе.

— Что?

Кристиан объяснил и с недоумением уставился на заметно повеселевшего напарника. Лис попытался задушить свою улыбку на корню, но та упорно лезла обратно.

— В чем дело?

— Теперь я знаю, кого приглашать, когда нужно взять след. Можно я буду звать тебя Принцем? Или Чернышом?

Лицо Кристиана превратилось в мраморный монолит.

— Послушай, — Лис попятился, все еще широко ухмыляясь. — На охоте без собаки действительно тяжело. Ты точно не хочешь как-нибудь поохотиться вместе?..

Кулак свистнул в паре миллиметров от его уха, отчего волосы у виска на мгновение взметнулись в воздух.

— Простого «нет» было бы достаточно!.. — бросил он на полпути к лестнице и, заметив очередной замах Кристиана, исчез из виду.

«Черныш, ха», — цыкнул Фэй и одернул пиджак. Да будь он хоть трижды Чернышом, это не меняло одного: именно он сумел отыскать мало-мальски стоящую зацепку.

* * *

Часы, мерно тикающие на бюро, пробили семь. В силу своего небольшого размера они сделали это тихо и тоненько, но господин Буччо их услышал и тут же принялся собирать портфель. Лишняя минута, проведенная на работе — потерянная минута, считал он. Тщательно закрыв кабинет на три замка (кто знал, кому взбредет в голову порыться в бумагах Отдела), он спустился по длинной винтовой лестнице, проигнорировал подобострастное прощание дежурной в холле и вышел, натянув шляпу по самый нос, а воротник — до ушей. В таком виде он оказался на улицах Петрополиса, закутанный, словно житель северных королевств, зло зыркая в щель между шляпой и пальто.

Снаружи, за неприметной для обывателей дверью хлестал дождь, что в очередной раз испортило настроение. Хотя настроение господина Буччо обладало способностью портиться от чего угодно. У него вообще существовало лишь две стадии: плохое и крайне плохое.

Итак, пребывая в самой крайней форме плохого настроения, заместитель директора Элвис Буччо пробежался под дождем до ожидавшего его экипажа, запрыгнул внутрь и хлопнул дверцей так, что водитель недоуменно обернулся.

— Домой! — рявкнул Буччо. Привычный к подобному обращению водитель коротко кивнул и завел мотор. Заместитель директора стряхнул капли с пальто, уставился в окно.

«Чертов идиот, — с раздражением подумал он. — Не мог припарковаться поближе? И чертов дождь...»

Автомобиль медленно катился по узким улочкам Петрополиса. Он петлял между зонтами пешеходов и другими экипажами, проваливался в ямы, полные дождевой воды, и трясся мелкой дрожью на вымощенных булыжником мостовых. Мимо плыли желтые огни витрин, уставленных сладостями и цветами, как бывало в каждый канун Проводов Старого Года. За окнами ресторанчиков улыбались люди и звенели бокалы; спустя несколько улиц их приветливые вывески сменились закопченными окнами заведений попроще. Из этих дверей наружу вырывался густой белесый туман — смог табачного дыма, — а внутри раскатывались залпы хохота и звенела посуда. Север Петрополиса совсем не походил на респектабельный и степенный центр или жизнерадостный юг с домишками на набережной.

Здесь жил господин Буччо. Конечно, его дом располагался не в Богемном районе — самом северном, злачном и страшном закутке города. Машина остановилась в прилегавшем к Богемному району квартале, который не отличался присущей северному соседу распущенностью. Так, обычная спальная дыра, серая и однообразная; место средней паршивости для среднего класса.

С трудом спустившись с подножки, господин Буччо в очередной раз хлопнул дверцей и сердито протопал к узкому, вытянутому вверх дому, с двух сторон сжатому низким забором. Встав в круг тусклого света, который отбрасывал фонарь над входом, он нетерпеливо заколотил молотком. Когда же дверь отворилась, он почти ворвался внутрь и обвел собравшихся свирепым взглядом.

Мало кто знал, что у строгого заместителя директора Отдела Воздействия была семья. Жена и трое сыновей, возраст которых он вечно забывал. Они ходили в школу, это он помнил точно. Однако где находилась та школа, он тоже благополучно позабыл.

— Ужин! — прорычал Буччо, забросив шляпу на верхушку вешалки. Мокрое пальто приземлилось на одного из сыновей, загодя стоявшего позади с расставленными руками. Госпожа Буччо расплылась в дружелюбной улыбке — такой же, как и неделю, и месяц тому назад, с годами не изменившейся ни на йоту. Она со своими короткими пальцами, сцепленными на животе, чем-то напоминала ему его мать; во всем ее очертании присутствовала мягкость и деликатность. Полная противоположность угрюмого и вечно злого мужа.

Окорок, дымившийся на столе, слегка разочаровал господина Буччо. То же сделали жульен, грибной суп, а также домашнее печенье и пирог, заботливо испеченные женой где-то в промежутке между окороком и уборкой дома. Одно блюдо было пересолено, другое — недосолено, а в третьем соли было достаточно, но чего-то все равно не хватало.

Довольствуясь лишь чаем и куском пирога, Буччо привычно раскланялся и поднялся на второй этаж. После ужина он запирался в кабинете и с полчаса курил сигару, задумчиво рассматривая потолок. Или читал книгу, одну и ту же на протяжении многих лет. После пары абзацев глаза закрывались сами собой, и он забывался счастливым сном младенца. Лишь тогда мучившие его заботы и тревоги отступали, и мысли не превращались в поток брани извозчика.

Но в тот вечер тревог у господина Буччо прибавилось, да так, что он не смог уснуть аж до утра следующего дня.

Закрыв кабинет на ключ, он неспешно прошелся к точной копии стола из кабинета директора Отдела — громадному, с ножками в виде львиных лап. Порой Буччо сидел за ним часами и гладить лаковую поверхность, любовно раскладывать бумаги и хорошо поставленным голосом беседовать с воображаемыми подчиненными. Когда-нибудь, обещал он себе, он сядет за такой же стол на работе, и тогда Отдел с его хранителями, все подразделения Общества с правлением — да что там, весь мир! — узнает про Элвиса Буччо. Когда-нибудь...

Усевшись в кресло, он скользнул ленивым взглядом по многочисленным отделениям, ручки которых кнопками торчали из монолита стола, и... Замер в оцепенении.

Они были открыты. Все ящики и крохотные ящички были отперты и приоткрыты, некоторые даже лежали на полу, вывалив бумажные внутренности наружу. Взгляд Буччо метнулся к потайному карману под самой крышкой стола. Тому самому, который он несколько раз проверял, прежде чем выйти из кабинета. Тому самому, на который установил особый, улучшенный замок со сложным механизмом.

