Магия для нежелающих (джен)

Август 1995 года. Англия. Коукворт.

За несколько недель, прошедших с момента покупки палочки и получения книг и дневников Аргеста Эосвилда, Эльза Бишоп добилась значительных успехов в освоении магии и своего необычного дара — ведь, несмотря на свое отношение к волшебству, это был единственный способ хоть как-то контролировать стихийные выбросы. Так что пришлось осваивать всю науку с азов — с простейших заклинаний, изучаемых на первом курсе. Эльзе все время приходилось повторять, как мантру, что магия — это часть ее самой, что ее надо принимать так же, как она принимает саму себя.

Постепенно она смогла понять — теоретически, — каким образом возможно осуществлять контроль над образованием туч, смерчей и ураганов. Как писал Аргест Эосвилд в своем дневнике, волшебная палочка необходима лишь на первом этапе — она помогает концентрироваться, служит своеобразной точкой опоры. Впоследствии от мага-погодника требовалось лишь умение контролировать свое сознание. Стоило чуть отвлечься — и может разразиться самая настоящая катастрофа, а сам волшебник может погибнуть.

Первая сознательно созданная и позднее развеянная тучка привела Эльзу в настоящий восторг. Будучи честной сама с собой, она признала, что ее способности уже не вызывают в ней такого отторжения, как когда-то. Она пока сама не понимала, что же заставило ее изменить свое отношение к магии. Возможно, дело было в том, что стихийный выброс спас ее и Марка в тот вечер. Может, она решила, что выделяться из толпы — не так уж и плохо. Во всяком случае, докапываться до истинных причин не было ни времени, ни желания. Нужно было как можно быстрее со всем разобраться.

В книгах и дневниках упоминалось об одной интересной особенности: одни и те же действия могло потребовать как едва заметных, так и весьма значительных усилий. Авторы находили для этого множество различных причин — от фазы Луны до положения Юпитера относительно зодиакальных созвездий. Эльза никогда не верила в гороскопы, и для нее подобные объяснения казались крайне сомнительными, но все же она решила уточнить — вдруг для волшебников все по-другому.

— Профессор Снейп, а маги верят в астрологию? В то, что звезды могут как-то влиять на происходящее на Земле?

— Вы хотите поговорит о прорицании? Мне казалось, ваш дар не имеет никакого отношения к предсказаниям и пророчествам. К чему этот вопрос? — как-то неожиданно напряженно произнес Снейп.

— Да нет, вовсе не о прорицании. И при чем здесь пророчества? Я уверена в том, что будущее многовариантно, и пророчества — это просто набор слов, — на этот пассаж профессор неопределенно хмыкнул, а Эльза решила не отвлекаться от темы: — А положение небесных тел может влиять на магию, на заклинания или, например, на проявление моих способностей? В учебниках много пишут про это влияние, даже приводятся какие-то малопонятные формулы.

— Вы сомневаетесь, что это влияние существует? Отчего же? — спросил Снейп так, что у Эльзы не осталось сомнений — она глубоко заблуждается. Но природное упрямство не позволило ей отступить, и она ответила:

— Не знаю, что насчет магии — допускаю, что там есть вполне определенная связь. Возможно, как у приливов и отливов с положением Луны. А вот на мой дар Венера или Юпитер вряд ли могут повлиять. Тут, скорее, играют свою роль изначальные погодные условия — такие, как, например, температура или атмосферное давление.

— То есть…

— То есть снегопад легче организовать посреди зимы, чем в разгар лета в жару, — продолжила Эльза, разгорячившись и перебив учителя. — Но это — из очевидного. Однако скорость ветра или температуру сложно определить «на глаз». И получается, что надо проводить зависимость не с положением Марса относительно Меркурия, а с метеосводками и прогнозом погоды.

Северус Снейп испытал довольно смешанные чувства: с одной стороны, он чувствовал досаду, что Эльза оказалась очередной наглой и заносчивой магглорожденной, которая, только получив волшебную палочку, считает себя умнее всех и отвергает выводы авторитетных ученых. С другой стороны, в ее словах были логика и здравый смысл.

— Я рад, что магия, наконец, настолько вас увлекла, что вы даже считаете себя вправе перебивать старших, — с издевкой начал он. — Маги давно обратили внимание на связь между силой заклинаний и ритуалов и астрономическими явлениями. Астрономия и астрология играют значительную роль во многих отраслях магии, в том числе, например, и в зельеварении. Вы пока еще слишком мало знаете об этом, чтобы судить, — сказал он, понимая, что для того, кто начал обучение меньше месяца назад, Эльза знает уже немало. Однако, если управление погодой ей нравилось и этим она могла заниматься целыми днями, то тренировкам обычных заклинаний его ученица уделяла непозволительно мало времени и внимания. — Что касается ваших доводов относительно управления вашими способностями, вполне возможно, они имеют место быть, однако мне трудно судить, так как я подобным даром не обладаю, — нейтрально закончил он.