Сердце господина Буччо болезненно сжалось в приступе страха. Дрожащими пальцами он нащупал ручку и потянул на себя, выдвинув ящичек до конца. В нем он хранил один секрет, вещь, которая никак не могла попасть в чужие руки.

У заместителя директора были некоторые увлечения, о которых не знала даже его семья.

* * *

Над сумрачными кварталами Петрополиса ползли призрачные тени облаков, дымкой укрывшие диск восходящей луны. Где-то на крыше пронзительно заверещал кот, и, спустя мгновение, к нему присоединился пьяный голос с тоскливой и неразборчивой песней. В отдалении пульсировал светом и музыкой Богемный квартал.

Госпожа Буччо сидела у камина на первом этаже и методично прокалывала иглой натянутую на пяльцы ткань. Вышитый на ней волк пока обладал лишь одной наметанной лапой, но постепенно обретал должный облик.

* * *

— Откройся, — приказал господин Буччо и нажал на резной деревянный цветок.

Раздался тихий щелчок, и в крышке стола открылось небольшое отделение, словно по мановению волшебной палочки. В общем-то, как раз с помощью волшебства новый тайник и возник. Ослепленный паникой, заместитель директора просто использовал магию в личных целях.

Хотя, какая разница — пузырьком магической эссенции больше, пузырьком меньше? Все равно распределением волшебных сил Отдела занимался именно он, Элвис Буччо. И проверять его было некому. «Как хорошо, — вдруг подумал он. — Как удобно».

На дне отделения тускло мерцал вычурный ключ, длинный, покрытый пятнами ржавчины. Вдоволь налюбовавшись, Буччо закрыл тайник, и щель между дверцей и крышкой стола мгновенно затянулась.

Теперь оставалось выяснить, кто же посмел рыться в его личных вещах.

— Лиза! — проорал он, распахнув дверь так, что та отлетела и с грохотом врезалась в стену. О, кто-то должен был крупно заплатить за свой проступок.

Когда багровый от ярости господин Буччо скрылся в коридоре, из-за тяжелой гардины вынырнула тень. Оглядевшись, она прошествовала к столу, стащила перчатку и нажала на деревянный цветок на вычурной ножке.

— Откройся.

Повинуясь приказу, потайное отделение вновь открылось. Тень недоуменно покрутила ключ в руках, после чего сделала слепок и вернула его на место. Затем, на удивление ловко для своего роста, скользнула за створку окна и пропала в вечерней мгле.

* * *

Кристиан Фэй смотрел на краба. Краб отвечал ему тем же неприязненным взглядом. Его вареные глазки-пуговки словно корили Фэя за его аппетит.

Честно говоря, он даже не знал, которая часть этого членистоногого могла быть съедобной. Брезгливо подцепив горячую тушку пальцами, он перевернул ее в надежде хоть на один намек, куда стоило втыкать вилку. Но вид снизу тоже оказался весьма пугающим.

Нужно было отужинать в «Вырвиглазе», забегаловке под окнами съемной квартиры Кристиана. И что за черт его дернул пересечь дюжину кварталов, чтобы в итоге остаться голодным в занюханном рыбном ресторане?

— Тебя словно тошнит, — констатировал бодрый голос. Кристиан мрачно уставился на Лиса, севшего напротив. Тот же лучился энергией и оптимизмом; живые, ярко-голубые глаза так и сверкали из-под надвинутого капюшона куртки.

— Нужно отломить лапку, — подсказал он. — Мясо внутри.

— О боги... — пробормотал Фэй и отодвинул тарелку подальше. Высасывать лапки было выше его сил. Выудив из портсигара очередную сигарету, он нервно прикурил, вслушиваясь в урчание и брожение собственного пустого живота.

— Что за маскарад? — наконец поинтересовался он.

Лис отмахнулся от выпущенного в его сторону кольца дыма и стащил капюшон. На лицо тотчас упали пряди светлых волос, выбившиеся из хвоста.

— Заходил в гости к нашему дорогому господину заместителю директора.

— Буччо? — Кристиан даже открыл рот, позабыв про колики в животе.

— Именно. — Ухватив длинными пальцами край тарелки, Лис притянул ее к себе и с влажным треском оторвал крабу лапу. — И, должен сказать, он неплохо устроился.

— И что? Он сказал тебе что-нибудь интересное?

— Мы с ним не разговаривали.

На мгновение Кристиан затих, яростно пытаясь связать противоречившие друг другу утверждения. Лис же расправился с лапкой и отломил вторую, действуя как заправский поедатель членистоногих.

— Тогда что ты делал в доме Буччо?

— Всего лишь навел бардак в его вещах. Видел бы ты, как он позеленел...

Один точный удар ножа, легкое нажатие, и панцирь раскололся надвое. Вывалив в тарелку бурую жижу, Лис набросился на белеющее под ней мясо с удвоенным аппетитом. Кристиан едва успевал следить за его пальцами, проворно расчленявшими краба.

— Так орал... Настоящий комок нервов,— проговорил он, одновременно пережевывая еду. — Сразу наколдовал себе потайной ящик и переложил в него свою прелесть.

Кристиан подался вперед.

— И что за прелесть?

Жестом попросив салфетку с коленей Фэя, Лис вытер руки и с торжественным видом полез в карман.

— Вот!

На стол лег кусок гипса с ветвистой вмятиной посередине. Кристиан перевел взгляд со слепка на сияющего Лиса и обратно.

— Ключ? — переспросил он. — От чего?

— Забыл спросить у Буччо, — съязвил охотник. — Когда буду взламывать его кабинет в следующий раз, обязательно поинтересуюсь.

Фэй откинулся обратно на спинку стула и скрестил руки на груди. Сигарета продолжала торчать из его рта, ее пепел грозил вот-вот рухнуть прямо на идеально выглаженные штаны.

— Придется некоторое время за ним последить, — задумчиво пробормотал он. — Раз для него это такая важная вещица.

Башенка пепла сорвалась с конца сигареты и шлепнулась в вовремя подставленную Кристианом ладонь.

— Ты бы слышал, как он надрывался, отчитывая жену и сыновей. Будь я на ее месте, давно бы отравил урода.

Кристиан фыркнул, представив Лиса в фартуке и с бигудями на голове. Будь у господина Буччо такая своенравная и вечно подвыпившая жена, он сам отравил бы ее в первый же день медового месяца.

— Дежурить будем по очереди. Только завтра придется тебе, — поспешно добавил он и широко улыбнулся, заметив недовольство охотника. — У меня важная встреча.

* * *

Утро у инспектора Докопайца, главы центрального отделения полиции Петрополиса, не задалось с самого начала.

Будильник, верой и правдой служивший больше десяти лет, не прозвонил в установленные семь утра. А затем опомнился и разбудил инспектора в половину одиннадцатого, разразившись железным треском. Докопайц долго хлопал его по кнопке, затем, отчаявшись унять, сунул безостановочно голосивший будильник в корзину с грязным бельем и плотно накрыл крышкой.

Наскоро собравшись, он схватил пальто и выскочил из дома. Как назло, снаружи лил дождь, но времени возвращаться не оставалось. Кинувшись под копыта первого попавшегося экипажа, он сунул вознице сумму, в два раза превышавшую обычную, и велел гнать как можно скорее. К этому дню он готовился несколько месяцев: в участок приезжала комиссия с ежегодной проверкой, которая была очень, ну очень важна для возможного повышения.

Но к тому времени, как он очутился в участке, комиссия уже прибыла. Смерив взглядом опоздавшего, с растрепанными волосами и, что самое унизительное, неряшливо торчавшими усами Докопайца, члены комиссии сообщили о слабой раскрываемости дел и недисциплинированности сотрудников — на этих словах они одарили его особенно недовольным взором, — после чего откланялись и удалились. Подчиненные тоже поспешили удалиться и мгновенно рассосались по кабинетам. Докопайц был страшен в гневе, и никому не хотелось попасть под его горячую руку.

Затем надутый врач из больницы, где пару дней тому назад произошло убийство, отказался приезжать в участок для дачи показаний, сославшись на занятость. «Занятость!» — фыркнул Докопайц, в очередной раз скатываясь по главной лестнице. Его короткие ножки перемахивали через две ступени, брюшко над штанами плавно колыхалось в такт прыжкам, а дыхание прерывалось — шутка ли, по десять раз на дню забираться на шестой этаж и сбегать обратно. Можно было подумать, инспектор полиции города Петрополис, заслуженный сотрудник и известный сыщик, прохлаждался на работе и только и ждал, пока его вызовут на другой конец города.

В довершение Докопайц увидел его. Нет, то был действительно ужасный день.

* * *

Больница Святой Присциллы находилась на одной из главных улиц города. Ее старое угрюмое здание насквозь провоняло химикатами и больной плотью. Кристиану даже не требовалось взывать к своей звериной половине, чтобы почуять царивший внутри смрад.

— Палата номер 35, — прогудел он, зажав нос. Сидящая за стойкой регистрации медсестра подняла голову, и ее покрытое оспинами лицо недовольно сморщилось.

— Налево, вверх по лестнице, третий этаж.

Она хотела спросить еще что-то и даже набрала в грудь воздуха, чтобы окрикнуть заторопившегося прочь юношу. Но затем недоуменно нахмурилась, словно силясь что-то вспомнить, покачала головой и вернулась к изучению газеты. Статья про новый дом очередной оперной дивы вдруг показалась гораздо интереснее.

Больничный коридор заполняло эхо вздохов, стонов и тревожных голосов. Оно отражалось от голых, покрытых побелкой стен и устремлялось в высоты больничного потолка. Миновав приоткрытую дверь одной из палат, Кристиан сунулся в щель краем глаза и в ужасе отпрянул. Непонятные и отвратительные, болезни пугали его. Ему самому редко случалось валяться в кровати в бинтах и мучиться язвами.

Поднявшись на третий этаж, он отыскал медные цифры 3 и 5 и осторожно заглянул внутрь. К счастью для Кристиана, палата оказалась пуста — со дня убийства больных в нее не помещали.

Тесная каморка была обставлена по-больничному скупо: лишь железная койка с матрасом и небольшой прикроватный столик. И, несмотря на стойкий запах хлора, она все еще воняла кровью. Девушке перерезали горло, догадался Фэй и невольно накрыл нос и рот перчаткой.

Повесив пиджак на стальное изголовье, Кристиан склонился к плиткам пола и медленно втянул воздух. Перед его мысленным взором тут же возникла убитая — ее запах оказался самым явственным. Похоже, она провела на койке не одну неделю. С потом девушки смешались оттенки крови, мужского одеколона — к чему было душиться на свидание в больнице? — лекарств, хлора и... кофе. Кристиан нахмурился и попятился на корточках ближе к окну. Нет, сомнений не оставалось: в комнату заходил кто-то, пахнущий свежеобжаренными зернами.

Похоже, убийца был настоящим кофейным маньяком. Для того чтобы оставить такой след, следовало возиться с зернами постоянно. Или находиться в месте со скоплением большого количества кофе. Например, в кофейном магазине. Или кофейне. Или же в гостиной обеспеченного дома — лишь богачи могли позволить себе баловаться этим экзотическим напитком с юга... Фэй покачал головой. Вариантов могли быть сотни.

Из коридора донеслось эхо голосов, отчего Кристиан насторожился.

— Мы все уже вымыли, господин инспектор, — надменно заявил высокий голос. — Вы сами разрешили это сделать в понедельник, после осмотра...

— Да, да. Я помню, можете не напоминать, — перебил его собеседник.

Фэй поднялся с колен и накинул пиджак, не отрывая внимательного взгляда от двери. Как назло, шаги стихли перед палатой номер тридцать пять, и щель у пола накрыла тень. Миг — и Кристиана ослепил яркий свет, ворвавшийся в полутьму каморки.

В проеме нелепо застыл мужчина, коренастый, округло стянутый черным длинным плащом. Над его высоким лбом лепился котелок – слишком тесный для столь большой головы,– на глазу посверкивал монокль. При одном взгляде на вошедшего на ум приходили цеппелины, которые изредка пролетали над крышами Петрополиса.

— Ты?! — выдохнул «цеппелин».

Кристиан тоже узнал его. С инспектором Докопайцем они имели удовольствие общаться раньше и расстались на не совсем дружелюбных нотах. Помнится, у Фэя был отпуск, в один из вечеров которого он воспользовался неким запрещенным препаратом и не успел опомниться, как натворил кучу дел. После чего сдался полиции, немного посидел в камере и сбежал из-под стражи. Конечно, впоследствии Кристиан заплатил свое, но осадок на душе Докопайца и развороченные стены центрального участка Петрополиса остались.