Отвечать на вопросы мисс Бишоп становилось для Северуса Снейпа с каждом разом все сложнее. И дело было совсем не в том, что в свой законный отпуск он снова вынужден учить кого-то. Эльза выгодно отличалась от большинства его учеников — схватывала быстро, самостоятельно анализировала информацию и делала выводы. Вот только потом она задавала свои каверзные вопросы, совсем как сейчас. Разумеется, Снейп признавал, что, отвечая на эти вопросы, он и сам получал удовольствие. Таким образом, общение с навязанной ему ученицей не доставляло неудобств и не вызывало раздражение, напротив, оно было по-своему приятным.

Однако некоторые поднимаемые Эльзой темы были неприятны лично для профессора. Так, однажды во время ланча (Эльза неизменно готовила трапезу на двоих и убедительно доказывала, что он просто не может отказаться от ее фирменных сандвичей или пирога) она нашла свежий номер «Ежедневного Пророка» со статьей о Гарри Потере.

— Кто такой Тот-кого-нельзя-называть? И почему его последователей называют Пожирателями смерти? Кто такой Гарри Поттер? — посыпались вполне естественные и ожидаемые вопросы. Снейп понимал, что рассказать Эльзе о противостоянии в магическом мире необходимо, хотя бы потому, что в любой момент это могло коснуться и ее. Но и рассказывать о своей весьма неприглядной роли не хотелось.

— Почему же вы не спрашиваете, при чем здесь Альбус Дамблдор? — издалека начал он.

— Ну, человек с таким количеством должностей и званий, занимающий значимое место в магическом мире, просто не может быть ни при чем. Что бы ни произошло, он наверняка причастен, — пояснила Эльза.

— Интересное у вас сложилось мнение о директоре Хогвартса. В школе вы ведь с ним не пересекались?

— Только первого сентября, когда слушала его вступительную речь. И в первый день, когда приехала к вам. Голос у него своеобразный, но вспомнила я его не сразу, все же много лет прошло. Особо приятным он мне еще в первый раз не показался.

— Большинство магов теперь, благодаря статьям в газетах, считают его сумасшедшим стариком. Но вы ближе к истине, чем они,— и, решив не оттягивать неизбежное, продолжил: — Вы уже имели возможность узнать, что к магглорожденным волшебникам особое отношение в магическим мире.

— Да, еще в поезде по дороге в школу.

— Значит, с одной стороной проблемы вы знакомы. Многие волшебники считают, что магическое общество должно быть терпимее по отношению к магглорожденным, что у магглов можно многому научиться. Но есть и другие: они полагают, что нужно сохранять древние традиции магов, что магглорожденных следует вводить в магический мир с более раннего возраста, полностью разрывая их связи с миром магглов. Да и от самих магглов держаться подальше.

— В статье упоминалось про жертвы в прошлом. Значит, договориться этим двум партиям не получилось?

— Верно, не получилось. Произошел конфликт, впоследствии названный первой магической войной. Тот-кого-нельзя-называть выступал в защиту интересов чистокровных волшебников. Его верные последователи и назывались Пожирателями смерти. Противоположный лагерь именовался Орденом Феникса, его возглавлял Дамблдор.

— Вы хотите сказать, была гражданская война. И верх взяли сторонники Дамблора, — Эльза ткнула пальцем в колдофото на передовице. — Но ведь это было довольно давно? Еще до моего поступления в Хогвартс. И при чем здесь тогда Гарри Поттер, который еще младше меня?

Снейп пересказал Эльзе общепринятую версию о почти проигранной борьбе с Темным Лордом, смерти Поттеров и роли Гарри в исчезновении Того-кого-нельзя-называть.

— Но ведь проблемы это не решило. Я о том, что к магглорожденным относятся по-разному, и далеко не всегда — дружелюбно.

— А эту проблему никто и не стремился решать, мисс Бишоп. Отношение к магглорожденным было скорее поводом для войны, а не причиной. Причина же заключается совершенно в другом — власть и влияние.

— То есть это была борьба за власть под прикрытием красивых лозунгов?

— На этот раз вы верно поняли. И стороны не сильно отличались друг от друга в методах борьбы, что бы там ни писали газеты.

— Я ведь уже говорила, что маги и магглы очень похожи? Иногда просто не отличить. Мой учитель истории говорил, что все гражданские войны очень похожи, и невинных там не бывает.

Такие разговоры, по-своему нравившиеся обоим, почти прекратились с переездом Гарри Поттера на площадь Гриммо. Собрания Ордена Феникса и последующие поручения Дамблдора, не говоря уже о Темном Лорде, требующем подробных докладов, отнимали все свободное время. Северус Снейп стал оставлять Эльзу заниматься самостоятельно, проверяя сделанное в редкие свободные минуты.

Неумолимо приближался сентябрь. Как учитель, Северус Снейп мог быть собой доволен: за столь короткий промежуток они добились значительных успехов. Но как крестного, его все больше и больше беспокоило то, что Эльза, выучив несколько простеньких заклинаний, почти перестала тренироваться в обычной магии. Конечно, он понимал, что сейчас для нее намного важнее освоиться с даром и вернуться к своей жизни и что за несколько недель невозможно научиться тому, чему учатся годами. Вот только недоучка с палочкой скорее привлечет внимание Пожирателей смерти, чем простая маггла. До первого сентября оставалось не так много времени, но как обеспечить безопасность своей крестницы, он не знал.