Негодование исказило круглое лицо инспектора, губы под тонкими, лихо закрученными усиками побелели, а руки потянулись к борту расстегнутого пальто. Фэй был готов поспорить, что под ним находился пистолет. Но дожидаться, чтобы проверить свое предположение, он не собирался.

Не теряя ни секунды, он бросился к окну, накрыл голову руками и вылетел наружу вместе с осколками. Его затуманенное волчьими инстинктами сознание не придумало ничего лучшего, чем кинуться с третьего этажа. И, к сожалению для работников больницы, в момент прыжка окно оказалось закрытым.

Земля встретила Фэя шипами больничных роз. Он сдавленно крякнул и выплюнул алые лепестки; торопливо вылез из куста, когда наверху прогремел выстрел. Инспектор был не очень рад встрече, в чем Кристиан его не винил.

— Простите за стекло! — выкрикнул он, улепетывая прочь от серого здания больницы. Но грозная фигура в окне лишь разразилась очередной порцией брани и выстрелов. Выскочив за больничную калитку, Фэй устремился вниз по улице; полы пиджака хлопали его по бедрам. «Инспектор», — недовольно подумал он на бегу. Только его не хватало.

* * *

Слежка затягивалась.

Каждая охота начиналась с засады и терпеливого ожидания в морозном утреннем тумане. Будучи заядлым охотником, Лис привык высматривать жертву часами в любых погодных условиях, на мягкой земле, скользкой ветке или же по пояс в воде. Но ждать заместителя директора оказалось тяжелее всего. Отчасти потому, что рослому парню в охотничьем костюме было куда проще оставаться незаметным в лесу, чем посреди пустой улицы.

Лис скучал. Сперва он развлекал себя тем, что метал окурки в мусорную кучу через дорогу от дома Буччо. Когда же куча занялась огнем, он переместился от нее подальше и встал за припаркованным у обочины экипажем. Нарисовал на его грязных стеклах пару чертиков, еще несколько вещей, не предназначенных для детских глаз, и обнаружил, что сигареты закончились.

На его счастье, как раз в тот момент дверь дома распахнулась, и в серый зимний свет выплыла коренастая фигура заместителя директора. Похоже, Буччо нервничал и торопился: несколько раз ронял на крыльцо ключи в попытке найти нужный. Наконец замок щелкнул, закрывшись, и он протопал по выложенной камнем дорожке. Не заметив переметнувшегося на другую сторону дороги коллегу, он приблизился к стоящей на обочине машине и вновь загремел ключами. Затем поднял голову, изучил рисунки на стекле и пробормотал пару ругательств.

Оказывается, Элвис Буччо умел водить автомобили и прекрасно справлялся без своего верного водителя. Машина вздрогнула, зарычала и, испустив несколько громких хлопков, двинулась вниз по улице. Лис затравленно огляделся. Больше по узкой улочке не ехал никто, лишь в отдалении, у небольшого ателье фыркал конь. Возница скучал на козлах экипажа и явно кого-то дожидался.

Машина Буччо с фырканьем исчезала в утреннем тумане, опутавшем каменные стены и мостовую.

Не долго думая, Лис помчался к экипажу у ателье. Он одним махом запрыгнул на козлы, отчего возница удивленно вздрогнул и нахмурился.

— Парень, я занят. Госпожа наняла меня на целый день...

Не успел он договорить, как тяжелая ладонь Лиса опустилась на его плечо.

— Госпожа пробудет в ателье еще долго, не правда ли? — тихо проговорил охотник, склонясь ближе к котелку возницы.— А мы за это время успеем кое-куда сгонять.

Мужчина недоуменно заморгал, словно только очнулся от долгого сна. Наконец его покрытое щетиной лицо расплылось в дежурной улыбке.

— Куда едем, господин любезный?

— Прямо. — Еще раз потрепав возницу по плечу, Лис указал направление, в котором скрылся грязный экипаж заместителя директора. — Гони быстрее, плачу двойную цену.

* * *

Нервы господина Буччо были натянуты до предела и больше походили на раскаленную проволоку под его кожей. Заместитель директора выгнулся к рулю, тревожно водя круглыми от адреналина глазами по сторонам.

После произошедших событий он был просто обязан проверить, все ли в порядке. Лишь заглянет внутрь и сразу вернется домой, решил Буччо, судорожно впившись потными пальцами в руль. Всего минута, не более. Минутой он никак не мог навредить своей Тайне.

Лишь бы никто не узнал, не проведал о его самом заветном месте.

Мимо проносились дома, сады и прохожие, в лица которых заместитель директора вглядывался особенно тщательно. Но, к великому его облегчению, ни одно из них не казалось знакомым.

Под колеса его машины выскочила грязная фигура, и Буччо вдарил по тормозам. Автомобиль взревел и заглох, прямо посреди Северной аллеи, центральной улицы Богемного района. Оборванка зыркнула на водителя и коснувшийся ее ног капот, каркнула что-то непонятное, но наверняка оскорбительное, и скрылась на другой стороне улицы.

В иной день Буччо не спустил бы подобной наглости. О, он бы выскочил наружу, с консервным лязгом хлопнул бы дверцей и рассказал карге, куда стоит смотреть, переходя дорогу. Жители всех окрестных домов услышали бы каждое его слово. Все прохожие разбежались бы в ужасе, взвыли бы соседские собаки. Эта дамочка надолго бы запомнила Буччо и подумала бы трижды, прежде чем вновь открыть рот в присутствии порядочных господ.

Но сегодня он лишь сжался на водительском сиденье. «Не выделяться, не привлекать внимания», — твердил он себе, заводя заглохший автомобиль.

Проехав еще немного, Буччо свернул в закоулок, сжатый каменными стенами домов. Заглушив мотор, он выбрался в гнилостный воздух тупика. Еще раз огляделся, толкнул скрывавшуюся за мусорной кучей облезлую дверь и нырнул в проем. Спустившись по лестнице, Буччо остановился в луже ржавой воды и отыскал замочную скважину; выудил из кармана длинный ключ, вставил его в замок и несколько раз провернул. Без малейшего скрипа дверь отворилась.

Но вместо ожидаемой тьмы его приветствовал мягкий теплый свет усыпавших комнату свечей. Из облака этого света его окликнул голос, лишенный и мягкости, и тепла.

— Сегодня я тебя не ждала.

* * *

Перемещения в пространстве требовали больших затрат магической энергии и потому не приветствовались начальством. Каждая бутылочка жидкой магии учитывалась, и бездарно тратить ее на транспортировку собственного тела и тому подобную ерунду было крайне нежелательно. Устав Отдела изобиловал целыми разделами с ограничениями, запрещавшими, например:

А) читать мысли и влиять на сознание;

Б) превращать человека (карлика, вампира, оборотня или любое обладающее сознанием существо) в иное существо (животное, карлика, вампира, оборотня и пр.);

В) стирать подопечному память (кроме экстренных случаев);

Г) становиться невидимым (опять же кроме экстренных случаев)

Д) убивать или влиять на здоровье иным способом (кроме экстренных случаев — и, в конце концов, это можно было провернуть без участия магии), и прочее, и прочее до последней буквы алфавита.

К слову сказать, в первые три месяца своей работы Кристиан успел нарушить половину означенных правил. Стопки бумаг с выговорами и штрафами до сих пор подпирали угол его кровати. Но он никак не ожидал, что Лис вдруг решит последовать его примеру и приземлится своим задом прямо на директорский стол.

Охотник материализовался с легким хлопком и ошалело огляделся. Директор и Кристиан уставились на него не менее изумленно.

— Простите, — наконец выдавил он и слез со стола. С невозмутимым видом отлепил от штанов желтый лист с распоряжением и водрузил его обратно на кипу бумаг, отчего Кристиан едва не расхохотался. — Не знал, что Фэй на совещании.

— Господин Листен!— Директор даже слегка порозовел от гнева.— Я мог ожидать подобное от господина Фэя, но вы?!

— Срочное дело, господин Монтегю.— Лис повернулся к Кристиану и выразительно повел глазами.— Мне нужно с тобой поговорить...

— Позже, господин Листен, — оборвал его директор.— Наше дело не менее срочное, будьте уверены.

Он склонился к похожей на подсвечник стойке телефона, снял трубку с рычага и крутанул диск.

— Пригласите гостью.

Смирившись, Лис уселся во второе кресло для гостей и нетерпеливо заерзал на мягких подушках. Кристиан впервые видел охотника таким взвинченным.

Дверь отворилась, и в кабинет зашла невысокая, просто одетая дама. Миловидная и округлая, она неловко застыла в проходе, обводя взглядом присутствующих.

Эту гостью напарники знали слишком хорошо.

Фэй опомнился первым. Выскочив из кресла, он придвинул его ближе к нерешительно замершей даме. Госпожа Буччо присела на самый край мягкого сиденья. Сложила руки на коленях, совсем как ученица, поставила ноги рядом, туфлю к туфле.

— Чаю, госпожа Буччо?

Дама качнула головой.

— Я должна вам кое-что сообщить.

Казалось, она вот-вот вскочит и сбежит. Она обвела собравшихся очередным робким взглядом и сжала сумочку так, что под землистого цвета материей что-то хрустнуло.

— Сегодня будет совершено убийство. — Щеки госпожи Буччо покрылись пятнами. — Вы должны этому помешать.

— Буччо! Это он, я так и знал! — рявкнул Фэй. В запале он хлопнул ладонью по крышке стола, так громко и неожиданно, что гостья подпрыгнула на месте.

— Я знаю, где он, — бросил Лис. Он вскочил с места и в пару прыжков скрылся за дверью.

— Элвис? — Пухлые пальцы директора перестали барабанить по фарфоровой стенке чашки, кустистые брови сдвинулись на переносице. — А он-то здесь причем?

— Мы объясним вам позже, господин директор! Будьте уверены, у нас есть веские причины его подозревать, — отмахнулся Кристиан и выбежал вслед за напарником.

* * *

Когда напарники переместились, машина заместителя директора все еще стояла в проулке. Лис толкнул облезлую дверь, и та отворилась, обнажив узкие, стесанные временем ступени. Из темного нутра тянуло холодом и сыростью.

Внизу они уперлись в еще одну дверь: разбухшую, в белесых разводах плесени. Отыскав замочную скважину, Лис выудил дубликат ключа из тайника Буччо и тихо вставил его в отверстие. Тот вошел, как по маслу.

Подошел-таки.

— Подожди! — прошипел Фэй. Он приложил ухо к влажной поверхности дерева и прислушался. Внутри явно кто-то находился — Кристиан уловил едва слышный скрип половиц.

— Я прошу... — сдавленно хрипнул чей-то голос. — Умоляю...

Изнутри донесся приглушенный звук удара. Затем еще один.

Кристиан торопливо провернул ключ в скважине и толкнул дверь. Та отлетела к стене, и напарников залило золотистое мерцание.

Нутро подвала оказалось довольно уютным. Пол укрывал толстый ворс ковров; на стенах темнел малиновый бархат, впитывая свет канделябров. Обстановка напомнила Кристиану дорогой бордель — с вычурной резной мебелью и дымом благовоний, стелившимся под низким потолком.

Господин заместитель директора белел в ядре этой роскоши. Он стоял по-собачьи, упираясь руками в пол, в кожаных трусах и ошейнике с пристегнутым к нему поводком. Другой конец поводка держала дама в фуражке полиции Петрополиса.

Собственно, кроме полицейской фуражки и черных сапог на даме не было ничего. Одна ее нога стояла на истерзанной спине Буччо, по влажному бедру другой нетерпеливо постукивала рукоять плети. Точь-в-точь пес и его хозяйка, подумал остолбеневший Кристиан.

Дама смерила вошедших взглядом густо накрашенных глаз.

— Да? — поинтересовалась она, не снимая сапога с посеревшего от ужаса господина Буччо. — Вам заказано?

Лис накрыл рот ладонью и с тихим шипением подался назад, в спасительную тьму. Фэй же остался несгибаемо стоять, под ненавидящим взором Буччо и бесстрастным — его госпожи.

— Простите,— выдавил он. Взгляд то и дело предательски сползал обратно к волосатым складкам кожи заместителя, перетянутым ремнями и тугими крохотными трусами. — Должно быть, мы ошиблись дверью.

Дама в фуражке хмыкнула. С улицы донеслось эхо басистого гогота.

— А вы продолжайте, прошу вас. Господин заместитель.

Кристиан кивнул ощерившемуся от ужаса Буччо и захлопнул дверь.

* * *

— Про какое же убийство тогда говорила госпожа Буччо?

Эхо шагов Фэя смешалось со звуками начавшей просыпаться улицы. По мостовой беспрестанно цокали копыта лошадей, издали ветер доносил рев клаксонов.

— Может, она себя имела в виду? — Охотник затянулся любимой вонючей сигареткой. — Узнала про хобби и решила задушить мужа его же ошейником.

Они снова фыркнули. До того дня Кристиан и Лис видели заместителя директора лишь в строгих костюмах и с надменным выражением лица. Как оказалось, Буччо знал еще несколько стоек. И команд.

Именно в тот момент за углом давно закрытого дамского салона послышался хлопок. Этот неожиданный «блоп» заставил Кристиана вздрогнуть. Он смерил взглядом кривые грязные буквы на вывеске, ржавый водосток. Румяную девушку в белой хлопковой блузе с широкими рукавами, длинной, испещренной орнаментом юбке и цветастом переднике, который лишний раз подчеркивал ее пышные формы.

— Кристиан Фэй? — уточнила она. Кристиан кивнул, и незнакомка протянула ему розовый клочок бумаги, при одном виде которого по спине пронеслись сотни мурашек.

— Господин Монтегю просил передать. Сказал, срочно.

«Доброй ночи»,— гласило новое послание. На сей раз буквы впивались в строки ровными отрывистыми линиями, грудились в центре клочка бумаги чернильными солдатами. Идеальный почерк.

«Парковая аллея, 9» — было наскоро приписано карандашом на обратной стороне.

— Неужто снова убийство? — выдохнул Кристиан, но рыжая коллега лишь безучастно пожала плечами.

— Не знаю, спросите у директора. Я лишь передала то, что меня просили. И понюхайте, — она чуть сморщила конопатый нос, — по-моему, пахнет кедровым маслом.

Не дожидаясь ответа, она развернулась и прошествовала за угол салона, где растворилась в воздухе.

Кристиан приложил записку к носу. И правда, пористую бумагу пропитали запах кедра и... снова кофе. Легкий, едва ощутимый мазок. Он сдвинул брови, чуя ледяной холод в груди. Свершилось очередное преступление, а они так и не сумели его предотвратить.

* * *

Дом номер девять по Парковой аллее походил на бойню. Все стены его узких коридоров, вся мебель крохотных, наполненных затхлым воздухом комнат, весь истертый годами лаковый паркет — все было залито кровью. По дому словно прошелся безумный мясник, живодер, раздиравший надвое тушки...

— Собак?! — переспросил Лис. Кристиан стоял рядом, напряженно осматривая потеки на стенах. Его губы были сжаты в тонкую прямую нить, а ноздри раздувались, с шумом выталкивая воздух.

— Так точно, — ответил сопровождавший хранителей констебль. Его розовое лицо брезгливо сморщилось, когда он оттолкнул растерзанную болонку со слипшейся от крови шерстью — мысом ботинка, от себя подальше.— Все перебиты. Мерзавец не успел добраться до последней комнаты. Почтальон позвонил в дверь со срочной посылкой...

Лис перешагнул лужу крови и снова заглянул в гостиную. Свет, сочившийся через давно не мытые стекла, открывал безрадостную мешанину из сломанной мебели, разбросанных вещей и мертвых тел. Издали, с конца коридора доносились всхлипы и стоны, призрачные в зловонном сумраке.

— Конечно, старая госпожа Помпонс совсем выжила из ума — держать двадцать собак в одних апартаментах... Но это же не повод устраивать такое. — Констебль обвел хаос кожаной перчаткой.— Какой-то псих поработал, не иначе.

— Спасибо, друг,— вежливо поблагодарил его охотник и по-свойски похлопал полицейского по спине. Тот же расплылся в добродушной улыбке.

— Не за что. Если что — обращайтесь, я буду снаружи.

— Я, пожалуй, тоже подожду снаружи,— выдавил Кристиан. Зажав рот и нос перчаткой, он зашагал по лестнице вслед за одурманенным констеблем. Оставшись в одиночестве, Лис невольно поежился.

Анри Листен по прозвищу Лис был родом из королевства Линдефокс и еще до работы в Отделе повидал множество хищников и монстров. Но монстр, прятавшийся под личиной хранителя, казался ему наихудшим и самым отвратительным из всех.

Дом госпожи Помпонс напомнил ему одну старую историю, из тех, что хочется забыть, но они настырно продолжают всплывать из глубин памяти снова и снова. Несколько лет тому назад он в компании охотников постарше выслеживал упыря в одной из крохотных деревенек вдали от столицы. Лис навсегда запомнил хаос, который царил в обнаруженном гнезде. Эту гнетущую вонь смерти, щекотавшее нервы чувство опасности... Он будто вновь очутился в логове монстра: те же останки, то же гниение и свежая кровь.

Осторожно, двумя пальцами Лис толкнул следующую за гостиной дверь и отшатнулся. С потолка комнатушки свисала большая люстра, выглядевшая нелепо меж тесных стен. С каждой ее чугунной лозы спускались тонкие поводки, на которых безжизненно покачивались части собачьих тел. Вокруг чудовищной гирлянды с сонным жужжаньем кружили мухи, стукаясь о мутное стекло окна. На паркете собралась темная лужа; изредка на ее поверхность плюхались капли.

Превозмогая себя, Лис переступил порог; его окутал смрад и полумрак. Спустя несколько минут внимательного осмотра он в отчаянии выпрямился. Ничего. Ни малейшей зацепки или улики, способной направить расследование по верному пути.

Лис вынырнул из комнаты, обуреваемый отвращением. Неужели это мог сотворить работник Отдела? Может, то была секретарша, дежурившая на проходной первого этажа? Или Ирма, недавно прибывшая сотрудница, живущая за стеной? Кто бы то ни был, Лис уже ненавидел его всей душой.

Дверь за дверью, он исследовал оставшиеся помещения. Пристально изучил разбросанные по полу вещи, осколки зеркал и тела убитых зверей. Вне всяких сомнений, собаки были умело разделаны магией, а не ножом, как показалось вначале. Исполосованы на идеальные тонкие ленты. Убийца не пропустил ни одного угла, не оставил и метра чистой поверхности. По узким коридорам словно пронесся разрушительный ураган.

Когда Лис приблизился к последней комнате, сжавшейся в самом конце коридора, на его лбу выступила испарина.

Хуже всего он умел утешать.

Правильные слова никогда не приходили на его ум, оставляя лишь нечто шаблонное вроде «да ладно вам», «все будет хорошо» и приводящее в бешенство «не стоит так расстраиваться». Мысленно повторив эти запретные фразы, юноша охватил пальцами холодную ручку и медленно ее повернул.

Спальня госпожи Помпонс оказалась единственной чистой комнатой во всем доме. Маленькая и тесная, со стойким душком нафталина и старости, она была обставлена весьма скудно: лишь кровать, туалетный столик и книжный шкаф, на самом верху которого поблескивали статуэтки собачек. Сама же хозяйка притулилась на диване в углу. Заслышав скрип двери, она подняла иссушенное временем лицо и устремила на Лиса красный взгляд.

— Вы кто?

— Анри, помощник инспектора Докопайца,— не растерялся охотник, вовремя вспомнив давнего недруга. — Он просил задать вам парочку вопросов. Если вы не против, конечно.

— Конечно. Как вам угодно,— проскрипела госпожа Помпонс и шумно выбила нос. Лис приблизился, оставив на ковре цепочку алых следов, и облизнул губы, решая, с чего начать. Фигурки мопсов у пожелтевших томов воззрились на него с нескрываемым подозрением.

— Расскажите мне все. Вы были дома во время взлома?

Старая дама кивнула.

— Я... я спала. — Ее дрожащая рука указала на туалетный столик, где грудилась дюжина пузырьков с таблетками. — Выпила снотворное, которое мне прописали. Рецепт... Где же он?

— Не нужно рецепта, я вам верю,— нетерпеливо прервал ее Лис. Подхватив рвущуюся на поиски госпожу Помпонс под руку, он усадил ее обратно на диван. — То есть, вы ничего не слышали? Может быть, видели кого-нибудь?

Она медленно покачала головой, и ее лицо скривилось в горестной гримасе.

— Ни единого звука, никого и ничего. Лежала и спала, пока мои деточки умирали. Ужасная, ужасная смерть. Ужаснее я и представить не могла. Сначала их, потом меня? Он так собирался поступить?

Ее тонкие губы задрожали.

— Как жестоко! — неожиданно тонким голосом воскликнула она сквозь слезы. — Почему? За что?

«Доброй ночи», — вспомнил Лис слова записки. «Желаешь им спокойной ночи и режешь глотки? Зачем? Что за зверство?»— зло подумал он, глядя, как госпожа Помпонс утирается насквозь вымокшим носовым платком.

Диван натужно скрипнул, когда Лис опустился на его жесткие пружины. Госпожа Помпонс с удивлением отняла платок от лица.

— Забудьте. И уезжайте из города, как можно скорее,— мягко сказал Лис и провел ладонью по ее лбу. Глубокие складки страдания на лице дамы разгладились, и плечи перестали вздрагивать. Она опустила платок на колени с неожиданным спокойствием.

— Кто вы, юноша, и что делаете в моем доме?

Лис ухмыльнулся, отчего седые брови хозяйки дома еще больше сдвинулись к переносице. Все же одно доброе дело на сегодня было за ним.

— Никто, абсолютно никто. Просто зашел вас проведать. — Он вольно похлопал старую даму по руке и поднялся. — Рад, что с вами все в порядке, госпожа Помпонс.

* * *

Кристиан вывалился на улицу так поспешно, что отдавил идущему впереди констеблю пятки. Рассыпавшись в путаных извинениях, он отошел от входа и прислонился к мокрой после дождя стене. Ледяной воздух влился в его легкие, уняв жар, терзавший каждую клетку тела. Зуд под кожей постепенно отступил.

В последнее время Кристиан стал слишком чувствителен к крови и подобным вещам. Несправедливость происходящего приводила его в бешенство, а чинное спокойствие полицейских... При мысли об этом волосы на затылке сами вставали дыбом, словно шерсть на загривке.

Он шмыгнул носом и нащупал гладкую поверхность портсигара в кармане. Зря директор поручил ему заниматься убийствами. Еще не хватало превратиться в волка над очередным телом. Терпкий дым наполнил рот, и мысли потекли быстрее. «Да, в одиночку Лис справится лучше»,— подумал Фэй. На этот раз самому прекрасному хранителю стоило отступить, пока не пострадал еще один невинный — уже по его, Кристиана, вине. Нужно сказать директору, решил он, объяснить...

— И снова вы? Почему я не удивлен...

Кристиан распахнул глаза и чуть не подавился сигаретой.

Прямо на него взирали острые глазки, один из которых поблескивал линзой монокля. Под небольшим носом-картошкой лихо вились напомаженные усики.

— Инспектор... — слабым голосом ответил Фэй.— Здравствуйте. Надеюсь, сегодня вы не будете в меня стрелять?

Докопайц отточенным движением подкрутил усы. В своем пальто длиной до пят он походил на обрезок толстой трубы с меховым воротом. И как только не путался в полах своими короткими ногами?

— Нет. Хотя какая вам разница? Вас, господин Фэй, мои пули все равно не возьмут.

Что ж, это уже походило на хорошую новость. Кристиан выпрямился и расплылся в улыбке.

— Отличное пальто, инспектор. Вам к лицу. Есть какие-нибудь продвижения в деле Тернощита?

* * *

Каков наглец.

Докопайц смерил Кристиана взглядом, силясь сохранить остатки достоинства. Жилка на его шее запульсировала, предвещая ночные головные боли. Они всегда настигали инспектора, когда тот сильно нервничал за день.

— Тот факт, что я вас не застрелил на месте, не означает, что мы примемся болтать, как старые друзья, — процедил он. — Кстати, вы арестованы за нанесение тяжких телесных повреждений, хулиганство, унижение чести и достоинства, порчу имущества... И не смейте исчезать!

Кристиан остановился на углу и вопросительно уставился на Докопайца. Инспектору показалось, что на его смуглом лице мелькнуло смущение.

— Вы не представляете, как я мучаюсь, вспоминая несчастных, пострадавших по моей вине в те дни. Это ужасно... — Фэй смахнул невидимую слезу. — Но в тюрьму я не отправлюсь. Не имеете права, я был невменяем. И я понес наказание, если вы забыли.

— На мой взгляд, полученного наказания было недостаточно.

— Но мы, слава богам, опираемся не на ваше мнение, а на букву закона. Который гласит, что в тюрьму я больше не отправлюсь.

— Еще как отправитесь. Ваших нарушений хватит на десяток лет вперед.

— Сами же понимаете, что не сумеете меня поймать. Но я могу помочь вам с расследованием. В качестве искупления своих грехов обещаю работать не покладая рук.

Фэй улыбнулся, и инспектору неожиданно захотелось выстрелить в его белые зубы. Кристиан был первым человеком, вызывавшим в нем столько раздражения.

Жилка на шее забилась быстрее, но инспектор уже не обратил на нее внимания.

— О, господин Фэй, благодарю! Всегда мечтал о таком помощнике!

— Правда?

— Нет, конечно,— отрезал Докопайц. Он сунул трость под мышку и двинулся прочь.

— Я все равно буду присматривать за расследованием, хотите вы того или нет! Хранитель — лучший помощник, вот увидите! — вслед донесся крик, от которого Докопайца передернуло.

«Серебряные пули», — он сделал мысленную пометку. К следующей встрече с назойливым господином Ла-Морт — а она была неизбежна, инспектор не сомневался — он нуждался в десятке-другом серебряных пуль. Чтобы раз и навсегда обезопасить город от сумасшедшего оборотня.

* * *

Лис расположился в кресле. Закинул ногу на ногу и напряженно вглядывался в неизменную лазурную синеву за окном.

Кристиан же не мог остановиться. Он метался по кабинету из угла в угол, вдоль и поперек, истоптав все небольшое пространство между дверью и письменным столом. И, несмотря на увещевания директора, наотрез отказывался приземляться. В нем кипело слишком много новой информации и неоконченных дел, чтобы спокойно рассиживать в кресле для гостей.

В очередной раз дошагав до камина, он уставился на фигурки пастухов и пастушек, резвящихся у блестящих фарфоровых овечек. Затем опустил взгляд на белый сверток в своих руках и вновь размял его пальцами. Казалось, внутри ничего не было, лишь несколько слоев ткани.

— У госпожи Буччо дар ясновидения,— позади раздался тихий голос директора.— Она не говорила о нем никому, даже мужу, но содержание этого видения отчего-то решила поведать нам.

— Тогда ей нужно устроиться в Отдел Пророчеств и пророчить там,— буркнул Фэй.— Я слышал, у них есть вакансии.

— Простите,— поспешно добавил Лис, смерив проносящегося мимо его кресла напарника уничтожающим взглядом.— Мы не хотели никого оскорбить. Заместитель директора был одним из подозреваемых, и я сделал поспешные выводы, когда увидел его супругу.

Очертания круглой головы и узких сутулых плечей господина Монтегю темнели на фоне окна. Рядом кипел чайник; его фарфоровая крышка подскакивала и звякала, выплевывая клубы пара. Короткие пальцы директора щелкнули, и чайник затих.

— Не стоит, мы все... неверно ее поняли. Думаю, господин Буччо нескоро забудет сегодняшний день.

— О да, такая фактура! Эти плетки, ремни и кожаные трусы,— оживился Фэй. Он облокотился на каминную полку, наконец сделав передышку в своем челночном забеге.— Мне казалось, они вот-вот на нем лопнут. Интересно, в них влезают намылившись?

— Думаю, они на шнуровке,— с видом знатока изрек Лис, взмахнув выуженным из вазы печеньем.— Иначе пришлось бы перешивать после каждого съеденного окорока. Готов поспорить, господин Буччо любит плотно отужинать...

По комнате разнесся выразительный кашель, и напарники послушно утихли.

— То, что вы узнали о пристрастиях господина Буччо, не дает вам право их обсуждать. Как и беседовать о расследовании со сторонними лицами, господин Фэй.

При виде дымки, поднимавшейся с чайной поверхности, Кристиан впервые понял, как он продрог. Ноги в легких ботинках промокли и не успели согреться даже за время пребывания в теплом кабинете.

— Кстати о расследовании,— сказал он.— Мы просим разрешения на неограниченное использование магии. Это очень поможет нам в ходе дела.

— Вот когда ваше расследование покажет хоть какие-нибудь результаты,— директор демонстративно звякнул чашкой о блюдце,— тогда и поговорим. И, господин Листен...

Лис едва заметно вздрогнул. Все его приподнятое настроение лопнуло мыльным пузырем, обнажив хмурый, напряженный взгляд.

— Больше не вмешивайтесь в дела чужих подопечных. Никогда. В следующий раз вы будете уволены. Запомните, мы не в ответе за преступления этого сумасшедшего, кем бы он ни являлся. И мы не имеем возможности стирать память его жертвам всякий раз, когда нам вздумается.

Кресло резко чиркнуло по паркету. Все так же, молча, Лис поднялся и, коротко кивнув, вышел за дверь. Замок лязгнул, и все внимание директора устремилось к Кристиану. Словно большая лупа с пытливым взором на другой стороне.

— Устал, наверное,— Фэй прервал затянувшуюся тишину и снисходительно улыбнулся. — Увы, мой напарник не привык к тяжелой работе. Нет моего опыта...

К счастью, лупа директорского внимания опустилась к чаю и вазе с черствым печеньем. Обычно бодрый, господин Монтегю выглядел уставшим. Он съежился, осел в кресле; под его глазами залегли глубокие тени.

— Не забывайте о своих прямых обязанностях,— проговорил он и, не глядя, указал на дверь.— Господин Шорох сообщил, что у вас накопилась масса нерешенных дел.

Лишь оказавшись в залитом светом коридоре, Кристиан позволил себе вздохнуть свободно. Он кивнул секретарю Шороху, чей крысиный нос вынырнул из-за стопок бумаг мгновенно, при первом же звуке шагов. Двинулся вдоль одинаковых опрятно-лакированных дверей к железной решетке лифта.

Он так и не смог отказаться от участия в расследовании. Просто язык не повернулся заявить такое. Слишком многое стояло на кону, и Фэй чувствовал бы себя последней тварью, свалив все на напарника.

Да и где лучший на свете хранитель не пропадал?

Он вспомнил о таинственном свертке лишь в своей комнате.

То был дар госпожи Буччо – самый странный из всех, что Фэй когда-либо получал. Провидица терпеливо ожидала его возвращения на административном этаже; сидела на диванчике, ссутулившись под гнетом нелепой цветочно-бюрократической атмосферы. Но, завидев Кристиана, госпожа Буччо встрепенулась. «Это вам»,— робко сказала она, сунула в ладонь Фэя свернутую тряпицу белого цвета и, не успел парень ответить, исчезла в лабиринтах коридоров.

Лишь спустя несколько часов Кристиан смог наконец упасть в кресло и развернуть сверток. Он расправил мятую ткань на столе и уставился на нее в немом изумлении.

С обратной стороны темнела искусная вышивка. На заросшем поле, среди золота осенней травы стоял черный волк с янтарными бусинами глаз. Концы высоких стеблей почти касались его ушей, а наверху застыли клубы туч, угрюмо затянувшие небо.

Пальцы Кристиана нащупали портсигар и спички. Мрачные предчувствия овладели им с новой силой. Волк олицетворял его самого, в этом у Фэя не было сомнений. Но почему именно поле? И эти тучи, сгущавшие краски... Юноша затянулся и вновь пытливо уставился на разложенную вышивку.

Вне всяких сомнений, госпожа Буччо могла предсказывать будущее — утром она прекрасно это доказала. И, похоже, для Кристиана она видела лишь тьму.